Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

— Так что там за находки у тебя, товарищ Аномалия?

— А? — я растянулась на матрасе, пялясь на «потолок» отсутствующим взглядом. Столкновение энергии — фокус хоть и простой, но очень уж энергозатратный. А с учетом того, что мы еще не до конца оклемались после всего произошедшего за эти дни, неудивителен тот факт, что сейчас сил не хватало даже на то, чтобы собрать мысли в кучу. Кэтрин вообще дрыхла без задних ног, Арэйн снова занималась какими-то расчетами, а мне досталось управление телом.

Благо, что делать ничего не требовалось. Когда мы вернулись на Севастопольскую, сразу сообщили начстанции о том, что больше ТАКОГО нашествия мутантов не будет и, вдобавок — не станут непонятно почему умирать люди в проклятом туннеле. Уж не знаю, то ли он сам по себе такой нелюбопытный, то ли на этой станции принято ни о чем других не спрашивать, но на слова Ульмана он лишь кивнул, мол, спасибо, что разобрались. Сейчас Степа отправился закупаться едой. Ульман хотел сначала отправить меня, но по выражению моего лица понял, что делать этого не стоит. Так что искать что-нибудь съедобное в продаже предстоит Степе, а мы пока посидим, подумаем. Полежим, верней. Пейзаж на Севастопольской отличался от пейзажа на ВДНХ только тем, что жил здесь народ в основном под перроном. А так — то же самое ощущение толпы народу и страшной грязищи (хотя по-честному, гигиену тут все-таки поддерживали, но понятия «чистота» и «постапокалипсис» между собой не сочетаются. И причиной тому не всегда дефицит воды, который, кстати, в Метро тоже ощущался на некоторых станциях).

— Находки. На Полянке.

— А, ты про это… — я вздохнула и вытащила из кармана свои находки. — Очки, как ты их называешь — это визор. Ну, вот смотри, я сейчас попробую его одеть, если мне дадут доступ, — я надела очки на нос, после чего мне в глаза ударил красноватый цвет. Две-три секунды — и свет исчезает, как пропадают и очки. — Ну вот, как-то так.

— А… Эта штука…

— Типа контактных линз. Только они как бы привариваются к глазу. У меня в прошлой жизни был такой. Эта штука что-то вроде комбинации справочника, органайзера и нескольких сканирующих устройств. Например, теперь я знаю, что у тебя вторая положительная группа крови. Чисто теоретически на этом визоре может сохраниться информация от предыдущего владельца, но пока что ничего не проявилось. С учетом того, что мой был уничтожен с моим прошлым телом, хозяина этого интерфейса поблизости не видно, а доступ мне дан, я пока что эту шнягу оставлю себе. Глядишь, и пригодится. Кстати, ее наличие в твоем мире говорит о том, что здесь орудовал кто-то из наших. В смысле, мало того, что альтернатор, так еще и Творец.

— Думаешь, что он погиб здесь? — тихо уточнил Ульман.

— А разве это неочевидно? — пожала плечами я. — Прибор есть, человека нет.

— Ну, если тебе его передали сущности, то это может быть твой.

— Ульман, в прошлый раз я сгорела заживо в жутком магическом огне. Такая техника не рассчитана на подобное воздействие. Хотя… Нет, настройки не мои. Цвет дисплея, яркость шрифта… Все-таки не мой. Чей? Хотелось бы знать. Но пока непонятно. Архив пустой, то есть никакой информации будущему носителю нет.

— Кхм… — только сейчас я заметила, что Ульман все это время исподтишка листал книжку. Которой, кстати, оказался сборник сказок со множеством вырванных страниц. Если точней — практически со всеми вырванными страницами. Осталась только одна сказка, которую и изучал Ульман. — А вот эту сказочку я читал. Ну, когда мелкий был совсем. Правда, вроде содержание немного другим было, но вариаций у любой истории дохрена и больше.

— В одном городе жил был врач, — начала я. Саму сказку осилила за пару минут. Если вкратце, суть была такова: один врач проходя ночью через болото решил помочь одинокой старушке и перенес ее на своих плечах через топь. Старушка оказалась самой Смертью (ну а кто бы сомневался? Кажется, я тоже где-то такую сказочку читала). Она научила врача готовить снадобье от всех болезней, но предупредила: если врач приходит к пациенту и видит, что смерть стоит у него в ногах, то он может лечить. Если же старуха стоит в изголовье, то врач должен сказать родственникам, что лечение невозможно, и уйти. До поры до времени все шло замечательно, а потом врача вызвали к молодой девушке, в изголовье которой стояла Смерть. Врач решил нарушить договоренность и развернул кровать так, чтобы смерть оказалась в ногах. Девушка выздоровела, а врача потом встретила Смерть и повела в темную пещеру, где горело множество светильников. И сказала ему, что в каждом светильнике ограниченное количество масла и, чтобы долить масло в светильник жизни той девушки, ей пришлось отлить его из светильника врача. И она предложила врачу отлить себе в светильник масло из любого другого, иначе тот умрет. Врач отказался, поскольку не мог поступить подобным образом. В общем, поэтому он и умер.

