Мистер Барроу: Закаты над Йоркширом (гет)

Апрельский дождь барабанил по крыше кабинета управляющего, превращая подъездную аллею Даунтона в грязевую реку. Томас стоял у окна, глядя на раскисшие поля. На столе перед ним лежали не только привычные графики севооборота, но и пачка новейших брошюр Королевского сельскохозяйственного общества, пахнущих свежей типографской краской и дерзкими идеями.

«Четырехполье, мистер Джей, — Томас постучал пальцем по схеме, разложенной поверх старой трехпольной карты. — Вместо пара — кормовые культуры. Вика с овсом здесь, на поле Брукса. Это даст зеленый корм скоту ранней весной, сэкономит на закупках сена, а главное — обогатит почву азотом. Не мертвый год под паром, а прибыль и плодородие». Его голос был ровен, но в глазах горел огонь убежденности, подкрепленный цифрами расчетов на полях.

Мистер Джей, склонившись над бумагами, щурился сквозь очки. Его вечная записная книжка была открыта, но рука с пером замерла. «Брукс, говорите? Старый консерватор. Его отец и дед пахали по старинке. Он вам в уши напоет о «проверенных временем методах», пока не охрипнет». Скепсис в его голосе был привычной броней прагматика.

«Он же жалуется на цену сена и слабый приплод у овец, — парировал Томас, перелистывая отчеты о доходах фермы Брукса. — Я покажу ему эти цифры. И предложу семена вики в рассрочку из фонда поместья. Первый урожай — его. Риск минимален. Выгода — налицо». Он встретил взгляд Джея. «Не приказом, мистер Джей. Договором. С взаимной выгодой».

Джей медленно кивнул, наконец делая пометку в книжке. «Попробуйте. Но осторожно, Барроу. Фермеры — не цифры в ваших отчетах. Они упрямы, как их мулы. И память у них длинная». Он отложил перо. «А насчет минеральных туков… Вы уверены? Дорогое удовольствие. И не факт, что окупится».

«Уверен, — ответил Томас, доставая результаты проб почвы, сделанных по его настоянию студентом из Йорка. — Поля у реки истощены. Фосфор и калий — как лекарство больному. Мы заложим опытные делянки. На десяти акрах Харгривза. Если урожайность пшеницы там поднимется хотя бы на четверть…» Он не договорил. Цифры в его таблицах говорили красноречивее слов. Джей молча протянул руку за отчетами. Его молчание было знаком доверия, выстраданного за годы точной работы.

Дорога к ферме Брукса была ухабистой, колеса телеги то и дело вязли в грязи. Томас, в крепких сапогах и практичном твидовом пиджаке (купленном на прибыль «Барроу»), а не в ливрее, вел лошадь, привычно лавируя между лужами. Воздух пах влажной землей, дымком из труб и навозом — знакомым, живым запахом Йоркшира.

Старик Брукс встретил его на пороге сарая, скрестив на груди руки, покрытые веснушками и седыми волосами. Его взгляд был настороженным.

— Мистер Помощник, — кивнул он сдержанно. — Опять про ваши новшества? Я ж говорил, земля моя знает, чего ей надо. Деды знали.

— Знаю, мистер Брукс, — Томас спрыгнул с телеги, не проявляя спешки. — Деды знали свое время. А цены на сено знаете нынешние? И что ветеринар сказал про ваших овцематок в прошлом году? Слабый приплод — от скудного корма ранней весной. — Он подошел ближе, не вторгаясь в личное пространство, но и не отступая. — Я не приказываю. Предлагаю попробовать. Вика с овсом на этом поле, — Томас указал на участок у околицы. — Семена — в рассрочку от поместья. Весь урожай — ваш. Кормите овец, продаете излишки — ваша выгода. А земля… — он нагнулся, сгреб в горсть комок влажной темной земли, — земля скажет вам спасибо азотом. Попробуйте десять акров. Всего десять. Если не понравится — вернемся к пару. Чего теряете?

Брукс молчал, разглядывая ком земли в руке Томаса, потом перевел взгляд на свои поля, серые под апрельским небом. В его глазах боролись консерватизм и трезвый расчет хозяина, видящего скудеющие доходы.

— …А ежели не взойдет? — хрипло спросил он.

— Риск поместья, — твердо сказал Томас. — Семена наши. Ваш труд. Агроном из общества будет консультировать. Бесплатно.

Брукс тяжело вздохнул, плюнул в сторону.

— Ладно. Десять акров. Попробуем. Только смотрите, мистер Барроу… — в его голосе впервые прозвучало не «Помощник», а имя, — чтобы семена хорошие были. Не брак.

— Отборные, — пообещал Томас, и в его улыбке было облегчение и первая победа. Он знал, что если согласится Брукс — старейшина и скептик — за ним потянутся и другие.

