Всегда есть что-то еще (джен)

Скайхолд встречал нас привычными, мирными звуками: на тренировочной площадке как обычно сражались свободные от дежурства солдаты, на этот раз под бдительным оком своего командора, со стороны конюшен слышалось ржание, всхрапывание, чья-то ругань. Пахло свежеиспеченным хлебом и самую чуточку — чем-то подгорелым, так что, услышав вторую порцию ругани, уже со стороны кухни, я ничуть не удивилась. Только подумала, что провинившимся поварятам повезло никогда не служить в Башне Бдения: у тетки Уллы, как я слышала, рука тяжёлая. На тэйрну, хоть и младшую, эта рука никогда не поднималась, а вот другим прилетало. Причем не только поварятам.

Я въезжала в ворота как Снежная королева. Сметанка, чудом пережившая все нападения, гордо тянула шею и звонко цокала копытами по камням, выбеленные стальные наплечники серебрились свежими зарубками. Настроение тоже было под стать: гнев, поначалу кипевший как забытый на огне суп, кристаллизовался, заледенел и теперь волнами растекался вокруг. Похоже, его чувствовали все, поскольку приближаться ко мне последние несколько часов никто не рисковал.

На обратном пути мы дважды влетали в засады красных храмовников и даже венатори. Уже едва ли не в прямой видимости от Скайхолда на нас напал десяток оживших мертвецов под командованием мага-морталитаси. Последнего очень хотелось взять в плен, но не вышло — противник предпочел смерть допросу и попросту сиганул со скалы вниз. Вне нашей видимости, так что Ванда подхватить его левитацией не успела… Маркус подозревал, что я кому-то растрепала наши планы, хотя я все время была у него на виду, и мы разругались вдрызг. Нападали на нас неожиданно — хоть бы раз благородно ждали посреди дороги, но нет, только из засады, — так что я каждый раз оказывалась в первых рядах обороняющихся. Впрочем, прятаться и не стремилась, после Имшэля я злилась на всех подручных Корифея скопом и хотела лично поучаствовать в драке, чтобы хоть так спустить пар.

В последней засаде меня даже ранили — не уследила за щитами на всех, опять упустив свой, — и после этого поругалась ещё и со своими спутниками: Бык и Варрик укоряли меня за склонность к риску, но довели и вполовину не так сильно, как леди Ванда. Демонесса то ругалась и раздраженно шипела, то прыгала вокруг меня как заботливая наседка. И то, и другое бесило невероятно, учитывая, что и всей раны-то была лишь небольшая царапина вдоль предплечья. Солас на скорую руку остановил кровь и немного затянул ее — вылечить до конца ему не хватало умений, — и запретил Ванде вмешиваться со своей возросшей магией. Оказалось, что «Малое исцеление», доступное ей, при увеличении количества вложенной энергии не становилось «большим», а оставалось «малым» с кучей магии… в общем, могло скорее навредить, чем вылечить. Подруга попсиховала, но Вивьен и Дориан едва ли не в один голос согласились с эльфом.

— Иначе любой недоучка мог бы считать себя великим целителем, цветик мой, — снисходительно добавила императорская чародейка.

В итоге сошлись на плотной повязке, едва ли не лубке, которая мне ужасно мешала и забираться на лошадь, и слезать с нее, что настроения не добавляло.

Наше появление не то чтобы произвело фурор, но незамеченным не осталось: стража у ворот поприветствовала воинским салютом, прогуливающиеся на почтительном расстоянии от плаца дамы — явные орлесианки, — кидающие заинтересованные взгляды на солдат и их командующего, осмотрели и нас, но злая и растрепанная я такого восторга, как сражающиеся мужчины, явно не вызвала. Буквально спустя минуту, Сметанка даже не успела дойти до поворота к конюшням, оттуда выскочили несколько мальчишек, чтобы принять поводья. Я на мгновение растерялась, пытаясь придумать, как оказаться на земле и в процессе не свернуть себе шею. В седло меня усаживал Железный Бык, но сейчас он отирался где-то в хвосте отряда и на помощь не спешил; Ванда тоже не торопилась, хотя явно внимательно наблюдала, собираясь подстраховать.

Выручил, как ни странно, маркиз Делафосс. Откуда он взялся, я заметить не успела — мне-то казалось, что мой несостоявшийся противник укатил обратно в Вал Руайо, — но оценил ситуацию моментально и тут же галантно предложил:

— Позволите помочь вам, леди Алиена?

— Буду благодарна, — я с облегчением передала поводья, а потом и себя в руки добровольного помощника. Маркиз легко снял меня со сметанкиной спины, кивнул мальчишкам, чтобы увели лошадь, и только после этого поставил на землю. С сочувствием поинтересовался:

— Вы ранены?

— Ерунда, — я поморщилась. Сочувствие маркиза меня не слишком напрягало, поскольку было вежливым и чуть отстраненным. Все в рамках приличий, никаких попыток задушить меня излишней заботой. — Царапина, просто у меня очень заботливые друзья.

— После того, как вы рисковали в Убежище, я этому не удивляюсь, — мужчина наклонил голову, то ли демонстрируя благодарность, ли отдавая дань уважения моему сомнительному героизму, и предложил руку. Я мгновение помешкала, но все-таки приняла ее. — Для всех нас будет огромной потерей, если с вами что-то случится.

Он неторопливо двинулся в сторону входа в донжон, но тут на нас налетела Сэра.

— Наконец-то вернулась! Надо поговорить!

Она сделала большие глаза, намекая на секретность переговоров. Я покосилась на маркиза: отпускать так быстро он меня явно не собирался, а просто слинять было бы совсем невежливо. И я предложила:

— Давай вечером. Мне тоже надо будет кое-что тебе сказать, но это не на пять минут, а меня все равно скоро в ставку позовут. И дело есть.

Она вдруг захихикала:

— Спорим, у меня новости интереснее? И дело тоже! Смотри, до вечера от любопытства не лопни!

— Постараюсь, — я неуверенно улыбнулась. «Дело» Сэры немного напрягало, особенно учитывая ее хихиканье: меня мог ждать как дурацкий розыгрыш, так и предложение спасти императрицу, засадив ее в яму с дерьмом. Но из Скайхолда она уезжать никуда не должна была, а внутри крепости вряд ли отмочила что-то совсем неисправимое. Напоследок попыталась нейтрализовать ее еще ненадолго: — Найдешь мать Жизель? С нами раненый, хочу быть уверена, что о нем позаботятся.

— А твой жутик тоже с ним? — с подозрением уточнила эльфийка, тут же прогнав улыбку.

— Коул? Наверно. Но тебе нечего бояться…

— Пфф, я и не боюсь, — она фыркнула. — Будешь мне должна!

Я кивнула, и Сэра убежала куда-то в сторону кухни. Мы с маркизом проводили ее взглядом, и он заметил:

— Очаровательное создание. Леди Алиена, я хотел пригласить вас… хотя бы в таверну в качестве извинения за мое поведение. Полагаю, одних слов недостаточно, чтобы выразить, как я сожалею о сказанном. Но вы, наверно, хотите отдохнуть. Позволите вас проводить?

Я бросила взгляд на все еще въезжающий в ворота крепости отряд, но моя забота людям явно была не нужна: к ним уже спешили слуги и помощники Деннета. На этот счет можно было не беспокоиться, и я на мгновение задумалась о своих планах. Отдохнуть хотелось, и ещё в горячую ванну… но едва я представила, что сейчас придется тащиться по лестницам на самый верх башни… пешком!.. а потом еще и мыться с проклятой повязкой… стон удалось удержать с трудом. И я улыбнулась так вовремя подвернувшемуся мужчине:

— Смена деятельности — прекрасный отдых. С удовольствием приму ваше предложение прямо сейчас, если вы не против.

— Я буду счастлив, — заверил маркиз Делафосс и чуть сменил траекторию, забирая левее, к таверне. Памятуя ссору с Маркусом, я предупредила:

— Только никаких разговоров об Инквизиции, Бреши и войне. Мы отдыхаем. И… простите, кажется, мне не называли ваше имя.

