Барышня и Мародёры (гет)

Вероника была так рада собственному счастью и так боялась отпугнуть от себя Джеймса, что никак не могла заставить себя выяснить дальнейшие намерения своего парня. А время шло. Учителя стали «ненавязчиво» напоминать на каждом уроке, что приближаются экзамены. Экзамены Веронику не так волновали, как то, что потом начнутся каникулы, а значит, все разъедутся по домам. Потом, — вне зависимости, поговорит она или не поговорит с Джеймсом, — наступит 25 августа. День её помолвки. Но если Джеймс на её прямой вопрос, собирается ли он на ней жениться, даст прямой ответ, что не собирается, то что ей тогда делать?!

— Джеймс…

В один из дней в начале мая Вероника всё-таки набралась храбрости и приступила к разговору.

— М-мм? — не открывая глаз улыбнулся он.

Они снова, как обычно, были вдвоём в раздевалке квиддичной команды, и Поттер лежал на скамейке головой на коленях своей девушки.

— Ты только не подумай, что я давлю на тебя.

— Хорошо, не подумаю. До сих пор ты не была замечена в таком «страшном грехе».

— Ты же знаешь, что мои родители чистокровные волшебники…

— Ну, знаю. Если хорошенько покопаться, можно даже выкопать, наверное, что мы с тобой Мерлин-знает-сколько-юродные брат и сестра. И что? Это вдруг стало для тебя проблемой?

— Нет-нет, совсем наоборот.

— Ладно, считай, что ты меня заинтриговала. Говори уже.

Она задержала дыхание и выпалила:

— Мои родители хотят устроить мою помолвку.

Джеймс резко сел и заморгал, уставившись на неё:

— Ну, а я при чём?

Увидев, как она вытаращилась в ответ, он тут же пошёл на попятную:

— Э-э-э, то есть, извини… Я брякнул не подумав. Это слишком неожиданно. Хотя, кого я пытаюсь обмануть… На самом деле, мои родители уже тоже начали намекать, что пора бы найти мне невесту.

— И что, есть кандидатуры?

— Да полно!

— А-а… Понятно, — погрустнела она.

Заметив это, он взял её руку и ласково погладил. Она вскинула на него взгляд, загоревшийся надеждой, но Джеймс сказал вовсе не то, что она хотела бы услышать:

— Вероника, не волнуйся, я не собираюсь жениться! По крайней мере, лет до тридцати.

— Но если твои родители будут настаивать, тебе всё же придётся уступить.

— Ну, наверное, — пожал он плечами. — Я предпочитаю не думать об этом. А тебе уже нашли жениха?

— Нашли, — она душераздирающе вздохнула.

— А ты что? Не хочешь за него?

— Не хочу! Но родители пристали, как с палочкой к горлу. Особенно мама. Не скажу, что она фанатичка чистоты крови, но… Ты же понимаешь.

Парень замолчал, уставившись в потолок, и отчаянно ерошил волосы. Веронике показалось, что она даже дышать перестала, боясь спугнуть созревающее в нём решение «проблемы». Наконец он взглянул на неё и твёрдо заявил:

— Ну, вот что. Я придумал, как нам избежать навязанных помолвок и не обидеть наших предков-почитателей традиций.

— О Мерлин! — старательно захлопала она глазами. — Неужели это возможно? Если так, то ты гений, Джеймс!

— Ну, да, я тоже подозревал, что я гений, — расплылся он в улыбке.

— Говори же скорее, что ты придумал!

— Очень просто. Ты помолвишься со мной. А я, соответственно, с тобой. И всё!

Она продолжала моргать, словно дар речи потеряла, хотя торжествующий хохот так и рвался из её груди.

— К-как же ты додумался до этого? Это же замечательное решение!

— Ну, вот как-то само получилось, — скромно опустил он довольный взгляд.

Но не прошло и пары мгновений, как он вдруг спросил с тенью беспокойства, возможно, заметив ликование в её глазах:

— Но, конечно, ты же не будешь против, если… потом… мы расторгнем помолвку, да, Вероника?

