Изменчивая жизнь Дореи Поттер (джен)

В Хогвартсе не преподавали окклюменцию, потому что обычно семьи не хотели, чтобы в разумы их детей заглядывал выбранный директором профессор. Они либо учили своих детей сами, либо нанимали им достойных доверия учителей.

Большинство студентов изучали окклюменцию на седьмом курсе, когда их контроль над собственной магией и мыслями становился лучше. Но многие старые семьи, у которых было много секретов, учили своих детей раньше. Блэки и Нотты обычно отправляли своих детей в Хогвартс уже окклюментами. Сивилла обучалась окклюменции, когда была совсем маленькой, потому что иначе постоянные шепоты пророчеств свели бы её с ума. Так что не было ничего необычного в том, чтобы начать изучать окклюменцию в двенадцать так, как это собиралась сделать Дора.

Но Дора собиралась начать изучать ещё и легилименцию. Это уже было необычно. Если учителей окклюменции, которые умели работать с детьми, было довольно много, то учителей легилименции было гораздо меньше. И большинство из них категорически не хотели работать с детьми.

Учителя, которого мать Доры нашла для неё, звали Луи Перу. Он был родом из Галлии, закончил Шармбатон, а потом больше пятидесяти лет работал в больнице Святого Мунго, специализируясь на различных повреждениях разума, пока не уволился ради спокойной старости в своём уединённом доме. Он не испытывал недостатка в средствах и вряд ли бы согласился обучать Дору, если бы не был давним другом её матери и не был у неё в большом долгу.

Луи был почти таким же старым, как родители Доры, но всё равно предложил ей называть его по имени. Мать Доры сказала ей, что она может говорить с ним о чём угодно, потому что он дал самый строгий из стандартных Нерушимый Обетов целителей, который не допускал никакого разглашения информации о других. Она сказала, что Дора может признаться ему в убийстве и сообщить, где и когда планирует следующее, а он всё равно не сможет ничего с этим сделать.

Мать Доры дала ей согласие на применение к ней легилименции, которое Дора заверила, коснувшись его своей палочкой. Это было необходимо для обучения, но всё равно была немного обеспокоена этим. У неё уже был опыт с легилименцией в детстве, когда её бабушка обучала её контролировать дар метаморфомага, и это было очень болезненно. Но когда в середине первой встречи с Луи Дора спросила у него, собирается ли он использовать легилименцию, он ответил, что находился в её разуме с первой минуты разговора. Луи владел легилименцией гораздо лучше, чем бабушка Доры, поэтому мог творить эти чары невербально и проникать в разум так аккуратно, что Дора даже не чувствовала этого.

Луи учил Дору чувствовать магию, находящуюся в её разуме. Он сказал Доре, что её разум уже наполнен магией, так что магия чувствует всё, что происходит в разуме Доры, даже если не понимает большую часть этого. Магия вообще очень плохо понимала людей, но она реагировала на сильные чувства разума, не понимая их, концентрировалась рядом с ними, перетекая из одной части разума в другую. Доре нужно было научиться замечать свои собственные чувства, чтобы потом научиться замечать изменения магии, которые они влекут за собой, чтобы потом научиться брать их под контроль и сформировать более плотные участки магии на всей внешней границе своего разума, создав таким образом окклюменционный барьер.

* * *

Дора справлялась с занятиями хорошо. Луи сам сказал ей об этом, добавив, что дети, пережившие сильное эмоциональное потрясение, часто хорошо справляются с окклюменцией, потому что на сильные эмоции их магия реагирует сильнее и её проще почувствовать.

Окклюменционный барьер, который Дора сформировала во время их занятия, был очень слабым и чужая магия легко проходила через него. Он не был способен помешать Луи вторгнуться в разум Доры, но он был способен помочь Доре почувствовать это вторжение. Луи сказал, что это уже было надёжной защитой от скучающих собирателей секретов, которые не захотят судебных обвинений от её матери и отступят, как только поймут, что их вторжение в разум заметили. Но враждебно настроенный легилимент всё ещё был опасен для неё.

Сформированный окклюменционный барьер будет становиться сильнее со временем, как и любая другая магия.

Через полгода барьер окрепнет достаточно, чтобы заклинание легилименс уже не могло пройти через него. После этого Дора сможет считать себя настоящим окклюментом.

Через 2 года на Доре перестанет работать заклинание конфундус и другие простые морочащие разум заклинания, которые действовали грубее легилименции и от которых защититься было сложнее.