— Это вы меня простите, леди Алиена, мне стоило представиться как полагается, — мужчина выпустил мою руку и поклонился. — Шевалье Шарль Готье, маркиз Делафосс. Счастлив служить вам, моя леди.

Последнее было немного лишним и даже почти неприличным — по крайней мере, находись мы на каком-нибудь приеме в Орлее, мог бы выйти милый скандал, — но мне внезапно так захотелось отвлечься… и я промолчала, даже улыбнулась в ответ. Не знаю, счел ли меня маркиз не слишком искушенной ферелденской деревенщиной или принял мое желание пофлиртовать, но снова предложил руку и двинулся в сторону таверны.

— Мне жаль, что я не могу пригласить вас в более достойное заведение, но не оставляю надежды однажды встретиться с вами в Вал Руайо, — с заметным сожалением проговорил Шарль. Я украдкой скосила глаза, пытаясь оценить собственную внешность: для достойного заведения я была слишком… с дороги, но благодаря Дагне хотя бы одежда сияла чистотой. Волосы с утра мне заплели в тугую косу — в тот момент я еще не успела поругаться с демонессой, — так что вряд ли на голове было что-то более страшное, чем легкий беспорядок. После последней стычки я умывалась, правда, снегом, благо в горах с ним проблем по-прежнему не было. В общем, для трактира в воинской крепости должна была сойти и так.

— Боюсь, в Вал Руайо я теперь окажусь нескоро. Дела… о которых мы решили не вспоминать, — сама себя оборвала я. И, постаравшись кокетливо улыбнуться, попросила: — Но пока вы можете рассказать, что бы мне стоило увидеть в столице Орлея. Кроме Великого Собора и Университета, конечно.

— Возможно, театр? — задумчиво предположил маркиз. — В этом сезоне возвращается мода на исторические пьесы, в Большом Театре Вал Руайо ставят «Меч императора Драккона». А вы уже были в орлесианском театре?

Час пролетел почти незаметно. Пожалуй, обед с маркизом больше всего походил на свидание, если вспоминать весь мой опыт общения с мужчинами, по крайней мере, в этой жизни. Очень светское, не нарушающее этикет — проходящее почти по грани этого этикета, — свидание. Конечно, таверна «Приют Вестницы» мало подходила для такого рода общения, но мужчина, похоже, подготовился заранее — по крайней мере, вино Кабо приносил куда более приличное, чем все, что я видела у него до этого.

Шарль оказался большим знатоком театра и вообще искусства — правда, только орлейского, но к нему он причислял всех, кто сумел соответствовать его тонкому вкусу. Даже Родерика считал представителем империи и был удивлен, узнав о нашем долгом и тесном знакомстве. Несмотря на это, разговаривать с маркизом было интересно, а слушать его истории — по-настоящему забавно, так что я даже сумела на время выкинуть из головы все наши проблемы. Единственное, что немного портило впечатление — как раз то, что это самое впечатление мужчина слишком заметно пытался произвести. Тем не менее, когда за мной явился помощник Жозефины и пригласил в ставку, я вполне искренне расстроилась.

Настроение после обеда было приподнятым, я даже улыбнулась каким-то смутно знакомым гостям Скайхолда, с которыми столкнулась в тронном зале; его не смогла поколебать даже явно напряженная атмосфера, царившая в нашем общем кабинете. Жозефина выглядела заметно обеспокоенной, Лелиана сурово поджимала губы, Каллен, мрачный и, кажется, сердитый, на меня даже глаза не поднял. Маркус выглядел отстраненно-холодным, но угадать, какие эмоции прячутся за этой маской, я бы не взялась — да и не хотела.

Он же первым заговорил, холодно поинтересовавшись:

— Устраиваете личную жизнь, Алиена?

— А вам-то что? — хмыкнула я. — Желаете принять участие, что ли?

Главный юстициар напомнил:

— Весь Минратос считает вас моей любовницей. Не думаю, что можно принять еще более деятельное участие. Не жениться же на вас.

— Упаси Создатель от такого мужа, — согласилась я и, не выдержав, рассмеялась. Какой-то абсурдный у нас выходил диалог, и, видимо, так думала не только я, потому что Каллен, все-таки подняв взгляд, раздраженно напомнил:

— Думаю, сейчас это не самая важная тема для обсуждения.

— Если позволите… — неуверенно начала Жозефина. И повернулась ко мне: — Маркиз Делафосс имеет репутацию не только бретера, но и…

— Коварного соблазнителя? — предположила я, когда женщина замялась. И улыбнулась: — По нему заметно, хотя до профессионала ему далеко. Не переживайте, даже если маркиз и хотел от меня чего-то, все равно не получит. Самого коварного и соблазнительного типа я давно знаю, и после него весь этот флирт выглядит очень забавно. Просто иногда хочется вспомнить о том, что я ко всему прочему ещё и девушка.

— Это может кинуть тень на вашу репутацию, леди Инквизитор, — холодно напомнила Лелиана. Я подняла руки.

— Ладно, сдаюсь, буду обходить маркиза по большой дуге. Хотя не понимаю, почему кого-то должно волновать, с кем я обедаю, — я недовольно фыркнула. Настроение мне не то чтобы испортили, но лёгкость, позволявшая улыбаться окружающим, ушла. Жозефина послушно переключилась, правда, на ещё одну неприятную тему:

— Вы ранены, леди Инквизитор?

— Я поцарапана, — тут же помрачнела я. И бросила раздраженный взгляд на юстициара: — И снять эту гадость самостоятельно не могу, потому что кое-кто поколдовал над этой повязкой.

— Не мог же я оставить вас без внимания? — усмехнулся тот. Но все-таки снял свое заклинание. Я молча порадовалась — не к командору же снова обращаться, — и предложила:

— Давайте перейдем к делу? Кое-кто мне обещал письменный отчет о карьере, но так и не принес. С интересом послушаю устный.

Маркус хмыкнул и пододвинул ближе ко мне несколько листов бумаги. Добавил:

— Можете ознакомиться. Хотя, полагаю, большую часть вы уже прочли в принесенных мной документах.

Я комментировать не стала, придвинув отчёт ближе к себе. Остальные то ли уже успели его прочесть, то ли получили собственные копии, но особого внимания не обратили, тем более что маг решил заодно отчитаться и вслух.

— Карьер Сарнии около двух месяцев назад выкупил рыцарь-капитан Форнье. Судя по письмам Самсона, Корифей считал, что в этом месте какая-то особая земля и лириум будет расти куда лучше, чем в любых других местах. Приказ был захватить карьер, но, к несчастью, в рядах противника попадаются и разумные люди — ответственный за это храмовник осторожно его выкупил и первую партию людей попросту нанял. Полагаю, вы помните, на чем лучше всего растет красный лириум?

— На людях, — холодно кивнула Лелиана и бросила быстрый взгляд на меня. Маркус согласился:

— Верно. Рабочие карьера стали… питательной средой для лириума. К моменту нашего появления из них не выжил никто. Пожалуй, от деревни бы уже ничего не осталось, а просьба о помощи нам пришла бы гораздо раньше, но захватчикам повезло с погодой и командованием. Едва замерзла река и сообщение с внешним миром остановилось, Форнье связался со старостой деревни, госпожой Альбан Пулен, и предложил взаимовыгодный обмен: ей — деньги, продукты, одеяла, что там еще нужно, чтобы пережить зиму; ему — люди.

— И она согласилась? — хмуро поинтересовался Каллен. Маг пожал плечами:

— Полагаю, не сразу, но в конечном итоге согласилась. Припасов в деревне было слишком мало, людей много… она сочла это приемлемым обменом. К тому же храмовники обещали не трогать тех, кто в ее списки не попадет и, как ни странно, сдержали это обещание.

Командор резковато прервал:

— В этом нет ничего странного, магистр. Пусть они совершили ошибку, но всех нас воспитывали в служении долгу и чести. Даже если теперь они понимают это служение превратно, характер должен был остаться прежним.

