Истории Чёрного Леса (джен)

Перед глазами плыли синие облака, пересекая бархат чёрного неба. Их медленный ход умиротворял, отодвигая неприятные события прошлых дней куда-то далеко, на задворки сознания. Сбоку виднелся дымчатым призраком лес. Ораферн лежал на зеркальной поверхности, закинув руки за голову, обдумывая, как разгадать загадку с ритуалом. Те способы, что использовали в Тауранмауре, ему не подходят, и придётся вырабатывать свои на основе полученных знаний.

Среди лесов угасших истин

Забытый дом я узнаю.

Там под мостом потоком быстрым

Падёт вода. Её люблю.

Люблю ходить по лесу утром,

Дышать свободою листвы,

Ходить тропой туманом мутным,

Ронять росу на белые цветы.

Прохлада леса, жгучий холод

От родников в его глуши,

Тепло лучей, пробивших кроны

И пенье птиц в его тиши.

Я подниму к глазам холодным

Творенье силы и красы.

И словом чистым, благородным

Качну вселенские весы.

Я сохраню, что сердцу мило

Под куполом моей любви.

И помещу источник силы

Под камни на своей крови.

Пускай мой лес живёт и дышит,

Пускай поёт в ночной тиши.

Пускай на сердце будет вышит

Златыми нитями души.

Строчки вновь звучали в ушах, почему-то голосом Глирдана. Наверное, потому, что он смог бы сотворить из этих стихов чудесную песню.

Творенье силы и красы — это зеркало, в этом король уже уверился. А холодный взгляд, скорее всего из-за спокойствия и самоконтроля, может быть даже в виду некой отрешённости. Слова чистые и благородные — это заклятье, которое стоит особенно хорошо обдумать, от него зависит, как будет работать защита. Купол любви — это, разумеется, сам магический щит. Всегда хочется защитить то, что дорого, то, что любишь. А источник силы, то есть зеркало, нужно поместить куда-то глубоко под камни, возможно, на один из нижних этажей дворца и использовать в ритуале свою кровь. А златые нити души, вероятно, рисунок печати, навечно соединяющий того, кто проводит ритуал и то, что он собирается сберечь.

Благодаря записям Тилиарин всё встало на свои места. Ораферн вытянул руку вперёд и пальцем в воздухе стал рисовать круг с теми символами, что отметил в книге, когда занимался переводом стиха. Золотистый рисунок завис в воздухе.

— Понял, — произнёс эльф. — Осталось провести ритуал… — но рисунок вдруг рассыпался, словно песок, унесённый порывам ветра.

* * *

— Ораферн? Спишь что ли? — Лимлаг приподнял с лица друга листы с записями.

— А?! — вырванный из дрёмы, лесной король резко сел на кушетке в библиотеке, воззрившись на повелителя морей. — Я… задумался. Кажется, я понял, как провести ритуал.

— Это хорошо, — бородатый эльф придвинул себе стул и уселся напротив товарища. — Скажи мне, что это было с советником? Как тебе удалось его вывести на чистую воду? Почему он сразу всё рассказал? Что ты с ним сделал?

— Я… просто заснул… — Ораферн нахмурился, припоминая события и раздумывая, а стоит ли рассказывать всё это. Хотя, Лимлаг, сведающий в тёмных искусствах, мог бы помочь с чем-то подобным. — И оказался в его сне. Геллионн назвал это снохождением.

— То есть Геллионну ты всё рассказал раньше, чем мне? — Морской змей обиженно сложил руки на груди и даже слегка надулся, но ненадолго. — Снохождение, значит… — задумался, потирая бороду. — Опасная штука. Ею обладали лишь некоторые демоны из первых. Это своего рода поединок воли. Если демон пересилит, значит, сможет оказаться в твоём разуме. В первой войне я сталкивался с этим явлением. Некоторые эльфы лишались из-за этого рассудка. А другие шли на предательство по воле демонов. Правда, эти случаи были редки, обычно нашим воинам удавалось отстоять свой разум. Обычно… — вздохнул и внимательно посмотрел на друга. — Больше никому не рассказывай. Ты и так оказался в ситуации, где сухим из воды не выйти. Я постараюсь смягчить её, насколько это вообще возможно, но и ты, будь добр, не совершай опрометчивых поступков. И не стоит отказываться от изгнания в таких случаях. Для всех ты останешься чист, а виновника можно тихо убрать чужими руками. К тому же, насколько я понял, ты обладаешь куда большей силой в вопросе изгнания, чем думаешь.

— Что ты имеешь в виду? — удивился хозяин леса, собрав в стопку все рассыпавшиеся записи.

— Когда ты отрезаешь их от леса, они теряют не просто силы, а часть себя, часть своей души. Это наказание возможно только при сильной связи хозяина со своей территорией. В настоящее время этим очень редко кто пользуется… потому что далеко не каждый имеет такую сильную связь. Поговори с Геллионном об этом. Думаю, он тебе может рассказать чуть больше.

— Спасибо тебе, Лимлаг. За всё, — немного грустно улыбнулся Ораферн.

— Да, бульон ты заварил острый. Пить его будет больно. Ты только не вздумай все свои проблемы решать таким образом! — нахмурился Морской змей, но после наклонился вперёд и похлопал друга по плечу. — Тёмная сторона очень привлекательна, даёт много сил и быстрые решения в, казалось бы, безвыходных ситуациях, но нужно помнить о том, что ты эльф, а не демон. Что эльфийского в тебе должно быть больше, иначе заклеймят врагом.

— Я понимаю. Но в той ситуации я не видел иного выхода. Тихое убийство в изгнании тут не подошло бы. Я сам не рад, что мне пришлось прибегнуть к этому, но… Это сработает, как предупреждение.

