Гарри Поттер и старуха-процентщица (гет)

— Всем встать! Суд идёт! — оповестила девушка-секретарь громогласным голосом, усиленным заклинанием, когда в зал вошёл судья Визенгамота.

На скамье подсудимых, скованный цепями по рукам и ногам, сидел сильно худой, бледный и потрёпанный Гарри Поттер. Во главе суда стоял высокий мужчина с тяжёлым, грубым и жестоким лицом — Корбан Яксли, сменивший на этом посту Корнелиуса Фаджа, решившего уйти из Министерства сразу после падения Волдеморта и, насколько было известно Поттеру, покинувшего Британию и сейчас греющегося где-то на берегах южных морей. Новый судья, Яксли, чистокровный волшебник, был в прошлом Пожирателем смерти, как во время Первой, так и во время Второй магических воин. Как ему удалось отбрехаться в последствии, и настолько ли он "бывший", как изображал из себя — об этом история умалчивала. И сейчас этот человек, сам не являющийся образцом доброты и человеколюбия, с руками, по локоть испачканными в крови невинных людей, как магов, так и маглов, решал судьбу Гарри Поттера.

Слушание проходило в зале суда №10, который располагался на десятом уровне, этажом ниже Отдела тайн. Этот зал был знаменит тем, что в нём проводились разбирательства самых громких дел. Место уже было знакомо Гарри: когда-то, казалось, что в прошлой жизни, тут проходило дисциплинарное слушание по его делу, в ходе которого он был оправдан благодаря помощи Альбуса Дамблдора, и это же место юноша видел в воспоминаниях. И вот снова судьба занесла его сюда.

— Всем встать! Суд идёт!

И зал встал. Гарри поднял глаза и увидел сотни человеческих лиц, смотревших на него, кто с жалостью, кто с отвращением, кто со злобой. Люди были и знакомые, и незнакомые ему, и те, кого он знал только внешне. Среди множества лиц Поттер сумел разглядеть семью Уизли почти в полном составе, Гермиону Грейнджер, некоторых бывших учеников Хогвартса и даже бывших своих учителей, среди которых, к огромному изумлению юноши, оказался и Северус Снейп, не так давно вызволенный из Азкабана вдовствующей Нарциссой Малфой. Гарри опустил глаза в пол, потому что смотреть на эти лица было невыносимо.

— Собаке собачья смерть! — выкрикнул кто-то из зала с той стороны, где располагались родственники погибших. — Он заслуживает смерти! Пусть горит в аду!

— Прошу прекратить разговоры не по существу, — строго сказал Яксли, в упор посмотрев на нарушителя. — Иначе вы будете удалены из заседания.

В зале снова наступила тяжёлая тишина, можно было только расслышать тихие перешёптывания и всхлипывания женщин.

— Подсудимый мистер Гарри Джеймс Поттер, признаёте ли Вы себя виновным? — судья с лицом, явно выражающим отвращение, обратился к Гарри.

— Признаю, — тихо, едва слышно прошептал болезненного вида юноша.

— Громче, мистер Поттер! Говорите громче, Вас плохо слышно! — приказал судья. — Поясните, в чём Вы признаёте себя виновным?

— В убийстве Долорес Амбридж и Пэнси Паркинсон и в ограблении их магазина, — сказал Гарри и услышал, как по залу разнесли оханья и аханья.

— Совершали Вы это преступление под сиюминутным желанием или оно было запланировано и продумано? — спросил Корбан.

— Запланировано и продуманно, — Гарри не собирался отпираться.

— Как долго Вы его планировали? — уточнил судья. — И что Вас заставило пойти на убийство?

— Несколько месяцев, — ответил Поттер и добавил, — заставили личная неприязнь и материальные трудности.

— Раскаиваетесь ли Вы в совершённом преступлении? — задал вопрос судья.

— Нет, — неожиданно для всех твёрдо ответил Поттер и, подняв голову, увидел удивлённые лица друзей и ошарашенный взгляд профессора Снейпа. — Я не тварь дрожащая, я право имею...

— О Ваших правах мы позже поговорим, мистер Поттер, — пресёк Корбан.

