Пламя и кровь (джен)

Рейнира была мертва, и казалось бы, война утратила смысл. Но все уже понимали, что война давно перестала быть о том, кто из детей Визериса Проклятого сядет на трон — и король Эйгон Второй не стал победителем просто потому, что уничтожил соперницу и воссел на железный трон (метафорически).

Проводим королеву цитатой из «Записок» её сына Эйгона Третьего.

Рейнира не была дурной женщиной; её горе было в том, что она ничего не умела — и её никто не учил. Она не умела быть матерью: попеременно она не отпускала сыновей от своей юбки и вдруг месяцами не замечала их и с ними не разговаривала. Она не умела быть женой: бесконечно споря с мужем, кто из них больше достоин чести и уважения, она вынуждала его поднимать на себя руку и изменять ей. Она не умела верить в богов, и позволила увести себя в недра язычества. Она не умела править государством: не знала, кого следует слушать и кому доверять никогда не годится. И всё же она не сдавалась до конца, и твёрдо верила в своё право быть королевой, и много, сильно любила — и за это ей многое будет прощено на суде у Отца.

Новый совет

Перед Эйгоном Вторым теперь стояло четыре основные задачи: накормить столицу; уничтожить «Гарта Хью» и его драконов; очистить Королевский Домен — и, наконец, породить наследника. Первую за короля решил сьер Тиланд Ланнистер, запросивший припасы со своей родины в обмен на золото из казны; остальные король решал сам — весьма по-своему.

Но сначала ему пришлось собрать новый малый совет — и здесь он удивил всех, предложив место десницы лорду Корлису Велариону — и больше всех удивился сам лорд Корлис. Однако он не отказался, и прибыл в столицу в сопровождении юного Алина — звавшегося теперь Веларионом.

Никого не удивили, конечно, лорд-казначей и Государево Око — эти места заняли, как и раньше, сьер Тиланд Ланнистер и новонаречённый лорд Том Гуд.

Место лорда-судьи досталось сьеру Гвейну Хайтауэру; наконец, вместо лорда-адмирала в совет села вдовствующая королева.

Нового лорда-капитана пока не было — белых щитов, верных королю, больше попросту не осталось и необходимо было набирать себе новых.

За время правления короля Эйгона Второго лорд Корлис весьма подружился с королевой Алисентой, и даже после смерти короля и до самой своей смерти продолжали переписку и часто встречались за беседой, оплакивая общих друзей и своих детей.

Падение Вермитора

У короля Эйгона было войско — точнее, два войска: под началом сьера Бриндона Хайтауэра и под началом лорда Борроса Баратеона. Было у него и два основных врага: «Гарт Хью», бесновавшийся в Просторе, и эссосские захватчики, разорявшие Королевский Домен. Ответ напрашивался сам собой — и король не замедлил его дать.

Сам он объявил, что отправится под Тамблтон, где бросит вызов «Гарту Хью». Что важнее — он потребовал установить на стены Тамблтона баллисты, и не бояться из них стрелять, потому что он сам не считал возможным в одиночку победить великого Вермитора — особенно если за того вступится его не менее грозная супруга Среброкрылая.

Это был рискованный план — рискованный для Тамблтона и его жителей. Но другого выхода не было; в одиночку одолеть двух драконов могла бы, пожалуй, Вхагар — и то, как показала реальность, молодой Караксес смог достаточно оборвать ей оба крыла до того, как она отжевала ему голову.

А оставлять «Гарта Хью» на свободе — или оставлять на свободе двух драконов, как-то избавившись от их хозяев — тоже было не лучшей идеей. Как пишет септон Барт, в одиночестве, без хозяина, каждый дракон постепенно угасает, теряя свой острый разум и превращаясь в безмысленного зверя; лишь вдвоём с господином он может существовать полноценно. А Вермитор и Среброкрылая были в одиночестве слишком долго, и едва ли их нынешние всадники могли им дать много разума. Лучше было не рисковать.

Только узнав о приближении войска, Лорна, жена Ульфа, велела ему собираться и бежать — как они собирались уже довольно давно. Однако Среброкрылая не пожелала улетать; её всадник был ей пока что не слишком дорог — уж точно меньше, чем супруг. Впрочем, Лорну это нимало не смутило; она заявила, что если выбирать приходится между жизнью и драконом - только Таргариен или полный болван выбирает дракона. Поскольку Ульф всегда был послушен жене, он оставил Среброкрылую и бежал.

Воспользовавшись общим беспорядком, он бежал в Старомест, а оттуда — в вольный город Лис, где кочевал между портовых кабаков, за пару монет или кружку пива развлекая всех байками о драконах. Что до Лорны, она ещё сыграет свою роль — но попозже.

