Повязки на наших пулевых ранах (гет)

Прошло много времени, прежде чем Инеж снова начала чувствовать Каза. Но когда это случилось, она поняла, что ее время подходит к концу. И она была удовлетворена всем, что совершила. В течение десятилетий у нее была успешная карьера охотника за работорговцами. Она вырастила двух чудесных родных детей и бесчисленное множество других — в течение нескольких лет, делая это одновременно. Она присутствовала на свадьбах, похоронах, рождениях и празднествах. Она любила и была любима в ответ.

Но теперь для нее наступило время отправиться домой к человеку, с которым она хотела бы всё это совершить вместе.

Она так и не нашла другую любовь, не в романтическом смысле по крайней мере. После Каза она искренне не хотела. Инеж никогда не принадлежала к тем, кто ищет романтические отношения, и она всегда была занята всем остальным. Она не хотела заставлять кого-то приспосабливаться к ее образу жизни, как Каз, и она просто никогда не оставалась на одном месте достаточно долго, чтобы образовать подобную связь с самого начала, особенно после того, как Реца в восемнадцать лет встала во главе Отбросов с Джори в роли ее паука. Мама больше не нужна была им рядом так сильно… не то чтобы это мешало ей заскакивать, но это другое.

Инеж помогла Реце прибраться на чердаке, к которому годами никто не прикасался, если не считать починку крыши время от времени. За пару лет до своей смерти Каз купил целое новое здание для новых Отбросов, и Аника никому не отдала комнаты, поскольку никто в них не нуждался.

— Казалось неправильным подниматься сюда, — тихо сказала Аника Инеж. — Босс всегда так ценил личное пространство. Я не хотела прикасаться к его вещам и не собиралась заставлять тебя прибираться здесь, так что… Я просто всё оставила как есть.

Инеж была благодарна за это, когда подняла половицу в двух шагах налево от ее окна, чтобы показать Реце секретный тайник…

И увидела внутри горстку небольших свертков.

Дыхание прервалось, и она опустилась на колени, медленно потянувшись внутрь дрожащими руками.

На тонком длинном свертке почерком Каза было написано просто: «Сокровище моего сердца». Инеж всхлипнула и аккуратно развернула старую бумагу, обнаружив почти именно то, что ожидала.

Он всегда любил дарить ей кинжалы.

Этот был из черной стали с зазубренным лезвием и ручкой из вишневого дерева. На одной стороны навершия был выгравирован маленький ворон, а на другой — знакомый военный корабль. Пробежав пальцами по краям кожуха, Инеж почувствовала легкие неровности. Она посмотрела на него под светом и узнала сулийские буквы.

Каз. Джори. Реца. Инеж.

Она вытерла глаза и прикрепила кинжал к поясу, сделав мысленную пометку, как только сможет, достать для него настоящие ножны. «Санкта Урсула, — решила Инеж. — Святая покровительница потерявшихся в море».

Остальные свертки предназначались другим Воронам Каза. Джори, Реце, Джесперу, Уайлену и даже Нине. Она очень аккуратно собрала их и опустила в сумку — она позаботится, чтобы в скором времени все их получили. Возможно, в их следующий день рождения. Казу бы это понравилось. Ему всегда нравилось удивлять других.

Или, возможно, она соберет всех в следующий день рождения Каза и устроит небольшие поминки. Он бы это возненавидел, подумала Инеж с легкой улыбкой. Но также он говорил, что не слишком важно, чего хотел бы умерший, поскольку он умер, и поминовения и всё такое в любом случае больше предназначены для живых.

Она практически чувствовала, как он хмурится на нее за то, что она использует против него его собственные слова.

В итоге у них были поминки на день рождения Каза: небольшая компания Воронов собралась в особняке Ван Эков, где они потчевали Рецу и Джори историями о том, чем занимались, когда были моложе, чем близнецы сейчас.

Когда Инеж достала последние подарки Каза для них всех, кругом были слезы.

