Водоем и кости (гет)

Когда я снова переступила порог кухни, воздух был густым и тяжёлым от терпкого аромата чеснока и томатного соуса. При других обстоятельствах этот запах показался бы мне соблазнительным, но сейчас мой желудок сжимался от тошноты, а в горле стоял противный привкус жёлчи.

— Зи…

Увидев моё бледное, искажённое тревогой лицо, она убавила огонь под сковородой и повернулась ко мне всем корпусом.

— Изабелла, что случилось?

Я нервно поправила лямку рюкзака на плече.

— Мне нужно ехать. Сейчас же.

Зи медленно приподняла бровь, скрестив руки на груди.

— Это вопрос жизни и смерти?

— Что-то вроде того, — призналась я почти шёпотом, чувствуя, как подкашиваются ноги.

Она промычала что-то неразборчивое, и в её глазах мелькнуло понимание.

— Знаешь, когда ты упомянула о второй встрече с Азмоном, у меня возникло стойкое ощущение, что ты скрываешь нечто куда более серьёзное. — Не дав мне возможности возразить, она покачала головой и продолжила твёрдым, но мягким тоном: — Я не стану выпытывать подробности. Но прежде чем ты уедешь, позволь дать тебе последний совет?

Я кивнула, сжимая ремень рюкзака так, что костяшки побелели.

— Конечно.

— Не пытайся исцелиться от этого в одиночку, — сказала она, и каждое слово было наполнено непоколебимой уверенностью. — Расскажи тому парню. Или кому-то ещё, кому доверяешь безоговорочно. Позволь им позаботиться о тебе. Позволь им вскрыть эту рану и выпустить всю скопившуюся там горечь и боль. — Она сделала шаг вперёд и прижала ладонь к тому месту, где под грудной клеткой бешено колотилось моё сердце. — Как и ты, я прекрасно понимаю: таких, как мы, не починить как сломанную игрушку. Так что поверь мне на слово — не делай этого в одиночку. Это невыносимо.

Я подарила ей слабую, уставшую улыбку, в которой было больше благодарности, чем я могла выразить словами.

— Хорошо, я постараюсь.

— Я не ожидаю меньшего, — она усмехнулась, коротко, но крепко обняла меня и поцеловала в макушку, как это могла бы сделать мать. — Ступай, милая. Жду от тебя звонка.

Я нехотя отступила к двери, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.

— Обязательно позвоню. Спасибо за всё. За всё. Передавай привет Рону и Райли.

— Будет сделано, — она помахала мне на прощание и вернулась к плите, дав мне пространство для ухода.

Я почти выбежала из дома и бросилась к машине, где Эдвард ждал меня, его лицо было напряжённой маской ожидания.

Долгое время мы ехали в гнетущей тишине, разорванной лишь шёпотом шин об асфальт. Я игнорировала её, сняв ботинки и подобрав ноги под себя, готовясь к долгой и мучительной дороге обратно в Форкс.

Слова Эдварда наполнили меня леденящим душу ужасом, но я бы солгала, сказав, что была полностью застигнута врасплох. Дело в том, что в этой вселенной моя судьба, похоже, слепо следует сюжету, игнорируя мои собственные выборы. Отсутствие армии новорождённых, дурацких любовных треугольников и пышной свадьбы ещё не означало, что меня не тащат за волосы к той же неизбежной развязке. Казалось, вместо того чтобы ждать решений, которые я никогда не приму, судьба просто перескакивает через все промежуточные станции прямиком к финалу.

К финалу, в котором я проведу вечность в облике вампирши рядом с Эдвардом.

Полагаю, в жизни — и в смерти — бывают вещи и похуже.

— …Ты уже предвидела, что это случится? — внезапно нарушил тишину Эдвард, и его голос звучал болезненно-хрипло, с ноткой странной, почти жуткой покорности.

— Я уже говорила тебе, — повернула я к нему голову, всматриваясь в его профиль, — Я видела лишь одно будущее. И это — не оно.

— Но разве ты не говорила, что в том будущем была… одной из нас?

— Да. Но через полтора года. Не в ближайшие четыре месяца, — указала я, прижимая подбородок к коленям и ощущая холодок в груди. — И это не тот выбор, на который я собиралась согласиться. Но, видимо, это никогда не имело значения.

