Берег моей надежды (гет)

Штольмана в первый раз добавили в черный список. Странное ощущение. Он почувствовал себя героем подросткового романа. Это было и смешно, и очень обидно, несмотря на то, что он, Яков — человек взрослый. Он искренне недоумевал, за что такая бурная неприязнь. Проанализировав свое поведение в последнюю ночь, Штольман мог поставить себе в вину лишь несвоевременный ответ на ее наивный вопрос:

— Яков Платонович, как там Нина?

Ох, Аня, так сразу и не ответишь.

Но в ту ночь было не до сообщений. Он даже не помнил, прочитал ли его в тот момент... Та ночь вообще далась ему непросто.

И это нелепое недоразумение повлекло за собой такие последствия?! Да быть такого не может!

Теперь девушка на контакт идти категорически не желала. Вздернув свой хорошенький носик, она, сдержанно кивая, упорно проходила мимо. В клинике, в университете. Каждый раз этим словно щелкая его по носу, как мальчишку. Было бы поменьше у него самообладания — так бы и стоял, растерянно глядя ей вслед.

Раз за разом, день за днем. Но потому, насколько обиженно хорошенький носик девушки был задран, Яков понимал — Аня не равнодушна, хоть и бросила его столь досадно и безапелляционно. Если есть чувства, значит, шанс на примирение остается. Но Штольман все равно довольно обиженно и сердито смотрел ей вслед, подойти же и поговорить не решался.

Хотя поначалу его такое игнорирование очень задевало. Ни одна женщина с ним так не поступала. И не только женщина. Вообще никто так не поступал. Аня и объясниться не посчитала возможным, просто заблокировав, как какого-то телефонного мошенника.

"Семь бед — один delete". Норма теперешней жизни. Удалить и все. Так, Анна Викторовна, поступают современные девушки?

Яков сначала опешил, потом разозлился, потом обиделся, под вечер второго дня решил не иметь с этой гордячкой больше ничего общего, но этой же ночью так затосковал, что хоть на стену лезь.

----

— Что, Миронова, все, прошла любовь, завяли помидоры? — хихикали всегда что-то знающие одногрупницы.

Аня фыркала и молчала. Не дождутся никаких подробностей.

— Молчите, глупые! — вспыхнула она, однажды, не выдержав подколов.

— Что, ничего не хочешь? — весело спросила Катя Иванова, давно распрощавшаяся с амбициями "заарканить Штольмана" и переключившаяся на замдекана.

— Ничего! — упрямо опустила голову в тетрадь с лекциями Аня.

— Ни совета, ни пожелания? — уточнила еще одна девочка.

Зря одногруппницы смеялись над своею товаркой, Аня была кремень.

Подробностей и признаний так никто и не дождался.

Нельзя сказать, что Аня не тосковала. Очень даже. Но добавив Якова Платоновича в "черный список" ей стало даже легче. Каждый раз, когда на нее находила тоска по Штольману, она вспоминала его с бывшей женой на руках, и этого было достаточно, чтобы разозлиться и оскорбиться заново. Вот, значит, каким нежным, решительным и заботливым он может быть... Но не с ней, Аней. Ей все подозрения доставались, обвинения непонятные. Сколько гадостей он успел ей наговорить!

Да еще эти слова Кирилла Владимировича "бывших жен не бывает". Анне не хотелось таких отношений, в которых незримо "третьей лишней" будет присутствовать эта хорошенькая брюнетка, Нина. Такое соседство здорово бьет по самооценке. Лучше уж вообще никаких отношений не нужно.

Анна попробовала жить, как раньше. Думать больше об учебе, работе, начала подбирать материалы для новой научной статьи, записалась на кружок по хирургии, вот только не к Штольману, а к своей преподавательнице, Эльвире.

Жизнь текла своим чередом и только иногда, завидев в коридоре мединститута знакомую фигуру, у нее сжималось сердце. Боль в груди живо вспоминала о романе, которого так не случилось.

Штольман, казалось, и вовсе все забыл. Потому как смотрел он на нее совсем как раньше — равнодушно-строгим и сердитым "Горынычем". Впрочем, Яков Платонович на всех так смотрел. Или не смотрел совсем, привычно отворачивая от студентов свое холеное и благородное лицо.

