Изменчивая жизнь Дореи Поттер (джен)

В день, когда Дора впервые отправилась в Хогвартс, Джеймс протащил её по всему поезду, заглядывая в каждое второе купе, знакомя со всеми своими друзьями и хвастаясь своей очаровательной маленькой сестрой. Она действительно была весьма очаровательной в своих новеньких школьных мантиях, купленных её матерью, и с мягкими локонами, аккуратно уложенными её отцом сегодня утром. Сегодня она выглядела как настоящая маленькая леди и наслаждалась этим.

Друзья Джеймса увязались за ними следом, засыпая их обоих вопросами. Дора не знала никого из них, кроме Сириуса, который был их дальним родственником, Френка и Элис, родители которых были знакомы с её родителями и иногда заходили в гости. Джеймс называл ей имена, но она не успела никого запомнить.

— А ты летаешь так же хорошо как Джеймс? — спросила её кудрявая девочка, сидящая рядом с Элис.

— Гораздо лучше! — уверенно заявила Дора за мгновение до того, как Джеймс утащил её дальше.

— А ты действительно метаморфомаг? — спросил её один из старшекурсников в следующем купе. — Можешь превратиться в меня?

— Могла бы, если бы хотела испортить свою мантию, — ухмыльнулась Дора. — Ты слишком большой!

— А тебе нравится трансфигурация? — спросила её девочка с пушистыми волосами. — Джеймс очень хорош в этом предмете!

— Я уже выучила весь учебник! — заявила Дора.

— Ого, ты, должно быть, хочешь попасть в Когтевран! — сказал какой-то мальчик, стоящий позади неё.

— Что? — возмутилась Дора. — Нет, конечно! Я пойду в Гриффиндор!

— Моя маленькая сестра всегда пытается повторять за мной, — сказал Джеймс, довольно ухмыльнувшись половине второго курса, столпившейся вокруг них. — Она как второй я, только поменьше!

— Я как второй ты, только получше! — ухмыльнулась Дора ему в ответ.

И Джеймс засмеялся, словно это была хорошая шутка, но Дора не думала, что это шутка. Она больше не была той маленькой девочкой, которая была без ума от своего старшего брата и подражала ему во всём. Год, который они провели далеко друг от друга, пока он был на первом курсе в Хогвартсе, каким-то образом изменил это. Она научилась проводить время в одиночестве, развлекая саму себя, чего они оба никогда не умели делать, потому что всегда были вместе. Начала учиться у отца основам зельеварения, которое её брат всегда находил скучным, начала учиться игре на скрипке вместе с живущей по соседству девочкой, которая ему никогда не нравилась. Нашла свою собственную личность, которая отличалась от его личности и которую он упрямо отказывался замечать всë лето после возвращения.

— Я серьëзно, Джеймс! — весело сказала Дора. — Я превзойду тебя во всём!

И после этих слов не должно было быть удивительно, что, надев Распределяющую Шляпу, Дора услышала "хм, я вижу в тебе действительно впечатляющие амбиции". Её руки похолодели от ужаса осознания того, что сейчас случится, и что она уже никак не сможет изменить.

— СЛИЗЕРИН!

* * *

Раздались обычные аплодисменты. Профессор Макгонагалл сняла шляпу с её головы и вызвала следующего по списку студента.

Дора посмотрела на оборки своей мантии, на глазах окрашивающиеся в зелёный цвет, и на стол Слизерина, где хлопали громче всего, приветствуя своего нового товарища.

Она не смогла заставить себя улыбнуться этим аплодисментам. Как она могла улыбаться, когда все её планы на жизнь только что рухнули и ничего уже нельзя было исправить. Все её усилия уходили на то, чтобы не разреветься на глазах у всего Хогвартса. Она не смогла даже посмотреть в сторону стола Гриффиндора, потому что если бы она сейчас увидела разочарование на лице своего брата, она бы точно это сделала.

С каждым шагом, который она делала в сторону стола Слизерина, в ней нарастало отчаяние. Все её друзья, все её приятели по играм, сидели за другими столами. Она никогда не разговаривала ни с одним из тех, кто сидел сейчас перед ней.

Хотя большинство лиц были ей знакомы. Она видела их на фотографиях в книге "Чистокровные Семьи Британии и Шотландии", которую её мать подарила ей этим летом. Конечно, Дора не выучила имена и лица всех волшебников из этой книги, она не была такой сумасшедшей, как Регулус, который, по словам Сириуса, именно так и сделал. Но она запомнила всех, кто был её возраста и должен был учиться на её курсе.

Регулус только что тоже прошёл распределение и тоже попал на Слизерин. Дора увидела его среди сидящих за столом только что распределённых первокурсников и решила сесть напротив него. Они не были друзьями, как их старшие братья, она всего пару раз видела его, но сейчас даже просто знакомое лицо казалось ей успокаивающим.

— Привет всем, — вежливо произнесла она, садясь за стол. — Я Дорея Поттер.

Регулус фыркнул, не удостаивая её ответом. Зато мальчик, сидевший рядом с ним, широко улыбнулся ей. Дора вспомнила его лицо и имя, которое она видела в книге. Его звали Барти Крауч. Мать Доры рассказывала ей, что его семья весьма богата, и хотя пока она не является Благородным Домом (то есть не имеет голоса в Визенгамоте), его отец Барти Крауч старший, делает всë, чтобы следующее освободившееся место досталось именно им.

— Барти Крауч к твоим услугам, — сказал ей мальчик, легко улыбаясь. — Ты действительно метаморфомаг?

— Конечно, нет! — вмешалась невысокая полная девочка, сидящая недалеко от них. — Это способность Блэков, а не Поттеров!

Дора не могла вспомнить, чтобы она видела её пухлое лицо на страницах "Чистокровных Семей Британии и Шотландии", так что она, видимо, была не из одной из влиятельных чистокровных семей, о которых рассказывалось там. Но она и не была магглорождённой, потому что магглорождённая ничего не знала бы о Блэках и Поттерах.

— Моя бабушка была из семьи Блэк, — объяснила ей Дора. — Я очень на неё похожа, меня даже назвали в её честь.

Подумав, что это будет забавно, Дора сосредоточилась на внешности, которую она видит перед собой, и подтолкнула свой дар повторить её. Черты лица Доры исказились и повторили лицо девочки, сидящей перед ней.

— Только не вторая Долорес! — застонал Барти, словно уже давно знал её. — Одной уже слишком много!

— Заткнись, Барти! — ответила ему Долорес и снова повернулась к Доре. — Разве это законно, выдавать себя за других людей? Производство оборотного зелья строго ограничено. Почему ты свободно делаешь это?

Регулус снова презрительно фыркнул.

— Я бы посмотрел на того, кто попытается запретить семейную способность благородного дома Блэк, — хихикнул Барти. — Уверен, леди Блэк восприняла бы это как оскорбление.

— Тот, кто оскорбляет дом Блэков, обычно долго не живёт, — ухмыльнулась Дора. Девочка напротив неё выглядела не очень довольной. — Но я могу не использовать твой облик, если тебе это не нравится, Долорес эээ...

— Амбридж. Долорес Амбридж, — ответила девочка, напряжённо глядя на Дору. — Да, я была бы весьма признательна, если бы ты этого не делала.

Дора просто улыбнулась ей и посмотрела на всë ещë проходящих распределение первокурсников. Её друг Карл, в гости к которому Дора и Джеймс часто приходили поиграть, сел за стол Пуффендуя. Сивилла, странная девочка, что жила в Годриковой Впадине по соседству, которая не нравилась Джеймсу, но с которой Дора часто играла в прошлом году, попала в Когтевран. Она помахала ей, когда Дора на неё посмотрела.

Дора подумала, что, возможно, всë было не так плохо. Слизерин был известен тем, что его студенты уделяли большое внимание происхождению, а она была не просто из старой чистокровной семьи, она была из Благородного Дома Поттеров. Её отец составлял 1/28 законотворческой и судебной власти Британии, которой являлся Визенгамот. Скорее всего, Дору примут здесь очень хорошо. Скорее всего, её брат любит её сильнее, чем презирает слизеринцев.

Но до конца ужина она так и не могла заставить себя обернуться и посмотреть на своего брата.

* * *

После ужина профессор Дамблдор встал, чтобы представить профессоров и напомнить о правилах Хогвартса. Его мантия с вышитыми на ней фруктами удивительно подходила атмосфере ужина.

На его плече сидел сияющий тëплым светом огненный феникс. Дора уже видела директора несколько раз, когда родители брали её с собой в Министерство, но феникса она увидела впервые, потому что феникс был частью Хогвартса и никогда его не покидал. Он был овеществившимися чарами, наложенными когда-то основателями. Он был огнём знаний, посредником между магией замка и избранным ею директором. Его облик менялся вместе с директором. У директора Дамблдора это был огненный феникс, у директора Диппета был огненный медведь, а у Финеаса Блэка, одного из предков Доры, был огненный варан.

— Добро пожаловать, первокурсники! С возвращением, все остальные! — громко сказал он, поднявшись к трибуне. — Должен напомнить вам о том, что всему своё место и время! Соревноваться в дуэльном мастерстве следует со студентами вашего возраста, а не с младшекурсниками, не способными дать достойный отпор. Прогулки по замку нужно совершать во время для отдыха, а не во время сна. Прогулки по окрестностям замка должны быть ограничены безопасной областью, а не приводить вас на территорию Запретного леса. Тот, кто столкнётся с его опасностями и погибнет, не сможет продолжить обучение в Хогвартсе в следующем году.

Долорес рядом с ней закашлялась после этих слов. Со всех сторон послышались смешки.

Директор представил профессоров. С профессором Трелони, которая была прабабушкой Сивиллы и иногда бывала в своëм доме в Годриковой впадине, Дора была хорошо знакома. Профессора Слизнорта, который был в хороших отношениях с её отцом и иногда бывал у них в гостях, Дора тоже уже встречала. Профессора Макгонагалл и профессора Селвина Дора видела в прошлом году на Рождественском балу в Министерстве. Остальных профессоров Дора знала только по рассказам родителей и Джеймса. Конечно, кроме профессора боевой магии, который менялся каждый год из-за наложенного на должность несколько десятилетий назад проклятья. Его наложил один вредный человек, которому в этой должности отказали.

— И, конечно, новый профессор боевой магии, профессор Лестрейндж, — закончил профессор Дамблдор, указав на молодую ведьму в официальной мантии, которая была бы похожа на Беллатрису, если бы Беллатриса была склонна надевать официальные мантии вместо своих обычных странных нарядов. — На этом приветственный ужин закончен. Старосты, пожалуйста, проводите первокурсников в их спальни.

Все начали вставать со своих мест, но Дора застыла в изумлении, глядя на Беллатрису, и чувствуя, как её наполняет возмущение из-за того, что та ничего не рассказала ей о своей новой должности в Хогвартсе. Они виделись всего две недели назад, когда она заходила к ним домой, чтобы вернуть Сириуса родителям после того, как он опять сбежал от них. И она ничего не сказала!

Дора хотела было подбежать к ней с вопросами, но первокурсники уже начали проталкиваться к Вильяму Паркинсону, старосте Слизерина, который уже начал их пересчитывать. Доре пришлось поспешить за остальными, чтобы не отстать и не потеряться.

Они хаотично выстроились в линию. Дора оказалась идущей за девочкой, Маргарет Блоттс, которую она смогла узнать по её фотографии в "Чистокровных Семьях Британии и Шотландии". Там было написано, что её семья недавно, около десяти лет назад, открыла книжный магазин в Косом переулке вместе с семьёй Флориш, но больше Дора о ней ничего не знала. Позади Доры шла Долорес, а за ней, замыкая линию, шëл Барти.

Вильям Паркинсон насчитал двадцать одного человека и повёл их сквозь толпу к выходу из Большого Зала, к широким дверям которого сейчас стекались все студенты.

Когда Дора проходила через эти двери, кто-то неожиданно дёрнул её за руку, вырывая из строя первокурсников, и проходящие мимо старшекурсники Когтеврана тут же заслонили от неё Маргарет.

— Эй! — воскликнула Дора, обернулась и увидела Джеймса.

— Объясни, что случилось! — крикнул Джеймс, глядя на Дору.

Сириус появился у него за спиной и что-то сказал, но из-за шума толпы Дора не услышала, что именно. Вильяму Паркинсону пришлось остановиться посреди прохода и вернуться, чтобы заставить отставших первокурсников снова двигаться.

— Проходим, не задерживаемся, — громко сказал он, возвышаясь над ними.

— Шляпа предложила тебе выбор?! — спросил Джеймс, хватая Дору за плечи и игнорируя всех остальных. — Почему ты выбрала Слизерин?!

— Нет! — крикнула Дора. — Никакого выбора!

Она хотела было добавить, что выбрала бы Гриффиндор, но это показалось ей таким жалким, что она не смогла ему это сказать.

Некоторые проходящие мимо студенты были достаточно любопытны, чтобы остановиться и послушать их ссору, и движение окончательно остановилось. Дора заметила, что профессор Макгонагалл уже проталкивается к ним, чтобы разобраться, что случилось.

— Ну, похоже, ты слишком трусливая для Гриффиндора! — крикнул ей Джеймс. — Дора, ты даже слишком глупая для Когтеврана!

— Сам ты слишком глупый для Когтеврана! — крикнула Дора в ответ, хотя знала, что это неправда. Она знала, что в прошлом году шляпа предлагала ему и Когтевран, и Пуффендуй.

Не дожидаясь, когда он напомнит ей об этом, она толкнула его со всей своей злостью и побежала прочь, яростно проталкиваясь через толпу других первокурсников Слизерина, не обращая внимания ни на их возмущённые возгласы, ни на крик Вильяма Паркинсона, требующий остановиться и подождать остальных, ни на строгий голос профессора Макгонагалл позади неё.

Она была так зла и так разочарована. Всё должно было быть совсем не так. Она должна была попасть в Гриффиндор вместе со своим братом, как они планировали. У них было так много весёлых и интересных планов на их общие школьные годы. Им никогда даже не приходило в голову, что она может не попасть на Гриффиндор, когда они планировали это. Этого не должно было случиться!

Вильям Паркинсон и другие первокурсники догнали её, и она сердито шла в их толпе, даже не пытаясь запоминать дорогу, пока не оказалась в гостиной Слизерина.

Пока другие первокурсницы переодевались в ночные мантии, а книллз по имени Вопилка, которого Долорес привезла с собой в Хогвартс, тёрся о её ноги и мурлыкал, Дора сердито писала письмо родителям, выплёскивая в буквах всё своë разочарование от выбора Распределяющей Шляпы и свою злость на брата. Впервые с семи лет она заляпала свой пергамент кляксами, но всë равно решила его отправить, не переписывая. Она отправит его завтра рано утром, нужно будет только попросить кого-то из старшекурсников показать ей дорогу в совятню.

— Полагаю, твой отец-гриффиндорец очень разочарован? — сказал Барти на следующий день во время завтрака. — Ставлю на то, ты получишь громовещалку.

— Если я получу громовещалку, я просто передам её Распределяющей Шляпе, — ухмыльнулась Дора. — Это всё её вина, а не моя.

На самом деле Дора не думала, что её родители будут разочарованы в ней из-за факультета. Несколько веков никто из их семьи не попадал на Слизерин, но её отец дружил с профессором Слизнортом, а её мать рассказывала, что ей самой шляпа предлагала Слизерин, так что они, скорее всего, отнесутся с пониманием.

Но увидев знакомые перья Толстяка, их семейной совы, среди сов, спускавшихся во время завтрака в Большой зал, Дора не могла не чувствовать лёгкую тревогу.

Толстяк бросил ей в руки конверт и, сделав круг, опустился перед Джеймсом. Держа свой конверт в руках, Дора наблюдала за тем, как её брат распечатывает свой и читает его с очень серьёзным выражением лица.

Несколько секунд спустя он поднял взгляд и через весь зал посмотрел прямо на неё. Сидящий слева Сириус похлопал его по плечу. Пухлый мальчик справа что-то негромко сказал. Джеймс поднялся на ноги и большими шагами направился к ней. На мгновение Дора подумала, что он позовёт её пойти с ним, чтобы показать ей самые крутые места в замке, как обещал сделать всё лето.

— Уже успела пожаловаться родителям, да?! — сказал Джеймс. — Что ж, Слизерин отлично, отлично подходит тебе, сестра.

— Хочешь поменяться семьями? — спросил Сириус, подходя вслед за Джеймсом. — Уверена, мать легко бы отдала меня, лишь бы вернуть метаморфомага в семью.

— Отличная идея, приятель, — весело ухмыльнулся Джеймс.

Джеймс засмеялся. Сириус засмеялся тоже.

Дора схватила со стола яблоко и швырнула в своего брата.

Джеймс наклонился, чтобы яблоко пролетело мимо, и оно шлёпнулось на стол Когтеврана, расплескав кашу в тарелке какой-то старшекурсницы. Не отвлекаясь от чтения, девушка достала палочку, пробормотала очищающее заклинание и снова её убрала.

— Родители не поменяют меня на Сириуса! — воскликнула Дора.

— Но ты даже не можешь попасть в меня яблоком! Конечно, они захотят ребёнка получше.

— Они скорее обменяют тебя на мешок с драконьим навозом! Потому что ты отстой!

— Джеймс Поттер! Как ты можешь так говорить со своей сестрой?!

— Отстань, Эванс, это наши личные дела.

— О личных делах не кричат на весь Большой зал!

Пока Джеймс и Сириус продолжали ругаться с какой-то девочкой из Гриффиндора, которая за неё заступалась, Дора взяла со стола ещё два яблока и швырнула их в Джеймса тоже.

Первое он сумел поймать, отступая назад, но второе попало ему в лоб. Сириус громко засмеялся над ним.

— О, нет, не надо драться! — воскликнула девочка и взяла Дору за руку, помешав ей схватить ещё одно яблоко. — Пойдём со мной, тебе нужно прийти в себя и успокоиться.

Девочка потащила Дору прочь из Большого Зала, завела её в ближайший туалет и посадила на подоконник. Она дала ей платок, словно Дора собиралась плакать. Хотя она не собиралась. Она злилась.

— Твой брат такой глупый, — сказала девочка, садясь рядом и обнимая её. — Не слушай, что он говорит. Нет ничего плохого в том, чтобы попасть на Слизерин!

— Но я хотела на Гриффиндор! — возмущённо ответила ей Дора, в очередной раз думая о том, что все её планы на жизнь только что оказались разрушены и уже ничего нельзя было исправить.

— Хорошо учиться можно на любом факультете. Уверена, скоро твой брат поймёт, как сильно он не прав, и придëт, чтобы извиниться перед тобой.

— Пусть только попробует, — угрожающе сказала Дора. Скоро она выучит несколько боевых заклинаний и сможет швырнуть в него что-то покруче яблока.

Девочка снова утешающе обняла её, словно пытаясь помочь ей скорее успокоиться. Каким-то образом это сработало, Дора вздохнула и поняла, что больше не чувствует такого сильного желания вернуться в Большой зал и продолжить кидаться яблоками, как несколько минут назад.

— Кстати, я Лили, — сказала девочка, уверенно улыбаясь ей. — Лили Эванс.

— Дорея Поттер, — ответила Дора, глядя на девочку.

Её фамилия была ей совершенно незнакома. Она вспомнила, что Джеймс летом упоминал, что у них на курсе есть магглорождённая девочка, которая обошла его на чарах и постоянно ругалась с ним из-за всякой ерунды. Вероятно, речь шла о ней.

— Давай я отведу тебя на твой первый урок, чтобы ты не заблудилась в замке. Что у тебя будет?

— Трансфигурация, — ответила Дора.

— Пойдëм, я покажу тебе, где класс трансфигурации, — сказала ей Лили Эванс.

Трансфигурация проходила вместе с Гриффиндором. Дора села между Маргарет Блоттс и Евой Турпин, двумя чистокровными девочками из Слизерина. Про вторую девочку Дора не знала ничего, кроме того, что еë фамилия упоминалась в "чистокровных семьях Британии и Шотландии", то есть еë семья была достаточно важной, чтобы упоминаться там, но недостаточно важной, чтобы там было больше, чем просто упоминание.

Дора была полна решимости стать лучшей в этом классе. Трансфигурация требовала не только знаний, она требовала крайне высокого уровня концентрации на выполняемых преобразованиях, который достигался лишь с практикой. Ни у кого из первокурсников не было столько практики, сколько было у Доры. Она практиковала метаморфомагию ежедневно всю свою жизнь.

Профессор Макгонагалл, после традиционных фокусов с превращением себя в кошку и письменного стола в свинью, начала занятие с разговора об осторожности.

— Преобразуя объект, вы используете его составляющие, чтобы создать другой объект, — сказала она. — Исходный объект при этом оказывается безвозвратно утрачен. Если вы превратите книгу, текст которой вы не знаете наизусть, в перо, а потом попытаетесь выполнить обратное превращение, страницы будут наполнены бессмыслицей, исходный текст восстановить будет невозможно. Если вы превратите вашего любимого кота в чернильницу, его невозможно будет восстановить. Даже когда на шестом курсе вы начнëте изучать органическую трансфигурацию и сможете превратить эту чернильницу в кота, вы получите другого кота. Ваш любимый питомец будет всё равно что мëртв.

Сидевшая слева от неë Ева напряжённо вздохнула.

— Трансфигурацию невозможно применять к другим волшебникам или волшебным существам, потому что их собственная магия всегда препятствует воздействию чужой магии, а воздействия трансфигурации слишком филигранны и точны, чтобы преодолеть это сопротивление грубой силой, как некоторые из тех заклинаний, что вы изучите на чарах, — продолжила профессор Макгонагалл. — Это значит, что единственный волшебник, к которому вы способны применить трансфигурацию — это вы сами, потому что ваша собственная магия не будет оказывать сопротивление самой себе. Однако человеческие тела очень сложны. Если вы попытаетесь сделать что-то подобное, вы гарантированно превратите себя в нечто нежизнеспособное и умрёте. Никто не сможет вас спасти, потому что никакой другой волшебник не способен применить трансфигурацию к вам. Ни при каких обстоятельствах вы не должны делать это. Если вы видите, как другой студент пытается сделать это, вы должны сообщить об этом профессору.

Многие в классе теперь выглядели достаточно напряжëнными. Это было хорошо, потому что это было действительно опасно. Родители потратили много усилий, чтобы напугать Джеймса последствиями этого, чтобы гарантировать, что он не будет пытаться, несмотря на то, что он завидовал еë дару метаморфомага.

— Мисс Амбридж? — спросила профессор Макгонагалл. — Полагаю, я догадываюсь, что вы хотите сказать.

Дора оглянулась и увидела, что Долорес подняла руку.

— Да, — сказала Долорес. — Дорея Поттер постоянно использует трансфигурацию на себе.

— И вы правильно сделали, что сообщили об этом профессору, — кивнула профессор Макгонагалл. — Но есть несколько исключений, позволяющих безопасно применять к себе трансфигурацию. Одно из них — зелье анимага, которое формирует в вашем сознании вторую форму, форму животного, не заменяя исходную, что позволяет научиться безопасно перевоплощаться между ними. Те из вас, кто проявит к этому талант, сможет пройти курсы анимагии в Министерстве после достижения совершеннолетия, то есть не раньше лета перед седьмым курсом.

Многие воодушевлённо переглянулись. Ева прошептала, что собирается попытаться, и Дора одобрительно ей кивнула, потому что тоже собиралась стать анимагом когда-нибудь. Она знала, что метаморфомагия никак не мешает ей стать анимагом, потому что некоторые метаморфомаги были анимагами, например, Неккар Блэк, первый глава Благородного Дома Блэков, мог обращаться в беркута. Именно поэтому на гербе их дома был нарисован беркут.

— Другой способ безопасной личной трансфигурации — это, конечно, метаморфомагия, — профессор Макгонагалл посмотрела на Дору и улыбнулась. — Думаю, класс не простил бы мне, если бы я не позволила небольшую демонстрацию, не так ли, мисс Поттер?

Дора встала и с вежливой улыбкой обернулась к классу. Она сосредоточилась и сменила свой облик на Маргарет. Потом на Еву. Некоторые хихикнули.

— Однако, метаморфомагии нельзя научиться, — сказала профессор Макгонагалл. — Считается, что это проклятье, изобретëнное Домом Блэк во время исследования трансфигурации.

Наверняка так и было. Дом Блэк всегда специализировался на трансфигурации, так что было не удивительно, что кто-то из них изобрёл метаморфомагию.

— Есть несколько других способов личной трансфигурации, практикуемых некоторыми старыми семьями других стран, — продолжила профессор Макгонагалл. — Однако их секреты держатся в тайне и недоступны для изучения, а потому мы не будем обсуждать их на наших занятиях. Те, кому интересна эта тема, могут обратиться к книге "Личные Превращения" Итана Ли.

Дора читала эту книгу. Там было много разных интересных историй. Например, в Норвегии был древний род с наследственной способностью, позволявшей проходить сквозь стены, размягчая свою плоть и просачиваясь сквозь едва заметные трещины. В Италии была семья, члены которой рождались с двумя обликами и могли свободно трансформироваться между ними, старея ими по очереди и проживая в среднем вдвое дольше. Неподтверждённые слухи про одну очень древнюю семью, которая два столетия назад эмигрировала из Британии в Америку, все члены которой однажды исчезли, утверждали, что они преобразовали себя в плесень и захватили очень древний и очень магический лес в Колорадо.

— На сегодняшнем занятии мы научимся изменять форму предмета, не затрагивая его суть, — сказала профессор Макгонагалл. — Вашей первой задачей будет придать металлическому бруску перед вами форму шара. Доставайте перья, записывайте.

Чары проходили вместе с Когтевраном. Дора сидела рядом со своей подругой Сивиллой, упражняясь в чарах левитации. Профессор Флитвик оказался очень милым и наградил Дору тремя баллами факультета за то, что она первая в классе справилась с чарами левитации. Это было не очень честно, потому что она уже выполняла это заклинание раньше (в прошлом году ей удалось уговорить Беллатрису научить её творить пару простых чар с помощью своей палочки), но Джеймс об этом не знал, так что это не имело значения.

* * *

На уроке истории, который был общим для всех четырёх факультетов, Дора сидела между Карлом и Сивиллой. Пока еë друзья витали в облаках, убаюканные монотонным голосом профессора Бинса, она читала учебник по трансфигурации, пытаясь лучше разобраться в превращении бруска в шар, которое оказалось гораздо сложнее, чем она ожидала.

* * *

Травологии проходила с Гриффиндором. Дора встала в пару с Долорес, которая очень старалась подружиться с ней. Долорес упоминала Благородный Дом Поттеров в разговоре чаще, чем это было уместно. Это было не совсем то, к чему Дора привыкла, но она полагала, что теперь, когда она оказалась на Слизерине, такое отношение будет встречаться чаще.

Дора согласилась работать вместе с Долорес, надеясь, что она не будет избегать работы руками так, как это делали некоторые другие студенты. Как Барти, который отказывался брать в руки моток ниток для подвязывания растений, пока не потерял пять баллов факультета и не получил тычок в бок от Регулуса.

Для Доры работать с растениями было привычно. Родители часто наказывали её и Джеймса, отправляя их работать в теплицу отца. Они всегда жаловались на это и недовольно ворчали во время наказаний, но в основном для того, чтобы поупражняться в остроумии, чем из-за реального недовольства.

— Мерлин, — проворчала Долорес рядом с ней, когда один из стволов их растения лопнул, брызнув во все стороны какой-то жидкостью. — Если бы я хотела намокнуть, я бы пошла играть в плюй-камни.

Это звучало как то, что мог бы сказать Джеймс, и Дора почувствовала грусть, вспомнив, что он больше не разговаривал с ней. Родители писали ей слова поддержки и предлагали договориться с профессором Дамблдором и забрать их обоих на выходные для серьёзного семейного разговора, но Дора отказалась. Она не думала, что это поможет. Не тогда, когда он каждый день проносился мимо неё недовольной стремительной молнией, не давая даже шанса поговорить с ним.

— Неужели мы не можем просто поручить это нашим домовым эльфам? — сказала Долорес.

— У тебя есть домовой эльф? — спросила Дора.

— Конечно, — невозмутимо ответила Долорес. — Как у всех нормальных семей.

Дора подумала, что это было очаровательно неуклюже. Она уже слышала от Барти, который вырос в холмах Шропшира, относительно новом поселении, где домам было не более двухсот лет, что Долорес жила по соседству с ним. Эти дома были недостаточно старые, чтобы наложенные на них заклинания домашнего уюта могли успеть воплотиться в виде домового эльфа.

— Как его зовут? — спросила Дора.

— Эээ, — ответила Долорес.

Дора захихикала. Долорес раздражённо посмотрела на неё.

— Придумай более убедительную ложь, — дружелюбно предложила Дора, решив, что не хочет ни с кем ссориться в первую неделю учёбы. — Мы же на Слизерине, мы должны быть хитрыми!

— Его зовут Декарт, — неуверенно произнесла Долорес. — И он не уверен в своëм существовании.

Дора снова захихикала.

* * *

Зельеварение проходило вместе с Гриффиндором, и Дора встала в пару вместе с Долорес снова. Они потратили занятие на конспектирование теории пропорций, которую Дора уже знала от отца, и на подготовку ингредиентов к следующему занятию.

В конце профессор Слизнорт выдал им листы с рецептом зелья Неуверенной Бодрости, дав задание к следующему уроку определить, какие ингредиенты в данном рецепте даны в избытке, и снизить их количество до минимально необходимого. Дора раньше не видела этого рецепта. Его не было в их стандартном учебнике "Магические отвары и зелья" Арсениуса Джиггера. Довольно усмехаясь, профессор Слизнорт пообещал коробку с шоколадными лягушками тому, кто справится с заданием лучше всех.

Дора провела в библиотеке всë время после обеда, сначала пытаясь высчитать избытки методом пропорций (она нашла только один избыток). Потом пытаясь сжульничать и найти верный рецепт в одной из библиотечных книг (его там не было). Потом снова пытаясь честно посчитать.

Время отбоя приближалось. Дора уже начинала думать, что, возможно, коробку шоколадных лягушек профессора Слизнорта выиграет не она, когда Лили подсела к ней за стол.

— Привет, Дора! — дружелюбно сказала Лили, складывая свои книги на её стол. — Как прошли твои первые дни в Хогвартсе? Джеймс больше не обижал тебя?

Мальчик из Слизерина, который шёл следом за Лили, сел за стол рядом с ней и достал свиток с начатым эссе по чарам. Его мантия была немного велика ему, так что Дора подумала, что он тоже магглорождённый, потому что иначе кто-то из его родителей просто уменьшил бы еë трансфигурацией.

— Он никогда меня не обижал! — воскликнула Дора, переводя взгляд обратно на Лили. — Это я его обижала! Это же я кинула ему в лоб яблоком, помнишь? — Лили не выглядела убеждённой. — В любом случае, у меня нет на него времени. Мне нужно разобраться с этим глупым заданием!

— Если у тебя какие-то трудности, возможно, мы сможем помочь! — улыбнулась Лили. — Сев и я получили превосходно на всех экзаменах за первый курс в прошлом году, так что не стесняйся обращаться к нам за помощью.

— Сев? — Дора перевела взгляд на мальчика из Слизерина.

— Северус, — представился мальчик, не поднимая взгляд от своих записей на свитке. — Ты можешь не представляться, я уже знаю, кто ты.

Дора подумала, что он точно магглорождённый. Волшебник никогда бы не представился, не назвав свою фамилию. Она вспомнила, что Джеймс летом сказал ей, что у него на курсе только один магглорождённый (это была Лили). Возможно, он скрывал, что он магглорождённый из-за того, что его распределили на Слизерин. Это было бы разумно, потому что Слизерин не был хорошим местом для магглорождённых.

— Так, давай посмотрим, что у тебя, — Лили заглянула в её записи. — О, это зелье Неуверенной Бодрости. Никогда не видела его раньше, но рецепт довольно простой...

— Мы будем варить его на следующем занятии, — ответила Дора. — Профессор Слизнорт сказал определить, какие ингредиенты даны в избытке, и найти минимальное необходимое количество для них в данном рецепте.

— О, это легко! Порошок змеиного гриба взаимодействует с листьями мандрагоры в соотношении один к одному, а в змеиного гриба больше, значит он и в избытке.

— Это я уже заметила, — Дора с энтузиазмом кивнула. — Но он сказал "ингредиенты", а не "ингредиент", значит тут должно быть что-то ещё. И он обещал какой-то глупый приз для тех, кто справится лучше остальных, но я сижу уже несколько часов и ничего не нахожу.

— Если приз глупый, почему ты так хочешь победить? — спросила Лили с любопытством.

— Потому что это приз! — воскликнула Дора, удивляясь, что Лили не понимает таких очевидных вещей сама. — И потому что я должна быть лучше Джеймса в зельеварении! Я должна быть лучше него во всём, но в этом особенно! Он никогда не побеждал в конкурсах профессора Слизнорта, так что я стану лучше него, если сделаю это.

— Тогда давай сделаем это! — воодушевлённо сказала Лили. — Нужно составить пропорции для каждой группы ингредиентов, с учётом того, что мы уже уменьшили количество порошка змеиного гриба до количества листьев мандрагоры, и посмотрим, где будет недостаток. Ты уже умеешь решать уравнения?

— Да, мой отец учил нас основам арифметики!

— Отлично!

Лили оказалась лучшим учителем, чем Дора ожидала. Она думала, что Лили просто даст ей правильный ответ или сделает всю работу за неё. Вместо этого Лили аккуратно давала ей небольшие подсказки в сложных местах и позволяла сделать большую часть расчётов самостоятельно, даже если это занимало больше времени.

Они просидели над этим около часа прежде, чем библиотека начала пустеть.

— Лили, пять минут до отбоя, — сказал Северус, когда мимо них прошаркал пожилой библиотекарь мистер Пинс. Он посмотрел на них раздражённо.

— Мы почти закончили! — кивнула Лили. — Ты ведь сможешь закончить остальное сама? Там осталось совсем немного.

— Конечно, — уверенно ответила Дора.

— Молодец! — Лили встала, собирая со стола свои книги, которые она не успела даже открыть. — Сев, проводи Дору в гостиную Слизерина, чтобы она не заблудилась по дороге! А я пойду предложу проводить до гостиной Гриффиндора ту группу малышей. Первокурсники так часто теряются в замке первое время, мы должны приглядывать за ними.

— Я потерялась уже трижды за эту неделю, — согласилась Дора. Один раз она потерялась вместе со всеми своими однокурсниками, это было весело.

Северус забрал свой свиток с эссе по чарам и направился к выходу из библиотеки. Дора поспешила за ним, чтобы не отстать и на самом деле не потеряться в замке. Он не выглядел особенно довольным её присутствием и не пытался поддержать разговор, так что она тоже не стала ему ничего говорить.

— Почему ты так хочешь обойти Джеймса Поттера в зельях? — спросил Северус после того, как первую половину пути они прошли молча.

— Я хочу обойти его во всём! — тут же поправила его Дора. — Но обойти его в зельях важнее всего.

— Почему это? Джеймсу Поттеру неинтересны зелья. Уверен, если бы ты обошла его в чарах, он был бы уязвлён гораздо больше.

— Потому что наша семья сделала своё состояние на зельеварении.

— Состояние на зельеварении? — переспросил он, посмотрев на неё с сомнением. — Как на зельеварении можно сделать состояние? Разве это не обычная низкооплачиваемая механическая работа для бездарей?

— Так часто говорят, да, — осторожно согласилась Дора, подумав, что, возможно, она поспешила с выводами и он полукровка или чистокровный, воспитанию которого не уделяли много внимания. Магглорождённый второкурсник вряд ли бы знал такие тонкости. — Но это говорят про тех, кто готовит обычные зелья на продажу по общеизвестным рецептам, а не про тех, кто изобретает свои собственные.

— Изобретает собственные рецепты?

— Например, наша семья владеет несколькими секретными рецептами, которые пока никто не смог повторить, передавая их по наследству. Производя их в ограниченном количестве, мы поставляем уникальный товар в лучшие лавки по всему волшебному миру, — Дора повторяла сухие слова отца, которые едва ли были бы интересны большинству её ровесников, но он слушал еë всë с большей и большей заинтересованностью, поэтому она продолжила. — Мой отец, Флимонт Поттер, изобрёл снадобье "Простоблеск", одно из лучших средств для укладки волос, и удвоил состояние нашей семьи за счёт его продаж. Мои успехи в зельеварении заставят его изменить мнение о том, кто из нас с братом больше подходит для того, чтобы быть главным наследником. По старшинству это должен быть Джеймс, но старшинство не всегда решает всё. Например, Вальбурга Блэк была младше Сигнуса Блэка. Но после того, как Сигнус в молодости вызвал половину Британии на дуэль, их родители решили, что он слишком вспыльчивый, и назначили Вальбургу своим главным наследником. Поэтому она и её дети, Сириус и Регулус, считаются главной линией семьи Блэк. А Сигнус и три его дочери — только побочной.

Пока Дора говорила, они дошли до входа в гостиную Слизерина. Северус назвал пароль, зашëл внутрь, а потом обернулся и внимательно посмотрел на неë.

— Подожди здесь, — сказал он.

— О, ладно, — ответила Дора.

Дора прошла несколько шагов вперёд и села на диван, подальше от других учеников, проводящих время в гостиной. Ей пришлось сидеть около десяти минут, но она просто вытащила из кармана пергамент со своими незаконченными расчётами пропорций и продолжила считать.

Северус вернулся с учебником по зельям для первого курса в руках. Он был похож на тот, который был у Доры, только весь в пятнах и разводах от упавших на него капель и рассыпавшихся ингредиентов. Рисунок на его обложке не двигался.

— У меня уже есть такой, — весело сказала Дора, когда он протянул ей учебник. — Но учиться по двум одинаковым учебникам вдвое эффективнее, чем по одному, так что большое тебе спасибо!

— В твоём нет правильных ответов, — ответил Северус.

Дора взяла в руки учебник и открыла его. Картинки внутри не двигались тоже, видимо, это был не оригинальный учебник, а его трансфигурированная копия. На полях было довольно много записей. Вычисления, схемы, исправления и комментарии. На несколько минут Дора полностью погрузилась в чтение.

— Я записывал, что говорил Слизнорт на занятии о каждом рецепте, — сказал ей Северус. — И там, где мы считали оптимальные варианты, я оставил лучшие. И я нашёл несколько обновлений рецептов, которые были сделаны после выпуска учебника, и добавил их тоже. Это трансфигурированная копия моего учебника. Ты можешь взять её.

— Что ты хочешь за это? — Дора подняла взгляд и посмотрела на него. Она слышала, что старшие студенты иногда продавали ответы на повторяющиеся ежегодно тесты младшим, но она не была уверена, сколько они за это обычно просили.

— Ничего. Просто хочу посмотреть, как Джеймса Поттера унизит его младшая сестра.

— Спасибо, — ухмыльнулась Дора, потому что она, конечно, не собиралась отказываться.

Дора отправилась на урок боевой магии вместе с Долорес, обсуждая отвлеченные темы, вроде выбора клуба, к которому можно присоединиться.

Их обоих не интересовал ни клуб плюй-камней, ни шахматный клуб. Долорес собиралась присоединиться к клубу дебатов. И, конечно, они обе собиралась вступить в дуэльный клуб. Из-за постоянной смены профессоров боевой магии, качество обучения этому предмету оставляло желать лучшего, и профессор Слизнорт на первом занятии посоветовал всем первокурсникам обязательно вступить в дуэльный клуб.

Они обсуждали свою жизнь до Хогвартса. Дора рассказала Долорес про своих родителей, своего брата и свою жизнь в Годриковой Впадине. Годрикова Впадина была древним маленьким поселением, в ней было всего пятнадцать домов. Долорес рассказала Доре о своей жизни в холмах Шропшира, про своего отца, который работал в Министерстве в отделе Чистоты и Порядка. Она ничего не сказала про свою мать, довольно резко ответив, что она умерла.

Дора подумала, что если бы её мать умерла, она бы всё равно говорила о ней с теплотой. У неё возникло ощущение, что это просто способ избежать дополнительных вопросов о ней. Возможно, её мать была магглой или магглорождённой, и Долорес не хотела, чтобы об этом узнали.

Дора решила ничего не говорить, потому что каждый имел право на свои секреты. Она не думала, что родители были бы против её дружбы с полукровкой. Отец всегда говорил им, что магглорождённые и полукровки могут быть такими же могущественными, как обычные волшебники, и что они не должны слушать, если в школе им будут говорить иное. Эдвин Фусс, семикурсник, который летом стал учеником её отца и узнал секрет их семейного рецепта "Простоблеск" в обмен на Нерушимый Обет не допускать его разглашения и отдавать дому Поттеров 20% прибыли, был магглорождённым. Её отец не заключил бы с ним эту сделку, если бы он не был хорош в своем деле.

Но многие другие волшебники не были похожи на её отца и отказывались заключать сделки и вести дела с магглорождённым и полукровками. Поэтому отец Доры предупреждал её, что она не должна принимать ухаживания от них, когда станет старше, чтобы её дети не столкнулись с предубеждением против них, потому что он не хотел бы такой судьбы своим внукам. Но это предупреждение касалось только брака, а не дружбы, так что не имело значения в данном случае.

Боевая магия проходила вместе с Пуффендуем. Дора встретила своего старого друга Карла Корленда. Карл познакомил её с двумя пуффендуйцами, с которыми успел подружиться после распределения, Элспет Медоуз из благородного дома Медоуз, который сделал состояние на изобретении улучшенного рецепта зелья, использующегося для создания пленки для фотоаппаратов, и Тревором Томасом, чистокровным мальчиком из обычной семьи. Дора познакомила их с Долорес.

Пуффендуйцы были немного обеспокоены тем, что их профессор закончила Хогвартс всего три года назад и вряд ли имела много опыта, но они с пониманием относились к тому, что профессор Дамблдор не смог найти никого лучше на эту должность из-за лежащего на ней проклятья.

Дора не могла с этим согласиться. Несмотря на возраст и немного безрассудное поведение, Беллатриса — или теперь Дора должна называть её профессор Лестрейндж — знала, что делать со своей палочкой. Дора думала, что скорее нужно было переживать о том, что она окажется слишком компетентной и слишком требовательной, требуя от других быть не менее совершенными, чем она сама.

Потому что Беллатриса действительно была совершенной в том, что касалось дуэлей. Она была чемпионом дуэльного клуба Хогвартса своего года и могла бы стать чемпионом международного юношеского дуэльного турнира имени Геральда Шмидта, куда профессор Флитвик рекомендовал ей поехать, если бы её отец Сигнус Блэк не узнал, что в прошлом году первое место на этом турнире занял магглорождённый и не заставил всех трех своих дочерей бойкотировать его.

Дора надеялась немного поговорить с Беллатрисой до занятия, но она ворвалась в класс с небольшим опозданием, и сразу перешла к делу, не дав ей такой возможности.

— Меня зовут профессор Лестрейндж, я ваш преподаватель боевой магии в этом году, — было так странно видеть Беллатрису такой серьёзной, с тугим пучком на голове, как у профессора Макгонагалл, и старомодной мантией, как у профессора Слизнорта, словно она пыталась подражать им. — Ваш первый год будет посвящен важнейшему боевому навыку. Кто-нибудь догадывается, о чем я говорю?

Дора подумала, что она, вероятно, знает ответ. Беллатриса много раз говорила ей, каждый раз, когда рассказывала безумные истории о своих приключениях, что настоящие сражения не похожи на дуэльные турниры. В настоящих сражениях, говорила она, главной задачей является не победить противника, а не пострадать. А лучший способ не пострадать — это вовсе избежать битвы.

Дора решила дать другим возможность ответить.

— Обезоруживающее заклинание — сказал Регулус. Он, очевидно, пропустил этот урок от своей кузины.

— Мимо, — ухмыльнулась Беллатриса. — Ещё варианты?

— Как откупиться, — хихикнул Барти.

— Удачи вам откупиться от разъяренного оборотня, мистер Крауч. Ещё?

— Протего, — попробовала Элспет Медоуз, сидевшая с Карлом.

— Уже ближе, — кивнула Беллатриса. — Однако, вариативные чары, какими являются чары щита протего, вы будете изучать только на третьем курсе. — она посмотрела на Дору. — Мисс Поттер, может быть вы озвучите верный ответ?

— Вы научите нас, как избегать битвы, — уверенно ответила Дора.

— Верно, — кивнула Беллатриса. — Думаю, это можно называть одним баллом для Слизерина. Для тех из вас, кто не возьмет продвинутый курс боевой магии уровня ТРИТОН, кто не станет охотником на тёмных существ, охранником заповедников или аврором, которые по долгу службы должны преследовать свои цели, лучший способ защитить себя — это избежать битвы. Одно из полезнейших заклинаний, которое может помочь вам с этим, это заклинание тумана. Вербальная составляющая фумос. Жестовая — ускоренная производная агуаменти, которое вы уже прошли на занятиях по чарам. Доставайте палочки и повторяйте вместе со мной. Фумос.

— Фумос, — повторила Дора вместе с остальными первокурсниками Слизерина и Пуффендуя, и класс исчез в непроглядном тумане.

Одним легким жестом Беллатриса разогнала туман и сказала им попробовать снова.

* * *

Сразу после занятия, едва дождавшись, когда остальные ученики покинут кабинет, Дора подбежала к Беллатрисе.

— Не могу поверить, что ты профессор! Почему ты ничего не сказала мне?!

— Потому что ты — маленькая болтушка, которая всем всё разболтала бы, — ответила Беллатриса, ехидно улыбаясь. — А мне не хотелось беспокоить отца, пока контракт профессора не вступит в силу.

— Сигнус был бы против? — удивлённо спросила Дора. — Но разве преподавание в Хогвартсе это не невероятно престижно? Разве Лира Блэк была не профессором Хогвартса? А Сириус Блэк, который прадедушка нашего Сириуса, тоже был профессором. А Финеас Блэк был и профессором, и директором. А...

— Престижно, если ваша должность не проклята, — остановила её Беллатриса. — Если проклята, но ты становишься тем, кто снимет это проклятье, тоже весьма престижно.

— Ты собираешься снять его?!

— Очевидно, — весело ответила Беллатриса. — Зачем ещё мне быть здесь?

— Я верю в тебя! — убежденно сказала Дора. — Если кто-то и справится, то это ты. Джеймс сказал, что никто не сможет, если директор не смог, но у директора нет библиотеки Блэков, так что он не...

— Пытаешься лестью повысить свои оценки?

— Что? Нет!

— Нет? — Беллатриса подняла бровь. — Жаль, а уже начала думать, что ты на самом деле слизеринка.

— Эй!

— Не обижайся, дорогая. Пойдём, я покажу тебе мои личные покои. Ты знала, что каждому профессору выделяют личного домового эльфа? Минки заварит нам один восхитительный чай, который прислал Рудольфус, и ты расскажешь мне всë, что у тебя случилось за первую неделю, договорились?

Сидеть с Беллатрисой, которую Дора так и не начала называть профессором Лестрейндж, хвастаясь своими достижениями и жалуясь на брата, было хорошо. Не так хорошо, как если бы её родители оказались в Хогвартсе, но тоже весьма хорошо.

— Смотри, — сказала Дора взмахивая своей палочкой насыщенного тёмного цвета с фиолетовым отливом и создавая красивые искры. — Грецкий орех, как у тебя! Думаю, поэтому твоя палочка всегда так хорошо меня слушала!

— Не могу не заметить, что ты не сказала о сердцевине, — ухмыльнулась Беллатриса, отпивая чай, который принёс им толстенький домовой эльф по имени Минки, на мгновение став видимым, а потом снова исчезнув. — Полагаю, это не сердечная жила дракона, как у меня?

— Да, в моей палочке волосы единорога! Мистер Оливандер сказал, что это типичная палочка изобретателя. Это точно обо мне, потому что я собираюсь добавить множество новых рецептов в коллекцию семейных рецептов Поттеров!

— О Мерлин, как амбициозно, — Беллатриса хихикнула. — А я-то подумала, Дамблдор мстит за что-то Флимонту, когда ты попала на Слизерин.

— Профессор Дамблдор? — переспросила Дора.

— Едва ли кто-то, кроме директора, владеющего магией этого замка, мог повлиять на древнюю магию шляпы. Давай, допивай свой чай и беги на первый этаж. Первое занятие дуэльного клуба уже совсем скоро. Ты же собираешься вступить в дуэльный клуб, не так ли?

— Конечно! — воскликнула Дора.

Она быстро допила чай, который не показался ей особенно вкусным, поблагодарила Беллатрису и убежала с настроением гораздо лучшим, чем за всю эту неделю.

Вступив в дуэльный клуб, Дора обнаружила, что не сможет сразиться с Джеймсом в ближайшее время. Профессор Флитвик отправил всех первокурсников в дальнюю часть зала, чтобы никто случайно не задел их, и поставил нескольких старшекурсников следить за их тренировками вместо него.

Возможно, это было к лучшему, потому что прямо сейчас, не имея никакого опыта, Дора всё равно не смогла бы победить Джеймса, который занимался уже год. Она решила, что вызовет его на дуэль позже, когда немного догонит его.

Ей пришлось довольствоваться тем, что она могла кидать жалящие проклятья во вставшую с ней в пару Эммелину Вэнс из Гриффиндора, и уклоняться от её жалящих проклятий. Это было не совсем то, чего она хотела, но и это было неплохо.

* * *

Ещë Дора вступила в клуб дебатов. Она пришла на первую встречу клуба за компанию с Долорес, но она понравилась ей так сильно, что она решила прийти на следующие встречи тоже.

Клубом руководила немного напоминающая ежа профессор Вектор, которая преподавала арифмантику у студентов третьего курса и старше. Она прочитала воодушевляющую вступительную речь об условности доказательств и необязательности равенства между истиной абсолютной и истиной доказанной, а потом раздала студентам кусочки пергамента с тезисами, которые им нужно будет защитить на следующей встрече клуба.

На пергаменте Доры было написано "среди любых трёх человек найдётся тот, кто никогда не ел апельсины", а у Долорес "профессор Дамблдор не способен колдовать". У остальных, судя по возмущённым голосам, было что-то не менее бессмысленное. Профессор Вектор ответила на возмущение ещё более пространной лекцией о необязательности каждого отдельного аргумента указывать к истине, в отличие от полной совокупности аргументов, которая в реальном мире недостижима.

Это звучало занимательно. Дора пожалела, что у неё нет с собой прыткопишущего пера, чтобы записать речь профессора Вектор, а потом разобраться в смысле того, что она говорит.

— Я бы выбрала арифмантику на третьем курсе, — сказала Дора после собрания клуба, — просто, чтобы учиться у неё.

— И я, — согласилась Долорес, хотя её энтузиазм был не таким сильным.

Дора думала, что иметь друга, который во всём с тобой соглашается, было довольно странно.

* * *

ещё Дора вступила в клуб пряток вместе с Карлом Корлендом и Элспет Медоуз, которая нашла очаровательно смешным описание "мы всегда рады новым членам, потому что не можем найти старых" и потащила их с собой. Они ожидали найти там лёгкое развлечение, но внезапно оказались посреди крайне серьёзной лекции о чарам поиска и сокрытия.

После лекции профессор Селвин открыл банку с фиолетовыми пауками, которые тут же разбежались в разные стороны, и отправил старших учеников собирать их. Доре, Карлу, Элспет и двум первокурсникам Гриффиндора он разрешил сфокусироваться на более крупной цели — на нём самом — и исчез.

Они так и не нашли его в этот день.

* * *

ещё Дора вступила в клуб Слизней профессора Слизнорта. Он пригласил её туда сразу после того, как она блестяще выиграла набор шоколадных лягушек на втором занятии по зельеварению.

Это был не совсем учебный клуб, потому что они не занимались ничем полезным. Они просто пили чай и обсуждали разные новости, вроде прошедших выборов нового министра (им стал мистер Дженкинс, отец Джефа Дженкинса, который учился вместе с Джеймсом на Гриффиндоре), нераскрытых преступлений (журналисты подозревали в покушении на министра Дженкинса преступную группу, называющую себя Пожирателями Смерти, но авроры пока не были в этом уверены) или очередного пожара на краю пустыни Адского Пламени (который в очередной раз удалось остановить).

Пустыня Адского Пламени была областью древнего огня, который горел уже восемь сотен лет. Его магия, как и любая другая магия, становилась сильнее со временем и доставляла всё больше и больше проблем местным жителям.

Это было интересно, но это была не учёба. Лили, которая тоже оказалась приглашена в клуб слизней, могла бы считать это занятиями по этикету, но для остальных это было обычное чаепитие.

* * *

ещё Дора вступила в клуб следования за призраками вместе с Сивиллой, потому что та подошла к ней после урока истории и сказала идти за ней. Дора пошла, даже не спросив, куда они идут, потому что не хотела отказывать своей подруге, крайне редко проявляющей какую-либо инициативу.

Дора осознала себя вступившей в клуб, когда уже шла за призраком рыцаря со сломанным копьём вместе с Лили, Мэри и Марлен, записывая все, что он говорил им о своей жизни. На призрака им указал молодой профессор Квиррелл, который руководил этим клубом и вёл занятия по маггловедению у студентов третьего курса и старше.

Возможно, Дора вступила в слишком большое количество клубов. Именно это сказала ей Лили, когда они закончили следовать за призраком, и Дора попросила старших девочек проводить их в библиотеку из той странной части замка, где они оказались в конце этого путешествия.

— Не так уж много, — ответила ей Дора. — Всего пять.

Могло быть и больше. Дора вступила бы ещё и в музыкальный клуб вместе с Сивиллой, если бы их расписание встреч не пересекалось с другими выбранными ею клубами.

— Похоже, маленькая сестра Джеймса действительно очень амбициозная, — сказала Марлен, чистокровная девочка с очень старой и уважаемой фамилией Маккиннон. — А как зовут твою подругу?

— Сивилла Трелони, — ответила Дора.

— Это я, — подтвердила Сивилла.

— А тогда профессор Трелони... — начала было Мэри Макдональд. Дора вспомнила эту фамилию и предположила, что она была дочерью Клары Макдональд, магглорождённой ведьмы, которая занималась сбором редких лесных грибов, которые отец Доры иногда у неё заказывал.

— А профессор Трелони — это не я, — радостно уточнила Сивилла.

— Она её правнучка, — объяснила Дора, добавляя смысла в этот разговор.

— Ты унаследовала её дар? — спросила Мэри.

— Да, — кивнула Сивилла. — Из-за него мне пришлось публично дать Нерушимый Обет никогда не лгать. Так что всё, что я говорю, это правда.

— Можешь погадать нам? — спросила Марлен.

— Я бы не советовала, — на всякий случай предупредила их Дора. — Сивилла обычно заглядывает слишком далеко в будущее, чтобы её предсказания были хоть немного полезны.

— Насколько далеко? — спросила Марлен.

— Твою могилу разрушат големы, — ответила ей Сивилла. Её голос звучал немного более уверенно, чем обычно, словно она чуть меньше задумывалась о том, что говорила, потому что её дар гарантировал правдивость её слов. — Останется только пустота. И вереницы молний будут танцевать там, где когда-то были твои глаза.

Марлен немного побледнела и закрыла рот ладонью.

— Это действительно довольно далёкое будущее, — заметила Мэри.

— Вереницы молний немного напоминают об электричестве, — добавила Лили с любопытством. — Возможно, магглы снесут кладбище, на котором тебя похоронят, и построят там подземный кинотеатр!

Все взгляды направились на Лили.

— Эм... Если вы не знаете, что такое кинотеатр, — на всякий случай добавила Лили, — то это как обычный театр, но вместо живых актёров — молнии.

Дора не так уж много знала о магглах, чтобы иметь возможность определить, было ли это правдой. Она даже никогда не разговаривала ни с одним из них. Но сказанное звучало довольно странно.

— Общая могила, — сказала Сивилла, глядя на Лили.

— Что? — спросила Лили.

— Ты будешь лежать в общей могиле, — повторила Сивилла, не отводя взгляд, — в могиле без имён и поминальных камней, в месте настолько проклятом, что природа никогда не коснётся твоего праха.

— Ой, — Лили быстро обернулась к своим подругам. — Это же... Это же ещё не точно, да? Пророчества ведь не всегда сбываются?

— Пророчества часто ненадёжны, — успокоила её Мэри.

— Пророчества часто неясны, — резко исправила Дора. — Их может быть сложно понять, но они всегда сбываются. Неужели вас, полукровок, родители ничему не учат?

— Эй! — возмутилась Мэри.

— Извини, Мэри, — Марлен посмотрела на своих подруг. — Но она права. Пророчества всегда сбываются. Если бы Лили могла как-то предотвратить это, пророчество никогда не было бы произнесено.

— Но это глупо! — возмущённо воскликнула Лили. — В чём тогда вообще польза пророчеств? Зачем мне знать, что случится что-то плохое, если я никак не могу это исправить?!

— В том, что ты можешь подготовиться к его последствиям, — ответила Дора. — Очевидно.

* * *

Сивилла, помимо клуба следования за призраками, вступила ещё и в музыкальный клуб. Она играла там на скрипке.

Уроки музыки считались необходимыми для любого провидца. Необходимость следить за каждым своим словом, аккуратно подбирая их, чтобы говорить только то, что вы считали правдой, была выматывающей. Считалось важным иметь другой способ самовыражения, не полагающийся на слова.

