Гарри Поттер и Вечерний дом (джен)

Снова не получилось.

Гарри с досадой выплеснул горячую жидкость из маленького котла в каменную раковину — и через мгновение об опыте напоминал лишь вязкий зеленоватый пар, повисший в воздухе. Кто-то из предков предусмотрительно зачаровал выдолбленную в граните чашу на бесследное уничтожение любых жидкостей, и для замкнутого круглого пространства лаборатории это было очень удобно. Гарри поднялся, отворил вентиляционные отдушины, сделал несколько нервных шагов вдоль стола и снова сел. Придвинул к себе старую тетрадь и, усилив освещение, снова принялся изучать исписанные страницы.

Почерк у дедушки Флимонта, конечно, был ужасный. Буквы с острыми концами то плясали, то склеивались друг с другом, словно сердито толкаясь локтями. Гарри потратил несколько вечеров, чтобы разобрать эти несколько страничек из лабораторного дневника, который дед вел до того рокового дня, когда его скосила драконья оспа… Флимонт очень много экспериментировал и всегда записывал все промежуточные варианты, вычеркивая ненужное и надписывая сверху новые, более подходящие ингредиенты и дозировки. Все это было разбросано на нескольких тетрадных страницах бесформенной кучей букв, цифр, стрелочек, маленьких рисуночков и карандашных пометок на полях.

Разобраться в этом было почти невозможно. Портрет деда, к которому сразу кинулся Гарри, к сожалению, ничего сказать не смог, мнемус тоже ничего не показал. А Айрин, с печалью покачав головой, сказала, что ей всегда было запрещено показываться в лаборатории. Гарри оставалось полагаться только на свои силы. Он даже мысли не допускал, что может соперничать со знаменитым дедом в экспериментальном зельеварении, и точно не стал бы тратить время впустую, если бы на последней странице старой потрепанной тетрадки не нашел надпись: «Готово!» Слово было торжественно подчеркнуто двойной чертой.

Значит, Флимонт Поттер перед самой смертью все-таки изобрел то новое зелье, которое упоминает бабушка Юфимия в своем дневнике. Оно должно было стать настоящей сенсацией… Но все, что было у Гарри — это почерканные черновики со множеством пометок и поправок.

Восьмерка… Или все-таки тройка?

Гарри взял с полки большую лупу.

Нет, пожалуй, это восьмерка…

Он снова аккуратно переписал рецепт и начал тщательно проверять пункт за пунктом, сверяясь с пометками деда. Гарри еще никогда не приходилось продираться через чужие записи с таким трудом. Разглядывая каждую черточку по двадцать раз, сличая цвет чернил, пытаясь понять смысл символов... Гора испорченной бумаги под столом росла, а перед ним постепенно возникал новый текст. Еще один вариант. Он разложил его перед собой, снова зажег горелку под котлом.

Спустя час в котле булькала еще одна порция зелья. По описаниям Флимонта, готовая жидкость должна была быть прозрачной, зелено-желтого оттенка с ярким запахом полыни с небольшой ноткой малинового варенья. Гарри потянул носом. Теперь вроде все совпадало. Но чтобы убедиться в первом серьезном успехе, нужно было обязательно посоветоваться с действительно сведущим человеком…

Андромеда, как всегда, ему обрадовалась. Гарри старался заглядывать к ним хотя бы трижды в неделю, даже когда времени катастрофически не хватало. Перекинуться парой слов с миссис Тонкс, повозиться с Тедди, узнать все последние новости, принести какую-нибудь мелочь — новую рубашку, набор карандашей или новую книжку сказок с волшебными движущимися картинками, которые Тедди просто обожал. Затаив дыхание, он наблюдал, как по страницам ковылял свирепый колдун Одноног, опираясь на волшебный посох, по зеленой траве прыгали веселые лягушки, по небу летали разноцветные драконы, изрыгающие пламя, а в высокой башне томилась прекрасная Клэр, которую жадная мачеха держала взаперти и, остригая ее волшебные бесценные волосы, продавала торговцам, сделав из падчерицы источник дохода и не позволяя бедняжке соединиться с возлюбленным Руальдом… Сказка о волшебнице с серебряными волосами была у него самой любимой. Когда было хотя бы полчаса, Гарри читал Тедди вслух перед сном. Но, к сожалению, таких вечеров в последнее время у него было очень мало. Джинни, которая была беременна уже третий раз за шесть лет, постоянно нездоровилось, дома его ждали Джеймс и Альбус, а на работе всегда было полно неотложных дел. А теперь добавилось еще одно…

Едва Тедди уснул, Гарри вкратце рассказал Андромеде о найденном рецепте и о своих экспериментах.

— Это уже десятая версия, — пояснил он и протянул ей флакон. — Вроде бы на этот раз все правильно, но… Мне нужна помощь профессионала.

Он достал из внутреннего кармана потертую тетрадь и свои листки. Андромеда развернула рецепт, потом внимательно изучила черновики Флимонта, открыла флакон. Достав с полки увесистое каменное блюдце, капнула на него пару капель зелья. Принюхалась, кивнула. Оторвала лист у стоявшей на подоконнике герани и, разорвав пополам, положила на дно блюдца, капнув сверху еще пару капель. Лист покрылся зелеными пузырьками, место разрыва стало затягиваться, будто две половинки кто-то сшивал тонкими нитками.

