Взаперти (гет)

Коридор был пуст и погружен в предвечерние сумерки. Кэтрин шла быстро, стараясь не замечать, как холодный металл дверных ручек будто бы пульсирует сквозь тонкий шелк ее перчаток. В голове крутились мысли о предстоящем третьем испытании, о Гарри, о Сириусе…

Из-за поворота послышался знакомый, неровный скрежет шага. Аластор Грюм вынырнул из тени, его магический глаз бешено вращался, а живой пристально уставился на нее.

— Мисс Кейм, — прохрипел он, и на его губах расползлась узкая, неприятная ухмылка. — Какая неожиданная встреча. Вы… неплохо выглядите. Для той, что недавно пережила такое тяжелое… происшествие.

Кэтрин замерла, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Его голос был маслянисто-ядовитым.

— Я полагал, вы будете отлеживаться в своей комнате. Дрожать от страха, — он сделал шаг ближе, и от него пахло пылью и чем-то горьким. — А вы, я смотрю, уже на ногах. И даже… по Запретному лесу гуляете. В сомнительной компании.

— Я ценю вашу заботу, профессор, — ее собственный голос прозвучал удивительно ровно, вежливо и холодно. — Но я вполне оправилась. И мои прогулки — это мое личное дело.

Грюм хрипло рассмеялся.

— О, конечно! Личное дело! — его магический глаз на мгновение остановился на ее лице, сверля ее взглядом. — В этом вы вся в своего отца. Генри Кейм тоже был известным смельчаком. Бросался на амбразуры, не думая о последствиях. Я уважал его, славный малый.

Он снова сделал тот неуклюжий, скрипучий шаг вперед, понизив голос до интимного, угрожающего шепота

— Но запомните, девочка… Смелости для выживания недостаточно. Иногда она лишь верный способ оказаться в могиле рядом с такими же храбрецами. Хорошего вечера.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и заковылял прочь, его деревянная нога глухо стучала по каменным плитам, а магический глаз продолжал бешено вращаться, сканируя все вокруг. Кэтрин осталась стоять посреди коридора, чувствуя, как по телу разливается ледяной холод, не имеющий ничего общего с температурой в замке. Его слова висели в воздухе, как ядовитый туман. Это была не забота. Это было предупреждение. Или угроза.

Она сжала руки в кулаки внутри перчаток и, собрав всю свою волю, двинулась дальше. Третье испытание было уже близко. А атмосфера в замке становилась все более гнетущей.

* * *

Кэтрин на ходу перечитывала на ходу записку от мадам Помфри с перечислением всех уже отправленных на поле инструментов и зелий, когда Билл Уизли возник словно из ниоткуда. Он легко подхватил Кэтрин и на мгновение закружил ее в воздухе, словно она была не взрослой женщиной, а все той же старшекурсницей, следящей за порядком. За его неуемной радостью от встречи обнаружились слегка растерянный Гарри и невысокая полная женщина с невероятно добрым и светлым лицом.

— Пусти меня, рыжий демон! — фыркнула Кэт, но смеялась.

— Ты смотри кого кот принес, — Билл поставил ее на землю, все еще сияя. — Мама, познакомься, это Кэтрин Кейм! Наша легендарная староста на Гриффиндоре! Именно она пестовала меня и Чарли, чтобы мы учились так, чтобы вам было не стыдно. До сих пор вздрагиваю в ночи. А теперь именно она ответственна за то, что у Рона до сих пор две ноги а Фред и Джордж…ну ты поняла.

Молли Уизли смотрела на них с теплым, немного растерянным интересом.

— Очень приятно, дорогая, — сказала она, пожимая Кэтрин руку. — А я должна поблагодарить вас. Фред и Джордж... они, конечно, ужасные сорванцы, но они говорят, что вы единственная, кто может заставить их хоть как-то слушаться в больничном крыле. Спасибо за ваше терпение.

— Они... энергичные ребята, — дипломатично ответила Кэтрин, и в ее глазах мелькнула веселая искорка. — Но у них доброе сердце. Скажу по секрету они мои любимчики.

Молли серьезно кивнула, словно в этом жесте была вся ее тревога за неугомонных близнецов. Ее взгляд перешел на Гарри, и ее выражение стало мягче, почти материнским.

— Гарри, — кивнула она ему. — Как настроение?

Гарри что-то невнятно пробормотал, чувствуя себя неловко под пристальным вниманием всех троих взрослых.

Кэтрин снова повернулась к Молли и Биллу, ее тон стал легким, почти небрежным.

— Кстати, раз уж вы гуляете... Мой пес, Бродяга, сегодня со мной. Он внизу, у сторожки Хагрида. — Она специально посмотрела на Гарри. — Он просто обожает Гарри, вечно скулит, когда того нет рядом. Не хотите ли прогуляться туда? Для Гарри будет хорошей удачей перед испытанием потрепать за ухом большого черного пса. Говорят, это к везению.