Миссис Трелони с детства учила свою дочь игре на скрипке. Когда Доре было десять, Джеймс уехал учиться в Хогвартс. Дора начала искать, чем развлечь себя, впервые в жизни оказавшись далеко от своего брата. Она услышала звуки скрипки и заинтересовалась. Еë родители заплатили миссис Трелони, чтобы она давала уроки и Доре тоже. Когда Карл узнал, что Дора учится играть на скрипке, он долго смеялся над тем, что она теперь ходячий стереотип о Благородных Домах.

Дора не стала вступать в музыкальный клуб вместе с Сивиллой, потому что расписание встреч в нём пересекалось с другими выбранными ею клубами. Дора думала, что она могла бы иногда заглядывать к ним, чтобы послушать, как они играют.

Уроки полётов на мётлах должны были быть приятным развлечением. Среди первокурсников этого года не было ни одного магглорождённого, который мог бы всё испортить. Так что Дора надеялась, что они смогут быстро разобраться с основной частью урока и просто немного поиграть в квиддич друг с другом.

Дора могла бы быть охотником. У неё всегда хорошо получалось перехватывать подачи Джеймса, когда они играли два на два с Астрой Бэгшот и Карлом Корлендом в детстве.

— Я не умею летать на метле, — ответила Долорес, когда Дора поделилась с ней этими мыслями.

— Не может быть! — воскликнула Дора.

— Никогда этого не делала. Зачем мне это делать, если есть порталы, аппарация и камины?

— Порталы дороги, — ответила Дора, потому что они действительно были такими. Чтобы создать портал, волшебник зачаровывал предмет в месте конца перемещения, а потом перевозил его в начало перемещения, по сути заранее проходя за тебя путь, который должен был позже проделать ты, что занимало много времени. Секретом зачарования порталов владело лишь несколько семей во всём мире. В Британии им владел Благородный Дом Малфой, и процент прибыли с каждого портала, который они забирали себе, составлял 90%, что делало цену ещё выше.

— Тогда аппарация и камины, — сказала Долорес.

— Ты не умеешь аппарировать. А камины есть далеко не везде, — ответила Дора. — Допустим, тебе нужно попасть на крышу своего дома, чтобы наложить защитные чары. Как ты сделаешь это без метлы?

— Мой отец наложит защитные чары сам, потому что я несовершеннолетняя, — продолжала настаивать Долорес. — А когда я стану совершеннолетней, я буду аппарировать.

— А если тебе надо наложить защитные чары на стену замка, зависнув рядом с ней, и в ней нет никаких окон, на которые ты могла бы опереться?

— Теперь ты просто выдумываешь нелепые ситуации, чтобы доказать свою правоту!

— Ладно, — ухмыльнулась Дора, сдаваясь, — Но тебе всё равно придётся научиться. Было бы глупо вылететь из Хогвартса из-за того, что ты завалила экзамен по полётам!

С этим Долорес не могла поспорить.

Дора предложила ей попрактиковаться заранее, чтобы потом не опозориться на настоящем уроке полётов, и повела её к Беллатрисе, чтобы получить разрешение взять пару школьных мётел сегодня вечером.

Иметь друга среди профессоров было действительно здорово.

* * *

Школьные метлы были очень потрёпаны, погнутые веточки торчали в разные стороны, древко было полно сколов и трещин. Но они всё равно оказались гораздо, гораздо быстрее детских мётел, на которых они с Джеймсом летали дома.

Когда они просили родителей купить им взрослые метлы, который летают быстро, это оказалось тем крайне редким случаем, когда родители сказали им "нет". Их мать сказала им, что они и так получают достаточно травм во время игр и что она не будет увеличивать их количество. Их отец тоже не поддался на уговоры. Он просто купил им ещё две медленные детские метлы, чтобы они могли одалживать их своих друзьям для честной игры.

Так что когда Дора взяла в руки метлу, чтобы показать Долорес, как правильно отталкиваться ногами от земли, и толкнула свою магию через руки в древко, концентрируясь на идее движения вперёд, она сорвалась с места быстрее, чем когда-либо раньше в её жизни.

Долорес, держа вторую метлу подальше от себя, словно она была опасна, подбежала к Доре, лежащей около стены замка, в которую Дора, видимо, только что врезалась.

Она даже не успела заметить, как это случилось, потому что всё случилось слишком быстро.

— Знаешь, Дора, — произнесла Долорес. — Думаю, я все же не хочу учиться летать на мётлах!

— Ах, — сказала Дора, глядя в небо над собой.

— Ты сможешь встать и сама дойти до Больничного крыла? — спросила Долорес, протягивая ей руку. — Или я должна позвать мисс Помфри сюда?

Это заставило Дору быстрее собраться с мыслями.

— Нет, нет, нет! — сказала она, быстро схватив подругу за руку и поднимаясь на ноги с её помощью. — Я в порядке! Мне не нужна мисс Помфри!

— Ты упала с метлы. Конечно, тебе нужна мисс Помфри.

— Простой ушиб! Ничего страшного, я попрошу Беллатрису его вылечить, — Дора подняла метлу, лежащую на траве возле стены замка рядом с ней, и потёрла ушибленное плечо. — И метлы не сломались, значит никто ничего не заметит! — она достала палочку из рукава мантии и сотворила заклинание, которое они недавно прошли на чарах, чтобы избавиться от грязи на своей одежде. — Экскуро! Вот, никто ни о чём не узнает!

— Мне это не нравится, — напряжённо сказала Долорес. — Профессор Лестрейндж — не целитель, она не имеет права лечить студентов.

— Она будет лечить меня как её родственника, а не как её студента! — быстро ответила Дора. — Пожалуйста, Долорес, не надо никому говорить! Я не хочу, чтобы у Беллатрисы были проблемы из-за того, что она дала мне разрешение взять метлы. Она невиновата, что я упала, я не хочу, чтобы другие профессора на неё рассердились.

— Она вообще не должна была давать такое разрешение двум первокурсницам, — проворчала Долорес. — Но я никому не скажу, если ты просишь. Друзья хранят секреты своих друзей, не так ли?

— Конечно! — с облегчением ответила Дора, а потом ухмыльнулась. — А теперь давай потренируемся! Тебе все ещё нужно научиться летать, а я теперь знаю, насколько они быстрые и никуда не врежусь снова!

Они обе хорошо справились с их уроком полётов на следующий день.

* * *

В следующую субботу Дора сидела в гостиной Слизерина, готовя эссе по зельям. Ей стоило бы заняться трансфигурацией вместо этого, потому что её результаты в ней были разочаровывающе нормальными. Она не была лучшей, как Регулус. Она не была даже второй после Регулуса. Она могла превратить себя в профессора Макгонагалл, но это никак не помогало ей превращать кубы в шары, а шары в пирамиды.

Но разговоры вокруг раздражали её, и ей не хотелось заниматься чем-то таким сложным, как трансфигурация. Было гораздо проще листать учебник по зельям с готовыми ответами, сравнивать их со своими и удовлетворённо убеждаться в том, что она потрясающая и не сделала никаких ошибок.

Час назад Дора сбежала из библиотеки, потому что Карл и Элспет, подсевшие к ней, были раздражающе общительными, но в гостиной Слизерина оказалось даже хуже. Всех волновали прошедшие отборы в команды факультетов по квиддичу. Сама не желая того, из разговора сидящих рядом с ней второкурсников Дора узнала, что Джеймса взяли в команду Гриффиндора на позицию охотника, что он показал отличный результат во время отбора, что Одетта Плакетт, которая стала ловцом Слизерина в этом году, обойдя других претендентов с большим отрывом, пропустила первую тренировку без уважительной причины, что капитан команды Аполлиона Гринграсс грозит заменить её из-за этого на Уилла Уилкиса, но что она, конечно же, не сделает этого.

— Эй! — возмутился Уилл, о котором шла речь. — Я был не так уж плох.

— Только если сравнивать с Роули! — ответила Одетта и засмеялась.

Сидящие вокруг неё студенты засмеялись тоже. Даже Дора не удержалась от смешка, потому что история о Ричарде Роули была действительно забавной. Его называли худшим ловцом в истории британского квиддича с тех пор, как он лет пять назад заблудился в облаках во время одного из матчей так сильно, что поймал снитч, выпущенный для команд на соседнем поле, которое находилось в десяти милях от его собственного поля.

Дора держала в руках копию учебника Северуса, и это заставляло её уделять ему больше внимания, чем остальным второкурсникам. Возможно, поэтому она заметила, как Северус сначала посмотрел на Торфина Роули, который сидел рядом и смеялся над своим дядей вместе со всеми, словно подумал, что речь идёт о нём, а потом быстро отвернулся и неловко усмехнулся, словно пытаясь притвориться, что тоже понимает, о чём идёт речь.

Ну, подумала Дора, это позор, конечно.

* * *

На следующий день Дора положила перед Северусом книжку с серьёзной коричневой обложкой и вытесненной на ней надписью "Волшебные семьи Британии и Шотландии". Они были одни в гостиной в это воскресное утро. Рыба из Чёрного озера, которая зачем-то решила подплыть к стеклу большого круглого окна рядом и посмотреть прямо на них, была единственным свидетелем их разговора.

— Что это? — спросил Северус, переводя взгляд с лежащей перед ним книжки на Дору.

— Это моя благодарность за твой учебник, — невозмутимо ответила Дора.

Северус снова посмотрел на книжку и открыл её. С первой страницы на них посмотрела фотография Абраксаса Малфоя. Заметив их, он недовольно покачал головой и презрительно отвернулся к узорным линиям рядом с ним, которые вырисовывали древо его семьи и обвивали схематично нарисованный герб его дома. На гербе был изображëн белый горностай. Имена и даты были слишком маленькими, чтобы их было можно прочитать, но они быстро увеличивались в той части, куда они смотрели.

Дора села рядом и перевернула страницу. На следующем развороте была фотография Люциуса Малфоя, сделанная во время его выпуска из Хогвартса год назад, и несколько газетных статей. В них говорилось об увеличении платы, взимаемой с каждого портала. О недавнем поиске людей, которые были готовы дать Нерушимый Обет не разглашать созданную семьёй Малфой технику создания порталов в обмен на право использовать её и отдавать 90% полученной прибыли. О нескольких младших братьях и сёстрах Люциуса, погибших в младенчестве от неустановленных причин.

— Сначала идут Благородные Дома, потом другие влиятельные старые семьи, — объяснила Дора, продолжая листать книгу. — Страниц больше, чем кажется, так что ты можешь найти там большинство своих однокурсников. Вот здесь, например, Дом Поттеров! Посмотри, какой красивый карп нарисован на нашем гербе!

Дора указала пальцем на герб с нарисованной на ней красивой блестящей рыбой, которая очень мило открывала и закрывала рот. Как и другие Благородные Дома, Дом Поттеров изобразил на гербе анимагическую форму первого главы дома. Полин Поттер обращалась в карпа, что было не очень полезно, но зато герб получился красивый.

Под гербом был написан девиз "последний же враг истребится — смерть", очень подходящий Полин Поттер, которая была зельеваром и изобрела несколько рецептов лекарственных зелий. Благодаря полученной прибыли и увеличившемуся влиянию, она получила для своей семьи место в Визенгамоте.

— У тебя отлично получается хвастаться, — сказал наконец Северус. — Гораздо лучше, чем выражать благодарность.

— Если ты хочешь убедить кого-то, что ты не магглорождённый, тебе нужно знать больше про известные семьи, — объяснила Дора. — Это то, что знают все, даже полукровки. Незнание выдаёт тебя.

— Я не магглорождённый.

— Значит ты не хочешь одолжить у меня эту книгу?

— Значит мне всё равно, что ты думаешь, потому что ты не права, — ответил он, но все же взял её книгу. — Эта штука полезна независимо от того, магглорождённый я или нет.

— Как скажешь, — согласилась Дора. — Кстати, я не отдаю её тебе. Она связана старыми протеевыми чарами с отделом Семейных Связей Министерства и архивами Ежедневного Пророка. Моя мать подарила её мне, и она довольно важна. Но ты можешь одалживать её почитать иногда.

— Как чертовски щедро с твоей стороны, — фыркнул Северус.

— Кстати, это очень маггловское ругательство, — заметила Дора, ухмыляясь. — Такой позор.

Призраки не были людьми даже в самом общем смысле этого слова. Они были магией, сохранившей в себе память о последнем мгновении жизни человека, которая иногда воплощалась в виде призрака в местах полных древней сильной магии, таких как Хогвартс, а спустя несколько часов снова растворялась в нём.

Участники клуба следования за призраками старались отыскать этих призраков несколько часов их короткого существования и поговорить с ними. Призраки редко могли сказать что-то кроме своего имени и причины своей смерти, потому что одно единственное воспоминание о смерти, воплощением которого они являлись, редко было информативным. Но даже это одно воспоминание могло представлять интерес для участников клуба исторических реконструкций или клуба генеалогических исследований.

— Почему тогда профессор Бинс и Кровавый Барон всё ещё тут? — спросила Дора, когда профессор Квиррелл рассказывал им об этом. Призрачный профессор Бинс вёл историю ещё у её родителей и не растворялся. Кровавый барон обитал в подземельях Хогвартса много веков и тоже не растворялся.

— Профессор Бинс и Кровавый Барон — это то, что называют истинными призраками, — ответил им профессор Квиррелл. — Существует заклинание, позволяющее при убийстве человека создать его истинного призрака, который сохранит всю память человека и который не растворится в окружающей магии. Такие призраки всё равно не способны запоминать новую информацию, а потому не считаются живыми. Секрет этого заклинания принадлежал семье Слизерин, а потом семье Гонт, так что о нём известно очень мало... Возможно, тот волшебник, который назвал себя Наследником Слизерина и заявил, что нашёл легендарный особняк своего предка, сейчас владеет секретом этого заклинания, но доказательств этому нет.

Дора читала о загадочном Наследнике Слизерина, назвавшем себя Лордом Волдемортом и его Пожирателях Смерти в газете. Там было написано, что он доказал свою родственную связь с Салазаром Слизерином, продемонстрировав свою способность к парселтангу. Он также утверждал, что ему удалось отыскать легендарный особняк Слизерина, который многие волшебники безуспешно пытались найти больше тысячи лет. Многие думали, что этого особняка на самом деле не существует. Но если он существовал, внутри наверняка было множество древних могущественных артефактов, которые этот Наследник забрал себе.

Мысль о древних артефактах давно потерянного особняка казалась Доре воодушевляющей, но профессор Слизнорт, когда они читали газетную статью об этом на собрании клуба Слизней, назвал Пожирателей Смерти обычными мелкими преступниками, с которыми Министерство скоро покончит, так что Дора не особенно много думала о них.

Сивилла была хороша в том, чтобы находить этих новых недолговечных призраков, а Дора была хороша в том, чтобы задавать им содержательные вопросы, приводящие к информативным ответам. Вместе они записывали то, что им удалось узнать, а потом относили это профессору Квирреллу. Он собирал их записи и передавал их клубу исторических реконструкций, руководителем которого так же был он, и клубу генеалогических исследований, руководителем которого был профессор Селвин.

Иногда профессор Квиррелл объяснял им непонятные слова. Когда очередной встреченный ими призрак оказывался призраком маггла и начинал говорить вещи, которые казались не имеющими смысл. Несмотря на то, что профессор Квиррелл был чистокровным волшебником, он довольно много знал о магглах. Он объяснил им, что "он вылетел на встречку и снесло на обочину" означало, что человек, память которого хранил призрак, погиб из-за того, что его карета двигалась не там, где она должна была двигаться, и что случилось это относительно недавно. Он объяснил им, что призрак, сказавший, что он был "застрелен из револьвера во время дуэли" назвал револьвером некое маггловское устройство, которое было чем-то средним между боевым луком и волшебной палочкой, и что он, вероятно, умер несколько веков назад.

Но даже профессор Квиррелл не смог объяснить им, что означало "не проверил разрядку кондеров, вслепую полез, никогда так не делайте". Это заставило их молодого профессора немного смутиться и предложить им спросить, что может значить эта фраза, у кого-нибудь из магглорождённых. Дора спросила у Лили, но Лили тоже не знала.

— Магглорождённые не знают о мире магглов все, — объяснила Лили, когда Дора и Сивилла подсели к ней, Мэри и Марлен в библиотеке. Она старалась говорить тихо, чтобы вечно раздражённый разговорами студентов старый библиотекарь мистер Пинс не выгнал их всех. — Даже магглы не знают все о мире магглов, потому что мир магглов очень большой.

— Это странно, — сказала Дора.

— Ты тоже не знаешь о волшебном мире всего, Дора, — рассудительно заметила Сивилла. — Во многих стоящих рядом с нами книгах написано что-то, чего ты не знаешь.

— Ты должна знать это лучше других, учитывая то, сколько секретов хранит Дом Поттеров, — добавила Марлен.

— Что за секреты хранит Дом Поттеров? — с любопытством спросила Лили.

— В основном изобретённые нами рецепты зелий, — ответила Дора, размышляя, какими могли бы быть семейные секреты у магглов. Довольно странные, должно быть. — Но ничего действительно странного, как у некоторых других семей.

— Ты говоришь так просто для того, чтобы мы не хотели их узнать? — хихикнула Мэри. — Не думаю, что это сработает. Секреты всегда вызывают любопытство.

— На самом деле мы тоже могли бы их узнать, если бы вступили в брак с Джеймсом Поттером и стали частью их Дома, — сказала Марлен.

Лили и Мэри переглянулись. Лили недовольно скривилась, а Мэри снова захихикала.

— Простите, — сказала Дора. — Но из вас троих шансы есть только у Марлен. Родители ждут, что Джеймс вступит в брак с чистокровной ведьмой, так что...

— Не очень-то и хотелось, — фыркнула Лили.

— Тогда мы можем выбрать Сириуса Блэка, — снова хихикнула Мэри — Он не так заботится о мнении родителей, как Джеймс Поттер, а легендарная библиотека Блэков хранит в себе гораздо больше секретов, чем библиотека любой другой семьи.

— А ещё мы можем просто влюбиться и следовать выбору нашего сердца, — сказала Лили.

— Ах, — грустно сказала Марлен.

— Ей нравится Френк Лонгботтом, — объяснила Мэри, оборачиваясь к Доре и Сивилле, — Но он общается только с Элис, так что никаких шансов.

— Никаких шансов, — грустно подтвердила Марлен.

— А я влюблена в профессора Квиррелла, — продолжила Мэри. — Тоже никаких шансов. У него и его жены недавно родился ребёнок.

— А Лили нравится Ремус, — добавила Марлен.

— Это не так! — быстро сказала Лили.

— Ты сказала, что он очень милый и вежливый.

— Это не значит, что он мне нравится! Я могу сказать то же самое про и про Френка, и про Северуса. Это ничего не значит!

— А что насчёт вас двоих? — спросила Мэри, весело игнорируя несогласие Лили. — Вам уже нравится кто-то?

Дора, не ожидавшая этого вопроса, растерянно моргнула. Она никогда раньше не думала об этом, и предпочла бы продолжать не думать дальше. Может быть, однажды она просто позволит родителям решить этот вопрос за неё.

— Если я отвечу на этот вопрос сейчас, Дора на меня разозлится, — ответила Сивилла. — А я не хочу её злить.

— Ладно, можешь не отвечать, — невозмутимо согласилась Мэри. — А ты Дора?

— Я...

— Постойте, — вдруг сказала Лили взволнованно. — Получается, когда Дора выйдет за кого-то замуж, секреты Дома Поттеров покинут Дом Поттеров вместе с ней?

— Нет, её муж станет частью Дома Поттеров, — ответила Марлен.

— Если он не будет из более знатной семьи, — на всякий случай добавила Дора, потому что Лили была магглорождённой и не понимала многих очевидных вещей. — Например, Нарцисса Блэк станет Нарциссой Малфой после свадьбы с Люциусом Малфоем, потому что Малфои — самая могущественная семья Британии, а Нарцисса всего лишь часть побочной ветви дома Блэк. А Ралстон Хьюз, мой прадедушка, стал Ралстоном Поттером после свадьбы с Шарлоттой Поттер, потому что семья Хьюз не Благородный Дом.

— Это одновременно и ужасно традиционно, и... — произнесла Лили, выглядя довольно потерянной. — То есть, ты девочка, но... Но вся эта классовая система... Честно говоря...

— Не совсем понимаю, о чём ты, — сказала Дора. — Но, да, таковы традиции.

На каждом занятии по чарам Дора разучивала одно новое заклинание. Это был единственный предмет, на котором она узнавала новые заклинания, потому что преобразования на трансфигурации выполнялись без слов, а на зельях, астрономии, травологии и истории волшебные палочки не использовались. Так же Дора узнала несколько поисковых и путающих заклинаний в клубе пряток и несколько боевых заклинаний в дуэльном клубе.

Многие заклинания не работали на волшебниках или волшебных существах, потому что магия в их телах сопротивлялась внешнему воздействию. Вы не могли применить чары копирования или трансфигурацию к волшебнику. Вы могли поднять чужую шляпу вверх с помощью заклинания вингардиум левиоса, но вы не могли заставить взлететь самого человека. Вы могли разрезать чужую мантию с помощью заклинания ножниц деффиндо, но не могли поранить его самого. Чтобы поранить человека, можно было использовать более мощное режущее заклинание секо.

Боевыми считались заклинания, которые могли быть полезны в бою. Например, отталкивающие чары, такие как репелло и депульсо, простые жалящие чары или усыпляющие чары сомниум. После первого месяца занятий небольшое соревнование между первокурсниками дуэльного клуба показало трёх явных лидеров, которые побеждали гораздо чаще, чем все остальные. Это были Эммелина Вэнс из Гриффиндора, в которую мало кому удавалось попасть из-за её невероятно быстрой реакции, Кевин Бруствер из Когтеврана, идеальная техника которого позволяла ему выполнять заклинания быстрее и чаще, чем получалось у остальных, и, неожиданно для себя, Дора.

Дора собиралась стать хорошим дуэлистом, потому что это было тем, что любой уважающий себя маг должен был уметь, но она никогда не думала, что будет одной из лучших в этом. Но дар метаморфомагии, который никак не помог ей с трансфигурацией, дал ей неожиданное преимущество в дуэлях, которое вывело её в лидеры.

Сначала Дора заметила, что в маленьких противников сложнее попасть, и сделала себя немного меньше. Не настолько маленькой, чтобы это бросалось в глаза, потому что она не хотела, чтобы её обвинили в жульничестве (хотя сам профессор Флитвик вряд ли был бы против). Просто такой же рост, какой был у Долорес, и всё.

Потом Дора заметила, что она быстро выдыхается во время дуэлей с сильными противниками, которые вынуждали её постоянно уклоняться. Ей не хватало силы и выносливости двигаться со своей максимальной скоростью на протяжении всей дуэли. Дора сделала свои мышцы немного крепче и плотнее. Совсем небольшое, едва заметное изменение, но уже на следующий день она использовала тактику затягивания дуэли, потому что знала, что её противники будут вымотаны быстрее, чем она, и победила Эммелину.

Дора лежала ночами в своей кровати в спальне первокурсниц Слизерина, слушая размеренное мурлыкание мистера Вопилки, который спал на кровати Долорес рядом, размышляя, было ли ещё какое-то преимущество, которое дар метаморфомага мог ей дать. Она вспоминала те идеи, которые они с Джеймсом придумали когда-то давно, несколько лет назад, когда они строили планы на их общие годы в Хогвартсе и придумывали розыгрыши, которые провернут с помощью её дара, но не могла вспомнить ничего полезного. Все их идеи были социальными, вроде того, чтобы притвориться старостой и объявить всем гриффиндорцам, что сегодня им придётся спать в гостиной Пуффендуя, потому что башню Гриффиндора затопило. Они никогда не думали о боевых преимуществах. Доре придётся придумывать их самой.

Когда Доре было пять лет, её бабушка, которая обучала её контролировать свой дар, помогла ей сделать действительно сложное и тонкое изменение, чтобы преобразить свои глаза и больше не нуждаться в очках, которые были нужны её отцу и Джеймсу. Может быть, Дора могла пойти дальше и сделать своё зрение ещё лучше, чем было у людей? Видеть каждую деталь с высоты птичьего полёта, как горный орёл? Дора попыталась подтолкнуть свою магию в этом направлении, но ничего не случилось, словно её дар не знал, что такое "горный орёл" и не понимал, что именно Дора от него хочет. Упрямая, она продолжила давить, но в итоге просто ослепила саму себя. Пришлось вернуть все обратно.

Не было никого, у кого Дора могла бы попросить совета, потому что она была последним метаморфомагом на Земле с тех пор, как её бабушка покинула Землю несколько лет назад. Возможно, легендарная библиотека Блэков могла бы помочь, но Вальбурга никогда не позволила бы Доре туда войти. Беллатриса, которая несколько раз впустую пыталась найти там что-то полезное для Доры, подозревала, что Вальбурга специально спрятала все книги, написанные Блэками для Блэков о метаморфомагии, чтобы Дора не получила их через неё.

Вальбурга ненавидела Дору. Она была в ярости из-за того, что когда-то Дорея Блэк, бабушка Доры, сбежала от родителей, чтобы выйти замуж за Карлуса Поттера. Отец был почти уверен, что это её родители наложили на него проклятье, которое так долго не давало ему завести детей, но не смог это доказать до того, как они умерли. Когда он нашёл способ снять проклятье, родились Джеймс и Дора. Вальбурга была в ещё большей ярости из-за того, что дар метаморфомагии проявился вне семьи Блэк, в то время как у её собственных сыновей, Сириуса и Регулуса, дара не было. Она похитила Дору (Дора не помнила этого, потому что была тогда слишком мала, но ей рассказывали), чтобы снова сделать её частью Дома Блэк и воспитать самой. Это закончилось тем, что отец Доры вызвал Вальбургу на дуэль за оскорбление Дома Поттер и победил, а мать Доры вытащила Вальбургу на суд перед Визенгамотом в полном составе, который принял крайне редкое решение обязать главу Благородного Дома дать Нерушимый Обет. Вальбурга дала клятву с этого момента не прикасаться к Доре ни рукой, ни магией. Если бы она нарушила её, она бы умерла.

С тех пор Вальбурга больше не приближалась к Доре. Но она всё ещё ненавидела её. И она сделала все, чтобы никакая книга о метаморфомагии не оказалась в её руках. Доре действительно придётся разбираться с её даром самой.

— Пришло время вам двоим помириться, — сказала мать Доры, когда они всей семьёй прошли через камин на платформе 9 и 3/4 и оказались в их родном доме в Годриковой Впадине, садясь на своё любимое кресло в гостиной. — Я не хочу праздновать Рождество, пока вы двое в ссоре. Это значит, что ты, Джеймс, должен извиниться перед своей сестрой, а ты, Дора, должна его выслушать и простить.

— Я просто сказал, что она слишком трусливая для Гриффиндора! — возмущённо ответил Джеймс. — И это правда, потому что шляпа даже не дала ей выбора. Ты не можешь запрещать мне говорить правду, а больше я ничего ей не говорил!

— Не говорил, — согласилась Дора, оборачиваясь, чтобы посмотреть на брата и скорчить недовольное лицо. — Ты просто игнорировал меня!

— А что ты от меня хочешь? Чтобы я гулял с тобой по Хогвартсу? — Джеймс тоже обернулся к ней. — Можем пойти после рождества, если тебе это так нужно.

— Нет, спасибо. У меня есть более важные дела, чтобы заняться ими!

— Отлично, значит никаких претензий, — Джеймс ухмыльнулся. — Мы готовы праздновать рождество, мам!

— Отлично, я пойду достану коробку с украшениями с чердака, — согласилась Дора, посмотрела на родителей и широко улыбнулась. — Хочешь вместе сделать фейерверки, отец?

Родители посмотрели друг на друга. На несколько секунд повисла пауза, во время которой они словно общались друг с другом каким-то неуловимым для детей образом.

— Это хорошая идея, — сказал отец. — Давайте займёмся этим все вместе.

* * *

Они сделали фейерверки. Дора вела себя очень мило, её брат тоже. Даже более мило, чем они вели себя обычно. Вместо того чтобы, как обычно, пытаться свалить на другого скучную часть (толочь сушёные листья крапивы) и забрать себе интересную (смешение красителей для получения фейерверка нужного цвета), Джеймс, улыбаясь до ушей, говорил: "Пожалуйста, Дора, позволь мне помочь тебе толочь эту крапиву", а Дора с вежливой улыбкой отвечала: "Не стоит, я отлично справлюсь сама, ты лучше начинай смешивать красители".

Они определённо переигрывали. Это было очевидно для всех, кроме их домашнего эльфа Маргаритки, которая была немного наивной. Их родители определённо всё понимали. Но, похоже, они решили, что это было неплохим первым шагом к примирению, и не стали вмешиваться.

— Притворяйся, пока это не станет правдой, — сказала их мать фразу, которую она говорила довольно часто, и посмотрела на их отца. Тот негромко рассмеялся.

* * *

На следующий день родители предложили им заняться созданием подарков для их друзей, и все вместе они пошли в гостиную, чтобы рассесться в креслах между книжными шкафами, хранившими книжную коллекцию, собранную их предками, которая уже почти достигла того размера, когда её можно будет называть библиотекой.

Дора листала "Справочник Редких Зелий" Уильяма Нотта. Она размышляла, что из этого она способна сварить почти без помощи отца, что из этого может порадовать кого-то из её друзей и что соответствует этим двум условиям сразу.

— Могу ли я сварить зелье Быстрой Реакции? — спросила Дора у её отца. — Тут написано, что оно повторяет эффект чар субъективного замедления времени, но работает не на область, а на конкретного человека. Это кажется полезным.

Дора могла бы подарить это зелье Джеймсу. А после того, как он наверняка не удержится и выпьет его перед матчем по квиддичу, она могла бы рассказать об этом и наблюдать за тем, как его выгоняют из команды факультета за жульничество. И Дора даже не будет виновата в этом, потому что не она заставит его жульничать, он сам сделает это!

— Только если тебе нужен подарок на следующее Рождество, — улыбнулся её отец. — Оно требует не менее восьми месяцев на созревание.

Это была проблема многих зелий. Магия имела свойство усиливаться со временем. Некоторые зелья были достаточно эффективны сразу после создания, а другим требовалось время на созревание, чтобы их эффект достиг нужной силы. Иногда это было несколько дней, иногда несколько месяцев. Иногда больше. Например, Феликс Фелицис должен был созревать сто один год, чтобы обрести способность давать удачу. Если бы родители профессора Дамблдора сварили Феликс Фелицис в день его рождения, ему бы осталось ждать ещё десять лет.

Сложно было строить планы на сто один год вперёд. Никто, кроме действительно очень богатых людей, вроде Малфоев, не стал бы тратить очень большие деньги на ингредиенты для Феликс Фелициса сегодня ради того, чтобы его правнуки получили возможность выпить его однажды в далёком будущем. Отец Доры сварил одну порцию, но он сделал это, потому что он был зельеваром и ему был интересен сам процесс. Флакон Феликс Фелицис с подписанным названием и датой изготовления лежал в их подвале уже почти двадцать лет, и Дора не могла даже предположить, кто и как воспользуется им спустя ещё восемьдесят, когда ни её отца, ни даже её самой, скорее всего, уже не будет в живых.

Дора продолжила листать страницы "Справочника Редких Зелий", разглядывая движущиеся картинки эффектов и схемы действий, поэтапно сменяющие друг друга, и обращая особое внимание на время созревание, указанное в начале каждого рецепта.

— Шумящее зелье, — сказала Дора. — Создаёт кучу странных звуков. Я подарю его Карлу, мы вместе ходим в клуб пряток. Оно может помочь отвлечь тех, кто тебя ищет!

— У него не будет проблем из-за жульничества? — спросила её мать.

— Профессору Селвину нравится жульничество, — ответила Дора.

— Селвин? Сэмюель Селвин? — переспросил её отец. — Юфимия, ты знала, что он стал профессором?

— Два года назад, Флимонт, — ответила её мать. — Он преподаёт древние руны. Он хороший профессор.

— Если забыть о том, что он годами работал на Абраксаса и наверняка пришёл в Хогвартс для того, чтобы находить для него перспективных выпускников ещё до того, как они окончат школу.

— Что является абсолютно нормальной практикой, — уточнила её мать, посмотрев на Дору и заметив её растерянность. — Твой отец тоже так делает. Например, Эдвина Фусса, который жил у нас прошлым летом и учился у твоего отца, познакомил с нами профессор Слизнорт.

Дора кивнула. Эдвин Фусс гостил у них дома этим летом, обучаясь у её отца семейным рецептам Поттеров, чтобы потом уметь варить по ним. Эдвин называл её отца мастером, а её Дореей и рассказал ей немного о том, чем занимаются старшекурсники на зельеварении. Он сказал ей однажды, что очень рад, что такой потрясающий зельевар, как её отец, взял его в ученики, потому что теперь он сможет заниматься чем-то действительно интересным. Базового образования Хогвартса было достаточно для того, чтобы выполнять простую работу, но для всего действительно интересного вам нужны были дополнительные знания и навыки, которые старые семьи держали в секрете и которыми они не спешили делиться просто так.

Дора несколько раз видела Эдвина Фусса в клубе слизней, где она каждый раз здоровалась с ним, и в библиотеке в Хогвартсе, где она старалась не беспокоить его. Как и все ответственные семикурсники, он был очень занят подготовкой к ТРИТОНАМ, которые будут в конце года. Её отец собирался устроить его в мастерскую мистера Пиппина в Хогсмиде после выпуска в этом году, но плохо сданные экзамены могли бы изменить эти планы. Мистер Пиппин мог быть довольно вредным.

— Это не то же самое, — возразил отец, звуча не слишком довольным. — Я не сотрудничаю с преступными организациями и не подталкиваю к этому других.

— Преступные организации? — растерянно переспросила Дора, пытаясь вспомнить, о чём может идти речь. — Ты говоришь о тех Пожирателях Смерти? Мы читали о них в Ежедневном Пророке во время чаепития в клубе слизней. Абраксас Малфой действительно сотрудничает с ними?

— Последствия их действий слишком выгодны для него, так что наверняка это так, — ответила её мать. — Но это не доказано, поэтому ты не должна повторять это за пределами семьи, чтобы не получить обвинение в клевете.

— Я... — Дора в нерешительности перевела взгляд на отца, пытаясь по их лицам понять, насколько ей самой нужно быть обеспокоенной. — Вы думаете, мне стоит бросить клуб пряток?

— Нет, это не обязательно. Едва ли Сэмюель Селвин заинтересован в первокурсниках, — ответил отец. — Но ты не должна слушать ничего, что он тебе говорит.

— Ты можешь слушать то, что имеет отношение к обучению, — уточнила мать. — Но если он что-то предложит тебе или позовёт куда-то, тебе следует отказаться. Он не будет принуждать тебя ни к чему силой, потому что если бы он делал это, профессор Дамблдор уволил бы его в тот же день. Как бы сильно попечительский совет не настаивал на его назначении, вся власть над магией Хогвартса принадлежит директору и только ему, — она успокаивающе улыбнулась Доре. — Хотя, как и сказал твой отец, вряд ли профессору Селвину есть дело до учеников младших курсов, так что тебе пока не о чем переживать.

— Хорошо, — согласилась Дора. Было легко не переживать, когда она не так уж много знала о том, что происходит.

* * *

Дора с помощью отца сварила шумящее зелье для Карла. Она сварила зелье шелковистой шерсти для Долорес, точнее, для её книллза по имени Вопилка, у которого была очень длинная постоянно путающаяся шерсть. Она сварила зелье эха для Сивиллы, потому что некоторые музыкальные композиции включали его в оригинальной задумке автора, а ей нравилось точно придерживаться этих задумок.

Дора сварила зелье яростного взгляда, который заставлял ваши глаза вспыхивать огнём, когда вы злились, чтобы подарить его Беллатрисе. Дора написала в поздравительной записке, что Беллатриса может использовать его завтра, когда пойдёт на рождественский бал в Министерстве, чтобы дополнить таким образом её новый безумный наряд, который она наверняка подготовила, или подождать два месяца до созревания зелья, и использовать его для буквального воспламенения неугодных ей вещей взглядом. И то, и другое должно было быть забавно.

Дора сварила порцию зелья внутреннего свечения для Лили. Лили ходила вместе с ней в клуб следования за призраками, и Дора подумала, что ей могло бы понравиться некоторое время быть немного похожей на призрака. Лили постоянно помогала первокурсникам находить дорогу в замке или с поиском нужных книг в библиотеке. Дора полагала, что она заслуживает подарок в благодарность за это, и заранее узнала у Марлен адрес, по которому сова сможет её найти. Дора написала ей записку, что это подарок ради выражения признательности за помощь, а не дружеский подарок, чтобы она не чувствовала себя неловко, когда ничего не подарит в ответ.

Потом Дора вспомнила, что Лили магглорождённая, и решила, что стоит добавить в записку для неё пояснение.

P.S. Я не знаю, празднуют ли магглы Рождество, может быть и нет, но для волшебников это важный день, в который принято дарить подарки в знак дружбы или признательности. Это мой подарок тебе.

Задумавшись о том, что Лили проводит каникулы со своими родителями-магглами, Дора на всякий случай дописала ещё одно пояснение.

P.S.S. На случай, если ты не знаешь. Зелья обычно не работают или неправильно работают на магглах и могут навредить им. Не делись моим подарком со своей маггловской семьёй.

Потом Дора попросила отца ненадолго уйти, оставив её под присмотром их домашнего эльфа Маргаритки, и занялась подарками для своей семьи.

Домашние эльфы были овеществившимся чарами домашнего уюта, наложенными на дом века назад и ставшими достаточно сильными, чтобы воплотиться в материальной форме. Чаще всего они оставались невидимыми, бегая по дому, убирая пыль и создавая еду, но при желании могли проявиться в реальности в виде маленьких ушастых существ с длинными смешными пальцами. Они не могли применять магию на волшебниках, так что Маргаритка не смогла бы спасти Дору от опасности в случае чего. Но они могли мгновенно перемещаться внутри дома, которому принадлежали, так что Маргаритка смогла бы мгновенно позвать отца Доры на помощь, если бы что-то случилось.

Дора сварила конфетное зелье для своих родителей, капельки которого застывали в виде маленьких леденцов, провозившись довольно долго, чтобы подобрать вкус, который был одновременно похож на шоколад, который нравился её матери, и на груши, которые нравились её отцу. Дора сварила зелье цветения для Маргаритки, потому что из всех домашних дел ей больше всего нравилось сажать цветы в горшочки, приготовленные отцом для выращивания полезных ингредиентов, и она бы обрадовалась, если бы они цвели лучше.

Дора сварила Слабое Зелье Прозрачности для Джеймса, которое на короткое время делало прозрачными неодушевлённые предметы, смазанные им, потому что подумала, что ему бы понравилось летать на невидимой метле под Мантией Невидимкой. Она решила сделать для него действительно хороший подарок, без скрытого подвоха, просто чтобы доказать родителям, что в их ссоре нет её вины.

Перед тем как закончить, Дора аккуратно подписала на каждом флаконе название зелья, дату его создания и дату оптимального созревания. Это было важно, потому что зелья, которые пролежали слишком долго, могли стать слишком сильными для того, чтобы было безопасно принимать их, и подлежали уничтожению в Адском Пламени.

* * *

Днём накануне рождества, когда они всей семьёй обедали в столовой, сова по имени Толстяк, которую они по очереди отправляли к их друзьям, вернулась от Лили с ответным конвертом.

Вместе с письмом из конверта выпала странная плоская штука с выступающими мягкими подушечками, на которых были написаны цифры и другие символы. В письме Лили благодарила Дору за её подарок и рассказывала об этой плоской штуке, которую она подарила ей в ответ. Почерк был очень торопливый. Дора подумала, что, возможно, у семьи Лили не было своей совы и ей пришлось попросить Толстяка подождать, пока она пишет ответ. Может быть, она отвлекла его угощениями, чтобы он не улетел, пока она писала.

Лили написала, что эта плоская штука называется "карманный калькулятор". Что с её помощью можно решать арифметические примеры. Что он не будет работать в Хогвартсе из-за того, что там слишком много помех от магии. Но что Дора может использовать его дома для работы над её заданиями на каникулы, если, конечно, в её доме тоже не слишком много магии.

Дора убрала эту плоскую штуку в карман мантии, чтобы позже разобраться, как ей пользоваться, и продолжила читать письмо.

— Лили пишет, что магглы вместо Рождества празднуют день рождения какого-то человека, — сказала Дора вслух, поднимая озадаченный взгляд на родителей.

— Зачем магглам праздновать день рождения какого-то человека? — спросил Джеймс. — Лучше бы они праздновали свои дни рождения!

— Может быть это очень важный человек, — предположила Дора. Они с Джеймсом переглянулись и оба посмотрели на родителей.

— Боюсь, я не помню деталей, — задумчиво признала их мать. — С тех пор, как я сдала ТРИТОН по маггловедению, прошло больше пятидесяти лет. Насколько я помню, у маггловского праздника корни общие с нашим, но так как они ничего не знают о магии, они не могут праздновать её рождение. Они имеют какую-то свою трактовку тех событий, но не скажу точно, какую именно.

— Ты можешь выбрать маггловедение на третьем курсе, если тебя заинтересовало это, — предложил еë отец. — Профессор Квиррелл — очень грамотный молодой специалист, я познакомился с ним два года назад, когда он ещё был семикурсником. Он произвёл на меня очень хорошее впечатление.

— Я его знаю, — сказала Дора. — Он руководит клубом следования за призраками.

— Клуб следования за призраками? — переспросил Джеймс, ухмыльнувшись. — Какой невероятно полезный клуб, Дора! Позволь мне выразить тебе своё восхищение.

— Большое спасибо, Джеймс, — с выразительной вежливостью ответила Дора. — Не могу описать словами, как мне жаль, что ты не сможешь к нам присоединиться из-за тренировок по квиддичу.

— Я бы бросил любые тренировки, чтобы проводить время с моей любимой сестрой! — заявил он решительно. — Но я просто не могу подвести свой факультет, ты же понимаешь.

Резкий скрип стула, когда их отец встал из-за стола, заставил их обоих обернуться. Посуда, стоящая перед ними с остатками еды, исчезла, когда невидимая Маргаритка очистила её и переместила на её обычное место в шкафу.

— Мы не ссоримся, — быстро сказал ему Джеймс.

— Мы очень вежливы, — согласилась Дора.

— Хорошо, продолжайте не ссориться, — ответил их отец. — Идите, переоденьтесь в парадные мантии, уже скоро открытие рождественского бала. Будьте готовыми у камина через пятнадцать минут.

Дора тут же вскочила со стула и побежала за своей парадной мантией. Ей не терпелось скорее надеть её, потому что она была очень красивой, такой по-взрослому чёрной и с вышитым у левого плеча замечательным красивым карпом.

В этот самый день примерно шесть тысяч лет назад на Землю упало семя магии. Разрывая небеса и потрясая поверхность земли, оно изменило законы реальности, которые уже никогда не станут прежними.

Семя магии было очень мало, но магия имела свойство усиливаться со временем, тогда как все составляющие прежней реальности, наоборот, со временем угасали. Тепло рассеивалось. Льды таяли. Горы превращались в песок. Огни догорали и гасли. Многовековые деревья падали под своим весом. Тела гнили в земле. Однако магия, чуждая привычным законам прежней реальности, становилась только сильнее со временем. Медленно, но неизбежно она росла, вытесняя собой остальное.

Однажды магия полностью захватит Землю, но пока этого ещё не произошло.

Люди ускорили распространение магии, когда обнаружили её и начали использовать себе на пользу. Они принесли её в свои дома, перевезли на кораблях на другие материки, распространили её в новые места. Далёкие потомки людей, которые жили в тесном соседстве с магией, сейчас называют себя волшебниками.

Спустя примерно шесть тысяч лет в тот же день одиннадцатилетняя Дора стоит в самом большом торжественном зале британского Министерства, стены которого пропитывает магия более древняя, чем магия Хогвартса. Она сильна настолько, что больше не подчиняется никому из людей. Дора смотрит вверх на звёздное небо через своды крыши, которые и одновременно есть, и одновременно не существуют. Она смотрит на фейерверки, которые должны подражать тому звездопаду, который случился в этот же самый день около шести тысяч лет назад и который сделал их всех теми, кто они есть.

Дора знает о том, что случилось в этот день шесть тысяч лет назад, потому что ей об этом рассказали её родители, которые узнали это от своих родителей, а те — от своих. Волшебники хранят и передают память о своём прошлом с усердной тщательностью, а их книги не сгорают в случайных библиотечных пожарах, уносящих с собой накопленные сотнями поколений знания. Книги волшебников в обычном огне не горят.

Фейерверки взрываются, окрашивая небо в яркие цвета, и Дора чувствует связь с древней магией этого зала и с людьми, стоящими здесь и сейчас вместе с ней. Глубокое сакральное переживание нелепости их существования, которое она пока не может выразить словами, объединяет их. Рождение магии — Рождество — важный праздник для каждого из них. Дора крепко сжимает в правой руке свою волшебную палочку, а левой рукой держит руку своего отца, не сомневаясь, что он чувствует то же самое, что и она, и что позже он будет достаточно любезен, чтобы сформулировать их общие переживания словами вместо неё.

Второй по важности для волшебников праздник — это праздник преображения, праздник перехода, пасха, еaster, рassover, у него много названий. Это день, когда было произнесено первое заклинание. Это день, когда люди поняли, что теперь они не просто носят с собой магические предметы, что теперь они несут магию внутри себя, что они являются — и уже давно — волшебниками. Но этот праздник предполагает уединение и работу над собой и своей магией, он не такой объединяющий. Не такой важный.

Фейерверки гаснут, начинает играть музыка — Дора узнает "Времена Года" Вивальди — и её отец подталкивает её к её брату. Он оставляет их и уходит вместе с их матерью, чтобы провести время среди взрослых.

Дора всё ещё слишком мала, чтобы принимать участие в рождественском балу на самом деле. Она слишком мала, чтобы быть приглашённой на танец или чтобы пригласить кого-то самой, и слишком мала, чтобы провести время со своими родителями за столами для взрослых, где ведут серьёзные беседы, пьют алкоголь и играют в драконий покер.

Вместо этого Дора танцует со своим братом, обмениваясь с ним немного ядовитыми любезностями, но все же хихикая над шутками друг друга, а потом сидит остаток вечера за детским столом вместе с Элспет Медоуз из благородного дома Медоуз. На подоле парадной мантии Элспет нарисована красивая ящерица со спиральным хвостом, потому что ящерица — герб её дома. Дора думает, что ящерица очень красивая, но, конечно, не такая красивая, как её карп. Им обоим жаль, что их друга Карла здесь нет (его дедушке не удалось достать билеты в этому году, так что он празднует рождество в Косом Переулке, где менее торжественно, но тоже неплохо). Они всё равно хорошо проводят время вместе без него, болтая с другими детьми, слушая истории обитающих в министерстве Истинных Призраков, которых заклинаниями отправили сюда, чтобы они развлекали детей. Они пробуют соки из всевозможных видов фруктов и овощей, в том числе не существующих в реальности, а созданных мастерами органической трансфигурации. Они едят красивые маленькие пирожные, приготовленные домовыми эльфами, овеществившимися в Министерстве.

Когда их отец находит их, чтобы отправить домой через камин, ещё нет и десяти вечера, но Дора уже чувствует себя слишком усталой от всех новых впечатлений и рада вернуться домой. Она даже не открывает подарки, которые совы принесли ей, пока её не было, потому что она не замечает их рядом со своей кроватью перед тем, как заснуть.

Дора проснулась, умылась, почистила свои зубки в ванной комнате с зачарованным агуаменти металлическим шаром, который висел над круглой раковиной и постоянно создавал струю воды, исчезающую в наложенным на дно раковины эванеско, и побежала открывать свои рождественские подарки.

На куче лежащей рядом с её кроватью подарков в аккуратной маленькой вазе стоял красивый розовый цветок.

— Маргаритка, — позвала Дора, взяв цветок в руки, чтобы рассмотреть его поближе. У него был толстенький светло-зелёный ствол, окружённый светло-розовыми четырёх лепестковыми соцветиями. — Эта орхидея от тебя?

— Австралийская орхидея, маленькая мисс Дора! — ответила Маргаритка, проявляясь из невидимости рядом с ней в новой ярко-красной наволочке, видимо, подаренной ей сегодня родителями Доры. — Будет ли мисс Дора разрезать её на кусочки?

— Нет, — тут же ответила Дора. — Конечно, я не буду, если ты этого не хочешь!

— Маргаритка хочет! Дора так любит уничтожать красивые растения. Маргаритка хотела её порадовать и вырастила очень красивое, чтобы мисс Дора могла его уничтожить!

— О, тогда я обязательно его уничтожу. Нужно только спросить у отца, какой правильный метод нарезки и сушки для чего-то вроде этого.

Маргаритка снова исчезла. Многие домовые эльфы, насколько знала Дора, предпочитали быть невидимыми, проявляясь только для того, чтобы поговорить с людьми, а потом исчезая снова. Маргаритка и Минки, домашний эльф из Хогвартса, выделенный Беллатрисе, вели себя именно так. Кричер, насколько Дора знала по рассказам Сириуса, вёл себя иначе, но это могло быть просто странным приказом Вальбурги, а не его собственным желанием.

Дора перешла к распаковке остальных подарков. В самом большом свёртке оказалась метла, настоящая взрослая метла без детских ограничений скорости. Дора не удивилась, потому что заранее ожидала, что теперь, когда Джеймс вошëл в команду факультета по квиддичу, родители подарят им с Джеймсом метлы на это Рождество. Участники команд летали на стандартных школьных мётлах одинаковых моделей, чтобы ни у кого не было нечестного преимущества, и это были взрослые быстрые метлы. Было бы странно, если бы родители продолжали запрещать Джеймсу иметь взрослую метлу дома, когда ему уже разрешили летать на ней в школе. Дора получила такой же подарок, как и её брат. Хотя она пока не сможет взять свою новую метлу в Хогвартс, потому что первокурсникам запрещено иметь свои метлы, она сможет летать на ней во время каникул.

Джеймс подарил ей коробку мармеладных червей, которые вели себя как настоящие черви. Мармелад, судя по всему, приготовила Маргаритка, но Джеймс зачаровал червей так, чтобы они правдоподобно двигались. Вкус у них был как у обычного мармелада, но есть извивающихся червей было забавно. Никакие чары не заставили Дору выкашливать слизней или стать зелёного цвета после того, как она их съела, и от этого ей стало немного грустно. Обычно подарки Джеймса ей (как и её подарки ему) обязательно имели какой-нибудь неожиданный подвох. Но в этом году их отношения были другими. Всё было иначе.

Отложив в сторону пустую коробку из-под червей, Дора распаковала следующий прямоугольный свёрток, в котором была книга от Беллатрисы. Беллатриса всегда посылала ей на Рождество странные книги. В этот раз она отправила ей книгу Греты Кечлав "Заколдуй Себе Сыр". Автор книги поставила перед собой задачу изобрести как можно больше рецептов зелий, основным ингредиентом которых был сыр. Дора пролистала страницы. Некоторые рецепты показались ей подходящими для того, чтобы сварить их в качестве подарков друзьям на следующее Рождество.

Долорес прислала ей перо из магазина "Флориш и Блоттс", которое меняло цвет чернил по просьбе владельца. Это был хороший способ сделать ваши записи более наглядными. Дора бы купила себе такое сама, если бы заметила его в продаже.

Сивилла прислала ей пластинку в маленьком коричневом конверте без подписи. Дора вставила её в свой проигрыватель, и услышала спокойную и тёплую мелодию. Дора никогда не слышала её раньше, но по простоте и какой-то милой наивной неуклюжести, она догадалась, что Сивилла записала её в своём музыкальном клубе сама.

Карл прислал ей собственный рисунок с Дорой в красивой парадной мантии, которую та надевала на рождественский бал в прошлом году. Вероятно, он нарисовал его ещё в тогда, потому что он уже напитался магией. Нарисованная Дора постоянно выхватывала палочку из кармана и создавала разноцветные лучи, а потом убирала её обратно. Настоящая Дора обычно хранила палочку в рукаве, а не в кармане, но движущиеся рисунки не всегда строго отражали реальность, если художник специально не следил за этим.

Потом Дора сменила свою ночную мантию на повседневную и спустилась вниз, чтобы позавтракать и немного полетать на её новой метле.

Это были хорошие каникулы.

На первое после Рождества занятие по трансфигурации профессор Макгонагалл принесла ящик с множеством различных металлических предметов. Там были медные треугольники, состоящие из треугольников. Вложенные друг в друга железные сферы с лёгкой ржавчиной. Серебряные сетчатые песочные чары, внутри которых лежали крупные золотые песчинки. И другие странные предметы.

Профессор Макгонагалл положила перед каждым студентом один предмет (перед Дорой оказалась длинная трубочка из тёмного металла, свёрнутая в четыре уложенные друг на друга спирали) и объявила, что пришло время перейти к настоящей трансфигурации.

Многие первокурсники были в восторге от этой новости. Весь первый семестр они выполняли стандартные скучные упражнения, преобразовывая металлические кусочки, которые лежали на каждой парте в специальных коробочках, в шары, кубики, цилиндры, пирамиды, призмы, икосаэдры и додекаэдры (последние два получились не у всех).

Студентам, которые быстро справлялись с основным заданием, профессор Макгонагалл предлагала попытаться получить более хитрую форму. Дора, к своему огорчению, редко была среди них. Она хорошо справлялась с основными заданиями, потому что она была прилежным и ответственным учеником, но она не была ни лучшей, ни одной из лучших.

— Сейчас, когда вы в должной мере понимаете, насколько сложно создать предмет с множеством сложных параметров, вы должны оценить, насколько трудно было бы создать таким образом что-то вроде этого... — профессор Макгонагалл коснулась кончиком палочки серебряного кубика, лежащего на еë столе, и превратила его в маленького ворона, который тут же громко каркнул. — Все знают, как выглядят вороны, но этого знания недостаточно, чтобы создать одного. Сколько костей должно быть в его крыле? Как именно его перья крепятся к его коже? Как именно работают камеры сердца, которые качают его кровь? Кто-нибудь знает ответы на эти вопросы?

Никто не ответил. Все, даже те, кто уже знал, куда она ведёт, ожидали, что она скажет дальше.

— Чары копирования решают эту проблему, — сказала профессор Макгонагалл. — Простое заклинание позволит вам создавать предметы, которые слишком сложны для того, чтобы вы могли представить их целиком во всех деталях. Чары копирования направляют вашу магию в выбранный вами предмет, чтобы она запомнила каждую его деталь вместо вас и была готова воссоздать для вас его копию. Ваша магия ничего не забывает, и то, что она запомнила однажды, она сможет воссоздать для вас снова в любой момент вашей жизни.

— Ух ты! — сказал Барти.

— Именно так, мистер Крауч. Более того, когда ваша магия запомнит достаточно различных предметов, вы будете способны к так называемой свободной трансфигурации, то есть к созданию того, что никогда ранее не существовало в реальности, но что ваша магия сможет создавать по уже знакомым ей аналогам, — продолжила профессор Макгонагалл. — Например, я никогда не применяла чары копирования к голубым вазам. Но я применяла их множеству различных ваз и к множеству различных голубых предметов, — она коснулась палочкой ворона на её столе, и он превратился в голубую вазу. — Поэтому я способна свободно трансфигурировать совершенно новую уникальную голубую вазу.

Дора знала, что в прошлом году профессор Макгонагалл на аналогичном уроке у Джеймса создавала фиолетовый носок. Возможно, на каждом подобном занятии она создала что-то новое. Трансфигурация была довольно творческой, так что профессор Макгонагалл могла довольно сильно менять свои уроки из года в год. Это не было похоже на уроки чар, где вам просто нужно было выучить стандартный набор заклинаний.

— Мы будем заниматься свободной трансфигурацией неорганических предметов со следующего года. С трансфигурацией органических предметов, которые устроены гораздо сложнее, чем неорганические, познакомятся только те из вас, кто решит изучать продвинутую трансфигурацию на шестом и седьмом курсах. Пока что ваша задача — использовать чары копирования на различных предметах, чтобы ваша магия запомнила их и могла использовать в будущем, — продолжила профессор Макгонагалл. — У этого заклинания нет жестовой части, поэтому просто коснитесь вашими палочками предметов, лежащих на ваших столах, и повторите за мной. Джеминио.

— Джеминио, — повторила Дора вместе с остальными первокурсниками, сидящими с ней в классе, и почувствовала, как её разум проваливается в пропасть непонимания, фокусируясь на трубочке, свёрнутой в спираль в четыре аккуратных слоя с небольшим расстоянием между ними, которое было чуть больше по краям, чем по центру, причём последняя спираль обрывалась резким срезом трубочки со сколом под небольшим углом, заканчивающейся незаметной глазу царапиной. Нижняя спираль, которой коснулась Дора, когда пододвигала предмет к себе, была теперь испачкана... в правильно упорядоченную в шестиугольной решётке нечёткую последовательность сложных структур, повторяющие её собственное тело... в узорчатых отпечатках... в ассиметричном порядке отражающих и поглощающих бесконечно малые... сгустки энергии... локальные величины, умножающиеся на шанс существования... треть полной окружности... неопределенность... сопряжение... меньше половины расстояния... полая внутри трубка, закручивающаяся по часовой стрелке, положенная на её стол профессором Макгонагалл в начале занятия.

Дора моргнула, медленно осознавая, что все это время она смотрела на предмет перед собой, лишь изредка моргая. Её собственные воспоминания об этом словно догоняли её с опозданием.

Дора оглянулась на своих однокурсников, и увидела, что все они сидят неподвижно, удерживая палочки напротив своих предметов.

