Истории Чёрного Леса (джен)

Наурглаэр сидел за письменным столом, выводя строчки торопливым почерком, когда из тени портьеры высунулась рука и приоткрыла запертое витражное окно. Дракот тут же влез на подоконник и осмотрелся. Комната советника имела неправильную форму, с одним вытянутым углом. Одно окно и две двери. Витражная для выхода в сад и деревянная, ведущая в коридор дворца. Кровать под балдахином, резная мебель в витиеватом стиле Лантасиринана, письменный стол со множеством ящичков и столешницей из тонкого куска мрамора, стены с узорчатыми шёлковыми панно в традиционных зелёных цветах, мягкий ковёр на полу. Всё говорило о любви хозяина комнаты к роскоши.

Зверёк метнулся к шкафу, затем к кровати. Наурглаэр вдруг вскочил со стула и обернулся, роняя при этом чернильницу на исписанный лист бумаги.

— Кто здесь?

Но ответом ему была вспышка пламени на спине юркого существа и блеск круглых глаз. Сразу следом, как только магический свет померк, рядом с советником возникла тень, и когда тот собрался звать на помощь, две капли ароматного зелья оказались на языке. Они приятно холодили, отдавая сладостью. А разум вдруг стал погружаться в забытье. Как только действие магии Дракота закончилось, Геллионн подхватил обмякшее тело и перетащил его на кровать, снял сапоги и прикрыл одеялом. А затем одобрительно подмигнул зверьку. Тот гордо выпятил грудь и перелетел к окну.

Дворецкий проверил письменный стол и шкафы, взял несколько бумаг и скрылся в тени портьеры.

* * *

По широким коридорам дворца придворные стекались в тронный зал. Узорчатые сапоги с вышивкой и простые, из добротной кожи, почти неслышно ступали по каменному полу. Эльфы Чёрного Леса предпочитали в одежде оттенки зелёного цвета: от почти жёлтого, что больше привлекал дам, до тёмного, практически чёрного. В ходу были камзолы разной длины и покроя: с прямым подолом и фигурным, с рукавами и без, но всегда с нижней рубахой, штаны, не стесняющие движения и наручи, часто служившие просто украшением.

Эльфийки же отдавали предпочтение длинным двухслойным платьям с разнообразными рукавами, но, как правило, узкими от плеча до локтя. Нижнее платье часто, имело более светлый оттенок и показывалось в районе глубоко выреза верхнего платья, узкой частью рукава от запястья до локтя или же выглядывало из-под фигурного подола, украшенного вышивкой.

Эльфы в принципе не носили короткие стрижки, как любили многие люди. У мужчин волосы редко отрастали ниже середины спины, а вот дамы могли похвастаться куда более длинными локонами. И причёски из сплетённых кос у эльфиек часто имели замысловатый рисунок.

Среди собравшихся просматривались представители торгового собрания, именитые ремесленники, помощники совета, военные чины и прочее придворные, включая дам с интересом и восхищением ожидавших появления правителя.

Ораферн зашёл в зал через один из боковых входов и остановился перед своим троном. Следом появились Лимлаг, Эльдаэн и Нурфарон, а стража привела подозреваемых в измене, поставив их на колени перед тронными ступенями. Келларас и Баиндуир тоже присутствовали, но стояли поодаль.

— Эльфы Морнтаура! — начал король. — Я долго думал, как выяснить, кто говорит правду, а кто лжёт из тех, кто обвинял и тех, кто обвинён. И на помощь мне пришёл правитель Эаринандиса, благородный Лимлаг. Он сумел предоставить нам артефакт, который может определить правду и ложь, — обернулся к бородатому эльфу. — Расскажи же, как он устроен.

— Благодарю за доверие! — Лимлаг вынул из поясной сумки перстень с большим чёрным камнем с золотыми прожилками. — Всё очень просто. Этот перстень реагирует на благие и противные богам слова. Правдивость, будь даже новость страшной, угодна богам и поддерживается ими, а вот лживость противна и неугодна. И потому, когда рядом с камнем произносится истина, он загорается синим цветом, а когда слова истину искажают — лиловым, — он подошёл ближе к подозреваемым и встал перед ними, ожидая начала допроса.

— Я задам вопросы и все смогут увидеть, честными будут ответы или нет, — провозгласил хозяин леса и обратил взор к основанию ступеней. — Тебя зовут Инаэгле́н, так?

— Отвечай, — прищурился Лимлаг.

— Да, мой король, — кивнул стоявший на коленях эльф.

Перстень загорелся синим цветом, и правитель морского города высоко поднял его над головой, чтобы все могли это увидеть. По толпе пробежался удивлённый шёпот.

— Ты был среди тех, кто продавал товары в Кьярваль в тот злосчастный день, когда Баиндуира обвинили в удержании платы ремесленникам, так? — продолжал Ораферн.

— Д-да… — в голосе отвечающего чувствовалось напряжение, а до короля доносился аромат страха. Синий цвет вновь вспыхнул над головами.

— Была ли бумага, переданная в казначейство и ставшая причиной обвинения Баиндуира настоящей или же подделкой?

— На… Настоящей! — почти выкрикнул от волнения Инаэглен. И тут же перстень вспыхнул лиловым цветом. По толпе прокатилась новая волна шёпота.

— Баиндуира обвинили ложно, так? — холодный тон короля заставил вздрогнуть.