— Поверю вам на слово, командор, — равнодушно кивнул Маркус и продолжил: — На момент нашего появления в карьере были заражены лириумом, но живы тридцать семь человек. Еще двадцать три, включая нескольких наших солдат, ждали своей очереди в клетках. Заведовал этим карьером демон Имшэль, красные храмовники обеспечивали охрану и бесперебойность поставок.

— Они знали, что подчиняются демону? — уточнила Лелиана, сделав себе какую-то пометку.

— Рядовой состав вряд ли, но командование — наверняка, — одобрительно посмотрел на тайного канцлера юстициар. — Но их это, похоже, не слишком заботило. Впрочем, неважно. Лириум из Эмприз-дю-Лиона отправлялся в несколько мест: на Штормовой берег, в Долы и на поля Гислена. Кроме этого, демон занимался изучением лириума и его влияния на окружающих.

— На примере великанов, — добавила я. Маркус согласно кивнул и резюмировал:

— На данный момент в Эмприз-дю-Лионе не осталось организованных отрядов храмовников. Карьер захвачен нашими силами, крепость Суледин, в которой находился демон, тоже, сейчас она находится под присмотром барона Дежардана. Красный лириум по мере сил разрушают и свозят в карьер; пока способа уничтожить его нет, можно попытаться хотя бы изолировать. Демон предположительно мертв.

— Предположительно? — с недоумением переспросила Лелиана.

— Им, по убедительной просьбе леди Инквизитора, занимался наш демон. Я не склонен доверять ей безоглядно.

— Ну, в этом вопросе могли бы и поверить, — чуть обиженно отозвалась я. — Вам-то должно быть известно, что один демон может забрать силу другого, и для этого его нужно убить. Вы поверите, что Ванда могла отказаться от такого подарка?

— Тогда к чему ваши слова, что демон может вернуться? — поинтересовался маг. — Насколько я помню, они касались всех Недозволенных.

Я вздохнула:

— Вот уж точно несвоевременный вопрос. Но раз вам интересно… Убить ни одного демона невозможно в принципе: при убийстве он просто становится неким видом энергии, который уходит обратно в Тень и через некоторое время снова становится демоном — но практически новорожденным, без памяти, без личности.

— В таком случае нам вряд ли стоит беспокоиться на их счет? — чуть насмешливо уточнил магистр Красс. Похоже, он о демонах прекрасно знал и без меня; но и объясняла я это не ему, а тем, кто от Тени достаточно далек. То есть всем остальным.

— Группа ученых, назвавшая себя Бандой Трех, по поручению Искателя Истины Кахейла пыталась прояснить некоторые вопросы, связанные с магией крови. Они надеялись, что можно уничтожить эту магию вообще. Вместо этого мы наткнулись на следы Недозволенных, и некоторые факты позволили сделать предположение, что эти демоны задолго до прихода людей в Тедас именовались Забытыми и принадлежали пантеону элвен.

Я на секунду замолчала, обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль. Имшэль мог оказаться эльфийским богом; крепость была выстроена эльфами. Сфера, на которую так рассчитывал Корифей, тоже была эльфийской. И еще та пирамида… по стилю она мне больше напоминала тевинтерскую архитектуру, те же строгие линии и контрастные цвета, но если так — почему рядом с ней находился труп красного храмовника? Уж Корифей-то должен был знать, как защититься от древнего тевинтерского артефакта и вполне мог сказать своим… Как бы то ни было, наш противник возможно интересовался эльфийской магией?

— Леди Инквизитор? — напомнила о разговоре Лелиана. Я тряхнула головой:

— Да, простите, пришла в голову мысль… Так вот, если Недозволенные и Забытые — это одни и те же демоны… остается вероятность, что некоторые кланы долийцев еще молятся этим богам. Одну эльфийку с красным валласлином я уже встречала. А демон, которому молятся, при смерти свою память не теряет. Четких доказательств, что это одни и те же демоны, мы не нашли, но косвенных было довольно много. Хотя Эшара, та эльфийка с красным валласлином, называла Гельдаурана «Забытым». Либо он ее обманул, либо…

— Мы поняли, — прервал меня Маркус. — Полагаю, ваши спасенные друзья могут рассказать больше?

— Возможно, — согласилась я. И пригрозила: — Но не смейте докучать им своими допросами! Им и так несладко пришлось.

Маг равнодушно пожал плечами, а командор с непередаваемой интонацией спросил:

— Неужели вам все равно, что ваш демон становится сильнее?

— Почему? — я удивилась. — Я очень за нее рада. Это куда лучше, чем если бы она пыталась связаться с каким-нибудь магом — и посторонних демонов убиваем, и она получает все больше возможностей помочь мне. Если вы переживаете, что она может что-то натворить, то я за нее ручаюсь. А после моей смерти она собирается вернуться в Тень и перетряхнуть ее на свой лад.

Похоже, Каллен ждал другого ответа, потому что снова нахмурился и отвернулся. Маркус насмешливо поинтересовался:

— И вы так убеждены, что в ваше отсутствие она к окружающим относится так же лояльно, как и при вас?

Я вспыхнула и раздраженно отозвалась:

— Уверена! За десять лет ни в Амарантайне, ни в Денериме, ни в Хайевере, где мы жили, не было ни одного одержимого или хотя бы необъяснимого преступления. Про Киркволл, конечно, командор расскажет подробнее, но что-то мне подсказывает, что и там не было ничего, что можно было бы связать с нами. За три года в Тевинтере я, как уже говорила, видела только одного одержимого, и Ванда тут точно не при чем. Если уж на то пошло, в Киркволле жил сомниари, и она в его сторону даже не смотрела, чтобы не соблазниться.

— При вас, — согласился маг.

— При всех! — я рявкнула, разозлившись окончательно. — Фейнриэль никем не одержим, я точно знаю, потому что буквально на днях он приходил ко мне в сон!

Из якоря внезапно выскочила молния и ударила куда-то в потолок. К счастью, она вышла куда слабее, чем в крепости Суледин, но небольшая выщербленка на камне осталась.

Повисла тишина. Похоже, от меня такого не ожидали, да и сама я тоже слегка растерялась — вот уж не думала, что эта дрянь теперь будет реагировать на все мои эмоции. Сжав руку в кулак и убрав за спину, я вздохнула, прочищая мозги, и ровно проговорила:

— Я бы попросила вас не раздражать меня по пустякам. Якорь изменился и теперь может стрелять и открывать разрывы, Солас обещал научить меня контролировать это. Но пока мы не успели даже поговорить.

— Открывать разрывы? — заинтересовался Маркус, не особенно испуганный, судя по всему. — Позволите взглянуть?

— Не позволю. Вы меня опять доведете и останетесь без носа, а виноватой окажусь я, — отрезала я. Он пожал плечами:

— Как пожелаете, пусть вами занимается Солас. Что ж, возвращаясь к предыдущей теме, я, кажется, раскрыл одну из загадок.

— О чем вы? — осторожно поинтересовалась Лелиана. На меня она косилась встревоженно, но не зло, и я порадовалась: видимо, окружающие правы, и обида тайного канцлера все-таки не настолько глубока, чтобы сходу меня возненавидеть. Хотелось бы надеяться, что и подружиться мы заново сможем.

— На нашу дорогую леди Инквизитор выставили уже несколько засад, причем только помощники Корифея, не Вороны, — пояснил юстициар. — Некоторые из них были в таких местах, что случайно не подкараулишь, нужно знать маршрут. Мастер Тетрас, альтус Павус и Железный Бык достаточно разумны, чтобы не болтать направо и налево. Банн Мак Энриг и его пиратка тоже произвели на меня благоприятное впечатление, им не чуждо понятие секретности. О главном следователе Ферелдена я наслышан от вас и склонен отнестись к нему серьезно. Никто из тех, кто находился в Сарнии, не имел возможности донести Корифею, да и первая засада случилось еще до нашей встречи.