— Вы справились всего за сорок минут, — сказала ей профессор Макгонагалл, отрываясь от стопки пергаментов с эссе, проверкой которых она была занята. Она выглядела лишь немного удивлëнной. — Полагаю, этого следовало ожидать. Поскольку ваша магия уже хранит довольно много информации из-за вашего дара, она уже должна знать, что делать.

Постепенно приходя в себя по мере того, как каждая деталь увиденного ей откровения стремительно забывалась, Дора подумала, что она наконец-то нашла, какое преимущество даёт ей метаморфомагия.

— Теперь трансфигурируйте точную копию вашего предмета, — сказала профессор Макгонагалл.

Дора взяла из коробки на её парте обычный кусочек металла и легко трансфигурировала его в только что скопированную спираль.

— Пять баллов Слизерину, мисс Поттер. Теперь берите следующий предмет и копируйте его.

Как это обычно случалось после рождественских каникул, первокурсники рассыпались по Хогвартсу, применяя чары копирования ко всему, что попадалось им на глаза, и застревая таким образом на несколько часов в одном месте. Проще всего было копировать одежду и пергаменты, потому что волшебники специально создавали их из искусственных однообразных материалов, лёгких для копирования. Остальные предметы занимали больше времени.

Профессор Макгонагалл сказала, что время, которое они тратят на копирование предметов будет снижаться по мере того, как их магия будет получать больше информации и чаще находить знакомые паттерны в новых предметах, и советовала им тренироваться чаще.

Профессор Макгонагалл рекомендовала применять чары копирования только к неодушевлённым предметам. Органическая материя была слишком сложной, чтобы её можно было успеть скопировать обычным способом за разумное время. На шестом и седьмом курсах студенты делали это, используя специальные хитрые приёмы, позволяющие уменьшить время копирования, используя при этом зелья, которые временно убирают естественные потребности организма, такие как сон, голод и жажда.

Профессор Макгонагалл не запретила использовать чары копирования на еде или животных. Она просто предупредила их, что это будет просто пустой тратой времени, потому что они всё равно не успеют закончить заклинание до того, как дежурный профессор прервёт их из-за того, что наступило время отбоя.

Эммелина Вэнс, девочка из Гриффиндора, всё равно попробовала сделать это. Она отыскала в теплицах очень маленького жука, и спряталась в неиспользуемом классе на шестом этаже, чтобы применить к нему чары копирования. Долорес услышала, как другие гриффиндорцы обсуждали это, и рассказала Доре. После ужина они вместе пошли посмотреть, получилось ли что-то у Эммелины, и обнаружили её, неподвижно медитирующую в окружении других таких же любопытных студентов. Постояв немного рядом, они ушли, так и не дождавшись окончания заклинания.

Живые существа были сложные. Попытка скопировать большое животное, такое как свинья, созданная профессором Макгонагалл на первом уроке трансфигурации, по её словам, заняла бы больше месяца.

* * *

Всё это заставило Дору задаться одним важным вопросом, который она не могла просто выбросить из головы, потому что он касался лично её, но который был слишком ужасным, чтобы задавать его профессору Макгонагалл. Дора думала, что профессор Макгонагалл даже не захотела бы ей отвечать, потому что отвечать на такие вопросы наверняка было незаконно. И задавать такие вопросы тоже наверняка было незаконно. Даже мысли на эту тему ощущались незаконными, хотя, насколько Дора знала, запретов на мысли в законах всё-таки не было.

Дора могла бы задать этот вопрос родителям, но не раньше пасхальных каникул. Дора не могла просто написать им письмо об этом. Не после того, как её мать столько раз презрительно отзывалась о дураках, которые сами пишут компрометирующие их письма.

До пасхальных каникул было ещё два месяца. Дора не хотела ждать так долго, и решила задать этот вопрос Беллатрисе.

— Ты можешь попросить Минки не слушать нас? — спросила Дора, когда Беллатриса впустила её в свои личные покои профессора, а Минки принёс им чашечки чая и тарелочку с шоколадными пирожными. — Я хочу спросить кое-что, что никто не должен узнать.

— Ого. Похоже, у моей маленькой дорогой Доры уже появились секреты. Как мило, — Беллатриса расплылась в улыбке и легко взмахнула палочкой, произнося несколько заклинаний подряд. Дора почувствовала странный звенящий гул в ушах. — Можешь смело говорить, никто ничего не услышит.

— Я ничего такого не сделала, — на всякий случай сразу сказала Дора. — И не собираюсь. Это просто любопытство.

— Мне тоже уже достаточно любопытно. Переходи к делу, Дора.

— Профессор Макгонагалл сказала, что моя магия уже хранит довольно много информации из-за дара метаморфомага, — решительно сказала Дора. — Это значит, что моя магия хранит информацию о том... о том как устроены человеческие тела, в которые мой дар позволяет мне превращаться. Но если моя магия хранит эту информацию, то это значит... — она глубоко вздохнула. — Я хочу спросить, значит ли это что... Я, конечно, не собираюсь этого делать, это незаконно и неправильно, но значит ли это, что я могу... что я могу трансфигурировать людей?

— Магия людей будет сопротивляться твоей и не даст тебе применить трансфигурацию к ним, независимо от того, как много у тебя опыта, — ответила Беллатриса, лукаво улыбаясь Доре.

Что-то в этой улыбке заставило Дору думать, что она просто играет с ней. Что это не весь ответ на её вопрос.

— Да, я понимаю это, — серьёзно сказала Дора. — Но я не совсем об этом. Я хотела спросить... Могу ли я трансфигурировать какой-нибудь предмет, например, вазу... Могу ли трансфигурировать вазу в человека?

— Да, — просто ответила Беллатриса и её улыбка стала ещё шире. — Ты можешь.

— Ох, — сказала Дора.

— Конечно, создание инферналов полностью запрещено в большинстве цивилизованных стран, — сказала Беллатриса. — В том числе в Британии.

— Я понимаю, — сразу ответила Дора. — Я не собираюсь ничего такого делать! Мне просто было интересно, вот и всё. Я всё время думала... Как моя магия получила эту информацию о человеческих телах? Дар метаморфомагии дал её? А откуда она в даре? Тот наш предок, который создал метаморфомагию, применял чары копирования? Копировал трупы, в которых больше не было магии, чтобы сопротивляться копированию? Или он копировал магглов, в которых тоже нет магии?

— И то, и другое, я полагаю, — спокойно ответила Беллатриса. — Наши предки хорошо хранили свои секреты, так что сейчас уже невозможно узнать точно.

— И сколько это заняло времени? Если тратить около месяца на копирование каждого человека, — Дора взволнованно попыталась вспомнить расчёты, которые выполнила, прикидывая, насколько это реально. — И если для свободной трансфигурации было достаточно тысячи копирований, то это больше восьмидесяти лет, которые он потратил на копирования!

— Может быть это было дело всей его жизни, — сказала Беллатриса. Её улыбка стала немного насмешливой, когда она смотрела на волнение Доры. — Или, может быть, он был не один.

— А те, кто сейчас создают ин... инферналов? Они тратят на это по восемьдесят лет?

— Нет, они обычно копируют одного несчастного маггла, а потом воссоздают его снова и снова, — ответила Беллатриса. — Кстати, это напомнило мне про одну книгу, которую тебе было бы полезно почитать... Постараюсь отыскать её для тебя к пасхальным каникулам.

— Эта книга о создании инферналов? — аккуратно спросила Дора. — Спасибо, но я не уверена, что хочу читать такую книгу.

— О, не волнуйся, дорогая. Её прочтение не незаконно. Это просто знание.

— А я смогу показать её моему отцу? Я бы не хотела ничего скрывать от родителей.

— Флимонту? Да, почему бы и нет. Может быть, он даже согласится со мной, что тебе это на пользу.

— Если так, тогда ладно, — согласилась Дора. На пасхальных каникулах она будет дома, так что сможет лично поговорить обо всём этом с родителями и, возможно, отказаться от книги, если они скажут, что ей не стоит читать такое. — Ладно. Тогда спасибо.

И Дора наконец взяла пирожное с тарелочки, которую перед ними поставил Минки. Беллатриса взмахнула палочкой и развеяла защищающие от подслушивания чары.

— Кстати, я так и не увидела тебя на рождественском балу, — сказала Дора, ухмыляясь. — Ты использовала мой рождественский подарок?

В январе в школе проходил дуэльный турнир для студентов 4-7 курсов. Дора была слишком мала, чтобы принять в нём участие, и пошла туда как обычный зритель. Долорес пошла тоже, чтобы составить ей компанию, хотя ей не был очень интересен этот турнир.

В первое воскресенье января проходил турнир для студентов 4 курса. В нём так же приняли участие несколько смелых третьекурсников, которые уговорили профессора Флитвика дать им шанс, но которые вылетели из турнира после первого тура, проиграв свой первый бой. Разница в один год была довольно существенной, если речь шла о дуэлях. Наблюдать за дуэлями было интересно. Четверокурсники громко выкрикивали заклинания, бегая по большому дуэльному залу и уклоняясь чаще, чем защищаясь щитом протего, потому что перестраивать щит для них пока было сложно. Дора сидела на защищённых чарами трибунах, наблюдая за происходящим и иногда записывая названия некоторых заклинаний, которые казались ей полезными, чтобы выучить их, когда станет старше.

Во второе воскресенье января проходил турнир для студентов 5 курса. Наблюдать за ним было уже сложнее, потому что пятикурсники произносили заклинание быстрее и неразборчивее, а эффекты накладывались друг на друга, мешая понять, что именно сделало каждое из заклинаний. Пара человек даже смогли сотворить одно из заклинаний невербально. Опытный дуэлист смог бы определить заклинание по жесту, по цвету луча, по его толщине и текстуре, но Дора ещё не знала всех этих заклинаний и не поняла, что именно было сотворено. Два прошедших в финал студента Гриффиндора и Когтеврана оба ухитрились наложить на себя дезиллюминации, но оба не смогли снять их с противника, из-за чего их бой некоторое время представлял собой только выкрики, вспышки заклинаний и топот ног.

В третье воскресенье января проходил турнир для студентов 6 курса. Шестикурсники произносили вслух ещё меньше заклинаний, двигались ещё быстрее и постоянно перестраивали щиты с такой скоростью, что у Доры рябило в глазах. Дора не могла представить, что однажды сможет делать нечто подобное. Но она знала, что сможет, потому что она уже была лучшей среди первокурсников и не собиралась уступать первенство никому другому. В финал прошли два студента Гриффиндора, одного из которых, Кингсли Бруствера, Дора знала, потому что он был старшим братом её однокурсника Кевина Бруствера. Финальная дуэль прошла без единого произнесённого вслух слова, но всё равно была довольно зрелищной из-за постоянных уклонений и смены позиций. Старший брат Кевина победил и получил от профессора Флитвика кубок с его именем, который потом займёт своё место в Зале Наград.

В последнее воскресенье января проходил турнир для студентов 7 курса. Семикурсники уже владели аппарацией, а потому дуэли между ними на территории Хогвартса были бы, как сказал профессор Флитвик, нелепым фарсом самоограничений. Так что турнир между ними проходил на дуэльной площадке в Хогсмиде. Дора не могла туда пойти, потому что посещать Хогсмид по выходным разрешалось только студентам 3 курса и старше. Но она не расстроилась, потому что подумала, что всё равно мало поняла бы из-за разницы в опыте с ними. Она была всего на первом курсе. У неё всё ещё было впереди.

* * *

Вместо этого Дора пошла на очередное собрание в клубе пряток и неожиданно для себя оказалась выбранной тем, кто сегодня попытается спрятаться от остальных.

Дора готовилась к этому дню все предыдущие месяцы, потому что профессор Селвин сказал, что рано или поздно эта роль достанется каждому участнику клуба. Дора отыскала в книгах, рекомендованных профессором Селвином, необычные путающие чары, которые немного перегружали информацией поисковые чары, не защищённые от этого, замедляя их с ответом на несколько минут. Это был не очень надёжный способ спрятаться, но это было лучшее из того, что она могла выполнить. И это действительно могло сработать, если она будет достаточно быстрой, чтобы менять своё положение на новое каждый раз, когда её успевают найти.

Так что Дора бежала очень быстро по настолько высокому этажу Хогвартса, что в его коридорах даже не было окон. Она была выше самой высокой точки замка, которую можно было увидеть снаружи. Выше даже астрономической башни.

У Доры было мало шансов выполнить свою задачу и продержаться больше часа, не будучи найденной, потому что среди студентов, которые искали её, было несколько студентов второго и третьего курса. Третьекурсник Рабастан Лестрейндж был настоящим гением поисков. Он находил всех, даже старшекурсников, с пугающей точностью и скоростью, вероятно, используя какие-то секретные поисковые чары из его семейной библиотеки. Но Дора всё равно собиралась постараться изо всех сил!

Пробегая по коридору, который выглядел так, словно поднимался, но ощущался так, словно опускался, Дора внезапно обогнала Лили и Северуса. Она помахала им, пробегая мимо.

Они проигнорировали её.

Дора подумала, не останавливаясь, что это было немного странно. Лили была милой, иногда помогала ей в библиотеке, так что Дора считала её кем-то вроде подруги. Северус, ну, он не был милым, но они обменялись полезными книгами в начале года, так что его можно было считать полезным знакомством. Дора не помнила, чтобы она чем-то обидела их, так что было странно, что они просто посмотрели на неё и не поздоровались в ответ.

Было странно и то, что они забрались на такой высокий этаж. Здесь не было ничего, кроме лабиринтов коридоров и навечно запертых дверей, но они явно куда-то целенаправленно шли. И, кажется, у Лили было что-то в руках. Какой-то старый пергамент. Если они нашли его здесь, он может быть опасен.

Дора остановилась и повернула обратно. Она не могла просто пройти мимо них, не убедившись, что с ними всё в порядке. Она, вероятно, провалит свою игру в прятки, позволит Рабастану найти её за десять минут и это будет позор, но кто знает, куда могли вляпаться эти два магглорождённых идиота. Магглорождённые постоянно куда-то вляпывались!

Дора побежала обратно по коридору. Лили и Северус всё ещё шли в том же направлении, время от времени сверяясь с пергаментом, словно там была инструкция или карта. Дора специально не стала смотреть на него, потому что родители говорили ей даже не смотреть на то, что кажется ей опасным зачарованным предметом.

— Привет, — сказала Дора, останавливаясь на пути перед ними.

— О, привет, Дора, — дружелюбно сказала Лили, обходя её и не замедляясь. — Извини, мы сейчас очень заняты.

— Чем вы заняты? — спросила Дора.

— Мы идём туда, где мы должны быть, — ответила Лили. — И это место ещё не здесь, так что мы должны продолжать идти.

Дора решила, что это звучит достаточно странно, чтобы считать беспокойство оправданным.

— Я подозреваю, что ты околдована, — сказала Дора, глядя на Лили, а не на пергамент. — Пожалуйста, пойдём со мной к профессору Макгонагалл, чтобы проверить это. Если всё в порядке, ты сможешь вернуться к своему приключению пятнадцать минут спустя.

— Нет, я не буду этого делать, — ответила Лили, быстрым шагом проходя мимо. Она посмотрела на Северуса, и тот кивнул, соглашаясь с ней.

Дора достала палочку и побежала за ними. Она решила, что ситуация достаточно странная для решительных действий. Если потом окажется, что она была слишком бдительна и испортила хорошую вещь, она просто извинится за это.

— Инсендио, — сказала Дора, направив палочку на пергамент через плечо Лили.

Оранжевый луч заклинания врезался в пергамент и погас. Пергамент не загорелся.

Лили обернулась и возмущённо посмотрела на Дору.

— Не делай так больше, — попросила Лили мягко. — Если ты продолжишь мне мешать, мне придётся подраться с тобой.

— Фумос, — ответила Дора.

Густой белый туман выплеснулся из кончика её палочки, окружив их со всех сторон. За мгновение до того, как всё окончательно пропало из виду, Дора схватила пергамент, используя рукав мантии как перчатку, выхватила его у Лили из рук, развернулась и побежала прочь.

Дора бежала по коридору, слыша как Северус позади бросает ей вслед депульсо, пытаясь сбить её с ног, но промахиваясь в тумане, и как Лили использует вентус, чтобы развеять туман порывом ветра. Дора завернула за угол, убегая от них так быстро, как только могла, не тратя время на попытки вспомнить, из какой именно двери она вышла, когда шла сюда, потому что быстрый бег для неё был единственным возможным способом победить двух второкурсников, даже если эти второкурсники были магглорождёнными идиотами!

Дора выскочила за дверь, за которой оказалась лестница, чувствуя, что её скоро догонят, и на неё налетел преследующий её Рабастан Лестрейндж.

Дора успела подумать, что у него ушло меньше десяти минут на то, чтобы найти её, но не смогла на самом деле расстроиться из-за этого в данный момент, а потом в неё врезалось отталкивающее заклинание. Её отбросило на Рабастана, и они вместе вывалились обратно на лестницу.

Дора откатилась к краю лестницы и кубарем пролетела половину пролёта вниз. Пергамент упал рядом с ней. Рабастан, перекатившись через бедро, тут же поднялся на ноги, выхватил палочку и следующее заклинание уже попало в сформированный им щит.

— Что тут происходит?! — спросил Рабастан.

— Они околдованы! — быстро ответила Дора, поднимаясь на ноги.

Могут ли первокурсник и третьекурсник победить двух второкурсников? Или лучше было спросить, может ли третьекурсник победить двух второкурсников, потому что Дора не собиралась в этом участвовать. Она снова схватила пергамент и побежала дальше, пока за её спиной раздавались выкрики новых заклинаний.

Дора бежала и бежала, все ниже и ниже, отыскивая новые лестницы, когда заканчивались старые, пока часть замка не показалась ей знакомой. Где-то здесь был туалет плаксы Миртл, где-то здесь был кабинет боевой магии, где-то здесь...

Дора вбежала в личные покои Беллатрисы, бросила пергамент в сторону от себя и наклонилась, чтобы отдышаться после бега.

Беллатриса встала, как только увидела её.

— От кого ты так бежишь?

— Этот пергамент как-то околдовал двух студентов, — ответила Дора, тяжело дыша. — Рабастан начал дуэль с ними!

— Где они? — быстро спросила Беллатриса.

— Я не знаю! Очень высоко, наверное, полсотни этажей.

Беллатриса с сомнением посмотрела на неё, палочкой переместила пергамент в ящик стола, заперла его и сотворила заклинание поиска, которое, если Дора хоть что-то понимала в заклинаниях поиска, должно было указывать на её ближайших родственников. Считался ли Рабастан, брат её мужа, её ближайшим родственником? Чары поиска иногда работали странно.

— Идём со мной, — сказала ей Беллатриса, выходя из своего кабинета. — Нужно будет доставить вас всех в больничное крыло и убедиться, что любые наложенные на вас чары сняты.

— Я не читала пергамент и не касалась его, — сказала Дора, выбегая в коридор вслед за ней.

— Молодец. Но ты всё равно пойдёшь в больничное крыло.

Путь вверх вместе с Беллатрисой занял гораздо меньше времени, чем у Доры занял путь вниз. Они зашли за портрет пожилой леди с белой кошкой возле круглого зала с вишнёвым орнаментом и почти сразу оказались десятками этажами выше, а потом полукруглый коридор привёл их к низу нужной лестницы. Сверху было тихо, а значит дуэль так или иначе закончилась.

Одновременно с ними там оказалась профессор Макгонагалл.

— Студент был ранен, — сурово и обеспокоенно сказала она. — Вы знаете что случилось?

— Уверена, нам сейчас всё объяснят, — сказала Беллатриса и посмотрела наверх.

Дора тоже посмотрела наверх и увидела маленькую фигуру Рабастана, наклонившегося через перила верхней площадки лестницы и глядящего на них сверху. Поднявшись, они обнаружили на полу рядом с Рабастаном двух оглушённых второкурсников.

Лили выглядела очень бледной. Её рука была неестественно согнута, так что ей, вероятно, придётся провести ночь в больничном крыле под костеростом.

— Похоже, вы не были очень аккуратны, — сказала Беллатриса с лёгкой ухмылкой глядя на Рабастана.

— Я сделал всё, что смог, — ответил Рабастан, безразлично пожав плечами.

* * *

Когда все были вылечены от физических повреждений, приведены в сознание и проверены профессором Слизнортом на остатки ментальных внушений с помощью легилименции, профессора начали задавать вопросы.

На большинство вопросов пришлось отвечать Доре, потому что Лили и Северус не помнили ничего, что случилось после того, как Лили подняла пергамент с пола в кабинете боевой магии и сломала печать на нём, чтобы заглянуть внутрь, а Рабастан появился в самом конце и не успел ничего увидеть. Дора пересказала все события, начав с того, как она отправилась прятаться от участников клуба пряток, и закончив тем, как она прибежала за помощью к Беллатрисе.

— Надо осмотреть этот пергамент, — сказала профессор Макгонагалл. — Где он сейчас?

— Я испепелила его, — ответила Беллатриса.

— Что ж, полагаю, это разумное решение, — сдержанно согласилась профессор Макгонагалл.

Дора посмотрела на Беллатрису с сомнением. Она не была особенно внимательна в кабинете Беллатрисы, отвлечённая необходимостью отдышаться после бега, но она не помнила, чтобы та сжигала его. Может быть, Дора в этот момент отвернулась? Или Беллатриса сожгла его позже, пока они все были в больничном крыле? Дора сомневалась в этом, но не настолько сильно, чтобы публично обвинить Беллатрису во лжи. Решив, что она сможет спросить об этом Беллатрису позже, когда они останутся наедине, Дора промолчала.

Встречи клуба дебатов проходили всего раз в месяц, потому что профессор Вектор часто была занята. Но каждая из них была действительно впечатляющей, так что Дора не пропускала ни одну из них.

Дора не знала, чем именно так занята профессор арифмантики. Её предмет начинался только с третьего курса и был факультативным, так что она должна была быть занята меньше, чем профессора основных предметов, которые обычно руководили несколькими школьными клубами. Дора надеялась, что она пишет книгу, потому что, судя по их с Долорес поискам, у неё пока не было опубликованных книг.

Сегодняшняя встреча клуба была посвящена отрицанию очевидного. Их заданием перед встречей было придумать несколько утверждений, которые, по их мнению, нельзя было опровергнуть. Теперь они сидели в кругу, по очереди произнося свои утверждения, и опровергая утверждения других.

— Долорес Амбридж сейчас сидит на зелёном стуле, — сказала Долорес, которая действительно сидела на зелёном стуле.

— О, это легко, — сказала Дора, которая сидела справа от неё. — Ты можешь быть профессором Слизнортом под оборотным зельем, что означает, что твоё утверждение не очевидно... Теперь моя очередь! Никто из вас не сможет доказать, что у меня в кармане нет бурой змеи.

— Ещё легче, — скучающим голосом произнесла Ангелина Белл, пятикурсница с Когтеврана, которая сидела справа от Доры. Она всегда относилась к первокурсникам в клубе дебатов со снисходительным скептицизмом. — Я просто выверну тебе карманы.

— Я скажу, что моя змея очень маленькая, и ты её не заметила, — быстро ответила Дора.

— Я использую увеличивающее заклинание.

— Я скажу, что на мою змею наложены чары, блокирующие работу увеличивающего заклинания.

— Таких чар не существует!

— Я скажу, что я изобрела их!

— Ты не могла изобрести заклинание на первом курсе, — фыркнула Ангелина.

— Докажи, что я на первом курсе! — ухмыльнулась Дора.

Профессор Вектор подняла руку, останавливая дальнейший спор.

— Отличная работа, мисс Поттер, — сказала она, улыбнувшись ей своей обычной пухлощёкой улыбкой. — У нас есть претендент на победу. Но посмотрим, что скажут остальные. Мисс Белл, ваша очередь, пожалуйста.

Дора расплылась в немного смущённой улыбке. Возможно, она немного сжульничала, потому что, когда она ничего не придумала за первую неделю после прошлой встречи клуба сама, она написала матери и попросила её о помощи. Но это не было полное жульничество, потому что её мать не написала готовое решение, а прислала книгу "Переводы софистических диалогов Эфокла на английский". Доре пришлось прочесть книгу почти до конца, чтобы найти хорошую идею о сложных высказываниях и применить её.

* * *

С хорошим настроением Дора попрощалась с Долорес и пошла к Беллатрисе, чтобы похвастаться своими успехами, съесть ещё несколько этих отличных пирожных, которые им приносил Минки, и спросить о том пергаменте. Обязательно надо было спросить о том пергаменте.

— Привет, — сказала Дора, входя в личные покои Беллатрисы. — Вы, профессора, выяснили, кто оставил пергамент в кабинете защиты?

— А тебе, как всегда, всё любопытно? — хихикнула Беллатриса.

Минки появился, поставил пару чашек и тарелочку с пирожными на стол и снова исчез.

— Конечно! — Дора залезла в кресло около стола и взяла одно из пирожных. — Я очень любопытная.

— Тогда ты будешь разочарована, потому что профессора ничего не выяснили, — Беллатриса села напротив неё. — Никто ничего не видел, защитные чары ничего не почувствовали, и даже Минки, который должен быть постоянно здесь, ничего не заметил.

— Хорошо, — кивнула Дора. — А что выяснила ты, когда осмотрела пергамент?

— Какая ты внимательная. Настоящая маленькая слизеринка, от которой ничего нельзя утаить! — Беллатриса снова хихикнула. — Не обижайся. Да, я осмотрела пергамент. Он довольно старый и могущественный, так что твоим маленьким друзьям повезло, что ты вовремя их поймала.

— Куда он отправил их идти?

— Этого я пока не знаю. Я думаю, изначально он предназначался для меня и может быть косвенно связан с проклятьем на этой должности, но мне ещё нужно будет разобраться во всëм этом глубже прежде, чем делать выводы.

— Звучит опасно, — Дора моргнула. — Может быть тебе показать его профессору Дамблдору?

— Не говори глупостей, — ответила Беллатриса. — Он либо просто испепелит его, либо всё выяснит сам, а я упущу свой шанс разгадать эту загадку. Я знаю, что ты маленькая болтушка, но в этот раз я действительно разозлюсь на тебя, если ты начнёшь болтать об этом.

— Ладно, я никому ничего не скажу, — быстро пообещала Дора. — Но ты тогда пообещай, что будешь рассказывать мне всё, что найдёшь!

— О, конечно, дорогая! Я всё тебе расскажу.

Пасхальные каникулы были не такими весёлыми, как рождественские. Если Рождество предполагало веселье в большой компании, фейерверки, обмен подарками, Рождественский бал и вкусные угощения, то праздник Преображения предполагал уединение, работу над собой и своей магией.

Дни рождения Доры и Джеймса приходились на 30 и 31 марта соответственно, на самое начало пасхальных каникул. Они оба не очень беспокоились об этих днях, потому что ничего не знали о маггловской традиции праздновать дни рождения и получать в эти дни подарки. Их родители выделяли эти даты, но они выделяли их так, как это было принято в волшебном мире. Они с гордостью сообщали своим детям о том, что они стали старше, и разрешали что-то, что раньше было запрещено из-за того, что они слишком малы, подчёркивая этим их приближение к зрелости.

В позапрошлом году, когда Доре исполнилось десять, она впервые получила разрешение остаться одной в мастерской отца и самостоятельно приготовить что-то под присмотром только одной Маргаритки.

В прошлом году, когда ей исполнилось одиннадцать, отец подарил ей перчатки из драконьей кожи и разрешил самостоятельно собрать перламутровые ягоды с ядовитого куста, растущего на одной из веток ясеня рядом с их домом. Он всё равно наблюдал за ней в процессе, но не вмешивался.

В этом году Доре исполнилось двенадцать. Ей разрешили одной прыгнуть через камин в Дырявый Котёл, чтобы сходить в лавку мистера Корленда и купить у него немного однорогих улиток, которые неожиданно закончились и которых ей не хватало для того, чтобы приготовить зелье Глупой Болтовни. Это зелье заставляло выпившего говорить всякие нелепые глупости, обычно это было очень смешно. Дора пошла не совсем одна. Она взяла с собой Маргаритку. Маргаритка вряд ли смогла бы помочь, если бы что-то пошло не так, но она смогла дать Доре совет, если она растеряется. Маргаритка была овеществившимися чарами домашнего уюта, наложенными на дом Поттеров, и не могла покидать его надолго, но Дора и не собиралась надолго задерживаться в Косом переулке.

Успешно купив однорогих улиток, Дора проводила свои пасхальные каникулы в тишине и покое, варя зелье Глупой Болтовни, выполняя задания на каникулы и пытаясь придумать решение задачи, которую профессор Вектор задала им к следующей встрече клуба дебатов. В этот раз им нужно было написать торжественную речь для похорон профессора Вектор. Не используя глаголов. Дора не была уверена, было ли это обычное упражнение или профессор действительно планировала умереть в конце учебного года. Дора надеялась на первое, потому что ей нравилась профессор Вектор.

* * *

В один из дней каникул отец взял Дору с собой в Годриков лес. Густой и наполненный магией, он окружал со всех сторон Годрикову Впадину, делая её почти недосягаемой для случайных маггловских путешественников.

Они полетели на мётлах. Дора летела позади отца на своей новой взрослой метле над глубокими древними болотами, в которых утопали корни деревьев. Переплетения трясины и покровов мха, смыкавшихся над болотами, были достаточно прочными, чтобы выдерживать маленьких животных, но любой человек, который пытался опереться на них, неизбежно проваливался вниз, уходя на глубину, откуда уже не было возможности выбраться, и оставался там навсегда.

Все, кто когда-либо провалился вниз, всё ещё были там, на дне.

— Сколько лет этому болоту? — спросила Дора, подлетая ближе к отцу. Они летели не очень быстро, так как необходимость облетать стволы деревьев не давала им разогнаться.

— Этот лес и это болото старше Годриковой Впадины, — ответил её отец, — которая уже существовала, когда через 430 после затопления Атлантиды здесь родился Годрик Гриффиндор. Конечно, тогда она ещё не называлась Годриковой Впадиной, это было просто безымянное маленькое поселение.

— То есть как минимум полторы тысячи лет?

— Скорее всего гораздо больше. Всё же болото здесь было ещё до поселения. Возможно, оно даже старше Министерства Магии, первый камень которого был заложен за 505 лет до затопления Атлантиды... А почему ты спрашиваешь?

— Просто думаю, сколько туда всего упало вниз за все эти годы. Там должно быть очень много разных вещей. Или людей.

Они остановились. Отец Доры наложил на них обоих чары лёгкости, чтобы они могли ходить по трясине, не повреждая её и не проваливаясь вниз. Дора слезла с метлы и осмотрелась, тревожно поёживаясь.

— Или зачарованных предметов, которые эти люди несли с собой, — добавил её отец, проходя вперёд и осматривая внимательно мох, полностью поглотивший нижнюю часть ствола толстой сосны рядом с ними, — которые куда опаснее, потому что зачарованные предметы стали сильными, могущественными и непредсказуемыми за прошедшие века, в то время как люди стали просто мёртвыми телами, пугающими на вид, но не опасными на самом деле.

Он наклонился к земле и достал из кармана мантии маленький острый нож, чтобы срезать тонкие ниточки мха без использования магии, которую тот мог бы впитать. Дора подошла к нему и присела рядом.

— Беллатриса хочет подарить мне книгу об инферналах, — сказала Дора.

— Действительно? — спросил её отец, спокойно продолжая отрезать ниточки мха.

— Да, потому что оказалось, что я некромант, — сказала Дора с нервным смешком. Обычно ей не хотелось говорить это ужасное недопустимое запрещённое слово вслух, но тишина леса вокруг и мысль о покоящихся под ними тысячах трупов заставила её чувствовать себя странно. Обычные правила перестали казаться такими уж важными. — Теперь я буду читать ужасные некромантские книжки об инферналах! А потом меня исключат из Хогвартса и посадят в Азкабан!

— Дора, — её отец посмотрел на неё с улыбкой. — Обладать знаниями или навыками не незаконно. Незаконно совершать преступления с помощью этих знаний и навыков. Если бы было иначе, аврорам бы пришлось отправить в Азкабан самих себя, потому что они тоже изучают инферналов в своём курсе подготовки.

Отец встал и пошёл дальше по лесу, наступая на мягкую пружинистую трясину. Дора пошла за ним. Две метлы, зависшие в воздухе там, где они их оставили, медленно полетели за ними.

— Я из-за этого попала на Слизерин? — спросила Дора.

— Нет, — мягко ответил отец. — Ты не знала об этом, когда надевала Распределяющую Шляпу, верно? А Шляпа не знает о тебе ничего, чего не знаешь о себе ты.

— Значит я попала на Слизерин без причины?

— Причина в том, что у тебя много амбиций. И это не значит, что ты не смелая, не умная и не трудолюбивая, не важно, что говорит тебе твой брат. Это просто значит, что твоя амбициозность значительно превосходит остальные твои качества.

Дора кивнула. Она заметила маленькие синие точки на одной из кочек мха и указала на них отцу. Это оказались обиженные болотные черви, которые вытащили свои кончики над водой, чтобы подышать. В болотных водах, как сказал её отец, было растворено ничтожно малое количество кислорода, из-за чего любая обитающая в них жизнь была довольно специфичной.

Отец Доры взмахнул палочкой, вытаскивая двух червей из их укрытия. Они оказались около десяти футов длиной. Они отчаянно извивались в воздухе. По какой-то не вполне выразимой причине их извивания действительно показались Доре очень обиженными, хотя она не была уверена, что у них было достаточное количество разума, чтобы испытывать такую сложную эмоцию. Её отец трансфигурировал стеклянную баночку с крышкой из ближайшей ветки дерева, сорвал её, уложил червей внутрь и протянул Доре.

— Они смешные, — сказала Дора, глядя на их синие обиженно извивающиеся тела. — Они действительно обиженные?

— Кто знает, — ответил отец.

— А ты можешь применить к ним легилименцию?

— Могу, но едва ли это поможет. Легилимент может воспринять только то, что уже знакомо его разуму. Например, если я загляну в твой разум, я смогу почувствовать, какого вкуса были конфеты, которые ты ела утром, но не то, как ощущается твой дар метаморфомага. К тому же, я не очень умелый легилимент, и погружение в столь чуждый разум, как у червя, может быть опасно для меня самого.

Дора убрала банку с червями в расширенный карман своей мантии и пошла дальше за отцом, легко пружиня на натянутой болотной трясине.

— Как ты будешь использовать обиженных червей? — спросила она.

— Не знаю. Я не ожидал найти их сегодня здесь, — ответил отец, а потом усмехнулся и добавил. — Может быть нам удастся создать зелье, которое поможет двум моим маленьким детям перестать обижаться друг на друга, как думаешь?

— Эй, нет, — возмущённо сказала Дора. — Я не обижаюсь на Джеймса!

— Тогда ты не разговариваешь с ним по иной причине? — спросил её отец. — Можешь рассказать мне, по какой?

— Я не разговариваю с ним, потому что он не разговаривает со мной! — в раздражении Дора топнула ногой особенно сильно. Трясина прогнулась, отпружинила и оттолкнула Дору, облегчённую чарами отца, вверх гораздо выше, чем она обычно могла подпрыгнуть сама. Она перекувырнулась в воздухе. Её отец подхватил её невербальными чарами и аккуратно поставил на ноги.

Она засмеялась. Он засмеялся вместе с ней.

— Я тебя понял, — с улыбкой сказал её отец. — Тогда пообещай мне, что ты постараешься поговорить с ним, если он придёт поговорить с тобой, хорошо?

— Хорошо, — легко согласилась Дора, потому что она не думала, что это случится, и пружинистой походкой побежала дальше.

* * *

Во время семейного ужина вечером, Джеймс очень странно смотрел на Дору. Она подумала, что он, возможно, тоже имел сегодня серьёзный разговор. Возможно, пока Дора гуляла по Годрикову лесу с отцом, Джеймс разговаривал с матерью. Возможно, они говорили об их ссоре и каких-то других его личных делах, о которых Дора ничего не знала, потому что он больше ничего ей не рассказывал. Возможно, его тоже попросили поговорить с ней, как и её попросили поговорить с ним.

Дора так и не узнала, были ли её догадки верны, потому что никто из них так и не сказал другому ни слова, пока не пришло время спать. Они обменялись вежливыми пожеланиями хорошей ночи и разошлись по своим комнатам.

Дора помогала отцу разделывать обиженных червей. При разрезании они разворачивались в плоские широкие спирали, что было довольно красиво. Её отец рассказывал ей о том, где их можно было использовать. Одним из вариантов было зелье Неудержимого Сквернословия, которое заставляло выпившего некоторое время говорить всем одни только гадости и использовать самые нецензурные ругательства, которые он знал.

Внезапно в мастерскую вошёл Джеймс и заглянул в ящик с готовыми зельями.

— Вы ничего не видели, — ухмыльнулся он, вытаскивая оттуда оранжевое лечебное зелье. Оно было способно ускорять естественную способность организма к излечению, заставляя небольшие раны исчезать за считанные минуты.

— Совершенно ничего не видели, — невозмутимо подтвердил отец.

Дора поняла, что Сириус опять сбежал из дома. Это означало, что завтра Беллатриса будет здесь, чтобы забрать его и вернуть Вальбурге. Это означало, что она наверняка принесёт Доре обещанную книгу об инферналах. Дора всё ещё не была уверена, хочет ли она её читать.

Отношения между Поттерами и Блэками были ужасными ещё до того, как Вальбурга похитила Дору, чтобы вернуть метаморфомага в семью Блэк. После этого отец Доры сражался с ней на дуэли, а мать Доры вытащила её на суд перед Визенгамотом за оскорбление Дома Поттеров и заставила их принять крайне редкое решение обязать главу одного из Благородных Домов принести Нерушимый Обет. Она поклялась больше не касаться Доры ни рукой, ни магией. После этого отношения между семьями стали ещё хуже. Беллатриса была единственным человеком в Британии, который всё ещё был готов быть посредником между ними.

Когда Сириус снова убегал из дома, что он делал всё чаще и чаще с каждым годом, а чары поиска снова показывали Вальбурге, что он снова в Годриковой Впадине, она отправляла Беллатрису, чтобы та забрала его. Вальбурга не приходила за ним сама, потому что из-за данного ей Нерушимого Обета она не рисковала даже приближаться к тому месту, где Дора сейчас находилась.

Ситуация становилась ещё более сложной из-за того, что Вальбурга была осуждена за оскорбление Дома Поттер, когда вмешалась в личные дела их семьи и попыталась отнять их дочь, а теперь её сын регулярно оказывался рядом с Поттерами. Ещё немного и Вальбурга могла бы выдвинуть ответное обвинение в том, что они тоже оскорбили Дом Блэк и тоже вмешиваются в личные дела её семьи.

Но родители Доры не могли совсем ничего не делать, когда раненый ребёнок с метлой в руках появлялся на пороге их дома. Поэтому они ходили по краю приличия, делая вид, не замечают, как Джеймс забирает у них из-под носа лечебные зелья и походные спальники с наложенными на них чарами тепла, а потом шатается где-то по болотам вокруг дома в компании кого-то, о ком они ничего не знают, потому что этот кто-то никогда не переступал порог их дома.

Когда Дора была маленькой, она не понимала, почему Сириус сбегает именно к ним, а не к кому-то, с кем у его семьи не такие сложные отношения. Когда она стала немного старше, она поняла, что именно из-за их сложных отношений он это и делает. Никакая другая семья не стала бы портить отношения с главой дома Блэк из-за него. Но дом Поттеров уже имел ужасные отношения с домом Блэк задолго до рождения Сириуса и вряд ли мог разозлить Вальбургу ещё сильнее, так что он не был большой проблемой для них.

На следующий день после побега Сириуса, Беллатриса всегда приходила, чтобы забрать его домой. Она никогда не спешила выполнить это поручение и дожидалась следующего дня, чтобы забрать его, когда Вальбурга уже перестанет сердиться. Дора как-то спросила у Сириуса, когда они ещё были совсем маленькими детьми, не боится ли он возвращаться домой. Он ответил ей, что возвращение домой — это лучшая часть его побегов, потому что на следующий день его мать всегда сожалеет о том, что вышла из себя, и превращается в идеальную образцовую заботливую мать, которая водит их в магазины за подарками и приказывает Кричеру готовить их любимую еду.

Дора думала, что воспитание Сириуса было странной комбинацией насилия и избалованности.

* * *

Вечером Дора сидела в своей комнате на куче маленьких пушистых подушечек с вышитыми цветами, которые Маргаритка создавала в течение учебного года, пока скучала без дела. За окном были огни звёзд высоко в небе и два огонька от палочек Сириуса и Джеймса между деревьями, там, где они сидели в тёплых спальниках. Судя по быстрому движению огоньков, они о чём-то оживлённо спорили.

Дора пыталась выполнить задание профессора Вектор. У неё ничего не получалось, потому что глаголы были слишком важной частью речи, чтобы обходиться без них. Поэтому она снова и снова отвлекалась от своего пергамента и смотрела в окно. Судя по высоте огоньков, Джеймс и Сириус решили влезть на одно из деревьев.

Год назад Дора, несомненно, была бы там вместе с ними. Она была бы с ними и сейчас, если бы Джеймс позвал её. Но он не позвал.

Отворачиваясь от окна, Дора неожиданно подумала, что раньше Джеймс тоже никогда не звал её с собой. Раньше она не чувствовала, что ей нужно его приглашение.

Дверь тихо приоткрылась. Вошёл её отец.

— Над чем работаешь? — спросил он, указывая на её пергамент.

— Пытаюсь написать речь для похорон профессора Вектор, но ничего не получается, — ответила Дора. — И нет, она не умерла, это просто наше задание в клубе дебатов.

— У твоей матери есть сборник исторических речей в честь различных событий в... — её отец остановился, когда она подняла обложкой вверх лежащий на её коленях сборник, тот самый сборник, о котором он говорил. — Тогда в чём сложность?

— В том, что там используются глаголы, — серьёзно ответила ему Дора. — А в нашем задании использовать глаголы нельзя. Я пытаюсь придумать речь сама, но я просто не могу ничего сказать, не используя глаголы. Их так много. Они постоянно приходят мне на ум, о чём бы я ни думала!

Её отец, задумавшись, подошёл ближе и сел на кресло, сформировавшееся под ним, когда он начал садиться.

— Как насчёт конфундуса? — спросил он и, увидев недоумение на лице Доры, добавил. — Это заклинание, которое морочит людям голову, заставляя их поверить во что-то на несколько минут, без долговременных последствий. Например, можно внушить торговцу, если вдруг тебе удастся найти торговца, не владеющего окклюменцией, что ты уже заплатил ему. Или можно внушить своей дочери, что глаголов не существует, из-за чего она будет вынуждена формулировать свои мысли без них.

— Это не жульничество? — на всякий случай спросила Дора.

— Не думаю, что ограничение собственного разума считается жульничеством. Это ведь всё равно твой разум придумывает речь, а не чужой.

— Тогда хорошо, — воодушевлённо кивнула Дора. Она быстро взяла в руку перо, чтобы успеть записать всё, что придёт ей в голову, пока длится эффект заклинания. — Давай.

Отец направил на неё свою палочку.

— Конфундус, — сказал он.

* * *

Беллатриса пришла к ним домой на следующий день рано утром. Она аппарировала на их порог и постучала в дверь. Дора подошла к двери и открыла её.

— Привет, дорогая, — весело сказала Беллатриса, похлопав Дору по голове и ещё сильнее растрепав её и так растрёпанные волосы. — Вот и стоило мне вступать в брак с Родольфусом и становиться леди Лестрейндж, чтобы потом всё равно выполнять поручения моей очаровательной тётушки.

Дора хихикнула от того, что кто-то мог назвать Вальбургу очаровательной тётушкой.

— Где эти два идиота опять бродят? — спросила Беллатриса, отходя от крыльца и глядя в сторону деревьев.

— Понятия не имею, о ком ты, — ухмыльнулась Дора.

Беллатриса ухмыльнулась тоже и быстро пошла в сторону деревьев, а Дора побежала за ней.

Палочка Беллатрисы вычертила жесты поисковых заклинаний. Она была очень похожа на палочку Доры, тоже из грецкого ореха, тоже изгибалась в нескольких местах, тоже была тёмного цвета и тоже отливала лёгким фиолетовым оттенком. Другой рукой Беллатриса залезла в свой карман, вытащила оттуда небольшую книжку и отдала её Доре.

На обложке было написано "Книга о Жизни". Название было совсем не похоже на название, которое Дора ожидала увидеть на обложке книги об инферналах. Из-за этого она растерялась и без споров взяла её.

— Разве ты не сказала... — растерянно произнесла Дора, слегка замедляясь, но потом снова ускоряясь и догоняя Беллатрису. — Разве ты не сказала, что принесёшь книгу о... Ну, ты знаешь о ком!

— Это она и есть, — сказала Беллатриса, глядя на Дору с лёгкой насмешкой. — Некромантия — создание жизни — величайшее могущество, доступное волшебникам. И, как любое могущество, она способна как на великое зло, так и на великое добро. И ты, моя дорогая маленькая слизеринка, точно выберешь великое добро.

Впереди между деревьями уже были видны яркие пятна спальников, в которых крепким утренним сном спали Джеймс и Сириус. Вокруг них валялись упаковки шоколадных лягушек. Одна недоеденная лягушка без одной передней лапки прыгала рядом.

— Я только прочитаю её, — решительно сказала Дора, убирая книгу в карман, чтобы её брат ничего не увидел. — Но я не буду ничего делать.

— Кого ты обманываешь, — хитро улыбнулась Беллатриса, взмахивая своей палочкой. — Тебя тоже выбрала палочка из грецкого ореха, палочка изобретателя. Я как никто другой понимаю, что ты не сможешь остановиться, пока не дойдёшь до предела и ещё дальше.

Они дошли до спящих на земле Джеймса и Сириуса. Они так и не проснулись, несмотря на шум голосов вокруг них.

— Чтобы дойти до предела, нужна смелость, — сказала Дора. — А я не смелая. Мне даже не предложили Гриффиндор.

— Осторожный экспериментатор зайдёт дальше смелого, потому что дольше проживёт, — ответила Беллатриса.

Беллатриса наклонилась к Сириусу и схватила его за плечо. Он проснулся, распахнув глаза, и попытался сесть.

— Сюрприз, — пропела Беллатриса и тут же аппарировала их обоих.

Дора осталась наедине со своим братом, который тоже открыл глаза и теперь смотрел на неё. Он широко зевнул, потом снова посмотрел на неё, а потом снова зевнул.

— Что ты тут делаешь? — сонно спросил он наконец.

— Как хорошая сестра, я пришла помочь тебе проснуться! — ответила Дора, доставая свою палочку изобретателя.

— Что?

— Агуаменти!

Струя холодной воды вырвалась из её палочки, окатив его с ног до головы.

— Ну, спасибо! — сердито воскликнул Джеймс, подскакивая на ноги. — Я поблагодарю тебя ещё раз, разбудив тебя так же завтра ночью! Как хороший брат, я просто не могу допустить, чтобы ты пропустила вид на полную Луну!

— А ты что? Наконец увлёкся зельями и стал следить за фазами луны? — ухмыльнулась Дора и, хихикая, убежала обратно в дом.

* * *

Вернувшись в свою комнату, Дора попросила Маргаритку запереть дверь и только после этого достала из кармана книгу, которую дала ей Беллатриса.

Книга была довольно тонкой. На обложке болотно-зелёного цвета красивым почерком было написано "Книга о Жизни". Книга не была зачарована никакими чарами, это были просто исписанные аккуратным почерком листы без картинок.

Дора открыла книгу на первой странице и прочитала единственную фразу, написанную по середине листа.

Один человек может выиграть войну, если он некромант.

Больше на странице ничего не было. Словно эта фраза была всем, что ей нужно знать, а остальное было уже не существенными деталями, которые не имели большого значения.

Дора глубоко вздохнула, перевернула вторую страницу и начала читать.

* * *

"Книга о Жизни" оказалась не такой страшной, как Дора ожидала от книги про инферналов. Она была больше похожа на сборник немного жутких, но интересных историй, касающихся в основном животных, а не людей, чем на учебник по запретному разделу магии.

В первой главе рассказывалось о трёхголовой собаке, названной цербером в честь фамилии её создателя. Древний волшебник искал способ создать животное-охранника, которого нельзя было бы обмануть морочащими разум чарами, вроде обливиэйта или конфундуса. Волшебники защищались от этих чар, создавая окклюменционный барьер на границе своего разума, но животное нельзя было обучить окклюменции. Он решил эту проблему, применив чары копирования к достаточно большому количеству собак, чтобы обрести способность к свободной трансфигурации собак, что заняло около двадцати лет, и создал собаку с тремя головами, с тремя отдельными разумами, которые постоянно обменивались воспоминаниями друг с другом. Чтобы стереть ей воспоминания, требовалось три обливиэйта, применённых одновременно. Церберы не размножались. На самом деле существовал всего один цербер, изначально созданный. Все остальные церберы были его копиями, которые волшебники пересоздавали снова и снова.

Во второй главе рассказывалось про троллей. Первый тролль появился во втором веке. Это был греческий магглорождённый волшебник по имени Нумерий. Брат-близнец Нумерия родился без способностей к магии. Нумерий применил чары копирования к своему брату, потому что в нём не было магии, чтобы сопротивляться им, когда тот был молод и здоров, чтобы потом трансфигурировать своё старое тело в более молодое. Попытка омолодиться пошла не по плану. Ему не удалось трансфигурировать тело, не затрагивая разум, и он утратил рассудок, сохранив лишь примитивные инстинкты, превратившись в глупое агрессивное существо, магия которого продолжала выполнять последний данный ей приказ, превращая его в самого себя. Существо, позже названное троллем, не удалось убить, потому что его магия восстанавливала любые повреждения и снова оживляла его (Антиох Перевелл тогда ещё не изобрёл заклинание Авада Кедавра, он родился десятью столетиями позже). Пытаясь убить первого тролля, волшебники разделили его на несколько частей. Каждая часть превратила себя в целого тролля. В настоящее время в магических лесах по всему миру живут тысячи троллей. Рост их количества удаётся сдерживать с помощью Смертельного Проклятья, но избавиться от них полностью так и не удалось. В книге ещё было написано, что Неккар Блэк, предположительный создатель дара метаморфомагии, долгое время изучал троллей, и что, возможно, именно наблюдая за ними, он открыл способ выполнять трансфигурацию без палочки, который позже был использован им при создании метаморфомагии.

В третьей главе рассказывалось про химер. Чтобы создать химеру, нужно сначала применить чары копирования к животным двух разных видов, а потом приказать своей магии создать нечто среднее. Управлять тем, что именно у вас получается, было очень сложно, поэтому результатом, как правило, было нечто абсолютно нежизнеспособное. Обычно химеры умирали сразу после создания. Но делая попытку за попыткой, рано или поздно вы получали что-то способное к жизни, а если вам везло ещё сильнее, то и к размножению. В книге был приведён длинный перечень химер. Гиппогриф, смесь коня и орла. Грифон, смесь льва и орла. Кролень, смесь кролика и оленя. Кентавры, смесь маггла и коня. Утконос, смесь крота и утки. Дракон, смесь птицы и ящерицы. Русалки, смесь маггла и рыбы. Гиппокампы, смесь лошадей и нескольких видов рыб. Панды, смесь бурого медведя и собаки. Акромантулы, смесь собаки и паука. И многие другие.

В четвёртой главе рассказывалось про волшебника по имени Елош, который жил в десятом веке в Австралии. Он был защитником магглов, который боролся против использования их в качестве хранилища воспоминаний. Волшебники, которым нужно было сохранить некое воспоминание вне собственной головы, похищали маггла, накладывали на него полный обливиэйт, а потом помещали в его разум нужное воспоминание с помощью недавно изобретённого заклинания легилименс. Елош призывал их отказаться от такой варварской практики и использовать для этой цели специально созданных инферналов.

Инферналы — это созданные с помощью трансфигурации копии магглов, а не настоящие люди. У них нет личности или воспоминаний, их разумы даже более пусты, чем разумы новорождённых младенцев.

Когда вы копируете предмет, магия запоминает лишь основные паттерны, а не положение каждого конкретного атома в пространстве. Скопировав железный шарик, вы получите железный шарик точно такой же формы, состоящий из точно таких же атомов железа, но кристаллические решётки у них будут отличаться. Чаще всего эти мелкие отличия не имеют значения. Даже когда вы создаёте бьющееся сердце, вам не важно, в каком именно порядке расположены клетки, образующие его перегородку, вам достаточно того, что эта перегородка есть. Но когда вы копируете мозг, содержащий разум, общего паттерна, который магия запомнила, оказывается недостаточно, чтобы этот разум воспроизвести. Разум хранится в положении каждой клетки, в хитром рисунке связей между ними, в сложном сплетении нейронов. Магия, воссоздавая только общий паттерн, создаёт стерильные пустые разумы, наполненные только хаосом и не знающие ничего, кроме самых базовых инстинктов.

Елошу не удалось убедить других волшебников хранить воспоминания в инферналах, а не в обычных магглах, потому что чары копирования на одном маггле занимали больше месяца и никто не хотел тратить на это время. Однако проблема отпала сама собой, когда полвека спустя в Дании изобрели Омут Памяти, который гораздо удобнее подходил для хранения воспоминаний.

В пятой главе рассказывалось про Мимо Мои, которая жила в десятом веке в Галлии. Она тоже узнала о недавно изобретённом заклинании легилименс, и тоже создала инфернала. Она поместила в его разум созданные ею ложные воспоминания о сильной и пылкой любви к ней. Сначала созданный ею инфернал бездействовал, но когда она добавила больше ложных воспоминаний, в нём начал проявляться каркас личности, пытающийся подражать тому, что в нём заложено, но пока не осознающий себя. Мимо Мои пришлось создать около года ложных воспоминаний, чтобы превратить созданного инфернала в настоящего разумного маггла, способного к дальнейшему самостоятельному развитию. За своё изобретение Мимо Мои получила пожизненный срок в полной дементоров галлийской тюрьме. Но как только её идея стала известна, волшебники по всему миру начали создавать собственных искусственных магглов, пытаясь подобрать такой набор ложных воспоминаний, чтобы получить идеального слугу или идеального любовника.

В шестой главе рассказывалось про древнюю маггловскую деревню в Шотландии, жителей которой какой-то древний некромант превратил в великанов. Он заколдовал территорию деревни так, чтобы они не были способны её покинуть. Великаны всё ещё жили на том же самом месте спустя три тысячи лет. Поколения они соседствовали с магией так долго, что она пропитала их тела, и они обрели способность пользоваться палочками. Они всё ещё не могли выйти за границу территории своей деревни, но их детей, рождённых от обычных людей, эти чары не останавливали, и иногда деревню покидали полувеликаны.

В седьмой главе рассказывалось про волшебника по имени Карл Роле, объявившего себя Тёмным Лордом и захватившего власть почти во всей Европе в 14 веке. Он овладел свободной трансфигурацией крыс, и мог настолько точно и филигранно управлять их созданием, что они выполняли для него довольно сложные команды. Некоторые волшебники могли управлять тем, каков будет характер создаваемых им существ, делая их более яростными, более пугливыми, или более покладистыми по своему желанию, но редко были способны на что-то более сложное. Крысы, которых создавал Карл Роле, выполняли для него невероятно сложные команды. Он создавал их одержимыми патрулированием территории, или упрямо преследующими некую конкретную цель по запаху, или даже желающими написать короткое сообщение для его врагов. Он даже сумел заставить их вставать на пути зелёного луча Смертельного Проклятья, переползая по нему и выступая в роли живого щита, хотя обычно все живые существа, даже под принуждающими чарами, даже искусственно созданные, чувствовали исходящую от него опасность и инстинктивно уклонялись. Из-за этого Карл Роле считался практически непобедимым, пока в итоге всё-таки не был побеждён.

В восьмой главе рассказывалось про гоблинов. Гоблинов создал нанятый правителями нескольких европейских стран некромант в шестом веке. Он создал их на основе магглов, изменив их разум так, чтобы они были не способны лгать и нарушать данные ими обещания. Он изменил взятых за основу магглов так сильно, что полученные им гоблины даже не могли иметь общих детей с ними, но добился своей цели. Гоблины получились абсолютно честными и принципиальными настолько, что противостояли чарам внушения за счёт своей собственной воли, хотя магии в них было едва ли больше, чем в обычных магглах. С ними тяжело было иметь дело, даже понять их отличное от человеческого мышления было сложно, но заключённые с ними договоры всегда исполнялись безукоризненно.

В девятой главе рассказывалось про некроманта Малису Уизли, которая когда-то давно жила на территории, где сейчас находится Ирландия. Она научилась изменять цвет волос людей на рыжий. Не просто перекрашивать волосы, как мог бы сделать любой второкурсник, знакомый с заклинанием колорус, а делать так, чтобы они росли у людей рыжими, чтобы даже у их детей они росли рыжими. До этого рыжего цвета волос не существовало, люди рождались либо блондинами, либо брюнетами. Малиса сделала рыжей саму себя. Она не могла сделать рыжими других волшебников, так как магия в них сопротивлялась трансфигурации, поэтому она отправилась в маггловские города и деревни и начала перекрашивать в рыжий всех, кто встречался ей на пути. Считается, что именно из-за того, как много магии Малиса тогда вложила в их тела, сейчас, спустя много веков, потомки этих людей иногда открывают в себе способности к магии, и именно поэтому большинство магглорождённых, поступающих в Хогвартс, рыжие.