— Нет! Он виновен… — говоривший посмотрел вверх и увидел лиловый цвет камня. — То есть… да… — цвет тут же поменялся на синий. — То есть… я не знаю! — лиловый засиял вновь.

— Мы не виноваты! — выкрикнул второй обвиняемый и с ужасом увидел всё тот же лиловый цвет перстня, ярко вспыхнувший вновь.

— Вы намеренно оклеветали Баиндуира, так? — Ораферн сжал кулаки.

— Н-нет… — неуверенно произнесли стоявшие на коленях эльфы. Цвет лжи засиял снова.

— Они оклеветали Баиндуира… — прокатился шёпот. — Как они могли? Но зачем? Он честный эльф.

— Вы своими действиями предали свой народ! Оклеветали невиновного ради корыстных целей, которые нам ещё предстоит выяснить, — нахмурился хозяин леса. — Полагаю, что с Келларасом и Геллионном вышла такая же история. Есть некто, кто желает ослабить наше королевство, и я найду его и накажу, кем бы он ни был! Я столько вложил сил, чтобы Морнтаур процветал и не позволю никому вредить своему народу!

Камень перстня засиял синим, возвещая о правдивости слов короля, что вызвало благоговейный шёпот и благодарные улыбки.

— Наш король мудр! Он не даст в обиду невиновных.

— Наш король справедлив! — звучали разговоры в толпе.

— На этом собрание объявляю законченным, — возвестил Ораферн. — Благодарю повелителя Эаринандиса за его помощь и предоставление редкого артефакта. Теперь нам предстоит выяснить все обстоятельства и найти зачинщиков, — он жестом приказал страже убрать пленных и ушёл сам. Следом потянулись Лимлаг и представители совета.

— Отличная задумка, — восхитился Келларас, подойдя к Ораферну в коридоре. — С таким артефактом мы их всех выведем на чистую воду.

— Это блеф, — очень тихо сказал король, обернувшись к товарищу.

— Что? — то ли не расслышал, то ли не поверил тот.

— Я знаю правду, но не могу её показать другим. Мне нужен был способ это сделать. Теперь пленные сами всё расскажут, будучи уверенные в силе артефакта. Ещё я знаю, что Наурглаэр действительно причастен к заговору, но не уверен, что эти пленные выдадут его. Он очень осторожен, — вздохнул хозяин леса. — Я надеялся, что возвращение домой будет более радостным. А вышло…

— Тебе нужно отдохнуть, — посоветовала Эльдаэн, коснувшись плеча короля. — Я проведу допрос, и ребята мне помогут, — кивнула в сторону остальных участников совета. — К тому же, у Нурфарона есть список. К комнате Наурглаэра уже приставлена охрана, он никуда не денется.

— Пожалуй, ты права, — кивнул Ораферн и тепло улыбнулся подруге. — Спасибо. Спасибо всем вам.

— Не переживай, мой мальчик, — усмехнулся Лимлаг. — Я ещё подсвечу артефактом и научу твоих ребят паре приёмов.

На том и разошлись.

* * *

Несмотря на усталость, сон всё никак не шёл. Дракот привычно примостился на шкафу, изображая резное украшение. Ораферн разделся, принял ванну, заботливо подготовленную Геллионном, выслушал его причитания по поводу новых шрамов, заверения, что непременно залечит их, как только приготовит снадобье из трав мира Духов. После того, как дворецкий ушёл, король залез в кровать под одеяло, закинув руки за голову.

Но мысли не позволяли уснуть. Как поймать Наурглаэра? С кем он встречался в Кьярвале? Как вывести его на чистую воду, не дать извернуться вновь? Нельзя было делать его мучеником за правду, иначе вера эльфов в их короля померкнет, и начнутся новые волнения. Как же трудно поймать предателя, не прослыв при этом тираном! Глаза закрылись сами собой, провалив сознание в небытие. Сон был тяжёлым, навалившимся, словно густая чёрная смола из переживаний и подозрений.

* * *

Во мраке, в куске разбитого зеркала, висевшего посреди пустоты, блеснули два алых глаза.

Ораферн увидел эльфа в богатых одеждах, примеряющего украшенный драгоценными камнями венец. Заметив короля, Наурглаэр отступил на шаг, разжав пальцы. Украшение прокатилось по поверхности пустоты и растворилось в ней.

— Зачем? — голос короля эхом разнёсся вокруг. — Зачем предал меня? Предал моё доверие и подверг опасности благополучие моего леса?!

— Я заботился о Морнтауре больше тебя! Дольше тебя! И это место по праву должно принадлежать мне! — надменная и торжествующая усмешка выдавала истинные мотивы. — Ты не достоин Морнтаура, безродный юнец! И, поверь, все достойные эльфы считают так же. Чёрный лес — богатая земля и управлять ею не так просто. Я смогу. А ты только испортишь всё. Не могу этого позволить! Я вложил столько сил, столько лет отдал Архаларану! Я должен получить то, что мне причитается! После его смерти я был так рад! Но ты, мерзкий плебей, решил влезть на трон! У меня не получилось убить тебя тогда, ты оброс слишком большим количеством защитников, поэтому пришлось затаиться. А когда ушли соглядатаи короля Тилиаэла, я решил действовать. Но слова разума не смогли до тебя дойти и мне пришлось доказать свои намерения. Девчонка умерла быстро, но даже это не наставило тебя на путь истинный. А когда ты сам отправился на долгую прогулку, бросив дворец, я понял, что моё время пришло! Всё шло как по маслу! Но тебе нужно было выжить! Тебе нужно было вернуться и опять всё испортить! Ненавижу! Ты, не знающий своего отца!