Он замолчал на пару мгновений, осмотрел меня и велел:

— Дышите глубже, моя дорогая, это позволяет не поддаваться эмоциям. Так вот, из всех, кто знал маршруты и время поездок больше всего сомнений у меня вызывает сама леди Инквизитор: достаточно молодая, неопытная и наивная, чтобы считать друзьями всех, кто ей улыбается, и по дружбе рассказывающая о своих планах. Единственное, чего я не мог понять: как она выдала наши планы из Сарнии? Все время была у меня на глазах. И вот ответ: пообщалась с приятелем во сне. Полагаю, для сновидца не составило труда передать информацию и Корифею, и его офицерам. Единственное, чего я не понимаю, почему его не почуял ваш демон?

Я и правда старалась дышать поглубже, потому что, хоть звучало все и логично, поверить в предательство Фейнриэля я никак не могла. Мы ведь столько знакомы, я помогала Хоуку спасти его от демонов… но отмахнуться от слов Маркуса тоже было сложно. Потому что кое в чем он был прав точно.

— Ри снился мне, когда Ванды не было рядом, — тихо проговорила я. — Она в Сарнии постоянно сбегала подальше, чтобы ее ухажер не нашел. И… я действительно говорила ему, куда собираюсь. Без подробностей, но если знаешь контекст, правильные выводы сделать можно. Но он…

— Не мог вас предать? — уточнил магистр Красс. Даже странно, но без насмешки, за что я была очень благодарна. — Алиена-Алиена, что я вам говорил по поводу излишней доверчивости? Вы Инквизитор, и это не просто слово. Если с вами что-то случится, пострадает множество людей. Я уж не говорю о ваших друзьях, которые прикрывают вашу спину.

Я отвернулась и снова глубоко вздохнула. Если он прав, то я действительно идиотка, но это не главное; верить, что меня сдал мой хороший знакомый, было больно. Если не прав, то эти нотации абсолютно точно были лишними… но огрызаться как-то не получалось. Факты говорили о его правоте.

— Думаю, нам стоит проверить, — проговорил Каллен. Я повернулась с надеждой и наткнулась на сочувствующий взгляд. Наш командор явно пытался меня приободрить, и за это я была благодарна. И за то, что, несмотря ни на что, он встал на мою сторону.

— Разумеется, — согласился юстициар. — Отошлете сегодня своего демона и скажете сновидцу, что мы отплываем через два дня из Джейдера в Киркволл. Возьмете свою яхту, на корабль сопровождения отправим этого мальчишку, Коула. Уверен, он может скрыть от окружающих не только себя, но и целый корабль. Впрочем, я сам ему объясню, что требуется.

— Вы ему не нравитесь, — я хотела, чтобы это прозвучало ехидно, но получилось скорее потеряно. Маркус усмехнулся:

— Это взаимно, моя дорогая, но пока он полезен, я готов потерпеть.

— Вы собираетесь отплыть всего с одним кораблем сопровождения? — нахмурился Каллен. — Это слишком опасно. И что вы забыли в Киркволле?

— Раз уж я не смог торжественно погибнуть в бою с одним из Недозволенных, поедем закрывать разрыв в Круге Киркволла, — главный юстициар бросил взгляд на карту. — Пожалуй, оттуда и правда удобнее будет добираться до дома. К тому же надеюсь посмотреть, что сейчас творится на севере. Вашим людям там, как я понимаю, непросто. Моя агентура в империи и окрестностях явно принесет больше пользы. Для связи я пришлю вам кристалл памяти.

— С вами отправится Шартер, — проговорила Лелиана. К новости о гибели все отнеслись спокойно, и я поняла, что остальные в курсе были уже давно. Немного это было обидно, но возмущаться я не стала. Слишком слабой была обида по сравнению с разочарованием. Неужели он и правда работал на Корифея? Верить не хотелось категорически, но мне вспомнилось, как он почти поверил демону гордыни… как рвался научиться владеть своим даром и стать самым-самым… Древний магистр явно был куда опытнее недоучившегося мальчишки, наверняка он просто обманул Ри. Наплел ему какую-нибудь чушь…

Зато становилось понятно, откуда Корифей знает о моих способностях к превращению. В клане Сабре о них только слепой не знал.

Поездка вызвала множество дебатов: Каллен не желал нас отпускать таким небольшим составом, кандидатура эльфийки-шпионки и вовсе стала камнем преткновения, и участия в этом не принимали только мы с Жозефиной. Леди-посол что-то задумчиво записывала, я же разглядывала карту — красные булавки обозначали красных храмовников, это я уже знала, и их местоположение вполне согласовывалось со словами Маркуса. В Долах наши агенты видели противника, на Штормовом берегу его видела и я сама. Про поля Гислена было известно мало, похоже, магистр Красс прав о сложностях для наших агентов, но одна красная булавка там все же присутствовала.

А еще были бордовые булавки, венатори. Их тоже было множество. И про многие из мест, куда они были воткнуты, я знала из истории. Долы — эльфийское королевство после восстания Андрасте. Западный предел — место сражений Второго Мора, тогда как Безмолвные равнины — Первого. Про поля Гислена я точно не знала, но вроде бы там прокатывался Четвертый Мор… По крайней мере, севернее этого места он точно бушевал. Множество мест принадлежало когда-то элвен… впрочем, им когда-то принадлежал весь мир, так что наверняка найти их руины можно было в любом случайном месте Тедаса.

Думать об эльфийских руинах было куда проще, чем о Фейнриэле.

— Алиена?

Я подняла глаза на советников.

— Я кое-чего не рассказала, — задумчиво проговорила я. — Сначала не сочла важным, но теперь сомневаюсь.

Рассказ о сфере, пирамиде и моих предположениях относительно эльфийских артефактов занял куда меньше времени. Маркус с заметной досадой произнес:

— И почему вы не сказали этого еще в Сарнии? Я бы осмотрел эту пирамиду.

— Потому и не сказала, — чуть смущенно отозвалась я. — Вы имеете привычку все интересные артефакты забирать и прятать. Кстати, мне показалось, что тот артефакт, который активировал Солас, до этого кто-то пытался оторвать с места.

— Значит, ты думаешь, он ищет эльфийские артефакты, — задумчиво проговорила Лелиана. Она разглядывала карту так же внимательно, как до этого я, но понимала явно больше и периодически что-то записывала. А потом повернула свои записи ко мне: — Та пирамида не была похожа на это?

На листе бумаги красовался перевернутый треугольник, перечеркнутый двумя волнистыми линиями. Я сразу же покачала головой: если что общее тут и было, то использование геометрических фигур. Взяв карандаш, я набросала рядом пирамиду, которую видела в Эмприз-дю-Лионе, и повернула лист обратно. Нарисовать получилось даже объемно — все-таки черчение мне всегда давалось лучше рисования.

— Она выглядит вот так. Полоски такие… изжелта-зеленые, лимонные. И светятся. А что это за треугольник?

— Им кто-то пометил почти все наши форпосты, — задумчиво пояснила она. — Мы провели небольшое расследование, все сходится на неких «тех, кто за морем». Но ни кто это, ни откуда, ни что им надо — непонятно. Хорошо, я дам знать своим наблюдателям, чтобы они проверили эти пирамиды и… другие артефакты.

Я кивнула. Проверить я тоже хотела. А еще — чтобы она и дальше называла меня на «ты», как раньше.

— Досадно, что я уезжаю, — в голосе юстициара и правда чувствовалась досада, пробившая его ледяную маску. Тайный канцлер едва заметно улыбнулась и сообщила:

— Думаю, я знаю, кого отправить в Эмприз-дю-Лион. Я вызвала в Скайхолд известную исследовательницу магии, чаровницу Дагну…

— Дагна? — я не поверила своим ушам. — Она здесь?

— Будет через два дня, — Лелиана, словно забывшись, улыбнулась мне прежней веселой улыбкой, но потом снова нахмурилась и отвернулась. — Она известна своими исследованиями как в области алхимии, так и в создании артефактов и рун. Думаю, она сможет разобраться с пирамидой.

— Отправьте с ней Соласа и альтуса Павуса, — посоветовал Маркус. — Странно, но приятно признавать: у последнего отменное образование. Пожалуй, такого наставника, как Герион Алексиус, я бы под присмотром забрал в Круг.