— О, какая милая идея! — сразу же подхватила миссис Уизли, всегда радующаяся любым простым, добрым приметам. — Мы как раз собирались подышать воздухом! Правда, Билл? Гарри?

— Конечно, мама, — улыбнулся Билл, с интересом поглядывая на Кэтрин, словно пытаясь разгадать ее игру.

Через полчаса маленькая группа приближалась к хижине Хагрида. И тут из-за угла, виляя хвостом как самая образцовая в мире собака выбежал Бродяга.

— Ой, какой громила! — воскликнул Билл, с одобрением оценивая размеры животного.

Но пес не смотрел на него. Его взгляд был прикован к Гарри. Он издал счастливый, глухой лай и бросился вперед, двигаясь с удивительной грацией для своего размера. Сердце Гарри упало, а затем забилось в сто раз чаще. Он узнал эту собаку. Узнал этот взгляд.

— Бродяга! — крикнула Кэтрин с легким упреком, но в ее голосе не было тревоги.

Пес добежал до Гарри и, подпрыгнув, поставил свои лапы ему на плечи, сбивая очки. Он вилял хвостом так, что тот свистел в воздухе, и всем своим видом излучал безудержную, чистую радость.

— Фу, фу... ладно, ладно... — смеясь и отбиваясь, притворно протестовал Гарри, запуская руки в густую шерсть на шее пса. Он смотрел в умные, понимающие глаза, в которых светились преданность и тоска, и пытался передать все, что чувствовал, одним прикосновением. Я знаю. Это ты. Я скучал по тебе.

— Ну и недотепа! — засмеялась миссис Уизли, наблюдая за этой бурной сценой. — Просто влюблен в тебя, Гарри!

Пес, наконец, спрыгнул и принялся снова кружить вокруг Гарри, тычась мордой в его руку, требуя продолжения ласк. Он вел себя как самый обычный, переполненный любовью к хозяину питомец. Ничто, кроме взгляда, не выдавало в нем человека. Кэтрин подошла и положила руку на голову пса.

— Видишь? Я же говорила, он по тебе скучал. Ну что, принес тебе немного удачи, Бродяга?

Пес в ответ громко вильнул хвостом и еще раз лизнул Гарри в ладонь. В этот момент дверь хижины Хагрида с скрипом открылась, и сам лесничий появился на пороге, привлеченный шумом. Увидев компанию и пса, он широко улыбнулся.

* * *

— А если Хагрид зайдет? — прошептала Кэтрин, ее голос дрожал не от страха, а от напряжения, витавшего между ними.

— Не зайдет, — Сириус оторвался от ее шеи всего на секунду, его дыхание обжигало кожу. — Он ушел проверять своих сопле… суфле…

— Соплохвостов, ох… Сириус! — Кэтрин рвано выдохнула, почувствовав после мягких прикосновений губ резкий, властный укус на шее. Ее пальцы вцепились в его волосы, не в силах решить — оттолкнуть или притянуть ближе.

В прохладном, пахнущем сеном и древесиной сарае он окончательно сбросил облик пса. Блэк прижал Кэтрин к стене, его дыхание было частым, а в глазах горел тот самый голодный огонь, что сводил ее с ума.

— Умный Пес, — прошептала она, запрокидывая голову, пока его губы спускались по шее, оставляя влажный, горячий след. Ее пальцы сжались в его волосах — Может, все-таки надеть на тебя ошейник? С табличкой «Бродяга. Вернуть владелице мисс Кейм».

— Попробуй только, — он зарычал, спускаясь жадными касаниями к вырезу на ее платье, и его смех был низким и счастливым. — Я в отместку сгрызу твои лучшие туфли… Буду смотреть, как ты ругаешься.

Она очень тихо рассмеялась, и этот звук смешивался с его дыханием и далеким лаем Клыка где-то у сторожки лесничего.

Некоторое время спустя, лежа на потертой кожаной куртке, пахнущей им и дымом, Кэт спрятала нос на груди Блэка, словно пытаясь оттянуть момент возвращения к делам. Он лениво вытащил из ее волос очередную соломинку и мягко поцеловал макушку. Его пальцы медленно водили по ее обнаженной спине, рисуя бессмысленные узоры.

— Сегодня финал, — выдохнула она, внезапно став серьезной, обнимая его крепче. — А потом… лето. И мы заберем Гарри. К себе. В Ароншир на все лето. Будем есть мороженое и … взрывать завтраки.

Он не ответил словами. Просто прижал ее к себе так сильно, так отчаянно, как будто мог влить в нее всю свою надежду, всю свою веру в это хрупкое, светлое будущее одним этим объятием. В его молчании было больше обещаний, чем в любых клятвах. И она верила этому молчанию больше всего на свете.