— Я знаю… кем был мой отец. Но тебе это не понравится, — на удивление спокойно произнёс голос короля. Именно голос, потому что самого Ораферна уже не было. На его месте выросла огромная когтистая тень с алыми светящимися глазами и распахнула кожистые крылья. — Ты будешь наказан! За предательство! За то, что позарился на мой ЛЕС!

— Ты… кто ты?! — советник попятился, в ужасе глядя на тёмный силуэт посреди пустоты, а потом побежал прочь.

— Не уйдёшь, — констатировал голос, эхом отдающийся в ушах.

Из ниоткуда, словно сами собой, вырвались цепи и сковали руки и ноги беглеца, обернулись вокруг пояса, прижав спиной к поверхности мрака. На тёмном силуэте возникла белая улыбка, продемонстрировав клыки.

— Я чувствую твой страх! — довольно произнёс голос. — Ты боишься расправы. Боишься потерять свою лживую душонку. Неужели хотел попасть в Силматол, став королём? Вы все так грезите этим местом, что аж противно. Лишь короли и герои могут оказаться там после смерти. И ты решил выбить себе место там? Таким способом? На героя ты явно не похож, а королём тебе не стать! Не в моём доме!

Цепи дёрнулись, прижав пленника сильнее, а вокруг кольцом вспыхнуло пламя, жар которого перекинулся на предателя.

— Ты чудовище! — выкрикнул он. — Тебе никогда… слышишь? Никогда не стать своим среди общества достойных эльфов!

— Да подавитесь вы своим высшим обществом! — рыкнула тень. — Такое окружение, где кроме интриг, борьбы за власть, предательства и зависти ничего нет, мне и даром не нужно! Но своего дома я не отдам ни горсти! Ты хотел возвеличить себя, надменный лжец! Выйти чистым и руки не замарать? Но твои руки в крови, даже если ты сам никого не убил. — Позади образовался большой кусок зеркала, который тут же разбился на множество острых осколков. По велению руки, они метнулись к советнику, пронзив его тело. — Лес не твой! Никогда не был! И никогда не будет! Ты здесь чужой!

Страшные слова, произнесённые тенью, рубанули сильнее, чем осколки. Внутри что-то надломилось, заставив закричать. Позади силуэта зашелестел призрак леса, грозный, как и его хозяин и чуждый, холодный, неприветливый с этого момента. Такой желанный Морнтаур сам отвергал предателя, лишая сил, оставляя внутри зияющую пустоту.

— Ты расскажешь всем, что натворил! Ты выдашь всех своих подельников или же твои муки не закончатся никогда! Ты останешься здесь. Навечно. В мире пустоты и боли, — металлическим звоном отозвался голос короля. Окровавленные осколки покинули плоть, но нависли над телом, ожидая новой команды. — Никто не узнает о тебе. Но если расскажешь, я обещаю тебе славу… посмертно. — Силуэт подошёл ближе, сверкая алыми глазами, прошёл через кольцо огня. Пламя не жгло его, а ластилось, как нежный зверь. — Кто помогал тебе? Кто участвовал в предательстве? — Ораферн увидел какой-то символ, похожий на замо́к, защёлкнувшийся в районе сердца, едва блеснул и исчез.

— Я скажу! Всё скажу! СКАЖУ!!! — закричал Наурглаэр.

* * *

Ораферн резко сел на постели, ловя ртом воздух, задыхаясь от мрака.

— Ге… Геллионн! — хриплым голосом позвал король и бухнулся обратно на подушку почти без сил. Виски сдавило, а голова стала неподъёмно тяжёлой.

Что это было? Сон? Нет, что-то иное, что-то куда более настоящее, чем может показаться на первый взгляд. Ощущения, силы и власти во время видения, запахи страха, презрения, отчаяния и безысходности жертвы, а ещё ломота в теле и головная боль при пробуждении. Энергия, словно покинула, как прежде, во время «сверкания». Нет, не сон. Кажется, очередная способность. Возможно, стоило спросить у зеркала. Геллионн убрал вещи хозяина леса в сундук по его просьбе, но сейчас не было возможности добраться. Единственное, что Ораферн понимал — нужно спешить. Воздействие на Наурглаэра он оказал вполне настоящее, и пока не упущен момент, можно выпытать то, чего не удастся позже.

— Мой король? — дворецкий оказался рядом практически моментально. — Что случилось?!

— Наур… советника… срочно… допросить! Заточить! Скорее… — прошептал хозяин леса, чувствуя влагу в носу. Платок, подставленный прислужником, пропитался кровью.

Следующим в комнату ворвался Лимлаг и подскочил к кровати, но отшатнулся от неожиданно тёмной волны энергии, витавшей у постели, прикрылся рукой и снова приблизился.

— Мальчик мой! Ты поосторожнее с тёмными практиками… Нельзя так бездумно…

— Советника… схватите… допросите… сейчас… же!

— Сделаю, — поклонился Геллионн и исчез, оставив короля на попечение властителя Эаринандиса.

— Я… устал… — слабо произнёс Ораферн и закрыл глаза.