— И как кость, брошенная голодному зверю… Признаться, я сам боюсь того, что скажет Тилиаэл. А если Элуириэль узнает, так вообще — туши свет! — стукнул ладонью по лбу и покачал головой. — А ведь узнает. Тилиаэл, наверное, уже мчится сюда. Нет, я ему свой корабль не предоставлю, чтобы ты успел закончить свои дела и придумать, что может помочь остаться на плаву… Но он всё равно прибудет. Эх… — откинулся на спинку стула. — Я за тебя, мой мальчик, пока ты остаёшься эльфом. Можно ходить по грани тёмной стороны, но оставаться собой. Этому придётся научиться, — глубоко вздохнул, запрокинув голову, но после вновь выпрямился. — И… ещё кое-что… Несмотря на то, что натворил твой советник, один важный вопрос он смог поднять. Что будет с твоим лесом, если тебя действительно вдруг не станет? В этом путешествии ты подвергся страшной угрозе и еле выбрался. А что если бы… — мотнул головой, прогоняя дурные мысли. — Кто унаследует твой лес? Твоя жизнь полна опасностей, куда больше даже, чем моя. Один пояс чего стоит…

— Проклятый пояс, — припомнил Ораферн и опустил глаза. — Да, недоброжелателей у меня хватает…

— Думаю, что тебе нужен наследник. Тогда твои враги, почуяв, что даже твоя смерть не позволит им сразу занять твой трон, могут немного поуспокоиться. Да, могут набиваться в регенты, но это не так просто при Геллионне и твоих советниках во главе. Остальные же верны тебе, раз их пытались сместить.

— Это да, — кивнул король. — Но наследник… я ещё даже не думал о женитьбе. Да и нет пока эльфийки, с которой я готов был бы разделить свою жизнь.

— Не каждый правитель может встретить свою великую эльфийскую любовь, Ораферн. Увы.

Великой эльфийской любовью, представители этой расы называли всеобъемлющее чувство, которое устремляло взгляд эльфов лишь к одному объекту обожания, что завладевал всеми их чувствами. Тоска по предмету любви могла быть невыносима и даже способна погубить слабого волей, заставить иссохнуть по тому, чьё сердце не удалось завоевать. Но не каждое сердечное чувство являлось великим. Случалось так, что эльфы, выбрав себе спутника жизни, могли и не испытывать великой эльфийской любви, только достаточно сильную привязанность и симпатию, которой хватало для того, чтобы создать семью и обзавестись потомством. Но если на кого-то из супругов вдруг обрушивалось это чувство по отношению к тому, кто не являлся его парой, то тут история заканчивалась грустно. Но чаще эльфы женились именно по любви, и великой она становилась, если не сразу, то в процессе совместной жизни. Изредка в высшем обществе практиковались династические браки, но крайне редко и в основном в Тараэлентириосе, помешанном на своём величии и чистоте крови среди знати.

Стук в дверь прервал разговор. Геллионн вошёл с поклоном и какими-то бумагами в руках.

— Прошу простить мне вторжение. У меня две новости для моего короля.

— Говори, — отозвался Ораферн и отложил записи на другой край кушетки.

— Люди из Кьярваля прислали уведомление о смерти главы города, — он подошёл ближе и протяну бумаги. — Они устраивают похороны через два дня. Боюсь, что там придётся присутствовать представителю из Морнтаура.

— Сам поеду, — нахмурился хозяин леса. — У Эльдаэн с ребятами свои обязанности, а я пока не уверен, что кому-то другому можно доверить это дело. С людьми бывает трудно договориться. А какая вторая новость?

— Сверр, что доставил ключ моему королю наконец очнулся, — ещё раз поклонился дворецкий.

— Очнулся?! — Ораферн вскочил с места. — Как он?

— Его рана полностью залечена, но в сознание он смог прийти только теперь. Находится в лазарете на втором этаже дворца.

— Извини, Лимлаг, я должен его навестить. Это тот самый человек, что достал медальон и столкнулся с орками, которых мы тогда перебили.

— С орками… — задумчиво повторил повелитель морей. — Да, конечно. Мне как раз нужно поинтересоваться, как мой поисковой отряд поживает. Ты же встретил орков рядом со своим лесом. Я отослал кое-кого разузнать.

— Я… — вдруг остановился хозяин леса и обернулся. — Подумаю над твоими словами, — пообещал он и поторопился следом за Геллионном, чтобы предстать перед старым другом.

* * *

Сверр оброс. Когда-то аккуратная борода теперь значительно увеличилась. Русые волосы тоже спускались ниже плеч. Мужчину облачили в светлую рубаху и тёмно-зелёные штаны. После стольких месяцев, проведённых без сознания, он так исхудал, что даже эльфийские вещи оказались впору. В теле ещё чувствовалась слабость, но зелья и целительная магия смогли вытащить его из-за грани жизни и смерти.

Лазарет находился в большом зале, где вдоль стен, ногами в центр, установили кровати с балдахинами из простой ткани, чтобы каждый пострадавший мог почувствовать себя в уединении. Сейчас лазарет почти пустовал, лишь несколько эльфов, получивших травмы на охоте или в процессе тренировок, находились тут.

Человек, которому досталось столь сильное ранение, надолго приковал к себе внимание самых опытных лекарей Морнтаура. Однако, тем, кто сталкивался с подобным ещё во время войны с орками, удалось вылечить друга короля.

— Сверр! — Ораферн сразу увидел товарища и быстро подошёл к нему, широко улыбаясь. — Друг мой, я так рад, что ты очнулся!

— Поверь, я тоже, — грустно улыбнулся человек. — Извини, мне ещё не разрешили вставать. Говорят, я проспал несколько месяцев… — он оглянулся на всякий случай и заговорил тише. — А как… медальон?

— Всё в порядке, — успокоил его хозяин леса. — Я сумел побывать там и добыть то, что нужно. За то время, пока ты спал, столько всего произошло…

— Эх, я так хотел отправиться туда с тобой. Жаль.

— И мне жаль, что всё так сложилось. Но я очень рад, что ты выжил.

— Мой король, — подошёл один из лекарей с маленьким подносом, на котором стояли несколько бутылочек со снадобьями, и поклонился повелителю. — Пробудившийся ещё слаб. Ему не рекомендованы длительные беседы.

— Да, конечно, — Ораферн с пониманием относился к лекарскому делу. — Тогда я зайду позже. Набирайся сил, друг мой.