* * *

Кэтрин шла по направлению к лабиринту, громада которого высилась на Лужайке, темная и зловещая на фоне заходящего солнца.

В палатке медиков все было готово. Стеллажи с зельями, стопки чистых бинтов, аккуратно разложенные инструменты. Мадам Помфри и Кэтрин ужинали в тишине, не в силах проглотить и куска. Они не пошли в Большой зал — ни к чему видеть напуганные лица чемпионов и ликующие — зрителей.

Напряжение висело в воздухе, густое и тяжелое. Кэтрин сжала под столом кулаки в тонких перчатках. Она думала о солнечном утре, о смехе Билла, о теплых объятиях Молли, о горячих губах Сириуса в темном сарае. О надежде.

Она цеплялась за это воспоминание, как за спасательный круг, пока снаружи не зазвучали первые торжественные аккорды, возвещающие начало третьего испытания.

* * *

Воздух вокруг палатки медиков гудел от приглушенных голосов и тревожного ожидания. Кэтрин нервно прохаживалась вдоль полотняной стены, ее тонкие перчатки сжимали и разжимали складки черного платья, поверх которого сегодня был надет медицинский фартук. Локоны выбились из пучка и щекотали шею, очень отдаленно давая напомнить себе о недавних жарких поцелуях на ее коже.

— Кэтрин?

Голос заставил ее вздрогнуть. Этот четко выделенный звук «т»... Он был слишком гладким, слишком натренировано-томным. Она медленно обернулась.

— Август, — произнесла она ровно, без намека, на радость, от встречи. — Нужна медицинская помощь?

Август Ван стоял в нескольких шагах, прислонившись к трибуне. Его мантии были безупречно скроены, волосы — уложены с небрежной элегантностью, а на лице играла легкая, самоуверенная улыбка, которая когда-то заставляла ее юное сердце биться чаще. Теперь оно замерло от чего-то холодного и неприятного. Август четким взмахом палочки испарил из пальцев дотлевшую сигарету и медленно, словно камышовый кот направился к Кэтрин.

«Фу» девушку мысленно передернуло от неестественности этого поведения. Возможно, год или два назад это, казалось бы, ей верхом мужской привлекательности, но теперь….

— Ты так хорошо выглядишь. Черный тебе очень идет.

— О да. — Кэт холодно улыбнулась. — С недавних пор черный мой любимый цвет. Где потерял Аврору?

Самодовольная улыбка чуть потухла. Август на мгновение ссутулился как в последнюю их встречу, но тут же взял себя в руки нацепляя маску аристократа.

— Мисс Беркли удачно вышла замуж в начале марта. И как ей и мечталось — уехала в Америку весьма разбогатев.

— И даже мои деньги не понадобились? Как я за нее рада. — ядом исходящем от этой радости можно было отравить даже профессора Снейпа. — Мистер Ван, я на работе. Излагайте просьбу к целителю или не тратьте мое время.

— Какие же ты обидные вещи говоришь, дорогая. Я горевал лишь о твоей… непрактичности. О твоем нежелании понять, что люди склонны совершать ошибки. Я ошибся, когда предпочел Аврору тебе. Ты невероятно талантливая волшебница и вместе у нас бы многое могло получиться. В плане карьеры и вообще. — Он снова приблизился, опустив голос до интимного, фальшиво-задушевного тона. — Но все можно исправить. Я слышал, ты теперь при деле. Работаешь на… — он кивнул в сторону палатки с легкой усмешкой, — ...на них. Дамблдора. Должно быть, платят неплохо. И связи… полезные, но, Кэти… Мир становится опасным местом. Красивой женщине может быть необходим влиятельный покровитель.

В его словах не было ни капли ностальгии. Был лишь холодный, деловой интерес. И что-то еще… что-то, что заставило ее кожу покрыться мурашками.

— Наш разговор окончен, Ван, — она резко развернулась к нему спиной, всем видом показывая, что он был отвергнут. — Иди ищи себе другую… партию.

Он помолчал секунду, и она почувствовала его тяжелый, аналитический взгляд у себя в спине.

— Как знаешь, Кэтрин. Но помни… предложение всегда в силе. Пока время еще не вышло.

Он не стал ждать ответа. Она слышала, как его шаги удаляются по траве. Она не обернулась, но каждым нервом чувствовала его уход. И почему-то это ощущение было почти таким же жутким, как и его присутствие. Его слова висели в воздухе — не комплимент, а угроза, завернутая в шелк.

* * *

— Ваш вердикт, дорогая? — голос мадам Помфри был сдержанным, но в нем читалась стальная напряженность.