— Жизнерадостная сказочка, мда. Мораль сей басни такова: как ни крутись, а все равно умрешь. Конец один и все такое, — Ульман невесело рассмеялся.

— Не один, — покачала головой я. — Умереть можно по-разному и… Вот врач из истории в итоге спас девушку. И сам не стал никого убивать ради сохранения своей жизни. То есть, оставил в живых другого человека. Наверное, это все-таки лучше, чем «выжить любой ценой», топчась для этого по головам других. А вообще… не знаю, к чему тут эта сказка. Намек на Творцов? Но я и так знаю, что я такое. Подсказка для борьбы с противником? Но какая? И ключ еще зачем-то.

— Мать, а вот нахрена тебе ключ, если ты даже укрепленные гермоворота можешь с двух ударов этим своим… телекинезом вынести — это лично мне вообще непонятно.

— Может, есть какие-то двери, которые иначе, чем ключом, не откроешь? — отозвался за моей спиной Степан, опуская мне на колени тарелку с какой-то мутно-серой жижицей. Типа суп? Или каша? А, хрен с ним, лишь бы съедобно.

Оказалось даже вкусно. Поэтому последующие пять минут мы решали вопрос питания и заодно пытались обмозговать, существуют ли двери, которые вот прямо нельзя открыть без ключа. Вспомнив школьный курс физики и воспользовавшись элементарной формулой расчета собственного телекинетического поля я пришла к выводу, что, в принципе, приложив средненькое усилие, то есть не выкладываясь на полную, я смогу выбить любые ворота или двери этого мира. Ну, не с одного удара, конечно, но десяти пинков должно хватить для любой двери. И зачем мне тогда ключ? Какую дверь нельзя открыть без помощи ключа?

— Знаешь, какая мне пришла идея? — отставив в сторону тарелку с ложкой, Ульман скрестил поудобней ноги, после чего уставился на меня прямым взглядом глаза в глаза.

— Ну, пока ты не расскажешь, я этого не узнаю. Ты ведь не хочешь попасть на сеанс лапанья? Да и мне шлак из твоей башки не сдался…

— Эх, а я так надеялся, что ты меня поупрашиваешь, — хохотнул боец. — Ладно, слушай. Если дверь это просто дверь, ну, даже если это какие-то гермоворота, то их вынесешь с полпинка. А если на двери стоит настроенная взрывчатка, которая срабатывает, если дверь открывать не ключом, а пинками? Ну и при этом, естественно, остаются рожки да ножки и от тебя, и от того, что за дверью. У вас-то поди и взрывчатка помощней нашей будет, и всякие подходящие по убойности штуки из паранормального арсенала…

— Кхм… Интересно. Возьмем за приблизительную рабочую версию — вздохнув, я повесила цепочку с ключом себе на шею, а книгу убрала в карман джинс, благо что игры с внутренним объемом легко позволили сделать подобное.

— А можно рабочую версию, которая учитывает тот факт, что все предметы каким-то образом могут быть связаны между собой? — уточнил Степан.

— Можно, — вздохнула я. — Только рассказывать все это очень долго.

— Так у нас времени полно, мать. На ночь глядя мы никуда не попремся, с утра полковник сказал двигать либо в Храм, либо на Смоленскую — это уж по обстоятельствам. Так что ты рассказывай, рассказывай.