— Не имело значения? — он резко выдохнул, и его пальцы сжали руль так, что кожа на костяках побелела. — Конечно, имело! Видения Элис не высечены в камне. Если ты не хочешь этого, я сделаю всё, абсолютно всё, чтобы это не случилось.

Хотя его готовность сражаться за меня до конца глубоко тронула, я знала — это битва против самой судьбы.

— Разве ты не видишь, Эдвард? — мягко, почти с жалостью спросила я. — Я продолжаю делать другой выбор, и хотя он вызывает перемены, к лучшему или к худшему, это всё равно ведёт к тому же финалу. Снова и снова.

Эдвард яростно покачал головой, отказываясь капитулировать.

— Ты не можешь этого знать наверняка.

Я скривилась, ощущая тяжесть этого знания в каждой клетке.

— Я знаю, что наши разговоры и встречи полностью отличались от того, что должно было быть, и всё же ты проявил ко мне интерес. Я знаю, что поехала в Порт-Анджелес в совершенно другой день и месяц, но всё равно попала в беду — из которой ты меня спас. Я знаю, что планировала никогда не встречаться с Джеймсом и его кланом, и всё же они нашли нас. Я знаю, что сейчас у меня нет ни малейшего желания становиться вампиром, и всё же Элис предвидит, что это случится. — Я тихо, безнадёжно вздохнула. — Ты улавливаешь закономерность, Эдвард?

Он посмотрел на меня, и в его бессмертных глазах плескалась настоящая буря из смятения и боли.

— Ты хочешь сказать, что у нас нет свободы воли? Что всё предопределено?

Я беспомощно пожала плечами.

— Я знаю, что свобода воли есть. Иначе мы бы уже имели дело с армией новорождённых, Вольтури и безутешной Ириной. Я говорю лишь о том, что некоторые вещи, некоторые ключевые точки, возможно, просто… неизбежны.

— И что же? — его голос дрогнул. — Ты просто сдаёшься?

— Не совсем так, — я выпрямилась на сиденье, чувствуя, как во мне закипает странное, упрямое недовольство. — У нас слишком мало информации. Мы не знаем, как, когда и почему. Но когда дойдёт до дела, до последней черты… я знаю, что предпочту стать вампиром, чем умереть.

Слово «снова» повисло в воздухе между нами, невысказанное, но от этого не менее тяжёлое. Я уже усвоила свой урок с фургоном Тайлера. Независимо от душевной боли и травм, я отказывалась и дальше разбазаривать свой второй шанс. Зи была права. Скорбеть — это нормально, это необходимо. Но я должна научиться жить дальше. Ценить то, что у меня есть.

— Хорошо, — тихо, с поражением согласился Эдвард. — Но я обещаю тебе: я сделаю всё возможное, всё, что в моих силах, чтобы ты оставалась человеком так долго, как только сможешь. День за днём.

Я мягко улыбнулась, и на этот раз улыбка была чуть менее горькой.

— Я знаю. Я всегда знала.

Его выражение смягчилось, стало пронзительно печальным, полным той вечной тоски, что была знакома лишь ему одному.

— И если мне это не удастся… если мы проиграем… просто знай: моя семья и я — мы всегда будем рядом. Мы позаботимся о тебе.

Я протянула руку через разделявшее нас пространство и переплела свои тёплые, живые пальцы с его прохладными, твёрдыми как мрамор. И в этом прикосновении было облегчение — знание, что, что бы ни случилось, я не останусь одна. Он будет со мной. Навсегда.

* * *

Я проснулась от лёгкого, но настойчивого прикосновения Эдварда, осторожно трясшего меня за плечо.

— Мы дома, — прошептал он, и его голос прозвучал как колокол в гробовой тишине салона.

Я потянулась, с трудом разжимая челюсти, скованные сном, и протёрла глаза, прежде чем наклониться, чтобы надеть ботинки. Не успела я застегнуть первую молнию, как Эдвард уже открыл мою дверь и помог выйти на тёмную подъездную аллею, где воздух был холодным и влажным.