— Гарри, ты все сделал хорошо. Даже очень хорошо! — похвалила она. — Рецепт, конечно, потрясающий. Все-таки твой дед был великим человеком. Для заживления свежих ран, причиненных темными заклятиями — незаменимая вещь! И эта комбинация с полынью. Так просто и изящно. Как ему только в голову пришло…

— Да, в его черновиках много интересного, — ответил он. — Он словно не зелье варит, а стихи слагает. Составы на все случаи жизни… Когда будет время, попробую изготовить их все. Но сейчас мне нужно разобраться с этим рецептом. Дело в том, что есть человек, который сильно пострадал от темной магии, но это было очень давно. Излечить нужно не свежие раны, а старые шрамы. Я бы и не взялся копаться во всем этом, но вот здесь, на полях, дедушка пишет слово «шрам». И дальше я не смог понять. Какие-то символы…

Андромеда взяла лупу и несколько минут внимательно изучала мелкие значки и каракули.

— Вот это — луна. Так для краткости обозначали полный лунный цикл — от первого дня новолуния до последнего дня полнолуния. То есть, как я понимаю, нужно настаивать именно полный цикл. А вот здесь… Погоди-ка. Не пойму. При чем тут пауки… Нет! Нет, не пауки, а паутина. Да, точно. Это древний язык, морри, меня учили ему в детстве. Я уже почти все забыла… Да, это значит «паук огромный и древний».

— Акромантул, — откликнулся Гарри.

— Да, вероятнее всего. Паутина акромантулов. Интересно, зачем она.

Гарри понял это сразу, как только услышал про пауков. Ведь лист в блюдце под воздействием зелья будто бы начал стягиваться тончайшим швом…

— Паутина нужна вместо обычных бинтов, — проговорил он. — Чтобы наложить на рубцы. Для свежих ран она не требуется, а вот для старых нужно усилить воздействие.

— А ты молодец! — восхитилась Андромеда. — Пожалуй, соглашусь. Весь вопрос, где ее взять. Акромантула в Косом переулке не найдешь.

Гарри не ответил. В его памяти мгновенно возникли огромные белесые сети, растянувшиеся между больших деревьев Запретного леса...

— А вот здесь что-то еще, — Андромеда снова склонилась над страницей. — Прямо под символом лунного цикла. Это совсем странно. Надо поискать словарик, вероятно, я действительно все забыла.

— Что? Что там написано? — спросил Гарри.

— Слеза и ангел, — ответила Андромеда. — Ерунда какая-то. Ангелов не существует и, соответственно, плакать они не могут. Нет, это ошибка. Я просто перепутала.

— Нет, — выдохнул Гарри, сияя, — Все верно. Это была последняя деталь. Ох, спасибо большое! Вы не представляете… Мне нужно сделать все максимально точно. И еще несколько раз проверить зелье. Чтобы никаких неожиданностей.

— Я всегда проверяю на листьях, потом на слизняках или улитках, — улыбнулась Андромеда. — Потом лягушки и мыши. Если получится с мышью, значит, и с человеком тоже. Эксперимент с листьями удался. Попробуй. Смотри — вот здесь убавь время на 30 секунд, а вот здесь чуть-чуть увеличь температуру. И для точности найди старые мерные ложки своего деда. Если, конечно, они сохранились. Лучше работать с теми же инструментами — будет надежнее.

— Да, я именно так и сделал, — улыбнулся Гарри. — Его лаборатория, конечно… Вы бы видели. Идеальный порядок. Потрясающе. Будто он только пять минут назад вышел, а не тридцать лет назад. Ну, конечно, многие препараты давно испортились, пришлось все перебрать и купить новые. Как я понял, дедушка проводил там много времени. И никому не позволял туда входить.

— Он был настоящий кудесник, — вздохнула Андромеда. — Знаменитый зельевар своего времени. Очень интересные идеи, несколько замечательных открытий.

— Да, и работал до последнего. Этот рецепт закончил за несколько дней до смерти. Даже набело переписать не успел…

Андромеда улыбнулась.

— Зато у него вырос достойный внук, который сделал это вместо него, — произнесла она. — Поздравляю тебя, Гарри. Ты сделал сегодня большое дело. Если финальная проверка пройдет успешно, об этом рецепте можно будет сообщить публично. Это очень хорошее подспорье для целителей.

— Спасибо вам, — ответил он. — Я, конечно, не самый выдающийся зельевар, но мне обязательно нужно. Сделать это. Помочь одному человеку… И теперь я знаю, как.

То, что еще несколько дней назад было робким предположением, стремительно превращалось в уверенность. Андромеда была первой, кому он сказал о своей находке. Но даже она не знала о том, что однажды, найдя среди вещей отца старую Вечернюю карту, он обнаружил вход в лабораторию своего знаменитого деда, искусно скрытый под многоугольной каменной беседкой. И что исследуя ее, полку за полкой, он нашел небольшой деревянный футляр, в котором хранился тот самый перстень. Свадебный подарок Сириуса счастливому жениху. Волшебная голубая жемчужина, которую издавна называли «слезой ангела». Редкое вещество с удивительными свойствами.

Он вдруг осознал, что никак не может перестать улыбаться. Радостная надежда переполняла и согревала его, несмотря на январский холод. Вирджиния была поглощена работой и ничего не знала о его стараниях и поисках.

Нет, еще не время. Он скажет только когда будет полностью уверен. Полностью готов.

Еще многое предстояло сделать.