Реца и Джори оба получили маленькие тренировочные ножи. Каз говорил Инеж, что добудет такие, но, видимо, не успел показать ей до того, как всё случилось. Это были легкие метательные ножи, парные черные лезвия с березовыми ручками, но у каждого имелись свои особенности. У ножа Рецы рукоятка была обернута темно-бордовой тканью с вырезанной на навершии элегантной «Р» с одной стороны и кошачьим силуэтом с другой.

В тот год Реца просила у них кошку, и Каз сказал ей, что, возможно, она получит ее на день рождения, если будет есть свои овощи. Увидев это, Инеж засмеялась со слезами на глазах.

Нож Джори был похожим, но со светло-фиолетовой тканью, «Дж» вместо «Р» и высокой сосной.

Джори жутко хотел взобраться на сосну, но Инеж и Каз сказали ему, что прежде чем он сможет по ней хоть немного подняться, ему надо очень хорошо отточить умение лазить.

В этот момент Инеж поняла, что Каз дарил им не просто напоминание о целях, о том, над чем надо работать и для чего учиться, но также напоминание, что их слушают и любят. Поняв это, она едва не заплакала снова.

Джеспер сказал, что может заточить лезвия, чтобы ножами можно было пользоваться по-настоящему, и близнецам не надо было даже смотреть друг на друга, чтобы синхронно кивнуть.

Подарком для Нины оказалось маленькое зеркало с ручкой, инкрустированное серебром, с выгравированным на обратной стороне фьерданским волком. Инеж почти слышала хриплый голос Каза, когда он невозмутимо говорил нечто вроде: «Поскольку ты всё время так беспокоишься о моих волосах, я предположил, что ты одержима своими собственными, так что я подумал, тебе может понравиться возможность присматривать за ними».

Судя по восторженному смеху Нины, она тоже уловила посмертное подшучивание Каза.

Месяцы спустя Инеж получит письмо, сообщающее, что пасть волка вообще-то открывается, обнаруживая маленький отсек в пустой середине, достаточный для небольших предметов или сложенных кусочков бумаги. Внутри уже находились несколько заточенных осколков костей.

Уайлен получил коробку с разноцветным чернильным порошком, привезенным из Шу Хана. Маленькие баночки с ярким красным, ядовитым зеленым, сочным фиолетовым, темно-синим.

Открыв коробку, Уайлен долго молчал, уставившись на них, а потом прочистил горло, потянувшись протереть глаза.

— Это он предложил цветовой код, — тихо произнес Уайлен, имея в виду систему организации, которой пользовался, чтобы собирать документы без Джеспера. — Однако в Кеттердаме не слишком много вариантов цветных чернил, и то, что здесь продается, быстро выцветает… Святые, он просто… — Уайлен всхлипнул, и Джеспер крепко обнял его.

Инеж отвела взгляд в сторону, сердце по-прежнему болело, когда она видела их обнимающимися. То, чего она больше никогда не получит от Каза. Обычно она нормально реагировала, но обнаружение подарков после стольких лет заставляло сжиматься грудь. Это было хорошо, она была рада, что нашла их и могла теперь почтить Каза, но нисколько не уменьшало скорби. Она просто скучала по нему каждой частицей своего существа.

Джори положил голову ей на плечо, и она повернулась к нему, мягко поцеловав в макушку. Реца тихо села с другой стороны от Инеж. Как и ее отец, она не слишком любила прикосновения, но твердо прижалась ногой к ноге Инеж — якорь, удерживающий ее.

Подарок для Джеспера стал последним. Развернув бумагу, он увидел кожаные кобуры для пистолетов, но они явно были сделаны на заказ специально для Джеспера. Кожа была выкрашена в насыщенный черный цвет, а гнездо для пистолета сделано в форме крыла. Воронова крыла.

— Святые, он… — Джеспер засмеялся со слезами на глазах, мягко проведя по рисунку перьев. — Он… этот придурок. У нас вышел спор за несколько месяцев до… — он оборвал себя, рвано вдохнув, и вытер глаза. — Когда он пытался отсечь меня от Отбросов. Я думал, он пытается сказать мне, что я там больше не нужен, и он сказал, что я всегда буду одним из его людей, он просто не хочет, чтобы я был связан с дерьмом банды, когда у меня теперь есть хорошая жизнь здесь. Сказал, что Торговый совет копается в его делах, пытаясь выявить мою причастность к чему-нибудь, чтобы они могли удалить меня от помощи Уайлену, — он слабо засмеялся, не отрывая глаз от кобур. — Полагаю, он хотел убедиться, что напоминание задержится, а?