* * *

Погода последние дни баловала снегопадами за пределами Чёрного леса, поэтому дорога до Кьярваля оказалась заметена. Но это не остановило Ораферна и четырёх его сопровождающих, последним из которых оказался крупный чёрный пёс из лумренов, местной эльфийской породы. Сильное и выносливое существо не отставало от стремительного бега лошадей. Его чёрная шкура выделялась на фоне белого пейзажа, лоснилась и переливалась в скудных солнечных лучах, время от времени пробивавшихся сквозь тяжёлые облака. Высокие острые уши, средней длины шерсть, длинный хвост и крепкие лапы, рост до основания бедра эльфа выделяли зверя из толпы любых других собак. Отвага, верность, удивительно чуткий нос, отличное здоровье и долголетие не раз прельщали в этой породе людей. Но пока никто из них не удостоился такого высокого расположения эльфийского владыки, чтобы обрести подобного зверя.

Кьярваль менялся. За то время, пока отсутствовал Ораферн, портовый город отрастил ещё две улицы, а за пределами ворот появилось несколько домов. Это говорило о том, что в скором времени людям понадобится ещё больше древесины. Если стены домов внутри города возводили из камня, то все перекрытия были деревянными и требовали особенное дерево, прочное и долговечное, как раз такое, которым обладали эльфы.

В зданиях, редко достигавших трёх этажей, топили камины и печи. Тёплый дым, часто с запахом выпечки или какого-нибудь рагу, поднимался над заснеженными черепичными крышами. Самым высоким, конечно же, было здание ратуши с большой колокольной башней, с которой уже очень давно никто не слышал тревожного звона. Наверное, поэтому город разрастался, собирая под своими крышами новых жителей. Удачное расположение позволяло вести активную торговлю и по Аннленду перевозить товары аж до южного Дороса. Гномы из Аллдума, являясь близкими соседями, поставляли свои товары. Камень для домов и мостовых легко получали из гор чуть дальше на север от Кьярваля, а изгиб Аннленда позволял доставлять их на лодках без особого труда. Изогнутая форма залива защищала порт от тяжёлых северных ветров и не позволяла пиратам попасть в город незамеченными.

Кьярваль слыл свободным городом, не зависящим от власти людских королей. Но управлял им глава, передавая свою власть по наследству. Однако городской совет мог высказать ноту протеста в случае единогласного решения и выдвинуть на пост главы другого кандидата. Но так как большинство членов совета состояло из родственников правителя города, то подобное единодушие представлялось маловероятным.

Ораферн со своими спутниками спешился у ратуши, заставив собравшихся на похороны людей посторониться.

Послышались благоговейный шёпот и недовольное бурчание из толпы.

— Дарта, — приказал король животным ждать в этом месте. Ни Мизрену, ни другим лошадями не нужно было повторять дважды, как и лумрену, севшему сторожить вещи хозяина. Мечи пришлось оставить в ножнах у седла и взять с собой только кинжал.

Толпа пропустила эльфов в серо-зелёных плащах внутрь здания, где в большом зале установили гроб с покойником. Рядом с ним стояла беременная женщина в чёрном платье и меховой накидке. Её голову покрывал траурный платок, скрывая волосы. Вид её казался измождённым, но держалась она гордо. Так как жена главы давно почила, вероятно, эта дама была той самой Эли́н, новой женой сына главы Хэ́мминга. Их свадьба состоялась в тот день, когда хозяин леса преследовал похитителей Сверра и ключа к Башне Хроник.

— Мои соболезнования, — обратился Ораферн к женщине, слегка наклонив голову в знак почтения к её горю.

— Благодарю, Ваше Величество, — Элин присела в реверансе, придерживая рукой живот. — Это честь для меня, принимать Вас в такой скорбный день. Искренне благодарю за Ваше участие.

— Не стоит, — король придержал даму за локоть, помог подняться из неглубокого поклона. В нос тут же ворвались смятение, страх, отчаяние, приправленное толикой надежды и благодарность. Но лицо женщины не выражало ничего, кроме вежливой отстранённости.

— Мой муж почил тремя месяцами ранее. Теперь хворь сгубила и его отца, — рассказала она, мельком взглянув на близких родственников, стоявших поодаль.

— Соболезную. В таком случае, позвольте мне переговорить с Вами в более тихой обстановке, — получив одобрительный кивок, лесной король подошёл к гробу, постоял рядом в молчании некоторое время, а после последовал за Элин, которая попросила её подменить у гроба какую-то из родственниц.

Эльфы разделились: один стражник вернулся к лошадям, другой остался в зале, а третий последовал за королём и встал у дверей кабинета, когда правитель и вдова вошли внутрь. Женщина предложила гостю сесть и сама опустилась в кресло напротив.

— Я знаю, что пост главы города передаётся по наследству, — начал Ораферн. — Если оба мужчины мертвы, — он почувствовал жгучую неприязнь дамы в момент, когда говорил о них, но лицом она не выдала этих эмоций, — это означает, что следующим правителем должен быть Ваш ребёнок, а соответственно, и Вы, как регент.

— Да, — согласилась вдова, чинно кивнув. — Мне предрекли сына.

— В таком случае, я могу вести дела с Вами?

— Конечно, Ваше Величество. Все прежние договорённости остаются в силе, — она держалась достойно и гордо, но внутри чувствовался бурный поток, рвавшийся наружу. Почти кричал и молил о помощи.

— Давайте на чистоту, — слегка сдвинул брови хозяин леса. — Я чувствую, что Вам нужна помощь. Расскажите мне все, и я постараюсь помочь Вам на взаимовыгодных условиях.

Элин ещё сомневалась несколько мгновений, а после начала рассказывать о сложившейся ситуации, словно медленно разматывала клубок колких нитей, что ранили пальцы. Выяснилось, что куча родственников мужа метят на её место, твердят о женитьбе молодой вдовы, явно желая завладеть креслом господина. После, наверняка избавятся от неё и её отпрыска, дабы установить новую линию семьи во главе города. Родственники Элин из обедневшего рода, судя по рассказу, просто продали её в замужество Хэммингу, имевшему дурную репутацию, и теперь всеми силами заставляют держаться у власти, угрожая расправой.

— А Вы… — после некоторого молчания, начал Ораферн. — Вы сами готовы править?

— Мне не хотелось бы рвать отношения со всеми родственниками: мужа и своими, — рассказала вдова, чувствуя при этом страх за своё будущее и будущее ребёнка. — Я могу разбираться с делами города, тем более что у меня есть некоторый опыт в этом. Я вела дела своего поместья и помогала разбираться с делами города мужу.