Она колебалась всего миг:

— Конечно, я не буду против. Главное — успокоить родителей. А помолвка — это же не свадьба. И потом, даже свадьбу можно отложить. Всегда можно найти повод.

— Ага, особенно если хотеть найти этот повод.

Джеймс сжал губы, нахмурился и воздел указательный палец, изображая преподавателя Астрономии, профессора Синистру:

— Ретроградная Венера входит в знак Овна — свадьба категорически не может состояться!

И оба счастливо расхохотались, взявшись за руки.

— Опять-таки я не хочу давить, Джеймс… — промолвила она, собираясь ковать железо, пока оно горячо.

— Ну, что ещё? — слегка капризно спросил он.

— Дата моей помолвки уже назначена. Если ты хочешь, чтобы получилось так, как ты задумал — тебе нужно как можно скорее, прямо в начале каникул, поговорить со своими родителями.

Он тяжело вздохнул.

— Ла-адно… Выбора у меня особого нет. Если родители насядут на меня как только я вернусь домой, — а они точно насядут, — мне всё равно придётся им что-то отвечать. Или помолвка с тобой — или с какой-нибудь другой до ужаса чистокровной образиной, которую я и знать не знаю.

Вероника вздрогнула, не зная, как ей реагировать на такое заявление, но предпочла пропустить его мимо ушей.

— Тогда я по возвращению сразу сообщу маме о тебе… о нас, — деловито сказала она. — И пусть мои родители уже официально решают с твоими. Так?

— Ну, так, так… А этот парень… Ну, жених твой… Он не будет возмущаться, что я отбил у него невесту? Или мне готовиться к дуэли? Кто он вообще? Он из Хогвартса? Я его знаю?

— Да какая дуэль, о чём ты! — девушка постаралась говорить как можно беспечнее. — Он учится не в Хогвартсе. И он совершенно не хотел жениться на мне.

«Надо же, — восхитилась она мысленно, — я ведь даже не соврала!»

— Ну, и ладно тогда, — Поттер потерял интерес к этой теме и опять принял прежнюю позу.

Теперь Вероника могла и вовсе перестать беспокоиться о своём замужестве, но это не отменяло её беспокойство по другим поводам. Во-первых, всё-таки экзамены. Надо признать, учёбу она успела подзапустить. По разным причинам. Если бы, например, она и в этом году высказала намерение сдать экзамены за два курса, учителя бы только пожали плечами и попытались её отговорить. К тому же, после седьмого, последнего, курса нужно было сдавать финальное испытание, ПАУК, а его ни одному ученику даже в голову бы не пришло сдавать досрочно. Не только потому, что это были «претруднейшие» экзамены, которые подразумевали серьёзную, ежедневную подготовку в течение всего учебного года, даже во время каникул. Разумеется, если юный волшебник был заинтересован в том, чтобы сдать их хорошо. Но ещё и потому, что после них наступало прощание с Хогвартсом, с «беззаботными» школьными деньками, и начиналась настоящая, взрослая жизнь. На самом деле, очень многие семикурсники, взять хотя бы Фрэнка Лонгботтома, с радостью остались бы на второй, а то и на третий, год обучения. Но в отличие от Дурмштранга, в Хогвартсе подобное случалось нечасто и было позором.

Ну, а во-вторых, Вероника беспокоилась за Лили. Обычно сияющие улыбкой ярко-зелёные глаза мисс Эванс в последнее время потеряли блеск, а тонкие брови всё чаще были отчётливо нахмурены. Если бы Вероника до сих пор считала, что Лили нужна ей только как средство «завоевания» Поттера, то она и не подумала бы волноваться, ведь она теперь получила то, к чему стремилась. Или почти получила. Но весёлая, жизнерадостная «солнечная» маглорожденная стала ей настоящей подругой, а значит… Значит, Вероника по-прежнему ответственна за неё. Даже парень у Лил появился исключительно из-за вмешательства Лес, точнее, её необычного дара. И насколько было известно, у этой пары всё хорошо. Тогда что же тревожило Лил? Не экзамены же, в самом-то деле!