Через 6-8 лет на ней перестанут работать обливиэйт и империо. Эти два заклинания работали за счёт вашего собственного понимания отданных вам приказов, буквально используя вашу собственную магию против вас, поэтому требовался более сильный и сложный барьер окклюменции, чтобы противостоять им.

Через 10-20 лет её барьер окклюменции сможет противостоять большинству влияющих на разум зелий. Зелья, как правило, были сильнее чар. Потому что зелья могли использовать старые ингредиенты с более сильной магией и некоторое время созревать, становясь ещё сильнее, тогда как чары творились и использовались здесь и сейчас. Через 10 лет её барьер окклюменции сможет останавливать Сыворотку Правды. Через 15-20 лет он сможет остановить большинство приворотных зелий.

Дора спросила Луи, есть ли что-то, что работает на старых волшебников вроде него и её родителей, которые создали свои барьеры окклюменции шестьдесят лет назад. Луи ответил, что некоторые древние артефакты, чья магия гораздо старше срока обычной человеческой жизни, всё ещё могут делать это. Например, зеркало Еиналеж, созданное Хельгой Пуффендуй полторы тысячи лет назад, способно проникнуть в разум через самые старые окклюменционные барьеры и показать ваши истинные желания и стремления. Дора знала, что это зеркало находится в Хогвартсе, но пока не видела его.

Прежде чем переходить к изучению легилименции, Доре нужно было подождать не меньше полугода, чтобы её собственный барьер окклюменции стал достаточно сильным, чтобы защитить её от мыслей и чувств людей, в разумы которых она будет учиться заглядывать, так что в её обучении наступил перерыв.

Дора поблагодарила Луи и попрощалась с ним до следующего лета.

* * *

Первый месяц летних каникул прошёл спокойно. Дора не видела никаких ночных кошмаров, потому что она перестала спать и видеть сны вообще. Она проводила ночи за чтением, прослушиванием пластинок на своём проигрывателе, медитацией и трансфигурационными копированиями, которые были очень похожи на медитацию.

Дора сварила несколько зелий по рецептам из книги "Заколдуй себе сыр!", которую Беллатриса подарила ей на прошлое Рождество. Они должны были успеть созреть к следующему Рождеству и стать подарками для её семьи и друзей.

Как только её родители расслабились и перестали прятать от неё Ежедневный Пророк, Дора открыла полученный в обмен на кнат у разносящей газеты совы новый выпуск и обнаружила, что её отец был полностью прав, когда говорил, что журналистам стоит быть осторожнее с их грубыми высказываниями о Беллатрисе.

Бенкис Флетчер и Эмили Картер, которые написали большинство статей, были доведены Беллатрисой до безумия на глазах своих семей с помощью заклинания круцио, и теперь находились в больнице Святого Мунго на этаже для тех, чей разум был необратимо повреждён. Родольфус Лестрейндж, глава дома Лестрейндж и муж Беллатрисы, оплачивал их лечение и приносил многословные соболезнования. Он заявил, что ничего не знает о местонахождении своей жены. Ежедневный пророк на всякий случай опубликовал извинения от лица всех остальных журналистов. Дора очень сомневалась, что кто-нибудь из них в ближайшее время назовёт Беллатрису грозой домовиков снова. Точно не публично.

После таких новостей Дора больше не переживала о том, помнит ли её Беллатриса и захочет ли она увидеть её снова. Теперь Дора надеялась, что это не так.

* * *

— Надеюсь, наш следующий профессор боевой магии будет не таким опасным, — сказала Дора, поднимаясь в спальню к родителям, залезая на их кровать и показывая им статью.

— Уверена, что так и будет милая, — ответила её мать, обнимая её, пока её отец читал принесённую Дорой газету. — В следующем году эту должность займёт мистер Пивозоти. Он не причинит никому из вас вреда, даже если захочет.

Мистер Пивозоти (которого Дора теперь должна была называть профессор Пивозоти) был их соседом. Его дом был в южной четверти Годриковой Впадины, недалеко от дома Поттеров. Его сын и дочь погибли во время прошлой войны с Гриндевальдом, а он сам уже был слишком стар, чтобы снова вступить в брак и завести новых детей, так что его фамилия должна была закончиться вместе с ним.

Он был ужасно старым и ворчливым. Он владел палочкой так плохо, что в прошлом году проиграл в сражении с корнуэльской пикси. От мысли, что он станет профессором, Дора захихикала.