— Ладно. Помните, я упоминала Творцов? Короче, вот смотрите: есть несколько вариантов развития событий в один и тот же день. Вот, например, путь в депо. Допустим, ты можешь погибнуть от аномалии, от мутанта, случайно провалиться в какую-нибудь дыру или не погибнуть вовсе. В реальность, сам понимаешь, воплощается только одна из этих альтернатив: та, вероятность реализации которой была максимальна учитывая все обстоятельства. Ты умный: замер во время движения аномалии, значит — остался жив. Ты успел среагировать на атаку мутанта, значит — остался жив. Ты смотрел под ноги, значит — остался жив. Если же мозгов на что-то не хватило, то в действие вступает великий естественный отбор. То есть, вот эти поговорочки «человек предполагает, а бог располагает» — это все херня на постном масле, поскольку даже если где-то поблизости есть еще кто-то из богов, то бишь творцов реальности, то им на среднестатистический электорат типа нас с вами насрать с высокой колокольни. Иногда набор альтернатив может быть таким, что то или иное событие в итоге неизбежно. Например, во всех известных мирах наподобие вашего произошла Вторая Мировая Война. Но! Есть такие существа, которые называются Творцами. На вид мы как люди, но отличает нас то, что мы можем не выбирать из существующих альтернатив, а создать свой новый путь развития реальности. Например, Второе Противостояние: большой межмировой конфликт со стопроцентной вероятностью происхождения. В первой паре участников один погибает до того, как конфликт состоится, причем выпиливается целенаправленно, во второй паре участников один погибает от рук второго участника конфликта, но перед смертью бросает оружие, то есть происходит не убийство, а самоубийство, что, опять же, исключает дальнейших ход конфликта. В то же время… О таком не рассказывают на подготовительных курсах, но для того, чтобы менять судьбы не отдельно взятых людей, а целых групп и даже миров, нужно нефиговое такое количество энергии. И вот пути его получения могут быть самыми разными. Можно уничтожить душу вражины. То есть, пришел плохой человек, захватил мир, а я его выпилила, получила энергию и направила ее на благое дело. Можно взаимодействовать с сущностями. Тогда при реакции между органиком и элементалем, условно говоря, выделяется большое количество энергии, которое и можно направить на нужные вещи. Третий путь — это типа того, по которому пошел врач из истории. Когда нет возможности заполучить энергию из других источников, можно пожертвовать собственой жизнью. Мой жизненный потенциал — что-то около тысячи лет. Ну, можем сбросить треть на вредные условия работы, стрессы, недосып и прочую шнягу. В итоге получается шесть столетий. В первой жизни я прожила чуть меньше восемнадцати лет, в прошлой умерла, когда было… Ну, около сорока, или как-то так. Соответственно, выделенная энергия либо пошла на достижение моих целей, либо, если что-то осталось, аккумулировалась в носителе. Каком — не спрашивайте, это тоже рассказ не на одну ночь. Так что книжка может быть намеком на эту историю. Визор? Ну, если тут пробегал Творец и что-то пытался изменить, то на устройстве могла сохраниться полезная информация, которая будет выдана мне в нужный момент. Кроме того, если учесть тот факт, что души отсюда хрен смотаются, это устройство может дать связь с душой предыдущего владельца, и соответственно — получить от него какую-либо помощь в нужный момент. Ключ… Ну, кроме дверей со взрывчаткой есть еще одна дверь, которую нельзя открыть без ключа.

— Это какая же? — хмыкнул Ульман.

— Дверь в мир мертвых, я полагаю. Или как-то так, — пожал плечами Степан.

— Именно. Ну, мира мертвых как такового нет, а вот всякие отстойники для душ… Хотя, чтобы туда попасть, ключ обычно не нужен. Ну, как правило, подыхаешь и попадаешь сразу, куда надо, без проволочек и лишней бюрократии. Я вон где-то через два года после смерти в новом теле родилась, так что дело недолгое. Хотя, может, такие, как я, идут вне очереди. В любом случае — ключ как-то в эту схему не вписывается. Ну и пофиг. Разберемся со временем, что и куда. Сейчас вон надо с другими траблами разбираться. Вроде Хантер говорил, что есть у него какая-то идея.

— А у тебя разве нет?

— Неа. Была одна, но… Я и так там, наверху, весну устроила. Если подключить всех наших и попробовать всем вместе сетку взломать, то… Как бы заодно на этой планете не устроить миленькое ядерное лето с плюс двести по цельсию. В тени. Нет, в принципе, можно как-то высчитать, вымерять, но… Лучше я послушаю, что Хантер скажет. Он, хоть и на земле не работал, но допрашивал в разное время народ, который мог шарить в таких вещах. Честное слово, иногда лучше какой-нибудь ритуалистикой получить нужный результат.

— Кстати, мать, о ритуалистике и этих твоих символах… — начал было Ульман. Но в этот момент перед глазами все расплылось и что-то поволокло меня сквозь туман. Куда?

— Рин! -Ульман метнулся вперед, хватая меня за руку. Сил, чтобы вырваться или предупредить, чтобы не трогали меня ни в коем случае, у меня не хватило.

Последний раз перед глазами мелькнул свет, а потом я оказалась в странном туннеле, который чем-то напоминал мне туннели метро. Вот только был более благоустроенным и красивым на вид. Какой туннель метро будет выложен из серого кирпича с аккуратно затертыми швами? Вот и я о том, что никакой. А тут, хоть и запустение, и жуть несусветная, но сохранились следы праздничной отделки.

— Мать, где это… — начал было Ульман осипшим голосом за моей спиной, но в следующий момент что-то словно закрыло ему рот. Одновременно с этим мне на рот также легла чья-то ладонь. Меньше моей, не иначе как детская.