Чувство ненависти и торжественного удовлетворения женщины при воспоминании о Хэмминге, заставило ласгалена задуматься, а так ли всё просто было с его недугом? Вдова умела контролировать эмоции и хранила в душе большую неприязнь к мужу и его отцу. Да, Ораферн мог понять это чувство, так как прекрасно знал этих людей, потому, даже если бы раскрылось, что Элин поучаствовала в их умерщвлении, не стал бы отворачиваться от неё из-за этого.

— В таком случае, я предлагаю следующее, — серьёзно заявил король Морнтаура. — Я поддержу Вас на этом посту и предоставлю некоторые дополнительные уступки в договоре при условии, что ваш ребёнок по достижении пяти лет два месяца в году будет проводить в Чёрном Лесу на обучении.

— Прошу прощения? — вот тут маска спокойствия слетела с Элин, показав искреннее удивление и затаённый страх.

— Я хочу, чтобы будущий правитель Кьярваля знал о лесе больше, чем знают прочие люди, чтобы унаследовал наше отношение ко всему живому, к деревьям, которые всё чаше и жаднее требуют в людских городах, редким травам и животным, имеющим ценный мех. Поверьте, это пойдёт ему только на пользу. Уважение к лесу нужно воспитывать с детства. И к его потомкам у меня будет такое же предложение. Вы можете присутствовать при этом и убедиться самолично в том, что дитя никто не обидит и не станет воспитывать в нём ненависть к кому-либо. Я хочу сотрудничать с достойным человеком, а не с подобным Хэммингу. Уж простите, его я выгнал из леса и запретил приближаться.

— Так вот что тогда произошло, — задумалась вдова.

— Если Вы не готовы дать ответ сейчас, я могу подождать столько, сколько потребуется, — заверил Ораферн.

— Нет. Если моему ребёнку ничто не будет угрожать и это будет лишь обучение бережному отношению, я не буду против. Родственники не дадут мне долго раздумывать, увы. Вы, Ваше Величество, слывёте честным… эльфом, никогда не нарушающим договорённостей. Я верю Вам.

— Хорошо. В таком случае, я составлю новый договор и в скором времени пришлю его Вам. И ещё, чтобы Ваши родственники не задумали дурного, позвольте оставить одного из своих эльфов в охрану на некоторое время. В моих интересах процветание Кьярваля и сотрудничество с достойными людьми. Я знал вашего мужа и его отца слишком хорошо. Но что-то подсказывает мне, что Вы заслуживаете больше уважения, — он поднялся, но заговорил тише. — Даже если расчистили себе путь.

— Не понимаю о чём Вы, — непроницаемая маска вновь вернулась на её лицо.

Женщина попыталась подняться следом, но эльф жестом остановил её.

— Разумеется, — улыбнулся он, почувствовав её страх разоблачения. — Не волнуйтесь. Иногда судьба поворачивается к нам таким образом, что иного выхода не остаётся. Но если человек доведён до такого, это ещё не значит, что он недостоин внимания. Я не чувствую в Вас жажды власти, снобизма и жадности, что ощущалась у Ваших предшественников. И неприязнь чувствуется только к тем, кто, судя по всему, плохо с Вами обращался. Мне это знакомо.

— Благодарю за понимание, — Элин еле заметно вздохнула.

Она так устала бороться с обстоятельствами, но знала, что её битва ещё не закончена. Эльфийский король вызывал разные эмоции, но чем дольше вдова разговаривала с ним, тем больше проникалась какой-то симпатией. Он был красив, просто невероятно красив, статен, силён и, похоже, добр, раз решил поддержать её. А ещё рассудителен и, судя по рассказам, храбр, строг с теми, кто нарушал установленные законы и договорённости. А его улыбка вызывала странное смятение чувств внутри.

— Не провожайте. Отдохните, пока есть возможность. И ждите вестей, — он снова улыбнулся на прощание и вышел из кабинета.

— Мой король, — склонил голову эльфийский стражник, заметив, что Ораферн желает высказаться.

— Останься здесь на пару дней, потом пришлю тебе замену, — сказал хозяин леса на эльфийском. — Охраняй эту женщину, чтобы её родственнички не смогли ей навредить. Наверняка попытаются либо отравить, либо подослать убийц.

— Да, мой король, — ответил стражник.

Ораферн похлопал его по плечу. Когда проходил через зал с гробом и наблюдал шушукающихся близких родственников, то выделил взглядом парочку поодаль, что источали неприязнь и жажду обогащения.

— В ваших интересах беречь эту женщину. Она может принести в Кьярваль благоденствие, — оповестил лесной король перед уходом.

* * *

Небольшая комната на одном из нижних этажей, пустая, за исключением одного единственного шкафа, казалось даже чересчур уединённой. Никаких окон. Тайный ход, ведший к ней, скрывал ото всех даже само её существование. На каменном полу краской был начерчен круг, перекрещенный несколькими линиями и окружностями. В центре и по трём сторонам основного круга, образовывая треугольник, располагались замысловатые символы. Рисунок в точности повторял тот, что лесной король начертал в воздухе в своём сне.

— Мой король, всё готово? — поинтересовался Геллионн со свёртком в руках, наблюдая, как Ораферн проверяет точное соответствие печати с той, что хранилась в памяти.

— Да, — утвердительно кивнул тот, чуть подтянув наверх закатанные рукава рубашки. — Лимлага предупредил, он будет следить за тем, чтобы никто не пострадал, если что-то пойдёт не так. Давай зеркало.

Дворецкий приблизился и протянул свёрток. Хозяин леса тут же развернул артефакт и отдал ткань обратно.

— Ох, неужели, — улыбнулся тонкий голосок зеркала.

— Напомни, откуда ты берёшь силы? — Ораферн смотрел в клубящийся в зеркальной глади туман и бледное, едва различимое отражение своего лица.

— Из бесконечных параллелей и вариаций судьбы того, кто во мне отражается, — отозвалось зеркало. — Я вижу, ты, наконец, обрёл полноценный образ. Это хорошо. Не люблю полумер.

— У меня есть вопросы, — нахмурился король. — Снохождение, «сверкание», ощущение запахов эмоций и пробуждающаяся в бою сила, это все мои способности?