В десятой главе рассказывалось о чуме. Некромант Вега Блэк, которую обычно называли Тёмной Леди Европы 12 века, увлекалась созданием необычных инферналов. Она создавала искусственных магглов с телами, которые были искажены до неузнаваемости, но всё ещё могли функционировать. Она создавала инферналов с двумя головами, вообще без головы, с головой встроенной в грудную клетку. Она создавала инферналов с шестнадцатью ногами, способных передвигаться. Она создавала плоских инферналов, чья толщина была не больше фута. Она создавала инферналов без половины внутренних органов, заставляя другие органы брать на себя их функции. Её считали необычно жестокой даже несмотря на то, что инферналы не были настоящими людьми, их разумы были пусты, а их жизни обычно были слишком коротки, чтобы они могли научиться разговаривать и рассказать о своих мучениях. Изучая границы того, насколько много вреда нужно нанести человеческому телу, чтобы оно потеряло жизнеспособность, Вега Блэк создавала инферналов, больных различными существующими болезнями. Когда ей показалось, что этого мало, она приказала своей магии создать инфернала, чья болезнь серьёзнее всех реально существующих, её магия создала инфернала, страдающего от совершенно новой болезни. Эта болезнь передалась от него сначала слугам Веги Блэк, потом случайным горожанам, с которыми они общались, а потом охватила собой всю Европу и унесла миллионы жизней.

В одиннадцатой главе рассказывалось о драконах. Драконов нельзя было считать обычными химерами, потому что волшебник создавал не самого дракона, а его яйцо. Это снижало контроль, который он имел над тем, как именно будет выглядеть дракон. Но зато это увеличивало шанс, что получится что-то жизнеспособное, и позволяло напитать яйцо магией в процессе созревания. Драконы вылуплялись самые разные. Некоторые изрыгали огонь, а другие, наоборот, поглощали всё тепло вокруг себя. Некоторые вырастали очень большими, а другие всю жизнь оставались не больше котёнка. Некоторые драконы старели и умирали, а другие не изменялись после взросления. Некоторые имели красивые рога и чешую, а другие больше напоминали змей. Драконы не размножались, но особенно удачные варианты пересоздавались несколько раз. Одинаковых драконов условно называли одним видом. Первых драконов создали ещё до того, как волшебникам пришлось покинуть Атлантиду, и они успели стать очень могущественными, и их жилы использовались для изготовления волшебных палочек. Секретом создания драконов владела правящая семья Румынии.

Дора продолжала читать. Узнавая всё больше и больше, она поняла, что больше не понимает, почему этот раздел магии считался настолько запретным, что о нём старались даже не упоминать. Некоторые истории, Дора понимала это, были довольно кровавыми и жестокими, но в других удавалось создать что-то полезное, например, церберов, которых использовали даже в Министерстве. Так что некромантия не была однозначно плохой. Пролить кровь можно и с помощью левиосы, если поднять повыше камень и уронить его кому-то на голову, но никто не пытался её запретить.

Дочитав "Книгу о Жизни" до конца, Дора спустилась вниз, в мастерскую, чтобы найти её отца и задать этот вопрос ему.

— Ты прочитала историю о создании чумы? — спросил он, глядя на зелёную книгу в её руках.

— Я прочла, — кивнула Дора, думая о Веге Блэк и посвящённой ей самой страшной главе книги.

— Это история наглядно показывает, что многие некроманты способны почти без усилий уничтожать целые города, — спокойно объяснил её отец. — Даже если некромант утверждает, что не собирается этого делать, не каждый человек готов поверить его слову. Большинство всегда будет относиться к нему с подозрением.

Дора могла это понять. Она бы тоже не поверила слову человека, о котором она ничего не знала.

— Ко мне будут относиться с подозрением? — осторожно спросила Дора.

— Большинство метаморфомагов не стали некромантами, — ответил отец. — К тебе могут относиться более внимательно, чем к остальным, но я не думаю, что тебя будут подозревать в чём-то, пока ты не дашь дополнительного повода.

Дора кивнула. Она не была уверена, что до конца всё поняла, но она доверяла своему отцу. Она вернулась в комнату, произнесла чары копирования над книгой, чтобы иметь возможность снова создать её и перечитать одну из глав, а потом превратила книгу в медный шарик, чтобы никто случайно не обнаружил нечто подобное среди её вещей.

— Дорогие студенты и профессора! Сегодня мы здесь по печальной причине. Сегодня наши мысли тяжелы и печальны, потому что профессора Вектор больше нет среди нас. Но даже если она более не профессор этого заведения, её уроки всё равно навсегда в нашей памяти, а её мудрость — навсегда в наших сердцах. Наши знания — это её наследие, завещанное нам. Мы, её студенты — продолжение её в этом мире. Мы — часть будущего, будущего с её именем на обложках учебников. Профессор Вектор теперь в каждом из нас. В каждой нашей победе, возможной благодаря её урокам. Вперёд, с её мудростью в сердцах! Вверх, к новым достижениям, освещённым её светом!

Дора поклонилась и села.

Долорес начала аплодировать. Все остальные члены клуба дебатов подхватили это.

Профессор Вектор прослезилась.

* * *

Во время обеда Дора наблюдала за призрачными серебристыми животными. Сегодня пятый курс на чарах учился призывать патронусов. Те немногие, кому удалось это сделать, традиционно хвастались своими патронусами в Большом зале.

Призрачная толстая гусеница ползала по большой тарелке морковного салата прямо перед Дорой, пока призвавшая её пятикурсница Слизерина радостно хихикала.

Гигантская призрачная касатка проплыла по столу так, словно он был поверхностью воды, ныряя и выныривая в него.

Трое призрачных котиков стояли на свободном участке стола и мурлыкали друг другу.

— Хотела бы я тоже призвать патронуса, — воодушевлённо сказала Дора.

Дора пока не могла сделать это, потому что это было очень сложное заклинание. Даже среди пятикурсников с ним справлялось не более четверти студентов.

— Как думаешь, какой у тебя был бы патронус? — спросила её Долорес.

— Я бы хотела карпа, как у Полин Поттер! — ответила Дора. — Или утку, как у моих родителей! А ты?

— Кота, конечно, — ответила Долорес, взглянув на трёх мурлыкающих друг другу призрачных котиков. — Если мой патронус окажется котом, я точно попытаюсь стать анимагом и научиться превращаться в него!

* * *

После обеда Дора попрощалась с Долорес и пошла в башню Прорицаний, чтобы спросить Сивиллу, какого патронуса хотела бы получить она, и посмотреть на её новую комнату, которую её прабабушка сделала для неё в своих личных покоях профессора. Сивилла собиралась остаться со своей прабабушкой на лето, а не возвращаться в Годрикову Впадину.

Узнав об этом, Долорес сказала, что это наверняка противоречит правилам Хогвартса. Но когда Дора пошла с ней в библиотеку, чтобы проверить это в своде правил Хогвартса, оказалось, что технически нарушением правил было бы только находиться вне гостиной факультета ночью. Никакое правило не запрещало иметь личную комнату в покоях профессора-родственника и проводить там время днём. И никакое правило не запрещало вам уехать к вашему родственнику на каникулы, даже если ваш родственник жил в Хогвартсе.

Дора заметила, что это в любом случае не имело никакого значения, если директор и профессора не собирались на самом деле следовать правилам. Её мать как-то рассказала ей, что существуют законы, которые все нарушают, не получая за это наказаний. Все ведут себя так, словно этот закон уже отменён, хотя юридически это не так. Законы всегда немного запаздывали относительно текущих потребностей общества, сказала она. Долорес выглядела довольно впечатлённой, когда Дора пересказала ей это, и Дора подумала, что её подруге бы наверняка понравилось как-нибудь познакомиться с её матерью.

Комната Сивиллы оказалась очень уютной. Менее мрачная, чем остальная часть башни Прорицаний, и полная подушек и пледов, которые Сивилла попросила домовых эльфов принести в её комнату. Вечерний тёплый свет пробивался сквозь маленькие круглые окна, освещая изогнутые каменные подоконники.

Сивилла сказала Доре, что хотела бы иметь патронуса-птицу, лучше всего синицу.

Они провели вместе несколько часов, слушая пластинку Мигеля Стивенсона с записью музыкального театра из двух хоров и фортепиано, которая служила завершением драматической истории любви между застрявшей в анимагической форме лосося ведьмой и волшебником с аллергией на рыбу, пока Дора не сказала, что ей пора возвращаться на ночь в гостиную.

* * *

Начались экзамены. Занятия больше не проводились, встречи в клубах тоже. Студенты проводили время в библиотеке, готовясь к экзаменам, и сдавали их.

Экзамены в конце первого курса не были такими важными, как экзамены СОВ после пятого, результаты которых определяли, по каким дисциплинам вас примут на продвинутый курс, и как экзамены ТРИТОН после седьмого, на результаты которых все будут смотреть в течение всей вашей жизни, нанимая вас на работу или заключая с вами договора. Но экзамены в конце первого курса всё равно были нужны, чтобы перейти на следующий курс. Тех, кто плохо сдавал экзамены в конце года, отправляли на пересдачу осенью. Тех, кто не мог сдать экзамен со второй попытки, исключали из Хогвартса.

Джеймс в прошлом году получил Превосходно по всем предметам, кроме травологии, и Дора собиралась получить не меньше. Она усердно готовилась каждый день в переполненной библиотеке, читальный зал которой расширился до размеров квиддичного поля, чтобы вместить всех желающих.

Первым экзаменом была трансфигурация. Дора скопировала доставшийся ей в билете шарик из медной и серебряной половинок, а потом с лёгкостью трансфигурировала его, справившись всего за двадцать шесть минут, и получила Превосходно.

Выйдя из класса трансфигурации, Дора сразу отправилась обратно в библиотеку, чтобы начать готовиться к экзамену по астрономии, который был на следующий день. Сдав астрономию, она сразу начала готовиться к зельеварению. Сдав зельеварение, она начала готовиться к истории.

Историю большинство однокурсников Доры считали самым сложным предметом. Никто не слушал, что рассказывал призрак профессора Бинса весь год, поэтому теперь им нужно было каким-то образом за несколько дней до экзамена узнать и выучить всё это. Дора не волновалась. Хотя она тоже не слушала профессора Бинса, большинство исторических событий, которые им нужно было знать, часто упоминались в художественных романах, которые ей и Джеймсу в детстве читала их мать. Они прочитали вместе десятки книг про гоблинские политические интриги, так что Дора уже знала большую часть того, что ей нужно было знать. Оставалось только повторить некоторые даты, чтобы не перепутать их.

Дора всё равно пришла в библиотеку накануне экзамена по истории, чтобы составить компанию паникующей Долорес и, может быть, начать готовиться к следующим предметам. После экзамена по истории должны были быть экзамены по боевой магии и чарам.

— Посмотри на это! — раздался голос Джеймса, слишком громкий для библиотеки.

Дора невольно обернулась и увидела, что он стоит рядом со столом, за которым сидели Лили, Мэри и Марлен. В руках он держал несколько исписанных листов.

— Что тебе нужно от нас? — недовольно спросила Лили.

— Ты что, не видишь, что мы заняты? — спросила Мэри.

— Тебе бы тоже стоило готовиться сейчас, — добавила Марлен.

Джеймс, проигнорировав их, бросил пергаменты им на стол, поверх открытых учебников.

— Вот, читайте! — воскликнул он и не дожидаясь, когда они его послушают, сам начал читать вслух. — Вишнёвый лист усиливает... Так, это не то! Вот! Пыльца многоцвета рассеивает внимание, морок от болотного мха усиливается эффектом...

Лили встала со стула и сердито вырвала из его рук пергамент.

— Ну, Эванс, ты все поняла? — воодушевлённо спросил у неё Джеймс. — Снейп пытается сварить что-то, что будет пудрить мозги! Я же предупреждал тебя насчёт него. Ты не должна так много общаться со слизеринцами, а то они запудрят и твои мозги!

— Я поняла, что ты теперь не только хулиган, но и вор, — недовольно ответила Лили. — Тебе должно быть стыдно!

— Я не крал это! — ответил он, ухмыляясь. — Я выиграл это в честном бою!

Лили смерила его долгим взглядом, потом отвернулась, собрала пергаменты и убрала их в свой маленький рюкзак с вышитыми на нём цветочками.

— Больше не отвлекай нас от подготовки к экзаменам, — сказала Мэри Джеймсу. — А то мы пожалуемся на тебя профессору Макгонагалл.

— Вам же хуже! — ответил Джеймс, отходя от их стола. — Не буду вас всех спасать, когда вам запудрят мозги слизеринцы! — добавил он, уже выходя из библиотеки. — Будете жить с запудренными мозгами!

Джеймс прошёл мимо Доры. Она напряглась, ожидая, что он скажет что-то и ей, но он прошёл мимо, даже не взглянув на неё.

— Это был твой брат, да? — шёпотом спросила у неё Долорес.

— Нет, это была недостойная моего внимания большая гусеница, — ответила Дора, неожиданно замечая, что её голос звучит как-то непривычно.

— Ты от него прячешься? — аккуратно уточнила Долорес.

— Нет, я не... — растерянно ответила Дора. — А почему ты...

— Потому что когда он вошёл сюда, ты резко превратилась в какую-то китайскую девочку, — заметила Долорес.

— Ой, — Дора посмотрела на свои руки и увидела, что это были не её руки. Долорес вытащила из кармана зеркальце и повернула в сторону Доры. В нём отразилось не её лицо. — Это... Это было случайно! Хотя я действительно не очень хочу его видеть.

Дора превратилась обратно в себя, и задумалась, делала ли она подобное раньше, не замечая этого, когда сталкивалась с Джеймсом в коридорах.

* * *

Во время ужина в большом зале, пока Дора сидела рядом с Долорес и ела свою порцию ветвистых сосисок, Лили подошла к ней.

— Привет, — сказала Лили и протянула ей аккуратно собранные пергаменты с записями. Можешь передать это Северусу? Я не смогла найти его днём, он не пришёл на ужин... Думаю, он уже в гостиной Слизерина.

— Ладно, — сказала Дора. — Я могу побыть почтовой совой. Мне нравятся почтовые совы!

— Большое тебе спасибо, — ответила Лили и убежала догонять Мэри и Марлен, которые уже выходили из Большого зала.

Дора посмотрела на пергаменты. Долорес, которой тоже было любопытно, посмотрела на них вместе с ней. Это были очень хаотичные записи, в которых было понятно не так много, но она была согласна с выводом, который сделал Джеймс. Это была незаконченная попытка изобрести что-то новое, что-то связанное с разумом и мороком, потому что большинство ингредиентов были этой направленности. Её отец смог бы сказать, насколько много было смысла во всём этого, но Дора пока не могла это определить.

— Это действительно зелье, которое как-то морочит разум? — спросила Долорес.

— Вроде того, — ответила Дора.

— Значит он может заморочить нам разум?

— О, конечно, нет! Изобретения нового зелья, его тестирование, подбор оптимальных соотношений занимает годы. До четвёртого курса можем ни о чём не волноваться!

— Ну ладно, — кивнула Долорес. — Надо только не забыть поволноваться об этом на четвёртом курсе.

После ужина Долорес вернулась в библиотеку, чтобы ещё немного подготовиться к экзамену по истории, а Дора спустилась в подземелья — паролем на этой неделе был пятый хвост четвёртой собаки — и пошла блуждать по извилистым общим комнатам гостиной Слизерина в поисках Северуса.

Дора проверила главную комнату с камином, потом постучала в дверь спальни мальчиков-второкурсников. Она нашла там Эдгара Эйвери и мальчика по фамилии Мальсибер, имени которого она не помнила, но они не смогли сказать ей, где Северус сейчас. Прогуливаясь по разным общим комнатам, соединённым маленькими дверями, Дора наткнулась на коридор, одна из стен которого была полностью прозрачной и открывала вид на глубину Чёрного Озера, так что это была довольно приятная прогулка.

Дора нашла Северуса в комнате с круглыми креслами, которые иногда неожиданно исчезали под тобой, но в остальном были очень удобными.

— Ты знаешь, что эти креслица иногда неожиданно исчезают под тобой? — спросила она, вспомнив о том, что они не разговаривали с той истории с зачарованным пергаментом. Это напомнило ей о том, что ей стоит зайти к Беллатрисе и узнать, как у неё дела. Беллатриса не захотела с ней разговаривать в прошлый раз, потому что куда-то спешила, и Дора хотела спросить у неё, куда именно она спешила и не узнала ли она что-то новое про проклятье на должности или про тот пергамент.

— Да, я знаю. Исчезают все, кроме этого, — сказал Северус. — Чего ты хочешь?

— Лили сказала мне вернуть тебе твои вещи, потому что она сама не смогла тебя найти, — Дора вытащила из кармана свёрнутые пергаменты и протянула ему.

Он взял их, глядя на неё раздражённо, словно она была в чём-то перед ним виновата. Дора подумала, что, может быть, он увидел, как она читала его записи в Большом зале вместе с Долорес, и сердился на неё из-за этого.

— Я могу извиниться за то, что не удержалась и заглянула в них, если хочешь, — предложила Дора. — Мне просто было любопытно.

— Да, я хочу. Извиняйся, — ответил Северус. — Хочу посмотреть, как маленькие богатые девочки из благородных домов извиняются. Такое нечасто увидишь.

— Я очень хорошо извиняюсь! — уверенно заявила Дора. Несмотря на то, что его ответ был не совсем таким, какой она ожидала услышать, она не собиралась отказываться от своих слов. — Гораздо лучше, чем мой брат! Потому что я всё делаю лучше, чем мой брат! Я даже краду чужие вещи лучше, чем мой брат! Хотя я этого не делаю, потому что крадут вещи только идиоты вроде моего брата. Это было нехорошо, он должен был отдать их тебе обратно после вашей дуэли. Но, эй, тебе хотя бы не приходится жить с этим идиотом, как мне! Через неделю мы сдадим все экзамены, ты уедешь домой к магглам! И там не будет никаких идиотов! Разве не здорово?

— Как интересно, — протянул Северус со странной снисходительной интонацией. — То есть ты считаешь, что среди магглов идиотов нет? Предаёшь свои чистокровные ценности? Какой позор.

Дора подумала, что он не был таким грубым, когда они разговаривали в прошлый раз.

— Конечно, магглы тоже бывают идиотами, — согласилась Дора. Его странная показательная грубость напомнила ей обычное поведение Сириуса и поэтому ей было очень легко сделать следующую догадку. — Магглы, с которыми ты живёшь, идиоты? Ты для них пытаешься сварить это морочащее разум зелье? Хочешь подлить его им летом? Лето уже скоро!

Северус посмотрел на неё ещё более раздражённо.

— Удивлён, что ты вообще смогла понять, что там написано.

— Эй, я не глупее тебя! — возмутилась Дора. — Когда я сверяю свои решения с теми, что написаны в твоём учебнике по зельям, у меня почти всегда правильно. Я редко ошибаюсь!

— Редко ошибаешься? — повторил он. — В задачках для первого курса вообще невозможно ошибиться. Они слишком простые.

— Я хотя бы не настолько глупая, чтобы всерьёз надеяться создать новый рецепт за оставшуюся неделю до лета, как ты! — фыркнула она.

— С чего ты взяла, что я не смогу?

— Потому что даже у моего отца это занимает годы, а он занимается этим всю жизнь! Требуется много тестов, чтобы получить долговременный эффект, который длится дольше нескольких секунд, подобрать оптимальные соотношения компонентов... Никто не пытается изобрести новый рецепт, если у него всего неделя, вместо этого они просто...

Дора замолчала, осознав, что ей не стоит этого говорить.

Она не должна была вмешиваться в чужой конфликт с родителями. Это было не её дело. Вмешиваться в дела чужой семьи — ужасное оскорбление. Её мать сказала бы ей не вмешиваться, потому что это может закончиться дуэлью чести или судом. Её отец сказал бы ей не вмешиваться, потому что это всё равно ничего не даст. Её мать ничего не смогла сделать для Сириуса и Регулуса, хотя они с отцом долго обсуждали это, а она взрослая могущественная ведьма и профессиональный юрист. Дора — ни то, ни другое.

Но Северус — магглорождённый, так что всё немного иначе для него, не так ли? Даже если Дора оскорбит его родителей своим вмешательством, вряд ли её потащат в Визенгамот за оскорбление магглов. Никому на самом деле нет дела до магглов. Её мать говорила, что большинство законов, призванные защищать магглов, на практике не соблюдаются. Сын Абраксаса Малфоя публично убил одного из них, и отделался обычным штрафом. Конечно, Дом Поттеров в тысячу раз менее богатый и влиятельный, чем Дом Малфоев, который контролирует большую часть портальных транспортных путей, сердце и лёгкие всей экономики Британии. Но и Дора не собиралась публично убивать магглов, как это сделал Люциус. Только оскорбить их.

— Вместо этого они просто используют уже существующие рецепты, — аккуратно закончила Дора после паузы. — Наверняка существует огромное количество зелий, морочащих разум магглам. Тебе стоит просто выбрать подходящее среди них.

— Я не идиот, — ответил Северус. — В публичной секции библиотеки ничего подобного нет, и если ты не знаешь, кто из профессоров может подписать разрешение взять из запретной секции книгу о зельях, которые морочат разум, твой совет бесполезен.

— Я не знаю, — сказала Дора. Даже если Беллатриса согласилась бы подписать ей такое разрешение, она не знала, где сейчас Беллатриса. — Но я знаю другой способ попасть в запретную секцию! Джеймс был там кучу раз, он рассказал мне об этом летом! — Дора задумалась, вспоминая то, что она слышала летом от брата. План шаг за шагом складывался в её воображении. — Перекрась оборки моей мантии из зелёного в красный! Ты же знаешь те чары изменения цвета, да?

— Наверняка это что-то глупое, — сказал Северус, но всё же вытащил палочку из кармана, направил её на Дору и выполнил жест заклинания. — Колорус. И я наверняка пожалею об этом.

— Нет, мой план гениальный, — ответила Дора. — Жди меня здесь. Я сейчас вернусь!

Дору переполнял энтузиазм из-за её гениального плана. Она давно хотела украсть Мантию Невидимости у Джеймса, но она была так занята своей учёбой, клубами, написанием эссе и другими интересными вещами, что так и не сделала этого за весь год. Теперь у неё был отличный повод и немного свободного времени накануне экзамена по истории, к которому она уже была готова.

Хотя это была не совсем кража, потому что, хотя отец и отдал Мантию Невидимости Джеймсу, они договаривались пользоваться ею в Хогвартсе по очереди. Если Джеймс передумал насчёт этого после того, как Распределяющая Шляпа отправила Дору на Слизерин, ему стоило сказать ей об этом.

Самым потрясающим было то, что Джеймс даже не сможет пожаловаться на неё, когда обнаружит пропажу. Ни родителям, которые просто скажут ему, что он должен делиться с сестрой. Ни профессорам, которые точно запретили бы ему использовать Мантию Невидимости в Хогвартсе, если бы узнали о ней. Ему придётся либо смириться, либо попытаться вернуть её своими силами и найти способ попасть в гостиную Слизерина.

Дора вошла в гостиную Гриффиндора в мантии с красными оборками и с лицом Марлен МакКиннон (которая всё ещё должна была быть в библиотеке вместе с Лили и Мэри), проскользнув за группой старшекурсников (это было проще, чем пытаться подслушать пароль). Внутри оказалась всего одна большая общая комната, в которой студенты разных курсов сидели все вместе, а не множество маленьких комнат, как в гостиной Слизерина. Тёплые жёлто-красные цвета и широкие светлые окна делали её довольно уютной.

Некоторое время Дора сидела в кресле у камина, наблюдая за тем, из каких дверей выходят девочки и мальчики разных возрастов, а потом зашла в дверь, за которой, судя по её наблюдениям, должна была быть спальня мальчиков-второкурсников.

Посреди ужасного бардака, охватившего всю спальню, Дора отыскала сундук своего брата и вытащила из тайного отделения, которое он сам же и показал ей год назад, свёрток с Мантией Невидимости.

Дора надела её, хихикнула в полностью пустой комнате и пошла в библиотеку.

* * *

Долорес всё ещё занималась, сидя за одним из столов, вместе с Евой Турпин и Маргарет Блоттс. Лили, Мэри и Марлен сидели за соседним столом. Карл сидел в тесной куче пуффендуйцев недалеко от Эдвина Фусса, готовящегося к ТРИТОНАМ в компании других семикурсников. Казалось, большая часть Хогвартса была сейчас здесь.

Библиотекарь мистер Пинс был отвлечён тем, что выгонял из библиотеки енота и двух воронов, которые стащили книгу "Последовательных Преобразований" Итана Ли и забрались с ней на верхнюю полку книжного шкафа. Дора не удивилась. Она вспомнила, что это шестой курс сдаёт сегодня зачёт по трансфигурации. Утром профессор Макгонагалл выдала им зелья анимага, которые превратили их в животных в соответствии с естественным потоком магии. Те, кто успешно справится с тем, чтобы самостоятельно вернуть себе исходную форму до того, как эффект зелья закончится на следующий день сам, летом смогут записаться на курсы по анимагии в Министерстве. Остальным будет рекомендовано не пытаться.

Дора подумала, что два ворона, это, видимо, близнецы Керроу, а енот — Паркинсон, который всегда везде ходит вместе с ними. Видимо, все трое собирались провалить зачёт, раз уж они были в таком отчаянии, что пришли в библиотеку.

Дора остановилась возле двери в запретную секцию. Тихая и невидимая, она ждала удобного момента, чтобы проскользнуть внутрь, и наблюдала за тем, как мистер Пинс отчитывает одного понурого енота и двух безразличных воронов за порчу книги.

Дора много знала об анимагии, потому что Джеймс был одержим ею с тех пор, как он понял, что не сможет научиться дару метаморфомага, наблюдая за тем, как их бабушка обучала Дору контролировать свой дар. Дора плохо помнила этот период, потому что ей было всего пять. Она помнила, что это было довольно болезненно, когда взрослая могущественная ведьма вторгалась в её разум и помещала туда свои насыщенные глубокие зрелые воспоминания об опыте контроля над даром. Джеймс яростно завидовал ей, наблюдая за её трансформациями. Они ссорились почти каждый день, пока Беллатриса не рассказала ему об анимагии и он не решил, что это тоже сойдёт. После этого они помирились и много лет строили вместе планы того, как они будут разыгрывать однокурсников с помощью её дара. Но все эти планы оказались забыты, когда Дора попала на Слизерин.

Мимо Доры прошёл старшекурсник и открыл дверь в запретную секцию. Дора аккуратно придержала её и проскользнула внутрь следом за ним. Мистер Пинс, отвлечённый суматохой зачёта по трансфигурации, ничего не заметил.

Запретная секция была похожа на извилистый лабиринт из книжных шкафов, образующих спирали и зигзаги, которые устремлялись высоко вверх, соединяясь со сводами потолка. Некоторые проходы были широкими, другие узкими. Некоторые стены шкафов имели вырезанные в них арки, словно кто-то однажды не смог найти путь на другую сторону в этом лабиринте и проделал новый проход там, где он был ему нужен. Это было совсем не похоже на ровные ряды невысоких аккуратных шкафов публичной секции библиотеки.

Старшекурсник прочитал заклинание поиска и решительным шагом направился по одному из проходов. Дора осталась одна.

Дора знала, что ей нельзя снимать Мантию Невидимости, даже когда никого нет рядом, потому что защитные чары поднимут тревогу, если заметят кого-то постороннего внутри. Профессор Слизнорт в начале года говорил старшекурсникам, что им не стоит пытаться проникнуть внутрь запретной секции, используя чары дезиллюминации, потому что они всё равно будут развеяны внутри. Но Джеймс летом рассказал Доре, что Мантия Невидимости не перестанет работать, потому что наложенные на неё чары дезиллюминации были слишком древними и слишком сильными, чтобы их можно было развеять более новой магией.

Дора, что ей нельзя касаться никаких книг. Не только потому, что они могли быть опасны, но и потому, что они бы подняли тревогу, если бы кто-то без подписанного профессором разрешения коснулся их. Но Джеймс летом сказал ей, что он и его друзья попробовали использовать на них чары копирования и обнаружили, что это не поднимает тревогу.

Трансфигурированные копии книг были не так полезны, как оригиналы со всеми наложенными на них сложными зачарованиями. Авторы книг, как правило, не хотели, чтобы вы копировали их книги вместо того, чтобы покупать их, поэтому старались сделать так, чтобы их книги были как можно более бесполезными без зачарований. Но зато копии книг можно было трансфигурировать снаружи запретной секции и свободно прочесть. Джеймс и его друзья скопировали несколько книг про анимагию, и хотя большая часть информации оказалась потеряна, некоторая польза в них всё-таки была.

Дора прошла вперёд вдоль правой книжной стены, решив, что не заблудится здесь, если всегда будет поворачивать только вправо. Она читала написанные на корешках названия книг. Здесь не было того порядка, который поддерживался в публичной секции библиотеки, где книги были упорядочены по темам. Если здесь и был какой-то иной порядок, Дора его не видела.

Большинство книг не имели никаких надписей на корешках, по которым можно понять, что находится внутри, а Дора не могла просто взять и пролистать их, не подняв тревогу. Поэтому поиски заняли продолжительное время, но Дора всё же нашла книгу, название которой было похоже на то, что ей нужно, и остановилась напротив неё.

Копирование предмета подобного размера и сложности занимало у Доры около часа. Библиотека должна была закрыться только через три часа, так что у неё было достаточно времени, чтобы выполнить копирование, а потом выскользнуть из библиотеки и вернуться в общежитие до отбоя. Профессор Макгонагалл рекомендовала выполнять такие долгие чары копирования исключительно сидя, чтобы не потерять концентрацию из-за усталости и не потратить время впустую. Но Дора знала, что не устанет, даже если ей придётся стоять несколько часов, потому что она использовала метаморфомагию, чтобы быть в гораздо лучшей форме, чем было большинство людей.

Дора встала ближе к книжному шкафу, чтобы никто не врезался в неё, если решит пройти мимо по этому проходу, вытащила палочку и направила её на книгу сквозь маленькую, едва заметную щель в складках Мантии Невидимости.

— Джеминио, — прошептала Дора.

* * *

Сидя под Мантией Невидимости перед закрытой дверью, которая не реагировала ни на какие попытки её открыть и ни разу не открылась сама за те два часа, которые Дора провела, глядя на неё и ожидая возможности выскользнуть наружу, Дора подумала, что её гениальный план оказался не таким уж гениальным.

Старшекурсник, вслед за которым Дора вошла сюда, забрал свою книгу и ушёл гораздо раньше, чем Дора закончила чары копирования, а никто другой так и не пришёл, чтобы открыть эту дверь после него. Видимо, профессора не так уж часто подписывали для студентов разрешение взять книгу из запретной секции.

Дора в очередной раз прошептала темпус. Заклинание показало ей, что солнце уже почти опустилось к горизонту, и она окончательно впала в отчаяние. Она надеялась, что хотя бы мистер Пинс зайдёт проверить, всё ли в порядке в запретной секции перед тем, как закрыть библиотеку на ночь, но он этого не сделал. Комендантский час уже начался, библиотека уже была закрыта, студенты уже были в гостиных своих факультетов, но никто так и не пришёл.

Дора подумала, что, похоже, останется здесь как минимум до утра, а может и дольше, если никто не придёт утром. Она надеялась, что кто-то придёт до часа дня, потому что завтра в час дня будет её экзамен по истории, который она никак не могла пропустить.

Единственным способом выбраться отсюда раньше, который Доры видела, было снять Мантию Невидимости и поднять тревогу. Но она не хотела разочаровывать профессоров, терять баллы факультета и получать насмешки от Джеймса из-за того, что она попалась на том, с чем он сам прекрасно справился уже несколько раз.

Дора вздохнула, встала и отошла от двери, которая в любом случае не откроется в ближайшее время, чтобы немного прогуляться. Если подумать, это было не худшее место, в котором можно было застрять. Здесь было много интересных книг, которые она могла скопировать и прочитать, сидя под Мантией.

И у неё в карманах было достаточно конфет, которые она могла съесть, если проголодается.

* * *

— У-у-у-у! — прогудела Дора своим самым пугающим голосом. Она пыталась подражать Кровавому Барону, истинному призраку, обитающему в подземельях и часто пугающему студентов младших курсов.

Конечно, она не смогла удержаться и не подкрасться к Северусу в пустом коридоре, где она его нашла после того, как сдала экзамен по истории. Она едва успела на свой экзамен сегодня, но вроде бы смогла ответить на большинство вопросов, несмотря на бессонную ночь и усталость.

Северус резко обернулся, но не удивился и не испугался, как Дора ожидала, а просто взмахнул рукой, пытаясь поймать то место, откуда шёл её голос. Ей пришлось сделать быстрый шаг назад, чтобы не дать схватить себя, и капюшон Мантии Невидимости свалился с её головы от резкого движения.

— Я так понимаю, под "жди меня здесь, я сейчас вернусь" ты имела в виду "я вернусь через несколько дней, не жди меня, занимайся своими делами"? — спросил он её. — Или представители Благородных Домов такие незначительные опоздания считают допустимыми?

— Так нечестно, — проворчала Дора. — Ты должен был испугаться!

— Я уже догадался, что Джеймс Поттер умеет становиться невидимым, — ответил он немного высокомерно. — Полагаю, у всех его друзей есть такие?

— А вот и нет! — ответила Дора. — Мантия Невидимости — древний артефакт, принадлежащий Поттерам! Я вчера стащила её у моего брата, потому что, как я и сказала, я даже краду вещи лучше, чем мой брат! Других таких нет, все остальные мантии зачарованы гораздо позже, они недостаточно стары и не могут скрыть тебя идеально. Думаю, они просто умещаются под ней вчетвером! Она рассчитана на взрослого мага, поэтому довольно большая.

— На взрослого мага? — переспросил Северус. — Зачем вообще взрослому магу такая мантия, если он может просто наложить дезиллюминационные чары, у которых не сваливается капюшон?

— Затем, что он хочет, чтобы с него сваливался капюшон! — ухмыльнулась Дора. На самом деле, дело было в том, что наложенные несколько веков назад чары древнее и могущественнее тех чар, что маг накладывает на себя прямо сейчас, но Дора решила, что её ответ смешнее.

— Потрясающе, — фыркнул Северус. — Мантия, рассчитанная на взрослого, которая полезна только для ребёнка. Да, действительно, артефакт, достойный Поттеров.

Дора хихикнула, довольная собой, и достала из расширенного кармана своей мантии три скопированные ею книжки.

— Я отдам их тебе, если ты дашь мне скопировать твой учебник по зельям за второй курс! Ты же наверняка снова записал все правильные ответы, верно? — сказала она, показывая ему обложки с названиями. — Я не знаю, что внутри, потому что ещё не читала их сама. Думаю, "Прикладное Маггловедение" окажется самым полезным. "Проблемы жизни в крупных городах" и "Сосед-Маггл" тоже могут пригодиться.

Они посмотрели друг на друга.

— Потрясающее чувство юмора, — наконец сказал Северус. — У тебя есть книги по зельеварению в другом кармане или этот разговор закончен?

— Зачем тебе книги по зельеварению? — растерянно спросила Дора.

— А зачем мне книги по маггловедению? — ответил он.

— Потому что твои родители магглы! — воскликнула Дора. Северус всё ещё смотрел на неё со смесью непонимания и раздражения. — Ты что, сошёл с ума, пока притворялся, что это не так? Обычные зелья не действуют на магглов так, как на волшебников, потому что они слишком сильны для них. Тебе нужны специальные зелья, которые придуманы специально для магглов, но их изучают на маггловедении, а не на зельеварении... Мерлин, если не веришь мне, можешь спросить профессора Слизнорта! Он подтвердит это!

— Я не магглорождёный, — сказал Северус. — И да, конечно, я спрошу профессора Слизнорта. Он никогда не говорил об этом на занятиях.

— Потому что все и так это знают, — ответила Дора и зевнула. Она слишком устала, чтобы спорить, после бессонной ночи и двух часов экзамена по истории. — Я иду спать. Ты берёшь книги или нет?

Северус взял книги.

Дора ушла в гостиную Слизерина, чтобы успеть немного поспать до ужина, размышляя, может ли она использовать метаморфомагию, чтобы превратить себя в более бодрую версию себя. Это должно было быть возможно, раз уж она смогла сделать свои мышцы сильнее. Но она слишком устала, чтобы пытаться сделать это прямо сейчас.

Дора вышла из гостиной Слизерина только вечером. Она отправилась на ужин, размышляя, что ещё она может сделать интересного с Мантией Невидимости, пока Джеймс не вернëт её себе. Это был вечер пятницы, оставшиеся экзамены по Боевой Магии и Чарам будут только после выходных, в понедельник и вторник соответственно, так что у Доры было два свободных дня перед ними.

Снова идти в Запретную Секцию библиотеки не имело смысла. Дора уже скопировала несколько книг по зельеварению для себя и одну книгу с описанием жизни Леоны Ядовитой для Сивиллы, чтобы потом почитать эту книгу вместе.

Дора вспомнила, как Лили, Мэри и Марлен рассказывали на последней встрече клуба следования за призраками, что нашли на четвёртом этаже дверь, которая обычно была открыта, но резко захлопывалась, когда кто-то подходил к ней близко. Мантия Невидимости, возможно, помогла бы Доре попасть внутрь этой стеснительной комнаты и выяснить, что там.

Дора поднялась по лестнице, ведущей из подземелий на первый этаж. Мимо неё вереницей пролетело несколько громко крякающих рогатых жаб. Дора подумала, что, вероятно, профессор Слизнорт опять назначил кому-то в наказание разделывать рогатых жаб, но обнаружил, что жабы закончились, и использовал акцио, чтобы быстро получить новых. Отцу Доры это бы не понравилось. Он не любил, когда ингредиенты впитывали постороннюю магию.

— Это она, — прозвучал незнакомый голос позади неё, когда она вышла из арки, ведущей на первый этаж. — Это точно она, посмотри на ботинки.

Дора обернулась. Джеймс, Сириус и ещё двое мальчиков стояли возле входа в подземелье. Они словно уже некоторое время ждали её здесь.

Они посмотрели на её ботинки.

Дора тоже посмотрела на свои ботинки. Она выглядела как Ева Турпин, потому что было бы глупо ходить со своим лицом после кражи Мантии Невидимости своего брата. Но она не ожидала, что Джеймс будет настолько внимательным, чтобы узнать её по обуви.

Ну, Джеймс и не был настолько внимательным. Один из его друзей был.

— Ты прав, это я, — признала Дора, превращаясь в себя. К следующему разу она скопирует достаточно разной обуви своих однокурсниц, чтобы иметь возможность быстро трансфигурировать свою обувь в то, что обычно носят они, и не попадётся так легко. — Чего ты хочешь?

Джеймс выглядел самодовольным. Сириус полным праведного гнева. Два других мальчика, которые раньше не видели её превращений, просто немного любопытными.

— Я хочу нормальную сестру, — ответил Джеймс. — Понимаю, это невозможно, так что просто вернуть Мантию будет достаточно.

— Но разве мы не договаривались делиться? — весело спросила его Дора. — Она была твоя почти два года. Теперь моя очередь.

— Я бы поделился с тобой, если бы ты попросила, — невозмутимо сказал Джеймс. — А теперь я передумал делиться. Отдай мне её обратно.

— Попробуй забрать её из гостиной Слизерина, — Дора ухмыльнулась. — А я посмотрю на это. Будет весело, когда профессор Слизнорт лишит ваш факультет последних баллов.

Джеймс посмотрел на арку, за которой была лестница в подземелье, и ухмыльнулся тоже.

— Слизерин ужасно на тебя влияет, Дора, — недовольно проворчал Сириус. — Удивительно, что вы с Регулусом не подружились.

Два других мальчика переглянулись. Один посмотрел на Джеймса, а другой, тот, который пониже, на Дору.

— Нам не нужно в гостиную Слизерина, — сказал он. — Ты же реально похожа на Джеймса, у тебя такая же ухмылка, ты говоришь как он, у тебя такой же бардак на голове...

— Это творческий беспорядок! — возмутилась Дора. Одновременно с ней Джеймс точно так же возмутился теми же словами.

— ...наверняка ты так же, как и он, половину своего хлама таскаешь в своих зачарованных кармашках, — закончил мальчик и его внимательный взгляд опустился от её лица к её карманам.

Рука Доры машинально дёрнулась к карманам. Мальчик удовлетворённо улыбнулся.

— Мерлин, Питер, — весело сказал Джеймс, — я уже придумал, как оказаться на территории Слизерина, а ты всё испортил!

— Ну извини, Джеймс, что не догадался про твой гениальный план, — проворчал в ответ Питер.

— Не расстраивайся. Мы всё равно можем проникнуть туда, — одобряюще сказал Сириус. — Накидаем навозных бомб в спальню Регулуса.

— Как будто я отдам тебе Мантию так просто, — ухмыльнулась Дора. — Мешок драконьего навоза никогда не сможет меня догнать!

Дора сорвалась с места и побежала вверх по лестнице. Её брат лишь секундой позже побежал за ней, а его друзья за ним.

Дора была очень быстрой, потому что с помощью дара метаморфомагии сделала себя сильной и выносливой, пытаясь стать лучшей в дуэльном клубе среди первокурсников. Она бежала гораздо быстрее, чем прошлым летом, когда они с Джеймсом бегали вместе последний раз и когда он легко обгонял её.

За несколько секунд Дора уже оказалась на вершине лестницы, а Джеймс успел добраться только до её середины. Дора на мгновение остановилась около ведущей в коридор второго этажа двери, показала брату язык, и скрылась за ней.

Когда Джеймс добежал до двери, Дора уже была в самом конце длинного коридора. Стараясь бежать как можно быстрее, она не стала оборачиваться, чтобы посмотреть на его удивлённое лицо, хотя это наверняка было отличное зрелище.

— Вингардиум Левиоса! — крикнул Джеймс ей вслед.

Дора успела подумать, что это заклинание не работает на людях, потому что их магия сопротивляется ему, но тут же запнулась, когда её ботинки взмыли вверх, переворачивая её вниз головой. Она зажала подол мантии между колен, чтобы та не перевернулась вместе с ней.

— Экспеллиармус! — крикнул Сириус, врываясь в коридор вслед за Джеймсом. За ним вбежали Питер и четвёртый мальчик.

Палочка выпала у Доры из рук и упала на пол между ними.

— Эй! — возмущённо крикнул Джеймс, толкая Сириуса в плечо. — Не вмешивайся! Это моя ужасная сестра, а не твоя! Найди себе свою!

Палочка Доры упала на пол и оказалась вне её досягаемости, так что Дора просто вытащила из кармана толстый учебник по чарам и швырнула его в Джеймса. Отвлёкшийся на Сириуса, он не успел отреагировать, и тяжёлая книжка попала ему прямо в голову. Очки слетели с носа и упали ему под ноги.

— Эй! — возмущённо воскликнул Джеймс.

— Точно в цель! — воодушевлённо крикнула Дора, доставая учебник по трансфигурации и швыряя его следом. Джеймс попытался уклониться, но вместо этого подставился под удар.

— Я без очков, это нечестно! — крикнул он.

— Нечестно? Да я вообще без палочки! — ухмыльнулась Дора и вытащила из кармана ещё две книжки.

Питер хотел было поднять очки Джеймса, но Сириус громко засмеялся и оттеснил его назад резким толчком.

— Ну нет! — сказал Сириус, всё ещё смеясь. — Он сказал не вмешиваться! Пусть теперь сам ищет.

— Акцио, очки! — сказал Джеймс.

Дора швырнула в него учебник по астрономии и попала прямо в держащую палочку руку. Джеймс не выронил её, но сбился с концентрации на заклинании. И Дора шлёпнулась на пол.

Пока Джеймс напяливал очки, Сириус смеялся, а два других мальчика растерянно переглядывались, Дора подняла свою палочку и выпустила облако тумана, как Беллатриса научила их делать.

— Мешок навоза! — радостно крикнула Дора, исчезая из виду, и снова побежала прочь, пытаясь добраться до поворота в конце коридора.

Смех Сириуса позади неё стал ещё громче.

— Акцио, книги! — решительно крикнул Джеймс.

Книги из карманов Доры начали вылетать наружу и лететь назад, к призвавшему их Джеймсу, вытаскивая за собой другие вещи, в том числе Мантию Невидимости, ткань которой запуталась между ними.

Дора остановилась и обернулась назад. Её книги и запутавшаяся в них Мантия улетели в туман.

Секунду спустя из тумана вышел Джеймс со стопкой её книг в одной руке и Мантией во второй. Его друзья вышли следом за ним.

— Да ну тебя! — сердито воскликнула Дора.

— В следующий раз просто попроси, — ответил Джеймс, ухмыляясь. Проходя мимо неё, он вручил ей всю стопку её книг разом.

— В следующий раз ты так просто её не вернёшь, — решительно пообещала Дора, подхватывая свои книги.

Она начала рассовывать их обратно по своим карманам.

— Зачем ей два учебника по зельям? — спросил Питер.

— Так учиться по двум одинаковым учебникам вдвое эффективнее, чем по одному, — объяснил ему Джеймс и засмеялся.

Все четверо прошли мимо неё, а Дора осталась наводить порядок в своих карманах.

Четвёртый мальчик, который так ничего и не сказал, обернулся назад прежде, чем все они скрылись за углом коридора. На мгновение Дора встретилась с ним взглядом. У него было три шрама на правой щеке и немного растрёпанный вид. Он посмотрел на неё с беспокойством, потом быстро отвернулся и ушёл за остальными.

Дора подумала, что он немного странный, а потом выбросила его из головы и побежала на ужин, размышляя, чем интересным она займётся в предстоящие выходные теперь!

Доре и другим первокурсникам оставалось сдать только два экзамена по Боевой Магии и Чарам, которые должны были пройти сразу после выходных, в понедельник и вторник соответственно.

В субботу утром Дора пошла к Беллатрисе, чтобы рассказать ей про своё недавнее приключение в запретной секции, которое ей наверняка показалось бы забавным, и спросить её, почему её не было на завтраке и удалось ли ей выяснить, связан ли пергамент с проклятьем на её должности. Учебный год уже почти закончился. Если Беллатриса хотела снять проклятье, ей стоило поспешить и сделать это до того, как магическим образом случится что-то, из-за чего ей придётся покинуть Хогвартс.

Джеймс рассказал Доре летом, что их предыдущего профессора боевой магии уволили из-за того, что в конце года несколько первокурсников зашли в его кабинет и застали его посреди весьма непристойного занятия в компании Нарциссы Блэк, которая тогда была студенткой седьмого курса. И хотя позже выяснилось, что они оба были под действием приворотного зелья и не могли в полной мере отвечать за свои действия, Нарцисса была обручена с сыном Абраксаса Малфоя, скандал получился слишком громким и его не удалось замять.

Личные покои Беллатрисы были заперты, на стук никто не отозвался. Дора подумала, что если она и занималась чем-то непристойным, ей хватило сообразительности запереть свою дверь. Лежащему на должности проклятью придётся найти другой способ выгнать её из Хогвартса.

* * *

Беллатрисы не было за столом преподавателей и во время обеда. Дора начинала беспокоиться о ней всё сильнее. Может быть, Беллатриса попыталась снять проклятье и что-то пошло не так? Может быть, она изучала пергамент и случайно попала под его воздействие?

— Я беспокоюсь о ней, — сказала Дора во время обеда.

— Скажи об этом другим профессорам, — ответила Долорес. — Они смогут помочь.

Дора посмотрела на стол профессоров. Она не сомневалась, что они смогли бы найти Беллатрису, если бы Дора попросила их. Но Дора не знала, как ей объяснить им, почему она так волнуется из-за того, что Беллатриса пропустила обед. Если Дора не расскажет им о пергаменте, о котором Беллатриса запретила ей рассказывать, они просто отмахнутся от неё.

Дора пожаловалась на своё беспокойство Карлу и сидящим вокруг него пуффендуйцам. Карл попросил старшекурсников Пуффендуя помочь. Один из них предложил отправить Беллатрисе своего патронуса и передать ей сообщение от Доры.

Чары патронуса, как сказал профессор Селвин на занятиях клуба пряток, формально не считались поисковыми чарами. Хотя они находили человека, чтобы передать ему сообщение, они не позволяли самому заклинателю узнать местоположение этого человека. Профессор Селвин сказал тогда, что если бы чары патронуса были поисковыми чарами, они были бы самыми мощными из известных поисковыми чарами, потому что их способность находить людей превосходила любые другие чары. Помешать патронусам находить вас было сложной задачей. Но если вы справлялись с этим, то, как сказал профессор Селвин, найти вас можно было только с помощью старых артефактов, чья магия стала сильнее со временем и могла преодолеть ваши путающие чары.

Светящийся серебристый призрачный стриж исчез, чтобы передать сообщение, но вернулся без ответа. Беллатриса либо по какой-то причине не могла говорить, либо просто не хотела разговаривать с Дорой.

* * *

Во время ужина Беллатриса опять не появилась. Дора смотрела на стол профессоров, за которым присутствовали все, кроме профессора Трелони (прабабушка Сивиллы обычно не покидала свои покои), профессора Дамблдора (директор часто и долго отсутствовал в замке) и Беллатрисы (которая отсутствовала по неизвестной причине).

Дора подумала, что если бы она подошла к профессору Макгонагалл, которая уже знала про пергамент, и рассказала ей, что Беллатриса солгала, когда сказала, что сожгла его, то она бы не отмахнулась от её беспокойства, а пошла и отыскала её. Но Беллатриса чётко и ясно запретила ей говорить об этом кому-либо. Она действительно разозлится, если Дора разболтает её секрет только потому, что она слишком беспокоилась из-за того, что у неё были личные дела в выходной день.

— Ты нашёл что-нибудь подходящее? — спросила Дора, подсаживаясь к Северусу, чтобы отвлечься от своего беспокойства на что-то другое во время ужина. У него на коленях лежали две открытые книги, одна была вложена в другую.

— Возможно, — рассеянно ответил Северус, не глядя на неё. — Ты когда-нибудь слышала о шахматных мышах?

— Ты имеешь в виду живую мышь или шахматную фигуру? — уточнила Дора. — Просто живые мыши редко используются как ингредиенты.

— А шахматные фигуры часто? — ехидно спросил он, но потом передвинул свои книжки ближе к ней. — Этот ингредиент есть в единственном рецепте в твоих книжках, который можно успеть приготовить за неделю.

Дора заглянула внутрь. Одна из книжек оказалась "Проблемами Маггловедения", которую Дора скопировала в запретной секции. Она была открыта на странице с рецептом зелья Покорности. Судя по описанию, это зелье должно было делать принявшего его маггла спокойным и заставлять соглашаться со всем, что ему говорил волшебник, волос которого был добавлен в зелье во время варки. Так как у магглов не было собственной магии, чтобы сопротивляться воздействующей на них магии, эффект зелья будет длиться всю жизнь маггла. Рецепт был достаточно простым, требовал всего час на варку и четыре дня на созревание. Все нужные ингредиенты можно было бы найти в их стандартном учебном наборе и в теплицах профессора Спраут, если бы не загадочная свежая шахматная мышь, которую нужно было добавить в самом конце варки.

Вторая книжка оказалась "Всеми Животными Мира" А. А. Андерсона, которую Северус, видимо, взял в публичной секции библиотеки. Она была открыта на главе "О Существах Незначительных По Размеру, Но Не По Сути". В этой главе перечислялись различные виды мышей. Если внимательно смотреть на один из видов, книга начинала расписывать известные об этом виде подробности и рисовать цветными чернилами иллюстрации. Жирнохвостая мышь, сияющая мышь, домовая мышь, карликовая мышь, мышь-осьминог, полевая мышь, курганчиковая мышь, болотная мышь, глубоководная мышь, японская мышь, совомышь, желтогорлая мышь, полосатая мышь, гималайская мышь, древесная мышь, полевая мышь...

— Может быть, посмотреть в другой книге? — спросила Дора.

— Я смотрел в "Английском Алфавитном Перечне Хордовых" и в "Полном Справочнике Редких Видов Грызунов". Их нигде нет, словно их вообще не существует.

— Спроси профессора Кеттлбернга, — предложила Дора. — Он должен знать.

— Да, — медленно протянул Северус. — Пойду спрошу профессора о чём-то настолько секретном, что это вырезали из всех книг в библиотеке. Сразу после того, как признаюсь во всём директору. Твои планы действительно гениальны, Дора.

— Сказал тот, у кого вообще нет плана, — фыркнула Дора и задумалась. Если бы она была дома, она могла бы просто спросить об этом у отца. Она могла бы написать отцу письмо, но писать о чём-то запрещённом в письмах было бы ещё глупее, чем спрашивать об этом у профессоров.

Её взгляд блуждал по Большому залу, переходя с профессора Кеттлбернга на пустое место Беллатрисы рядом с ним, потом на профессора Макгонагалл, которая была деканом Гриффиндора, потом на толпу гриффиндорцев, среди которых был её брат, о чём-то оживлённо спорящий со своими друзьями. На мгновение его заслонил встающий из-за стола Когтеврана Эдвин Фусс, который явно спешил вернуться к своей подготовке к экзаменам ТРИТОН. Всего через несколько дней Эдвин закончит Хогвартс и начнёт свою работу в мастерской мистера Пиппина в Хогсмиде, где он будет варить "ПростоБлеск" по рецепту отца Доры...

— Я знаю, у кого можно спросить, — сказала Дора, обернувшись к Северусу. — Жди здесь, я скоро вернусь.

— Понимаю, — невозмутимо ответил Северус. — Буду ждать тебя здесь через два дня, когда ты скоро вернёшься.

— Мерлин, нет! В этот раз я точно вернусь скоро!

Дора хихикнула, встала из-за стола и побежала догонять Эдвина Фусса.

Возможность спросить Эдвина была не такой хорошей, как возможность спросить её отца. Но Эдвин довольно много знал о зельях и редких ингредиентах. И он вряд ли стал бы жаловаться профессорам на неё, даже если бы узнал, что она нарушила правила, потому что он не захотел бы плохо выглядеть в глазах её отца.

— Привет, Эдвин! — крикнула Дора, догнав Эдвина на лестнице, ведущей в библиотеку. — Я знаю, ты очень занят ТРИТОНАМИ, но мой вопрос займёт всего одну минутку!

— Конечно, Дорея, — Эдвин остановился и повернулся к ней. — Чем я могу помочь?

— У меня один маленький вопрос по зельям, — быстро сказала Дора. — В одном рецепте требуются свежие шахматные мыши, но их нет ни во "Всех Животных Мира", ни в "Полном Справочнике Редких Видов Грызунов", ни в...

— Ну, да, конечно, их там нет, — немного растерянно ответил Эдвин. — Так называют листья Musisedens Arbuscula, мышиного куста, которые действительно немного похожи на мышек... Тебе надо было искать их в книгах по гербологии, — он взмахнул палочкой, трансфигурируя небольшую металлическую копию веточки кустка, о котором он говорил. Его овальные листики на кончиках имели тонкие свисающие вниз нити, напоминающие хвостики мышей. — Хотя я не представляю, в каком рецепте ты могла их видеть. Они слишком хорошо удерживают магию, чтобы имело смысл использовать их в большинстве случаев.

— Это не мой секрет! Ничего не могу сказать! — ответила Дора, забирая у Эдвина металлическую веточку и с любопытством её разглядывая. Листики имели тёмные и светлые участки, в которых при большом воображении действительно можно было увидеть шахматную доску. — А ты знаешь, где этот куст можно найти?

— Где угодно, где есть магия, я полагаю. Он обычно растёт во влажных, скрытых от солнца местах, прячась под кронами деревьев.

— В Запретном лесу тоже?

— Подожди, ты что, собираешься пойти в Запретный лес? Дорея, я не думаю, что это хорошая идея. Там опасно, а твой отец не будет рад, если ты подвергнешь себя опасности. И он точно не будет рад, если узнает, что я знал, что ты планируешь что-то опасное, и ничего не сделал, чтобы остановить это.

— О, не волнуйся, — радостно ответила Дора. — Я не пойду в Запретный лес, обещаю! Другой студент пойдёт, не я. Но он не первокурсник, так что всё будет в порядке. Прости, что побеспокоила, Эдвин, не отвлекайся от своих экзаменов!

— Рад это слышать, — сказал Эдвин с заметным облегчением. — Тогда я пойду. Не забывай про свои экзамены тоже.

Дора спускалась вместе с Северусом к парадной двери замка, на ходу показывая ему веточку мышиного куста, которую для неё создал Эдвин Фусс, и пересказывая всё, что он успел рассказать ей о том, где он обычно растёт.

Когда Дора закончила, они уже дошли до опушки Запретного леса и прошли несколько шагов между редкими деревьями. Субботний день уже заканчивался, но солнце всё ещё было достаточно высоко, чтобы освещать высокую, доходящую Доре почти до колен траву через промежутки между кронами лиственных деревьев. Этот лес был совсем не похож на знакомый Доре заболоченный сосновый лес, который окружал Годрикову впадину. Этот лес был гораздо уютнее и дружелюбнее.

— Вот и всё, что я узнала, — закончила Дора и остановилась. — Если тебя не съедят гигантские муравьи, принеси мне завтра свой учебник по зельям за второй курс, чтобы я его скопировала.

— Не существует настолько больших муравьёв, чтобы они могли съесть меня, — сказал Северус.

— Существуют, если кто-то увеличил обычных муравьёв увеличивающими чарами, — ответила Дора.

— Тогда я просто уменьшу их уменьшающими чарами, — ответил он и пошёл вперёд.