— Чш-ш-ш… — раздался за нашей спиной детский шепот. Резко обернувшись я обнаружила прямо перед собой ребенка лет десяти на вид, который крепко держал нас с Ульманом за руки. Дара речи, видимо, лишило что-то иное, потому что ощущение руки на рту не пропадало. В следующий момент перед глазами опять появился странный туман, а когда мы проморгались, то обнаружили себя уже в палатке. Палатка, как палатка: довольно просторная, места на четыре. Но ни матрасов, ни какой-либо утвари не видно. — Тихо. Нельзя говорить. Иначе вас услышат.

Протянув вперед руку, я азбукой морзе отстучала «кто».

— То, что не как мы. Другое.

«Блуждающая душа?»

— Да. Оно охотится за тобой.

«Почему?»

— Ты знаешь, зачем.

Я закатила глаза. Если бы знала, то не спрашивала! Неужели непонятно? Вот зачем тогда надо было меня сюда затаскивать? Кстати, а куда меня призрачный ребенок затащил? А, в палатку. Да, точно, в палатку. Само собой. Ага. Все нормально, все как обычно… Блять, да когда уже эта паранормальщина кончится!

Внутренний голос подсказал, что никогда. По крайней мере, не в этом мире, где из-за особенностей происходящего теперь паранормальщина на паранормальщине и паранормальщиной погоняет.

— Он боится того, кто должен был прийти за ним, но так и не пришел. Отдай жнецу то, что его по праву. Я должен сделать кое-что. Не двигайся, — ребенок приблизился ко мне и, достав из кармана ключ на странной цепочке, осторожно надел его мне на шею. Миг — и цепочка уменьшилась, плотно облегая горло, но не сдавливая его.

Ульман дернул меня за руку, то ли стремясь проверить, в порядке ли я, то ли предупреждая о чем-то. Взгляд бойца был устремлен наверх. Глянув туда же, я обнаружила, что ткань палатки продавливается десятками ладоней. Миг — и тонкая преграда, отделяющая нас непонятно от чего, вдруг разлетелась на клочки. Вокруг была тьма.

— Я ВАС ВИЖУ! — тихий шепот шел из этой тьмы, его обладатель был одновременно везде в этой тьме.

— Не смотрите, — одними губами прошептал мальчик. Успеваю только закрыть глаза.

— ОТДАЙ МНЕ ЭТОТ КЛЮЧ, ДЕВЧОНКА, — что-то хватает меня одновременно и за руки и за ноги, тянет из стороны в сторону.

Ага, прямо-таки разбежалась…

— Я УБЬЮ ЕГО, ЕСЛИ НЕ ОТДАШЬ.

Глаза распахиваются сами собой. Угрозы в свой адрес я еще могла пережить, но угрозы и последовавшее за ними сдавленное шипение Ульмана заставили собраться с мыслями и вспомнить, собственно, о том, что я такое. А я у нас, блять, Творец! И боевой авангард Базы Альтернаторов, а это, между прочим, что-то, да значит…

Ульман выше. Тоже удерживается этими невидимыми то ли руками, то ли веревками. Хватает какой-то нож с зеленой рукояткой и умудряется по одной из веревок полоснуть. В тот же момент я материализую один из мечей и, даже не обращая внимания на то, что дается это почему-то очень тяжело, заставляю его перерубить часть веревок, удерживающих меня. От остальных избавляюсь ручным методом. Схватив меч, кидаюсь наверх.

— Руку!

Вот за что мне нравятся сталкеры, так за свое беспрекословное послушание в таких ситуациях. Сказала на рельсу — встали на рельсу, сказала заткнуться — заткнулись… правда, лучше бы он меня все-таки не трогал, я ведь предупреждала об этом. Хотя, тут могло простое человеческое участие сработать…

Уже почти добралась до Ульмана, когда меня что-то поволокло наверх. Едва успела схватить его за руку, пролетая мимо. Неизвестную силу увеличение веса в два с половиной раза не напрягло ни капли — она все так же уверенно волокла нас к странному светлому прямоугольнику наверху, над тьмой.

— Быстрей! Вам нельзя здесь оставаться, быстрей! Оно не найдет, если вы успеете вернуться! — крик мальчика эхом отдается в ушах и я понимаю, что, похоже, именно он спасает нас сейчас. Кто он? Призрак? Сущность? Уже неважно — выход совсем рядом. Неизвестная сила резко дергает меня за ногу, утягивая вниз. Успеваю посмотреть на Ульмана…

«Не вздумай, блять», — мелькает в его мыслях. Он крепче стискивает мою руку и тут же вскрикивает от неожиданности, когда ладонь протыкают насквозь когти. Толкаю его наверх.

— Рин!

В каком-то странном порыве… Наития? Отчаяния? Не знаю, надо будет спросить… Он достает из кармана какую-то странную черную книжку и швыряет ее мимо меня в щупальце. Как завороженная смотрю на то, как книжка, открывшись на одной из страниц, вспыхивает множеством символов и делает в тьме под нами сразу несколько дырок. Честно — даже прохлопала ушами момент, когда чьи-то лапищи схватили меня за правый хвост и правое же плечо и силой дернули куда-то…

В глаза ударил свет. Больно-то как!