Кэтрин оторвала диагностическую палочку от виска Виктора Крама. Мягкое голубое сияние погасло.

— Он оглушен, — отчеканила она, поднимаясь с колен. Голос ее звучал механически, вымуштровано-спокойно. — Так же, как в прошлый раз, когда мы нашли его в лесу. Контузия, полная ретроградная амнезия на последние несколько часов. Мозг чист.

— Я зову Директора, — резко сказала Помфри и вышла, откинув полог палатки.

На секунду в палатку ворвался оглушительный гул голосов со стадиона, пьянящий запах ночного воздуха и… чьи-то гневные, испуганные выкрики. Полог захлопнулся, снова погрузив пространство в тревожную тишину, нарушаемую лишь ровным дыханием Крама. Он был безжизненно бледен, но дышал глубоко и ровно, как спящий ребенок, совершенно не подозревающий о хаосе, что творился вокруг.

Эту зыбкую тишину разорвал новый визг — на этот раз прямо у входа. Полог взметнулся, и внутрь вошла профессор МакГонагал, помогая дойти Флер Делакур. Ее платье было порвано, волосы растрепаны, а лицо искажено чистым, животным ужасом.

— Ne me touche pas! Не подходить ко мне! Monstre! — она забилась в истерике, тыча пальцем в неподвижное тело Крама, как только увидела его. — Он! Это он! Он напасть на меня! Il voulait me tuer!

Кэтрин бросилась к ней, пытаясь ухватить ее за плечи, успокоить, но Флер отшатнулась, словно от прикосновения раскаленного железа. А Крам… Крам лишь медленно моргнул, приходя в себя и смотрел на нее пустым, ничего не понимающим взглядом. В его глазах не было ни злобы, ни признания — лишь полная, оглушающая пустота.

— Я… я не… — он попытался подняться, но его тело не слушалось. — Что случилось?

— Monstre!

Флер уже не слушала, ее рыдания перешли в надрывные, беззвучные спазмы. Девушка осела на пол, и мадам Помфри тут же подлетела к ней, стараясь увести на кушетку.

В палатку вошел Дамблдор. Его лицо застыло каменной маской на грани гнева, взгляд скользнул с бьющейся в истерике Флер на потерянного Крама, на Кэтрин и мадам Помфри, пытающуюся хоть как-то помочь им обоим.

— Никого не впускать, — тихо, но с неоспоримой властью сказал он. — Абсолютно никого. Минерва, останься у входа. Аластор, срочно проверь лабиринт. Где Гарри и Седрик?

Гул снаружи стал тише, приглушенный тканью и авторитетом директора. Мадам Помфри заговорила с Флер на ломаном французском, почти силой вливая в нее успокоительное зелье. Крам уставился на свои руки, словно впервые их увидел.

— Виктор, вы что-то помните? — спросила Кэтрин, опускаясь перед ним на колени.

— Мне быть… было хорошо, — он говорил медленно, с трудом подбирая английские слова, словно забыл, как это делать — Я словно… спать. Слышать, как делать… идти куда. Там быть… мальчик. Гарри. Я должен быть защитить Гарри.

Империус. Мысль молнией пронзила сознание Кэтрин. Она метнулась к столику со зельями, схватила флакон с тонизирующим снадобьем и мощный антидот-антиоксидант.

— Пейте. Медленно. Все будет хорошо, — ее голос был твердым, командирским. Она уговаривала его лечь, не двигаться.

Он послушно выпил. Прошла минута тишины, нарушаемая лишь прерывистыми всхлипами Флер. И вдруг тело Крама сотрясла мощная судорога. Он скрючился, его вырвало в подставленное Кэтрин металлическое судно — организм яростно отвергал чужую волю, что сковала его.

Флер, увидев это, внезапно замолкла. Она что-то быстро, испуганно зашептала мадам Помфри, указывая на Крама. Убедившись, что в глазах болгарина наконец-то появляется осмысленный, хоть и испуганный разум, Кэтрин сорвалась с места.

Она бежала, как одержимая, расталкивая ошеломленных зрителей, не видя ничего перед собой, кроме спины Дамблдора. Она должна была предупредить его! Империус! В лабиринте тот, кто может накладывать Империус!

— Профессор! — она успела лишь схватить его за рукав мантии, ее пальцы вцепились в ткань. — Это… это…

ХЛОПОК.

Оглушительный, сухой звук разорвал пространство. И прямо перед ними, из ниоткуда, материализовались две фигуры. Гарри Поттер, весь в грязи и слезах, крови…жив, двигается судорожно обнимавший… Седрика. Диггори без движения. Глаза застыли…мертв.

Время остановилось. Крики, ужас, непонимание — все смешалось в оглушительном хаосе. А Кэтрин застыла с открытым ртом, так и не успев выдохнуть самое главное.