— Боевая сила может иметь более сильный выплеск, но перечислено верно, только ты забыл «чарм», — подтвердил артефакт. — Неужели тебе мало? — тихо посмеялся голос. — Со временем ты всё лучше начнёшь ими владеть, и их действие увеличится. Ты сможешь ходить по снам, не причиняя вреда разуму, как получилось с твоим советником. Он обезумел и потому начал рассказывать всё, что накопилось в его больном сознании. Сможешь «сверкать» на достаточно большое расстояние и обретать боевую форму в момент необходимости. Ей ещё тоже придётся научиться управлять. А с запахами эмоций ты уже и так освоился. А вот с «чармом», что позволяет тебе очаровывать лиц противоположного пола… Тут есть один нюанс. Демоны ненасытны в своих желаниях и тебе придётся подчиниться этому факту, потому что иначе никак. Помимо силы есть и побочные действия. У тебя достаточно развит самоконтроль, чтобы не бросаться за каждую даму, но его недостаточно, чтобы игнорировать зовы плоти. Не доводи себя до безумия. Но со вниманием дам у тебя, вроде, нет трудностей. Твой «чарм», к тому же, ещё немного просачивается без твоего ведома. И, наверное, это дефект, который уже не исправить. Хотя, ты уже привык, не так ли?

— По большей части, — кивнул эльф и вздохнул. — Я готов провести ритуал. Ты станешь источником защиты моего дворца.

— Не знаю, почему ты называешь его дворцом, по сути это замок, — если бы зеркало могло пожать плечами, оно сделало бы это сейчас. — Ну да ладно. Я не против. За тобой интересно наблюдать, всё время что-нибудь эдакое выкинешь или влипнешь, — тихо посмеялось. — Твоя книга в Башне Хроник наверняка тоже пользуется большой популярностью среди летописцев. Но мы отвлеклись. Начинай.

Ораферн глубоко вздохнул и выдохнул, приводя мысли в порядок, а потом поднял над собой зеркало.

— Беру твои силы и частицу моей крови, чтобы защитить свой дворец и всех, кто в нём обитает от козней Йелва и его приспешников! Пусть зло, что мечтает разрушить моё королевство и обидеть моих подданных никогда не сможет увидеть моего дворца! Не услышать ничего, не заметить ничего и не сможет понять, где находится мой дворец и те, кто в нём присутствуют! Незримой стеной пусть стоят силы на защите моего дома!

Сказав это, лесной король одной рукой открыл дверцы шкафа, в котором не оказалось задней стенки, а сам предмет мебели частично вмурован в каменную стену, где была ниша, куда как раз помещалось зеркало. Свободной рукой Ораферн снял с пояса кинжал и, зажав рукоятку в зубах, провёл ладонью по лезвию, а после положил окровавленную руку в нишу, оставляя след. Именно на это место он установил зеркало. Эльф только успел убрать кинжал в ножны, как рисунок на полу засиял золотистым цветом, переливаясь, а кровавая капля из ниши стекла по стене и капнула на пол, будто её вело что-то. Словно алой нитью связались артефакт и рисунок, а потом волны энергии ринулась вверх, заставив волосы короля всколыхнуться. Он, будто увидел дворец с высоты и как незримый купол опускается над ним, укрывая. Даже смог чуть-чуть мысленно подкорректировать границы. А потом энергия схлынула, оставив в комнате вырезанный на камне рисунок на месте краски.

Геллионн быстро подошёл и замотал раненую ладонь хозяина леса чистой тканью, припасённой заранее.

— Кажется, получилось, — улыбнулся тот.

— Определённо, — кивнул лис-полукровка.

— Получилось, получилось, — подтвердило зеркало.

— У меня осталось ещё одно дело. Последнее, — вспомнил король. — Но сначала нужно кое-что проверить. Принеси мне что-нибудь пожевать в библиотеку, — затем обернулся к артефакту. — Что ж, надеюсь на плодотворное сотрудничество, — улыбнулся он слегка устало и закрыл дверцы шкафа.

* * *

Мягкий свет светильников озарял лишь часть комнаты одной из придворных дам. Письменный стол, несколько стульев и кушетка чуть поодаль, а где-то в глубине, укрытая темнотой постель с балдахином и большие шкафы с одеждой. Середину комнаты занимала большая арфа, на которой поблёскивали огранённые камни в качестве украшений.

— Король вернулся и восстановил свою власть. — Темноволосая эльфийка вновь начала собрание, оглядев семь своих слушательниц.

— Поверить не могу, что Наурглаэр мог плести интриги против нашего короля! — возмутилась золотоволосая Эириэ́н. — Уму не постижимо. Как он мог?

— Говорят, он сам отрубил голову предателю, — поёжилась обладательница тёмно-русых вьющихся локонов. — А потом устроил поединки с приспешниками.

— Я бы посмотрела на поединки, — вздохнула Аэрли́нн. — Но вот казнь… Мне кажется, это слишком. Не ожидала, что наш король сделает это. Даже жутко как-то.

— Ты ничего не понимаешь! Ораферн всеми силами защищает нас…

— А! Она назвала его по имени! — взвизгнула медноволосая Лирули́н.

— По имени! Я тоже хочу! О-ра-ферн… — блаженно произнесла беловолосая Нарвиниэ́. — Как сладко звучит…

— Дамы, — призвала всех к порядкуЛиндиэ́ль, собравшая всех в своих покоях. — Те, кто решил выйти из группы почитательниц нашего короля, могут немедленно покинуть собрание и более на него не являться, — строго заявила брюнетка. — Остальных же я попрошу сосредоточиться. Повелитель давно не был дома и, вероятно, очень соскучился по нам. Поэтому нужно выдвинуть кандидатуру той, что придёт к нему первой.

— Я могу! — вызвалась Эириэн. — Выдвигаю свою кандидатуру!

— Твоя игра на флейте позавчера была ужасна, — фыркнула Нарвиниэ. — Все ноты переврала. Как после этого вообще в его глаза смотреть? Лучше я пойду.

— Ты? — возмутилась собеседница, поджала губы от переполняемого негодования. — Да ты сама стихи читала, запинаясь, выучить не могла! Это тебе стыдно должно быть на глаза ему показываться! Чем ты будешь услаждать его слух?

— Ну… я могла бы пойти, расслабить его плечи… — робко подняла руку Аэрлинн.

