Химия (гет)

В комнате Эдварда царила тишина, не менее тяжелая, чем та, что осталась в атмосфере кабинета после их сеанса. Эдвард отрешённо сидел на диване у окна, бесцельно глядя в небо. Его протезы неподвижно лежали на коленях, словно забытые. Глядя на него, такого одинокого, ранимого и травмированного, Эндрю ощутил глубокое, почти физическое сочувствие.

Он и хотел бы дать Эдварду время побыть наедине со своими мыслями — но он не мог оставить его одного. С другой стороны, что он там себе надумает в одиночестве...

— Эдвард, — наконец нарушил он молчание, тихо и осторожно. В его глазах читалась смесь тяготящего и его самого опасения и какой-то усталости этого дня.

Эдвард медленно повернул голову, и его взгляд, прежде устремлённый в небо, переместился на Эндрю. На его отстранённом, застывшем лице осела тень напряжения. Он не ответил, но и не возразил. Эндрю медленно подошел ближе и сел в кресло напротив, оставляя между ними небольшое, но ощутимое расстояние — не только физическое.

— Мне... нужно поговорить с тобой, — начал он, тщательно подбирая слова. — О том, что было сегодня.

Во взгляде Эдварда, прикованном к Эндрю, смешались непонимание, тень обиды и горькое, бессильное принятие.

Редактировать— Это было чудовищно, я знаю. И я... не оправдываю себя полностью, — Эндрю говорил ровно, стараясь донести главное. — Но это тоже... часть реальности. И я не мог морально подготовить тебя к содержанию. Любое предупреждение исказило бы результат. Это был риск. Самый большой риск в этом исследовании. +

Он сделал паузу, давая Эдварду время осмыслить сказанное. Тяжелая тишина снова опустилась на комнату, но теперь она несла в себе не только напряжение, но и возможность дальнейшего спокойного разговора.

Эдвард произнес это тихо, почти неслышно, но в его голосе была такая боль, что Эндрю почувствовал, как его сердце отозвалось:

— Я... я подумал, ты хочешь показать мне, что это я сам, такой. И чтобы... аппарат это увидел.

— Нет, Эдвард. Нет, что ты, — Эндрю подался вперед, его голос был полон искреннего отрицания. — Это не про тебя. Это был классический тест на реакцию мозга на внешние раздражители. Примеры того, как... разрушительная сила может проявляться в людях. Как она выглядит со стороны. Смысл был только в том, чтобы узнать, как твой мозг реагирует на подобное. Когда ты со стороны видишь последствия.

— Но... зачем? — Эдвард вновь поднял на Эндрю взгляд. В его глазах переплелись боль и давнее, так и неразрешённое непонимание. — Зачем ты... все это делаешь? Поддерживаешь? Зачем... возишься со мной? Почему ты... не как они?

Эндрю не отвел взгляда. В его глазах Эдвард уловил — и ему казалось, что он все же не ошибся — ту самую искренность, которую чувствовал со дня их знакомства, но которую всегда боялся принять.

— Потому что я вижу человека, Эдвард. А не того, кого боятся они, — тихо, но твердо ответил Эндрю. — Я вижу человека. Очень сложного. Со своей уникальной историей. Исключительного.

Он помедлил, собираясь с мыслями.

— Я не "как они", потому что... я слишком хорошо знаю, кто эти "они", — продолжил он спокойным, но твердым тоном. — Те, кто судит по первому взгляду, даже не тратя сил на то, чтобы хоть немного разобраться. Кто боится всего, что нарушает их привычный мирок. И в своем страхе они готовы растоптать все, что им непонятно. К сожалению, их немало даже в науке. — на этих словах взгляд Эндрю стал решительнее. — И я хорошо понимаю, как это устроено. Я не хочу быть частью этого. А главное... я верю в тебя, Эдвард. — это были простые слова, но их вес в этой комнате был огромен. Эндрю легко кивнул, и его голос зазвучал убедительнее, когда он увидел в глазах Эдварда глубокое удивление, сменившееся проблеском надежды. — Я верю, что мир... сможет тебя понять. Что ты не обречен быть тем, кого весь мир боится. Я верю, что ты можешь быть... собой.

Эндрю протянул руку и осторожно коснулся его протеза — словно ожидая, что Эдвард в любой момент отшатнется. Но Эдвард оставался неподвижен.

— Я делаю это, потому что... я вижу твой невероятный потенциал, — его голос стал чуть тише, и Эдварду слышалась в нем убежденность, которая осторожно ложилась на его сердце. — Вижу твою стойкость, благодаря которой ты смог пройти через все это. И я хочу помочь тебе обрести возможность другой жизни. Я не знаю, каким будет этот путь. Да, он будет долгим и трудным. Но совместными усилиями мы все сделаем. И все получится.

Он убрал руку. Тишина снова повисла в комнате, но теперь она была другой. Эдвард задержал на Эндрю взгляд, и в его глазах сомнение, смягченное удивлением, уступало место уязвимому проблеску осторожной веры.

Все, что Эдвард услышал, было поразительно. Неужели... он не ошибся? Мгновенно привычный, громкий голос сомнения вновь зазвучал внутри, пытаясь заглушить хрупкое ощущение возможности доверия. Он твердил о прошлом и настоящем, о предательствах, о том, что верить опасно. Но... Эдвард помнил главное, чему научила его жизнь: важнее не слова, а поступки.

Эндрю, видя, что его слова достигли цели, что Эдвард услышал его, почувствовал тихое облегчение. Кто бы мог подумать, что он, Эндрю, будет чуть ли не извиняться перед Эдвардом? А теперь это казалось таким естественным, словно так и должно было быть.

— И Джон... Он видит это так же, — добавил он, нарушая тишину. — Ему можно доверять. И есть другие люди, ты обязательно познакомишься с ними, когда будешь готов. — он тихо улыбнулся Эдварду.

Эдвард немного помолчал.

— Объясни, почему... в людях есть эта... разрушительная сила? Откуда она берется? — Эдвард подумал, что Эндрю точно должен знать ответ на этот вопрос.

Эндрю медленно выдохнул:

— Мозг устроен так, чтобы защищать нас. Есть глубинные части, которые отвечают за выживание и реакцию на угрозы. Иногда, когда человек чувствует сильный страх, боль или опасность, эти реакции могут включаться и проявляться как агрессия или разрушительное поведение. Но это скорее не "сила зла", а вот эта сложная реакция, часто связанная со страхом или попыткой защититься.

Эндрю умолк. Он пока сознательно не стал углубляться в более сложную тему человеческой деструктивности. Он чувствовал, что Эдварду важно усваивать такие вещи постепенно, а этот разговор сейчас мог бы только вновь растревожить его после недавнего.

Его слова, не такие простые, как Эдвард, наверное, ожидал, оседали в его сознании, рождая новые вопросы. Эдвард чувствовал, что Эндрю открыл ему что-то очень важное и сложное, и теперь ему предстояло многое обдумать.