--

Прошло две недели.

Планерки в "Академии Здоровья" были разными, на любой вкус. Неизменным было время и место — 2 раза в неделю в 9 утра малый конференц-зал заполнялся сотрудниками клиники. Штольман всегда присутствовал. Собранный, настроенный по-деловому, сдержанный и нейтральный, словно арбитр. Он всегда готовил план встречи заранее, чтобы собрание проходило максимально эффективно, а не превращалось в дурацкую повинность для сотрудников или, что еще хуже, личные разборки. Присутствие главного врача очень дисциплинировало коллектив.

Одни планерки были посвящены обучению персонала, другие разбору ошибок, изменениям в рабочем процессе...

Сегодняшняя встреча проходила под руководством коммерческого директора, и говорить они собирались на любимую тему зама — "повышение продаж".

Коммерческий директор вооружился листами с собранными статистическими данными и встал за кафедру. Откашлялся.

— Уважаемые коллеги. Как известно, основная цель любого коммерческого предприятия — повышение прибыли. По имеющейся у нас информации, у двух из десяти специалистов колл-центра продажи выше почти в 2.5 раза, чем у других администраторов. Почему? Это и предстоит нам сегодня выяснить.

Наши специалисты проанализировали выполнение готовых скриптов разговоров, составленных исходя из стандартных запросов клиентов клиники и обнаружили интересную закономерность...

Аня сидела довольно расслабленно. Если некоторые девочки до дрожи боялись увольнения или понижения зарплаты из-за невыполнения плана, то она была спокойна. Начальник колл-центра неоднократно говорил ей, что процент продаж у нее один из самых высоких. Как это происходило, было загадкой даже для нее самой.

Заместитель Якова Платоновича тем временем вещал:

-... и обнаружили, что некоторые из вас скриптами вовсе не пользуются. Вот, например, Миронова.

Аня вздрогнула. Коммерческий директор злобно-интригующе продолжал.

— Более того, Анна Викторовна умудряется иногда отговаривать от той или иной услуги, убеждая клиента обратиться в районную поликлинику.

Тем не менее, результат разговора часто выходит неплохим. Прослушаем запись.

Штольман поднял бровь. Его мятежная голубка уговаривает звонивших обратиться в поликлинику? Что-то новенькое. Саботаж на корабле, а он не в курсе?

Из динамиков Аня опять услышала собственный голос, а девочки-коллеги и другие присутствующие покосились на нее с удивлением и даже неодобрением.

— Алло, здравствуйте, девушка, мне нужно оформить справку в бассейн.

— Добрый день, вам нужна справка для себя или для ребенка? — уточнила она.

— Для себя, — уточнила звонившая, судя по голосу, это была явно женщина в возрасте.

Сначала Аня довольно бойко оформила клиентке запись к дерматологу, а потом вдруг уговорила сдать анализ на сифилис в районной поликлинике и прийти на прием к доктору с готовым результатом.

— Итого клиника не досчиталась вроде бы небольшой суммы, но поведение администратора с точки зрения продажника выглядит в высшей степени странно. Ваши объяснения, Анна Викторовна?

— Я... запнулась Анна, но потом все тверже принялась объяснять свою точку зрения. — Я предпочитаю заботиться о клиенте. Судя по данным карты пациента, звонившая регулярно проходит обследования в "Академии Здоровья" и оставляет в клинике немалые суммы. Почему бы не предложить ей немного сэкономить? От этого она, как постоянный клиент, станет только лояльнее. Зачастую наши пациенты вообще забывают о наличии огромного перечня медицинских услуг, доступных в обычной поликлинике.

— Интересная точка зрения студентки медвуза, но не продажника! — захотел поспорить коммерческий директор, но его тут же перебил Штольман:

— Я своих пациентов тоже зачастую отправляю сдавать анализы перед операцией в поликлинику. Почему нет?! Если благодаря системе ОМС можно хоть немного сэкономить, почему бы этим не воспользоваться? Тем более, что пациенты же ежегодно перечисляют определенную сумму на медицинское страхование.