— Ты? Только что же говорила про него гадости! — нахмурилась Лирулин.

— Я гадости? Никогда!

— Говорила, что он жуткий!

— Девы, если вы не можете определиться, — чинно произнесла Лендиэль, манерно коснувшись пальцами своей груди, — тогда пойду я.

— НЕТ! — прозвучало хором.

— А я-то почему нет? Пусть тогда он сам выберет, — обиженно произнесла темноволосая эльфийка.

* * *

— Король занят! — заявил Геллионн, держа оборону возле дверей библиотеки.

— Но нам нужно срочно с ним переговорить! — настаивали дамы, пытаясь всеми правдами и неправдами проникнуть внутрь. Они даже попытались отвлечь дворецкого и пробраться тайком, пока тот не видит, но не удалось. Тот улавливал каждое движение и, будто видел все уловки наперёд, пресекая любую возможность проникновения.

— Девочки! Держи его! — наконец, не выдержали они, решив нейтрализовать Геллионна грубой силой.

— Да что тут твориться?! — Ораферн распахнул дверь библиотеки так, что она стукнулась о стену. — Геллионн, я сам разберусь.

— Мой король! — прозвучало хором и поток эльфиек, обогнув дворецкого, внёс хозяина леса обратно в зал библиотеки.

— Наш король должен выбрать ту, кто будет ему наиболее мила! — защебетали голоса.

Прикосновения женских рук, поглаживание спины и плеч, жаркое дыхание в шею, заигрывающий тон и запахи сладострастия вдруг зажгли внутри Ораферна такой жар, что он едва смог справиться с ним. Будто поток раскалённой лавы пронизал всё тело до самых кончиков пальцев. Отскочил от толпы девушек к винтовой лестнице с коваными перилами, на которых изображались маленькие пушистые ёлочки, и прижался лбом к одной из шишечек, служивших навершием. Уши и лицо раскраснелись, и, казалось, вот-вот сгорят, тело била лёгкая дрожь, но совсем не от холода, а ниже пояса почувствовалось напряжение. Пальцы до белизны сжали перила. Внутри всё бесновалось, изголодавшись по плотским утехам, и стоило не малого труда сдержаться и не наброситься на изнеженных красавиц прямо тут, в библиотеке, разорвав ткани их одежд, прикасаясь пылающими от страсти губами к шёлковой коже эльфийских дев. Перед жаждущим взором уже вставали эти образы, едва не вырывая стон из груди. Но нужно было взять себя в руки. Ведь он король Морнтаура, а не похотливое чудовище!

— Та-ак… — медленно произнёс Ораферн, не поворачиваясь к эльфийкам, всё ещё пытаясь унять вспыхнувшие желания. — Давайте этот вопрос… решим вечером, — помахал рукой, повелевая уйти. — Вечером! — повторил громче и оглянулся.

Дамы разочарованно вздохнули, но, согласившись, покинули библиотеку. Зато в неё ворвался Лимлаг и недоумевающим взглядом проводил удаляющихся дам, прошмыгнул мимо дворецкого, скорчившего недовольную мину, и подошёл к другу.

— Я что-то пропустил? Ну вот! — расстроенно стукнул кулаком о свою ладонь, а потом присмотрелся внимательнее к лесному королю. На бородатом лице расплылась коварная улыбка. — Орафе-ерн, — протянул он. — Что я вижу?

— Уйди, Лимлаг, не до тебя, — недовольно пробурчал тот и отошёл подальше к колонне, верхняя часть которой изображала оленью голову, чьи рога поддерживали второй ярус стеллажа, а каменные перила изображали разных лесных животных, замкнутых в низких арочных проёмах.

— Я тебе говорил, что сдерживаться вредно? А разочаровывать своих поклонниц тем более. Уважь девочек, — нагло хихикал повелитель морей. — Судя по твоему состоянию, лучше всех сразу! — уже расхохотался в голос.

— Лимлаг! — обиженно выкрикнул Ораферн, обернувшись. — Может, хватит?! Нашёл что сказать!

Вероятно, именно об этом говорило зеркало, предупреждая о неудержимых желаниях демонической природы. Но кто же знал, что с этим будет так тяжело бороться? Похоже, что теперь, когда силы раскрыли себя, побочный эффект тоже стал сильнее. И эту проблему действительно придётся как-то решать. Последней, кто дарила свои ласки, была Виннессия. Но с тех пор прошло много времени. И, кажется, наступал предел.

— Да ладно, я, собственно, не за этим шёл. Но, чувствую, тебе и так не весело. Так что зайду позже, — похлопал друга по плечу, заставив сгорбиться под тяжёлой рукой, и, хохотнув, удалился.

* * *

Вечер оказался насыщенным. Самые активные эльфийки решили во что бы то ни стало добраться до спальни короля. Они пытались тайком подобраться к двери, но, встречая соперниц, сразу делали вид, что шли совершенно не туда и не за тем. Геллионн, прислонившись спиной к каменной стене возле двери покоев правителя, закатывал глаза всякий раз, как девы то и дело сновали по коридору, прикидываясь, что очень заняты изучением стихов из книги, которую держали «вверх ногами» или перетаскиванием каких-то инструментов из музыкальной комнаты к выходу в сад, что находился неподалёку от кабинета короля, всё в том же коридоре. Хотя все прекрасно знали, что из самой музыкальной гостиной был отдельный выход в сад. Одна из эльфиек вдруг принялась измерять длину стен шёлковой лентой, не сумев придумать ничего более оригинального в своё оправдание.

Ораферн успел принять ванну и немного успокоиться. Обернув длинное полотенце вокруг пояса, он собирался бухнуться на кровать и обдумать некоторые важные моменты, однако, возня в коридоре и просачивающиеся оттуда запахи сладострастия вперемешку с негодованием мешали сосредоточиться. Когда же шёпот усилился в районе двери, а к прочим ароматам присоединилось возмущение и надменность, распахнул дверь.

— Мой король, — Геллионн опять держал оборону.

— Мой коро-оль! — хором вырвался восхищённый вздох эльфиек, когда перед ними предстал полуобнажённый Ораферн. Крепкие переплетения мышц тренированного в боях тела, распущенные влажные волосы, прилипшие к плечам, бледные, но ещё пока заметные шрамы на торсе и пылающий взгляд холодного зелёного оттенка. Волна сластолюбия девичьих сердец накатила с такой силой, что едва не снесла самого хозяина леса с порога. Противиться он уже не мог и не стал.