…В самое ближайшее время, как только наступило полнолуние, и Ремус Люпин «уехал навещать очередного заболевшего родственника», Вероника узнала, что беспокоило Лили.

— Лес! — Лили тормошила подругу, которая уже успела заснуть. — Просыпайся же! Срочное дело! Мне нужна твоя помощь!

— Ночь кругом, — проворчала та, хватаясь за одеяло и пытаясь накрыться. — Все хорошие девочки спят. Лил, будь хорошей девочкой.

— Где ты тут видела хороших девочек, Моул?! — рявкнула Лили, стягивая с неё одеяло. — Мы в Хогвартсе!

Вероника не открывая глаз села прямо, нашарила край одеяла — и вдруг резко дёрнула его на себя, так что Лили едва устояла на ногах. Затем она мгновенно, как в кокон, завернулась в него — и упала обратно на постель, не забыв укрыть и голову.

— Ах, ты так?! — зашипела её подруга. — Тогда пеняй на себя! Вингардиум левиоса!

Одеяло Вероники вмиг оказалось под самым куполом балдахина. Она опять села, поджала ноги, натянула на них подол ночной рубахи и жалобно воззрилась на Эванс.

— Что стряслось у тебя посреди ночи? И почему я? Почему бы тебе не позвать Алису?

Лили сделала круглые глаза:

— А её нет!

— Как это, её нет? — с Вероники мгновенно слетел сон. — Куда она делась ночью? Ой, только не говори, что она…

Лили хихикнула:

— На самом деле, я не думаю, что у них с Питером всё зашло так далеко. А кстати, — даже в полутьме её глаза блеснули, — а у тебя с Поттером?..

— Мисс Эванс! — возмутилась Вероника, покраснев, как занавеси гриффиндорских кроватей. — Если ты меня разбудила только для того, чтобы спросить об этом, то… Дай мне достать мою волшебную палочку — и одним «Силенсио» ты не отделаешься.

— Ты сможешь заколдовать свою лучшую подругу? — расхохоталась Лили.

— Запросто! Причём, не сейчас, а на экзамене!

— Да вы настоящая тёмная колдунья, мисс Моул!

— Да, я такая, — глухо пробурчала та, выбираясь из-под рухнувшего вниз одеяла. — Моя бабушка носила фамилию Блэк, если ты не знала. Ну, ладно. Говори уже, что у тебя стряслось. …Нет, сначала скажи, где Лис.

Лили посерьёзнела.

— Наша Алиса сильно изменилась, связавшись с Петтигрю. Ты уверена, что он её идеальный парень?

— Уверена. Ровно так же, как в том, что… — и тут она запнулась на мгновение, но потом решительно закончила: — Твой идеальный парень — Ремус, а мой — Джеймс.

— Ладно, пусть так. Но он точно не сможет сделать ей ничего плохого?

— Кто? Питер? Да он разве только не молится на неё, неужели ты не замечаешь? Лил, объясни мне, наконец, что случилось.

С минуту Лили молчала, разглядывая подругу. Потом решительно тряхнула головой:

— Одевайся, бери палочку и иди за мной.

— Какого Мордреда, Лили Эванс?! Я не сдвинусь с места, пока ты мне всё не объяснишь.

— Я объясню по дороге. Идём.

Веронике пришлось вставать и собираться. На самом деле, объяснений она не получила, пока храбрые гриффиндорки, прячась в тени от малейшего шороха, не оказались за дверью, снаружи Замка. Лес уже кипела от возмущения.

— Самое время рассказать мне, Лили, что происходит. Во что ты меня втягиваешь. Чтобы я ещё успела вернуться и пожаловаться МакГонаголл.

— Лес! Ты отличная подруга и не станешь предательницей.

— Оставь предисловия. Я жду.

— Ладно. Я уже сказала, что Алиса в последнее время странно себя ведёт. Она всё время шепчется с Питером. И они замолкают, когда кто-то подходит, даже я.