— Мистер Пивозоти, — повторил отец, убирая газету в ящик комода, стоящего рядом с кроватью. — Придётся всё-таки нанять детям учителя по боевой магии следующим летом.

— Иначе мы тоже не сможем защитить себя от пикси? — ухмыльнулась Дора.

— Да, — невозмутимо ответил её отец. — Профессор Пивозоти будет так плох в преподавании, что ты разучишься защищать себя от пикси.

— Не повторяй слова отца за пределами семьи, — добавила её мать.

Дора кивнула, слезла с их кровати и побежала вниз в гостиную. Судя по звукам удара ложки о тарелку, Джеймс уже проснулся и завтракал приготовленной Маргариткой гречневой кашей с огурцами.

Джеймс тоже начал изучать окклюменцию этим летом. Дора не знала, зачем он начал изучать её так рано. Может быть, он просто не хотел отставать от неё. Может быть, у него появился важный секрет, который он очень хотел скрыть. Дора не знала, потому что теперь она не так уж много знала о жизни своего брата. Они жили в разных гостиных, учились на разных курсах и редко виделись вне Большого зала, где они сидели на разных его концах.

Родители нашли её брату другого учителя окклюменции. Он был не таким потрясающим, каким был Луи, потому что Джеймс не собирался потом изучать легилименцию, как Дора, но тоже хорошим.

Дора хотела было спросить у Джеймса, похожи ли его уроки окклюменции с его учителем на её уроки с Луи. Но увидев, как сильно он зевает, не удержалась, спрыгнула с лестницы и швырнула в него жалящее проклятье.

— Доброе утро! — крикнула Дора и сразу побежала по коридору первого этажа мимо висящих портретов их предков. Портреты двигались, но не говорили, потому что её семья никогда не заказывала говорящие портреты для своих умирающих родственников, как это было принято во многих других старых семьях.

— Хочешь дуэль? — крикнул Джеймс, мгновенно вскакивая со стула. — Сейчас ты получишь дуэль!

Джеймс побежал вслед за Дорой по лестнице на второй этаж, пробежал по второму этажу мимо комнаты родителей, бросил в неё жалящее проклятье и вслед за ней выпрыгнул из окна в конце коридора.

— Хочу дуэль! — уверенно сказала Дора, уклоняясь от следующего жалящего проклятья. — В дуэльном клубе я сильнейшая среди первокурсников! Бойся меня, следующей Тёмной Леди Слизерина! Я буду опаснее Морганы и влиятельнее Мерлина!

— Сильнейшая из первокурсников? — ухмыльнулся Джеймс, бросая ещё одно жалящее и на этот раз попадая ей в плечо. — Нет, я лучше сражусь с Толстяком! Он сильнейший среди сов, это гораздо страшнее!

— У Толстяка даже нет палочки!

— И он всё равно сильнее тебя!

Они бегали по кустам вокруг дома, пытаясь попасть друг в друга жалящим проклятьем. По правилам, чтобы победить в дуэли, нужно было либо оглушить противника, либо обезоружить его. Дора ещё не знала обезоруживающее заклинание, поэтому попыталась попасть в Джеймса единственным оглушающим, которое она знала.

Она немного замедлилась, чтобы произнести сомниум и выполнить его жесты, но едва она произнесла первый слог, Джеймс заметил, что она творит не обычное жалящее, а что-то другое. Он бросил в неё обезоруживающее, победил и закончил дуэль.

— Тёмная Леди Слизерина проиграла! — ухмыльнулся Джеймс, подхватывая её палочку. — Какой позор!

— Я выучу экспеллиармус и заставлю тебя дрожать от страха! — яростно пообещала Дора, но тут же изменилась в лице, когда увидела, как он замахивается для броска. — Ах, нет, Джеймс, стой!

Было уже поздно. Он швырнул её палочку прямо в колючие кусты Вонючей Ягоды и с громким смехом победителя убежал обратно в дом. Дора издала возмущённый возглас ему вслед, а потом полезла в кусты.

Уже оказавшись внутри и измазавшись в Вонючих Ягодах, Дора осознала, что могла бы просто попросить родителей призвать её палочку для неё и захихикала над собственной глупостью.

Удивляясь самой себе, Дора поняла, что её подавленное после экзамена по боевой магии настроение закончилось. Когда она только вернулась домой, ей казалось, что теперь она будет грустить вечно, но прошёл всего месяц, а она уже снова была в порядке. Как ей сказал Луи, дети легко ко всему адаптируются и быстро возвращаются в норму. Видимо, он был прав.