— Вы уже Феликса себе отхапали, а его отец мне нужен здесь, — тут же вмешалась я. — Или, думаете, я не знаю, что он уехал не только по нашим поручениям, но и по вашим личным?

— Мои «личные» помогут так же, как и ваши «общие», — хмыкнул юстициар. — К счастью, он подданный Тевинтера, уговаривать поработать на меня не пришлось. Моя протекция — вещь весьма весомая.

И глянул на меня, словно напоминая о своем предложении. Но теперь я уже окончательно пришла в себя и была уверена: сбегать из Ферелдена, чтобы что-то там склеивать, мне не придется. Моя семья меня не бросит.

* * *

Сэру я нашла в «Приюте Вестницы». Впрочем, долго искать не пришлось: это было первое место, которое пришло мне в голову, и не зря. Куда сложнее было вытащить ее из-за стола, тем более что и самой хотелось присоединиться к приятелям — отвлечься от дурных мыслей. В итоге разговора у нас не вышло: эльфийка коротко мне отчиталась о своей жизни в Скайхолде, а к другим темам перейти мы не успели. Впрочем, хватило и того — я просила ее позаботиться о том, чтобы магам и храмовникам некогда было разводить конфликты, и она подошла к вопросу творчески.

Конфликты начались еще в Убежище, продолжились во время нашего путешествия к Скайхолду и здесь тоже не думали прекращаться. В основном, все было в рамках здравого смысла — большой любви между бывшими врагами никто не ждал, но периодически случались откровенные подставы. Пока никто не погиб, но пускать на самотек я эту проблему не хотела. Поэтому и оставила дома Сэру — кто еще сможет отвлечь друг от друга враждующие стороны, как не Рыжая Дженни?

После этого самых скандальных представителей обеих фракций начали преследовать неприятности. К чести лучницы, она не попалась ни разу, да и шалости не повторялись. А через некоторое время — примерно на третий день, — у нее еще и вышло свалить вину на того, к кому никак не прикопаешься. Как оказалось, по крепости бродил некий дух в облике мужчины, загадывающий всякие дурацкие загадки. Общаться с ним никто особенно не хотел, народ шарахался; Сэра, хоть и явно тоже побаивалась, воспользовалась случаем. Теперь все считали, что пакостит этот лорд Бродяга.

О своем деле она вскользь упомянула, но оно было плевым: всего-то и обратить внимание советников на одно конкретное донесение. А после этого стало не до разговоров — Ванда пожелала со мной мириться. Я на нее долго сердиться не могла, так что согласилась сразу.

И только ближе к вечеру заметила, как на меня поглядывают наши солдаты. Вроде и с прежним теплом, но и какой-то… укоризной, что ли? Сначала я внимания не придала, но вскоре это стало надоедать.

«Чего им от меня надо?» — уточнила я у подруги. Она хмыкнула:

«Ты сегодня тут свиданки с каким-то орлейским хлыщом устроила. Они не одобряют».

Я изумленно уставилась на подругу: мало того, что за мной кто-то наблюдал, хотя это совершенно не их дело, так еще и не одобряет! С какой стати?

«Думаешь, никто не видел, как ты со своим храмовником еще в Убежище прогуливалась?» — насмешливо поинтересовалась она. В голосе мелькнула ревнивая нотка, но почти сразу пропала, и я предпочла не обратить внимания. Возразила:

«С Соласом я тоже прогуливалась».

«Пф, нашла, с кем сравнивать. Да если вас хоть минуту послушать, сразу становится понятно, что ни о какой романтике и речи не идет. То ли дело красавец-командор, с которым вы так мило щебечете на отвлеченные темы и смущаетесь, стоит глазами встретиться? Они болеют за своего».

Я отставила стакан и на всякий случай глубоко вздохнула. Не хватало еще здесь фейерверки устроить. Почти спокойно поинтересовалась:

— Ты с ума сошла?

— Я тебе говорю, как есть, — обиженно отозвалась подруга и снова перешла на мысленную речь:

«Между вами и сейчас искрит, куда там твоему якорю. Только ты не замечаешь, как он постоянно находит тебя взглядом, если вы оказываетесь в одном помещении. Или выходит провожать, когда ты уезжаешь. И как ты на него пялишься, тоже все видят!»

«Я не…» — я растерялась, но она засмеялась вслух. На нас уже начали бросать полные любопытства взгляды, и я поняла, что тему надо сворачивать, лучше уж потом наедине поговорить. Но Ванда на этот счет имела свое мнение — повернулась к Дориану и напомнила:

— Ты с ней хотел на кое-какие интересные темы поговорить. Сейчас — очень вовремя получится.

Дориан посмотрел на меня и рассмеялся:

— Очаровательное лицо. Пожалуй, ты права, моя боевая подруга, самое время.

Я чуть растерянно кивнула.

* * *

Пробуждений посреди ночи я ужасно не любила; если на следующее утро предстоял ранний подъем — то вдвойне. Поэтому на Ванду я отреагировала без энтузиазма. Откровенно говоря, едва сдержалась, чтобы не послать куда подальше или запустить подушкой, но… сдержалась.

Весь день пришлось посвятить тренировкам с Соласом — эльф взялся за меня всерьез и не отпустил, пока я не смогла худо-бедно контролировать якорь. Вызвать молнию или открыть разрыв по желанию мне так и не удалось, но я хотя бы научилась сдерживаться, чтобы не палить в пространство просто так. Тренировки были особенно кстати, поскольку позволяли отвлечься — строго говоря, вообще от всего, потому что Солас требовал всего моего внимания и сосредоточенности. До этого мне даже в голову не приходило, что эльф может быть настолько жестким, но учитель из него вышел очень неплохой.

Отдельно я была благодарна за камерность наших занятий. Маркуса, который около полудня зашел посмотреть, как я работаю с якорем, Солас вежливо, но непреклонно выставил вон. И только под вечер, когда к нам заглянул Дориан, эльф позволил мне отвлечься. Не слишком сильно — с приходом тевинтерца мы просто переключились на другие тренировки. Закручивать магию так, как это делал Дориан, я так и не смогла, но теперь хотя бы магия разлеталась от барьера не во все стороны, а от меня. Пусть идеала я не добилась, но главную цель — не падать — все же выполнила.

Был от этих тренировок и еще один плюс: разговор с Дорианом накануне получился душевным и очень личным, настолько, что теперь я стеснялась говорить с ним о чем-то, кроме магии. Слишком уж хорошо был подвешен у него язык и слишком наблюдательным он оказался…

— Идем быстрее, — прошептала Ванда, вмешиваясь в воспоминания и таинственно посверкивая глазами. Мое недовольство она тоже игнорировала напрочь, как и тот факт, что мне сегодня надо было дождаться Фейнриэля — вчера он так и не пришел, хотя я ее отослала. Я очень рассчитывала на эту ночь, так что вскакивать не торопилась, мало ли, куда там на этот раз надо «быстрее»? Поддержать подругу и все такое я, конечно, готова в любое время, но она расстроенной не выглядела, а подрываться просто так желания не было никакого. Демон с ним, с Фейнриэлем, я и просто поспать хотела.

— Куда?

— К твоему храмовнику, — не терпящим возражений тоном ответила она. — Ему плохо.

— Мне тоже не очень хорошо, — огрызнулась я и попыталась спрятаться под одеялом. — К тому же он не мой.

Правда, Дориан на эту фразу отреагировал настолько веселым хохотом, что я даже обидеться не смогла… Но демонесса пропустила мимо ушей, отобрала одеяло и затормошила:

— Я серьезно. Помереть, может, и не помрет, но со здоровым его тоже не перепутаешь. И еще ему снятся кошмары.

— Ты-то откуда знаешь? — проворчала я и села. Ужасно хотелось спать, но волнение уже начало просачиваться в душу, так что я, обреченно вздохнув, начала натягивать штаны. Все равно теперь не усну, не убедившись, что с командором все нормально. В конце концов, ссорились мы там или не ссорились, не бросать же его наедине с кошмарами. Да и я его лечила; может, целитель из меня и посредственный, но какую-то ответственность за своего пациента я ощущала.