Дора развернулась в противоположном направлении и пошла назад в замок.

Низкое солнце светило ей в лицо, высокая трава цеплялась за её ноги, воздух был приятным и тёплым. До отбоя было ещё около двух часов, так что у неё ещё было время сегодня. Она могла бы сходить в библиотеку, чтобы немного подготовиться к экзаменам по боевой магии и чарам. Она могла бы вернуться в гостиную Слизерина, чтобы немного отдохнуть. Она могла бы сходить к личным покоям Беллатрисы, чтобы проверить, не вернулась ли она. Или она могла бы подняться к Сивилле в башню Прорицаний, чтобы отдать ей жизнеописание Леоны Ядовитой и немного почитать вместе.

Дора немного замедлилась, когда поняла, что идёт уже почти пять минут. Она шла гораздо дольше, чем должна была, но всё ещё не вышла из леса.

Дора огляделась. Лес вокруг неё был очень редким. Он был совсем не похож на лес, в котором легко заблудиться, а она была у самого его края. Но всё же она не могла увидеть стены замка, в каком бы направлении не смотрела. Может быть, она развернулась правее, чем было нужно? Может быть, она шла вдоль края леса, а не к его границе?

Дора повернула немного левее и пошла дальше, но вместо того, чтобы оказаться снаружи, каким-то образом оказалась ещё глубже. Лес впереди неё выглядел более густым и высоким, чем позади. Дора развернулась снова и быстрым шагом пошла обратно, но это направление привело её к небольшому оврагу, рядом с которым она точно не проходила раньше. Дора поняла, что уже не может вспомнить, в каком направлении она шла до того, как первый раз развернулась. Она нашла на небе между кронами деревьев пятнышко солнца, которое уже опустилось к самому краю горизонта, собираясь попытаться сориентироваться по нему, но не смогла вспомнить, с какой стороны замка оно должно находиться.

Она остановилась.

Она хорошо знала, что она должна сделать, если она заблудится. Родители много раз объясняли это ей и Джеймсу с тех пор, как они научились ходить. Нужно было стоять на месте, выпускать вверх красные искры и ждать, когда тебя найдут. Не пытаться найти обратный путь самостоятельно, рискуя заблудиться ещё сильнее и уйти ещё дальше.

В детстве у Доры был специальный зачарованный шарик, который метал вверх искры и который всегда лежал в её кармане. Теперь его заменила палочка.

— Перикулум, — сказала Дора, направив палочку вверх. Красные искры с треском взлетели над кронами деревьев.

Она чувствовала себя глупо. Она не понимала, как она могла заблудиться, находясь на самой опушке леса. Она никогда не терялась, когда они с Джеймсом гуляли по окраине Годрикова леса рядом с их домом.

— Перикулум, — сказала Дора, снова подняв палочку вверх. Красные искры снова взлетели.

У неё не было причин беспокоиться. Она не зашла в лес достаточно глубоко, чтобы рисковать встретить кого-то опасного. Ей просто нужно было подождать. Кто-нибудь в замке заметит её искры и придёт за ней.

— Перикулум!

Может быть, её искры заметят студенты, глядящие в окно из замка, и расскажут профессорам, что кто-то в лесу посылает сигнал о помощи. Или, может быть, её заметит мистер Хагрид, лесничий, с которым Джеймс успел подружиться в прошлом году, но с которым сама Дора так и не нашла времени познакомиться.

— Перикулум!

Вряд ли её сильно накажут из-за этого. Она не собиралась нарушать правила и заходить в Запретный лес. Она была на самой его опушке и уже хотела вернуться в замок. Она просто случайно заблудилась.

— Перикулум!

Дом мистера Хагрида был у самого леса. Может быть, он услышит звук, с которым трещат её искры. Дора пожалела, что не выучила заклинание сонорус, которое позволяло делать голос громким, чтобы сейчас просто покричать, зовя на помощь. Джеймс уже выучил его, хотя оно было в программе третьего курса, так что Дора тоже могла бы сделать это. Наверняка были и другие полезные заклинания. Ей стоило выучить их все.

— Перикулум!

Может быть, ей стоит залезть на дерево и попытаться увидеть, в какой стороне находится Хогвартс? Но деревья были очень высокими. Дора сомневалась, что сможет залезть на них. Если бы у неё была с собой метла, она смогла бы просто взлететь над деревьями и улететь обратно в замок. Ей стоит всегда носить свою метлу в своих расширенных карманах на всякий случай.

— Перикулум!

— Что ты, чёрт возьми, делаешь? — спросил Северус, появляясь между деревьями.

Дора обернулась к нему с радостным облегчением, которое не стало меньше из-за того, с каким раздражённым недовольством он на неё смотрел.

— Я заблудилась, — объяснила она.

— Ты заблудилась, — повторил он. — Как ты могла заблудиться? Ты даже не была в лесу, когда я ушëл. Ты случайно метаморфировала свой мозг в кисель или что?

— Я не виновата. Наверняка какая-то магия леса меня заблудила, — уверенно ответила Дора. — Просто выведи меня отсюда, если ты такой умный!

Они посмотрели друг на друга.

— Ну пошли, — недовольно сказал Северус, проходя мимо неё. — Лили постоянно говорит, что мы должны присматривать за неразумными малышами вроде тебя, так что придётся сначала отвести тебя к выходу, а уже потом идти искать этот чëртов куст.

Дора поспешила за ним.

— Я не малыш, — на всякий случай сказала она. Он ничего ей не ответил.

Они шли около десяти минут. Солнце за это время скрылось за горизонтом. Северус сотворил люмос, чтобы осветить себе путь, и Дора сделала то же самое.

Дора шла, держа палочку перед собой и освещая густую траву, покрывающую неровную землю и торчащие из неё узловатые корни. В такой густой траве наверняка водились змеи. Многие из них наверняка были ядовитыми. Дора сожалела, что она не умела командовать змеями так, как это делал загадочный наследник Слизерина, о котором писали в Ежедневном Пророке. Её отец говорил ей, что большинство животных боится людей даже больше, чем сами люди бояться их, так что Дора просто старалась топать громче, чтобы все змеи испугались и расползлись с их пути.

Сквозь редкие щели между кронами деревьев можно было увидеть звёзды. Дора знала, что по звёздам можно ориентироваться, но она не умела это делать. На уроках астрономии они успели только выучить названия созвездий и их положение друг относительно друга. Возможно, она смогла бы найти Полярную звезду и определить по ней север, но она не знала, с какой стороны от Хогвартса должен находиться север. Северус, видимо, тоже не знал, как ориентироваться по звёздам, потому что даже не посмотрел на них, когда они появились на небе, продолжая идти вперёд в выбранном им направлении.

— Ну и где выход из леса? — наконец спросила у него Дора. — Неужели ты тоже неразумный малыш, за которым нужно присматривать?

— Надо повернуть немного левее, — хмуро ответил он, выглядя немного пугающим в свете их палочек. — Мы где-то рядом, просто немного промахнулись.

Дора резко остановилась.

— Нам надо остаться здесь, — сказала она.

— Остаться в лесу? — он тоже остановился и посмотрел на неё с непониманием.

— Мы только заходим ещё глубже. Нам надо остановиться, пока мы не ушли туда, где нас не смогут найти, и подождать, пока профессора нас найдут, — она подняла свою светящуюся палочку вверх. — Перикулум!

Красные искры вспыхнули, взлетели вверх и с треском исчезли в кронах деревьев.

— Это глупо, — сказал Северус. — Я не буду сидеть несколько часов в холодном лесу и ждать, когда придут профессора и накажут нас, когда я могу выйти из леса через пять минут и вернуться в гостиную факультета ещё до отбоя.

— Перикулум! — снова сказала Дора. Она села на землю, чтобы показать, что не собирается никуда идти.

— Делай что хочешь. Я иду в замок.

— Перикулум!

Северус отвернулся и пошёл прочь от неё. Дора не ожидала, что он действительно оставит её одну в темноте, но маленький огонёк его люмоса удалялся с каждым его шагом.

— Если ты сейчас уйдёшь, я расскажу Лили, что ты бросил меня одну ночью в лесу! — крикнула она ему вслед.

— Я не поддамся на твой шантаж! — ответил он издалека, не оборачиваясь и не замедляясь.

Дора сжала палочку в своей руке крепче. Она всё делала правильно, оставаясь здесь, сидя здесь в темноте и стреляя искрами вверх. Она делала именно то, что родители сказали ей делать в случае, если она заблудится, а они ещё никогда не давали ей плохих советов.

Но она всё равно чувствовала себя ужасно, оставаясь здесь одна. Она не знала, насколько далеко они успели забрести, действительно ли они шли к выходу или, наоборот, заходили глубже. Она не знала, насколько опасные существа могли обитать здесь. Может быть, оставаться рядом с второкурсником, который знал больше заклинаний и обладал лучшими дуэльными навыками, чем она, было разумнее, чем оставаться на месте. Дора слышала, что он победил Джеймса в дуэльном клубе недавно, так что он должен был быть хорош в дуэлях.

Она подумала, что могла бы и идти за ним, и посылать сигнальные искры одновременно. Это был бы компромисс. Её матери нравилось слово компромисс. Возможно, она даже одобрит это решение, когда Дора расскажет ей всю эту историю летом.

Дора быстро встала и побежала за Северусом. Светящаяся точка его люмоса иногда мелькала вдалеке между деревьями.

Дора нашла его, наклонившегося к густым зарослям и копающегося в них в свете палочки.

— Я нашёл этих мышей, — сказал он, вставая с отломанной веткой куста в руках. Он ничуть не удивился, когда она догнала его, словно ожидал этого с самого начала.

— Проклятье, ты сумасшедший! — выдохнула Дора, раздражённо взглянув на овальные листики со свисающими вниз тонкими хвостиками. — Как ты можешь помнить об этом в такой ситуации?!

— Я же пришёл за этим, — хмуро ответил Северус. — Конечно, я помню, за чем я пришёл. Я не превращал свой мозг в кисель, как ты.

Он развернулся и пошёл дальше, туда, где, видимо, ожидал найти выход из леса. Дора пошла за ним, снова направив палочку вверх и снова выстрелив в небо красными искрами.

— Я не понимаю, почему Лили считает тебя милым, — проворчала она.

— Она так сказала?

— Да, но она ошиблась!

Дора снова выстрелила в небо красными искрами, задумавшись, что она не помнит случая, когда он говорил что-то грубое рядом с Лили. Она вспомнила все случаи, когда видела их рядом, и, кажется, он вообще не так уж много говорил рядом с ней.

— Прекрати так громко топать, — сказал Северус.

— Я отпугиваю змей! — ответила Дора. — Ты же не хочешь, чтобы нас укусила ядовитая змея?

— Твой шум привлечёт кого-то похуже змей!

— Или он привлечёт кентавров и... ОЙ!

Дора быстро отпрыгнула назад, когда круглый тёмный холмик в траве, на который она наступила, дёрнулся в сторону из-под её ботинка.

Холмик подпрыгнул вверх, обнажая восемь кривых лап, приземлился на дерево и посмотрел на неё восемью блестящими переливающимися глазами.

— Петрификус Тоталус, — быстро сказал Северус, делая шаг назад.

Огромный паук выгнулся, подставив под заклинание свою гладкую блестящую спинку. Лилово-фиолетовый луч разбился о неё яркими брызгами, словно о магический щит, на миг осветив окружающие их тёмные глубины леса. Из этих глубин на них смотрели десятки наборов сияющих паучьих глаз.

Вскрикнув от ужаса, Дора развернулась и побежала прочь от этих глаз. Пауки побежали за ней. Они прыгали с дерева на дерево, стрекоча и скрипя, и иногда неожиданно возникали сбоку, вынуждая её резко сворачивать, чтобы не дать их тянущимся в её сторону лапам схватить её.

Дора бежала, не останавливаясь ни на мгновение и понимая, куда бежит, изо всех сил стараясь не запнуться о корни деревьев и не упасть, пока неожиданно для себя не выбежала из леса прямо к задней стене Хогвартса.

Северус выбежал из леса следом за ней. Пауки остановились позади них на границе между территорией леса и территорией замка.

Дора посмотрела на пауков. Пауки одновременно моргнули всеми своими наборами глаз и скрылись в темноте леса.

— Они пытались нам помочь? — спросил Северус, глядя на деревья.

— Что? — растерянно переспросила Дора, которая ещё не до конца пришла в себя от страха.

— Они не нападали на нас, даже когда могли. Просто напугали и прогнали из леса. Что это, если не помощь?

— Если они хотели помочь, могли бы не пугать нас так сильно.

— Сложно не пугать кого-то, когда ты гигантский паук, — Северус отвернулся от леса и посмотрел на замок. — Ладно, идём. Надо только не попасться Филчу по дороге в подземелья.

— Мистеру Филчу, — машинально поправила Дора. — Ты должен больше уважать сквибов, раз уж ты магглорождённый.

— Я не магглорождённый, идиотка.

Дора подумала, что он мог бы уже не притворяться перед ней после того, как взял у неё книги по маггловедению и начал варить зелье по рецепту из них. Но она не стала спорить.

Они обошли замок вокруг, открыли небольшую щель в парадной двери, чтобы проскользнуть внутрь, удачно спрятались в тёмной арке, когда молодой энергичный завхоз прошёл мимо них, и без проблем добрались до входа в гостиную Слизерина.

Дора сразу убежала в спальню девочек-первокурсниц, чтобы рассказать Долорес про пауков в Запретном лесу и своё приключение. Она решила не упоминать, что была там не одна, потому что она не была такой уж болтушкой, какой её считала Беллатриса. Во всяком случае, больше не была.

Надеясь, что Беллатриса вернётся завтра и они наконец смогут поговорить обо всём, что у них обоих случилось за прошедшие дни, Дора заснула в своей кровати и её длинная сложная суббота наконец закончилась.

В воскресенье после завтрака (на котором Беллатрисы тоже не было) Дора сидела в одной из дальних комнат гостиной Слизерина, наблюдая за тем, как Северус наполняет котёл водой с помощью агуаменти, зажигает инсендио под ним и раскладывает собранные и нарезанные ингредиенты рядом на полу в порядке добавления.

Доре не нужно было быть здесь, но после такого приключения ей хотелось своими глазами увидеть, чем всё это закончится.

На коленях у неё лежала копия его учебника по зельям за второй курс, только что ею созданная, но читала она не её, а свои собственные записи по боевой магии, экзамен по которой будет уже завтра.

— Твой отец изобретает новые рецепты? — спросил Северус, монотонно размешивая содержимое котла. Его руки и закатанные рукава мантии были в чернильных пятнах и следах ингредиентов, которые он только что подготавливал.

— Ну, да, — ответила Дора, отрываясь от своих записей. — Он постоянно этим занимается. Он изобрёл несколько новых рецептов для коллекции секретных рецептов Поттеров, хотя остальные не такие популярные как "ПростоБлеск".

— Если они секретные, получается, он сам варит все зелья для продажи?

— Нет, конечно, нет! Он вообще не варит зелья для продажи сам. Он раскрывает секреты рецептов зельеварам, которые дают ему Нерушимый Обет не позволять никому другому узнать этот рецепт от них и отдавать 20% с полученной прибыли. Помнишь Эдвина Фусса, у которого я спрашивала про шахматных мышей? Он был учеником моего отца и дал ему такой Обет этим летом. Это обеспечило ему работу в очень хорошей мастерской, несмотря на то, что он магглорождённый, потому что мистер Пиппин, владелец одной лавки здесь, в Хогсмиде, очень хотел продавать "ПростоБлеск".

Дора остановилась, когда Северус отвлёкся на своё зелье, цвет которого изменился с грязно-бурого в молочный. Изменение цвета означало, что пора перейти к следующему ответственному этапу.

— Мне не стоит тебя отвлекать, — сказала Дора после того, как Северус закончил добавлять нити мицелия вертикально-полосатого гриба. — А то ты что-то перепутаешь и убьёшь родителей своим зельем.

— Можешь, это и есть мой план, — задумчиво сказал Северус .

— Убить кого-то можно и более простым зельем, — ответила Дора, ухмыляясь своей шутке. — Не пришлось бы теряться в лесу.

— Да, — он прищурился. — Думаю, я пока не хочу в приют.

Он взял с пола свежий лист шахматной мышки, которую он принёс из Запретного леса, и медленно опустил его в бурлящую молочную жидкость. Лист растворился и пузырьки от кипения стали лиловыми, хотя цвет самого зелья не изменился. Это был последний этап, теперь оставалось только дождаться остывания зелья и перелить его в флакон.

— Что такое приют? — спросила Дора, когда шахматная мышка полностью исчезла.

— Это... — Северус перевёл взгляд на неё, потом снова на зелье. — Специальный дом, где дети живут без родителей. Там за ними присматривают, эм, сотрудники маггловского Министерства.

— Правда? У магглов есть такое? — спросила Дора удивлённо. — Тогда почему ты ещё не там?

Дора подумала, что Сириус точно сбежал бы от своих родителей, если бы у волшебников было что-то подобное. Если бы родственные поисковые чары не были бы такими мощными, что Вальбурга смогла найти его где угодно и вернуть домой.

— У меня дома два человека, — ответил ей Северус. — В приюте будет больше двух.

Дверь неожиданно распахнулась. Они оба быстро вскочили на ноги.

Дора попыталась замаскироваться, притворившись кем-то другим, но растерялась и не смогла быстро решить, кого именно она готова подставить под неприятности вместо себя. Её лицо пробежало через Долорес, Еву и Маргарет, а потом повторило лицо человека, стоящего перед ней в дверях.

— Ах, — добродушно сказал профессор Слизнорт, заходя в комнату. — Благодарю вас, мисс Поттер, в вашей интерпретации я чудесно выгляжу! Но всё же, прошу, примите обычный вид. Разве леди Поттер не предупреждала вас, что не стоит выдавать себя за должностное лицо?

— К-конечно, — Дора заставила себя вернуться в норму, а потом посмотрела на Северуса. Он пристально смотрел на профессора Слизнорта.

— Так, давайте посмотрим, что это тут у нас... — произнёс профессор Слизнорт, подходя к ним ближе и заглядывая в котёл. — Ого, это из "Проблем Маггловедения", не так ли? Помню этот рецепт, он очень скудно описан, так что вы, видимо, всё посчитали самостоятельно. Тем больше впечатляет, что у вас получился нужный результат. Даже не ожидал, что вы двое справитесь.

— Вы знали, чем мы занимаемся? — потрясённо спросила Дора.

— Не думали ли же вы, что я не замечу варку запрещённого зелья в стенах замка? — профессор снисходительно улыбнулся ей. — Видите ли, я склонен думать, что ничто так не мотивирует учиться, как небольшой личный проект, хе-хе...

Дора немного расслабилась после этих слов. Если профессор не был зол и не собирался их наказывать, значит, никаких последствий не будет. Она быстро посмотрела на Северуса. Он всё ещё выглядел настороженным.

— Однако, — добавил профессор Слизнорт. — Я, конечно, не могу позволить вам морочить голову каким-то бедным магглам, это совершенно недопустимо, — его взгляд внезапно стал строгим, палочка в его руке качнулась в сторону котла. — Эванеско.

Молочная жидкость с лиловыми пузырьками исчезла. Теперь на полу стоял пустой идеально чистый котёл с блестящим медным дном.

— Ой, — сказала Дора.

— Надеюсь, в следующий раз вы выберете более достойную цель, или я буду очень разочарован, а следующий такой разговор пройдёт совсем иначе, — добавил профессор Слизнорт. — И, конечно, я ожидаю, что вы придёте ко мне за советом и помощью, а не будете заниматься самодеятельностью. Уж вы-то, мисс Поттер, должны были знать лучше.

— К-конечно, профессор, — сказала Дора за них двоих, потому что Северус продолжал молча сверлить профессора взглядом. — Именно так мы и сделаем.

— Тогда уберите здесь всё и возвращайтесь к подготовке к экзаменам. У вас обоих следующий уже завтра, — его взгляд снова стал доброжелательным. — И не расстраивайтесь так сильно, молодой человек, вы не потратили ваше время зря. Считайте это полезным учебным опытом.

Ещё раз внимательно посмотрев на них обоих, профессор Слизнорт ушёл.

— Ну, твоё зелье, так что и уборка на тебе, — сказала Дора и быстрее, чем Северус мог успеть поспорить с ней, убежала вслед за профессором.

* * *

Дора догнала профессора Слизнорта на лестнице между первым и вторым уровнями подземелий.

— Профессор Слизнорт, — быстро сказала она, не давая себе времени передумать. — Беллатрисы нет в Хогвартсе со вчерашнего завтрака. И она не ответила на патронуса. Вы не знаете, где она?

— Мисс Поттер, вы должны называть её профессор Лестрейндж, пока вы находитесь в Хогвартсе, — сказал профессор Слизнорт. — И вы должны понимать, что у преподавателей тоже есть своя личная жизнь. Уверен, она вернётся в замок к вашему экзамену по боевой магии завтра утром в понедельник.

И он ушёл прежде, чем Дора решилась сказать что-то ещё.

Первокурсники Слизерина и Пуффендуя пришли на экзамен по боевой магии в назначенное время и зашли в кабинет. Дора с облегчением увидела Беллатрису, которая сидела за столом профессора, отвернувшись к окну, подумав, что она зря беспокоилась о том, что её не было все выходные.

Дора села за одну из парт между Долорес и Карлом. Остальные тоже нашли свои места и затихли в ожидании начала экзамена.

Беллатриса продолжала рассеянно наблюдать за ползущими за окном облаками, словно ждала чего-то ещё. Стопка пергаментов с экзаменационными вопросами, одобренными Министерством, лежала на столе перед ней.

Пауза затянулась. Первокурсники начали озадаченно переглядываться.

— Профессор Лестрейндж! — громко сказала Долорес, поднимая руку.

Беллатриса вздрогнула и обернулась к ним.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Сегодня у нас экзамен, профессор, — ответила Долорес, указывая на стол, на котором лежала стопка пергаментов с вопросами.

— Что ж, ладно, — сказала Беллатриса и неожиданно резко встала с кресла. — Давайте посмотрим, научились ли вы хоть чему-то, идиоты!

Дора переглянулась с Долорес и с Карлом. Оба её друга выглядели растерянно. Дора посмотрела на пергаменты с вопросами, которые лежали на столе Беллатрисы. Большинство первокурсников тоже посмотрели на них, и Беллатриса заметила это.

— О, нет, нет, нет... — пропела она. На её лице появилась странная улыбка. — Глупые вопросы от Министерства нам не понадобятся. Способность проходить тесты так же полезна, как игра на флейте. Как будто недоброжелатели отпустят вас, если вы правильно ответите на десять вопросов... — она сделала широкий взмах палочкой, и стопка пергаментов вспыхнула и рассыпалась пеплом.

— Что происходит? — прошептал Карл, посмотрев на Дору так, словно она должна была знать.

Дора только пожала плечами. Беллатриса могла выдумать что угодно, какой-нибудь альтернативный практический экзамен. Она всегда была немного эксцентричной.

— Нас не переведут, — в ужасе произнесла себе под нос Долорес. — Мы должны сдать одобренный экзамен, чтобы нас перевели!

— Они не смогут не перевести половину первого курса, — прошептала ей Дора. — Точно не со мной, Регулусом Блэком и Элспет Медоуз здесь. Всё будет нормально.

Со всех сторон послышался похожий встревоженный шёпот. Беллатриса не стала их прерывать. Она терпеливо дождалась, когда волнение и возмущение прокатится по рядам.

Когда в аудитории снова стало тихо, Беллатриса приказала им всем выйти на середину комнаты, где было свободное пространство между партами, и встать в круг лицом друг с другу.

Дора встала в круг, двигаясь среди хаотично пытающихся упорядочиться детей, и оказалась между Карлом и Бертой Браун с Пуффендуя.

— Минки, — сказала Беллатриса, прогуливалась за пределами круга мимо их спин. Пухленький домовой эльф появился рядом с ней, готовый выполнять приказы. Дора подумала, что, возможно, Беллатрисе нужно было что-то для экзамена, что она сейчас прикажет домовому эльфу принести ей. — Я приказываю тебе встать в центре круга и продолжать стоять, пока я не скажу обратное. Тебе запрещено использовать любую магию. Тебе также запрещено говорить. Но я не запрещаю тебе кричать, дорогой.

Минки послушно встал в центр круга. Дора почувствовала, что беспокойство, которое оставило её после того, как она увидела Беллатрису в классе, снова возвращается к ней. Дора не знала, что планирует Беллатриса, но это не могло быть чем-то хорошим, если она ожидала, что домовик будет кричать.

Элспет на другой стороне круга от Доры, похоже, подумала об этом же, но выразила свою мысль более громко. Беллатриса бросила в неё квиетус и приклеила её ноги к полу невербальным заклинанием, когда она попыталась выйти из круга. Элспет пришлось ухватиться за стоящего рядом Тревора Томаса, чтобы не упасть.

— Будьте тише, мои дорогие, — сказала Беллатриса весёлым голосом. — Вы же не хотите провалить ваш экзамен?

— И что нам делать? — спросил Барти.

— Молчать, — ответила Беллатриса. — Не сходить с места. Не использовать ничего, кроме магии. И посмотрим, сколько времени уйдёт у толпы бездарных первокурсников вроде вас на то, чтобы убить одного домовика!

Несколько человек ахнули.

— Это просто проверка, — убеждённо прошептала Берта Браун рядом с Дорой. — Мы просто должны доказать, что мы соблюдаем правила. Надо ничего не делать.

— Сомневаюсь, — тихо сказала ей Дора.

Беллатриса, насколько Дора её знала, не была похожа на человека, который бы провёл такую проверку. Ей нравилось, когда люди подчинялись ей, а не правилам. Она бы скорее провела проверку на готовность подчиняться её приказам вопреки всем правилам.

Она именно это и делала сейчас, не так ли?

— Кто нанесёт решающий удар, получит Превосходно, — продолжала Беллатриса. — Кто не сделает вообще ничего полезного, экзамен не сдаст! Итак, кто начнёт первым?

Они все стояли, растерянно переглядываясь. Минки посмотрел прямо на Дору, возможно, потому что он знал её лучше других из-за вечеров, которые она проводила за чаем с Беллатрисой, пока он незримо был где-то рядом.

Дора чувствовала себя ужасно под этим взглядом. Долорес крикнула, что директор должен остановить это, и получила ещё один квиетус. Берта Браун набралась смелости и закричала всем, что нужно ничего не делать, и получила ещё один. Мартин Бёрк тихо вышел из круга, пока Беллатриса смотрела в другую сторону, попытался добраться до двери и выскользнуть из класса, но Беллатриса магией вернула его обратно в круг и заперла дверь.

Наконец Барти Крауч поднял свою палочку и направил её на Минки.

— Инсендио, — произнёс он, небрежно выполнив жест заклинания.

Чистая наволочка с эмблемой Хогвартса на домовике вспыхнула, и осела пеплом, но сам Минки не загорелся. Он прижал уши, обводя их растерянным напуганным взглядом.

— Бесполезно, — прокомментировала Беллатриса. — Следующий!

Беллатриса указала на стоящего справа от Барти Тревора Томаса из Пуффендуя. Он растерянно посмотрел на Беллатрису, неохотно выдавил из себя агуаменти и облил Минки водой. Барти хихикнул.

— Всё ещё бесполезно, — сказала Беллатриса. — Следующий!

Следующим был Карлус Кларк, полукровка из Слизерина. Он ухмыльнулся и попытался сотворить секо, но сложные жесты заклинания у него не получились. Беллатриса сказала, что он такой же бесполезный, как остальные.

Дора подумала, что они все были просто первокурсниками. Даже если бы они хотели выполнить её глупое задание, они знали не так уж много заклинаний, которые способны причинить серьёзный вред. Дора не могла придумать ничего, как это сделать. Залить аудиторию агуаменти до уровня метра и утопить Минки? Поднять что-то тяжёлое левиосой и уронить на Минки сверху? Конечно, Дора не собиралась вредить ему, даже если бы придумала решение.

— Не будьте такими неженками, — резко сказала Беллатриса, оборачиваясь к Минки и глядя на него с неожиданной злостью. — Это существо убило бы вас, не задумавшись, если бы вы поменялись местами, не так ли?

Барти хихикнул, словно подумал, что Беллатриса шутит. Но Дора так не думала. Беллатриса выглядела совсем иначе, когда шутила. Сейчас она почему-то искренне злилась на Минки, словно он испортил её любимый подаренный Родольфусом чай, и она не могла простить ему это.

Внезапно Дора поняла, что Беллатриса сошла с ума. Легендарное безумие Блэков, о котором рассказывалось столько историй, внезапно проявилось в ней, и все они ничего не могли с этим сделать, потому что Беллатриса была сильнее их всех вместе взятых.

Регулус создал брызги кислоты, сотворив заклинание, которое Дора не знала, потому что они ещё не изучали его на чарах. Желтоватая густая жидкость проявилась в воздухе и каплями упала на Минки сверху. Он пискнул, попытался стряхнуть её с себя и заскулил.

— Жалкая попытка, — Беллатриса хихикнула. — Но лучше остальных. Следующий!

Следующая Маргарет Блоттс из Слизерина бросила жалящее проклятье. Беллатриса мрачно ухмыльнулась и сказала, что боль без повреждений никого не убьёт. Следующая Клара Белл из Пуффендуя неуклюже сотворила люмос, заставив Беллатрису засмеяться. Следующий Фергус Флетчер из Слизерина сотворил охлаждающие чары. Беллатриса сказала, что у них нет времени ждать, когда домовик умрёт от простуды, и засмеялась ещё сильнее.

Шарлотта Хьюз из Пуффендуя произнесла заклинание ножниц деффиндо, то ли забыв, то ли специально пользуясь тем, что оно было слишком слабым, чтобы преодолеть сопротивление собственной магии волшебника или волшебного существа. Ева Турпин из Слизерина тоже попыталась сотворить режущее заклинание секо и оставила небольшую красную царапину на плече домовика.

До Доры оставался всего один человек, а она всё ещё не решила, что она должна делать.

— Сомниум, — сказал Карл, который стоял справа от Доры. Домовик упал на пол, затихнув.

— Сонное заклинание, — насмешливо протянула Беллатриса, — никого не убивает. Не думаю, что вы сдадите экзамен, — она на мгновение отвернулась от них, чтобы разбудить Минки. — Иннервейт. Следующий!

— Сомниум, — снова сказал Карл, до того как следующая за ним Дора успела поднять палочку. Минки снова затих.

— Сейчас не ваша очередь, мистер Корленд, — прервала его Беллатриса. — Дождитесь следующего круга, если, конечно, наше учебное пособие до этого доживёт, — она засмеялась. — Что весьма вероятно, учитывая вашу полную бездарность.

— Сомниум, — снова сказал Карл.

— Экспеллиармус, — пропела Беллатриса с холодной улыбкой. Палочка Карла вылетела из его руки и перелетела к Беллатрисе. — Похоже, вы не понимаете простых слов. Боюсь, вы не сдали ваш экзамен и исключены из Хогвартса.

Беллатриса переломила палочку Карла пополам и громко засмеялась.

Это было похоже на взрыв. Все одновременно сорвались со своих мест, чтобы побежать в разные стороны, когда до каждого из них внезапно дошло, что всё это серьёзно, что это не какая-то странная версия экзамена, придуманная их эксцентричным профессором, что всё действительно идёт не так.

Никто не ломал чужие палочки!

Это была невидимая черта, которую никто не переступал просто так. Даже если вы обезоруживали противника в школьной дуэли, вы не ломали его палочку точно так же, как вы не убивали его и не выкалывали ему глаза. Только авроры ломали палочки, и они ломали только палочки преступников, осуждённых Визенгамотом.

Треть первокурсников бросилась к дверям, крича о помощи. Несколько человек одновременно стучали по ним и дёргали ручки, пытаясь открыть их, но безуспешно. Фергус Флетчер из Слизерина выкрикнул алохомора, но его заклинание не сработало.

Треть первокурсников в ярости бросилась на Беллатрису, направив палочки на неё и выкрикивая известные им заклинания, но была с лёгкостью сбита ей с ног и отброшена в сторону.

Треть первокурсников рассыпалась по аудитории в жалких попытках спрятаться за партами и шкафами.

Карл остался на месте, рухнув на колени, словно вместе с палочкой разбилось его сердце.

Дора оказалась сбита с ног теми, кто среагировал раньше неё. Она не стала подниматься, а просто тихо отползла к ближайшей парте, чтобы скрыться с глаз Беллатрисы. Она не хотела, чтобы её сейчас заметили.

Столпившиеся у двери первокурсники кричали друг на друга, пытаясь придумать способ позвать родителей или других профессоров на помощь. У кого-то был журнал с протеевыми чарами, но он оставил его в спальне. Кто-то вспомнил про чары патронуса, которые могли передавать сообщения, но никто из первокурсников не умел творить эти чары.

Беллатриса не смотрела на них. Она смотрела на тех, кто попытался напасть на неё, но без злости, а будто проверяя, не получили ли они повреждения. Дора подумала, что это было странно заботливо с её стороны, учитывая всё, что только что случилось. Но, может быть, Беллатриса просто не хотела, чтобы другие профессора узнали о том, что здесь происходит, и пришли сюда, чтобы остановить её? Если бы кто-то пострадал, другие профессора узнали бы об этом. Дора вспомнила, как профессор Макгонагалл пошла искать Лили, когда та сломала руку. Видимо, защитные чары Хогвартса сообщили ей об этом.

— Время, время, время, — снова заговорила Беллатриса. На её лице появилась неуместно счастливая улыбка. — Отойдите от двери, мои дорогие. Два часа ещё не прошли, ваш экзамен ещё не закончен. Вернитесь в круг сами, пока я не заставила вас.

Беллатриса не могла нанести им серьёзный физический вред, не вызвав сюда других профессоров. Но не весь вред был физическим. Поднимет ли тревогу круциатус, если он не наносит никакого вреда здоровью? Поднимет ли тревогу деградирующее проклятье, если оно тоже не наносит ран?

Беллатриса начала по одному выдёргивать учеников и ставить их обратно в круг приклеивающими чарами. Она то злилась, что ей не подчиняются, то смеясь над тем, как забавно они это делают. Пока она занималась теми, кто столпился у двери, и теми, кто попытался атаковать её, пока игнорируя тех, кто спрятался. Но Дора понимала, что у неё уйдёт лишь несколько минут, чтобы разобраться с ними, и тогда она начнёт вытаскивать остальных из-за парт и шкафов.

Дора напряжённо вздохнула. Нужно было сделать что-то прямо сейчас, пока на неё не смотрят. Но она не знала, что она могла сделать.

Профессора приходили, только если случалось что-то серьёзное. Они не реагировали на каждый синяк, на каждый порез от пергамента. Даже когда Дора врезалась в стену замка на метле в начале года и получила большой лиловый синяк, никто не пришёл проверить её. Доре нужно было как минимум сломать кому-нибудь руку, чтобы профессора узнали об этом. Но Дора не знала заклинаний, которые были способны ломать руки. Все заклинания первого курса были бесполезны. Они едва ли смогли навредить Минки совместными усилиями, а теперь перед Дорой стояла та же самая задача.

Дора подумала, что задача не совсем та же самая. Глядя сквозь щель в парте на Беллатрису, которая уже почти собрала две трети первокурсников вокруг лежащего на полу Минки, Дора подумала, что задача не совсем та же самая, потому что Доре не обязательно пытаться навредить другому человеку. Она может причинить вред самой себе, это тоже сработает. Она может просто использовать свой дар метаморфомага и...

— Профессор Лестрейндж! — услышала Дора твёрдый голос Регулуса и снова посмотрела сквозь щель в парте, чтобы увидеть, как маленький мальчик стоит прямо напротив Беллатрисы. Он был среди тех, кто попробовал напасть на неё, и теперь был силой поставлен обратно в круг. — Профессор Лестрейндж, вы не контролируете себя прямо сейчас. Вы, вероятно, околдованы...

— Ах, какой нетерпеливый ученик! — ответила Беллатриса, оборачиваясь к нему и взмахивая руками. Её взгляд был странной смесью безумия, ярости и безразличия. Её взгляд был ужасен, но Регулус почти не вздрогнул, когда она посмотрела прямо на него. — Как твой профессор, я обязана научить тебя терпению.

Дора снова резко вздохнула. Она не была уверена, что она специально причинить себе вред с помощью своего дара. Она много раз причиняла себе вред специально, когда только училась контролировать свой дар, но она никогда не делала этого специально раньше, а её дар обычно плохо понимал её, когда она пыталась приказать ему сделать что-то новое.

Дора надеялась, что у неё не получится это сделать, что кому-то другому придётся найти способ позвать на помощь вместо неё, потому что она на самом деле не хотела делать себе больно.

— Откройте дверь, — громко потребовал Регулус, глядя на Беллатрису снизу вверх. Он не замолчал, даже когда она направила свою палочку прямо на него. — Используйте окклюменцию, сопротивляйтесь, но откройте дверь и позвольте нам уйти.

Дора замерла, не решаясь сделать нужное усилие. Её план был безумным, почти таким же безумным, как теперь была сама Беллатриса, которую захватило безумие Блэков. Но Дора тоже была немного Блэком, так что она могла это сделать, каким бы безумным это ни было. Победить безумие другим безумием...

Палочка Беллатрисы сделала взмах, вычерчивая сложный жест...

Регулус замер напротив неё, напряжённо сжав свою палочку, но не способный ничего с ней сделать...

Дора собрала всю свою волю в одном единственном решительном порыве, не давая себе больше права сомневаться, представила, как кость в её ноге ломается с оглушительным треском, и заставила свой дар действовать...

Её бедренная кость разлетелась острыми обломками. Её ногу разорвало болью, когда они порвали плоть, кожу, мышцы и артерии. Кровь хлынула яростным потоком, заливая всё вокруг неё. Парта, за которой Дора пряталась, опрокинулась, когда она заметалась по полу в агонии. Её собственный крик заглушил и крики других детей, и её собственные мысли. Боль, которая была сильнее, чем любая другая боль в её жизни, ошеломила её, заслоняя собой весь мир. Дора слышала только далёкий безумный хохот Беллатрисы, которая сотрясалась над ней в истеричном приступе смеха. Дора чувствовала, как жизнь пульсациями изливалась из неё, с каждым кровавым выплёскивающимся из неё ударом отнимая частичку её угасающего сознания. Всё глубже, глубже и глубже в мутные воды небытия...

А потом огненные крылья окружили её, вытащили на поверхность и унесли прочь.

Дора пришла в себя в больничном крыле.

Обе её ноги были в порядке. И левая, которая не пострадала, и правая, которая только что взорвалась мелкими частями. Её родители были рядом. Почти все кровати были заняты сидящими на них первокурсниками Пуффендуя и Слизерина, которые выглядели такими вялыми и сонными, словно только что выпили успокоительные зелья. Вероятно, подумала Дора, они все действительно выпили успокоительные зелья.

Вероятно, ей тоже дали успокоительное зелье. Она чувствовала себя очень спокойно.

— Дора, — сказала её мать. — Ты нас слышишь?

— Слышу, — ответила Дора. Спокойствие наполняло её, мешая тревожиться, но она помнила, что должна позаботиться об одной вещи. — Вы собрали мою ногу обратно, да?

— Мисс Помфри тебя вылечила, ты в полном порядке, — ответил её отец. — Хотя я очень обеспокоен тем, что ты осознанно нанесла себе повреждения, которые могли убить тебя.

— Не осознанно, — сказала Дора, прячась в его мантии, самом безопасном месте во всём мире. — Не подумала просто.

* * *

Вскоре собрался попечительский совет и потребовал от директора объяснений случившегося. Дора каким-то образом тоже оказалась на нём, хотя детям это было не положено. Но она просто держалась за мантию отца, сидя у него на руках и прячась в складках ткани, не отпуская её, тихая как мышка. Никто ничего не сказал о том, что она должна уйти, так что она осталась.

Благородные леди и лорды собрались за большим круглым столом в зале Собраний рядом с директорским кабинетом. Это был не полный состав Попечительского Совета, даже не его половина, но Дора увидела Вальбургу Блэк, которая была главой дома Блэк, и Сигнуса Блэка, который не был главой дома, но был отцом Беллатрисы и его никогда не волновали правила. Здесь была леди Доракс Медоуз, которую Дора узнала, потому что она была очень похожа на Элспет Медоуз. Лорд Лестрейндж, муж Беллатрисы, тоже был здесь.

Родители Доры выглядели старше большинства людей в этом зале. Дора была очень поздним ребёнком. Взгляд Вальбурги, полный раздражённой ненависти, скользнул по ней, но Дора не смогла испугаться, потому что успокаивающее зелье и крепкое объятие отца лишило её этой возможности.

Профессор Дамблдор начал собрание, вытащив из кармана мантии знакомый Доре свёрнутый пергамент, положив его на середину большого круглого стола. Дора удивилась бы, если бы успокаивающее зелье всё ещё не действовало на неё.

— Перед вами — виновник всех событий, — произнёс профессор Дамблдор.

— Прошу вас объяснить подробнее, — сухо сказала Вальбурга. — Без обычных загадок.

— Как раз собираюсь сделать это, леди Блэк, — спокойно продолжил директор. — Я нашёл этот пергамент в покоях профессора Лестрейндж на её письменном столе. Этот предмет вызывал у тех, кто посмотрел на него, желание последовать изображённой схеме и прийти в некую комнату в крайне отдалённой части Хогвартса.

Директор взмахнул палочкой, трансфигурируя перед собой лишённую магии копию пергамента, чтобы все могли посмотреть на изображение схемы, о которой он говорил. Дора тоже посмотрела на него, выглянув из-за руки отца, и увидела нарисованную от руки карту замка. Одна из комнат содержала надпись, которую Дора поняла лишь частично. "С нетерпением жду нашего столкновения здесь ровно в полночь". Дора бы приняла это за неформальный вызов на дуэль, если бы не алхимический символ любви, нарисованный рядом.

— Изначально это не было опасным предметом, — частично согласился директор. — Я полагаю, в момент создания он лишь слегка привлекал к себе внимание, — продолжил профессор Дамблдор. — Но он пролежал нетронутым не менее пяти сотен лет, если судить по архаичности языка, которым он написан, и наложенные на него чары стали гораздо сильнее.

— Беллатриса, несомненно, побывала там, — сказал Сигнус. — Нужно отправить авроров обыскать эту комнату! Или я сам сделаю это немедленно.

Дора рассеянно задумалась о том, где сейчас Беллатриса. Никто ничего не сказал об этом, но, судя по относительно спокойному поведению Сигнуса, который ещё не вызвал директора на дуэль, с ней вряд ли случилось что-то очень плохое. Может быть, она в Святом Мунго или под домашним арестом в доме Лестрейнджей.

— Я уже осмотрел эту комнату, пока ожидал начала этого собрания, — ответил профессор Дамблдор. — Я обнаружил наложенное на неё заклинание субъективного замедления времени. В момент, когда оно было наложено, оно, вероятно, должно было продлить день всего лишь на пару часов. Тот, кто накладывал его, едва ли хотел причинить вред, только лишь продлить момент уединения, — его взгляд стал очень печальным. — К сожалению, и это заклинание значительно усилилось со временем.

Сигнус вскочил. Дора почувствовала, как её отец напрягся, отодвигая её за свою спину.

— Что, — прохрипел Сигнус. — Какого хрена подобное место не закрыто от детей, Альбус?!

— Оно закрыто от детей, — ответил профессор Дамблдор, с сочувствием в голосе, которое не исчезло после грубости собеседника. — Как и вся небезопасная старая часть замка. Но Беллатриса Лестрейндж, как вы прекрасно знаете, уже не студент. Хогвартс наделил её правами, которые ничем не отличаются от прав любого другого профессора.

Дора поняла, что всё это её вина.

— Кто... — начал было лорд Лестрейндж, но потом передумал и спросил. — И насколько усилилось это заклинание?

— Хотя мне ещё предстоит пригласить в замок профессионального разрушителя чар, чтобы определить это и обезопасить область, мои предварительные поверхностные выводы, субъективно для Беллатрисы прошло не менее полусотни лет.

— О, Мерлин, — тихо прошептал отец Доры над её головой. Она почувствовала, как он прижимает её к себе. Она не заслужила это объятие. Это всё была её вина.

Но она всë равно прижалась к нему, свернувшись в клубок и пытаясь спрятаться от криков взрослых вокруг неё. Сигнус обвинял Дамблдора в том, что он нанял ребёнка на должность профессора, леди Боунс отчитывала Сигнуса за то, что он подвергает сомнению решение Попечительского Совета, который одобрил это назначение, и обвиняла его в том, что представители дома Блэк на том собрании не появились. Все кричали, искали виноватых, обвиняли друг друга, требовали позвать авроров, требовали позвать разрушителей проклятий, требовали нанять стороннего эксперта для независимого мнения, требовали, требовали, требовали...

* * *

Когда все наконец ушли и Зал Собраний опустел, родители Доры остались, чтобы сказать профессору Дамблдору, что они забирают её с собой на несколько дней раньше конца учебного года. Ещё вчера Дора поспорила бы с ними, сказав, что ей нужно сдать оставшийся экзамен по чарам, но сейчас это не казалось важным.

Профессор Дамблдор проводил охрипшего Сигнуса через камин и обернулся к ним. Его тёплый сочувствующий взгляд остановился на Доре, сидящей на руках у отца.

— Простите меня, — сказала Дора. Было очень легко сказать это, когда она всё ещё была под успокоительным зельем и не могла испытывать беспокойство. — Это моя вина.

— Дора, ты ни в чëм не виновата, — сказал её отец. — Ты просто не можешь быть ни в чём виновата.

— Это просто стресс, — сказала её мать. — Когда ты отдохнëшь, мы поговорим о неразумности преждевременного признания вины.

Профессор Дамблдор всё ещё смотрел на неё внимательным взглядом.

— Нет, я виновата, — сказала Дора спокойным пустым голосом.

— Что ты имеешь в виду, милая? — спросил у неё отец.

И Дора рассказала им всë. О том, как побежала в покои Беллатрисы за помощью, как та забрала пергамент себе и солгала профессору Макгонагалл о том, что сожгла его, как она никому ничего не сказала, даже когда Беллатриса пропала на все выходные. То есть, она сказала профессору Слизнорту, что беспокоится, но она не сказала ему про пергамент, так что это на самом деле не считается.

Её мать сказала ей, что она не должна винить себя за то, что она послушалась своего профессора, который приказал ей ничего не говорить. Даже если это был сомнительный приказ, вина была на профессоре, отдавшем приказ. Никто не может винить её за выполнение приказов того, чьи приказы она была обязана выполнять.

Но Дора знала, что это неправда, потому что она никогда даже не называла Беллатрису профессором, никогда не относилась к ней с таким же уважением и почтением, как она относилась к профессору Макгонагалл или профессору Слизнорту. Беллатриса была просто её взрослой подругой.

Дора посмотрела на профессора Дамблдора. Он посмотрел на неё в ответ серьёзным взглядом. Он не сказал ей, что она ни в чём не виновата.

— Вина помогает нам усваивать наши уроки. Это полезное чувство, мисс Поттер, — сказал он вместо этого. — Теперь вы будете знать лучше, не так ли?

Дора пообещала ему, что она действительно будет, и родители забрали её домой.

* * *

Конец части 1 "Глубины Хогвартса".

Далее часть 2 "Автобусный билет". Дора познакомится с маггловским миром, начнёт переписываться с магглом и покатается на автобусе!

Пока другие первокурсники сдавали экзамены по боевой магии и чарам, Дора отдыхала дома в Годриковой Впадине. Её каникулы начались раньше, чем у всех остальных.

— Когда мне придётся сдавать чары и боевую магию? — спросила Дора у отца, потому что ей хотелось беспокоиться из-за таких простых вещей, как экзамены, а не из-за её кошмаров о Беллатрисе.

— Тебе поставят превосходно за усилия в течение учебного года, — сказал её отец. — Не беспокойся об этом больше.

Дора поверила отцу, как она всегда ему верила, и больше не беспокоилась об этом. Вместо этого она бродила по дому, читала книжки и обнимала Маргаритку чаще, чем обычно.

Дора написала письмо Долорес, чтобы узнать у неё, что случилось с Беллатрисой и Минки, потому что родители ничего ей не рассказывали. Долорес ради неё сходила на кухню Хогвартса, чтобы пообщаться с домовиками и узнать, что Минки в порядке. Долорес ничего не знала про Беллатрису, кроме множества разнообразных неподтверждённых слухов.

Долорес ещё написала, что Регулус стал лучшим учеником их года по результатам экзаменов, а Кубок Школы, как обычно, выиграл Когтевран.

Через несколько дней домой вернулся Джеймс и сразу показал Доре выпуск Ежедневного Пророка, который родители прятали от неё, потому что у неё и так были кошмары.

На первой странице был заголовок "Безумие Блэков в Хогвартсе" и изображение, восстановленное из воспоминаний кого-то из её однокурсников, на котором Дора кричит, пока из неё фонтаном хлещет кровь, а Беллатриса Лестрейндж стоит над ней и хохочет безумным смехом.

— Что, снова хочешь дружить со мной? — спросила Дора своего брата.

— Ты всё равно герой, даже если ты герой со Слизерина, — ответил Джеймс. — А ещё родители разозлятся на меня, если я не буду.

Это было странно. Никто не называл Дору героем, ни родители, ни директор. Даже в лежащей перед ней статье о ней было написано только то, что Дорея Поттер пострадала сильнее других первокурсников. И ничего больше. Она не могла быть героем, она была просто трусливой маленькой девочкой, которая спряталась под партой и едва смогла заставить себя что-то сделать. Регулус, который встал прямо перед Беллатрисой и начал спорить с ней, был гораздо смелее, чем она.

Неожиданно Дора поняла, что Регулусу шляпа наверняка предлагала Гриффиндор.

— Хотя ты довольно жуткий герой, — добавил Джеймс. — Ты как Гарольд Ли, который превратил свою руку в меч и сражался, заливая поле битвы кровью. Кровавый герой.

— Гарольд Ли не превращал свою руку в меч, Джеймс! Он превратил руку своего врага в меч.

— Всë равно довольно кроваво!

Дора посмотрела на него с сомнением. Не было ничего удивительного в том, что один героический поступок изменил мнение её брата о ней. Они в детстве мечтали стать героями, вместе читая и перечитывая легенды о подвигах Годрика Гриффиндора, Артура Пендрагона и газетные статьи о знаменитых аврорах, вроде Аластора Хмури или Авроры Фенвик. Джеймс наверняка был впечатлён тем, что она совершила что-то героическое раньше, чем он сам.

Но что-то мешало ей обрадоваться этой попытке примирения.

— Ладно, — решила Дора. — Если ты передо мной извинишься, я тоже согласна снова дружить с тобой.

— Эй! — возмутился Джеймс. — Я уже говорил, мне не за что извиняться!

Дора прищурилась и пристально посмотрела на него.

— Я не виноват, что ты оказалась такой трусливой и глупой, что тебя не взяли ни на Гриффиндор, ни на Когтевран! — сказал он. — Ради Мерлина, Шляпа даже Пуффендуй тебе не предложила, так что ты ещë и ненадёжный друг! Я не понимаю, почему все винят меня в этом, если это, очевидно, твоя вина.

— Заткнись!

— Проклятье, только не начинай плакать! Я не сказал ничего такого!

— Я не плачу! — Дора вскочила с дивана. Она злилась и её лицо покраснело, но она действительно не плакала.

— Ну отлично! — недовольно сказал Джеймс. — Я хотел с тобой помириться, а теперь опять окажусь виноват в том, что ты плачешь. Быть старшим ребёнком отстой! Всегда вся вина на мне!

— Заткнись! — снова крикнула Дора и, выхватив палочку, бросила жалящее проклятье прямо ему в лицо.

Джеймс тут же выхватил свою палочку. Дора побежала вверх по лестнице, пока он бросал своё жалящее проклятье ей вслед. Она перепрыгнула через две ступеньки, уклоняясь от едва заметного светлого луча, и быстро обернулась, чтобы бросить в Джеймса ещё одно жалящее. Он уклонился, ухмыляясь, и побежал вслед за ней.

Несколько минут они бегали по дому, обмениваясь жалящими проклятиями, пока не сбили стоящие на одной из полок вазочки с вопящими яблоками. После этого Дора бросила Джеймса собирать яблоки и сбежала в свою комнату, захватив с собой оставленный им в гостиной выпуск Ежедневного Пророка, потому что она хотела дочитать статью и узнать, что случилось с Беллатрисой.

* * *

Ежедневный Пророк писал, что Беллатриса провела несколько дней в Святом Мунго, не приходя в сознание, а потом её семья забрала её для дальнейшего лечения домой. Кто-то из журналистов смог проникнуть на территорию закрытого отделения и подслушать, как она в бреду бормотала что-то про домовых эльфов, которые собираются её убить, и журналист назвал её Грозой Домовиков. Шли разговоры про суд, но дом Лестрейндж выплатил компенсацию за сломанную палочку Карлу Корленду, не дожидаясь суда, никому другому Беллатриса не навредила (Минки не считался, а Дора навредила себе сама), так что, скорее всего, суда над ней не будет.

Дом Лестрейндж не разговаривал с журналистами, так что в статье не было никаких подробностей о том, в каком состоянии Беллатриса находилась сейчас. Вернётся ли Беллатриса когда-нибудь в норму? Обвинит ли она Дору в том, что случилось? Захочет ли она её увидеть снова? Она вообще вспомнит её теперь, когда для неё прошли субъективные пятьдесят лет? Дора не знала.

Чары субъективного замедления времени, как сказал профессор Дамблдор, были настолько старыми, что два дня, которые Беллатриса отсутствовала, субъективно ощущались ею как пятьдесят лет. Дора посчитала на пергаменте несколько примеров и получила, что каждая объективная секунда должна была субъективно ощущаться Беллатрисой как 9130 секунд, то есть примерно как два с половиной часа.

У Доры было хорошее воображение, так что ей было легко представить, как Беллатриса входит в комнату, намереваясь снять проклятье, делает уверенный шаг внутрь, попадает в ловушку старых чар и замирает, неспособная пошевелиться, словно застрявшее внутри янтаря насекомое. В течение первых двух с половиной часов её тело медленно, очень медленно оседает вниз, потому что её ноги подкашиваются, когда перестают получать понятные команды от её разума, а её палочка выпадает из её руки. Всё, что Беллатриса пытается приказать своему телу сделать в течение этих двух с половиной часов, сливается в одну секунду реального времени, противореча и заглушая друг друга.

Успела ли Беллатриса понять, что на самом деле происходит, до того, как её тело упало на пол? Дора полагала, что да, потому что Беллатриса много знала о магии. Она знала о существовании чар субъективного замедления времени и должна была догадаться, что встретила их до абсурда усиленную версию. Оставшиеся пятьдесят субъективных лет она пыталась научиться поддерживать приказы своему телу неизменными на протяжении как минимум двух с половиной часов, чтобы заставить его делать то, что она от него хочет.

Дора не знала, так ли было на самом деле. Она не так уж много знала о чарах субъективного замедления времени и том, как меняются чары, когда становятся настолько древними и могущественными. Но у Доры было хорошее воображение, так что её фантазия заполняла пробелы самым ужасным, что она только могла вообразить.

Дора не спрашивала у родителей, как всё было на самом деле, потому что подозревала, что реальность окажется даже хуже её воображения.

* * *

— Я решила больше не спать, — сказала Дора своим родителям. — Если я не буду спать, я не буду видеть кошмаров. Это решает проблему!

— Ты думаешь, ты действительно можешь сделать это? — спросила её мать.

— Я могу превращаться в более бодрую версию себя каждый раз, когда я устаю, — уверенно ответила Дора, потому что сегодня ей как раз удалось впервые сделать это. — Так что да, думаю, я могу не спать вообще.

Её родители переглянулись и кивнули друг другу.

— Если ты намерена попытаться, мы не будем запрещать тебе это, — сказала её мать. — Но ты должна оставаться под нашим присмотром первое время, пока будешь делать это. Для взрослых есть специальные зелья, которые позволяют обходиться без сна несколько дней. Один из нас сможет выпить такое, чтобы оставаться с тобой.

— Спасибо! — сказала Дора.

— И не забывай, что отдых нужен не только твоему телу, но и твоему разуму, — добавил её отец. — Если ты не будешь отдыхать во время сна, ему потребуется другая форма отдыха.

— Другая форма отдыха? — спросила Дора.

— Например, медитация. Я могу научить тебя нескольким техникам.

Дора согласилась. И её отец начал учить её медитациям.

— Скажи мне, Дора, ты хорошо помнишь уроки метаморфомагии, которые твоя бабушка давала тебе? — спросил Дору её отец, отрываясь от письма, которое он читал за столом в своëм кабинете. Дора проводила там уже второй день, чтобы он мог наблюдать за ней, пока она не спит.

— Я что-то помню, но не очень хорошо, — ответила Дора, отвлекаясь от учебника по зельеварению за второй курс, который она читала, и пожимая плечами. — Она использовала легилименцию, чтобы поместить в мой разум свои воспоминания о том, как она контролирует свой дар так, чтобы после преобразований её тело не было больным и неуклюжим и чтобы разные его части не мешали друг другу. А я должна была понять это и повторить сама. Она сказала, что это невыразимое словами знание, которое нельзя передать иначе, — Дора покачала головой, отгоняя неприятные воспоминания. — А почему ты спрашиваешь?

— Потому что ты снова не единственный метаморфомаг на Земле, — ответил её отец.