— Блять, — стон и кашель справа. Потом громкая, отчетливая речь Степана, который умудряется трясти и меня, и Ульмана одновременно, требуя сказать что-нибудь.

— Иди нахуй… — выплевываю это вместе с кровью и пытаюсь сбросить с себя лапы сталкера. Башка болит, а он меня трясет…

Снова кто-то что-то говорит. Ульман? В чем-то меня обвиняет, кажется… Было бы логично. Так тоже бывает: ты аборигенов спасаешь, а они тебя же делают виноватой. Твари. Дайте хоть отдохнуть…

Кто-то вливает в рот воду. Практически захлебываюсь, но проглатываю часть. Странно, но от этого возвращается восприятие окружающего мира. Открываю глаза и перчаткой пытаюсь стереть потеки крови под ними. Ну конечно, чтобы во время прогулочки по подмиру да остались целые сосуды глаз и носоглотки… Не бывает такого, не со мной…

— Блять, опять шмотки стирать… — с трудом озвучиваю это, после чего с трудом фокусирую взгляд на Ульмане и Степане. Оцениваю диспозицию. Ну, я сижу на матрасе, спиной прислонившись к чьему-то мешку, надо мной эти двое, пытаются что-то объяснить или спросить. Слух практически отсутствует, поэтому протягиваю мокрую от крови ладонь и хватаю Ульмана за руку.

«Хорош орать. Говори так, у меня слух временно отсутствует».

«Твою мать… — мелькает в чужих мыслях. После этого идет запутанная череда мыслеобразов, из которых я могу сделать вывод о том, что за мое состояние оба моих товарища перепугались. — Мать, сиди смирно и не дергайся, надо тебя оттащить к местному врачу».

«Нет смысла. Во-первых, ни один из ваших врачей не в состоянии лечить подобное, во-вторых, подобное как бы и не нуждается в лечении».

«Не нуждается? Ты свою рожу видела бы сейчас…»

«Я отлично знаю, как выглядит моя рожа, — огрызаюсь я. Согласна — мало привлекательного: кровь из глаз и носа, бледное до синевы лицо и явная расфокусировка во взгляде напугают кого угодно. Особенно если подобное происходит вроде бы как без причины, то есть взял человек и упал, а потом с ним вот такое произошло. — Тем не менее, со мной все нормально. Не забывай — я регенерирую быстрей, чем вы. Лучше займись своей рукой».

«Что? — он подносит к лицу правую руку, на которой виднеется рваная рана от моих когтей. В глазах мелькает понимание пополам с ужасом. — Мать… так это что… Это все на самом деле?»

«Да. Я ведь предупреждала вас всех, чтобы вы не хватали меня голыми руками, особенно если что-то странное происходит. Ты должен радоваться, что остался в живых».

Лицо Ульмана искажается в странной гримасе. Смесь ненависти… отвращения… Брезгливости… Я не знаю, как точно охарактеризовать эту гамму чувств, но его реакция мне в каком-то роде… понятна. Люди ненавидят то, чего боятся. Люди боятся того, что не понимают. А можно ли понять подобное? И, главное, могу ли я помочь понять им, если сама толком не знаю, с чем имею дело? Все мои действия, поступки и ход суждений базируются на собственных правилах морали в сочетании с интуицией и теми крупицами знаний о Мироздании, что изучаются на Базе. Понять все остальное… На это не хватит и сотни жизней.

— Прости, — вслух прошептала я, отворачиваясь и закрывая глаза.

Спиной чувствую чужие взгляды. Жалею о принятом решении остаться со Спартой. Ведь теперь, когда у меня появился ключ, за которым охотится Блуждающая Душа, может оказаться, что я подвергну опасности всех остальных.

«Мы… должны уйти?» — тихо отзывается Кэтрин. Чувствую ее сожаление. Несмотря на свое отсутствие социализации, она довольно быстро привязывается к людям. Так же, как и я.

«Похоже на то», — вздыхаю я.

«Секундочку, — в кои-то веки в наш разговор вмешивается Арэйн. — А почему это мы должны уходить?»

«Но ведь вся та паранормальщина…»

«Вся та паранормальщина, как ты говоришь, Айрин, отлично будет цепляться к ним и без нас. Что, раньше они от призраков не умирали? Или, может, аномалии в туннелях мало людей сожгли прежде чем те нашли способ правильно себя с ними вести? А может, в местах массовых смертей прошлое не ловило незадачливых сталкеров в свои сети? Мы все вместе избавили их от части проблем, вполне закономерно, что на их место пришли новые. И почему мы должны сопротивляться им в одиночку? Мы не расходный материал, Айрин Шепард. И не живой щит для людей. И им исправление ситуации в этом мире нужно не меньше нашего».