Инеж спрятала улыбку за ладонью, из первых рук зная, как зол (и обижен, хотя он никогда бы не признался в этом) был Каз после того спора, и в основном на себя самого, но также и на Джеспера за то, что тот предположил, будто Каз так поступит, когда у них так давно были такие хорошие отношения. Она знала, кобуры являлись одновременно вызовом и утешением: Джеспер оставался Вороном Каза, хотел он того или нет.

Время продолжало свой бег. Инеж покидала Керчию чаще, безостановочно охотясь на работорговцев. Она больше не была единственной: по Истинноморю теперь плавали десятки кораблей, готовые в любой момент штурмовать рабовладельческие судна. Саму Инеж, по-видимому, приравняли к Святой — Санкта Инеж Истинноморя, покровительница похищенных и попавших в рабство детей.

Она не знала, как к этому относиться, но если бы ее спросили, она бы сказала, что она не Святая, а просто девочка, которую забрали из дома и которая хотела, чтобы это перестало происходить с другими.

Реца и Джори достаточно быстро заработали собственные легенды: главный слух, который услышала Инеж, гласил, что близнецы на самом деле — Грязные Руки, вернувшийся в новых телах ради мести после того, как его старое тело уничтожили. Это напомнило Инеж о том, что когда-то давно сказал ей Каз: «Когда все знают, что ты чудовище, не надо тратить время на совершение чудовищных поступков».

Реце и Джори не нужно было быть чудовищами, чтобы их боялись: они пользовались репутацией своего отца, как это делал Каз, пряча истинные намерения под десятками разных слоев. Они вычищали тех, кто имел дело с работорговлей, свергая как бордели, так и банды, разоблачая нечестных купцов, когда это было весело (и выгодно, с нежностью заметила Инеж: Реца в самом деле была дочерью своего отца), и просто в целом управляя Бочкой гораздо менее жестоко, чем бывало раньше.

Инеж, конечно, не заблуждалась насчет того, чем занимались Отбросы. Она знала, что они по-прежнему убивают, воруют и шантажируют, но она доверяла своим детям. Она знала, что они тщательно выбирают цели, что они делают то, что должны. Она не винила их за это. Даже если порой жалела, что они не продолжили ее дело, вместо дела Каза.

По мере того, как Инеж становилась старше, она становилась более довольной тем, как обернулась ее жизнь. Когда Святые решат, что пришло ее время, она уйдет без суеты, а до тех пор будет продолжать свою миссию.

А потом она начала чувствовать это — чувствовать его.

Вначале она даже не заметила по-настоящему, но как только заметила, не могла перестать чувствовать Каза вокруг нее. Ночью она могла поклясться, что даже чувствует его руку, обнимающую ее талию, и его нос, прижимающийся к ее шее. Она была уверена, он пришел проводить ее к тому, что следует дальше, как только она будет готова.

Тогда Инеж в последний раз в качестве капитана направила «Призрак» в Кеттердам. Она передала корабль своей первой помощнице Люде (Шпект ушел на покой и умер несколько лет назад) и отправилась в один из своих многих домов и последнее пристанище своей любви. Где она хотела упокоиться рядом с ним.

Близнецы часто навещали ее, как и Джеспер с Уайленом. Но большую часть времени Инеж находилась наедине с раздражительной амбарной кошкой, которую она с нежностью нарекла Бреккоготь.

Каз заявил бы, что ненавидит кошку, с любовью подумала Инеж, но не сомневалась, что муж в итоге полюбил бы ее.

Инеж выращивала цветы, фрукты и овощи. Она полола сады и пыталась заняться вышивкой (не слишком преуспела, но считала ее расслабляющей), она разговаривала с соседями и ласкала Бреккоготь, и каждый вечер сидела под ивой, чтобы поужинать с Казом.