Ванда кинула мне рубашку и честно ответила:

— Я там на стене… ну, тебе неинтересно. В общем, рядом была и почувствовала.

Что демонесса могла делать на стене — и, главное, с кем, — мне и правда было не очень интересно, так что я только кивнула и сунулась было к двери… чтобы тут же передумать. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь увидел, как я посреди ночи иду в спальню командора. Достаточно было позавчерашнего осуждения в глазах окружающих…

Стены Скайхолда ремонтировать пока не начинали, так что спуститься из своей башни особого труда не составило. Внизу я притормозила, чуть растерявшись — не имела понятия, где находится спальня командора. Хотелось бы надеяться, что хоть какое-то окно в ней есть, спуститься по стене и потом все равно на глазах у всех войти в дверь…

— Есть, — оборвала мои мысли Ванда и указала на одну из не конца восстановленных башен: — Вон там, верхняя комната.

Я с сомнением покосилась на постройку: в ней, кажется, даже крыши не было, как там можно ночевать? Потом вспомнила палатку в Убежище и топчан прямо на земле и сочла, что с Каллена станется. Тогда не удивительно, что ему плохо: простыть в таких условиях элементарно, да и кошмары мне бы снились каждую ночь. И фигурировали бы в них склон горы Даверус и метель.

Добраться до нужной башни оказалось на удивление легко: камни из крепостной стены не вываливались, конечно, но куда поставить ногу и за что ухватиться я и не задумывалась, шла как по карнизу. В голову пришло, что стоит об этом, пожалуй, сказать строителям или хотя бы нашему тайному канцлеру. С другой стороны, и какой в этом смысл? Штурмовать эти стены по земле никто не будет за неимением земли — крепость вырастала на скале подобно коронке на зубе, полностью скрывая дикий камень под обработанным. Одиночные же убийцы скорее придут вместе с какими-нибудь очередными гостями, как это сделал тот неудачливый Ворон, что попался Ванде, пока я приходила в себя после Убежища. От дракона стены и вовсе не защитят.

В общем, щербатые стены — как бы непорядок, но и жаловаться смысла нет. К тому же, будь они идеально гладкими, сложно бы мне сейчас пришлось…

Потолок и правда в комнате оказался не слишком целым, но степень аскезы командора я все же преувеличила: возле окна даже в темноте слабо светились согревающие руны, так что воздух в комнате хоть и был свежим, но не замораживал. Больше я толком разглядеть ничего не успела.

Командор метался на постели, явно страдая от кошмаров. Тратить время на осмотр дальше я не стала: слишком хорошо помнила свои, чтобы оставить мужчину наедине с его снами. С подоконника едва ли не слетела, пробежалась на цыпочках по комнате, но у кровати притормозила. Будить Каллена мне совершенно не хотелось, нечего ему знать о моем визите.

Но поразмышлять он мне времени не дал, застонал, схватившись побелевшими кулаками за одеяло… я осторожно присела рядом, на краешек кровати, и, положив руку на лоб мужчины, попыталась поделиться светом. Безуспешно — он дернулся, сбрасывая мою руку, и даже отвернулся. Я растерянно глянула на подругу — она ведь меня как-то успокаивала?

— Поцелуй его, — тут же предложила она, с интересом наблюдая за моими действиями с подоконника. Забираться внутрь комнаты Ванда явно не планировала, но видела все отлично и со своей позиции.

Я возмущенно уставилась в ответ:

— А ты меня целовала?

Выражение лица демонессы стало сначала удивлённым, потом раздосадованным:

— Нет… как это я не догадалась?

Я фыркнула и отвернулась. С этой стороны мне помощи явно ждать не приходилось. Вблизи было видно, что одними метаниями кошмары не ограничиваются: на коже проступил липкий, неприятный пот, температура явно поднялась, дыхание было хриплым и слишком частым… даже не знала, что от снов может быть такой эффект. Или тут дело не только в них?

Подсев чуть ближе, я осторожно погладила Каллена по колючей щеке и прошептала:

— Все хорошо, я рядом. Ничего страшного нет.

Он замер на мгновение, и я поспешила закрепить успех, погладила ещё раз, провела пальцем вдоль бровей, разглаживая складку между ними, и повторила:

— Все хорошо.

Окончательно командор успокоился только минут через десять, расслабился — похоже, дурные сны все-таки отступили. Правда, дыхание так и осталось тяжелым, жар тоже никуда не делся. Я осторожно намочила рукав рубашки из стоявшего рядом с кроватью кувшина и протерла Каллену лицо — может, хоть немного легче станет. А потом снова поделилась светом, и на этот раз мою руку он не сбросил.

Ванда, явно заскучав, промурлыкала:

— Если опустить руку чуть ниже, толку будет больше. Тебе ведь понравилось к нему прикасаться.

Я слегка смутилась, вспомнив свой прошлый сеанс лечения и то, какой гладкой была кожа командора, но слушаться подругу и не подумала, даже напротив: свободной рукой натянула одеяло повыше. Может, в комнате и не холодно, но и не так чтобы жарко, а причин такого состояния своего пациента я пока не понимала. Правда, мое лечение явно помогало: проблему вряд ли устраняло, но хоть симптомы потихоньку сходили на нет — лоб стал уже не таким горячим, да и дыхание явно замедлилось. Лучше уж посидеть так чуть дольше, чем… повысить эффективность и снова саму себя раздразнить.

— Ты настоящий демон желаний, — едва слышно прошептала я. Она услышала, гордо вскинула голову и со знакомыми интонациями протянула:

— Разумеется. А ты сомневалась?

Я мимолетно подумала, что компания императорской чародейки на пользу моей подруге не идёт, и поинтересовалась:

— Кстати, о демонах… как тебе Имшэль?

— Вкусно, — она тут же отбросила высокомерно-стервозную маску и хищно облизнулась. — У него было много силы. Накопил…

Последнее она протянула с заметной завистью, а потом прикрыла глаза и блаженно поделилась:

— Но теперь я сильнее. Может, не как твоя Вера, но среди демонов у меня будет мало соперников.

— Но при этом одного-единственного мужчину ты боишься, — поддразнила я. Она возмущённо фыркнула:

— Ничего я не боюсь! Это он… ооо…

Пол и потолок внезапно поменялись местами, меня с силой придавило к кровати, а горла коснулась узкая холодная полоска металла. Каллен, снова со сбившимся дыханием и какими-то бешеными глазами, процедил:

— Тебе больше не обмануть меня, демон.

Страшно почему-то не было. Я попыталась пошевелиться, но мужчина, похоже, навалился всем весом, так что выскользнуть не удалось. Я вздохнула:

— Командор, уберите оружие и не делайте того, о чем утром пожалеете. Демон, к слову, у вас на подоконнике сидит, а я — это просто я. И спать с оружием, между прочим, опасно, можно пораниться.

— Лучше спать с женщинами, — поддержала меня Ванда. — Лучше всего — вот с этой.

Я едва не застонала от этой двусмысленности… хотя какая «дву-», предельно понятные слова… и посулила:

— Командор наверняка одолжит мне свой клинок, чтобы кинуть в тебя.

— О, и это я говорю двусмысленности, — захихикала подруга, а потом заторопилась: — Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать.

Видеть я ее с такой позиции не могла, но почувствовала, что она и правда спрыгнула с подоконника наружу и стала удаляться. А потом клинок — я вдруг осознала, что он уже пару мгновений не касался моей шеи, — звонко стукнул об пол. Каллен на мгновение отстранился, пристально вгляделся мне в глаза, а затем сгреб в охапку и едва ли не упал сверху, уткнувшись носом куда-то в шею. Неразборчиво простонал:

— Вы… глупая, самонадеянная девчонка! Я же мог вас убить…

— Ну, не убили же, — осторожно отозвалась я. Лежать так было немного посвободнее, я хоть руками пошевелить могла, но и спокойствия во мне поубавилось. Лучше бы оружием грозил, чем обнимал.