Лимлаг покачал головой и положил ладонь на грудь друга, стараясь поддержать его своей энергией. Он снова видел шрамы, появившиеся после исчезновения юного друга из Эаринандиса, и очень сожалел о том, что не мог быть рядом в тот момент, не помог. Ораферн ещё толком не рассказывал, что произошло, оставляя товарища теряться в догадках. Повелитель морей чувствовал, как уходит тёмная магия, успокаивается и оседает где-то внутри лесного короля. С чем же ему пришлось столкнуться там, что он обратился к этой силе?

* * *

Утро заглядывало в приоткрытое окошко, бросая робкие отсветы солнечных лучей на каменный пол. Яркому свету тяжело было пробиться через необычное строение замка и растения внутреннего сада.

Эльфы и не нуждались в сильном освещении благодаря своему удивительному зрению, способному уловить даже мельчайший свет. Но и без магических светильников не обходилось. В коридорах они не гасли никогда, за этим тщательно следили. К тому же, магия света считалась самой простой, известной всем и всем подвластной. Прочие стихийные энергии имели предпочтения. Кому-то давались проще, кому-то сложнее. Чаще во дворец набирали тех эльфов, кто владел одним элементом, но профессионально, распределяя их на соответствующие должности. В частности, водоснабженцы с помощью своих магических способностей подавали воду по внутренним каменным желобам в ванны, кухню, в поильники для животных и прочие места внутри дворца. Так же имелись цветоводы, зачарователи вещей, птицеведы и звероведы. Огненной магии хватало на нагрев, на разведение костра при сыром хворосте, но, как правило, она не имела сильного развития, являясь опасной для тех, кто живёт среди леса.

Аромат травяного настоя и свежей выпечки заставил открыть глаза. Геллионн вошёл тихо, но всё равно разбудил короля.

— Сколько я спал? — приподнялся на локтях Ораферн. От былой слабости не осталось и следа. Только голова ещё слегка поднывала.

— Четыре часа, мой король, — ответил дворецкий и подошёл ближе с подносом, поставил на одеяло хозяина леса, когда тот уселся поудобнее.

— Что с Наурглаэром? — правитель схватился за булочки и напиток, с жадностью поглощая их. В животе казалось так же пусто, как в пустыне близ Захрана.

— Его арестовали, мой король. Он без умолку говорил в течение двух часов после пробуждения. Рассказывал о том, как достигал своих целей, и кто из дворца ему в этом помогал. Все его слова записали, и Нурфарон отдал приказ пленить всех причастных. Сейчас идут допросы. Властитель Лимлаг в этом участвует, — он слегка помедлил, словно подбирая слова. — Могу я спросить?

— Конечно, Геллионн, — кивнул Ораферн, допивая настой. Поднос очень быстро опустел.

— Что произошло? Как ты добился этого? Я почувствовал всплеск тёмной магии и потому был рядом.

— Это… Похоже, я проник в его сон, — задумался правитель Морнтаура и нахмурился, вспоминая, понизил голос. — Я пытал его. И когда он пообещал всё рассказать, я проснулся.

— Снохождение? — удивился лис-полукровка. — Я где-то читал об этом… давно. Это силы демона внутри тебя?

— Похоже на то, — отвёл взгляд Ораферн. — Знаешь… сам не рад, что так вышло. Но… — поджал губы, раздумывая, стоит ли говорить. — В этой магии есть свои плюсы. Я бы не выжил в путешествии, если бы не воспользовался силами «тёмной крови». Может быть, мне не следует ими пользоваться… но… Они действительно решают множество проблем.

— Если ты будешь держать их под контролем, то, думаю, ничего непоправимого не случится, — рассудил Геллионн. — Я помогу, чем смогу. Но, мне кажется, об этих способностях не стоит знать другим. Это может привести к волнениям. Те, кто желают твоей гибели, обязательно ухватятся за эту возможность. Я наполовину дух и вижу немного больше. Лес не отверг тебя, даже при пробуждении тёмных сил, а это о многом говорит. Значит, внутри ты не изменился. Это главное, — чуть заметно улыбнулся. — Кстати, я подготовил снадобье от шрамов.

— Хорошо. С удовольствием сотру все неприятные воспоминания об этом пути, — король спустил ноги с кровати и взглянул на друга. — Спасибо тебе, Геллионн. Я боялся, что… меня не примут таким.

— Мой король всегда может рассчитывать на мою помощь и моё участие, — перешёл на официальный тон дворецкий, достал из-за пазухи бутылочку и тряпочку. Смочив снадобьем ткань, приложил к шрамам на груди хозяина леса. — Расскажешь? — спросил он тише.

Ораферн слегка поморщился, но кивнул.

* * *

Хозяин леса собрал друзей в своём кабинете. Он не стал садиться в своё кресло, а просто прислонился к столу, сложив руки на груди. Лишь Лимлагу и Эльдаэн достались комфортные места, когда передвинули два кресла от камина. Геллионн, Нурфарон, Баиндуир и Келларас остались стоять напротив рассказчика. Лишь два источника света боролись с темнотой: большой кристалл, что стоял в камине и светильник на столе короля. Эльфы ждали открытия тайны столь длительного путешествия, и Ораферну пришлось рассказать всю историю с того момента, как он и Морской Змей покинули Чёрный лес.