«Но это не значит, что для этого мы имеем право жертвовать их жизнями».

«Жертвовать их жизнями? По-моему, здоровенные мужики на голову выше нас и в два раза в плечах шире немного не похожи на беззащитных жертвенных ягнят, не находишь?»

«А какая разница, какие у них физические параметры, если под ментальные войнушки и паранормальщину нужны, прежде всего, паранормальные данные, которых у них нет, что делает их неотличимыми в случае конфликта от самых обычных гражданских?!»

«А мы что, настолько прямо паранормальные? Не льсти нам. Эта выходка… То, что произошло в подмире. Это нас чуть не убило. Между прочим, если бы твой дружок-сталкер не сунулся за нами туда, то все могло бы кончиться куда лучше для нас».

«Или хуже», — я вовремя вспомнила пролетевшую мимо меня вниз черную тетрадку. Как ни крути, а Ульман спас мне жизнь там, в подмире.

«Спас? Милая моя девочка, если бы он не пошел за тобой, то тебе было бы гораздо проще выбраться в одиночку. Ты из нас из всех, конечно, меньше всех изучала простейшие законы физики, верней, не изучала их вовсе, но вытащить одну легкую душу проще, чем легкую и тяжелую. А когда легкая выталкивает тяжелую, сама падая на дно — это вообще может плохо для этой самой легкой кончиться. То есть, для тебя».

«Слушайте, вы двое. Давайте либо голосовать, либо просто заткнемся и отложим решение вопроса на то время, когда наше тело будет в лучшем состоянии, чем сейчас».

Судя по тому, что Арэйн тут же замолчала, она признала ход суждений Кэтрин вполне логичным и обоснованным. Я лишь вздохнула и прекратила обсуждение этой темы, хотя для меня решение было очевидным. Судя по всему, для Кэтрин тоже. У Арэйн свои мотивы, отличные от моих. И я не всегда ее понимаю. Забавно. Одна часть Рин не понимает другую… Кому рассказать — не поверят. Или поверят? У многих людей ведь так. Не зря же говорят, что на плечах у каждого человека сидят ангел и демон, каждый из них дает советы и лишь от того, каким советам человек последует, зависит его судьба, ну и общий уровень кармы. Интересно, что употребляют мои «помощники»? Или они уже давно вытеснены тараканами и шизой?

Скрипнул один из металлических листов, служащих здесь напольным покрытием. А потом прямо на меня упал какой-то тяжелый мешок. Сволочи! Дернувшись, я забилась, пытаясь вслепую сбросить с себя тяжелую ткань.

— Тихо ты! Мать, лечи нервишки, — судя по всему, в какой-то момент я больно саданула Ульмана ногой, потому что боец сдавленно зашипел, но меня из рук не выпустил. Только сейчас я поняла, что его хватка напоминает скорей уж удерживающие объятия, чем жест человека, собравшегося запихнуть меня в мешок и утащить куда-нибудь на опыты. Сфокусировав зрение, я поняла, что «мешок» — это теплый спальник, который развернули, как одеяло, и по доброте душевной укрыли меня. За что и получили сполна.

— Извини, — тихо отозвалась я. — Просто… Я уже думала, что… — решив не высказывать свои мысли вслух, я оборвала тираду на полуслове. Но Ульман был слишком догадливым.

— Ты что, решила, что я тебя грохнуть собираюсь после всего того, что за последние дни произошло? Ну, знаешь ли…

— Я видела, как ты на меня смотрел, — насупилась я.

— Ох, мать… — боец рассмеялся каким-то наигранным, совсем невеселым смехом. — Ну, я не буду отрицать: неприятное приключение получилось. Да и ты еще с этим блокнотом…

— Блокнотом? Это тем, который ты в ту тварь швырнул во время наших… внетелесных злоключений?

— Рин, может хватит уже этих игрушек? Зачем ты мне его дала тогда, в бункере? Ты ведь знала, что такое произойдет? Ну так предупредила бы хоть…

— Так, подожди, стоп. Про бункер подробней, пожалуйста, — я проморгалась окончательно, после чего села и, достав из караман тряпку, принялась наощупь протирать лицо. С учетом того, что до этого тряпкой я вытирала руки, измазанные в машинном масле, итоговый результат получился не очень. Ну и похуй, бани все равно не предвидится.

Пока я приводила в порядок внешний вид, Ульман успел рассказать мне про то ли сон, то ли не сон, где мы курили с ним сигареты, я рассказывала ему про символы, потом сказала ему, что мы находимся в его сне и после этого он проснулся, а в руках, естественно, оставался мой блокнот. Основным доказательством в пользу того, что во сне действительно была я, он считал запах сигарет от меня в то утро.