Я неуверенно уперлась ладонями в его плечи — не то чтобы собиралась оттолкнуть, сил бы не хватило, но хоть свои позиции обозначить, — но командор вздрогнул, и я вместо этого осторожно погладила его по плечу. Снова прошептала:

— Все хорошо.

Пришло в голову, что я вот так уже лежала на кровати… десять лет назад, в Башне Бдения. Но тогда все было проще и понятнее, да и от Зеврана я знала, чего ждать. Десять лет — а я так ничему и не научилась, снова попавшись в ту же ловушку…

Мужчина шевельнулся, но вместо того, чтобы освободить меня, осторожно обнял за талию, кончиком носа провел по шее… почувствовав лёгкий, невесомый поцелуй — если он мне не померещился, — я запаниковала и все-таки попыталась его оттолкнуть. Повторила:

— Каллен, давайте не будем делать того, о чем на утро пожалеем!

Он немного отстранился, но легче не стало: все равно слишком близко, так что дыхание смешивается, слишком жарко — кажется, его температура передалась и мне. Уперевшись руками в его грудь, я пробормотала:

— Завтра вы снова вспомните, что у меня есть демон, ещё решите, что мы вас околдовали. Я больше не хочу…

— А вы не околдовали? — перебил меня он. Глаза в темноте казались темными, голос с лёгкой хрипотцой завораживал, и мне вдруг захотелось убрать руки, обнять и сдаться… вот только и правда было страшно, что он надумает себе при свете дня.

Рука с моей талии исчезла, но не слишком далеко: Каллен осторожно, ласково провел пальцами по моей скуле. И я испугалась, что не удержусь. Протараторила:

— Нет! Я не умею, если вы забыли, а она бы не посмела!

Мгновение командор ещё молча смотрел мне в лицо, потом в глазах появилось более осмысленное выражение; он скатился обратно на кровать и раздраженно простонал:

— Дыхание Создателя! Какого демона вы здесь забыли, леди Инквизитор?

Я, едва получив свободу, тут же соскочила на пол и так же раздраженно отозвалась:

— Вас, командор. Вы хуже любого демона! Что вы с собой опять натворили?

Поколебавшись, я обошла кровать: сбегать не долечив как-то совсем глупо, раз уж попалась — лучше продолжить. И удобнее находиться у того края кровати, к которому ближе пациент, может, и садиться не придется.

Каллен сердито покосился, а я чуть смущённо отвела глаза: одеяло снова сползло, и выяснять, в чем спит командор, у меня не было никакого желания. Он исправлять ситуацию не торопился, и я, выдохнув сквозь зубы, натянула одеяло сама чуть ли не до подбородка.

— Алиена! — мужчина перехватил мою руку, но я вырвалась и всё-таки уложила ладонь обратно лоб, припечатав:

— Лежите и не дергайтесь. Раньше закончу — раньше уйду. Лучше объясните, что с вами.

— Все в порядке, — отрезал он, но вырываться перестал.

У меня появилось желание треснуть этого упрямца по голове… или развернуться и уйти, раз уж он такой здоровый. Пришлось призвать все свое терпение и мрачно перечислить:

— Жар, одышка, судороги. Бессонница, похоже, раз уж вы проснулись.

Я положила вторую руку на грудь и обвиняюще добавила:

— И сердце колотится, как будто вы умирать собрались. Точно в порядке? Или это я вас так впечатлила?

— Явившись посреди ночи в мою спальню? — сердито переспросил он. — Не исключаю, что вы!

На этом мы замолчали: он отвернулся, кажется, смутившись своих слов. Я так точно, даже руку с груди убрала; я бы и сама убралась подальше, но спокойнее дыхание Каллена не стало. Почти минуту я молча делилась светом, потом негромко проговорила:

— Только вы такой и до моего прихода были, иначе Ванда не стала бы меня будить. Что с вами, Каллен? Ладно, вы не хотите меня прощать, я понимаю… но неужели это стоит того, чтобы мучиться? Может, я могу помочь?

— Мне не за что вас прощать, — он со вздохом откинулся на подушки и прикрыл глаза. — Стоило просто давно понять, что вы… такая, какая есть, и смириться.

Слова неприятно укололи: «какая есть» — это какая? Неужели настолько ужасная, что только смиряться, раз уж избавиться нельзя? А впрочем… неважно. Я целитель, он пациент, на этом просто стоит остановиться. Рукав у меня ещё был влажным, и я осторожно протерла его лоб, на котором снова выступил пот. Командор некоторое время молчал, потом нехотя проговорил:

— Мне все равно следовало сказать вам. Я больше не принимаю лириум.

Сначала я не поняла, а потом вздрогнула так, что невольно села все-таки на край кровати. Храмовник, который отказался от лириума! Таких было немного; точнее, я вообще о таком не слышала, но слухи о тех, кто вылетел из Ордена и лишился постоянного источника, ходили самые разные. И все, как один, очень плохие.

— Разве от этого не сходят с ума? — осторожно поинтересовалась я. Это был лишь один из вариантов, но, на мой вкус, самый неприятный. Да и лириум — наркотик для храмовников, а мне, пусть уже и смутно, помнились рассказы о наркоманах из первого мира. Подробности из памяти стерлись, если вообще в ней были, но про ломку что-то такое всплывало. Видимо, это и была она?

— Я же еще не сошел, — отозвался Каллен, приоткрыл глаза и покосился на меня. Недовольно добавил: — Хотя с вами я уже ни в чем не уверен.

Я не удержалась и осторожно провела пальцем вдоль бровей, снова разглаживая набежавшие морщины. Но командор прижал мою ладонь к своему лбу, не давая своевольничать, но и не отказываясь от помощи, и продолжил:

— Кассандра в курсе и наблюдает за мной. Если я… если моя помощь Инквизиции станет недостаточной, она снимет меня с должности. В крайнем случае… я снова приму лириум.

— Нет! — получилось так громко, что мы оба вздрогнули, а якорь у меня на руке, к счастью, не той, что лежала на лбу мужчины, вдруг вспыхнул ярче. Изумрудные блики забегали по стенам, высвечивая кресло с брошенной в беспорядке одеждой, трещину в стене, небольшую ширму в углу, какой-то потёртый ковер на полу… Я сжала руку в кулак, пряча якорь, и уже тише добавила: — Каллен, если кто-то и может справиться с этим, то вы, я же давно говорила, что вы очень сильный… Не сдавайтесь, прошу вас.

Он снова открыл глаза и теперь посмотрел уже напрямую в глаза. При свете изумрудной метки командор казался иззелена-бледным и походил на не слишком свежий труп, но теперь, когда магия спряталась, передо мной снова лежал не очень здоровый, но вполне живой мужчина. Я с облегчением вздохнула и поняла, что пропустила первую часть фразы.

— …Я поверил в Инквизицию, в то, что она сможет сделать то, чего не смогла Церковь. И все еще верю. Я не могу допустить, чтобы из-за меня наши… ваши усилия пропали даром.

— Но ведь вы не хотите больше зависеть от лириума, — с надеждой проговорила я. Он явно удивился интонациям, и я чуть смущённо пояснила: — Я… не переношу зависимость. Это то же рабство, только ты сам, добровольно, надеваешь на себя оковы. Храмовников я никогда не винила, вам ведь выбора никто не предлагает… но Церковь я не люблю в том числе и за это. Но если вы сможете… многие вдохновятся этим примером, я уверена.

— Почему вас это так заботит?

Я убрала руку — устала держать ее на весу, — и напомнила:

— Самсон едва не продал в рабство моего знакомого. И уверена, многих обрек на это ради дозы лириума. А потом продался Корифею. И ведь он не один такой... Разве этого мало?

— Значит, вы не против того, что я работаю не в полную силу? — как-то обреченно усмехнулся командор. Дыхание у него, почти выровнявшееся до этого, снова стало тяжёлым, и я взялась лечить как умею — правда, теперь все-таки, преодолев смущение, положила ладонь на грудь.

— В полную. Вы совершаете невозможное, — прошептала я.

Каллен снова накрыл мою руку своей и прикрыл глаза, не то не желая говорить, не то молчаливо соглашаясь. А я порадовалась, что ладонь у него стала сухой и уже не настолько горячей — хотя бы жар отступал.