Посещение Малфирроса, пиры и баня, поиск тайного знания в библиотеках Тараэлентириоса и Лантасиринана. О Башне он умолчал на всякий случай. Пусть ключ теперь и хранился среди артефактов повелителя морей, но чем меньше эльфов о нём знают, тем лучше. Затем упомянул странную дамочку по пути в город Лимлага и сам Эаринандис, столкновение с артефактом и выброс силы, переместивший на восток.

Как не хотелось вспоминать Че-Эль-Олат, это запутанный город дроу, из которого еле-еле удалось выбраться и Белаэрн с её жаждой власти над всем, что дышит. Её ненасытность в доминировании оставила глубокие шрамы на теле лесного короля. Элглута, который ради призрачной надежды восстановления статуса пошёл на предательство своей госпожи и неслабо попортил жизнь Ораферну. Единственным более-менее приятным воспоминанием оказалась Виннессия. Да, она тоже помешалась на своём статусе, но при этом сохранила голос разума и настоящую женственность, скрытую глубоко в своём сердце. Не известно, как бы повернулась судьба, если бы она всё же пошла вместе с лесным королём. В Захране могли возникнуть куда более серьёзные проблемы. Но что случилось, то случилось. О побеге рассказал лишь то, что Виннессия позволила им уйти.

Южный людской город тоже преподнёс сюрпризы в виде войны советников, в которую Ораферн был втянут. Собственно, он больше хотел помочь девушкам, попавшим в беду, а в итоге поспособствовал разоблачению второго советника и узнал, как люди расправляются с предателями. После был путь с караваном и песчаный змей. А последующее нетерпение привело к переоценке своих сил и попаданию в лагерь орков.

Зеркало тоже пришлось продемонстрировать, правда, мельком. Задавать ему вопросов Ораферн не стал, не хотел при друзьях услышать то, что оно могло сказать. Хоть силы, дарованные ему тёмной стороной, и прельщали, но стыд за их наличие всё ещё оставался. Да, он не виновен в тайне своего рождения, но осознание неправильности произошедшего угнетало. С другой стороны, без этих сил он ни за что не выбрался бы из города дроу и не смог бы вернуться домой. Его лес тогда отошёл бы Наурглаэру и его свите.

— Твой советник во всём сознался, — подтвердил Лимлаг. — Тёпленьким взяли, — насмешливо хмыкнул. — Что будешь делать с ним?

— Казню, — тихо и почему-то очень спокойно ответил Ораферн.

— Что сделаешь? — переспросил повелитель морей. Все остальные тоже замерли на несколько секунд в недоумении.

— Казню, — повторил лесной король. — Этот людской обычай наиболее эффективно позволяет избавиться от предателей. Вызывать его на дуэль не вижу смысла. Тут совсем другой случай, не такой как с убийцами Мерилин, — нахмурился, вспоминая прошлые события. — Он предал своего короля и свой народ. Если его просто изгнать, он непременно начнёт строить козни на расстоянии. У него могли остаться тут ещё подельники, не замеченные ранее и, уйдя на безопасное расстояние, он сможет их задействовать. К чему это приведёт — только богам известно. Я не могу больше подвергать свой Лес такой опасности. Лишение жизни через отрубание головы должно будет показать серьёзность моих намерений и непреклонность наказания за содеянное, — он вдруг зло сощурился. — Чтобы никому больше неповадно было.

В кабинете на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина. Эльфы никогда раньше не прибегали к казням собратьев. Дуэль считалась единственным способом, где смертельный исход могли простить. Но казнь — совсем иное. Прецедентов подобного ещё не существовало в эльфийской истории.

— Слушай, Ораферн, — Лимлаг прибывал в замешательстве, даже затылок почесал, соображая, как же лучше высказать свою мысль. — Тебе не кажется, что это немного… слишком? Если хочешь его устранить, можно придумать иной способ. Ну не знаю… — развёл руками, — другой, в общем… — не стал предлагать варианты при лишних ушах. — Просто, если делать публичную казнь, то… Ты можешь навлечь на себя ещё больше нападок, чем есть сейчас. Мне кажется, что в твоём положении стоило бы поставить сначала их всех на место, а уже после, завоевав авторитет… принимать столь необычные решения. Да, я знаю, что учил тебя не обращать внимания на придирки, но… казнь…

— Мой король, я согласен с тем, что это весьма заметное решение. Оно вызовет новую волну недовольства, — тихо высказался Геллионн. — Может быть, стоит найти какой-то другой вариант?

— Да, казнь… это как-то слишком… по-человечески, — неуверенно высказалась Эльдаэн.

— Нет, — прищурился Ораферн. Перед глазами вновь встал образ из сна. Наурглаэр насмехался, источая всем своим видом презрение и надменность. — Это должна быть именно казнь. Да, это вызовет новые пересуды, но они уже есть! Да, им нужен лишь повод, но я на своей территории, — нахмурился он и опустил руки, сжав пальцами край столешницы. — Никто из соседей не пойдёт на меня войной. А всё остальное я переживу. Пусть лучше боятся вызвать моё недовольство. Наурглаэр предатель, и он уверен в своей безнаказанности. Выделять средства на его содержание в тюремной камере я не намерен. Он и там может продолжить плести интриги, — Ораферн стиснул кулаки и оскалился. — Я хочу наконец это закончить! Хватить потакать! Хватит уступать! С меня хватит! — он метнул суровый взгляд в сторону бородатого эльфа.

Лимлаг нахмурился, а после глубоко вздохнул.

— Что ж, если это твой выбор… Я просто беспокоюсь за тебя, мой мальчик. Тебе придётся объясняться с Тилиаэлом.