В конце концов, когда Инеж могла практически чувствовать руку Каза в своей, слышать слабое урчание его хриплого голоса, обонять слабейший намек на кофе, чернила и медь, она поняла, что время пришло. Она отправила письма своей семье и села на крыльце, и солнце ласкало ее морщинистое лицо. Она почувствовала поцелуй в висок.

— Почти, Каз, — мягко пообещала она. — Как только я попрощаюсь. И тогда ты сможешь быть со мной снова.

Он сжал ее руку, и она улыбнулась.

Реца и Джори осторожно помогли Инеж добраться до кровати и сели по обеим сторонам ее, словно снова были детьми, каждый держа ее за руку.

— Мы любим тебя, мама, — сказал Джори хриплым голосом.

Реца коротко кивнула, соглашаясь, и свободной рукой потерла между пальцами кромку старого стеганного одеяла, которое мать Инеж когда-то сшила для Каза.

— Я тоже вас люблю, — пробормотала Инеж, глядя на них. — И па вас любит. Он так сильно гордится вами обоими, я чувствую это.

Джори всхлипнул, и она сжала ладони своих детей. Снаружи донесся звук приближающейся повозки.

Реца успела встать раньше Джори — осторожно, чтобы не слишком беспокоить Инеж.

— Я схожу, — спокойно сказала она и выскользнула из комнаты, чтобы привести Джеспера и Уайлена в залитую солнцем комнату.

Инеж мягко улыбнулась Джори, потянувшись, чтобы заправить прядь волос ему за ухо.

— Вы оба так похожи на него, — вздохнула она, расслабившись у изголовья кровати, которую когда-то делила с Казом. — Вы оба — целый мир для нас с па. Мне так повезло, что вы появились в моей жизни.

Джори наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Нам очень повезло, что ты наша мама, — ответил он, и его дыхание прервалось.

Вошли Джеспер и Уайлен, поседевшие и с морщинами в уголках глаз.

— Рады видеть тебя, старожил, — поприветствовал Джеспер, мягко похлопав ее по ноге, когда она медленно пересела на стул, который принесла Реца и поставила рядом с изголовьем кровати.

Второй она поставила рядом для Уайлена, который с благодарностью им воспользовался.

— Ты старше меня, — с улыбкой сказала Инеж.

— Однако кто из нас на смертном одре? — ответил Джеспер слегка напряженным голосом, но она знала, что с ним всё будет в порядке. С ними обоими.

Инеж пожала плечами.

— Каз говорит мне, что пора уходить, — просто сказала она, и Джеспер фыркнул.

— Нетерпеливый ублюдок до самого конца, а? — пошутил Джеспер. — Не мог больше терпеть и схватил тебя.

Уайлен мягко пихнул Джеспера локтем, по его щекам уже текли слезы, когда он улыбнулся.

— Он был очень терпеливым, ты просто избалован, — упрекнул он.

Инеж засмеялась, окруженная теми, кого любила. Она не думала, что Нина сможет приехать, но хотела задержаться, насколько сможет, просто на случай, если вдруг произойдет чудо.

Она знала, что не произойдет, почему и написала всё, что когда-либо хотела сказать лучшей подруге, в письме. Но по крайней мере она успеет на похороны.

Они проговорили до поздней ночи, и Инеж будто ощущала, как сидевший рядом Каз становится более плотным, готовый ждать, сколько угодно. Как только она заснет, всё будет кончено.

Судя по выражению лиц остальных, они тоже это знали.

Озвучил это Уайлен, потянувшись, чтобы сжать ее ладонь.

— Ты можешь идти, Инеж, — прошептал он с новой волной слез на щеках. — Мы позаботимся обо всем здесь, и скоро мы с Джесом присоединимся к вам.

Инеж медленно кивнула, ее тело так устало.

— Я люблю вас, — тихо произнесла она и услышала эхом в ответ те же слова.

Закрыв глаза в последний раз, она почувствовала, как тонкие пальцы взломщика переплелись с ее пальцами.

— Долго же ты, — сухо произнес Каз, но Инеж знала, он рад, что она не торопилась. — А теперь, Призрак, я ожидаю доклад обо всем, что я пропустил.

Инеж засмеялась, когда они с Казом вместе ступили в то, что идет дальше.