Дора не знала, что думать. Орион, Вальбурга и Сигнус уже были слишком стары для того, чтобы иметь детей. Сириус и Регулус ещё были слишком молоды. Беллатриса и Нарцисса не имели даже спящей версии дара метаморфомага, которую они могли бы передать своим детям. Оставалась только...

— Андромеда родила ребёнка? — взволнованно спросила Дора. — Но как это так, отец?! У неё же не было свадьбы!

— Хотя отсутствие свадьбы не является непреодолимым препятствием для рождения ребёнка, — спокойно ответил её отец. — У Андромеды, как оказалось, свадьба была. Её муже зовут Эдвард Тонкс, он магглорождëнный, работает целителем в Святом Мунго. Андромеда, кстати, теперь тоже носит фамилию Тонкс. Она отказалась от фамилии Блэк перед тем, как тайно вступить с ним в брак.

— Не могу в это поверить, — сказала Дора, ухмыляясь. — Второй метаморфомаг — не Блэк! Вальбурга наверняка лопнула от злости.

— Возможно, она это сделает, когда узнает о ребëнке. Но мы надеемся, что она никогда не узнает, — еë отец посмотрел на неё внимательно, а потом спросил. — Ты бы хотела познакомиться с ней?

* * *

На следующий день Дора и её отец пошли знакомиться с новой семьёй Андромеды.

Отец Доры сказал ей, что они будут первыми, кто увидит маленькую мисс Тонкс. Дора подумала, что это немного странно, потому что ни он сам, ни Дора никогда не были близки с Андромедой. За всю свою жизнь Дора всего несколько раз видела Андромеду на публичных мероприятиях в Министерстве и на праздниках у их общих знакомых. Наверняка у неё и её мужа должны были быть более близкие друзья, чтобы пригласить их в гости в такой момент. Им обоим было 24 года. Дора думала, что за 24 года можно было успеть найти много друзей.

В маггловском доме мистера Тонкса, не было камина, подключённого к каминной сети, а отец Доры никогда не был там раньше, чтобы иметь возможность туда аппарировать. Так что мистеру Тонксу пришлось сначала самому аппарировать в Косой переулок, потом отправиться через камин в дом Поттеров, а потом самому аппарировать Дору и её отца к себе домой несколькими прыжками.

— Флимонт, Дора, очень рад с вами познакомиться, — сказал мистер Тонкс, мягко улыбаясь им обоим. У него было очень спокойное лицо, словно ничто в мире не могло вывести его из себя. Дора подумала, что это очень подходило целителю.

— Рад знакомству, Эдвард, — сказал её отец.

— Просто Тед. Пожалуйста, если вы готовы... — он протянул им руки. Дора взялась за левую, её отец за правую, и они все вместе аппарировали.

Мистер Тонкс перенёс их прямо внутрь дома, в маленькую комнату, назначения которое Дора не совсем поняла. Она была похожа на нечто среднее между столовой и мастерской зельевара.

Дора прошла через дверь и увидела в соседней комнате Андромеду со свёрнутым одеяльцем в руках. Из одеяльца торчали очень густые волосы, светлые с одной стороны головы и тёмные с другой.

— Привет, Андромеда, — сказала Дора. — Привет... — она запнулась, осознав, что отец не сказал ей, как назвали ребёнка. — Привет, мисс Тонкс.

— Привет, Дора, — ответила Андромеда, покачивая свёрток с мисс Тонкс, который сонно кряхтел на её руках. — Как ты себя чувствуешь?

— Мою ногу вылечили в тот же день, так что я в порядке, — ответила Дора и оглянулась, убеждаясь, что её отец всё ещё разговаривает с мистером Тонксом в соседней комнате, а не пошёл за ней. — А ты видела Беллатрису? Ты знаешь, как она?

— Я написала письмо в поместье Лестрейнджей, — ответила Андромеда. Её голос звучал немного виновато, словно она думала, что должна была сделать для своей сестры больше. — Лорд Лестрейндж ответил мне, что Беллатрисе пока рано принимать письма.

Мисс Тонкс на её руках тихонько чихнула и расцвела соцветием веснушек.

— Это разумно, — раздался спокойный голос мистера Тонкса за спиной Доры, когда он вошёл в комнату вместе с её отцом. — Её и без того нестабильному состоянию не пошло бы на пользу, если бы она получала корреспонденцию. Кому-нибудь наверняка бы пришло в голову отправить ей одну из этих ужасных статей Пророка, которые вывели бы из себя и более здравомыслящего человека.

Дора тоже не видела этих статей, потому что родители не показывали их ей. Она видела только тот выпуск, который Джеймс привёз из Хогвартса, и там Беллатрису назвали "безумной грозой домовиков". Беллатриса, которую Дора знала, нашла бы это ужасно смешным, а потом вызвала бы журналиста на дуэль, чтобы победить его и заставить публично отказаться от своих слов перед толпой.

— Этим журналистам стоило бы больше беспокоиться о себе прежде, чем публично высмеивать самого талантливого дуэлиста своего года выпуска, — недовольно произнёс отец Доры, положив руку ей на плечо. — Если они думают, что безумие сделало её менее опасной, они глубоко заблуждаются.

— Надеюсь дому Лестрейндж хватит самообладания уладить вопросы оскорбления в суде, а не на дуэли чести, — ответила Андромеда.

Мисс Тонкс снова что-то проворковала во сне, и Дора увидела, как веснушки медленно исчезают с её маленького лица.

— Хочешь подержать её? — спросила Андромеда, заметив взгляд Доры.

Дора не была уверена, что хочет. Но она не хотела быть невежливой, так что кивнула и протянула руки, чтобы Андромеда могла переложить на них свёрток с мисс Тонкс.

Дора аккуратно прижала свёрток к себе, покачивая и глядя на сонное сопящее маленькое лицо мисс Тонкс. Дора подумала, что она довольно милая.

— Вы ещё не выбрали имя? — спросил её отец.

— Мы думали о традиции называть ребёнка в честь того, кто должен стать его первым учителем, — ответила Андромеда. Дора знала об этой традиции, потому что именно из-за неё её саму назвали в честь её бабушки. — Я лично не питаю большего уважения к старым традициям, как вы уже, несомненно, заметили. Но я подумала, что для Доры это может быть важно, так что мы с Тедом решили сначала спросить её мнение.

— Что? — моргнула Дора, замирая и переставая покачивать мисс Тонкс. — Почему вы хотите спросить меня?

— Потому что мы просим тебя стать её первым учителем, — легко ответила Андромеда. — И очень надеемся, что ты согласишься.

Мисс Тонкс на руках Доры снова чихнула. Она недовольно заворочалась потревоженная звуком, который сама издала, а потом её нос исчез, словно он был просто ненужной помехой, которая мешала ей спать. На несколько секунд она удовлетворённо затихла, но потом почувствовала, что ей не хватает воздуха, проснулась и в панике заорала. Маленькие глазки — коричневый и зелёный — распахнулись, лицо исказилось в яростном детском гневе.

Дора поспешно передала свёрток обратно Андромеде.

Мистер Тонкс наклонился и быстро прочитал несколько целительских диагностических заклинаний над своей орущей дочерью. Вспышки света разных цветов что-то сообщили ему, и он с облегчением кивнул, подтверждая, что с ней все в порядке.

Пока они отвлеклись на своего ребёнка, Дора обернулась к своему отцу.

— Разве можно быть учителем, если тебе двенадцать лет? — спросила она.

— Доступных метаморфомагов старше двенадцати лет сейчас нет, — ответил ей отец. — Поэтому либо ты будешь учить её контролировать её дар, либо мисс Тонкс придётся попытаться научиться этому самостоятельно.

Дар метаморфомага был очень сложен в самостоятельном освоении.

Как говорила профессор Макгонагалл, обычная самотрансфигурация была крайне опасной, потому что были миллионы способов преобразовать собственное тело неправильно. Если вы превращали себя во что-то, неспособное держать палочку, вы застревали в таком виде навсегда, потому что никто другой не был способен применять трансфигурацию к вам из-за сопротивления магии в вашем теле. Если вы превращали себя во что-то нежизнеспособное и неспособное держать палочку, вы умирали.

Метаморфомагия была безопаснее, потому что она не требовала палочки и любое неудачное преобразование, каким бы плохим оно ни было, можно было изменить снова мысленным усилием. Хотя Дора однажды всё равно чуть не умерла, когда случайно остановила своё сердце и слишком запаниковала, чтобы просто взять и вернуть себя в норму. Её отцу пришлось применить к ней ужасное запрещённое заклинание империо, чтобы приказать ей вернуть себя в норму. Если бы это случилось несколькими годами раньше, когда Дора ещё не умела говорить и не смогла бы понять его приказ, она бы умерла.

Несмотря на то, что метаморфомагия была не так опасна, как обычная самотрансфигурация с помощью палочки, всё ещё были миллионы способов преобразовать собственное тело неправильно. Было сложно преобразовать его так, чтобы оно было хорошо скоординированным, не имело конфликтов между частями и неправильных соединений. Бабушка Доры обучала её этому, помещая собственный опыт контроля над даром в разум Доры, чтобы Дора смогла ходить по дому, не врезаясь в каждый поворот на своём пути. Возможно, Дора со временем смогла бы научиться этому самостоятельно, но вряд ли она бы сделала это быстро. Метаморфомагия была сложной.

— Даже если ты согласишься, тебе сначала нужно будет самой научиться нескольким сложным навыкам, — добавил её отец негромко, когда мисс Тонкс перестала оглушать их своим криком и немного успокоилась на руках у матери, усиленно сопя через рот.

— Каким? — спросила Дора.

— Сначала тебе нужно будет изучить окклюменцию, которую ты в любом случае начала бы изучать в ближайшие годы, чтобы защитить свой разум. Когда ты сформируешь окклюменционный барьер вокруг своего разума, тебе нужно будет подождать, когда он станет достаточно надёжным, чтобы защитить тебя от чужих мыслей и чувств. После этого ты сможешь начать изучать легилименцию, — последовательно перечислил её отец. — И потом, когда ты станешь достаточно опытной, чтобы твоё проникновение в разум не навредило даже тому, кто ещё не владеет окклюменцией и не может защитить себя сам, ты сможешь использовать её, чтобы передать свой опыт контроля дара другому человеку.

— Но ты не должна спешить, — добавила Андромеда. — Изучение легилименции занимает у взрослых людей долгие годы. Я бы не удивилась, если бы ты уже достигла совершеннолетия к тому моменту, как сможешь это сделать... Но лучше поздно, чем вообще никогда.

Дора почувствовала облегчение, когда услышала это. До её совершеннолетия была ещё вечность.

— Я в любом случае хочу выучить окклюменцию, чтобы изобретать новые рецепты вместе с тобой, — уверенно сказала Дора, глядя на отца. — И легилименция тоже классная. А когда я научусь, я, конечно, помогу маленькой мисс Тонкс!

— Большое спасибо тебе, — очень вежливо сказал мистер Тонкс.

— Тебе бы понравилось имя Нимфадора? — с улыбкой спросила Андромеда. — Его можно сократить так же, как твоё, но можно и иначе, так что вы обе сможете решить, как вам больше нравится, когда станете старше и лучше узнаете друг друга.

Ужасное имя, подумала Дора. Но все вокруг неё улыбались, так что она тоже улыбнулась и кивнула.

В Хогвартсе не преподавали окклюменцию, потому что обычно семьи не хотели, чтобы в разумы их детей заглядывал выбранный директором профессор. Они либо учили своих детей сами, либо нанимали им достойных доверия учителей.

Большинство студентов изучали окклюменцию на седьмом курсе, когда их контроль над собственной магией и мыслями становился лучше. Но многие старые семьи, у которых было много секретов, учили своих детей раньше. Блэки и Нотты обычно отправляли своих детей в Хогвартс уже окклюментами. Сивилла обучалась окклюменции, когда была совсем маленькой, потому что иначе постоянные шепоты пророчеств свели бы её с ума. Так что не было ничего необычного в том, чтобы начать изучать окклюменцию в двенадцать так, как это собиралась сделать Дора.

Но Дора собиралась начать изучать ещё и легилименцию. Это уже было необычно. Если учителей окклюменции, которые умели работать с детьми, было довольно много, то учителей легилименции было гораздо меньше. И большинство из них категорически не хотели работать с детьми.

Учителя, которого мать Доры нашла для неё, звали Луи Перу. Он был родом из Галлии, закончил Шармбатон, а потом больше пятидесяти лет работал в больнице Святого Мунго, специализируясь на различных повреждениях разума, пока не уволился ради спокойной старости в своём уединённом доме. Он не испытывал недостатка в средствах и вряд ли бы согласился обучать Дору, если бы не был давним другом её матери и не был у неё в большом долгу.

Луи был почти таким же старым, как родители Доры, но всё равно предложил ей называть его по имени. Мать Доры сказала ей, что она может говорить с ним о чём угодно, потому что он дал самый строгий из стандартных Нерушимый Обетов целителей, который не допускал никакого разглашения информации о других. Она сказала, что Дора может признаться ему в убийстве и сообщить, где и когда планирует следующее, а он всё равно не сможет ничего с этим сделать.

Мать Доры дала ей согласие на применение к ней легилименции, которое Дора заверила, коснувшись его своей палочкой. Это было необходимо для обучения, но всё равно была немного обеспокоена этим. У неё уже был опыт с легилименцией в детстве, когда её бабушка обучала её контролировать дар метаморфомага, и это было очень болезненно. Но когда в середине первой встречи с Луи Дора спросила у него, собирается ли он использовать легилименцию, он ответил, что находился в её разуме с первой минуты разговора. Луи владел легилименцией гораздо лучше, чем бабушка Доры, поэтому мог творить эти чары невербально и проникать в разум так аккуратно, что Дора даже не чувствовала этого.

Луи учил Дору чувствовать магию, находящуюся в её разуме. Он сказал Доре, что её разум уже наполнен магией, так что магия чувствует всё, что происходит в разуме Доры, даже если не понимает большую часть этого. Магия вообще очень плохо понимала людей, но она реагировала на сильные чувства разума, не понимая их, концентрировалась рядом с ними, перетекая из одной части разума в другую. Доре нужно было научиться замечать свои собственные чувства, чтобы потом научиться замечать изменения магии, которые они влекут за собой, чтобы потом научиться брать их под контроль и сформировать более плотные участки магии на всей внешней границе своего разума, создав таким образом окклюменционный барьер.

* * *

Дора справлялась с занятиями хорошо. Луи сам сказал ей об этом, добавив, что дети, пережившие сильное эмоциональное потрясение, часто хорошо справляются с окклюменцией, потому что на сильные эмоции их магия реагирует сильнее и её проще почувствовать.

Окклюменционный барьер, который Дора сформировала во время их занятия, был очень слабым и чужая магия легко проходила через него. Он не был способен помешать Луи вторгнуться в разум Доры, но он был способен помочь Доре почувствовать это вторжение. Луи сказал, что это уже было надёжной защитой от скучающих собирателей секретов, которые не захотят судебных обвинений от её матери и отступят, как только поймут, что их вторжение в разум заметили. Но враждебно настроенный легилимент всё ещё был опасен для неё.

Сформированный окклюменционный барьер будет становиться сильнее со временем, как и любая другая магия.

Через полгода барьер окрепнет достаточно, чтобы заклинание легилименс уже не могло пройти через него. После этого Дора сможет считать себя настоящим окклюментом.

Через 2 года на Доре перестанет работать заклинание конфундус и другие простые морочащие разум заклинания, которые действовали грубее легилименции и от которых защититься было сложнее.

Через 6-8 лет на ней перестанут работать обливиэйт и империо. Эти два заклинания работали за счёт вашего собственного понимания отданных вам приказов, буквально используя вашу собственную магию против вас, поэтому требовался более сильный и сложный барьер окклюменции, чтобы противостоять им.

Через 10-20 лет её барьер окклюменции сможет противостоять большинству влияющих на разум зелий. Зелья, как правило, были сильнее чар. Потому что зелья могли использовать старые ингредиенты с более сильной магией и некоторое время созревать, становясь ещё сильнее, тогда как чары творились и использовались здесь и сейчас. Через 10 лет её барьер окклюменции сможет останавливать Сыворотку Правды. Через 15-20 лет он сможет остановить большинство приворотных зелий.

Дора спросила Луи, есть ли что-то, что работает на старых волшебников вроде него и её родителей, которые создали свои барьеры окклюменции шестьдесят лет назад. Луи ответил, что некоторые древние артефакты, чья магия гораздо старше срока обычной человеческой жизни, всё ещё могут делать это. Например, зеркало Еиналеж, созданное Хельгой Пуффендуй полторы тысячи лет назад, способно проникнуть в разум через самые старые окклюменционные барьеры и показать ваши истинные желания и стремления. Дора знала, что это зеркало находится в Хогвартсе, но пока не видела его.

Прежде чем переходить к изучению легилименции, Доре нужно было подождать не меньше полугода, чтобы её собственный барьер окклюменции стал достаточно сильным, чтобы защитить её от мыслей и чувств людей, в разумы которых она будет учиться заглядывать, так что в её обучении наступил перерыв.

Дора поблагодарила Луи и попрощалась с ним до следующего лета.

* * *

Первый месяц летних каникул прошёл спокойно. Дора не видела никаких ночных кошмаров, потому что она перестала спать и видеть сны вообще. Она проводила ночи за чтением, прослушиванием пластинок на своём проигрывателе, медитацией и трансфигурационными копированиями, которые были очень похожи на медитацию.

Дора сварила несколько зелий по рецептам из книги "Заколдуй себе сыр!", которую Беллатриса подарила ей на прошлое Рождество. Они должны были успеть созреть к следующему Рождеству и стать подарками для её семьи и друзей.

Как только её родители расслабились и перестали прятать от неё Ежедневный Пророк, Дора открыла полученный в обмен на кнат у разносящей газеты совы новый выпуск и обнаружила, что её отец был полностью прав, когда говорил, что журналистам стоит быть осторожнее с их грубыми высказываниями о Беллатрисе.

Бенкис Флетчер и Эмили Картер, которые написали большинство статей, были доведены Беллатрисой до безумия на глазах своих семей с помощью заклинания круцио, и теперь находились в больнице Святого Мунго на этаже для тех, чей разум был необратимо повреждён. Родольфус Лестрейндж, глава дома Лестрейндж и муж Беллатрисы, оплачивал их лечение и приносил многословные соболезнования. Он заявил, что ничего не знает о местонахождении своей жены. Ежедневный пророк на всякий случай опубликовал извинения от лица всех остальных журналистов. Дора очень сомневалась, что кто-нибудь из них в ближайшее время назовёт Беллатрису грозой домовиков снова. Точно не публично.

После таких новостей Дора больше не переживала о том, помнит ли её Беллатриса и захочет ли она увидеть её снова. Теперь Дора надеялась, что это не так.

* * *

— Надеюсь, наш следующий профессор боевой магии будет не таким опасным, — сказала Дора, поднимаясь в спальню к родителям, залезая на их кровать и показывая им статью.

— Уверена, что так и будет милая, — ответила её мать, обнимая её, пока её отец читал принесённую Дорой газету. — В следующем году эту должность займёт мистер Пивозоти. Он не причинит никому из вас вреда, даже если захочет.

Мистер Пивозоти (которого Дора теперь должна была называть профессор Пивозоти) был их соседом. Его дом был в южной четверти Годриковой Впадины, недалеко от дома Поттеров. Его сын и дочь погибли во время прошлой войны с Гриндевальдом, а он сам уже был слишком стар, чтобы снова вступить в брак и завести новых детей, так что его фамилия должна была закончиться вместе с ним.

Он был ужасно старым и ворчливым. Он владел палочкой так плохо, что в прошлом году проиграл в сражении с корнуэльской пикси. От мысли, что он станет профессором, Дора захихикала.

— Мистер Пивозоти, — повторил отец, убирая газету в ящик комода, стоящего рядом с кроватью. — Придётся всё-таки нанять детям учителя по боевой магии следующим летом.

— Иначе мы тоже не сможем защитить себя от пикси? — ухмыльнулась Дора.

— Да, — невозмутимо ответил её отец. — Профессор Пивозоти будет так плох в преподавании, что ты разучишься защищать себя от пикси.

— Не повторяй слова отца за пределами семьи, — добавила её мать.

Дора кивнула, слезла с их кровати и побежала вниз в гостиную. Судя по звукам удара ложки о тарелку, Джеймс уже проснулся и завтракал приготовленной Маргариткой гречневой кашей с огурцами.

Джеймс тоже начал изучать окклюменцию этим летом. Дора не знала, зачем он начал изучать её так рано. Может быть, он просто не хотел отставать от неё. Может быть, у него появился важный секрет, который он очень хотел скрыть. Дора не знала, потому что теперь она не так уж много знала о жизни своего брата. Они жили в разных гостиных, учились на разных курсах и редко виделись вне Большого зала, где они сидели на разных его концах.

Родители нашли её брату другого учителя окклюменции. Он был не таким потрясающим, каким был Луи, потому что Джеймс не собирался потом изучать легилименцию, как Дора, но тоже хорошим.

Дора хотела было спросить у Джеймса, похожи ли его уроки окклюменции с его учителем на её уроки с Луи. Но увидев, как сильно он зевает, не удержалась, спрыгнула с лестницы и швырнула в него жалящее проклятье.

— Доброе утро! — крикнула Дора и сразу побежала по коридору первого этажа мимо висящих портретов их предков. Портреты двигались, но не говорили, потому что её семья никогда не заказывала говорящие портреты для своих умирающих родственников, как это было принято во многих других старых семьях.

— Хочешь дуэль? — крикнул Джеймс, мгновенно вскакивая со стула. — Сейчас ты получишь дуэль!

Джеймс побежал вслед за Дорой по лестнице на второй этаж, пробежал по второму этажу мимо комнаты родителей, бросил в неё жалящее проклятье и вслед за ней выпрыгнул из окна в конце коридора.

— Хочу дуэль! — уверенно сказала Дора, уклоняясь от следующего жалящего проклятья. — В дуэльном клубе я сильнейшая среди первокурсников! Бойся меня, следующей Тёмной Леди Слизерина! Я буду опаснее Морганы и влиятельнее Мерлина!

— Сильнейшая из первокурсников? — ухмыльнулся Джеймс, бросая ещё одно жалящее и на этот раз попадая ей в плечо. — Нет, я лучше сражусь с Толстяком! Он сильнейший среди сов, это гораздо страшнее!

— У Толстяка даже нет палочки!

— И он всё равно сильнее тебя!

Они бегали по кустам вокруг дома, пытаясь попасть друг в друга жалящим проклятьем. По правилам, чтобы победить в дуэли, нужно было либо оглушить противника, либо обезоружить его. Дора ещё не знала обезоруживающее заклинание, поэтому попыталась попасть в Джеймса единственным оглушающим, которое она знала.

Она немного замедлилась, чтобы произнести сомниум и выполнить его жесты, но едва она произнесла первый слог, Джеймс заметил, что она творит не обычное жалящее, а что-то другое. Он бросил в неё обезоруживающее, победил и закончил дуэль.

— Тёмная Леди Слизерина проиграла! — ухмыльнулся Джеймс, подхватывая её палочку. — Какой позор!

— Я выучу экспеллиармус и заставлю тебя дрожать от страха! — яростно пообещала Дора, но тут же изменилась в лице, когда увидела, как он замахивается для броска. — Ах, нет, Джеймс, стой!

Было уже поздно. Он швырнул её палочку прямо в колючие кусты Вонючей Ягоды и с громким смехом победителя убежал обратно в дом. Дора издала возмущённый возглас ему вслед, а потом полезла в кусты.

Уже оказавшись внутри и измазавшись в Вонючих Ягодах, Дора осознала, что могла бы просто попросить родителей призвать её палочку для неё и захихикала над собственной глупостью.

Удивляясь самой себе, Дора поняла, что её подавленное после экзамена по боевой магии настроение закончилось. Когда она только вернулась домой, ей казалось, что теперь она будет грустить вечно, но прошёл всего месяц, а она уже снова была в порядке. Как ей сказал Луи, дети легко ко всему адаптируются и быстро возвращаются в норму. Видимо, он был прав.

Мистер Корленд варил "ПростоБлеск" и продавал его в своей лавке в Косом переулке. Он дал отцу Доры Нерушимый Обет не позволять никому узнать секрет рецепта от него и отдавать 20% прибыли. Он и отец Доры были хорошими друзьями ещё со школы, так что они часто ходили друг к другу в гости, чтобы поговорить на интересные взрослым темы. Отец часто брал Дору и Джеймса с собой, чтобы они могли поиграть с внуком мистера Корленда, Карлом, который жил с ним с тех пор, как его родители пропали без вести при попытке создать новое заклинание, так что они дружили с раннего детства. Дора подружилась с Карлом даже раньше, чем она подружилась с Сивиллой, которая жила в Годриковой Впадине по соседству, но редко выходила из дома.

Теперь, когда Сивилла осталась в Хогвартсе со своей прабабушкой, а Дора стала достаточно взрослой, чтобы приходить к Карлу в гости самостоятельно, они стали видеться ещё чаще.

Дора ожидала, что Карл будет в отчаянии из-за того, что его палочка была сломана. Для того чтобы научиться творить заклинания новой палочкой так же хорошо, как старой, нужно было немало времени, потому что магия, привыкшая к чему-то одному, перестраивалась медленно и неохотно.

Но когда Дора зашла в лавку мистера Корленда, она обнаружила Карла таким же жизнерадостным, каким он был обычно. Дом Лестрейндж отправил его семье компенсацию, которой хватило бы на десять новых палочек, так что Карл получил ещё и новую метлу. Мистер Корленд не был бедным человеком (он владел лавкой в Косом Переулке, пусть и в его удалённой части), но всё же он не мог, не задумываясь, позволить себе купить новую хорошую метлу, как могли родители Доры.

Дора редко задумывалась о деньгах, потому что никогда не чувствовала их нехватки. Единственная причина, по которой она могла не получить то, что хотела, было беспокойство родителей о её безопасности. Её ограничивали установленные родителями правила, а не невозможность что-то купить. Прямо сейчас в её кармане лежали два галеона, которые отец дал ей год назад, когда она отправилась в Хогвартс, но она так и не потратила их, потому что всё, что она хотела, уже у неё было.

Карл, у которого в кармане лежали два кната, которые его дедушка дал ему, чтобы он мог купить себе мороженое, смотрел на вещи иначе.

— Мистер Оливандер сказал, что кедровые палочки выбирают мудрых волшебников, — рассказывал Карл, показывая Доре свою новую палочку из кедра, пока они сидели у Флориана Фортескью и ели мороженое. Дора получила в качестве сдачи с одного из своих галеонов много более мелких монеток и сортировала их, складывая их в разные отсеки своего маленького кошелька.

— Это похоже на тебя, — серьёзно кивнула Дора.

— Да вовсе нет!

— Ты единственный придумал, что можно помочь Минки, усыпив его.

— Просто целитель усыплял меня, когда я пил костерост, вот и все!

Дора улыбнулась и, решив больше не спорить, укусила своё мороженное. Она сделала это без особого аппетита. Неожиданным следствием того, что она начала время от времени превращаться в бодрую версию себя, чтобы не спать и не видеть кошмары, было то, что она также превращалась в не голодную версию себя. Она могла съесть что-то за компанию, но большого желания делать это у неё не было.

Карл ел своё мороженое, заставив его парить в воздухе с помощью левиосы, одновременно тренируясь и привыкая к новой палочке. Был приятный солнечный день, мимо них ходили волшебники. Некоторые спешили по делам. Некоторые просто гуляли. Студенты покупали учебники и другие школьные принадлежности перед началом учебного года.

— Я собираюсь попробовать пройти отбор на ловца, — рассказал Карл, глядя на витрину с мётлами магазина "Всё Для Квиддича" через улицу от них. — Эрик ушёл из команды Пуффендуя в этом году, чтобы лучше подготовиться к ТРИТОНАМ, так что у меня есть шанс.

— Если Элспет Медоуз будет пробоваться тоже, то шанс не так уж высок, — ответила Дора. — На занятиях она летала впечатляюще.

— Пусть победит сильнейший, — ответил Карл жизнерадостно.

Дора задумалась о том, на какую роль ей самой стоит попробовать пройти отбор. Она машинально нащупала в своём расширенном кармане древко метлы, которая теперь постоянно там лежала. Когда в конце учебного года Дора заблудилась в Запретном лесу, она пообещала себе, что теперь всегда будет носить свою метлу с собой, чтобы иметь возможность просто улететь от любой проблемы, с которой она столкнётся, и следовала этому обещанию.

Раньше Дора хотела стать охотником, как Джеймс. Но если они будут играть друг против друга, а он окажется лучше неё, это будет ужасно. Стать вратарём — ещё хуже, потому что каждый раз, когда она будет пропускать его мячи, она будет ему проигрывать, даже если матч в итоге будет выигран. Место ловца было прочно занято Одеттой Плакетт, которая была слишком хороша, чтобы Дора могла надеяться занять её место.

— Может мне стать загонщиком? — ухмыльнулась Дора. — Буду сбивать Джеймса с метлы!

— Разве ты не слишком маленькая для этого? — спросил Карл. — Загонщики должны быть сильными и тяжёлыми.

Дора была довольно сильной из-за того, что она сделала себя сильной с помощью метаморфомагии, но она действительно была довольно маленькой. Это давало ей преимущество в дуэлях, потому что в маленькую цель было сложнее попасть, и она не собиралась отказываться от этого.

— Если ты хочешь победить Джеймса в квиддич, есть надёжный способ сделать это, — внезапно сказал Карл с весёлой улыбкой.

— Какой?

— Не играй в квиддич.

Дора моргнула.

— Скажи ему, что ты слишком занята для детских глупостей, — хихикнул Карл. — Пока ты лучше него в том, что действительно имеет значение, не важно, кто из вас лучше летает на метле. К тому же, если ты войдёшь в команду, тебе наверняка придётся бросить какой-нибудь из твоих четырёх клубов, когда его расписание встреч совпадёт с расписанием тренировок.

— У меня пять клубов.

— Тем более!

Дора посмотрела на Карла. Это была действительно хорошая мысль. Она могла бы сосредоточиться на цели победить Джеймса в дуэльном клубе, не отвлекаясь на менее важные цели. И она действительно не хотела бросать ни один из своих пяти клубов!

— Спасибо тебе за совет, о мудрый Карл! — ответила Дора, ухмыляясь. — Не зря у тебя палочка из кедра!

* * *

Дора проводила Карла обратно в лавку мистера Корленда, над которой он жил вместе с его дедушкой, и пошла в сторону Дырявого Котла, собираясь вернуться домой через камин и здороваясь по дороге с теми, кого она знала.

Проходя мимо лавки "Зачарованных Зеркала Разных Форм и Размеров", Дора отвлеклась на свои смешные отражения в выставленных на витрине зеркалах и чуть не столкнулась с девочкой в странной и немного неприличной маггловской одежде. Девочка стояла напротив одного из зеркал, внимательно рассматривая своё отражение. Дора не помнила, чтобы видела её в Хогвартсе во время учебного года, и поэтому подумала, что перед ней магглорождённая ведьма, которая пойдёт в Хогвартс только в следующем году.

На зеркало, в которое смотрелась девочка, были наложены чары приятного вида, которые делали отражение немного симпатичнее оригинала, так что не слишком привлекательное широкое лицо девочки выглядело в нём гораздо милее.

Неожиданно смешная шутка, которую даже Джеймс оценил бы, пришла Доре в голову. Она остановилась рядом с девочкой, тоже заглянула в зеркало, в которое она смотрелась, подождала несколько секунд, а потом изменила свою внешность. Распрямила волосы, чтобы они легли вниз ровными волнами, перекрасила их в более светлый оттенок и начала менять форму носа и разрез глаз.

— Как ты это делаешь? — спросила девочка, оглядываясь на неё.

— Неужели ты не умеешь пользоваться зеркалом? — весело спросила у неё Дора.

— Не умею, — неохотно признала девочка и потребовала. — Объясни мне, как им пользоваться!

— О, это легко, — ухмыльнулась Дора. — Нужно просто захотеть!

Девочка повернулась обратно к зеркалу и нахмурилась, изо всех сил пытаясь захотеть. Конечно же, она ничего не добилась.

Дора, изо всех сил стараясь не засмеяться прямо сейчас и не испортить шутку, пошла дальше в облике очаровательной курносой блондинки.

— Может быть, оно работает только на волшебниках, — раздражённо произнесла девочка у неё за спиной.

Дора остановилась.

Она обернулась и снова посмотрела на девочку. Девочка продолжала вглядываться в зеркало с нарастающим разочарованием. Подразумевала ли она, что зеркало не работает, потому что она не волшебник? Но что не волшебник мог делать в Косом переулке?

— Ты маггл? — спросила Дора, внимательнее глядя на девочку, которая не отличалась от нормальных людей ничем, кроме своей странной одежды.

— Не обзывайся, — резко ответила девочка.

— Так ты не волшебник?

— Нет, я совершенно нормальный человек.

Дора потрясённо замерла, открыв рот и не зная, что сказать. Девочка презрительно поджала губы.

— Что ты на меня так смотришь? — раздражённо спросила она.

— Прости, я никогда раньше не видела маггла, — растерянно ответила Дора. — Ой! Совсем забыла, я же должна вывести тебя отсюда и стереть тебе память.

— Что?

— Прости, я сама пока не умею стирать память! Но я могу позвать кого-то из взрослых...

— Отойти от меня! — резко закричала девочка, развернулась и побежала к книжному магазину "Флориш и Блоттс". — Мама! Папа!

Дора, беспокоясь о том, что может случиться, если девочка столкнётся с кем-то менее дружелюбным к магглам, вроде Вальбурги, побежала за ней.

На крик из магазина выскочила взволнованная Лили, и девочка тут же оказалась за её спиной. Теперь, когда они стояли рядом, Дора смогла заметить едва уловимое сходство между ними, которого она не увидела раньше.

Секунду спустя из магазина вышли мужчина и женщина средних лет, видимо, их родители. Ещё секунду спустя Северус. Все они были в странной маггловской одежде, которая была даже более неприличной, чем у этой девочки. У Лили и Северуса были рюкзаки на плечах. Женщина держала в руках "Чудовищную книгу о чудовищах", испуганно поглаживая её корешок.

— Она пыталась стереть мне память! — крикнула девочка, глядя то на Лили, то на родителей, то снова на Дору.

— Я не пыталась, — возразила Дора. Она превратилась в саму себя, чтобы Лили её узнала. — Я же сказала тебе, что не умею этого делать. Но кто-то из взрослых...

— Лили, избавься от неё! — крикнула девочка.

— Статут Секретности... — начала объяснять Дора.

— Так! — громко сказала Лили, и они обе замолчали. — Дора, тебе не нужно стирать память Петунии, она моя сестра. В Статуте Секретности есть исключение для близких родственников магглорождённых. Это мои близкие родственники.

— Ты уверена? — спросила у неё Дора. — Потому что я не помню...

— Я уверена, — уверенно ответила Лили. — Моим родителям стирать память тоже не нужно.

Лили обернулась к родителям, стоящим позади неë, которые обеспокоенно наблюдали за происходящим. Дора с любопытством посмотрела на них. Она не была уверена, что Лили была права насчёт Статута Секретности, и решила вечером спросить свою мать, действительно ли для них есть исключение.

— Мама, папа, всё в порядке, — успокаивающим голосом сказала Лили, беря за руку свою сестру, которая всё ещё сверлила Дору злым взглядом. — Это Дора, она моя школьная подруга. Я уверена, она не хотела ничего плохого. Она просто ничего не знает про маггловский мир.

— Здравствуйте, меня зовут Дорея Поттер, — произнесла Дора, потому что даже в самых странных ситуациях нужно было не забывать о вежливости. — Я действительно не хотела сделать ничего плохого.

— Ничего плохого?! — взвизгнула Петуния. — Ты хотела стереть мне память!

— Стирание памяти не опасно. Оно позволяет магглам меньше беспокоиться о том, чего они не могут понять своим простым умом, — дружелюбно успокоила её Дора. — Я же не убить тебя хотела, в конце концов.

Мистер и миссис Эванс напряжённо переглянулись. Петуния сердито посмотрела на Лили. Дора посмотрела на Северуса, надеясь, что он что-нибудь скажет им, но он просто отвернулся в другую сторону, словно пытался сделать вид, что к нему это всё не имеет никакого отношения.

— Дора, — очень терпеливо сказала Лили. — Я понимаю, что ты просто повторяешь чужие слова. Но ты не думаешь, что не стоит говорить о том, чего ты не знаешь?

— Я знаю о магглах, — сказала Дора.

— Ты знаешь, что магглы существуют. Но скольких магглов ты знаешь лично? — настойчиво спросила Лили.

— Франц Шуберт, — Дора задумалась, вспоминая другие известные ей имена, популярные среди волшебников, несмотря на маггловское происхождение. Хорошая музыка была хорошей музыкой. Неважно, кто её играл. — Ещё Антонио Вивальди. И...

— Это не считается, потому что ты не знакома с ними, — ответила ей Лили. — Ты когда-нибудь беседовала с магглом дольше пятнадцати минут? Ты когда-нибудь хотя бы выходила из Дырявого Котла на другую сторону Лондона?

Дора задумчиво нахмурилась. Она действительно никогда не бывала в маггловском Лондоне, потому что ей никогда не было это нужно. Она сомневалась, что даже её родители бывали там. Это заставило Дору подумать, что в словах Лили было больше смысла, чем ей показалось сначала.

Доре нравилось думать, что она и её семья хорошо относятся к магглам, но на самом деле они просто никогда не сталкивались с ними. Это было всё равно, что сказать, что ты хорошо относишься к Ио, спутнику Юпитера, а потом прожить жизнь, никогда больше не вспоминая о нём.

— Ладно, ты права, — ответила Дора под направленными на неё пристальными взглядами. — Я действительно никогда не говорила с магглом до этого дня и никогда не выходила на другую сторону Дырявого Котла, — она воодушевлённо ухмыльнулась. — Пойду сделаю это сейчас! Мне определённо стоит узнать о мире магглов больше! Найду пару-тройку магглов и поболтаю с ними!

— Э... — ответила ей Лили.

— Спасибо за совет! — радостно сказала ей Дора. — Хорошего вам всем дня!

Дора развернулась и побежала дальше к Дырявому Котлу, но теперь уже не для того, чтобы отправиться через камин к себе домой, а чтобы впервые открыть дверь, ведущую в маггловский Лондон. Она совсем не беспокоилась, потому что там был просто маггловский мир, а не древняя магия глубин Хогвартса. Там не могло быть ничего опасного.

* * *

— Она же сейчас нарушит Статут и вляпается в кучу проблем, да? — обеспокоено сказала Лили, оборачиваясь к Северусу.

— Именно так она и сделает, — согласился Северус.

— Нужно пойти присмотреть за ней. Но я не могу оставить родителей, — Лили бросила быстрый взгляд на своих родителей, которые тоже тихо переговаривались друг с другом. — Может быть ты можешь...

— Ладно, — кивнул Северус. — Я присмотрю за ней. Не волнуйся ни о чём.

Северус догнал Дору, когда она разговаривала с Томом, владельцем и барменом Дырявого Котла, прося его трансфигурировать её мантию в какую-нибудь маггловскую одежду, в которой она могла бы выйти в маггловский Лондон.

Том сделал рукава её мантии уже, соединил подол в единое целое и стянул ткань на талии, получив что-то, что другой посетитель бара назвал обычным платьем.

— Оно обычное, только если она идёт на бал, — скептически сказал Северус.

— Я могу сделать юбку короче, — предложил Том.

— Ну нет! — возмущённо воскликнула Дора. — Не показывай всем мои штаны.

— Тогда просто говори всем, что ты идёшь на бал, — посоветовал ей другой посетитель.

— Спасибо! — сказала Дора и побежала к ведущей в маггловский Лондон двери.

Открыв дверь, Дора увидела точно такое же яркое летнее солнце. Толпа нелепо одетых во что-то напоминающее нижнее бельё магглов торопливо шла мимо в обе стороны, спеша по своим делам. Маленькие отделённые друг от друга вагоны ездили по дороге между ними.

Дора прошла сквозь дверь, впервые в жизни ступая на территорию маггловского мира.

Северус вышел вслед за ней.

— Зачем ты пошёл за мной? — спросила у него Дора.

— Лили сказала мне следить, чтобы ты не нарушила Статут, — мрачно ответил он.

— Очень мило с её стороны, — сказала Дора, начиная идти вперёд. Она хотела было ещё сказать, что и с его стороны это тоже было мило, но он так мрачно смотрел на неё, что она передумала это говорить, — Можешь вернуться к Лили, если хочешь. Я справлюсь сама.

— Стой, — сказал Северус.

Дора остановилась и посмотрела на него.

— Если ты сейчас сделаешь ещё шаг вперёд, ты умрёшь, — сказал Северус.

— Почему? — спросила Дора, оглядываясь по сторонам. Она не увидела никаких опасностей. Какие вообще могли быть опасности в маггловском мире?

— Потому что автомобили, которые едут по дороге, не остановятся. Они проедут прямо по тебе, и ты умрёшь.

— Почему бы им просто не объехать меня?

— Они не успеют. На них нет чар, которые позволяют мгновенно менять направление движения, как на мётлах.

Дора задумалась, как в таком случае ей попасть на другую, более просторную сторону дороги. Пока она думала, маленькие вагоны, которые Северус назвал автомобилями, почему-то остановились сами, словно специально давая им пройти. Дора посмотрела на Северуса. Он кивнул ей, и она пошла вперёд вместе с другими стоящими вокруг них людьми.

— Почему они остановились? — спросила Дора.

— Теперь наша очередь, — ответил Северус.

— Почему теперь наша очередь?

— Потому что до этого была их очередь. Это сложно объяснить, просто таковы правила использования дорог.

Дора продолжила идти вперёд, осознавая то, что у магглов были отдельные правила для использования дорог. Она не понимала, зачем создавать правила для использования того, чем и так понятно, как пользоваться. Она подумала, что её матери наверняка бы это понравилось, потому что ей всегда нравилось, когда хаотичные вещи обретали свой порядок.

Один из автомобилей оказался значительно больше других. Дора остановилась и обернулась к Северусу, чтобы спросить, почему он такой большой. Человек, идущий следом за ней, тут же налетел на неё, выругался и быстрым шагом пошёл дальше.

— Не останавливайся прямо посреди дороги, — сказал Северус. — Ещё одно правило использования дорог.

— У вас очень много правил использования дорог, — недовольно сказала Дора.

— Такой вот ужасный маггловский мир, — протянул он. — Теперь, когда ты его посмотрела, мы можем возвращаться?

— Не раньше, чем я поговорю с каким-нибудь магглом! — решительно ответила она.

Дора вышла на перекрёсток двух дорог, читая надписи на маггловских домах. Задумавшись о том, зачем магглы продают пустую посуду, в которой уже нет еды, и почему под надписью "Автобусная Остановка" вместо загадочных автобусов остановились вполне обычные магглы, Дора немного замедлилась. На неё снова налетел шедший позади неё маггл, извинился за это и пошёл дальше.

Предположив, что стоящие под надписью "Автобусная Остановка" и никуда не спешащие магглы будут не против с ней поболтать, Дора подошла к ним.

— Привет всем! — сказала Дора, приветливо улыбаясь им. — Могу ли я присоединиться к вам?

— Это автобусная остановка, — произнёс мужчина в кепке, искоса взглянув на неё. У него в руках был очень странный предмет, подобного которому Дора никогда не видела.

— Я знаю, — сказала Дора, потому что она тоже прочитала надпись над ними. — Я просто хотела узнать, не возражаете ли вы, если я постою тут с вами.

— Они не возражают, — сказал Северус. — Простите мою сестру, она слабоумная.

— Понимаю, — сочувственно ответил ему мужчина в кепке. — Ничего страшного, бывает и такое.

Мужчина неловко улыбнулся Доре. Дора, воодушевлённая налаженным контактом, решила поболтать с ним подольше.

— Меня зовут Дора, — сказала она ему. — А вас?

— Меня зовут Том, — дружелюбно ответил он.

— А что это у вас за предмет в руках?

— Это зонт. Взял на случай дождя.

— А как он защищает от дождя?

Том просто протянул ей названный зонтом предмет. Дора аккуратно взяла его в руки, глядя на хитро соединённые металлические прутья и гадая, как именно это устройство должно защищать от дождя. Северус помог ей нажать на ручку так, чтобы зонт развернулся в купол.

— Очень здорово, — кивнула Дора. — Вы сами сделали эту штуку?

— Её только недавно выпустили из лечебницы, — сказал Северус.

— Понимаю, — печально произнёс Том. — Нет, я просто купил этот зонт в магазине.

Дора подумала, что зонт, видимо, был слишком сложным предметом, чтобы каждый мог изготовить его самостоятельно. Видимо, магглам приходилось покупать зонты так же, как волшебникам приходилось покупать метлы, мантии с расширенными карманами и порталы. Она нашла способ сложить зонт, снова нажав на его ручку, и осторожно вернула его Тому, сожалея, что не может применить к нему чары копирования. Несовершеннолетним нельзя было колдовать в маггловском мире.

— А какая семья владеет секретом создания зонтов? — спросила Дора, заставив Тома посмотреть на неё с недоумением. — Я имею в виду, какая из семей Британии?

— Секретом? — растерянно переспросил Том, но отвлёкся на подъезжающий к ним крупный автомобиль. — Мне пора на этот автобус, ребята. Удачи вам тут.

Автобус остановился. Большие металлические двери с окнами сами открылись. Некоторые магглы вышли из него, а другие магглы, среди которых был Том, зашли внутрь, и автобус уехал.

Дора осталась стоять рядом с Северусом на опустевшей автобусной остановке.

— Это был автобус, — произнесла Дора, осознавая смысл надписи. — Он тут останавливается.

— Да, — ответил Северус. — Ты поговорила с магглом. Ты готова идти обратно?

— Нет, сначала я хочу тоже покататься на автобусе. Когда он вернётся?

— Этот не вернётся. Приедет другой автобус, но у тебя в любом случае нет денег, чтобы купить билет на автобус, а без билета водитель тебя высадит.

— У меня есть деньги, — сказала Дора.

— Магглы не принимают волшебные деньги. А маггловских денег у тебя нет.

Дора печально посмотрела на надпись "Автобусная Остановка" над ними и на автомобили, проезжающие мимо них. Она не собиралась нарушать странные маггловские дорожные правила и ездить на автобусах, не покупая билеты, так что она просто вздохнула, уже собираясь сказать, что готова вернуться.

— Я могу обменять твои волшебные деньги на маггловские, — внезапно сказал Северус и засунул руку в карман своих маггловских штанов, заставив Дору озадаченно нахмурится, потому что волшебники никогда не делали карманы в своих штанах. — Вот, я дам тебе пятьдесят пенсов в обмен на пять сиклей. Хватит на два автобусных билета, туда и обратно. Согласна?

— Согласна! — тут же ответила Дора. Она покопалась в расширенном кармане своей мантии, временно превращённой в маггловское платье, и вытащила оттуда пять серебряных сиклей.

Они обменялись монетками. Дора отдала Северусу пять монет. Он отдал ей не пятьдесят монет, как она ожидала, а всего одну маленькую неровную серую монетку. На одной её стороне было нарисовано лицо, а с другой стороны написано число 50. На монетке было много каких-то странных надписей, значения которых Дора не поняла. На обычных деньгах не было никаких надписей, они были просто маленькими зачарованными металлическими блинчиками.

— Кстати, просто чтобы ты знала, — сказал Северус, убирая полученные от неё пять сиклей в карман. — Маггловские деньги не зачарованы, их можно просто трансфигурировать. Ну, бумажные деньги это органика, так что их могут трансфигурировать только старшекурсники, но с мелкими монетами нет никаких проблем.

Дора посмотрела на него, а потом снова на свою монетку, которая оказалась просто кусочком металла, который она могла бы трансфигурировать сама за несколько минут, растерянно осознавая, что её только что провели.

— Обмен не отменяется, — добавил Северус. — Ты на него согласилась.

— Если ты настолько нищий, что тебе нужна подобная подачка, можешь забирать, — сердито ответила Дора.

— Если ты заключаешь сделки, не разбираясь в вопросе, ты заслуживаешь быть обманутой, — надменно сказал Северус.

Дора почувствовала небольшое раздражение от того, как легко оказалось её провести, когда дело коснулось маггловского мира, в котором она не разбиралась. Может быть, он продолжал её обманывать прямо сейчас, а она не могла этого понять, потому что вся основа её знаний о мире внезапно перестала работать.

Ей нужно было в этом разобраться.

— Почему бы тогда волшебнику не трансфигурировать много маггловских денег? — спросила она. — А потом купить у них, ну, всё что угодно?

— А почему бы волшебнику сразу не трансфигурировать всё что угодно? — спросил Северус и пожал плечами. — Магглы создают только обычные, не зачарованные предметы, которые любой взрослый волшебник может создать даже быстрее, чем они. Магглы просто не нужны нам.

Его слова звучали разумно, но Доре казалось, что в них что-то было не так. Она не могла поверить, что все эти тысячи спешащих во все стороны магглов были абсолютно бесполезными. В её голове мелькнула мысль о музыкантах и о том, что волшебник не может трансфигурировать себе новую композицию Франца Шуберта, ему для этого нужен настоящий Франц Шуберт. Но она чувствовала себя слишком растерянной и ничего не понимающей, чтобы на самом деле спорить об этом прямо сейчас.

Приехал автобус. Северус сказал Доре дать монетку в пятьдесят пенсов водителю и попросить у него два билета. Она так и сделала. Водитель дал ей два билета, маленьких бумажных прямоугольника с написанными на них названием, датой, стоимостью и ещё какими-то цифрами.

Маггл за ней, ожидающий своей возможности купить билет, сказал ей поторапливаться. Дора прошла внутрь автобуса, села на свободное кресло возле окна, а Северус сел рядом с ней. Несколько магглов вошли вслед за ними, двери закрылись и автобус поехал. Дора смотрела в окно на сменяющие друг друга маггловские дома и проезжающие мимо автомобили.

— Куда едет этот автобус? — спросила Дора..

— Сначала по Фенчёрт-стрит, — ответил Северус, поднимая взгляд на висящую на стене схему, покрытую линиями, надписями и числами, в которых сама Дора ничего не поняла. — Потом по Уайтчапел-Хай-стрит. Потом по Леман-стрит. Мне продолжать?

— А куда он приедет в конце пути?

— Нет конца пути. У него замкнутый маршрут, по которому он ездит кругами.

Дора восхищённо вздохнула и снова посмотрела в окно. Глядя на проезжающие машины, она заметила, что они были довольно грязными. На земле тут и там лежали различные обрывки и ошмётки, которые один из магглов зачем-то собирал в чёрный мешок.

— Что он делает? — спросила Дора, указывая на него.

— Собирает мусор, — ответил Северус.

— Да, это я поняла. А зачем ему мусор?

— Чтобы отнести его в специальное место для мусора.

— Потому что таковы маггловские правила для использования мусора? — догадалась Дора.

— Да, именно так, — ответил Северус. — Правила гласят, где мусор должен лежать, а где нет.

Разглядывая сменяющие друг друга дома, Дора подумала, что маггловская архитектура не сильно отличалась от архитектуры волшебников, хотя и была немного проще. Это не было удивительно, потому что большинство волшебных домов были построены ещё до принятия Статута Секретности, когда волшебный мир ещё не был отделен от маггловского так сильно. Хотя даже тогда волшебники не пускали магглов в свои магические поселения. Волшебники не хотели, чтобы магглы селились рядом с магией и несколько поколений спустя тоже становились волшебниками, увеличивая этим количество потенциальных противников. Волшебники предпочитали, чтобы магглы оставались слабыми и беспомощными, что в итоге и привело к решению создать Статут Секретности. Но раньше волшебники хотя бы иногда выходили к магглам сами. Сейчас, когда их миры были почти полностью отделены друг от друга, Доре казалось, что она попала на другую планету.

— Почему магглы ходят по улице в нижней одежде? — спросила Дора, показывая на стоящих за окном и ожидающих возможности пройти по дороге людей.

— Про кого из них ты говоришь? — спросил Северус. — Они все в штанах.

— Штаны — нижняя одежда, — сказала ему Дора. — Они должны быть под мантией. Никто не надевает штаны на мантию.

Северус очень странно посмотрел на неё. Он всё ещё выглядел мрачным, но уже не таким мрачным, как в начале. Дора подумала, что, возможно, тот факт, что он обменял кусочек обычного металла на настоящие деньги, немного помог в этом, и решила больше не переживать о том, что позволила ему себя провести.

— Магглы считают штаны верхней одеждой, — произнёс Северус. Он посмотрел на собственные штаны, а потом снова на неё.

Дора пожала плечами. Ей всё равно казалось, что это немного неприлично. Глядя на пёструю толпу по-разному одетых людей за окном, она подумала, что было довольно забавно, что у магглов были правила использования дорог и мусора, но не было правил использования штанов.

Точнее, у них были собственные, неправильные правила использования штанов, которым следовали некоторые магглорождённые, приходя в Косой переулок и привлекая там к себе внимание.

— Тебе и Лили стоит использовать мантии в Косом переулке, — на всякий случай посоветовала Дора.

— Да, я уже понял это, — ответил Северус. — Ты из-за этого пристала к Петунии?

— Сестре Лили? Нет, я просто заметила, как она разглядывает своё отражение в зеркале с чарами приятного вида. Я сказала ей, что с его помощью можно менять внешность и показала на себе, как это делать, — Дора ухмыльнулась. — Она так хмурилась, пытаясь повторить за мной, это было очень смешно!

Дора захихикала, глядя в окно. Автобус остановился, чтобы снова впустить и выпустить людей.

— Ты похожа на своего брата больше, чем я думал, — сказал Северус.

— Да, только я гораздо круче, — легкомысленно отмахнулась Дора. — Эй, это просто шутка. Вам, магглорождённым, нужно перестать быть такими обидчивыми и чувствительными.

— Я не магглорождённый.

— Ну да, конечно!

Дора снова захихикала. Северус сердито посмотрел на неё, отчего она захихикала ещё сильнее. Он посмотрел на двери автобуса, словно раздумывая, не хочет ли он просто выйти из автобуса и бросить её тут одну, но в этот момент двери закрылись и автобус поехал дальше.

— Какого чёрта я вообще присматриваю за маленьким Джеймсом Поттером? — спросил Северус, глядя мимо неё. — Надо просто оставить тебя здесь.

— Потому что ты не можешь отказать Лили, — ответила Дора, продолжая хихикать. — Такая вот у тебя тяжёлая жизнь!

Северус сердито посмотрел на неё. Дора ещё несколько секунд хихикала. Потом перестала и посмотрела на него чуть серьёзнее.

— Не злись на меня так! Я же никому не рассказала, что ты магглорождённый! — сказала она. — И я принесла тебе полезные книжки!

— Ты получила взамен другие полезные книжки, — сказал Северус.

— Именно, — кивнула Дора.

Северус продолжал смотреть на неё скептически, но больше не спорил.

Автобус продолжил ехать дальше, иногда останавливаясь, чтобы некоторые магглы могли выйти из него, а другие, наоборот, зайти. Маггловский Лондон оказался очень большим. Дора знала, что он будет большим, но она думала, что он будет примерно как пять или десять Косых переулков. Но автобус уже проехал путь, который был раз в пятьдесят длиннее Косого переулка, а маггловский Лондон всё не заканчивался.

Дора смотрела на реку, вдоль которой они теперь ехали, и читала вывески на другой стороне дороги. Она спросила Северуса, что магглы продают в магазине с вывеской "Ryman", и узнала, что там продают ручки и тетради.

Ручки были чем-то вроде пишущих без чернильницы перьев. У Доры уже было перо, которое писало без чернильницы, потому что было зачаровано создавать чернила внутри себя во время письма, так что она не удивилась.

Тетради были чем-то вроде пустых книг без текста. Зачем магглы продают книги без текста, Дора не понимала. Ей казалось, что читать книгу без текста было бы странно, но магглы были такими странными, так что, возможно, именно это они и делали.

Автобус остановился. Водитель сказал, что это последняя остановка, и все магглы вышли. Оказалось, несмотря на то, что маршрут автобуса был кольцевым, автобусу всё ещё нужно было заправляться, а водителю всё ещё нужно было есть, спать и жить своей жизнью, так что он уехал на автобусную станцию.

— Что именно хочет заправить автобус? И куда он хочет это заправить? — спросила Дора.

— Мне надоело отвечать на твои вопросы, — сказал Северус, проходя вперёд к табличке "Автобусная Остановка", рядом с которой их высадили. — Я не твой экскурсовод. Я просто слежу, чтобы ты не нарушила Статут.

— А что такое экскурсовод? — спросила Дора.

Северус ничего не ответил.

Дора потянулась, оглядываясь вокруг и изучая место, где они оказались. Дороги здесь были шире, дома выше, а мусора немного больше. На одном из домов была цветная картинка. Слишком абстрактная, чтобы Дора могла понять, что на ней изображено.

— А что это такое? — спросила Дора, указывая на картинку.

— Я уже ответил на несколько десятков твоих вопросов, — произнёс Северус. — Я больше не буду ничего объяснять, пока ты не ответишь на мои.

— Ладно, — согласилась Дора. Это было бы честно. — Что ты хочешь меня спросить?

Они прошли вперёд по асфальтированной дорожке. Дора продолжала смотреть по сторонам, рассматривая странные цветные рисунки на стенах, смутно напоминающие буквы, и пытаясь понять, что они должны означать.