Бой Вермитора, Среброкрылой и Солнышка был прекрасен: бронза, золото и серебро, и огонь между ними, метались в небе, порой опускаясь почти к самой земле, а порою взмывая под облака. Король Эйгон безжалостно вёл обоих драконов под огонь; Вермитор это чуял и пытался пересилить волю всадника, не понимавшего, что опасность исходит от стен города, а не от небольшого дракона перед ним — но не мог. Воля «Гарта Хью» была посильнее, чем у пьяницы Ульфа.

Всё это длилось не меньше часа; наконец, сьер Хорберт Хайтауэр приказал зарядить в баллисту не стрелу — хотя они ранили старика, тот упрямо продолжал воевать, — а гарпун, и целить в крыло, что и было сделано. Рванувшись, Вермитор сам порвал свои крылья и вскоре рухнул, обессилев, на землю. Рядом с ним опустилась Среброкрылая, закрывая его своим телом от стрел и гарпунов.

Никто не посмел её тронуть — даже король предпочёл опуститься в стороне и молча смотрел, как драконица рыдает, глядя, как умирает её верный супруг. Говорили, что и он, и Солнышко плакали вместе с нею.

Её отпустили с миром; она вернулась на Драконий Камень и, не проживши и года, тихо скончалась.

Почти танец оленей

Пусть победа над «Гартом Хью» была и не громким триумфом, а скорее трагическим долгом и оставила в сердце у победителей только печаль и тоску по иным, лучшим, более правильным временам (даже если их никогда не бывало) — это всё же была победа.

В Королевском Домене дело было печальнее: Хэйфорд снова показал себя несчастливым для Зелёного дела и забрал жизнь лорда Борроса — камень со стен проломил ему шлем и впечатал голову в плечи. Но это было полбеды; после него было кому возглавить войско — там был и талантливый сьер Стеффон Коннингтон, и не менее одарённый лорд Марсдон Мертинс, и лорд Хамфри Пенроз, занудный, но эффективный…

…но дело было в том, что незадолго до отправления в путь лорд Боррос и леди Эленда в очередной раз помирились — и в этот раз их примирение принесло не дочку, а сына, названного в честь лорда Карона — Руисом.

Вот только Шторма не слишком спешили признать своим грандлордом ребёнка десятка дней от роду. За все эти годы они в общем привыкли, что трон перейдёт к леди Кассандре, неплохо узнали её — как сильные, так и слабые стороны, узнали её привычки и как добиться её расположения. Руис и его мать были для большинства совершенно чужими — слишком много времени леди Эленда проводила у Каронов, и слишком мало — в доме мужа.

И всё же андальский закон — закон, по которому правил король Эйгон Второй — был неумолим. Сын шёл прежде дочери, даже если она была старше на двадцать лет и гораздо лучше него подходила в грандледи. Даже если Кассандра Баратеон находилась при войске, а Руис Баратеон был дома в Штормах.

Кароны уже объявили, что будут сражаться за права лорда Руиса, а с ними встанет Марка; Мертинсы, Пенрозы и Грандисоны уже объявили, что их леди — Кассандра, и они не желают видеть на троне Штормов никакого младенца.

Перед войной оставалось последнее средство: обратиться к королю.

Это было странное зрелище. Леди Кассандра была в странном доспехе, сделанном так, чтобы позволить длинную юбку и не открывать её ноги — впрочем, прикрытые поножами. Леди Эленда (как говорили, злые языки — впервые лет за двадцать) оделась в чёрное с золотом и уложила свои косы не так, как носят в Марках, а на манер штормовых дам. Обе они предстали перед троном, перед которым, на особом кресле, сидел калека-король.

Он выслушал их обеих, и выслушал штормовых лордов, говоривших в пользу одной и другой.

И тогда король сказал, что леди Эленда не знает обычаев и порядков Штормового Предела, а леди Кассандра по своему полу не сможет быть грандледи, так как у неё теперь есть брат. Но король, в неизреченной своей мудрости, назначает её регентом, чтобы этот брат смог вырасти настоящим наследником славного отца; и чтобы не разлучать сына с матерью, а ту мать научить обычаям грандлордской семьи, какие она позабыла за время, проведённое в Ночной Песни, эта мать назначается кастеляном Штормового Предела до тех пор, пока лорды не пожелают видеть на этом месте кого-то другого. Доволен не остался никто, но по крайней мере, не случилось войны — хотя леди Кассандра и леди Эленда, конечно, немало спорили о воспитании юного Руиса.

Казалось, все проблемы позади и остаётся только нудная, методичная работа: наведение порядка в Просторе и Приречье, возвращение Долины под власть Трона, требование присяги от северян… но, как всегда, люди предполагают — а боги над ними смеются.