Я не была уверена, что ожидала увидеть, войдя в дом — возможно, Ирину и Таню, примеряющих подвенечные платья, которые Элис наверняка уже закончила, или Эсми и Розали, распаковывающие материалы, заказанные ранее на неделе. Вместо этого огромная гостиная погрузилась в зловещую пустоту, а свет был приглушён до мягкого, тревожного полумрака.

Я удивлённо подняла брови.

— А где все?

— Гарретт и Элезар на охоте. Кармен с сёстрами поехали на Аляску за вещами, которые понадобятся к церемонии, — объяснил Эдвард, проводя меня дальше в безмолвный дом, где каждый наш шаг отдавался гулким эхом.

— А остальные…?

Ответ на мой вопрос я получила, едва мы переступили порог столовой.

Джаспер возвышался в углу, как мраморный страж, рядом с Элис. Эмметт и Розали стояли рядом с Карлайлом и Эсми, сидевших во главе массивного стола, словно на королевском совете.

— Изабелла, добро пожаловать домой, — приветствовал меня Карлайл, и его голос был неестественно ровным.

Наблюдать за тем, как они замерли в ожидании, было жутко — словно музейные изваяния внезапно ожили и уставились на меня.

— Привет, — коротко бросила я, подавленная гнетущей атмосферой, витавшей в воздухе.

— Элис, — резко произнёс Эдвард. — Что ты скрываешь?

— То есть есть ещё что-то? — тихо фыркнула Розали с оттенком раздражения.

— Нет, я рассказала вам всё, что видела, — скрестила руки Элис, её нижняя губа напухла от лёгкой досады. — Я скрываю свои мысли лишь потому, что Изабелла тоже хочет кое-чем поделиться. Но не думаю, что она готова, чтобы Эдвард узнал об этом прямо сейчас.

— Погодите. Кажется, я не в курсе, — вмешалась я, чувствуя, как нарастает тревога.

Элис одарила меня ласковой, но печальной улыбкой.

— Ты сама всё поймёшь.

— …Ясно.

— Элис, дорогая, не хочешь рассказать Изабелле о своём другом видении? — предложила Эсми торжественным тоном, ломая натянутое молчание.

В отличие от остальных членов семьи, Элис казалась спокойной, когда объясняла:

— Признаюсь, это не первое моё видение на этот счёт. Впервые оно посетило меня, когда мы с Джез летели обратно из Билокси. После того, как клан Джеймса был уничтожен.

Признаться, я удивилась. Согласно канону, Элис раскрыла это видение о Белле после инцидента с фургоном Тайлера. Было приятно знать, что, по крайней мере, в какой-то момент мой выбор имел значение.

Элис продолжила, и её голос приобрёл металлические нотки:

— Тогда я видела два пути. В одном ты присоединялась к нашей семье. В другом — оставалась человеком и взрослела. Теперь я не вижу второго пути. И поскольку я не проверяла его регулярно, то даже не могу сказать, когда именно он исчез.

Я нахмурилась, ощущая тяжесть её слов.

— И ты не видишь ничего, что ведёт к этому?

При этих словах её черты исказились от досады.

— Нет! Понятия не имею, что является причиной!

Воцарилась тишина, и я почувствовала, как тяжесть взглядов каждого оседает на мне, словно физическая гиря.

Я не имела ни малейшего понятия, что они ожидали от меня услышать. Я буквально ничего не могла поделать и не видела способа этого избежать. Поэтому я просто сказала:

— Хорошо.

Они переглянулись, и именно Розали выпалила, её голос прозвучал как хлыст:

— И это всё, что ты можешь сказать?

Я моргнула.

— Прости, я не уверена, что вы ожидаете от меня услышать или сделать, чтобы изменить ситуацию.

Розали стряхнула с плеч руку Эмметта и сделала шаг вперёд. К счастью, между нами стоял обеденный стол.

— Ничего подобного. Но ты, кажется, совсем не расстроена. Так значит, это была ложь?

Я переступила с ноги на ногу, утешаясь тяжестью руки Эдварда на моей талии.

— Что было ложью?

— Когда ты прямо заявила мне, что не хочешь становиться вампиром, — напомнила она, вся сила её гнева пылала в мягких золотых глазах.

— Нет, я не лгала.