— Если я тебе скажу, что к сигаретам не притрагиваюсь от слова «совсем» ни во сне, ни по пьяни, ты мне поверишь? — вздохнула я. — Короче говоря, если я скажу, что вот тот фокус с блокнотом провернула не я, так как я не могу залезть в голову к человеку, который не прикасается ко мне напрямую? Ну, за исключением тех случаев, когда мне дают подключение более сильные телепаты? Кстати, я не сплю в привычном тебе понимании: просто сворачиваюсь в углу собственного подсознания, но ни снов, ни каких-то приключений за пределами собственного тела не переживаю.

Трехминутную тираду Ульмана, в которой цензурными были только предлоги, я просто не успела записать. Хотя ассортимент выражений порадовал, надо будет применять при случае.

— Тогда что это было? — тихо спросил он у меня, став очень серьезным. Кажется, ответ должен быть исчерпывающим и логичным. Увы…

— Я не знаю. Возможно, какая-нибудь сущность приняла мой облик. А может быть, это был кто-то из дружественных нам местных телепатов, кто не хочет показывать себя и для того, чтобы дать тебе эту тетрадку, принял мой облик…

— Мать, вот мне скажи, что значит «я не знаю»? Ты уж, раз занимаешься такими вещами, должна разбираться в этом деле…

— Процесс выплавки винтовочного ствола включает в себя…

— Что?

— Продолжи мою фразу. Процесс выплавки винтовочного ствола включает в себя… Ну, дай состав сплава, назови инструменты, с помощью которых проводится нарезка, назови рабочую температуру кузнечного горна или где там эта херня производится. Что, не можешь? А чего так? Ты же рейнджер, ты с этой винтовкой работаешь, ты должен все это знать!

— Ну, аномалия, мало ли, с чем я работаю и… Я тебя понял. Короче говоря, ты сама знаешь не намного больше нашего. Почему тогда к тебе вся эта паранормальная дрянь липнет, как мухи к дерьму?

— Вот спасибо, какое лестное сравнение, — возмутилась я, поудобней усаживаясь у стенки и укрываясь спальником так, чтобы видна была только перемазанная моська. Ульман уселся на мои нары спиной к стене и пристально уставился на меня.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Отвечаю. Мои действия в последнее время манипулировали большим количеством энергии. Раньше призраки не замечали меня, ну, то есть, воспринимали даже не как живую, а как одну из таких же теней, как сами. Сейчас им стало понятно, что это не так. И не только им. Кроме того, та муйня с разрывом, которую я сотворила, уничтожение целой расы в отдельно взятом мирке с нарушенным, напомню, балансом энергии из-за сетки для ловли душ… Все это дает такой гремучий коктейль, что при добавлении постороннего реагента, то бишь меня… Короче, было у меня задание в Д-Омега 89. Там тоже были замешаны иномирные корпорации и в результате мы своими действиями раскачали местное энергополе так, что вылезли на свет божий твари, подобных которым видели разве что тысячу лет назад и то мифами считали. Боюсь, что с вашим миром будет происходить то же самое. И нет — иначе нельзя. По крайней мере, у меня не получается. Жалобу можешь подать на Суд Сениора — они на меня еще с прошлой жизни зуб имеют и с радостью ее рассмотрят даже при учете тех обстоятельств, что ты — абориген из низшего мира.

— А, этот ваш Высший Суд? И за что они так тебя?

— Ну, было дело. В мире Д-Цельсий 506 была заваруха, ну а я там на задании. Кроме меня — куча старшаков и еще тьма народу из моего отряда, но и противник зубастый. Короче говоря, сделали наши противники и нам и миру заодно такую подляну, что наше руководство приняло решение: отозвать бойцов, чтобы потом сузить мир до размеров точки, ну, то есть уничтожить. Тогда бы то, что было в том мире, не перекинулось на соседние, то есть… Ну вроде как в вашем метро выжечь станцию каких-нибудь зараженных чумой, чтобы остальных обезопасить, типа, тех все равно не спасем.

— И?

— Ну, мы решили, что нам «на земле» видней, какая на самом деле ситуация. Попытались все исправить. Ну, типа, если получится разгрести бардак до того, как приведут в исполнение приказ об уничтожении мира, то будет круто, если не получится — ну значит, не справились, сдохнем все вместе, чего уж там. В общем, не все гладко прошло, но в итоге Д-Цельсий 506 будет существовать еще долго и счастливо. Ну, а когда до разборок дошло, то… Кто-то должен был быть виноватым, а я и так командир младшаков, то есть по любому попало бы. Ну и… В общем, тюрьма оказалась тем еще курортом, благо что адекватную камеру в адекватном корпусе мне коллеги выбили, а там меня оправдали и по новой закинули в Д-Омега 89. Короче, я тут еще немного позагораю, разберемся со всем тем дерьмом, что тут у вас творится, а потом я обратно в свою именную комфортабельную камеру, благо что когтеточку наверняка в этот раз подгонят.