В цеху «Барроу» у мельницы пахло по-весеннему: свежестью ландышевого масла и терпкой цедрой лимона. Гвен, в защитном фартуке и с закатанными по локоть рукавами, учила новую девчонку, Салли, тонкостям взвешивания щелочи. Бетти, уже настоящий мастер, уверенно мешала основу для новой партии мыла «Солнечный Йоркшир». Анни и Молли упаковывали готовые бруски в стружку и бумагу.

«Легонько, Салли, — поправляла Гвен, следя за дрожащими руками девушки. — Как будто соль в суп сыплешь. Точность — наше все». Она ловила взгляд Бетти, и та понимающе улыбалась — обе помнили свои первые дни у котлов.

Работа шла под негромкий девичий гул. Анни, самая разговорчивая, не выдержала:

— Миссис Барроу, а правда, что леди Кора сама заказывала ваши духи? — ее глаза округлились от любопытства.

— Правда, — улыбнулась Гвен, не отрываясь от весов. — «Старые Стены». И леди Вайолет тоже. Хотя она, кажется, больше любит ворчать.

Девушки засмеялись. Миф о недоступности господ немного пошатнулся.

Молли, обычно тихая, вдруг сказала, глядя в котел:

— Мой Джим… с фермы Картрайтов… Говорит, мистер Барроу их чуть ли не силком заставляет травы какие-то новые сеять. Боится, как бы не прогореть. — В ее голосе звучала тревога.

Гвен отложила ложку для щелочи. Она знала Джима — парня Молли. Знакомство с семьями работниц было частью ее жизни теперь.

— Томас ничего насильно не делает, Молли, — сказала она спокойно, но так, чтобы слышали все. — Он договаривается. Показывает выгоду. Как здесь: помните, как мы боялись новых станков? А теперь делаем втрое больше. Фермерам тоже надо пробовать новое, иначе застрянем в прошлом, как телега в этой апрельской грязи. — Она подошла к Молли, положила руку ей на плечо. — Скажи Джиму, что мистер Барроу не подведет. Он знает землю не хуже любого фермера. И цифры у него в порядке.

Разговор перекинулся на деревенские новости: свадьбу дочери кузнеца, цены на яйца, хлопоты с огородами. Гвен слушала, поддакивала, иногда давала совет — где купить добротные семена, какое их мыло лучше отмывает землю с рук. Она была среди своих. Не бывшая горничная, не только жена помощника управляющего, а хозяйка «Барроу», уважаемая и доступная. Ее сила была не в приказах, а в понимании их мира, в том самом знании «реальной жизни Йоркшира», которое ценил мистер Джей.

Вечер в коттедже пах тушеной бараниной с корнеплодами и лавандой, заботливо разложенной Гвен в шкафах против моли. Томас, сбросив пропитанный запахом дождя и земли пиджак, рассказывал о поездке к Бруксу. Гвен слушала, помешивая рагу, ее лицо освещалось пламенем плиты.

«…и он согласился! На десять акров. Если у Брукса получится — остальные подтянутся, как овцы за вожаком», — закончил Томас, наливая себе чаю.

— А если не получится? — спросила Гвен, поворачиваясь к нему, ложка в руке.

— Получится, — уверенно сказал Томас. — Почва там благодатная, агроном толковый. А если что… — он пожал плечами, — риск был рассчитан. Поместье понесет убыток на семенах, не больше. Но шанс на рост доходов арендаторов и поместья — стоит того.

Он подошел к плите, заглянул в кастрюлю. «Пахнет победоносно». Потом посмотрел на Гвен. «А у тебя? Молли говорила, ее Джим ворчит на меня, сеятеля смуты?»

Гвен улыбнулась. «Говорила. Я успокоила. Сказала, что ты упрям, но цифры твои не врут. И что ты не бросишь их, если что». Она выключила плиту. «Знаешь, глядя на девушек сегодня… Они ведь тоже немного боятся нового. Станков, больших заказов. Но видят, что дело растет, что платят исправно… и страх проходит. У фермеров так же. Нужно время и результаты».

Томас обнял ее за талию, притянул к себе. «Мудрость от управляющей «Барроу». Я передам мистеру Джею, что реформы надо сдабривать терпением и верой в людей». Он поцеловал ее в висок, вдыхая знакомую смесь лаванды, лимона и тепла ее кожи. «Спасибо, что успокоила Молли. Твой авторитет в деревне… он мне дороже любого контракта».

Они сели ужинать. За окном стемнело, дождь стих, оставив лишь тихий шелест капель с крыши. Они говорили о делах: о новой партии мыла, о туках для опытных делянок, о том, как Салли боится щелочи. Партнеры. В работе, в жизни, в этой тихой революции, которую они вели вместе — он на земле поместья, она в цеху у мельницы. Изменения, казавшиеся рискованными, обретали плоть и смысл в их общем упорстве. Даунтон дышал весной, и под его древними стенами медленно, шаг за шагом, прорастало будущее, вспаханное умом и руками мистера Барроу.