— Король должен выбрать! — настояла темноволосая Лендиэль. — Мы так скучали…

— Ты, — договорить не удалось, Ораферн схватил её за запястье и притянул к себе, затем вспомнил слова Лимлага и второй рукой сгрёб вторую попавшуюся девушку за талию. — И ты, — после этого дверь захлопнулась. — Никаких длительных договорённостей. Только эта ночь, — жар снова разгорался внутри, выпуская «чарм» на волю.

— Да, мой король, — ласково проворковали девы, с наслаждением слушая разочарованные вздохи соперниц, оставшихся не у дел.

Треск разрываемой одежды, опаляющие нежную кожу поцелуи, сладостные вздохи, чувственные ласки изгибов женских тел, доведённых почти до исступления, мягкие груди, сжимаемые в требовательных мужских пальцах, полные желания стоны и нескончаемый жар стали утихать лишь перед рассветом. Разумеется, что после столь бурной ночи изнеможённые тела не смогли подняться в утренний час.

Геллионн тихо постучал, но, не услышав ответа, вошёл внутрь, неся с собой два новых платья для избранниц короля. Судя по тому, что доносилось из-за двери, когда удалось разогнать остальных поклонниц, новая одежда могла оказаться очень кстати. На широкой кровати, едва прикрытые одеялом, возлежали виновники ночного шума. Девы обнимали короля с обеих сторон. Дворецкий только слегка осуждающе покачал головой, вероятно из-за раскиданных остатков платьев, полотенца и подушек, которые пришлось подбирать.

— Мой король, утро уже позади, час выдры подходит к концу, — сообщил он, складывая остатки тканей на комод. — Мне нести завтрак? Или сразу обед? — невозмутимо поинтересовался прислужник.

— Геллионн… — нехотя отозвался Ораферн, приоткрыв глаза, огляделся. Волосы цвета вороньего пера разметались по простыне с одной стороны, а золотисто-медовые волны с другой. Нежная женская ладонь, пробуждаясь, медленно заскользила от груди хозяина леса вниз под одеяло. Король вдруг широко распахнул глаза, а после подхватил край одеяла и стал медленно натягивать его вверх, укрывая себя и спутниц. — Кажется, завтрако-обед откладывается…

— Зайду позже, — едва заметно усмехнулся дворецкий и, подхватив пришедшие в негодность одежды, прикрыл за собой дверь.

* * *

Осталось ещё одно незавершённое дело. Ближе к часу единорога король приблизился к поселению на Узкой равнине. Посетив дом старого шамана, эльф выяснил, что дети, спасённые им за Драконьим Хребтом, поселились в домике на окраине. Им предоставили всё необходимое, даже помогли обзавестись небольшим хозяйством. Парой коз, курами, дали работу на мельнице мальчишке, снабжая хлебом. Одним, словом, приняли.

— Девочка расторопная да бойкая, — старческим голосом рассказывал шаман, стругая коротким ножом колышек, — а мальчик трудолюбивый да храбрый. И на охоту ходил со старшими, и рыбу ловил, от сестры поклонников отгонял. Она ж красавица, многие парни наши на неё заглядываться стали. А она всё больше по хозяйству, да ленты плетёт. И ленты-то какие! Узорчатые, такие красивые, что наши девки все к ней бегают, кто ниток принесёт новых, кто одёжку старую, кто гребень посулит, лишь бы сплела ленточку. Парнишка тоже молодцом вырастит, будут ещё и за ним хвостиком ходить. Словом, хороших деток ты нам доставил, — подслеповатые глаза поднялись на лесного короля, а на морщинистом лице появилась улыбка. — Ладные детки. Где таких нашёл?

— За Драконьим Хребтом близ Белуна, — ответил Ораферн, сидя рядом на лавке. — На них местные вельможи охоту устроили, хотели убить себе на забаву. А я рядом проходил.

— Хороший ты. И ладно, что вернулся. Без тебя тут суматохи навели… ох. Жаль только не свидимся более, — шаман поглядел на колышек, покрутил перед собой и снова подточил. — Время моё к концу подходит. Скоро нового шамана привечать будешь. Ты не серчай на него, молодой ещё, не обтесался, голова горячее, чем нужно. Но он свыкнется со временем.

— Не волнуйся. Как-нибудь сладим, — грустно улыбнулся эльф.

Люди жили так быстро и сменяли друг друга слишком часто. Ораферн мог только наблюдать со стороны за течением их времени. Он иногда привязывался к некоторым из них, как к этому шаману, с которым раньше даже на охоту ходил, а теперь прощался. Глава деревни всегда знал, когда приходило чьё-то время, что уж говорить о себе самом.

Распрощавшись, хозяин леса отправился в поселение. Бревенчатые дома с сараями, хлевами и огородами расположились на равнине. Чуть дальше, укрытые пушистым снегом, ждали новой весны поля и луга, а в стороне — пасеки. Жители ни в чём не нуждались и проводили свой век в мире и спокойствии. Наверное, потому так радушно встретили чужаков.

— Добра́н! — раздался крик из дома. — Ужинать иди!

— Сейчас! — разгорячённый колкой дров парнишка даже тулуп скинул, но отвлёкся от дел и вытер пот рукавом. Глянул в сторону и замер. — А́йка! Айка, глянь, кто идёт!

Девушка высунулась из-за двери и едва не уронила деревянную ложку, которой уже хотела поторопить брата.

— Можно? — Ораферн улыбнулся, опираясь на калитку. — Я тут вам гостинцев принёс, — он снял с плеча вещевой мешок.

— Да как же… — Перед глазами девушки в один миг померкло всё, кроме него… того, кто стоял у калитки и по-доброму улыбался. Его зелёные глаза, светлые волосы, что выглядывали из-под капюшона серо-зелёного плаща, его лицо, что так давно хотелось и уже не чаялось увидеть. — К-конечно! — засуетилась юная хозяйка дома и едва не выскочила на мороз в домашнем платье, но вовремя спохватилась. — Добран! Ч-чего стоишь?! Принимай гостя!