Сидели мы так довольно долго, я даже носом начала клевать и отрешенно размышлять, как же мне завтра будет тяжело просыпаться. А ведь еще возвращаться в свою комнату, не здесь же ночевать, я потом от смущения сгорю.

Командор, как мне казалось, и вовсе уснул, и это не могло не радовать: ему явно становилось лучше, уже и сердце успокоилось, и дыхание, да и вообще мужчина теперь казался вполне здоровым. Я уже подумывала о том, чтобы уйти, когда он, не открывая глаз, негромко поинтересовался:

— Она действительно спасла вам жизнь?

— Столько раз, что я со счета сбилась, — я тряхнула головой, просыпаясь. — И не только жизнь.

— Не только?.. — командор все-таки открыл глаза, посмотрев на меня сначала с недоумением, а потом внезапно с сочувствием. Я усмехнулась:

— Не знаю, о чем вы подумали, но и от этого, думаю, тоже. Она меня вообще от всего спасала. От демонов, от убийц, от пиратов, от порождений тьмы.

— Неужели ваш брат не смог оградить вас от порождений тьмы? — нахмурился Каллен. Я едва не рассмеялась, таким странным показалось это предположение.

— Вы всерьез думаете, что меня можно от чего-то оградить? К тому же брата рядом не было. Я ведь уходила на Глубинные тропы с Хоуком. Давно, еще в первый год после Мора. Как мне потом от брата попало… только уже поздно было. Сначала меня едва не утащили порождения тьмы, потом нас обеих едва не убил Фенрис.

Несколько секунд он молчал, потом негромко попросил:

— Расскажете? Я… не представляю, чтобы Фенрис поднял на вас руку. Разве вы не друзья?

Я тоже ответила не сразу. Вспоминать не хотелось, тем более ночью, тем более… Но если уж Каллен начал задавать вопросы, может, мы еще и помиримся? Вздохнув, я все же заговорила:

— Тогда мы были знакомы меньше месяца, так что ни о какой дружбе речь не шла, так, приятельствовали. К тому же я дружу с магами, а он их ненавидел, за исключением Бетани, пожалуй, так что спорили мы часто. В тот момент… Мы едва выбрались из найденного тейга, как раз того, где нашли красный лириум. Золота там оставили целую кучу, лишь бы ноги унести, а Ванда любит побрякушки, не смогла их оставить, так что вернулась. На нас напали порождения тьмы… Я, кажется, и не забывала про щиты, но с меня их как-то сбили и утащили… она догнала, отбила, пыталась успокоить, — слова давались с трудом, слишком хорошо отпечатался в памяти тот ужас, и сейчас перехватывало горло. — Тогда нас и застукали. Хоук решил, что посреди Глубинных троп разборки устраивать — глупо, но Фенрис уперся, что потакать демонам нельзя и надо ее убить. Я встала между ними… как в Убежище, только вы сразу опустили меч, а Фенрис — нет. Я тогда думала, как же глупо будет умереть вот так, от рук почти друга, когда уже спаслась от порождений тьмы…

— Зачем вы порождениям тьмы? Я считал, что они убивают всех, кого находят, — кажется, Каллен хотел меня отвлечь, но эффект вышел обратным. Пусть я ожидала этого вопроса, но все равно вздрогнула, отшатнулась так, что едва не упала с кровати, и зажмурилась. Старый ужас накатил с новой силой, и я едва не заорала, когда на плечо легла рука. — Алиена? Простите, если вы не хотите говорить…

Я не хотела; больше всего я мечтала забыть про этих проклятых тварей как про страшный сон, но, увы, это было невозможно. Разве что просить какого-нибудь малефикара подчистить мне память, но магов, которым я настолько доверяла, просто не было. Или чужаки, или… не очень умелые друзья.

Но молчать рядом с Калленом не хотелось. Я вцепилась в его руку, как в спасительную соломинку, и шепотом поинтересовалась:

— Вы не задумывались, откуда берутся порождения тьмы? — Он покачал головой, а потом осторожно обнял за плечи. Сидеть ему, кажется, было не слишком удобно, но мне сразу стало спокойнее, и вырываться я и не подумала. Завтра будет завтра, а говорить о таком… особенно в темноте… мне даже словно бы послышались шорохи и звук трущейся о камень чешуи. — Мало кто задумывается. Их ведь четыре вида: гарлоки, генлоки, крикуны и огры. Прямо как… люди, гномы, эльфы, кунари.

— Вы хотите сказать, что порождения тьмы — это бывшие люди? — осторожно уточнил командор. Я помотала головой и, снова зажмурившись, уткнулась ему в плечо.

— Люди, заразившиеся скверной, умирают или становятся вурдалаками. Мужчины. У женщин… есть варианты, — еле слышно прошептала я. — Женщина может превратиться в порождение тьмы. Пятый вид. Матки. Те, кто порождают остальных. И вы не хотите знать, как происходит превращение…

Он сжал меня покрепче и поинтересовался:

— Но вы знаете?

Я кивнула. И, вопреки своим же словам, заговорила — про Мор, про Бранку, про големов, про Геспит и Ларин. Возможно, давно следовало выговориться, но не сказать, что мне от этого становилось намного легче. От одних воспоминаний кидало в дрожь, и, подозреваю, под конец меня трясло как припадочную; но Каллен не отпускал, продолжал обнимать, осторожно поглаживая по спине. О том, что я пришла его лечить, я уже и думать забыла, полностью погрузившись в прошлое.

Пришла в себя я, только дойдя до того, как пришлось встать между Фенрисом и Вандой. Почему-то мы уже лежали; наверно, Каллен устал сидеть и лег обратно, увлекая и меня за собой. Сразу на это я внимания не обратила, но теперь, наконец, заметила: и как крепко он меня обнимает, и как прижался губами к моему виску не то в поцелуе, не то… Подскочив — мужчина выпустил меня, хоть и, кажется, не очень охотно, — я отвела глаза и пробормотала:

— Простите. Кажется, вам лучше, так что мне пора. Завтра рано вставать.

Каллен, похоже, хотел что-то сказать, но я торопливо пробормотала:

— И зовите меня в следующий раз сразу, не ждите, что Ванда мне все расскажет. Вряд ли она каждую ночь будет с кем-то стены изучать неподалеку от вашей башни.

После этого я осторожно, но поспешно вылезла в окно. К сожалению, для того, чтобы вылететь, было еще слишком темно, но я справилась и так. Командор меня останавливать не стал.

* * *

А на утро я решила выезжать в птичьем облике. На спине Сметанки сидела мрачная демонесса, я же привычно устроилась на плече Варрика. Во-первых, мне ужасно хотелось спать. Фейнриэль все-таки явился в мой сон — очень вовремя, надо сказать, ночные откровения разбудили старые кошмары, а приятель их легко разогнал. После этого мне особенно не хотелось верить в его предательство, слишком уж он переживал за меня… Но верить на слово уже не удавалось, стоило теперь дождаться проверки.

Во-вторых, так же ужасно не хотелось разговаривать с командором — не после этой кошмарной ночи, со всеми этими откровениями и двусмысленностью. А он, как назло, вышел нас провожать: в конце концов, Маркус уезжал из Скайхолда если не навсегда, то очень надолго, а уж его маска — Максвелл Тревельян — и вовсе отправилась в последний путь. Ради такого во двор под разными предлогами вышли все посвященные — советники Инквизиции, Железный Бык, Дориан, Солас… Против них я ничего не имела, да и Каллен вряд ли бы мне что-то прилюдно сказал, но превращаться обратно не торопилась. К тому же в птичьем облике можно было разглядывать кого угодно, и никто не замечал — ни что ты делаешь, ни на кого смотришь, ни какие эмоции при этом испытываешь.

«Не то чтобы совсем не замечал, — промурлыкала Ванда. — Он с тебя глаз не сводит. Ты тоже не отворачиваешься. А в Скайхолде очень внимательные солдаты, тренированные».

Я мысленно послала ее куда подальше и спрятала голову под крыло.

---