Северус спросил её о том, как Эдвин Фусс познакомился с её отцом, и о том, как он потом познакомился с мистером Пиппином, нанявшим его в свою мастерскую. Дора рассказала, что профессор Слизнорт написал её отцу и рассказал о перспективном ученике, когда Эдвин заканчивал пятый курс, и что её отец пригласил его в гости на лето, чтобы проверить его навыки и научить варить по рецептам Поттеров, и что потом он сам рассказал о нём мистеру Пиппину.

— Какие ещё семьи занимаются зельеварением, кроме твоей? — спросил Северус.

— Семья Хьюз владеет рецептами различных зелий для роста зубов, которые они раскрывают некоторым целителям, но они не занимаются изобретением новых зелий прямо сейчас, — Дора начала перечислять по памяти. Это было не сложно, потому что её отец часто говорил о других семьях зельеваров. — Дом Гринграсс сделал своё состояние на зельях радости. Они так называют их, но мои родители говорят мне, что никакой радости там нет и чтобы я никогда их не пробовала, так что ты тоже не пробуй. Семья Слизнортов, из которой профессор Слизнорт, специализируется на противоядиях, хотя они скорее целители, чем зельевары. Дом Медоуз, ты знаешь Элспет Медоуз, она подруга моего друга Карла, владеет рецептом зелья, с помощью которого изготавливают плёнку для фотоаппаратов, они стали очень богаты из-за этого. Семья Прескотт владеет рецептами нескольких любовных зелий, которые действуют тоньше амортенции, их эффект сложнее заметить. И ещё много семей вне Британии, но про них я мало знаю... О, и ещё семья Принц владеет несколькими рецептами зелий хорошей памяти, использовать которые всё ещё запрещено уставом Хогвартса несмотря на то, что они больше нигде не продаются. Полагаю, их можно вообще больше не вспоминать!

— Почему они больше не продаются?

— Потому что все зельевары, которые дали Нерушимый Обет этой семье в обмен на раскрытие рецепта уже умерли от старости. А с новыми договора они не заключают. Они немного тронулись умом!

Северус молчал, выжидающе глядя на неё, словно хотел, чтобы она продолжила. Дора задумалась, пытаясь вспомнить эту историю о тронувшейся умом семейной паре, которую ей и Джеймсу когда-то очень давно в детстве рассказала Беллатриса, когда они в очередной раз попросили её рассказать что-то страшное и жуткое. Основную часть истории Дора всё ещё помнила, хотя всякие незначительные детали вроде имён и названия поселения, где они жили, уже успели забыться.

Они продолжали идти вдоль дороги, иногда переходя её по специальным отметкам, о смысле которых Дора начинала догадываться. За очередным домом оказался выход на пустое пространство, в середине которого была странная конструкция. Два маггловских мальчика их возраста залезли на эту конструкцию и делали на ней что-то ещё более странное.

— Я не очень хорошо помню эту историю, — признала Дора, глядя на детей, которые вставали на дощечки с колёсами, а потом падали вместе с ними вниз. — Они поженились, родили кучу детей, а потом тронулись умом. Забрали детей из Хогвартса и перестали выходить из дома. Многие подозревали, что они все давно умерли, но пятнадцать лет назад оттуда сбежала их старшая дочь и рассказала, что её родители считают, что волшебники не раскрывают своего истинного могущества и пытались заставить своих детей открыть в себе способности к истинной магии, наказывая их *круциатусом*, если у них не получалось. Её наказывали так часто, что она больше не была способна использовать свою палочку из-за дрожащих рук. Целителям Святого Мунго удалось вылечить большинство повреждений, но потом её родители похитили её снова.

— Похитили? — спокойно переспросил Северус.

— Беллатриса так думает, — пожала плечами Дора. — Она внезапно пропала из своей палаты в Святом Мунго, и больше никто никогда её не видел. Так что, вероятно, её семья снова забрала её. Логичное предположение!

— Логичное предположение, — согласился Северус.

До них донёсся звук удара, когда один из мальчиков, рыжий и веснушчатый, упал со странной конструкции и разбил колени в кровь. Другой мальчик, блондин, засмеялся над ним, стоя на вершине.

— Если ты ищешь, на какую семью можно работать, лучше выбирай мою семью или семью Медоуз. Дом Медоуз очень честный, они потомственные Пуффендуйцы и всё такое! — оптимистично посоветовала Дора. — Я пойду поболтаю с этими ребятами и спрошу их, что они делают!

Дора отвернулась от него и побежала к странной конструкции.

Двое мальчиков взглянули на неё, когда она подошла ближе, но тут же отвернулись снова, вернувшись к своему занятию, которое, как уже поняла Дора, состояло в том, чтобы пытаться не упасть с дощечки с колёсами, пока скатываешься с высоты.

— Привет, вам двоим! — сказала им Дора, глядя на них снизу. — Могу я залезть к вам тоже? И одолжить одну из этих дощечек ненадолго?

— Ты назвала скейт дощечкой? — ухмыльнулся рыжий мальчик, оборачиваясь вниз.

— Она из частного интерната для избалованных девочек, — сказал Северус, медленно следуя за ней. — Никогда не видела таких вещей.

— Это смешно, — сказал блондин. — Я могу дать тебе скейт, но ты наверняка навернёшься и разобьёшь себе голову.

Рыжий присел на корточки и протянул ей руку. Дора взялась за неё и одним прыжком оказалась на достаточной высоте, чтобы подтянуться и забраться на вершину странной конструкции.

— Ого, — сказал блондин, когда она встала рядом с ним.

— Не очень похожа она на избалованную девочку, — заметил рыжий, оглядываясь вниз на Северуса.

— Ты посмотри на её платье, — сказал ему Северус.

— Я иду на бал, — объяснила Дора, вспомнив совет, который ей дал посетитель Дырявого Котла. — Но я ловкая и сильная. Давай мне свой скейт!

Рыжий, ухмыльнувшись, сделал шаг назад. Блондин наступил на свой скейт ногой, заставив его подпрыгнуть вверх, и протянул ей. Он тоже отошёл в сторону, глядя на происходящее с весёлым любопытством.

Дора подошла к краю конструкции и попыталась повторить действия мальчиков, поставив скейт перед собой, встав на него одной ногой и приготовившись оттолкнуться второй.

Ощущалось не очень устойчиво, но высота была небольшая, так что это не могло быть чем-то опасным.

Дора аккуратно оттолкнулась второй ногой, но не успела поставить её на дощечку, как передние колёса уже скатились с края платформы. Скейт начал то ли ехать, то ли падать вниз, и Дора начала падать вниз вместе с ним. Мгновение невесомости, во время которого она пыталась не потерять ощущение падающей вместе с ней под ногами подвижной опоры, сменилось резким столкновением с землёй.

Согнув ноги в коленях, Дора устояла. Скейт покатился по наклонной плоскости вниз, его шаткая опора начала выскользать из-под её ног, и Дора машинально сместила центр тяжести так, чтобы устоять на нём. Это оказалось не сложнее, чем балансировать, стоя на летящей метле. Метлы были и быстрее, и подвижнее.

Дора успела ухмыльнуться собственному успеху, а потом конструкция, по которой она ехала, неожиданно снова пошла вверх. Скейт на мгновение замер, а потом покатился назад. Ничего подобного с мётлами никогда не случалось. Дора упала назад вместе с ним, перевернувшись через голову и скатившись вниз.

— Ты жива? — весело спросил рыжий.

Дора села и обернулась. Оба мальчика сидели на корточках на вершине конструкции, наблюдая за ней с насмешливыми улыбками. Северус стоял в нескольких шагах от них с выражением скуки на лице.

— В порядке! — ответила Дора, широко улыбнувшись.

— Чёрт, у тебя кровь! — сказал блондин, касаясь своего подбородка. — Вот здесь. Сильно больно?

Дора тоже коснулась рукой своего подбородка, чувствуя неожиданно глубокую ссадину. Боль острой вспышкой дискомфорта появилась в её сознании, и Дора машинально сделала то, что последнее время делала каждый раз, когда начинала уставать, хотеть есть, спать или чувствовать какой-нибудь другой дискомфорт. Даже не отдавая отдельной команды своему дару, который уже привык к подобному и знал, что делать, она превратилась в саму себя.

— Ссадина исчезла? — моргнул блондин.

— Где? — тут же спросил рыжий. — Я не видел.

— У неё просто помада размазалась, — скучающим голосом произнёс Северус.

— Да! — тут же согласилась Дора, поднимаясь на ноги. — Это была моя помада, я же иду на бал! Погодите, сейчас попробую ещё раз.

Дора попробовала ещё раз, а потом ещё раз. Потом блондин забрал у неё свой скейт, чтобы показать, как правильно нужно ставить ноги, потому что, по его словам, она делала это неправильно. Рыжий с ним не согласился, и они некоторое время спорили о том, как правильно ставить ноги, пока Дора скатилась ещё несколько раз. С каждым разом у неё получалось всё лучше и лучше.

Северус сидел на асфальте в нескольких шагах от них, щурясь на солнце и ожидая, когда они закончат. Блондин спросил его, не хочет ли он попробовать тоже, но он отказался.

— Почему у тебя штаны под юбкой? — спросил рыжий у Доры после того, как она в очередной раз свалилась и перевернулась.

— Ах, прошу прощения, — смущённо сказала Дора.

— Она же идёт на бал, — сказал ему Северус так, словно это всё объясняло.

— Что это за бал такой? — спросил блондин, пока рыжий воспользовался тем, что Дора остановилась, забрал у неё свой скейт и спрыгнул на нём с платформы.

— Бал в память о Франце Шуберте, — ответил Северус. — Давай, расскажи им, какая твоя любимая мелодия.

— О, это очень сложный вопрос, — с готовностью сказала Дора. — Многие бы ответили, что лучшим произведением является Аве Мария, но все любят мелодии утешения, так что это слишком простой ответ, верно?

— Верно, — кивнул Северус, пока блондин, хмурясь, смотрел на Дору, а рыжий навернулся со скейта и остановился, чтобы тоже послушать.

— Вместо этого в данный момент я бы выбрала "Ложные Солнца", — продолжила Дора. — Они отражают глубочайшее одиночество, приносящее мучение и ничего кроме него. Мне снились кошмары о полувековых одиночных заключениях, и эта композиция помогла мне пережить мне эти кошмары наяву, когда я лучше контролирую происходящее, а потому менее уязвима. А какая твоя любимая композиция?

— Мне тоже нравятся Ложные Солнца, — невозмутимо ответил рыжий. — Хотя я никогда их не слышал.

— Эти штуки ты изучаешь в своей школе-интернате? — спросил блондин.

— Нет, это просто... — начала было Дора, но замолчала, внезапно увидев перед собой точку серебристого света, возникшую и растущую прямо у неё на глазах.

Свет патронуса, который невозможно ни с чем спутать.

Дора замерла, в панике оглядываясь вокруг и пытаясь найти место, где можно спрятаться от двух маггловских детей за ту секунду, что патронус формируется. Ничего не было, они были на середине пустыря.

Пока Дора в панике пыталась что-то придумать, Северус встал с земли, сделал быстрый шаг к ней и резко поднял вверх подол её маггловского платья так, чтобы он закрыл собой растущее облако света от маггловских мальчиков.

— Дора, милая, ты сейчас не занята? — спросила призрачная утка голосом её отца.

— Занята, — быстро ответила Дора, и патронус исчез.

Северус невозмутимо отпустил край её платья и ткань снова упала. Два маггловских мальчика смотрели на них, слегка нахмурившись. Дора пыталась сказать себе, что магглы считали штаны верхней одеждой, но её щеки всё равно стремительно краснели.

— Кто это сейчас говорил? — спросил блондин, растерянно хмурясь.

— Я, — ответил Северус.

— Нет, не ты, — уверенно сказал рыжий.

— К чёрту это всё, — сказал Северус, оборачиваясь к Доре. — Бежим отсюда.

Дора сердито одёрнула подол платья и побежала. Она добежала до дороги рядом с пустырём и побежала вдоль неё, по боковой части, где не ездили автомобили. Перебежала через дорогу там, где по отметинам на асфальте как раз шли люди, и побежала ещё дальше. Когда через минуту она обернулась, она увидела, что два маггловских мальчика зачем-то побежали за ними.

Дора увидела, как Северус на мгновение остановился, вырвал скейт у рыжего из рук и перебросил его через забор рядом. Мальчики возмущённо закричали, но преследовать их перестали.

Дора замедлилась, позволяя Северусу догнать и перегнать себя, потому что она понятия не имела, в каком направлении ей нужно бежать, и побежала за ним.

Он привёл их к лестнице, начинающейся прямо в середине дороги, и они, не замедляясь, спустились вниз.

— Это метро, — сказал ей Северус. — На нём мы вернёмся в Косой переулок.

— Ладно, — согласилась Дора, потому что ей уже более чем хватило впечатлений.

Дора больше ничего не спрашивала, пока Северус покупал им билеты, проводил её через странные ворота, вёл вниз по лестнице с подвижными ступенями, которые точно должны были быть магией, но, видимо, всё же не были магией. Они прошли по платформе между подземными поездами, потом по лестнице, которая сначала поднималась, а потом спускалась, словно мост над чем-то, что было скрыто под ней. Они прошли по настоящему узкому мосту, который шёл прямо над поездом. Это скрытое под землёй переплетение построек было более запутанным, чем верхние этажи Хогвартса, искажённые древней магией, которая постоянно изменяла и усложняла их. Загадочное метро было больше похоже на попытку магии, плохо понимающей человеческий замысел, подражать человеческим постройкам, чем на то, что мог придумать и трансфигурировать архитектор, если этот архитектор был в здравом уме.

Когда Северус завёл их в вагон поезда, Дора уже чувствовала, что её голова кружится от усталости. Она превратилась в саму себя, но это не помогло, потому что это была не физическая усталость. Она устала эмоционально от количества полученного ею нового опыта, лежащего так далеко за границами привычного и знакомого ей мира, что её разум отказывался его воспринимать.

Чувствуют ли себя магглорождённые, впервые попадая в волшебный мир, похожим образом? Чувствуют ли себя таким же образом магглы? Насколько сестра Лили, Петуния, была запутана магическим миром, когда Дора её встретила? Дора неожиданно подумала, что ей действительно не стоило запутывать её ещё больше. Она не знала, что та была магглом, когда наговорила ей глупостей про зеркала, но теперь ей стало немного неловко. Она не хотела быть одним из тех ужасных людей, которые издеваются над магглами, как Вальбурга.

— Метро точно сделано без магии? — тихо спросила она у Северуса, сидя на мягком сиденье подземного поезда, который с оглушительным шумом мчался по тёмному подземному туннелю.

— Да, — ответил ей Северус.

— Ты уверен?

— Я уверен.

Дора не была в этом уверена. Она решила позже всё-таки уточнить это. Не у родителей, которые вряд ли вообще знали о существовании метро, а у профессора Квиррелла. Он вёл занятия по маггловедению в Хогвартсе и наверняка должен был знать.

Может быть, ей стоит взять маггловедение на третьем курсе. Её ужасала мысль о том, какой огромный и непонятный мир существует рядом с ней, пока она ничего о нём не знает.

— Идём, — сказал Северус, вставая.

— Мы приехали? — с облечением спросила Дора.

— Нет, мы просто сядем на другой поезд.

— Ты перепутал поезд?

— Нет, — нетерпеливо ответил он. — Раньше нужен был этот. Теперь нужен другой.

— Потому что таковы маггловские правила пользования поездов? — жалобно спросила она.

— Перестань задавать вопросы, просто иди.

Следуя за Северусом по туннелям через толпу, в которой каждый кроме неё каким-то образом знал, куда идти, Дора думала о том, что поезда, судя по всему, изобрели магглы. Она всегда думала, что это сделали волшебники, потому что поезда, которые она знала, вроде Хогвартс-Экспресса, были созданы волшебниками. Но в волшебном мире было только четыре поезда. Только что она прошла мимо большего количества поездов, чем было во всём волшебном мире.

Они сели в другой поезд и снова поехали. К ним пристал какой-то прохожий, прося денег, но они сбежали от него, поднялись вверх по лестнице и вышли наконец из метро.

Они прошли небольшое расстояние, остановились, и Дора неожиданно осознала, что стоит недалеко от двери, ведущей в Дырявый Котёл. Она вышла из этой двери несколько часов назад, хотя ей казалось, что с того момента прошла уже целая вечность.

— Всё, мы закончили, — сказал Северус. — Иди внутрь.

— А ты не пойдёшь? — растерянно спросила Дора.

— Я поеду домой на автобусе.

Дора удивлённо посмотрела на него, не в силах поверить, что ему не хватило приключений на сегодня и он хочет ещё. Но потом она вспомнила, что он магглорождённый.

— У тебя дома нет камина? — догадалась Дора.

— Уверен, во всём моём городе нет ни одного камина, — сказал Северус.

— Можешь попросить Тома аппарировать тебя.

— Уверен, Том никогда не был в моём городе.

— Могу одолжить тебе метлу, — Дора засунула руку в карман, нащупала там древко метлы и вытащила её кончик. — Она у меня с собой. Если попросишь Тома наложить на тебя чары, отвлекающие внимание магглов, сможешь вернуться домой на ней.

Северус посмотрел на торчащую из её кармана рукоятку метлы.

— Нет, — ответил он после паузы. — Я не могу гарантировать тебе, что сохраню её целой. Так что просто поеду на автобусе.

Дора задумалась о том, какой ещё способ путешествий можно ему предложить. Не может быть, чтобы кому-то из волшебников на самом деле приходилось добираться домой на маггловский автобусах! Взрослые могли аппарировать, но аппарация была не рекомендована тем, кто плохо себя чувствовал, из-за риска расщепления. Как сможет попасть домой попавший в беду волшебник, если ему нельзя аппарировать?

Ничего не придумав, Дора решила позже спросить у родителей и об этом.

— Ладно, — сказала она. — Тогда пока.

— Пока, — ответил Северус и ушёл.

Дора открыла дверь Дырявого Котла и вошла внутрь.

* * *

Внутри Дырявого Котла ничего не изменилось. Том всё ещё стоял за барной стойкой. Посетители, которые утром давали ей советы, всё ещё сидели на свои местах.

На ближайшем к двери стуле сидела Лили, болтая о чём-то с Томом и время от времени поглядывая на дверь. Она широко улыбнулась Доре, когда увидела её.

— Ну что, Дора, как прошла твоя прогулка? — спросил Том.

— Отлично! — весело ответила Дора. — Я познакомилась с магглом, которого тоже звали Том, он показал мне маггловский способ защищаться от дождя, а потом уехал на автобусе! Автобус — это что-то вроде вагона поезда, но без остального поезда и без рельс! — Дора посмотрела на Лили, которая слушала её с широкой улыбкой. — А где твоя семья? Я хотела извиниться перед твоей сестрой!

— Они пошли прогуляться по маггловским магазинам, пока мы ждём вашего возвращения, — ответила Лили. — Кстати, а где Сев?

— Ой! — воскликнула Дора, развернулась и снова выбежала из двери обратно в маггловский Лондон.

Дора побежала в том направлении, куда ушёл Северус, оглядываясь по сторонам и ища надписи "Автобусная Остановка", рядом с которыми он мог бы ждать автобус.

Она пробежала мимо трёх домов, заметила его на другой стороне дороги, ускорилась ещё сильнее, чтобы успеть оказаться там вместе с толпой переходящих её людей, и встала между ним и открытыми дверями автобуса в тот момент, когда он уже собирался войти внутрь.

— Чего тебе ещё? — спросил Северус, делая шаг назад. Автобус закрыл двери и уехал без него.

— Лили ждала тебя в Дырявом Котле! — крикнула Дора.

Обернувшись назад, Дора увидела Лили. Она выбежала из Дырявого Котла вслед за ней, но не успела перебежать через дорогу, пока это было возможно по странным правилам использования дорог, и теперь стояла на той стороне, нетерпеливо подпрыгивая на одном месте и дожидаясь новой возможности перейти её.

Лили радостно замахала руками, когда заметила, что они на неё смотрят.

Они пошли обратно, встретились с Лили на середине перехода через дорогу и вернулись к Дырявому Котлу.

— Всё прошло хорошо? — спросила Лили. — Вас не было три часа! Полагаю, это значит, что всё прошло хорошо?

— Да! — воодушевлённо сказала Дора. — Мы катались на автобусе! И ещё, ну, на этом, подземном поезде!

— Метро, — пояснил Северус. — Зачем ты ждала нас?

— Так ведь это же я попросила тебя пойти присмотреть за Дорой, — возмущённо сказала Лили. — Конечно, я ждала тебя! Мои родители с Туни в магазине одежды на Фенчёрт-стрит. Давай подождём, когда они вернутся и отвезут нас домой?

— Отвезут? — удивлённо спросила Дора. — Твои родители управляют автобусом?!

— Папа водит автомобиль, — ответила Лили.

— Всё равно круто! — сказала Дора.

Лили улыбнулась.

Северус бросил на Дору раздражённый взгляд. Дора не удивилась, потому что понимала, что за этот день она уже достаточно ему надоела своими вопросами. Он был недоволен тем, что пошёл с ней ещё до того, как ему пришлось на них отвечать. Но ничего страшного, она знала, что с этим делать!

— Мне уже пора домой, Лили! — решительно сказала Дора. — Я извинюсь перед твоей сестрой в письме!

— Хорошо, — радостно ответила ей Лили. — Удачи!

* * *

— Давай подождём твоих родителей здесь, — сказал Северус. — Дора только что сказала мне, что волшебники считают штаны нижним бельём и носят их только под мантией.

— Получается, с её точки зрения мы весь день ходили в трусах? — удивлённо спросила Лили и расхохоталась. — Ох, это так смешно.

Они сели на скамейку, откуда была видна дверь в Дырявый Котёл, чтобы не пропустить возвращение родителей Лили. Дверь открывалась редко, потому что магглорождённых волшебников было очень мало, а чистокровные волшебники обычно не выходили в маггловский Лондон.

— Ты такой молодец! — радостно сказала Лили, обнимая его с тёплой признательностью, словно он сделал что-то хорошее лично ей. — Спасибо, что убедил её извиниться перед Петунией! Понять, что то, что тебе говорили с детства, неверно, это всегда трудно.

— Ты очень легко её простила, — произнёс Северус, глядя на неё. — Если бы я сказал про твою сестру то, что сказала она, ты бы перестала со мной разговаривать.

— Не говори глупостей, — сказала Лили, беззаботно улыбаясь широкой счастливой улыбкой. — Ты же мой друг, я никогда не перестану с тобой разговаривать.

Дора рассказала родителям о своём приключении в маггловском Лондоне точно так же, как она рассказывала им обо всём. Она даже рассказала им ту часть, где Северус поднимает подол её платья, чтобы спрятать внезапно появившегося патронуса её отца от маггловских мальчиков, потому что это, несмотря на неловкость, было круто и находчиво. Её отец, рассмеявшись, сказал, что даже если бы они нарушили Статут, ничего ужасного не случилось бы, просто пришли бы обливиаторы и стёрли мальчикам память. Её мать подтвердила, что близкие родственники магглорождённых являются исключением Статута Секретности, наряду с некоторыми высокопоставленными маггловскими правителями и видными деятелями искусства.

Рассказывая о маггловских мальчиках и их скейтах, Дора рассказала родителям о том, как она упала и получила ссадину, и о том, как её дар позволил ей превратиться в себя и таким образом вылечить ссадину. Она была удивлена этим, потому что раньше её ранения сохранялись, даже когда она меняла внешность.

Её родители не были удивлены, потому что бабушка Доры, Дорея Поттер, рождённая под именем Дорея Блэк, перед тем, как навсегда покинуть Землю, сказала им, что по мере того, как Дора будет учиться контролировать свой дар, он будет становиться всё более полезным.

— Ты очень быстро учишься, — мягко сказала её мать. — Не все метаморфомаги делают это так быстро. Мимоза Блэк, старшая сестра Вальбурги, умерла от ножевого ранения, когда ей было чуть больше двадцати, несмотря на свой дар метаморфомага.

— Но это же хорошо, да? — уточнила Дора на всякий случай, потому что родители выглядели немного обеспокоенными.

— Это очень хорошо, — согласился её отец. — Но не стоит привлекать больше внимания к твоему дару и тем возможностям, которые он даёт тебе.

— Я же слизеринка, отец! — решительно ответила Дора. — Мы хорошо храним секреты!

Родители посоветовали ей не выставлять напоказ свои возможности и никому не рассказывать о них. Они сказали ей не переживать, если кто-то всё-таки что-то заметит, но всё-таки стараться не привлекать к себе внимание. Дора не возражала. Она собиралась привлекать к себе внимание, создавая собственные рецепты и продолжая семейное дело Поттеров. Ей не нужна была метаморфомагия Блэков для этого.

Когда родители ушли из дома по делам, Дора вернулась в свою комнату и написала письмо с извинениями для сестры Лили.

Привет, Петуния Эванс!

Приношу свои извинения за ошибку. В Статуте Секретности действительно есть исключение для родственников магглорождëнных. Я была не права, когда сказала, что его нет. Сожалею, что хотела стереть тебе память.

В качестве извинения дарю тебе такое же зачарованное зеркало, как тебе понравилось в Косом переулке. Эти зеркала не могут менять твою внешность в реальности, как могут зелья или личные способности, такие как моя. Сожалею, что разыграла тебя с этим. Пожалуйста, не показывай его другим магглам, кроме тех, которые тоже являются исключением в Статуте!

Дорея Поттер.

Дора достала маленькое зеркало, зачарованное чарами приятного вида, которое ей подарили на Рождество какие-то друзья родителей несколько лет назад, и убрала его и написанное ею письмо в пустой конверт. Дора пошла вниз, чтобы найти сидящего возле дома Толстяка и отправить его Петунии Эванс, не подозревая о том, какую долгую переписку она начинает.

Проходя мимо приоткрытой двери мастерской, Дора заметила Джеймса внутри. Это было странно, потому что обычно он не интересовался зельеварением так, как это делала она.

Чувствуя любопытство, Дора тихонько позвала Маргаритку, попросила её стать невидимой и пойти подсмотреть, что именно делает её брат. Маргаритка вряд ли бы стала следить по её просьбе за её родителями, которых считала главными в доме, но Джеймс и Дора в её глазах были равны, и Дора всегда нравилась ей больше, так что она с готовностью выполнила её просьбу.

— Джеймс делает зелье! — сообщила Маргаритка, вернувшись к Доре.

— Это я поняла, — кивнула Дора. — Что конкретно он делает?

Маргаритка снова исчезла, чтобы посмотреть, что он делает. Она не умела читать, так что не могла просто прочитать название рецепта из открытой книги, но она жила в этом доме с тех пор, как прадедушка Доры был ребёнком, наблюдая за поколениями зельеваров, так что она помнила названия большинства ингредиентов.

— Он использует пучки спорыша, — сказала Маргаритка. — Сушёные златоглазки, рог двурога, водоросли, шерсть оборотня, шляпку переливающегося гриба...

— Зелье анимага! — воскликнула Дора и побежала в свою комнату, чтобы найти книгу, в которой был подробный разбор этого рецепта.

Хотя Дора сама не планировала становиться анимагом, она довольно много знала об анимагии, потому что Джеймс с детства был одержим этой идеей и она читала книги об анимагах вместе с ним.

— Что он добавил последним? — спросила Дора у Маргаритки, которая побежала в её комнату вслед за ней.

— Две сушёные златоглазки, — ответила Маргаритка.

Дора открыла книгу на нужной странице и прочитала описание состояние зелья на данном этапе.

— Зелёная густая жидкость с чёрными крапинками? — спросила Дора.

— Именно так, — ответила Маргаритка.

Дора кивнула. Это означало, что Джеймс не испортил ничего прямо сейчас.

Если Джеймс выпьет правильно сваренное зелье анимага, он скорее всего застрянет в анимагической форме, не способный самостоятельно обернуться обратно в человека, пока его собственная магия не вытеснит магию зелья из тела. Но если он выпьет неправильное зелье анимага, он превратится во что-то нежизнеспособное и умрёт за считанные минуты.

До конца дня Дора сидела с книжкой в руках и время от времени отправляла Маргаритку проверить, как выглядит очередная стадия зелья, чтобы сравнить её с описанием из книги. Джеймс не сделал никаких ошибок до самого конца, сосредоточенно следуя рецепту шаг за шагом.

— Маргаритка видела, как он разливает зелье по флаконам и уничтожает остатки, — доверительно сообщила Маргаритка и добавила осуждающе. — Он не подписывает их.

— Это он зря, — сказала Дора, потому что неподписанные зелья, на которых не был указан оптимальные сроки созревания, могли пролежать слишком долго и стать слишком сильными и опасными.

С другой стороны, подумала Дора, глядя на последнюю страницу открытой перед ней книги, которая гласила, что зелье анимага созревает в течение десяти месяцев, Джеймс вряд ли забудет об этом зелье даже без подписи. Оно слишком важно для него.

— Сказать ему, чтобы он подписал флаконы? — обеспокоенно спросила Маргаритка.

— Нет, — ответила Дора. — Ничего ему не говори. Это секрет!

Дора сидела в купе Хогвартс-экспресса, который вёз её обратно в школу. Вместе с ней сидела Долорес, держащая на коленях мистера Вопилку, Карл, его подруга Элспет Медоуз, две её младшие сестры, которые должны были пройти распределение в этом году, и двое тихо переговаривающихся семикурсников с Гриффиндора, имён которых Дора не знала.

Карл показал всем свою новую палочку, снова пересказав слова мистера Оливандера о мудрости волшебников, которых выбирают палочки из кедра.

— Я практиковался все лето, — сказал Карл. — Думаю, я уже почти достиг того же уровня навыка, что имел с моей старой палочкой в конце года.

— Тебе дали разрешение колдовать летом из-за того, что твоя палочка сломалась? — спросила Долорес.

— Нет, — ответил Карл. — Но мы с дедушкой живём над его лавкой в Косом переулке. В старых магических поселениях, вроде Косого переулка или Годриковой Впадины, где живёт Дора, действуют древние защитные чары и след для несовершеннолетних не работает.

— Как и в доме моей семьи, — добавила Элспет, хихикнув. — Хотя в отличие от этих двоих я не могу колдовать на улице!

Долорес нахмурилась, внимательно глядя на них троих, словно размышляя, не разыгрывают ли они её.

— Это же всё равно нарушение, — сказала она недовольно.

— Ты тоже можешь колдовать, когда посещаешь Косой переулок, — миролюбиво заметила Дора. — Моя мать говорит, старшекурсники часто останавливаются там в Дырявом Котле, чтобы иметь возможность колдовать летом.

Мелькавшие за окном маггловские дома внезапно сменились полями. Эта резкая перемена была очень красивой, словно они внезапно аппарировали всем поездом в другое место.

В прошлый раз Дора ни разу не посмотрела в окно поезда, потому что Джеймс всю поездку таскал её из купе в купе, чтобы познакомить её со всеми своими друзьями и похвастаться перед ними своей замечательной маленькой сестрой. Тот день остался в её памяти странным размытым пятном множества смешавшихся друг с другом новых лиц. Дора ничего не могла отчётливо вспомнить, кроме того, что она была очень счастлива в тот день и ничто не омрачало её счастья.

Всё изменилось за один миг, когда Распределяющая Шляпа выкрикнула название факультета над её головой. И хотя в итоге её учебный год прошёл достаточно хорошо, ни разу с тех пор Дора не чувствовала себя настолько беззаботной и легкой, какой она была раньше, когда она просто следовала за своим братом, который был её лучшим другом и верным товарищем, бегая вместе с ним по лесам и деревьям вокруг Годриковой Впадины.

Её мир больше никогда не будет таким простым, каким он был тогда.

Поезд продолжал ехать. Дора смотрела в окно и вспоминала маггловские поезда, которые ездили по маггловским подземным лабиринтам. Девочки рядом с ней обсуждали, как они провели лето. Лучшая история была у Элспет Медоуз, которая путешествовала с родителями по Сибири. Мистер Вопилка на коленях Долорес недовольно мяукал. Семикурсники Гриффиндора, из разговора которых Дора узнала, что их звали Кристофер и Эрни, обсуждали идеи для своих выпускных проектов. Кристофер собирался делать проект по трансфигурации у профессора Макгонагалл, разрабатывая новое пирожное. Эрни собирался делать проект по чарам у профессора Флитвика, но пока не мог придумать ничего стоящего.

— Зачаруй автобус, — предложила ему Дора. — Это будет весело!

— Что такое автобус? — спросила Долорес.

Остальные выглядели такими же удивлёнными. Младшие сестры Элспет Медоуз переглянулись и быстро зашептались друг с другом о чём-то.

— Что-то вроде вагона поезда, только без остального поезда и без рельс, — объяснила Дора.

— И зачем мне его зачаровывать? — спросил Эрни.

— Чтобы волшебники тоже могли ездить на автобусах, — воодушевлённо ответила Дора. — Добираться туда, где нет каминов и где они не были раньше и куда не могут аппарировать. Чтобы дети, которым ещё рано аппарировать, тоже могли добираться во всякие далёкие места. Чтобы раненые волшебники, которые не могут аппарировать из-за риска расщепления, могли добраться до помощи. Вот что нужно делать волшебнику, который попал в беду, упав с метлы в середине леса? Ему нужно купить билет на автобус!

Все странно смотрели на неё.

Дора достала из кармана автобусный билет и начала рассказывать про своё летнее приключение в маггловском мире.

* * *

Хогвартс-экспресс остановился, когда уже было темно. Первокурсников забрал мистер Хагрид. Остальные студенты пошли по протоптанной дороге к каретам.

Дора шла вместе со своими друзьями. Семикурсники Гриффиндора обогнали их, чтобы присоединиться к своим однокурсникам. Карл и Элспет убежали вслед за прошедшей мимо кучкой пуффендуйцев, чтобы набиться большой толпой в одну карету. Дора и Долорес пошли дальше, чтобы найти место для себя.

Обернувшись на знакомый высокий голос Лили, Дора заметила, что она стоит около пустой кареты, и потащила Долорес в её сторону.

— Нет здесь никого! — сказала Лили, широко улыбаясь, и водя руками перед каретой. — Эти кареты всегда ездят без лошадей!

— Ну, видимо, кареты сломались, — ответил ей Северус. — И им пришлось наколдовать магических лошадей.

— Тогда почему я ничего не вижу? — настойчиво спросила Лили.

— Всё в порядке, я тоже ничего не вижу, — сказала Дора, подходя к ней ближе. — Эти кареты тянут фестралы, которых большинство студентов не видит. Ты должен увидеть чью-то смерть, чтобы они показались тебе.

Улыбка Лили мгновенно погасла. Она посмотрела на Северуса, словно собираясь что-то спросить, но бросила быстрый взгляд на Дору и Долорес и остановилась с открытым ртом. Северус посмотрел на Дору с сомнением, словно не был до конца уверен, что она говорит правду.

В неловком молчании все залезли в карету и та поехала. Северус рассматривал фестралов. Долорес гладила мистера Вопилку, который продолжал громко мяукать. Лили копалась в своём рюкзаке, пытаясь что-то найти.

Наконец Лили извлекла из рюкзака конверт и протянула его Доре. Это был тот же самый конверт, который Дора отправила её сестре, только расклеенный, а потом заклеенный снова.

— Петуния написала тебе письмо в ответ, — негромко сказала Лили. — Но твоя сова уже улетела, а у нас не было своей совы, чтобы его отправить, так что я привезла его тебе.

— Почему бы тебе не купить сову? — спросила Дора, забирая конверт и удивлённо разглядывая его. Она не ожидала, что получит какой-то ответ.

— Совы довольно дорогие, — объяснила Лили. — Магглорождённым выделяют 8 галлеонов в первый год учёбы, из которых 7 уходит на волшебную палочку, и потом ещё по 1 галлеону каждый год. Этого никак не хватит на сову. Но я могу использовать школьных сов, чтобы писать родителям, так что всё в порядке.

Дора помнила, что её отец купил Толстяка чуть больше, чем за 10 галлеонов. Тогда он рассказал ей и Джеймсу, что секретом рецепта зелья, делающего сов умными и способными понимать человеческую речь, владела одна древняя семья в Галлии и ещё одна молодая семья в Эстляндии, которая то ли украла этот рецепт, то ли придумала собственный, работающий аналогичным образом. Потребность в совах была довольно высока, так что эти две семьи наверняка были очень богаты.

— Понятно, — кивнула Дора и открыла конверт. — В следующий раз, когда я напишу тебе, я скажу Толстяку, чтобы он дождался твоего ответа.

Письмо Петунии оказалось немного длиннее, чем просто вежливое принятие извинений или грубый отказ их принять. Дора не могла даже предположить, что ей хотела сказать Петуния. Она с любопытством начала читать письмо.

— Что она тебе пишет? — спросил Северус.

— Не спрашивай её, Сев! — тут же сказала Лили. — Это их личное дело. Мне до сих пор ужасно стыдно, что я подсмотрела письмо Туни в прошлый раз, я больше никогда не буду так делать!

Долорес, которая уже заглянула через плечо Доры, быстро отвернулась. Дора на всякий случай убрала письмо подальше, чтобы прочитать его позже, когда останется одна.

Решив сменить тему, Дора спросила у Лили, как именно устроены автобусы. Лили не знала об этом ничего, кроме того, что у них есть колеса, как у карет и поездов, и что они используют топливо вместо магии. Северус тоже ничего не знал.

* * *

— Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от тёмных искусств, профессора Пивозоти, — произнёс профессор Дамблдор после того, как Распределяющая Шляпа спела песню о факультетах и распределила первокурсников.

Директор указал на сидящего в конце преподавательского стола скрюченного старика, который за прошедший год, в течение которого Дора его не видела, стал ещё более скрюченным.

Дора растерянно моргнула, не совсем понимая, откуда взялась защита от тёмных искусств и куда делась боевая магия. Судя по множеству пробежавших по залу шёпотов, многие разделяли её недоумение.

— Очевидно же, — сказал Вильям Паркинсон, староста Слизерина, аплодируя новому профессору двумя сдержанными хлопками. — Дамблдор пытается обойти лежащее на должности проклятье, изменив название предмета.

— Проклятье такого уровня не обойти так просто, — фыркнула сидящая рядом с ним Мистра Мальсибер.

— Он уже почти обошёл его с помощью дуэльного клуба Флитвика, — пожал плечами Вильям. — Почему бы ему не обойти его ещё раз похожим способом.

Дора подумала, что даже если шанс на успех небольшой, то стоит попробовать, и с энтузиазмом похлопала директору. За столом Слизерина про профессора Дамблдора часто говорили не очень хорошие, порочащие его репутацию вещи, но Дора ничему из этого не верила. Она больше доверяла своим родителям, которые говорили о нём только хорошее.

Дора посмотрела на сидящего на спинке директорского кресла огненного феникса. Дора этого не помнила, но в газетах писали, что именно феникс спас её во время экзамена по боевой магии, появившись посреди класса и перенеся её в больничное крыло, а уже потом появился сам профессор Дамблдор и навёл порядок. Доре нравился феникс. Она очень жалела, что не помнила, как феникс перемещал её. Она слышала, что это ощущается удивительно и всегда хотела попробовать.

— Напоминаю всем, что после комендантского часа нужно находиться где угодно, но только не в своих постелях, — продолжил профессор Дамблдор. — Каждый студент должен хотя бы раз вызвать на дуэль студента младшего курса, побывать в Запретном лесу и воспринимать сказанное ранее как вопиющую ложь. Тех студентов, кто сейчас не раздражён моей речью, призываю вступить в клуб дебатов профессора Вектора, а остальных — в любые другие клубы. А теперь начнём приветственный пир!

Невидимые домовики Хогвартса перенесли на столы заранее созданную еду. Дора без особого аппетита ела вкусные сырные шарики и болтала с Долорес, Евой Турпин и Маргарет Блоттс, рассказывая им то, что знала про их нового профессора боевой магии. С каждым её словом они расстраивались всё сильнее, потому что иметь дело с вредным профессором никто не хотел.

— Он считает, что дети вообще не должны говорить при старших! — сказала Дора, наливая себе тыквенный сок. — Когда мы с Джеймсом пробегали мимо его дома, он всегда отчитывал нас за непочтительность. Он пытался кидать в нас силенсио, но почти никогда не попадал!

— Как мы будем отвечать на занятиях, если нам нельзя говорить? — возмущённо спросила Долорес.

— Думаю, он будет разрешать говорить тем, кого он спросит, — ответила ей Маргарет. — Мои дедушка и бабушка такие же. Сразу накладывают силенсио, если им кажется, что ты говоришь не по делу.

— Мои родители снимают с нас силенсио, только чтобы мы ответили на их вопрос, а потом накладывают обратно, — добавила Ева. — Они очень старомодные.

Дора снова подумала о том, какие у неё замечательные родители. Она видела их только сегодня утром, но уже скучала по ним.

— Почему у тебя отдельная спальня? — спросила Долорес, когда они спустились в гостиную Слизерина, свернули в коридор, ведущий к спальням девочек, и Дора сказала им, что она будет спать в отдельной спальне дальше по коридору.

— Думаю, потому что её родители попросили об этом профессора Слизнорта, — сказала Ева.

— А что такого? — пожала плечами Маргарет. — У Регулуса с первого курса отдельная спальня. И у Рабастана Лейстрейнджа. И ещё у кучи людей. Например, у старост.

— Моя мать написала профессору Слизнорту письмо о том, что я плохо высыпаюсь из-за шума в общей комнате, и попросила выделить мне отдельную спальню, — объяснила Дора. На самом деле ей нравилось жить в общей комнате с другими девочками, но её родители не хотели, чтобы тот факт, что она перестала спать по ночам, заметили все её однокурсницы. — Я действительно плохо высыпалась в прошлом году.

— Потрясающе, — протянула Долорес и зашла в их старую общую комнату.

Дора прошла дальше, надеясь, что её подруга не будет сильно ей завидовать.

* * *

Ночью, сидя на кровати в своей новой маленькой тихой спальне, Дора прочитала письмо, которое написала ей Петуния. Петуния спрашивала у неё, о каких изменяющих внешность зельях она упомянула в своём письме и о том, солгала ли ей Лили, когда сказала, что изменяющие внешность зелья действуют всего час.

Сначала Дора подумала, что напишет ей, что Лили не лгала. Оборотное зелье, единственное общеизвестное зелье изменения внешности, действительно действует только час. Но потом Дора вспомнила, что магглам вообще нельзя принимать обычные зелья. Они слишком сильные для них и работают на них неправильно. Такое мощное зелье, каким было оборотное, вероятно, вообще убьёт маггла, который попробует его выпить.

Существовали зелья, созданные специально для магглов. Дора в конце прошлого учебного года скопировала несколько книг о них в запретной секции. Она не читала их сама, просто отдала Северусу, поэтому не знала, было ли там зелье, изменяющее внешность. Но если бы оно там было, его эффект длился бы вечно, потому что у магглов не было собственной магии, которая боролась бы с эффектом зелья, постепенно вытесняя его из тела. Это было как раз то, о чём её спрашивала Петуния, которая хотела стать красивой навсегда, а не на один час.

Дора почувствовала, как в ней загорается любопытство. Её не просто так выбрала палочка из грецкого ореха, палочка изобретателя. Всё новое и необычное манило её, как приманивающие чары.

К тому же, она всё ещё чувствовала себя немного виноватой за то, что обманула её с зеркалом. Так что она решила, что попытается найти что-нибудь, хотя бы в качестве извинений, вытащила из рукава палочку, снова трансфигурировала скопированные ею в запретной секции книги и начала читать.

* * *

— Зачем тебе книги о магглах? — спросила Долорес на следующий день, сидя рядом с ней на истории и наблюдая за тем, как Дора читает "Прикладное Маггловедение". Профессор Бинс рассказывал о гоблине по имени Икабух, который отказывался раскрыть секрет зачарования денег волшебникам, которые взяли его в плен. Он снова и снова откусывал себе язык, как только его излечивали, чтобы не дать себе разгласить тайну даже под Сывороткой Правды. В итоге он умер, а секрет зачарования денег был утрачен, и никто не мог создавать новые галлеоны. Приходилось использовать те, которые уже были созданы, которых с каждым годом становилось всё меньше, из-за чего ценность существующих возрастала. — Ищешь информацию об автобусах?

— Ищу что-то, изменяющее внешность, — шепотом ответила Дора. Узнать об автобусах она бы тоже не отказалась, но в данный момент она искала не это. — Одна маггловская девочка спросила меня, есть ли магический способ сделать её красивее. Я хочу попробовать найти такой.

— Такого нет, — сказала Долорес, недовольно поморщившись. — Я уже искала. Есть Оборотное зелье, но оно действует лишь один час. Есть Философский Камень, но пользоваться им слишком опасно, поэтому он запечатан в Отделе Тайн с высшей степенью защиты, права доступа к нему нет даже у глав Благородных Домов. Есть метаморфомагия, но с ней надо родиться. Других способов нет.

— Для обычных людей нет, — согласилась Дора. — Но, может быть, для магглов что-то найдётся.

Долорес взяла у Доры лежащую на столе тонкую книгу "Ваш Сосед-Маггл" и присоединилась к ней в поисках.

Листая страницу за страницей, они нашли довольно много зелий, которые управляли поведением магглов и морочили им разум. Некоторые могли превратить их в безвольных рабов, выполняющих любые команды. Другие могли заставить их любить вас сильнее всего в этом мире. Третьи могли стереть им память о чём-то. Но было не так много зелий, которые могли изменять их тела.

Дора нашла рецепт зелья, которое навсегда лишало магглов способности чувствовать боль, и рецепт зелья, которое делало их плоть на вкус как тыква. Долорес нашла упоминание зелья лечения ран и переломов, которое больше нельзя было сварить, потому что спиральный гриб, использующийся в нём, вымер, когда лес, где он произрастал, был уничтожен заклинанием Адского Пламени во время войны с Гриндевальдом. Автор книги рекомендовал вместо него просто использовать чары эпискей для ран или чары репаро для починки костей.

Репаро, писал автор книги, не использовалось для исцеления волшебников, потому что их собственная магия блокировала его тонкий эффект. Но на магглов, писал он, которые не имели собственной магии, репаро действовало так же, как на обычные предметы.

Дора перестала читать, глядя на эту фразу и осознавая, что отсутствие собственной магии означало не только то, что репаро будет действовать на магглов, но и то, что на магглов буду действовать и другие чары, которые обычно не действовали на волшебников. Что на магглов будет действовать и трансфигурация.

Свободная трансфигурация людей была недоступна большинству волшебников, потому что копирование даже одного человека занимало больше месяца, а копирование людей в количестве достаточном для обретения способности к их свободной трансфигурации, заняло бы больше сотни лет. Но Дора, как метаморфомаг, уже была способна на это.

Эта мысль опасно приближалась к некромантии. Это было не создание новых людей, а изменение уже существующих, что технически не относилось к некромантии, но что было очень близко к ней.

Дора проверила свои ощущения, убеждаясь, что никакой легилимент не пробирается в её разум прямо сейчас, и почувствовала себя спокойнее.

— Видимо, ничего нет, — произнесла Долорес, перелистывая последнюю страницу "Соседа-Маггла". — Можно поискать в других книгах.

— Да, давай потом поищем в других книгах, — медленно согласилась Дора. — А пока послушаем профессора Бинса.

Дора убрала книги в свой расширенный карман, обернулась к призраку профессора Бинса и сделала вид, что очень внимательно слушает, о чём он говорит. Она думала, что она, вероятно, была единственным человеком на Земле, который был способен сделать то, о чём Петуния её спрашивала. Во всяком случае, пока маленькая мисс Тонкс не повзрослеет и не начнёт колдовать.

Дора не хотела никому рассказывать об этом, потому что не хотела, чтобы люди чаще задумывались о том, как близки её способности к некромантии. Ей нужно было посоветоваться с родителями обо всём этом. Но ей нужно было сделать это лично, потому что это не та тема, которую можно доверять письму, а это было невозможно до Рождества.

Так что Дора отложила эти мысли до Рождества. Вечером она написала Петунии, что она пока только на втором курсе, даже младше Лили, и знает не так много, пообещала поискать что-нибудь в библиотеке, но предупредила, что это может занять немало времени. Она спросила, как работают автобусы, потому что ни Лили, ни Северус не смогли объяснить ей это, а ей всё ещё было интересно.

— Привет, Сивилла, — сказала Дора, когда дверь покоев профессора прорицания открылась. Они вместе с Долорес поднялись в башню прорицаний, чтобы забрать Сивиллу и вместе пойти на астрономию. — Как прошло твоё лето?

Сивилла выглянула из-за двери, держа в одной руке учебник и чернильницу, а в другой перо, рулоны с картами и свитки со своими записями. Дора взяла с собой всё то же самое, но оно лежало в её карманах, а у Долорес — в маленькой сумке.

— Чудесно, — улыбнулась Сивилла и рассеянно моргнула за своими толстыми линзами. — Мне очень понравился летний Хогвартс! В большинство дней этих летних каникул я не встречала других людей, кроме моей прабабушки и мистера Филча. Вы знали, что мистер Филч очень хорошо играет в прятки?

Речь Сивиллы была похожа на медленное мелодичное пение. Она говорила вдумчиво, потому что Нерушимый Обет никогда не лгать, который она дала, когда ей было десять, требовал от неё обдумывать каждое слово.

Профессора никогда не задавали ей вопросов на занятиях, потому что она могла случайно дать неверный ответ и умереть. Она не сдавала экзамены, потому что в них тоже можно было случайно ошибиться.

— Правил для тебя вообще не существует? — скептически спросила Долорес.

— Правила трансфигурации ей приходится учитывать, — ухмыльнулась Дора. — И правила соотношений в зельеварении.

— Профессор Дамблдор освободил меня от занятий по зельеварению, — заметила Сивилла. — Он сказал, что моя рассеянность угроза для окружающих и что для всех нас будет безопаснее, если я не буду стремиться к вершинам в этой области знаний.

Долорес фыркнула. Дора хихикнула. Втроём они направились вниз по лестнице, чтобы спуститься из башни Прорицаний, пройти по коридору восьмого этажа и подняться на Астрономическую башню.

— Я пыталась узнать, в порядке ли ты, с помощью предсказаний, — сказала Сивилла, пока они шли вниз. — Но у меня не получилось, потому что ты такая непредсказуемая.

— Я в порядке, — тепло сказала Дора. — И ты могла просто написать мне письмо.

— Мне не нравится писать письма, — ответила Сивилла. — Но мне нравится, что ты в порядке.

На восьмом этаже, самом верхнем этаже из тех, где был коридор между башней Прорицаний и Астрономической башней, они вышли с лестницы и пошли по коридору.

Навстречу им шли студенты, возвращающиеся из библиотеки в свои общежития. Когда мимо прошёл Рабастан Лестрейндж, Дора посмотрела на него с беспокойством. Она не боялась его, он был просто обычным четверокурсником, но он напоминал ей о Беллатрисе, мысли о которой её беспокоили.

— О, ты же та девочка-провидец, — сказал Рабастан, замечая их и, казалось, вообще не беспокоясь о чём-либо. — Предскажешь мне что-нибудь?

— Сейчас попробую, — ответила Сивилла и на несколько секунд задумалась. — Когда в следующий раз ты выпьешь тыквенный сок, он тебе очень понравится.

— Неплохо, — весело сказал Рабастан. — А если я перестану пить тыквенный сок, вселенная превратится в тыкву?

— Ты не перестанешь, — ответила ему Дора. — Или передумаешь, или выпьешь его случайно, или тебя заставят. Пророчества сложно трактовать, но так или иначе они всегда сбываются.

— Ну, посмотрим, — ухмыльнулся Рабастан и прошёл мимо.

Они пошли дальше. Ещё несколько человек остановились, заметив Сивиллу, чтобы попросить её сделать для них пророчество. Одному из них она сказала, что он скоро будет разочарован, и он действительно оказался весьма разочарован таким пророчеством. Другому она сказала, что его родственник побывает на Луне.

Дора не волновалась, что они опоздают, потому что специально пришла за Сивиллой заранее. Дора знала о способности Сивиллы превращать любое путешествие в длинную извилистую прогулку, и считала её замечательной, но требующей учитывать её при планировании.

— Можно мне тоже пророчество, — наконец сказала Долорес.

— Сейчас попробую, — сказала Сивилла. — Ты скоро получишь приглашение в гости.

— От кого? — уточнила Долорес.

— Не могу сказать, что я наверняка знаю ответ на этот вопрос, — ответила Сивилла и посмотрела на Дору. — Но могу сказать, у меня есть догадка.

— Приглашаю тебя в гости, — тут же сказала Дора, у которой тоже появилась догадка. — На Рождественских каникулах! Уверена, ты будешь в восторге от знакомства с моей матерью. Ты любишь порядок почти так же сильно, как она!

— О, — Долорес моргнула, перехватывая сумку. — Спасибо за приглашение. Я с радостью приду к тебе в гости.

Среди идущих им навстречу по коридору студентов Дора увидела Лили. Лили помахала им, обернулась, что-то сказала Северусу, идущему рядом с ней, и побежала в их сторону. Он пошёл за ней.

— Привет, всем! — весело сказала Лили. — Сев, это Сивилла, та девочка-провидец, о которой я рассказывала. Сивилла, можешь сделать пророчество ему тоже?

Северус посмотрел на Сивиллу без особого воодушевления.

— Сейчас попробую, — сказала Сивилла и посмотрела на Северуса. — Ты умрёшь.

— Все умрут, — ответил Северус.

— Другой волшебник достигнет величия с твоей палочкой в руках, — добавила Сивилла.

— Подождите, — вмешалась Дора. Это пророчество оказалось интереснее, чем ей показалось сначала. — У тебя ведь палочка из ясеня, верно? Палочки из ясеня очень верные и обычно никогда не меняют своих волшебников. Например, палочка Артура так никого и не выбрала после его смерти в конце шестого века, хотя мистер Оливандер предлагает её каждому, кто заходит в его лавку.

— Это объясняет, почему подбор палочек такой долгий, — хихикнула Лили.

Северус с задумчивым выражением вытащил свою палочку из кармана и протянул её Лили.

— Попробуй ты, — сказал он ей.

— Думаешь, она меня послушается? — спросила Лили, с весёлым любопытством глядя на палочку.

— Ты мой друг, — ответил он. — Кого, если не тебя.

— О, ты такой милый, — радостно улыбнулась она, аккуратно взяла палочку у него из рук и идеально точно выполнила жесты заклинания света. — Люмос.

Ничего не произошло. Дора и не сомневалась, что ничего не произойдёт. Все знали, что палочки из ясеня были верны только своим волшебникам, а не своим волшебникам и их друзьям.

— Пророчества не всегда нужно трактовать буквально, — сказала Сивилла, с хитрой улыбкой глядя на них. — Можно держать палочку в руках, но не творить ею магию. Палочка может оказаться не волшебной палочкой, а, например, палочкой для помешивания. Или другой волшебной палочкой, которая выберет тебя после того, как эта сломается.

— Трактовка пророчеств — сложная дисциплина, — согласилась Дора. — Я собираюсь взять её в следующем году. А вы её не взяли?

— Мы взяли арифмантику и уход за магическими существами, — ответила Лили за них обоих. — Но Мэри и Марлен ходят на прорицания. Им нравятся всякие такие жуткие штуки!

Лили отдала Северусу его палочку. Он посмотрел на неё с разочарованием и снова убрал в карман.

— Не расстраивайся, — сказала ему Лили. — Твоё предсказание всё ещё лучше, чем тот ужас, что у меня!

— А что за ужас у тебя? — спросил он у неё.

Дора уже не услышала, что Лили ответила, потому что они уже отошли достаточно далеко от них.

— Пойдёмте на астрономию, — сказала Долорес. — Я хочу прийти туда вовремя.

— Приходить вовремя — это так предсказуемо, — ухмыльнулась Дора и пошла следом. Она подумала, что её подруга выглядит куда более жизнерадостной, чем в начале вечера. Пригласить её в гости было просто отличной идеей. Дора подумала, что ей стоило догадаться сделать это ещё летом.

Смотровая площадка астрономической башни была на вершине винтовой лестницы, подъём по которой занимал около двадцати минут. Сивилла устала уже через три минуты, и Дора забрала у неё её вещи, чтобы ей было легче идти. Долорес устала через пять минут, и Дора задумалась, может быть, эту лестницу специально сделали такой высокой, чтобы студенты ходили вверх и вниз и тренировали свою выносливость. Дора поделилась этой мыслью с подругами, и они вместе похихикали.

Поднимаясь мимо двенадцатого этажа, Дора заметила в узком ответвлении коридора своего брата и его друзей. Они стояли рядом с окном, изучая его подоконник так, словно это был самый интересный подоконник в мире.

— Что вы тут делаете? — спросила их Долорес. — Отбой был несколько минут назад, вам пора возвращаться в общежитие.

— Опять ты! — воскликнул Сириус, тут же оборачиваясь и глядя прямо на Дору. — Ты следила за нами весь день!

— Что? — удивлённо сказала Дора, которая весь день провела на занятиях и в гостиной Слизерина.

— Это ты была под обликом Френка, когда он спросил, куда мы идём? — воодушевлённо спросил Джеймс, подходя к ней ближе. — Просто скажи, ты это была или не ты. Сириус думает, что это ты, но Питер считает, нет.

— Это не я! — ответила Дора. — У меня есть более важные дела, чем следить за вашими глупостями!

— Дора весь день была со мной, — добавила Долорес.

Дора презрительно отвернулась от них и решительно побежала вверх по лестнице, за руку утаскивая Сивиллу вслед за собой. Долорес, пыхтя, последовала за ними.