В зал вошли и по очереди выступали свидетели, в качестве которых были приглашены сосед-магл Эндрю Робертс (которому, естественно, потом сотрут память обливиэйтом об этом событии), сквиб Арабелла Фигг, несколько неизвестных Гарри людей, имеющих то или иное отношение к ломбарду Долорес Амбридж. Дело так же разбирали следователи Арнольд Миргуд и Руфус Фадж и мракоборец Джон Долиш. Выступил и предоставленный Министерством бесплатный адвокат Гарри Поттера, который делал особенный акцент на том, что "Мистер Поттер, сознавшийся в злодеянии добровольно и помогающий следствию — известный в прошлом герой магической Британии и победитель Волдеморта, который в силу сложившихся обстоятельств находился в сложной жизненной ситуации и, возможно, не отдавал полностью себе отчёт в совершаемых им действиях".

Гарри почти не слушал, что говорили адвокаты, свидетели и следователи, он находился в какой-то прострации и ему стало всё равно и на происходящее, и на то, какой вердикт ему в итоге вынесут. Измождённому юноше было уже безразлично, чем и как закончится его никчёмная жизнь и сколько лет проведёт он в стенах Азкабана. Это была уже настоящая апатия. Он даже сам ни о чём не думал, ничего не вспоминал и не возносил никаких молитв всем известным ему богам.

— Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения после судебных прений! — объявил Корбан Яксли.

Спустя какое-то время, которое Гарри показалось вечностью, все вернулись на свои места и суд продолжился. Корбан Яксли объявил приговор:

— Мистер Гарри Джеймс Поттер, 1980 года рождения, маг-полукровка, приговаривается к смертной казни через поцелуй дементора с предварительным заключением в Азкабан.

В зале раздались судорожные рыдание вперемешку с проклятиями, выкрикиваемыми в адрес Поттера. Джинни и Гермиона плакали навзрыд, обнявшись, Молли Уизли и Минерва МакГонагалл вытирали выступившие слёзы. Зельевар качал головой. Рон держался, хотя на его лице можно было различить всю гамму чувств. Джинни мысленно проклинала себя, за то, что это именно она уговорила Гарри пойти и признаться в преступлении, никто же не думал, что приговор будет таким, рассчитывали максимум на несколько лет заключения в Азкабан, но не на смертную казнь.

Гарри же в какой-то миг испугался озвученной высшей меры наказания, он прекрасно помнил те свои встречи с дементорами, но уже в следующую минуту вновь сделал безучастное выражение лица: умирать не хотелось, но и жить тоже было уже невмоготу, ибо это не жизнь, а прозябание.

— Ваше последнее слово, мистер Поттер? — обратился к нему Яксли. — Последнее желание?

— Я хочу поговорить с Роном Уизли, — ответил Гарри болезненным хриплым голосом, которого сам не узнал.

— Три минуты, — распорядился Корбан.

К Гарри подвели Рональда Уизли и оставили их вдвоём. На Роне не было лица, юноша был испуган и крайне опечален, в конце концов, он даже не смог удержать скупую мужскую слезу и обнял своего друга, прижавшись к нему мокрой горячей щекой.

— Прости друг, прости! — твердил он Гарри на ухо. — Это отчасти и моя вина. Никогда себя не прощу.

— Послушай, Рон, — прошептал Гарри. — Послушай меня внимательно, но ничего не говори сейчас, — Поттер попытался успокоить товарища. — Я создал крестражи...

— Что? — уставился на него Рон, подумав, что ослышался.

— Я создал крестражи своей души, — повторил Гарри. — Случайно. И спрятал их в Хогвартсе. Один в Выручай-комнате, другой в комнате Салазара Слизерина. Это карманные часы и золотое кольцо с рубином.

Поттер хотел ещё что-то сказать, но не успел, так как прозвучал голос судьи:

— Ваше время вышло, мистер Поттер.

Уже откровенно рыдающего Рональда оттащили на места для зрителей, а Гарри заковали в тяжёлые магические кандалы и под руки вывели из зала. Больше его никто не видел.