Я понимала, почему моё лёгкое принятие ситуации могло произвести такое впечатление, но что она хотела от меня? Истерику? Слёзы? Винить Элис? Нелепо.

Она презрительно фыркнула, отвела взгляд и пробормотала:

— Ага. Конечно.

Если есть что-то, что я ненавижу, так это когда меня называют лгуньей.

И, возможно, сейчас, после всей лжи и полуправды, я уже не имела на это права. Но это не мешало поднимающемуся во мне возмущению жечь грудь.

Я повторила жест Розали и шагнула вперёд, выйдя из-под опеки Эдварда.

— Я не лгунья, Розали. Ты просто ведёшь себя эгоистично.

Её глаза вспыхнули, вернувшись ко мне.

— Прошу прощения?

— Ты делаешь это все историей о себе, — резко бросила я в её сторону. — Я знаю, что будь у тебя другой выбор, ты бы его предпочла. Что ж, новости, Розали. У меня тоже нет выбора.

Хотя она и опустила взгляд, на её лице застыла гримаса недовольства.

— Может быть. А может, и нет.

И её глаза снова впились в меня, губы изогнулись в почти что оскал:

— Но видения Элис зависят от решений. Если ты правда не хочешь этого — уйди.

— Она ясно дала понять, что это случится, нравится мне это или нет, — огрызнулась я, чувствуя, как истощается моё терпение.

Она усмехнулась, и звук был холодным и резким.

— И что, на этом всё? Ты сдаёшься. Жалко.

Я замолчала. Я знала, что она провоцирует меня. Своим собственным, извращённым образом, Розали пыталась помочь мне.

Но Розали не знала того, что знала я.

На мгновение обида закипела во мне, и обида ослепила меня. Мне захотелось швырнуть ей в лицо всё, что я носила в себе с того дня, как встретила Азмона. Заставить её проглотить собственные слова.

Но… стыд, нахлынувший при этой мысли, был почти оглушающим. Потому что в некотором смысле… мне повезло больше, чем им.

Эсми — подвергалась насилию, видела смерть своего ребёнка, покончила с собой.

Розали — была изнасилована, избита и оставлена умирать.

А Элис — она даже не помнит пыток, которые перенесла в лечебнице.

Как я могла смотреть им в глаза, зная то, что знаю, и вести себя, будто я сломлена сильнее, чем они?

Поэтому я глубоко вдохнула и вспомнила, какой вкус имели эти слова на моём языке. Я уже однажды произнесла правду. Теперь сделаю это снова. Я уже обещала Зи. Я не могла позволить ране в моём сердце и дальше гноиться.

— Я уже умерла, — призналась я, и голос сорвался, когда моё горло сжалось вокруг чего-то острого, мешающего глотать и дышать.

После короткой паузы я продолжила хрипло:

— Мой шанс на нормальную человеческую жизнь закончился в тот момент, когда я утонула. Я не Изабелла Свон — никогда ею не была. Я лишь играла в куклу с её телом последние несколько недель.

Последовавшая тишина была до того леденящей, что мои лёгкие превратились в лёд в груди.

— Это не моё тело, — прохрипела я, слабо указывая в свою сторону. — Это моя могила.

Именно Карлайл спросил, и в его голосе звучала настороженность:

— Где тогда настоящая Изабелла?

— Белла, — поправила я, опустив глаза, в которых стояли непролитые слёзы. — Она предпочитала имя Белла.

И наконец я поняла слова, которые Азмон сказал мне все те недели назад.

— Но, — я подняла глаза и встретила взгляд Карлайла. Мне пришлось сглотнуть тошнотворное ощущение в горле, прежде чем я смогла выскрести слова с языка, — Беллы Свон больше нет. И никогда не будет.

Я не могла встретиться ни с чьим взглядом под тяжестью давящей тишины, последовавшей за моими словами.

Я едва не пошатнулась, услышав, как Джаспер пробормотал:

— Они вернулись.

— …Простите, неудачный момент?

Я быстро вытерла лицо.

— Нет, самое подходящее время, Гарретт, — пробормотала я, развернулась и прошмыгнула мимо него.

Я проигнорировала всё, что было сказано после, и направилась к двери, чувствуя, как стены смыкаются вокруг меня.