— Лили, они, на минуточку, пара. И зачем вообще ты пыталась подслушивать?

— Я должна быть уверена, что с моими подругами всё в порядке!

— Я поняла: значит, ты и нас с Джеймсом пыталась подслушивать. Тем более что он твой бывший парень. Интересно, как на это реагирует Ремус?

— Не пускает меня и дуется. Но я не об этом. То есть, не совсем об этом…

— Слушай, когда ты через час-другой подойдёшь к сути дела, разбуди меня. Снова.

Вероника привалилась спиной к дубовой двери. Она всё ещё была тёплой после дневной жары. Моул демонстративно закрыла глаза.

— Лес! Я не шучу, всё очень серьёзно!

— Так и я не шучу, Лил. Куда ещё серьёзнее: вытащила меня из постели посреди ночи, благо ещё Филч нас не поймал, и так ничего и не объясняешь.

— У них какая-то тайна! — выпалила Эванс и замолчала, ожидая реакции подруги.

Моул воззрилась на неё.

— И только-то? Лили, ну ты что, совсем без головы, а? Они встре-ча-ют-ся. Они — влюблённая парочка! Конечно, у них есть и тайны, и секреты ото всех. Даже от тебя. Я бы сказала, особенно от тебя, но, так и быть, не скажу.

— Да как ты не поймёшь?! Я вчера видела, как Ремус ругался с Питером. И я так поняла, что из-за Алисы.

— Вот это новость. Ремус прям’ ругался? Ни за что не поверю. И ты это слышала?

— Ну, он не совсем чтобы руганью ругался… Но Питер его о чём-то просил, а Ремус отказывался, как я поняла, и запрещал ему что-то делать, очень строго запрещал.

— И как это было связано с Алисой?

— Этого я и не знаю. Но как-то связано. И мы должны это выяснить!

— Лили, а может, выясним завтра днём?

— Нет, Вероника. Сейчас. Сколько времени? — она глянула на наручные часики. — Вот! Сейчас всё начнётся. Я слышала потом, что Питер обещал Алисе показать что-то удивительное именно в это время.

— О Мерлин, — вздохнула Вероника, — может, он хотел «показать что-то удивительное» ей вовсе не здесь, а…

Она не договорила и раскашлялась. От ночной свежести, конечно.

— Собственно говоря, Лил, почему ты не выяснила всё у Алисы? Или хотя бы у Ремуса?

— Да разве я не попыталась?! Но МакКиннон покраснела до самых пяток, пробормотала, что понятия не имеет, о чём я спрашиваю, и сбежала. А Люпин очень резко сказал, чтобы я не вмешивалась.

— Понятно, — вздохнула Вероника. — Вариант «послушаться и не вмешиваться» тобой даже не рассматривался. А меня-то ты зачем с собой притащила?

— Так мне же страшно одной!

«Ну да, страшно ей, как же, — мысленно проворчала Вероника. — Сказала бы, что скучно — я бы поверила».

И вдруг Лили вскрикнула, указывая пальцем туда, где блестели под светом полной луны купола теплиц:

— Смотри! Там Алиса! И Питер с ней!

— Куда это они идут?

— Давай быстрее, бежим за ними!

Пригибаясь, обе девушки поспешили за своими друзьями.

Спрятавшись за огромным камнем, они увидели, как Питер нежно поцеловал свою девушку, и что-то стал объяснять. Она нервно оглядывалась, но парень её успокаивал. Он помахал руками, указывая туда и сюда, а потом направился… к Гремучей иве.

— Куда он идёт на глазах у своей девушки, безмозглый самоубийца?! — прошипела Лили Веронике. — К этому дереву опасно приближаться!

Гремучая ива заскрипела и принялась махать ветвями. А Петтигрю… исчез. Может быть, Вероника и не поверила своим глазам, если бы было темно. Но луна прекрасно освещала лужайку, на небе не было ни облачка. Тем не менее, Питер только что остановился рядом с деревом, вне досягаемости размахивающих веток, — и вдруг его не стало. Девушки вздрогнули и переглянулись непонимающе. Взглянув на Алису, они увидели, что та замерла как статуя, крепко обхватив себя руками. А потом они удивились ещё больше: ива тоже замерла.