-У меня иная точка зрения, — обиделся коммерческий директор, — я считаю, что нужно без сантиментов продавать все, что продается... Но перейдем к продажам. По нашим данным, у Мироновой и Игнатенко самый большой процент продаж. О чем это говорит?!

Аня пожала плечами.

— О том что метод заботы о пациенте тоже работает... — вздохнул зам и переключил слайд, приглашая присутствующих ознакомиться с новыми скриптами продаж.

После планерки девушка, которая вдруг всей кожей ощутила жгучий взгляд главного врача, привычно собралась ускользнуть, но была довольно бесцеремонно остановлена.

— Подождите. Анна Викторовна, может, поговорим уже, наконец?! — сердито схватил Яков ее за локоть прямо в малом зале.

Он зашептал ей почти в ухо:

— Сколько можно бегать? Ну что вы, как маленькая?!

Окружающие поспешили отвести глаза и сбежать, куда глаза глядят. Благо, и так почти никого не осталось.

— Яков Платонович, я бы вас попросила... сердито отцепила девушка его пальцы и поморщилась.

Схватил он ее, сам того не желая, довольно крепко.

— Что, Аня?!

— Оставит меня в покое и не выяснять отношения публично, — прошипела девушка и неприязненно посмотрела на любопытствующую бухгалтершу.

Яков посмотрел на свидетельницу разговора столь же неприязненно.

Женщина закашлялась и поспешила к выходу.

— А где прикажите выяснять с вами отношения? Может, вам на электронную почту написать?! Вы же прикрыли все способы связи. Или, может, в коридоре подкараулить?

— Нечего выяснять, с вашей женой выясняйте, — дернула плечом Аня и сверкнула на него глазами с таким негодованием, что сразу было понятно, что повыяснять есть что.

Или сразу поцеловать?

Вот только девушка довольно резво сбежала.

Аня приревновала, что ли, до такой степени?! — осенила Якова запоздалая догадка. Злость сразу ушла. Обида тоже. Господи, это же нелепо!

Догонять девушку на виду у всего персонала "Академии здоровья" было совсем некомильфо, и он сдержался.

Было бы к кому ревновать, к бывшей жене!

-

Штольман вспомнил, как в больницу, куда привезли Нину, через пару часов приехал Разумовский с охраной.

— Что вы делаете рядом с моей женщиной? — криво усмехнулся бизнесмен, завидев в коридоре давнего соперника.

— Спасаю ей жизнь, — устало сказал Яков.

— В этом нет необходимости. Со мной хороший токсиколог.

Кирилл Владимирович быстро прошел в палату. Тем временем Якову охранники скрутили руки и куда-то поволокли. Для надежности, чтобы он не сопротивлялся, его ударили несколько раз в живот.

Штольман отлеживался после этого сутки.

... Разумовского они дожидались в подсобке. Впрочем, Кирилл Владимирович пришел довольно быстро.

— А вы не так просты, господин Штольман. Правильно мне говорили, вы можете представлять проблему. Без консультации опытного токсиколога моментально вкололи единственно верный антидот. Я впечатлен. И распознали же.

— Вы хотели убить Нину? Зачем? — морщась от боли, спросил Яков.

— Что вы, я не убиваю любимых женщин, тем более беременных. Даже если болезнь под названием "страсть" отступила... Нина зачем-то подсмотрела комбинацию цифр, и в мое отсутствие открыла сейф, хотя это строжайше запрещено. Потрогала голыми руками препарат, сам я всегда использую двойные перчатки. Опаснейшее вещество. Вы знали о нем?

— Я догадывался, — признался Яков. — За вами тянется череда странных смертей. Конкуренты, враги. По симптомам похоже на холинергический криз.

— Какой криз? — развеселился Разумовский. — Очень сложно для понимания.

— Вы веселитесь, но такие поражения нервной систему могут не пройти бесследно. Депрессии, нервные расстройства, отказ печени, —

перечислял возможные последствия яда Яков.