— Я знаю, — тише добавил лесной король и отвёл взгляд. — Я не хочу плодить и дальше беззаконие из-за безнаказанности. Мы живём долго, но ценим свою жизнь. Пусть знают, что за предательство можно поплатиться ею. Тогда, возможно, в следующий раз они пять раз подумают, прежде чем плести против меня интриги в моём же доме. Я сделаю всё сам.

— Мой король, но ведь они «сожрут» тебя после этого! — не выдержал Геллионн, сделал пару шагов вперёд. — Можно придумать иное наказание! Пусть публичное, если это необходимо…

— Геллионн, — лесной король поднял на друга обречённый взгляд. — Публичное наказание не исправит ситуацию. Полученное унижение вызовет только новую волну ненависти и жажду отмщения. Я не могу этого допустить. Я осознаю всё это, но не могу поступить иначе, — голос снова казался спокойным, но медленная речь говорила о том, что Ораферну приходилось сдерживать свои эмоции.

— Ораферн, так нельзя! — вдруг ступил вперёд Келларас. — Ты не можешь сделать это сам!

— А кто?! — самоконтроль лопнул, и эмоции вырвались наружу. Хозяин леса вдруг метнулся к темноволосому товарищу и схватил его за грудки. — Может быть ТЫ?! Хочешь вместо меня? Ты готов взять на себя эту ответственность? Или это должен сделать один из стражей, чтобы пятно убийцы собратьев легло на него до конца жизни? Ни на кого другого я не могу возложить этот груз! Это моя ноша, как короля! — стиснул зубы и медленно разжал кулаки, выпустив одежду Келлараса. Отошёл, отвернувшись от друзей, опёрся ладонями о стол, и молчал несколько мгновений, затем вновь развернулся, но уже не смотрел никому в глаза. — Я уже слыву убийцей. Пусть только я. Мой долг как правителя защищать Лес и его жителей. И я буду делать это так, как умею.

— Ораферн, — сочувственно произнесла Эльдаэн и поднялась с кресла, подошла, положила руку на его плечо. — В битве всё проще… В мирной жизни столько подводных камней на пути короля. — Сердце эльфийки сжималось, видя дорогого друга в таком состоянии. Она знала, что принять такое решение ему самому было очень не просто. — Но что бы ты ни решил, можешь на меня рассчитывать.

— Ты говоришь страшные вещи, Ораферн, — нахмурился Нурфарон. — Но я понимаю тебя.

— Мне жаль, что тебе приходится делать такой выбор, — вздохнул молчавший прежде Баиндуир. — Тебе пришлось многое пережить, и ты всеми силами стараешься защитить наш дом. Это достойно уважения. Не могу сказать, что я согласен с таким решением, но препятствовать и поднимать народные волны не буду. Можешь быть в этом уверен.

Келларас, смущённый словами венценосного друга, молчал, потупив взор.

— Спасибо, — тихо ответил король. — Подготовьте всё. Через пару дней это закончится.

Друзья кивнули и постепенно покинули кабинет, оставив только Геллионна и Лимлага.

— Прости, Геллионн, — вздохнул хозяин леса, ощутив запах сожаления вперемешку с тревогой и сочувствием. — Я не могу поступить иначе.

Дворецкий склонил голову, зажмурившись.

— Как… прикажет мой король… — произнёс он.

Будучи на службе первого короля Архаларана, лис-полукровка видел всё, что творилось вокруг, и сильно переживал за судьбу Морнтаура. Слабый и трусливый правитель губил свои владения, не способный ощутить их боль. А Геллионн мог, и сердце сжималось, когда Архаларан решил спастись за закрытыми воротами, бросая всех, кто остался снаружи на смерть. Но после на трон взошёл воин и охотник, победив первого короля, и дворецкий понадеялся, что теперь может что-то измениться. Он остался во дворце и прислуживал, оказавшись максимально близко к Ораферну, пытался изучить его, понять. А когда осознал, каким характером тот обладает, ужасно обрадовался и укрепил в себе надежду на лучший исход. Правда, пришлось немало потрудиться, чтобы помочь тому восстановиться после войны, вытащить нового короля из эмоциональной ямы, чтобы он снова начал улыбаться. А что теперь? Ораферн вновь брал на себя непосильную ношу, которая могла заставить его замкнуться в себе и в итоге «сгореть». Первый из правителей Морнтаура, которому открылся Лес, должен жить так долго, как это возможно. Достойный править обязан сидеть на троне. И Геллионн хотел сделать всё возможное, чтобы помочь ему в этом.

— На этом всё. Прошу меня простить, — Ораферн обвёл взглядом оставшихся и направился к выходу.

Лимлаг вдруг опустил тяжёлую ладонь на голову дворецкого и потрепал того по волосам. По чёрным прядям, словно пробежал электрический импульс, сломав заклятье, и на голове выскочили два чёрных лисьих уха.

— Не переживай, лисёнок, — усмехнулся повелитель морей. — Мы что-нибудь придумаем. Я не дам его в обиду.

Смешанные чувства из возмущения и благодарности наполнили сердце духа-полукровки.