— Это и есть то «удивительное», которое он собирался показать? — пробормотала Лили. — Он, что, заколдовал Гремучую иву?

— Хм, это, конечно, удивительно, но почему-то мне не верится, что Петтигрю настолько могучий волшебник. Должно быть, тут какой-то трюк.

— Хочешь подойти поближе и посмотреть? — фыркнула Лили.

— Благодарю покорно, мне жить ещё не надоело. Но представление, похоже, только начинается, раз Алиса никуда не уходит.

Вероника заметила краем глаза какое-то движение на опушке Запретного леса.

— Смотри! Там кто-то есть! — вскрикнула она шёпотом и тут же зажала себе рот.

— Это Петтигрю? — завертела головой Лили, но почти сразу тоже замолчала и даже шагнула назад, судорожно стиснув руку подруги.

Длинными упругими прыжками на лужайку выскочил большой зверь. Веронике показалось, что это был вервольф. Насколько могла быстро она стала пятиться дальше в тень, где они с Лили прятались. Присев на корточки, обе девушки уставились на зверя, который, слава Мерлину, их не замечал. Он продолжал прыгать и бегать кругами, и его густая длинная шерсть серебрилась в лунном свете.

— Что он делает? — прошипела Лили в ухо Веронике. — Охотится, что ли? На кого? И почему здесь? В лесу добычи, что ли, нет?

— А я откуда знаю, — так же тихо отозвалась Лес, не отводя взгляд от по-своему красивого хищника. — Он не охотится, Лил, — наконец изумлённо прошептала она, — он играет!

И верно: зверь часто останавливался, тыкался носом в густую траву, что-то там хватал и подбрасывал в воздух. А потом мчался и ловил опять. Не что-то, а кого-то. Какого-то маленького зверька с длинным хвостом. И оба они, хищник и добыча, не рычали-визжали в ярости и ужасе, а издавали звуки тихие и без сомнения радостные.

— Мама дорогая… — Вероника уселась на траву, Лили плюхнулась рядом. — Что происходит, а?

— Это действительно удивительно, — словно зачарованная зрелищем, тихо восхитилась Лили. — Но провались я на месте, если я понимаю, при чём тут Питер Петтигрю!

И тут со стороны леса раздался трубный рёв. Девушки вздрогнули, и даже зверь замер, насторожив широкие, длинные уши.

— Кого это ещё несёт?

Не успела Лили сказать это, как на лужайку, прямо в сторону хищника, протрусил огромный олень с ветвистыми рогами на гордо вскинутой голове.

— Ух ты, какой красивый! — не сдержалась Вероника.

Он замер, словно позируя, и топнул ногой.

— Ну, всё. Теперь точно будет охота. Жалко его, — вздохнула Лили. — А я и не знала, что в Запретном лесу живут олени.

— Да в нашем лесу, под крылышком у Хагрида, кого только нет! Как в Ноевом ковчеге, всякой твари по паре.

— К тому же, вервольфам надо кого-то кушать… — очень странным голосом отозвалась Эванс.

Действительно, хищник вздыбил шерсть, прижался к земле и бесшумно, как тень, пополз к оленю.

— Беги же, беги! — беззвучно зашептала Вероника и сама удивилась, когда поняла, что на глаза навернулись слёзы. Почему она так испугалась за обыкновенного оленя, пусть даже и красивого?

Тут она почувствовала, как Лили, до сих пор сжимающая её руку, напряглась ещё сильнее. Вероника покосилась на неё:

— Лил? Ты что?

— Это не вервольф, Вероника… — одними губами прошептала она, бледная, как призрак. — У вервольфов шерсть не блестит. И уши, посмотри, они же вдвое больше!

— Оборотень?! — с ужасом выдохнули обе девушки, уставившись друг на друга. — Люпин!..