Эльфа проводили в сени, помогли снять плащ, сапоги стянул сам, прошёл в дом по половикам. Перед взором предстала одна большая комната с печкой, большим обеденным столом, сундуками и лавками. За дощатой отгородкой находилось место для приготовления пищи с полками для круп, посудой и прочими принадлежностями.

— Ну, как устроились? — поинтересовался гость, вытирая умытые руки о поданное девушкой полотенце. — Не обижают? Может, нужно что-то? Говорите, не стесняйтесь.

— Да… у нас всё есть, благодарствуем, — улыбнулся парнишка, предлагая самое почётное место за столом. — Айка, не мельтеши, садись уже! — прикрикнул он на сестру.

Та принесла чугунок с пареной картошкой и поставила на стол рядом с блюдом с печёной рыбой, солёными огурцами, а после принесла ещё кувшин ягодного киселя. И только после этого села напротив брата, чувствуя смущение и восторг, первое время даже глаза боялась поднять на дорогого гостя. Ей не верилось в то, что он пришёл и сейчас сидит рядом с ней за одним столом, что берёт ложку и ест её стряпню, не верилось, что она снова слышит этот голос, такой мягкий и сильный. Перед глазами вновь вставали образы их встречи, где Ораферн скачет следом за ними на своём сером коне, но не для того, чтобы обидеть, а чтобы защитить от того зла, что гналось за братом и сестрой прежде. Его суровый взгляд в сторону вельмож, гордый и бесстрашный, его ловкие и молниеносные движения, стрела, попадающая точно в цель. Один против многих и ни капли сомнения в победе. Дух захватывало от этих воспоминаний и щемило в груди. Так хотелось пусть даже мельком, случайно, но прикоснуться к его руке, ощутить хотя бы толику его тепла на своей коже.

Добран рассказывал, что устроились они весьма неплохо и быстро вписались в местный уклад жизни. Тут никто не мешал, не думал дурного, козней не строил, только помогали и заботились. От шамана они узнали, кто был их спасителем, и вначале не могли поверить, что сам лесной король пришёл на выручку. Им подарили новую жизнь, тихую и спокойную, о которой только могли мечтать сиротки в трущобах.

Эльф засиделся до темноты, проведя время за беседой, оставил подарки в виде двух пар сапог, зачарованных на удобство и тепло, кожаный пояс, наручи и хороший нож, не требующий заточки. А ещё пару эльфийских плащей, платье для Айки, несколько заколок и гребней, зеркальце и пару браслетов. Помимо всего этого нашлась и удобная кожаная сумка, несколько глиняных баночек варенья и сушёные травы из самого сердца леса, которые можно было использовать в качестве приправ. Последним подарком стало лечебное снадобье на всякий случай и деревянная резная бирка в виде листа с печатью, при предъявлении которой эльфы должны были сообщить королю о том, что нужна помощь.

Они тепло попрощались в час фазана, когда небо уже поглотила вечерняя осенняя тьма. Ещё несколько дней и зима уже вступит в свои права, попрощавшись с осенью.

Айка вызвалась проводить гостя, взяв фонарь, и долго шла рядом в молчании, лишь изредка поглядывая на эльфа. Он был так близко и в то же время ужасно далеко. Он благородный король Чёрного Леса, а она просто сиротка из Белуна, когда-то спасённая им. Но в душе царило смятение. Разумом юная девушка понимала всё, но сердце желало иного. Ей уже исполнилось семнадцать и до восемнадцати не так долго осталось. Ах, если бы она могла взять под руку своего спасителя, если бы могла отринуть всё и ступить вместе с ним в Лес, его королевство… если бы могла остаться подле него… Но… Их разделяла целая пропасть. Было бы странно, если бы Айка ничего не чувствовала по отношению к тому, кто рискнул своей жизнью ради неё, кто разметал врагов и дал кров там, где не знали зла. Она восхищалась королём, испытывая к нему трепетное и нежное чувство, стыдилась этого, но лелеяла робкую надежду на новую встречу. И вот теперь встретила и ничего не могла сказать. Собиралась с духом, даже размыкала губы, но голос предательски молчал, не позволяя произнести то, что так хотелось. Она не знала, что ничего и не нужно говорить. Ораферн всё чувствовал и всё понимал, просто шёл рядом и время от времени улыбался девушке, когда их взгляды встречались. Он видел слегка влажные глаза и раскрасневшиеся совсем не от мороза щёки. Ощущал трепет в её душе и желание заговорить.

— Ну вот, я уже почти дома, — вновь мягко улыбнулся гость, когда они подошли к кромке леса. — Ступай. Сообщи, если что-то понадобится. Постараюсь помочь.

— Я! — она резко подалась вперёд, схватив эльфа за руки, чувствуя, что ещё немного и её сердце разорвётся. Дыхание стало прерывистым, а большие серые глаза наполнились молчаливой мольбой. Но губы снова сомкнулись и, словно прилипли друг к другу. Капюшон плаща слетел с головы, позволяя лёгкому морозному ветерку всколыхнуть непослушные пряди.

— Холодно, — мягко проговорил Ораферн и заботливо поправил её капюшон, вновь прикрыв голову девушки. — Люди болеют, если простужаются. Береги себя.

— Спасибо… — едва заметно кивнула она.

А внутри весь запал и вся решимость тут же опали. Действительно, как она могла забыть. Он не просто спаситель, а эльф, который будет жить целую вечность, а она, пусть сейчас свежа и молода, но потеряет свою красоту слишком быстро. И всё потому, что людской век так скоротечен по эльфийским меркам. А он навсегда останется так же красив, как и теперь, так же статен, силён и полон жизни. И пусть хотелось наплевать на всё и броситься в его объятия хотя бы на этот короткий миг своей жизни… но потакать только своим желаниям нельзя. Что если он действительно полюбит и потом будет страдать от того, что возлюбленная так скоро угасла? Нет, Айка не может так с ним поступить. Это будет дурной благодарностью за всё, что лесной король сделал для них с братом.

Она снова кивнула и даже выдала вымученную улыбку, а после развернулась и зашагала обратно к дому, держа фонарь в слегка трясущейся руке.

Ораферн глубоко вздохнул. Он провожал юную девушку взглядом, дождался, когда свет фонаря доберётся до заветной калитки и после скроется в доме, а затем шагнул в лес и растворился в нём.