* * *

На большой поляне в час косули, когда солнце уже начинало раздумывать повернуться к вечеру, собралось множество эльфов. Не только представители свиты, но и простые ремесленники, охотники и собиратели, слуги и звероведы. Даже тёмные тучи, грозящие закрыть дневное светило и пролиться снежным дождём, не остановили эльфов. Не то, чтобы ласгален были кровожадны и желали увидеть смерть собрата, скорее неверие в реальность происходящего побудило их прийти. Никто из них даже подумать не мог о подобном стечение обстоятельств.

Хозяин леса вышел в середину с двумя своими мечами за спиной и окинул взглядом присутствующих. В первых рядах выставили придворных, в особенности тех, на кого могли упасть подозрения в соучастии заговорщикам. Претенденток на звание фаворитки оставили где-то позади. Нежным девам, никогда не видевшим крови, не стоило смотреть на происходящее.

— Ласгален! — обратился Ораферн к своему народу. — Я всегда старался быть достойным правителем для вас! Восстановить лес после войны, обогатить Морнтаур за счёт налаживания связей с соседями, обеспечить мирное существование. Но я даже не догадывался, что в моей свите среди самых доверенных эльфов могут отсиживаться предатели. И в тот момент, когда я отправился в путь на поиски защитных чар для нашего Леса, они подняли головы и попытались присвоить себе то, что им не принадлежит. Затаённая ненависть ко мне и жажда власти нарушила баланс Чёрного Леса, подвергнув его и его жителей опасности. Я должен защищать свой народ и свой дом, это моя обязанность, как короля! Поэтому, дабы впредь избежать подобного, была выбрана мера наказания, не соответствующая нашим устоям. Я понимаю ваше смятение. Но те, кто не гнушаются убийствами и ставят под сомнение безопасность жителей Морнтаура ради удовлетворения собственных желаний, должны быть сурово наказаны раз и навсегда! Советник Наурглаэр и его приспешники организовали убийство девы Мерили́н, чтобы запугать меня, дабы я оставил трон. Они навели смуту в моё отсутствие, кознями и ложью посадили в темницу честных и преданных Морнтауру эльфов! Оклеветали их, чтобы те не мешали им на пути к власти! Даже их близкие, узнав о содеянном, отказались от родства с ними. И теперь я свершу над ними правосудие! Зло будет наказано!

Ораферн отошёл в сторону. Стража вывела на середину основных зачинщиков: советника Наурглаэра, казначея Таваренри и начальника тюрьмы Ангрена, а также всех выявленных причастных. Их поставили на колени, прямо на ковёр из багряных и жёлтых листьев. Король прошёл мимо каждого и остановился рядом с советником.

— Ты безродное отребье! — вдруг плюнул в его сторону Наурглаэр, безумно распахнув глаза. — Этот Лес должен быть МОИМ! Слышишь?! МОИМ! Я достоин этого! Это я должен был сидеть на троне! Я! А не ты, не знающий своего отца! Падаль!

Ораферн одним движение достал меч из ножен и опустил его на шею предателя. Голова покатилась по ковру из листьев. На лице короля не было ни злобы, ни радости, только ледяное спокойствие.

— Тебе отомстят! Халла порвут тебя на куски! — прорычал казначей и замолк навсегда.

— В Морнтауре я хозяин и мнение ласгален для меня важнее, — нахмурился правитель. — Ещё кто-то хочет высказаться?

— Безродный убийца! — выкрикнул Ангрен.

— Родовитый убийца — тоже убийца, — произнёс Ораферн, когда третья голова покатилась следом за второй.

Король Чёрного Леса чувствовал животный страх, исходивший от остальных предателей, стоявших на коленях. И чем ближе становился меч правосудия, тем ярче ощущался запах.

— Никто из желающих навредить Лесу не уйдёт безнаказанным. Вы можете скрестить со мной мечи и лишиться Морнтаура навсегда. А можете отработать свой долг перед Лесом в северной его части в битве с рогринами. Те, кто смогут выжить и оставить идеи свергнуть меня, примут свою судьбу, получат возможность остаться. Но предательство есть предательство. Они навсегда оставят на себе печать позора, никогда не займут высокого чина, и до конца жизни за их передвижениями будут пристально наблюдать. В случае опасности, они пойдут в бой первыми. Такова цена, которую они будут платить за содеянное.

Послышался удивлённый и где-то даже возмущённый ропот среди толпы собравшихся. Не все были согласны с решением правителя Чёрного Леса, высказывая своё мнение друг другу.

— Если мы так противны тебе, так изгони нас! — рыкнул один из пленных.

— Никто! — Ораферн медленно обернулся к нему, сощурив глаза. — Никто из предателей не выйдет из Леса живым.

— Мой король, разве это справедливо? — крикнул кто-то из толпы. Стражники тут же обернулись к нему.

— Пусть говорит! — правитель жестом успокоил охрану.

— Ведь самое страшное наказание для эльфа всегда было изгнание! — ласгален вышел из толпы собратьев. — Не иметь возможности вернуться в родной лес и до конца дней страдать из-за этого. Но при этом не лишаясь жизни.

— Боюсь, что когда вся эта шайка составляла свои планы, они рассчитывали именно на это наказание. Изгнание для них — лучший вариант. Они и там, за пределами Леса смогут жить и строить козни против Морнтаура, пытаясь вновь его завоевать, — покачал головой Ораферн. — К тому же, они знают все лесные тропы, знают наши обычаи и привычки, знают дворец и его особенности. Они с лёгкостью расскажут об этом тому, кто посулит им моё свержение. И тогда могут пострадать невинные жители. Потому что для этих, — обвёл рукой стоявших на коленях преступников, — уже нет ничего родного, того, что хочется защитить. Они желают лишь владеть и не важно, какой ценой. Я не готов ставить под удар свой народ. Я как король Морнтаура обязан защитить вас и нашу территорию.