— Нет, только не это! — всхлипнула Вероника через секунду, когда Лили обмякла и повалилась на траву в обмороке. Она вскочила, в то же мгновение вспомнив об Алисе, и стиснула свою волшебную палочку. Она прижалась спиной к камню, в надёжной тени которого они прятались. Что теперь делать? Оживлять Лили? А если оборотень сейчас учует Алису, он же ползёт в её сторону? У оборотней обоняние гораздо тоньше, чем у вервольфов. А может, Алиса-трусишка давно убежала?

Вероника, так же прижимаясь к камню, стала обходить его, чтобы посмотреть, где Лис. Мерлинова борода, вот же она так и стоит как истукан! Прямо напротив оленя, всё ещё не знающего, что к нему крадётся хищник. Вероника вышла из своего убежища и едва заметными шажками стала подходить к подруге. Она не смотрела никуда больше, только на возвышающуюся в траве холку оборотня, которая медленно приближалась. Когда до оцепеневшей, то ли от восторга, то ли от ужаса, Алисы оставалось не больше двух ярдов, Вероника остановилась и решила её тихонько позвать. «Только бы Лис не напугалась и не заорала!» — подумала она и уже открыла рот.

Но тут оборотень в траве замер. Его голова поднялась, и острый нос задёргался: он принюхивался. Вероника зажмурилась: «Всё, это конец. Он нас обнаружит, не успею я и глазом моргнуть. Человек для оборотня самая лакомая добыча, никакой олень не сравнится… И не важно, что это наш друг Ремус Люпин. Мы для него сейчас не друзья. Просто мясо. Которое к тому же стоит и безропотно ждёт, когда его изволят скушать».

Морда оборотня теперь была нацелена на девушек. И Веронике даже показалось, что глаза его горели как пламя. Ещё медленнее, чем к оленю, хищник стал приближаться к новой добыче.

«Не сдавайся, Вероника Селестина Моул! — так же мысленно одёрнула она себя. — Хотя бы «ступефаем» я его огреть успею. Надолго это его не остановит, конечно, но пары минут мне хватит, чтобы уволочь отсюда эту остолопку МакКиннон». Она сглотнула и стала поднимать палочку. Тем временем олень повернул голову и тоже заметил девушек. У него очень по-человечески отвисла челюсть.

А дальше всё произошло стремительно и одновременно.

Глухо зарычал оборотень, он подобрался и приготовился прыгнуть. Вероника зажмурилась и наставила на него палочку в трясущейся руке. Маленький зверёк, который, как оказалось, сидел на холке оборотня, отчаянно завизжал и стал кусать его. Оборотень замотал головой, пытаясь его стряхнуть. И тут наперерез прыгнул олень. Он загородил собой девушек и наставил рога на оборотня. Вероника медлила всего секунду. Потом она, подобно этому оленю, хотя, как она потом вспоминала, наверняка не так грациозно, прыгнула к Алисе, схватила её за руку и со всех ног помчалась к замку. Она втолкнула уже рыдающую в истерике подругу в холл и бросилась за второй подругой. Слава Мерлину, что тот злополучный (или благословенный, это как посмотреть) камень был всё-таки достаточно далеко от места едва не случившейся трагедии. Перед тем, как привести в чувство Эванс, Моул не удержалась и всё-таки посмотрела, что делали звери. Маленького зверька она, конечно, не заметила, зато в ужасе замерла, наблюдая, как олень рогами теснит оборотня к лесу. Хищник извивался всем телом, рычал и брызгал слюной, но — удивительное дело — не пытался укусить или полоснуть когтями смелого оленя. Наконец, оборотень завизжал, сам себя куснул за лапу и бросился в лес. Олень поскакал за ним — и вот уже вокруг опять ночное спокойствие, озаряемое полной луной.

«Энервейт!» — скомандовала Вероника, и Лили тут же очнулась, села и помотала головой.

— Бежим! — и без лишних разговоров девушки помчались под своды безопасного Хогвартса.