— Это уже не ваша забота, — отмахнулся Разумовский. — Разработка уже далеко не первого поколения. С 70-х годов было проведено достаточно исследований, улучшена формула вещества. С Ниной все будет нормально. Если вы, разумеется, с атропином не переборщили. Мой токсиколог очень ругался за вашу самодеятельность... Впрочем, не об этом. Я знаю, что еще в Москве вы донесли на меня в следственный комитет.

Бизнесмен кивнул охранникам, и Якова ударили еще несколько раз. — Что с вами делать? Вы ничего не добьетесь, естественно, но раздражаете меня своим неуемным благородством безмерно. Мне остается либо убить вас, что нежелательно, Ниночке вы, в определенной степени дороги, либо купить.

— Купить? — поднял брови Штольман, превознемогая боль.

— Я знаю, что даже после развода вы небедный человек. Я заставлю вас замолчать за интерес. Назовите цену своего молчания.

— И позволить вам дальше убивать?! — не согласился Штольман.

— Ваш голос ничего не изменит. А вот вы и ваши близкие могут пострадать. Бедный мальчик Егор только-только восстановился и позволить ему опять так страдать?!

Штольман попытался кинуться на Разумовского, но охранники были начеку, добавив Якову пару чувствительных ударов.

— Ваши условия, господин доктор. Я жду! — все еще пытался договориться Разумовский. — Может вас угомонят сломанные пальцы правой руки?

Силы были не равны. Чувствуя себя в ловушке, Яков предпочел отступить.

— Вы поклянетесь, что Нина более не пострадает ни коим образом. Неважно, случайно, по собственной глупости или в результате вашего с ней конфликта. Она благополучно выносит ребенка... — начал Штольман.

— Об этом не стоит беспокоиться, — мгновенно расслабился бизнесмен. — Ниночке и так ничего не грозило. Мы с ней немножко поссорились и только. Я слишком поздно узнал об отравлении. Мой человек вколол бы ей лекарство и без вас. Это все?

— Не все, — опять дернулся Штольман. — Анна.

— Какая Анна? — удивился Разумовский.

— Вы знаете, какая, — выдохнул Штольман.

— Ах, та душечка, — мечтательная полуулыбка тронула губы Разумовского.

— Вы не станете преследовать ее.

— Пожалуй, я могу пообещать. Но не могу гарантировать, что девушка сама не сочтет меня достойным внимания. — пожал плечами Разумовский. — В свою очередь, если вы не перестанете вынюхивать, я разрушу вашу жизнь и жизнь ваших близких. Бывших, нынешних, всех...

--

Первую помощь избитому Якову оказал знакомый травматолог.

— Я не буду ничего спрашивать, но тебя били со знанием дела, дружище. Ребро сломано, множественные гематомы. Первые три дня будешь ставить обезболивающее. Никакого алкоголя, никакой нагрузки на печень. Отлежись, завтра и послезавтра я навещу тебя. Операции все отменить, на ногах долго не стоять.

— Я не могу разлеживаться из-за нескольких ударов в живот, — криво усмехнулся Штольман.

— Я всегда знал, что ты не очень умный, — покивал головой травматолог и вздохнул. — Но поберечься нужно. Тело у нас одно, запасного нет...

Вопреки запрету доктора, он выпил немного коньяка. Блаженное тепло разлилось по телу. Сразу захотелось спасть.

Яков вспомнил, как пришедшая в себя Нина была в полном восторге от неуемной заботы своего "возлюбленного". Разумовский держал ее за руку и выглядел престарелым Ромео. Правда глаза у "Ромео" были холодны.

— Со мной все в порядке, Штольман, — с пренебрежением в голосе защебетала Нина. — Спасибо, конечно, за заботу, но это просто был небольшой обморок, пустяки.

Разумовский предостерегающе посмотрел на него и кивнул охранникам, чтобы непрошенного визитера выставили вон из палаты.

Что делать с этой дурой? Позволить ей и дальше жить с убийцей?

Штольман не знал. И никто не мог ему подсказать, что делать. Жить с закрытыми глазами тоже было невозможно. Совесть не даст ему молчать.

Коньяк помог почище инъекции обезболивающего. Добравшись до дома, он успокоил сына и провалился в блаженный сон. Во сне можно было отключиться от всех проблем и не думать, не переживать. Ему приснилась любимая...