— Хорошо, Рин, а теперь по-русски. Как ты собираешься со всем этим справляться?

— Ну… Квесты пока что падают, плюс тот пацан с полунамеками, плюс еще сущностей немного потрясли на предмет инфы… Глядишь, получится Блуждающую Душу одолеть, правда — я еще не совсем поняла как, хотя идейки есть. Опять же, Хантер обещал что-то насчет сетки пофантазировать, благо, что я успела кой-какой информации нарыть из памяти призраков. Да ты не дергайся так. Я все усвоила, тебе нахер не сдались эти паранормальные явления и паранормальные твари типа меня в отряде. Уйду утром. Полковнику скажешь, что сама решила свалить и…

Чужая рука рванула меня за ворот куртки, приподнимая в воздух, как беспомощного котенка. Вот что мне никогда не нравилось в таких ситуациях — это то, что я сильная, но легкая и мелкая, что позволяло обычному человеку, пусть и натренированному, легко поднимать меня одной рукой, отрывая ноги от земли.

— Ты что сейчас сказала, мать? Совсем ебнулась? Куда я тебя отпущу одну с учетом того, что на тебя кроме мутантов еще всякая паранормальная херня теперь лезть будет? Я уже молчу про то, что я твой должник и за Пашу и вообще… И никогда я тебя паранормальной тварью даже в мыслях не называл, откуда у тебя вообще это взялось?

— Я знаю, что думают люди, когда смотрят на меня так, как ты после того, как мы… Как я…

Каюсь, психика не выдержала. Впрочем, она у меня и так поехавшая, а уж после сразу нескольких заморочек с перерасходом энергии и прочей хренью надеяться на адекватную реакцию с моей стороны было неразумно. Кроме того, сам факт того, что кто-то сейчас пользуется тем, что мне довольно трудно не то что в ебло с ноги дать, а просто пошевелиться, и поэтому безнаказанно отчитывает меня, при этом все еще держа за шиворот на весу… Короче, я разревелась. Вот так вот, вися в воздухе, скуля, как обиженный щенок или котенок…

— Эй… Эй-эй-эй, мать, ну ты чего… Ну вот не надо мне этого ничего, ладно?

Удерживать меня прекратили, осторожно усадив на койку. После этого обняли, прижав к себе и, страдальчески вздохнув, принялись очень осторожно хлопать по спине.

— Ну-ну-ну…

Растерянность бойца при виде моих слез была настолько комичной, что я сквозь эти самые слезы расхохоталась.

— Ты чего? — видимо, тот принял мой смех за новый этап истерики.

— Ничего, — я стерла слезы теперь уже смеха. — Просто твои попытки изображать из себя то ли папочку, то ли старшего брата — это нечто. Не пойми неправильно, смотрится мило, но опыта у тебя нет никакого.

— Ну, мать, в детдоме нам этого не преподавали, да и в Спарте, сама понимаешь, не до того было.

— Прости, я не знала, что ты…

Фразу я снова оборвала на полуслове. Напоминать этому мужику о явно не самом легком детстве было как минимум не самой лучшей идеей. Хотя, он сам первый об этом сказал, причем спокойно так. А это странно. Ну, я вон про свою муттер из второй жизни до сих пор могу много «лестного сообщить» и завожусь по этой теме с полоборота, а он…

— Неважно. Рин, то, как я на тебя смотрел… Ну испугался я, уж прости. Ты вон у нас, оказывается, совсем не железный сверхчеловек, а мы тут, аборигены, вообще простые и невежественные. В общем, я тебе так скажу: мне вся эта паранормальщина вот где стоит уже. Но, раз я правильно понимаю, что без нее нам пока что никак, то ты уж давай, думай, как от этого всего дерьма наш мир избавить. Ну а если кто-то будет обижать, кто попроще: мутанты какие-нибудь, люди, или еще какие твари, которых можно пулями уложить, то ты сразу ко мне обращайся, тем более, что нам теперь вместе кантоваться.

— Угу, — отозвалась я, все еще шмыгая носом. В сон клонило неимоверно.

— Слышьте вы, двое. Идите уже на… перрон и дайте мне спокойно поспать, а не чирикайте тут над ухом, — раздался с противоположной койки сонный голос Степана.

— Извини, Степ, — тихо произнесла я. После чего закрыла глаза и практически мгновенно провалилась в свой сектор подсознания. — И ничего ты не простой и невежественный. Ты хороший, — пробормотала я, после чего повернулась, обняла что-то теплое и мягкое и окончательно распрощалась с реальностью на отведенные для сна восемь часов.