— Ну… если так рассудить… — замялся собеседник и сделал шаг назад, обратно к толпе, которая зашепталась между собой снова, обсуждая доводы правителя.

— Что? — Ораферн вновь обернулся к пленным. — Кто готов скрестить со мной меч? — но никто не спешил отвечать. — Можете хоть все разом!

На это предложение вздрогнули не только совершившие преступление эльфы, но и друзья короля.

— Ораферн, что ты творишь? — тихо застонала Эльдаэн. — Их тут двадцать три…

— Я готов! — сразу нашёлся кто-то из пленных.

— И я!

— Дайте и мне меч!

— И нам!

Шестеро вышли против короля. Остальные предпочли наблюдать за ходом боя.

— Ты слишком самоуверен! — усмехнулся предатель, крутанув мечом. — Сейчас мы сделаем то, что собирались сделать давно.

— Уберите тела, — тихо приказал стражам король, и те быстро оттащили казнённых.

— Ора… — хотела было вступиться Эльдаэн, но Лимлаг положил руку ей на плечо.

— Не надо, — низким голосом остановил он эльфийку. — Посмотри на него. Ораферну нужна эта битва. Умереть мы ему не дадим, — повелитель морей опустил ладонь на рукоять своего меча. — Но лишать его боя нельзя.

— В прошлый раз их было меньше… — она волновалась, но остановилась.

Талион, стоявший чуть позади, тоже внимательно наблюдал за происходящим, сжимая ножны. Слышал, как Келларас фыркнул, назвав короля безумцем, как его одёрнул Нурфарон, пристыдив. Видел, как собравшиеся ремесленники, звероведы, слуги и девушки из поселения затаили дыхание, пробившись ближе к оцепленному стражей месту казни.

— Я готов, — Ораферн вытащил из ножен оба своих меча и встал в низкую стойку, ожидая нападения.

— Умри! — рыкнул один из дуэлянтов, и все разом рванули вперёд.

Движением меча король поднял ворох листьев, на мгновение застлав алыми и золотыми пятнами взор противников, и почти молниеносно переместился, атаковав ближнего. Кровь брызнула на разноцветный лиственный ковёр. Но противники старались обступить Ораферна, зажать его в кольцо и со всех сторон зарубить. Он не мог им этого позволить. Крутанувшись, отбил выпад одного. Развернулся, отбил меч второго. Уклонился от третьего и схлестнулся клинками с четвёртым. Пятый попробовал напасть со слепой зоны, даже не подозревая, что теперь у короля её нет. Алые искры блеснули в глазах, наполняя тело невероятной скоростью, ловкостью и силой. Во взгляде не читалась ненависти, лишь непоколебимая решимость. Взмах. Звон клинков. Выпад. Парировал и увёл в сторону. Полукровка вертелся, словно танцуя между врагами с грацией дикого зверя. Кровь брызнула на землю. Один из противников рухнул под ноги второму. Тот запнулся, и это открыло его шею для удара. Клинок другого врага устремился в живот Ораферна, желая перерубить его пополам. Король прыгнул вперёд, перекувырнулся через меч. Удар ногой в колено заставил предателя упасть. Правитель развернулся, спасая свою спину от выпада сзади. Отбил меч и вторым отрубил руку поднимающемуся врагу. Тот взвыл, заставив вздрогнуть всех присутствующих. Следующий удар добил.

Король видел, как отшатнулись последние два, осознавая, что дело не выгорит. Но бросить мечи и бежать они не могли. Переглянулись, а потом с неистовой яростью бросились вперёд. Звонкий танец возобновился с новой силой. Взмах… и противник пал, лишившись глаз и переносицы. Выпад… Меч предателя упал из ослабшей руки. Тело обмякло и повалилось на землю. Ораферн встал и резким движением вниз стряхнул кровь с мечей. Ещё несколько мгновений он стоял, приводя дыхание в порядок.

— Кто-то ещё желает? — его голос казался на удивление спокойным.

Но никто не пожелал больше с ним биться. Наверное, посчитали, что с рогринами у них больше шансов выжить.

— Отличный бой! — Лимлаг первым отозвался, похлопав в ладоши.

— Оставшихся в тюрьму до момента, когда объявят рейд в северные окраины! — приказал хозяин леса, и стража тут же исполнила. — На этом объявляю казнь завершённой!

— Ораферн… — выдохнула Эльдаэн. — Он стал двигаться иначе. Не уверена, что смогу победить его в бою. А я никогда прежде ему не проигрывала.

— Он многое пережил за это время и многому научился, — пояснил Лимлаг, с усмешкой глядя на Талиона, что застыл в полном восхищении, провожая взглядом своего кумира. — Но теперь ему явно нужна встряска, чтобы выбраться из того омута, что его затягивает.

— Омута? — переспросила эльфийка.

— Эти события ожесточают его сердце, — нахмурился бородатый эльф. — Как бы опасения Геллионна не подтвердились.

Вскоре поляна опустела. Остались лишь взъерошенные дуэлью листья с кровавыми пятнами. Тяжёлая серая туча, наконец, доползла до леса, заплакав над местом битвы, смывая все следы.