— Видишь, это не она, — сказал Питер позади неё. — Ты проиграл.

— Они могут лгать! — возмутился Сириус. — Нельзя верить словам слизеринцев!

— Нет, Дора не лжёт, так что ты проиграл пари, — ответил Джеймс, и Дора даже по его голосу слышала его ухмылку.

Сириус продолжил возмущаться, но Дора уже не разобрала слов, потому что убежала слишком высоко. Она задумалась о том, что они такое делали, что не хотели, чтобы она следила за ними.

Может быть, пытались найти способ открыть окно, рядом с которым стояли? Если так, это была очень смелая идея, потому что открывать новые входы и выходы из Хогвартса был способен только директор, контролирующий защитные чары замка. Ни у кого другого пока не получилось сделать это.

Профессор Дамблдор поддерживал открытыми только три входа: через парадную дверь, через камин в приёмном кабинете директора и через смотровую площадку астрономической башни. Ещё был камин в больничном крыле, через который можно было попасть в больницу Святого Мунго, но он действовал только как выход, войти через него было нельзя.

— Не могу поверить, что теперь мне интересно, что эти четверо делают, — возмущённо произнесла Дора, открывая дверь, ведущую на смотровую площадку Астрономической башни, где молодая профессор Синистра уже сидела вместе с несколькими другими студентами.

— Теперь ты на самом деле будешь за ними следить? — спросила Долорес.

— Обязательно, — ответила Дора, ухмыляясь.

Дора рассказала Долорес, что она построила окклюменционный барьер и скоро, когда он окрепнет, станет настоящим окклюментом. Долорес очень завидовала ей, потому что тоже хотела научиться защищать свой разум, но её отец никогда не стал бы нанимать для неё учителя.

После этого разговора Дора написала родителям и спросила их, можно ли научиться окклюменции по книгам и если да, могут ли они отправить ей такую книгу, чтобы она одолжила её своей подруге. Мать Доры отправила ей книгу по окклюменции, на обложке которой было написано, что эта книга предназначена для студентов седьмого курса, и написала, что её подруге может быть трудно справиться с упражнениями, потому что они предназначены для уже почти взрослых людей, а не для второкурсниц. Она написала, что хотя старые семьи обучают своих детей окклюменции в раннем возрасте ради сохранности семейных секретов, остальные студенты обычно изучают её только на старших курсах или когда уже становятся взрослыми.

Дора одолжила книгу Долорес. Она была воодушевлена и пыталась выполнять упражнения из неё каждый вечер. Дора пыталась давать ей советы исходя из собственного небольшого опыта, но это не очень помогало.

* * *

Сегодня утром во время завтрака в Большом зале Дора получила новое письмо от Петунии. Его принесла школьная сова, которую Дора отправила к ней. Сове было сказано дождаться ответа и только потом улетать.

Дора читала это письмо, пока шла на первое занятие по боевой магии (то есть на первое занятие по защите от тёмных искусств), следуя за Долорес. Петуния сдержанно благодарила её за то, что Дора собирается попытаться что-то поискать, но скептически относилась к возможности успеха. Петуния так же спросила Дору о том, какие вообще у волшебников есть зелья, действующие на магглов, и о том, действительно ли волшебники слушают маггловскую музыку. Петуния писала, что Лили говорила, что они этого не делают и обвиняла её во лжи, но Дора предполагала, что Лили просто пока мало знала о мире волшебников.

— Моя новая маггловская подруга спрашивает, слушаем ли мы современную маггловскую музыку, — произнесла Дора, поднимая взгляд на идущую рядом с ней Долорес. — Она пишет, что Шуберт и Вивальди — не современны и предлагает прислать мне что-то поновее.

— Как она тебе может что-то прислать? — спросила Долорес, нахмурившись. — Разве у магглов есть пластинки и проигрыватели?

— Конечно, нет, они же не смогли бы зачаровать их! Но она пишет, что у них есть некие магнитофоны.

— Если это маггловские технологии, они не будут работать в Хогвартсе.

— Я собираюсь попросить её просто прислать ноты.

Всё ещё читая письмо, в котором Петуния перечисляла ничего не говорящие Доре имена современных музыкантов, Дора вслед за Долорес вошла в кабинет боевой магии (то есть в кабинет защиты от тёмных искусств).

— Инсендио, — произнёс сердитый старческий голос, как только Дора переступила порог. Лист бумаги в её руках вспыхнул в кратком мгновении оранжевого пламени и осел пеплом.

— Эй, моё письмо! — воскликнула Дора, оборачиваясь к профессору Пивозоти, который сидел за своим столом и пристально смотрел на них из-под густых седых бровей.

— Посторонние предметы в классе, — прохрипел он, ткнув в её сторону своей деревянной тростью. — Минус балл со Слизерина.

— Профессор, но занятие ещё не началось, — возразила Долорес.

— Ещё минус один балл со Слизерина, — трость наклонилась и направилась на Долорес. — И сядьте уже на свои места! Сколько можно маячить у меня перед носом?

Они переглянулись (Дора почти ожидала, что он снимет с них ещё по баллу за переглядывание) и быстро побежали в сторону парт, чтобы занять одну из них.

Дора хотела было предложить сесть подальше от профессора, но, видимо, остальные студенты второго курса Слизерина и Пуффендуя, которые пришли в класс раньше них, подумали точно так же. Все задние парты были уже заняты. Пришлось сесть на третий ряд перед Маргарет и Евой.

— Он точно такой вредный, как ты сказала, Дора, — прошептала Ева, наклоняясь к ним.

— Зато почти ничего не слышит, — ответила Дора лишь немного тише своего обычного голоса. — Можно говорить о нём гадости, а он ничего не заметит.

— Зачем он вообще согласился преподавать боевую магию, учитывая проклятье на должности? — раздражённо произнесла Долорес. — Сидел бы в своём доме, доживал свои старые вредные дни, никого не трогая.

— Может, он хочет напоследок побыть вредным профессором, — ехидно предположила Маргарет.

— Может, он хочет вляпаться так же, как Беллатриса, — предположила Ева.

Дора посмотрела на неё так, словно она сошла с ума. Долорес и Маргарет тоже выглядели довольно скептичными.

— Ну он же очень старый и в любом случае скоро умрёт, — объяснила Ева, — Может быть, он хочет продлить свою жизнь, застряв где-то таким же образом. Профессор Дамблдор уже избавился от той ловушки летом, но профессор Пивозоти может найти новую.

— Это... — начало было Дора, пытаясь понять, насколько она напугана этой идеей. — Это всё равно жутко.

— Ещё минус балл со Слизерина, Поттер! — крикнул профессор Пивозоти.

— Но, профессор, я ничего не делала! — воскликнула Дора, игнорируя дёргающую её за рукав Долорес.

— Я вижу, как ты что-то говоришь! Зная тебя, опять что-то затеваешь. Я тебя с твоим братом уже десять лет знаю, и вы всегда что-то затеваете, — прохрипел он своим ворчливым голосом. — Закройте уже свои рты, откройте учебники на первой главе и начинайте читать!

Дора недовольно села и раскрыла учебник на первой главе, посвящённой заклинанию экспеллиармус. После краткой истории изобретения заклинания, которое случилось за тысячу лет до затопления Атлантиды, то есть примерно три тысячи лет назад, шёл разбор транскрипции звуков и палочковых жестов.

— Профессор, а мы будем практиковаться? — спросила Элспет Медоуз, поднимая руку.

— Если вы думаете, что я без вас не знаю, как вести урок, то Пуффендуй заслуживает потерять три балла, — сердито ответил профессор Пивозоти. — Следующий, кто будет лезть с непрошенными советами пойдёт прямо на отработку.

Под бормотание профессора о том, как он сожалеет о том, что пять лет назад отменили телесные наказания и теперь он не может применить проклятье розги к каждому, кто считает себя достаточно умным, чтобы открыть рот, Дора продолжила читать учебник.

Дора прочитала первую главу. Потом прочитала её ещё раз, более внимательно. Потом начала читать вторую главу, посвящённую методам направленного разоружения, позволяющих не только выбить палочку из рук противника, но и заставить её отлететь в вашу сторону, чтобы вы могли её поймать.

Десять минут спустя, когда Дора подумала, что они уже вообще не будут практиковаться, профессор Пивозоти велел им закрыть учебники.

— Двое выйдите в центр класса и продемонстрируйте своим однокурсникам заклинание, которое вы только что изучили, — приказал он, указывая на них своей тростью. — Да побыстрее уже, сколько можно вас ждать!

Дора переглянулась с однокурсниками, которые выглядели примерно одинаково озадаченными, не понимая, вставать им или нет.

— Вам всем так хочется отработок?! — сердито произнёс профессор Пивозоти, словно они что-то делали не так, — Быстро, два человека в центр класса.

Дора быстро встала, намереваясь выйти в центр класса, пока он не разозлился окончательно. В этот же момент одновременно с ней встали Карл и Элспет, сидящие на пуффендуйской части класса, и Фергус Флетчер, который сидел позади неё. Барти, который тоже уже начал вставать, резко передумал и плюхнулся обратно.

Все четверо переглянулись. Карл и Элспет снова сели, видимо, решив уступить. Дора побежала к центру класса, но обернулась и обнаружила, что Фергус Флетчер тоже уже сел обратно и не идёт за ней. Долорес зашипела на него, и он снова торопливо встал и побежал за Дорой.

— Совместными зачарованиями таким идиотам, как вы, вам лучше не заниматься, — произнёс профессор Пивозоти, наблюдая за происходящей перед ним суетой со странным удовлетворением.

Дора подумала, что Маргарет была права, предположив, что он просто хочет побыть вредным профессором. Она встала в центре класса напротив Фергуса, который достал из кармана палочку и направил на неё.

— Ну и чего ты ждёшь? — спросил у него профессор Пивозоти. — Аплодисментов? Давай, показывай заклинание.

— Экспе... — начал было Фергус, но профессор Пивозоти прервал его, ударив по руке тростью.

— Доводите круг первого жеста до конца! Точно как в учебнике!

— Экспе...

— Нет, так не пойдёт! Сядь на место, пусть вместо тебя выйдет кто-то более толковый!

Дора стояла с палочкой в руках, со скучающим видом ожидая, пока кто-то из её противников наконец обезоружит её. Вместо Фергуса перед ней вышла Маргарет, которую профессор Пивозоти отчитал за плохое произношение. Вместо Маргарет хотела было выйти Элспет, но профессор Пивозоти велел ей сесть обратно, заявив, что пуффендуйцы всё равно не умеют сражаться, и вместо неё указал тростью на Барти. Барти, который к этому моменту уже спал на парте, не заметил, что от него чего-то хотят.

Профессор Пивозоти, не дождавшись ответа, швырнул в него своей тростью, которая с глухим стуком ударила его по голове и заставила проснуться.

— Ой, — возмутился Барти, поднимаясь с места.

— Ваше "ой" равно десяти баллам, которые потерял факультет Слизерин, — произнёс профессор Пивозоти. — После конца занятия ты остаёшься для отработки, а сейчас быстро вышел в центр класса.

Последний раз Дора видела профессора Пивозоти таким злым в том день, когда они с братом влезли на дуб рядом с его домом и она случайно упала на его моргающую тыкву. Тыква не разбилась, но мистер Пивозоти заявил, что она помялась и швырнул её в Дору. Джеймс спрыгнул с дерева вслед за ней, пнул тыкву и утащил Дору прочь из его сада до того, как мистер Пивозоти начал пытаться кидаться в них двоих проклятьями. Им тогда было шесть и семь лет.

Барти поспешно встал из-за парты и вышел в центр класса перед Дорой.

— Экспеллиармус, — произнёс Барти, и палочка Доры наконец вылетела из её руки и отлетела в конец класса.

Дора сбегала за ней и встала на своё место.

— Давай ещё раз, — приказал профессор Пивозоти.

Барти разоружил Дору ещё раз и она ещё раз сбегала за палочкой, а потом они сделали это ещё раз и ещё раз. Каждый раз профессор Пивозоти комментировал исполнение жестов, которое делал Барти, указывая ошибки и требуя остальных запомнить, как не надо делать. Когда Доре начало казаться, что профессор Пивозоти решил отомстить ей за падение на его тыкву, заставив бегать по классу весь урок, он наконец сказал, что теперь всем точно должно быть понятно, как выполняется это заклинание. Он приказал всем выйти в центр класса, разбиться на пары и практиковаться.

К концу урока Слизерин потерял тридцать баллов и получил две отработки, а Пуффендуй потерял всего десять, но зато отработок получил целых пять. И тот, и другой факультет полагал, что профессор Пивозоти гораздо хуже профессора Лестрейндж даже с учётом того, что она поехала крышей. Потому что она поехала крышей только в конце года, а профессор Пивозоти был невыносим с самого первого занятия.

* * *

Дорогая Петуния!

Я не знаю первых трёх композиторов, о которых ты писала в своём письме. Не могу сказать, знаю ли я остальных, кого ты перечислила, потому что один вредный профессор сжёг твоё письмо до того, как я успела его дочитать. Он не любит меня, потому что однажды я упала на его моргающую тыкву.

Спасибо за предложение прислать мне кассету! К сожалению, если это маггловская техника, она не будет работать рядом с магией. Я была бы счастлива, если бы ты просто прислала мне ноты. Я могу сходить в местный музыкальный клуб и попросить их сыграть для меня.

Рассчитанные на магглов зелья, к сожалению, в основном направлены на то, чтобы морочить им разум, заставлять их забыть о чём-то или подчинить их волю. Есть зелье, которое делает плоть магглов на вкус как тыква. Вряд ли это то, чего ты хочешь, так что я продолжаю поиски!

Дора.

* * *

Дорогая Дора!

Сожалею, что профессор сжёг твоё письмо. Попробуй извиниться перед ним за своё падение на моргающую тыкву, у тебя хорошо это получается. Я обычно использую выпечку для извинений. Нет ничего лучше вкусных домашних кексов, чтобы загладить свою вину. Могу прислать тебе рецепт, которому меня научила моя мама. Занимаются ли волшебники выпечкой? Или вся ваша еда создаётся домашними эльфами? Знакома ли тебе магия, которую используют домашние эльфы, когда готовят?

Полагаю, что если тебе не знакомы первые три группы, о которых я писала, то и остальные не знакомы тебе тоже. Ты попросила прислать ноты вместо кассеты, вероятно, полагая, что достать ноты проще, чем достать кассету, но в нашем мире это не так. Я спросила, продаются ли ноты композиций в музыкальном магазине в торговом центре, куда мы ездили с родителями, но у них есть только готовые записи. На меня посмотрели так, словно я задаю очень странные вопросы. Я почти почувствовала себя ведьмой!

Я собираюсь зайти в музыкальный колледж, который находится в соседнем городе, когда буду навещать там свою подругу, возможно, у них найдутся ноты современных исполнителей. Тоже продолжаю поиски!

Петуния.

После того как они выучили заклинание экспеллиармус на уроке боевой магии (то есть на уроке защиты от тёмных искусств), тренировочные дуэли в дуэльном клубе стали гораздо интереснее. Если раньше они просто считали, кто чаще попадал в другого жалящим заклинанием, то теперь они могли на самом деле потерять палочку и проиграть.

Дора была сильнейшей из второкурсников. Она была немного сильнее остальных и значительно более выносливой. Её реакции были быстрыми. У неё не получилось сделать себе орлиное зрение или кошачий слух с помощью метаморфомагии, потому что её дар упрямо сохранял её тело человеческим. Но у неё было лучшее человеческое зрение и лучший человеческий слух из существующих, и это тоже было важным преимуществом.

Профессор Флитвик ставил Дору в пару с Эммелиной Вэнс, Кевином Бруствером или Регулусом Блэком, которые были лучшими второкурсниками помимо неё, и она выигрывала у них гораздо чаще, чем проигрывала. Но иногда она всё-таки им проигрывала, поэтому профессор Флитвик отказывался поставить её в пару с её братом, каждый раз, когда она просила его об этом, говоря, что ей ещё рано сражаться с противником, который уже владеет заклинанием щита протего. Профессор Флитвик несколько раз ставил её в пару с самыми слабыми третьекурсниками. В один день она потренировалась с Марлен Маккиннон, в другой с пуффендуйцем по имени Сере, а в третий с другом Джеймса, Питером. Но не с самим Джеймсом.

Джеймс тренировался то в паре с Сириусом, то с другими сильными третьекурсниками в другом конце зала и не обращал на неё никакого внимания.

— Я вызываю тебя на дуэль, Джеймс! — крикнула Дора, когда после очередного занятия в дуэльном клубе они вышли в коридор. В коридоре не нужно было соблюдать правила дуэльного клуба. — Признай своё поражение или сражайся!

— Признаю своё поражение! — ухмыльнулся Джеймс и убежал. Его друзья, смеясь над ней, убежали вместе с ним.

Дора выхватила палочку, чтобы бросить ему вслед обезоруживающее, но пока она выполняла сложные жесты заклинания, он уже скрылся за поворотом коридора. Она могла бы всё равно бросить заклинание в немного отставшего от остальных Питера, но решила этого не делать. Ей было не интересно побеждать одного из самых слабых третьекурсников. Она хотела сразиться со своим братом, а он почему-то не хотел сражаться с ней всерьёз.

Сердито глядя им вслед, Дора убрала палочку в рукав. Выходившие из зала дуэльного клуба студенты проходили мимо неё, болтая друг с другом и обсуждая предстоящий школьный дуэльный турнир. Турнир был для студентов четвёртого курса и старше, так что Дора не могла принять в нём участие. Профессор Флитвик делал исключение для сильных третьекурсников, позволяя им тоже принять участие среди четверокурсников, если они этого хотели, но Дора была только на втором курсе.

Её взгляд упал на Регулуса, который вышел из дверей вместе с Барти, и ей в голову пришла отличная идея.

— Регулус, — сказала Дора, воодушевлённо ухмыляясь. Её брат мог не хотеть принимать её вызов, но он не откажется от вызова другого студента, особенного того, с кем постоянно ругается его лучший друг. — Могу ли я одолжить твою внешность для того, чтобы вызвать Джеймса на дуэль?

— Нет, — ответил Регулус, проходя мимо неё.

Дора пошла за ним и Барти, вклинившись между ними. Она не хотела использовать его внешность без разрешения, потому что не хотела портить с ним отношения. Они не были друзьями, он относился к ней с лёгким презрением, но всё же они не были врагами, как она боялась. Она не хотела это портить, но не собиралась сдаваться, не попытавшись его убедить.

— Я хочу победить Джеймса в настоящей дуэли, а он не хочет принимать мой вызов и только отшучивается, — объяснила она. — Но твой он примет!

— Нет, — снова ответил Регулус. — Он старше на год. Ты просто проиграешь ему с моим лицом.

— Можешь взять моё лицо, — весело предложил Барти. — Это будет смешно, и мне всё равно, проиграешь ли ты.

— Хм, — ответила Дора, на мгновение задумавшись. — Нет, это не поможет. Джеймс знает, что я метаморфомаг. Если его начнут вызывать разные второкурсники, с которыми он никогда не разговаривал раньше, он догадается, что это я. Нужен кто-то, с кем у него уже есть конфликт, чтобы он купился на это.

— Тогда спроси любого слизеринца третьего курса, — пожал плечами Барти и весело посмотрел на Регулуса. Регулус закатил глаза.

— Ты занимаешься ерундой, — фыркнул он. — Но если бы я был тобой, преследующей твои цели, я бы использовал Сириуса.

Дора моргнула, пытаясь понять, не пытается ли он её зачем-то запутать. Это было не похоже на Регулуса.

— Сириус его лучший друг, — сказала она.

— И поэтому он согласится на дружеское соревнование, — безразлично кивнул Регулус. — И тебе даже не придётся спрашивать у Сириуса разрешение перед тем, как использовать его внешность, чтобы не разозлить его этим, потому что он уже зол на тебя. Дополнительный плюс.

— Это хитро, — признала Дора.

— Не понимаю, что ты вообще забыла на Слизерине, если это для тебя хитро.

— Я амбициозная, — ответила Дора и ухмыльнулась. Барти засмеялся.

* * *

Дора стояла перед зеркалом в туалете первого этажа, превратившись в Сириуса Блэка. Долорес сидела на подоконнике, держа в руках открытую книгу "Чистокровные семьи Британии и Шотландии" на странице с фотографией Сириуса, на которую Дора иногда смотрела.

— Итак, — сказала Долорес, когда Дора удовлетворенно кивнула и отвернулась от зеркала. — Нам нужно каким-то образом отделить Джеймса и Сириуса друг от друга. Это почти никогда не случается само по себе. Они спят в одной комнате, ходят на одни уроки и сидят за одним столом, а теперь, когда Сириус прошёл отбор в команду по квиддичу и стал загонщиком, их не разделяют даже квиддичные тренировки... Надо использовать то, в чём они различны.

— И в чём они различны? — спросила Дора, зачаровывая оборки своей мантии заклинанием колорус, чтобы сделать их красного цвета. Ей пришлось несколько раз повторить заклинание, меняющее цвет на случайный, пока ей не повезло и оборки не стали красными.

Дора могла называть несколько вещей, в которых Джеймс отличался от Сириуса, но понятия не имела, как использовать это для того, чтобы отделить их друг от друга.

— Сириус Блэк — красавчик, — сказала Долорес.

— Мой брат тоже не уродливый! — возмутилась Дора.

— Нет, но... — Долорес слегка замялась, подбирая слова. — Ему пока нет дела до романтики, в то время как Сириус Блэк всегда рад поболтать с любой красивой девочкой, которая проявляет к нему интерес, развернув перед ней все свои перья.

Дора задумчиво кивнула, доверяя наблюдательности Долорес. Ей было странно думать о том, что Сириус уже мог начать интересоваться девочками, потому что ему и Джеймсу было всего тринадцать. Но если Долорес так говорит, значит так оно и есть.

— Астра Бэгшот, третьекурсница пуффендуя, влюблена в него, и он об этом знает, — добавила Долорес, — Если Сириус получит от неё записку с просьбой о встрече наедине, он точно это не пропустит. Отправим его куда-нибудь на астрономическую башню, чтобы ты точно успела закончить дуэль до того, как он поймёт, что Астра Бэгшот не придёт, и вернётся к друзьям.

Дора серьёзно кивнула.

Долорес достала перо и чистый пергамент и начала писать письмо от имени Астры Бэгшот, а Дора начала вспоминать, как выглядят ботинки Сириуса, чтобы переделать свои в нечто похожее.

* * *

— Это твоих рук дело! — яростно крикнула Дора, врываясь в Большой зал под видом Сириуса и швыряя перед Джеймсом пергамент с письмом от Астры Бэгшот. — Не могу поверить, что я повёлся!

Она была переполнена волнением. Она сама не знала, что волнует её больше: возможность провести своего брата, притворившись его другом, или возможность победить своего брата в дуэли.

И то, и другое, было непросто. Долорес помогла ей придумать причину, почему Сириус мог внезапно вызвать Джеймса на дуэль сразу после того, как он нашёл загадочное письмо в своих вещах и куда-то убежал. Убедительное притворство не было сильной стороной Доры, так что Долорес сказала, что чем меньше она будет говорить, тем лучше. Она посоветовала ей выкрикнуть обвинение, а потом сразу напасть.

— Я не... — начал было Джеймс, глядя на пергамент, который упал в его тарелку с кабанчиковым пюре, но Дора, как и было запланировано, не стала его слушать.

— Экспеллиармус! — крикнула она.

— Протего!

Когда она договорила своё более длинное заклинание, её брат уже оказался на ногах с палочкой в руках и ухмылкой на его лице. Она решительно шагнула вперёд, произнося следующее заклинание.

Она ещё не умела творить протего, потому что ещё не изучала вариативные заклинания на чарах, которые были в программе следующего года. Но она провела время в библиотеке и узнала, как сражаться против протего.

Щит, который создал Джеймс, мог отражать только заклинания одного типа, а остальные проходили сквозь него. Если она применит против него заклинание другого типа, ему нужно будет успеть поменять построение щита. Можно было создавать сложные щиты, которые были способны отражать заклинания нескольких типов одновременно, но Джеймс был всего на третьем курсе и пока ничего подобного не умел.

— Сомниум, — крикнула Дора, потому что оно принадлежало не тому типу, которому принадлежало обезоруживающее.

— Экспеллиармус, — ответил Джеймс, не тратя время на перестройку щита, а просто уклоняясь от его луча.

Дора тоже уклонилась, запрыгивая на скамью рядом со столом Пуффендуя. Она не умела создавать щиты, так что ей не оставалось ничего кроме уклонения. Она бросила в него инсендио, сразу после этого ещё один сомниум, на этот раз заставляя его и уклоняться, и перестраивать щиты одновременно. Джеймс ухмыльнулся и начал сражаться всерьёз.

Она не обращала внимания на других студентов, потому что была слишком занята тем, чтобы уклоняться от летящих в неё заклинаний, следить за тем, чтобы постоянно менять тип заклинания и заставлять Джеймса отвлекаться на перестройку щита.

Он попал в неё отталкивающими чарами, заставив упасть на стол Пуффендуя и разбросать стоящие там тарелки, которые студенты не успели отодвинуть подальше от них. Быстро вскочив на ноги, Дора снова бросила в него сомниум, снова инсендио, снова уклонилась от его попытки её обезоружить, прыгая по проходу между столами очень быстро, но не боясь устать, потому что она больше никогда не уставала.

Выкрики протего с других столов, которые время от времени раздавались, когда студенты защищались от заклинаний, которые они кидали друг в друга и промахивались, отвлекали её. Одобрительный смех за профессорским столом отвлекал её. Краем глаза она увидела профессора Слизнорта, который одобрительно кивал, наблюдая за их дуэлью и что-то говоря профессору Флитвику. Профессор Флитвик наверняка остановил бы её, если бы она напала на кого-то из малышей, но дуэли между ровесниками считались просто полезным жизненным опытом.

Дора вскочила на скамейку снова, снова бросила в Джеймса три заклинания подряд, снова увернулась. Перепрыгнула через проход, чтобы оказаться ближе к нему, и позволила ему попасть по ней отталкивающим заклинанием, когда поняла, что это даст ей необходимую секунду, и бросила в него обезоруживающее как раз тогда, когда он ещё не успел перестроить щит обратно.

Его палочка вылетела у него из рук.

Дора довольно болезненно врезалась в пол, сброшенная со стола его заклинанием, но его палочка упала прямо на неё.

Несколько из сидящих рядом студентов похлопали её победе.

Дора поднялась на ноги, превращаясь в саму себя, и хлопки стали гораздо громче. Победа второкурсника над третьекурсником была более впечатляющей, чем просто победа одного третьекурсника над другим.

Она осмотрела зал, встретившись взглядом с профессором Слизнортом, который одобрительно посмеивался, глядя на неё, с Долорес, которая радостно улыбнулась ей, с Регулусом, который смотрел на них с обычным для него безразличием, с Лили, которая неодобрительно хмурилась, очищая свою мантию и стол от разлитого тыквенного сока.

Джеймс засмеялся, переступая через упавшую тарелку с яблоками и делая шаг ближе к ней.

— Как думаешь, куда я заброшу твою палочку? — весело ухмыльнулась Дора, отходя назад и одновременно закатывая рукава мантии, ставшие слишком длинными для её обычного размера. Его палочка была в её руке.

— Только не на гремучую иву, — весело ответил Джеймс. — Куда угодно, но только не туда.

— Так я тебе и сказала, куда! — крикнула Дора, развернулась и побежала прочь.

Джеймс побежал за ней. Они выбежали из широких дверей Большого зала и промчались мимо идущих туда студентов, среди которых был Сириус, с недовольным лицом возвращающийся из Астрономической башни. Побежали вверх по лестнице, ведущей к башне Прорицаний, потом по длинному извилистому коридору с говорящими портретами, потом снова вниз.

Дора остановилась, когда оторвалась от него достаточно, чтобы он больше не мог её преследовать, и с восторгом посмотрела на палочку Джеймса в своих руках. Только сейчас она по настоящему осознала свой успех.

На несколько секунд она задумалась о том, что она хочет сделать с этой палочкой, а потом пошла в гостиную Гриффиндора и спрятала её в сундуке своего брата.

Бродя вместе с Сивиллой по школе в поисках новых призраков, чтобы поговорить с ними и узнать ещё один маленький кусочек прошедшей истории, Дора случайно наткнулась на ту дверь, о которой ей в прошлом году рассказали Лили, Мэри и Марлен. Дверь, которая обычно была открыта, но закрывалась, когда к ней кто-то приближался, из-за чего нельзя было узнать, что находится внутри.

В прошлом году Дора хотела попробовать попасть внутрь с помощью Мантии Невидимости и выяснить, что там такое. Но в этом году она мгновенно убежала от двери прочь, утащив Сивиллу за собой, потому что случившееся с Беллатрисой всплыло в её памяти и кошмары, которых она избегала во снах, вернулись к ней наяву.

Вернувшись в комнату клуба следования за призраками, Дора сообщила профессору Квирреллу, что больше не будет ходить в клуб следования за призраками, потому что боится случайно столкнуться с чем-то опасным в глубинах замка. Сивилле Дора тоже посоветовала больше не ходить в этот клуб.

Сивилла, растерянно моргая, похлопала Дору по плечу. Профессор Квиррелл внимательно выслушал её и рассказал о наложенных на замок древних чарах, призванных защищать студентов. Эти чары защищали студентов от опасностей, перенаправляя коридоры в безопасную часть замка, закрывая двери, ведущие в опасные комнаты, поворачивая лестницы так, чтобы подхватить того, кому не повезло упасть через перила, и приводя профессоров к тем, кто оказался тяжело ранен.

Профессор Квиррелл сказал, что за последние тридцать лет в Хогвартсе не умер ни один студент. Он сказал, что даже умершая в 1943 году студентка была убита человеком, а не магией Хогвартса, и что магия Хогвартса не сумела спасти её жизнь лишь потому, что смерть её была мгновенной.

Он сказал им, что в древних школах, таких как британский Хогвартс, китайский Зусинг, галлийский Шармбатон, монгольский Оргил и болгарский Дурмстанг, со студентами гораздо реже происходят несчастные случаи, чем в других школах. Потому что древние чары, призванные защищать студентов, со временем усиливаются и учатся справляться со своей задачей лучше и лучше. Именно поэтому родители так стараются отправить своих детей в одну из этих школ. В менее древних школах с менее надёжными защитными чарами студенты время от времени погибают во время занятий по зельеварению из-за того, что случайно взрывают свои котлы, но в Хогвартсе такого не случалось уже много сотен лет, потому что магия замка защищала студентов от худших последствий их ошибок.

— Поэтому местные акромантулы такие дружелюбные? — спросила Дора, вспоминая о том, как она заблудилась в Запретном лесу в прошлом году.

— Именно так, — кивнул профессор Квиррелл. — Чары замка влияют и на живущих на его территории животных.

После этого профессор Квиррелл вместе с Дорой и Сивиллой пошёл к той самой двери, которая так их напугала, чтобы показать им, что бояться на самом деле нечего. Он был очень милым. Дора могла понять, почему Мэри в прошлом году сказала, что влюблена в него.

Когда они пришли к той двери вместе с профессором Квирреллом, она не стала закрываться у них перед носом. Она позволила им в компании профессора войти внутрь. Там оказался маленький читальный зал с несколькими комодами, камином и двумя креслами. Пока Дора стояла в дверях, не входя внутрь и держа за руку Сивиллу, чтобы она не вошла туда тоже, профессор Квиррелл произнёс несколько заклинаний, успокаивающе улыбнулся им и открыл один из комодов.

Внутри комода оказался бледный скрюченный человек с очень длинными зубами, в котором Дора узнала вампира. Она обеспокоенно посмотрела на профессора Квиррелла, который сохранял полное спокойствие, и решила пока не убегать.

— Ридикулус, — произнёс профессор Квиррелл, выполняя палочкой сложный жест.

Длинные зубы скрюченного вампира выпали из его рта. Он очень комично расстроился, начал собирать их с пола и пытаться вставить обратно в свой рот, но они каждый раз снова выпадали.

Дора захихикала. Сивилла, с облегчением глядя на неё, хихикнула тоже. Профессор Квиррелл сотворил вокруг странного существа металлический ящик, запечатав его внутри, а потом трансфигурацией начал уменьшать его размеры, словно собираясь раздавить беззубого вампира внутри.

— Это боггарт, — объяснил профессор Квиррелл. — Он пытается напугать вас, принимая форму того, что вы боитесь больше всего. Но на самом деле он не способен причинить вам никакого вреда. Очень удачно, что мы с вами нашли его, потому что профессору Пивозоти скоро понадобится один для его занятия с третьекурсниками.

Профессор Квиррелл поднял с пола металлический ящик, уменьшенный до размеров яблока, содержащий боггарта внутри. Дора предположила, что он не расплющен, потому что способен изменять свою форму и таким образом поместиться в маленьком пространстве.

— Ну что, мисс Поттер, ждать ли нам вас на следующей встрече клуба следования за призраками? — спросил профессор Квиррелл, оборачиваясь к ним.

Дора с энтузиазмом закивала. Сивилла кивнула вместе с ней, и они убежали.

В последнюю субботу ноября Дора пыталась понять, чем занимается её брат и его друзья. Они остались в замке вместо того, чтобы отправиться в Хогсмид вместе с другими третьекурсниками, и это было очень подозрительно.

Она не смогла разглядеть только то, что они рисовали какую-то схему. Они доставали её только когда оставались наедине и убирали каждый раз, когда кто-то проходил мимо, так что разглядеть подробности Доре не удалось. Было бы проще, если бы у неё была Мантия Невидимости, но попытка снова выкрасть её у Джеймса провалилась. Пробравшись в гостиную Гриффиндора, Дора обнаружила в стоящем рядом с его кроватью сундуке только старые учебники и всякий хлам. Видимо, он больше не оставлял Мантию в спальне без присмотра.

Они забрались в такие далёкие уголки Хогвартса, что Дора не могла найти их там, даже используя чары поиска, которым профессор Селвин научил их в клубе пряток, хотя они не пытались специально помешать ей искать их с помощью путающих чар.

Дора сотворила поисковое заклинание и нашла ближайшую группу из четырёх человек, удалённую от основной части Хогвартса. Она побежала в их сторону по коридору, но вместо четырёх человек столкнулась с профессором Селвином, который нёс книги по древним рунам из библиотеки в свой кабинет, что-то напевая себе под нос и не обращая на неё никакого внимания.

Дора снова сотворила поисковое заклинание, нашла другую группу из четырёх человек, которая находилась немного выше неё, и побежала к ближайшей лестнице, чтобы подняться на этаж выше. На площадке между двумя лестницами она столкнулась с двумя когтевранцами и пробежала мимо них, обогнав спускавшихся и хихикающих Элис и Френка.

Оказавшись на этаж выше, Дора обнаружила Эммелину Вэнс и Шона Чилтона, своих однокурсников с Гриффиндора, с которыми у неё были общие занятия по трансфигурации и зельям, но которых она не очень хорошо знала. Они были заняты дуэльной тренировкой, но отвлеклись, когда заметили Дору.

— Ну и что ты тут забыла? — спросила Эммелина Вэнс. — Подглядываешь за нашими дуэльными тактиками?

— Ха! — Дора надменно вскинула голову. — Как будто мне нужно подглядывать за двумя тупицами вроде вас, чтобы разбить вас на мелкие осколки!

— То, что твой брат тебе поддаётся, ещё не значит, что ты мастер дуэлей, — сказал Шон Чилтон.

— Мой брат мне не поддаётся! — возмутилась Дора. Это было глупое предположение. Она была в облике Сириуса, когда сражалась с ним, он не стал бы поддаваться Сириусу.

— Ещё как поддаётся, — фыркнула Эммелина Вэнс.

— Я заставлю вас обоих забрать свои слова обратно прямо сейчас! — крикнула Дора и выхватила палочку.

Шон тоже выхватил свою палочку.

— Ну нет, — сказала Эммелина Вэнс, внезапно останавливая его руку. — Не хочу я драться с сестрой Джеймса Поттера, чтобы он потом пришёл защищать её от нас. Я не хочу ссориться с ним и его друзьями.

Шон Чилтон, нахмурившись, посмотрел на Эммелину. Дора тоже посмотрела на Эммелину.

— Да не будет он защищать меня, — сказала Дора, пожав плечами. — Мы с ним поссорились, разве вы не знаете?

Эммелина посмотрела на неё скептически. Шон убрал свою палочку.

Сражаться с безоружными противниками было бы странно, так что Дора тоже убрала свою и побежала дальше. Она решила, что всё равно сможет сразиться с ними в дуэльном клубе во время следующей тренировки и доказать им, что она сильнее, чем они думают. А когда они станут достаточно взрослыми для дуэльных турниров, она сможет победить их там. Дуэльные турниры обычно выигрывали гриффиндорцы, но не всегда.

Дора повторила поисковое заклинание и побежала к следующей группе из четырёх человек, которых заклинание показало ей. Это оказались четыре заблудившихся первокурсника Гриффиндора, которые шли на обед в Большой зал и случайно оказались на двенадцатом этаже. Дора повела их вниз, рассказывая им небылицы про Джеймса Поттера, чтобы потом они повторили их в гостиной Гриффиндора.

— Его анимагическая форма — карп, — серьёзно сообщила им Дора. — Именно поэтому на гербе Поттеров нарисован карп. Потому что Джеймс — основатель нашего дома.

— Но ведь он на третьем курсе! — сказал один из первокурсников.

— Он вернулся во времени в прошлое, когда стал старше, — объяснила Дора. — Выдал себя за Полин Поттер и основал наш дом.

— Но движение назад во времени невозможно! — возразил другой первокурсник. — Мой дедушка так сказал мне.

— Джеймс изобрёл движение назад во времени! — уверенно ответила ему Дора. — Никто другой не способен на это, только он.

Увлекательный разговор с первокурсниками был прерван встречей с Лили, Мэри и Марлен, которые были заняты поисками зеркала Еиналеж. У Марлен в руках была взятая в библиотеке История Хогвартса, открытая на главе, посвящённой зеркалу.

— Мы пытаемся найти его уже неделю! — воодушевлённо рассказала Мэри. — Никак не получается!

— Зеркало Еиналеж съел Джеймс, именно поэтому никто больше не может его найти, — серьёзно объяснила ей Дора.

Стоящие вокруг неё первокурсники согласно кивнули, потому что уже начали понимать правила этой игры. Один из них, не удержавшись, хихикнул, и Лили хихикнула вместе с ним.

— Тут написано, что оно редко показывается студентам, — сказала Марлен, протягивая книгу Доре и указывая на нужный абзац. — Обычно тем, у кого очень чёткие и однозначно визуализируемые желания.

— У кого из вас чёткие желания? — спросила Дора, обернувшись к первокурсникам.

— Я хочу завести кота, — ответил один из них.

— Стать анимагом и превратиться в кота! — ответил второй.

— Чтобы про меня рассказывали легенды, — ответил третий.

— Звучит очень чётко, — сказала Дора, снова оборачиваясь к Лили, Мэри и Марлен. — Забирайте их. Они всё равно заблудились, и я вожу их кругами ради веселья.

— Я не хочу ходить кругами и не хочу искать зеркало Еиналеж. Я хочу ужин! — сердито сказал четвёртый первокурсник. — Мы же шли на ужин, пока не потерялись.

— Это тоже звучит очень чётко, — заметила Дора.

— Конечно, мы отведём вас на ужин! — быстро сказала Лили. — Идите все за мной! Лестница, ведущая вниз по нечётным дням здесь совсем рядом!

Они ушли, оставив Дору одну с Историей Хогвартса, раскрытой на главе про зеркало Еиналеж, в руках. Дора посмотрела на рисунок зеркала, которое сама Хельга Пуффендуй зачаровала чарами приятного вида. Тогда эти чары просто немного улучшали ваше отражение, делая вас немного симпатичнее. Но за прошедшие полторы тысячи лет они стали гораздо сильнее и теперь улучшали ваше отражение, показывая вас достигшим вашего самого сокровенного желания. Иногда, если желаемый вами объект присутствовал на территории Хогвартса, они даже исполняли ваше желание.

Дора подумала, что искать это зеркало будет даже интереснее, чем искать её брата, и пошла в библиотеку, где сейчас должна была быть Долорес, чтобы предложить ей заняться этим вместе.

Вместе они нашли в библиотеке ещё несколько книг, посвящённых зеркалу Еиналеж. В одной из них говорилось, что зеркало с каждым годом всё реже и реже показывается студентам. Написавший эту книгу Майк Меррик предполагал, что магия зеркала постепенно становится слишком сильной, из-за чего защитные чары Хогвартса начинают прятать его от студентов, как потенциальную опасность. Хогвартс защищал студентов от хранящихся в нём древних артефактов точно так же, как он защищал их от самого себя. Получалось, что без помощи профессоров, которых замок защищал меньше, зеркало Еиналеж найти было практически невозможно. Большинство историй о его нахождении, которые рассказывали студенты, скорее всего, были просто выдумками.

Они всё равно сделали несколько попыток его найти, прогулявшись по тем этажам, где оно показывалось людям чаще всего. Они нашли говорящий портрет, на котором был изображён старый профессор астрономии, который поделился с ними информацией о различиях в созвездиях в разных магических традициях. Они нашли короткий коридор, который соединял третий этаж с десятым. Они нашли картину, на которой была изображена Полин Поттер, прогуливающейся вокруг озера с карпами. Они искали до начала рождественских каникул, но зеркало Еиналеж так и не нашли.

Вернувшись домой на рождественские каникулы, Дора сразу показала родителям письма, которыми она обменивалась с Петунией. За прошедшие месяцы их накопилось довольно много, потому что они обсуждали повседневную жизнь, школьные различия, выпечку, музыку и автобусы.

Дора прямо спросила у родителей, может ли она использовать свою способность к свободной трансфигурации людей, которую давала ей метаморфомагия, для того, чтобы выполнить просьбу её маггловской подруги и изменить ей внешность. На занятиях по трансфигурации им сказали, что волшебники не были способны трансфигурировать других людей, потому что их собственная магия защищала их от внешних воздействий, которые не были достаточно грубыми и сильными, чтобы преодолеть эту защиту, но у магглов никакой собственной магии не было, так что это правило не распространялось на них.

Это нельзя было считать созданием инферналов, потому что Дора не создавала никого нового, но это было очень близко, так что даже спрашивать об этом было тревожно. Но её родители отреагировали удивительно спокойно.

— Давай сначала проверим, действительно ли ты можешь сделать это, — сказал её отец и положил перед ней на стол перо. — Сможешь превратить перо в человеческий палец?

Дора достала из рукава палочку, коснулась её кончиком пера, представила, как на его месте лежит человеческий палец и сделала обычное для трансфигурации усилие. Это оказалось легко, потому что она постоянно превращала свои пальцы в другие пальцы, когда меняла облик, и её магия была хорошо знакома с концепцией пальца.

— Я могу! — сказала Дора, глядя на лежащий перед ней отрезанный указательный палец с коротким розовым ногтем на конце. Она наклонила голову, чтобы посмотреть, как выглядел другой конец пальца, ожидая увидеть ровный срез или грубый разрыв, но обнаружила там ещё одну мягкую подушечку пальца и ещё один ноготь. Видимо, её магия не очень хорошо понимала концепцию отрезанных пальцев. — Или не очень могу!

— Я бы сказал, сможешь после небольшой практики, — сказал её отец, а потом посмотрел на свою жену. — Вопрос лишь в том, как сохранить это в тайне.

— Я хорошо храню тайны, — ответила Дора, потому что последнее время она так и делала. В конце концов, она даже стала окклюментом. Сейчас её барьер уже должен был стать достаточно прочным, чтобы не пропустить обычный легилименс.

— Но что насчёт твоей подруги? — спросила её мать. — Она не сможет гарантированно сохранить тайну, даже если очень захочет, потому что она не окклюмент и не способна стать окклюментом. Её разум всегда будет открыт для любого скучающего собирателя секретов.

Дора кивнула. Магглы, очевидно, не могли освоить окклюменцию. Дора уже думала о том, что если она изменит внешность Петунии, ей придётся попросить Лили держать это в тайне и стать окклюментом для того, чтобы никто не узнал это из её разума, но она совершенно не подумала о самой Петунии.

Можно было попросить Петунию больше никогда не приходить в Косой переулок, чтобы не сталкиваться с другими волшебниками, которые могли заглянуть в её разум в поисках интересных секретов. Дора полагала, что она согласится на это, если это будет означать, что Дора сможет изменить её внешность.

Но был ещё Северус, который был знаком с их семьёй и который тоже увидит, что внешность Петунии изменилась. Его тоже придётся попросить держать это в тайне и стать окклюментом для сохранности тайны. Получалось, что в тайну неизбежно будет вовлечено очень много разных людей, и это было не надёжно.

— Лучший способ сохранить тайну, это никому её не рассказывать, — сказала её мать. — Петуния попросила тебя найти какое-нибудь зелье. Почему бы тебе не сказать ей, что ты его нашла? Скажем, наша семья владеет секретом рецепта, который является аналогом оборотного зелья, работающем на магглах, которое ты согласилась приготовить для неё с помощью своего отца. Это не вызовет никаких подозрений, потому что Поттеры — старая семья потомственных зельеваров, которая успела открыть множество рецептов и тщательно хранит их секреты.

— Хитрый обман, — ухмыльнулась Дора. — Как слизеринке, мне такое нравится.

* * *

На следующий день отец взял Дору с собой в гости к Андромеде, Теду и маленькой Нимфадоре Тонкс, чтобы Дора могла немного поиграть с ней, а он мог обсудить с её родителями проблемы воспитания ребёнка-метаморфомага и дать им несколько советов, если они им нужны. Отцу Доры было больше семидесяти лет, и у него было двое детей, ни один из которых ещё не умер, а Андромеде и Теду было всего по 24 года, и они стали родителями в первый раз.

За прошедшие несколько месяцев мисс Тонкс стала немного больше и немного более шумной. Она постоянно пыталась встать, постоянно падала. Андромеда постоянно залечивала маленькие ссадины и синяки, которые та получала.

Андромеда посадила маленькую мисс Тонкс на колени Доры, и Дора попыталась развлечь её постоянно меняя количество пальцев на своих руках. Маленькая Тонкс сначала наблюдала за появляющимися и исчезающими пальцами с любопытством, но с каждой минутой непонимания становилась всё более растерянной, а потом заплакала. Дора подумала, что она не очень понимает, что можно делать с маленькими детьми. Она надеялась, что когда она начнёт учить Тонкс контролировать их общий дар, та уже станет старше и с ней будет проще иметь дело.

У Тонкс было мало общения с кем-то, кроме её родителей и родителей Теда. Андромеда и Тед всё ещё хранили её рождение в секрете, потому что не хотели, чтобы Вальбурга узнала о ней и попыталась похитить её так, как она похищала Дору. Тонкс плохо контролировала свой дар, всё время во что-то превращаясь, так что они не могли показать её ни волшебникам, которые сразу бы поняли, что она метаморфомаг, ни живущим по соседству магглам, которым вообще нельзя было видеть магию.

— Ты хочешь, чтобы никто никогда не узнал, что она метаморфомаг? — спросила Дора у Андромеды, когда она забрала у неё плачущую Тонкс.

— Я думаю, это было бы разумно, — ответила Андромеда, аккуратно укачивая свою дочь. — Но когда она станет старше, она примет собственное решение.

Дора подумала, ей самой было бы грустно, если бы ей пришлось постоянно скрывать дар и никогда его не использовать. Изменения внешности были забавными. Преимущества, которые они давали ей в дуэлях, тоже. Но её защищал Нерушимый Обет, который Визенгамот обязал дать Вальбургу, из-за которого та умрёт, если попытается коснуться Доры рукой или магией. У Тонкс такой защиты не было. И вряд ли будет, потому что она была дочерью магглорождённого волшебника и отказавшейся от своей семьи ведьмы. Визенгамот никогда не встанет на её сторону так, как он встал на сторону Доры, дочери главы другого Благородного Дома.

* * *

— Дора, у нас с Тедом появилась одна идея насчёт твоей практики с трансфигурацией, — сказал отец Доры, возвращаясь в комнату, где она сидела с Андромедой и маленькой мисс Тонкс. — Если ты не передумала.

— Я не передумала, — уверенно ответила Дора, потому что ей совсем не хотелось разочаровывать свою новую маггловскую подругу. — А что за идея?

— Мы посетим маггловскую больницу, где ты сможешь потренироваться, никому не навредив, — ответил ей Тед. — Оба моих родителя — доктора, а я работаю младшим целителем, так что я всегда интересовался их работой. Мне показалась очень интересной эта идея.

— Что такое доктор? — спросила Дора.

— Это маггловский целитель, который лечит без использования магии, — объяснил Тед. — Ты скоро увидишь всё собственными глазами.

Отец Доры трансфигурировал их мантии в маггловскую одежду, чтобы они не привлекали к себе внимания, когда отправятся в маггловскую больницу. Доре очень понравилось её солидное боевое облачение, особенно та часть, которую её отец назвал кольчугой, и которую, по его словам, магглы использовали вместо щитовых чар. Но Тед сказал, что хотя это действительно маггловский наряд, который можно увидеть в книгах, мода магглов очень часто меняется и сейчас так никто не ходит. Тед переделал её одежду во что-то похожее на платье, которое бармен Том сделал для неё, когда она гуляла по маггловскому Лондону летом, только немного менее вычурное.

— Похоже на ночную мантию, — сказала Дора, разглядывая себя, пока отец колдовал над своей одеждой, пытаясь примерно повторить одежду, в которую был одет сам Тед. Получалось немного неприлично, но магглы, как Дора уже знала, имели свои собственные представления о приличиях.

— Ты чудесно выглядишь, милая, — сказал ей отец, пока она разглядывала себя.

Тед несколькими прыжками аппарации перенёс их в помещение, которое выглядело как очень маленький кабинет. В нём был стол, заваленный папками, бумагами и другими непонятными предметами, чёрное кресло и стул, которые едва помещались в нём. Несколько шкафов с множеством папок и бумаг в них, стоящих вдоль стен, ещё сильнее уменьшали доступное пространство.

Действуя уверенно, словно был здесь много раз, Тед отпер дверь и вышел в узкий коридор, пол которого был покрыт плиткой, а стены покрашены ровным слоем жёлтой краски. По узкому коридору в обе стороны торопливо шли магглы в своей странной маггловской одежде. Там было настолько тесно, что иногда магглам приходилось отходить в боковые проходы, чтобы пропустить друг друга. Какого-то маггла везли на стуле с колёсами и попытка его пропустить почти полностью остановила движение по коридору.

Дора, держа отца за руку, вышла в коридор вслед за Тедом. Они пошли в ту же сторону, куда увезли маггла на стуле с колёсами, пропуская идущих перед собой людей. Тед иногда здоровался с кем-то, кто его знал. Дора заметила, что все его знакомые были одеты исключительно в белую или зелёную одежду. Она хотела было спросить отца или Теда о том, что для магглов означают белый и зелёный цвета, но потом подумала, что не стоит обсуждать магглов, когда они рядом.

Маггл в кресле с колёсами остановился около дверей, которые, как Дора предположила, являлись лифтом, потому что они были похожи на лифт, который она видела в Министерстве. Тед вышел в соседнюю с лифтом дверь, за которой оказалась очень узкая лестница с окнами между этажами. За окнами был маггловский город, не очень похожий на Лондон, потому что дома в нём стояли не так тесно, как в Лондоне, а деревьев было больше.

Тед пошёл по узкой лестнице вниз. Дора и её отец пошли за ним. Они спустились сначала на второй этаж, потом на первый, а потом ещё ниже. Дора подумала, что сейчас увидит маггловское подземелье, и испытала воодушевление из-за этого. Но подземный этаж ничем не отличался от верхних этажей. Такой же узкий коридор, такие же покрашенные стены, такие же двери вдоль этих стен. Только людей здесь было гораздо меньше.

— Тед, а что означают белые и зелёные цвета в одежде для магглов? — спросила Дора, когда они прошли по коридору вперёд мимо одинокого маггла, сидящего в коридоре на скамейке и жующего бутерброд, и оставили его позади. Тед настаивал, чтобы она называла его по имени так же, как она называла по имени Андромеду.

— Белые халаты — это одежда, которую носят доктора, те самые маггловские целители, о которых я говорил, — ответил Тед, открывая одну из дверей и пропуская Дору и её отца внутрь. — Зелёные пижамы — это одежда, которую носят особые доктора, называемые хирургами.

— Чем они особенные? — спросила Дора, но тут же замерла, забыв свой вопрос, потому что они зашли в комнату, в которой на странных металлических кроватях лежали магглы. Большинство было накрыто белыми простынями, но один из них не был. Судя по отсутствующей части его окровавленного лица, он был мёртв. Он, вероятно, был мёртв уже давно, потому что кровь уже не текла из его раны. — Ох.

— Прощу прощения. Не ожидал, что тут будет беспорядок, — произнёс Тед, поспешно накидывая белую простынь на тело маггла. Это едва ли помогло, потому что увиденный Дорой образ обескровленной разбитой головы всё ещё стоял перед её внутренним взором.

— Не волнуйся, милая. Это просто мертвец, — сказал отец Доры, наклоняясь к ней. — Помнишь, мы говорили о том, что мертвецы не опасны?

— Ох, — снова сказала Дора и закрыла глаза, пытаясь перестать видеть стоящую перед её внутренним взором обескровленную разбитую голову. Это не помогло. Она не умела закрывать глаза своего внутреннего взора. — Ох, что с ним...

Она сделала шаг назад, пытаясь оказаться подальше от мёртвого тела, которое не казалось ей опасным, как её отец и сказал ей, но всё равно пугало её каким-то другим образом. Это оказалось ошибкой, потому что движение с закрытыми глазами заставило её голову закружиться. Она успела задуматься о том, может ли она как-то вернуть себе равновесие с помощью своего дара, но в тот же момент оказалась в объятиях отца. Какой-то вонючий запах ударил ей в нос, глаза заслезились.

Дора закашлялась, сидя на коленях у отца.

— Что это за гадость! — сердито воскликнула она, глядя на Теда, который уже убрал от неё вонючий запах. Она обратилась к своему дару, делясь с ним своим недовольством, и першение в её горле быстро пропало.

— Нашатырный спирт, — ответил Тед. Внезапно он показался ей кем-то вроде юного студента рядом с её пожилым отцом. — Магглы используют его вместо иннервейта, чтобы приводить в чувство тех, кто потерял сознание... Прошу прощения, полагаю, иннервейт был бы более уместен, но я немного растерялся.

— Полагаю, вы не часто оказываетесь в маггловских больницах в компании волшебников, — кивнул отец Доры.

Дора наклонилась и ещё раз понюхала маленькую открытую баночку, которую Тед держал в руках. Даже издалека она довольно сильно пахла.

— Круто, — сказала Дора. Она сама ещё не умела творить иннервейт, его изучали то ли на четвёртом курсе, то ли на пятом, а эта штука не требовала владеть никакими навыками, её нужно было просто иметь с собой. — А можно мне её?

— Да, если хочешь, — кивнул Тед. Он посмотрел на отца Доры, убедился, что тот не возражает, кивнул снова и передал ей баночку. — Это просто мелочь. В маггловских больницах всегда большой запас таких. Только знай, что она довольно быстро выдохнется, если ты будешь держать её открытой.

Дора убрала баночку с тем, что Тед назвал нашатырным спиртом себе в карман. Она не собиралась держать её открытой. Она собиралась просто скопировать её содержимое, как только окажется дома, чтобы когда кто-то рядом с ней потерял сознание, она могла трансфигурировать это за пару секунд. Это станет бесполезно, когда она выучит иннервейт, но до этого было ещё около двух лет. Люди постоянно травмировались, так что ей вполне могло пригодиться это.

Задумавшись о часто травмирующихся людях, Дора посмотрела за спину Теда. Туда, где лежал скрытый белой простыней мёртвый маггл с обескровленной разбитой головой.

— Что с ним случилось? — снова спросила Дора.

— Так, давай посмотрим, что именно с ним произошло, — Тед выпрямился и обернулся назад, чтобы взять папку, лежащую на краю металлической кровати. — Алан Харрисон попал в автомобильную аварию... Виновник аварии. Вылетел через лобовое стекло в момент торможения, скончался на месте. Уровень алкоголя в крови 2.2 промилле.

— Автомобили — это такие маленькие кареты, не требующие лошадей, — на всякий случай прошептала Дора, обернувшись к своему отцу, и тот кивнул ей, словно уже это знал. — А почему его принесли в больницу, а не на похороны?

— Потому что уважаемый Алан Харрисон, как и многие другие доктора, подписал согласие на использование его тела для анатомического исследования или медицинского образования после его смерти, — ответил Тед, откладывая папку с бумагами. — Маггловские студенты, желающие стать докторами, практикуются на нём.

— И мы с Тедом подумали, что тебя тоже можно считать человеком, получающим медицинское образование, — добавил отец Доры, и она обернулась к нему. — Твоя магия не умеет работать с частями тел, потому что привыкла иметь дело с твоим телом целиком, так что и практиковаться в целительстве тебе будет проще на целых телах.

— Ого, — произнесла Дора. Она начала понимать, зачем её сюда привели.

Практика в целительстве. Дора не собиралась становиться целителем (точнее, доктором, ведь с помощью трансфигурации она сможет лечить только магглов, как это делают доктора, а не других волшебников, как это делают целители). Она собиралась просто выполнить просьбу своей новой маггловской подруги. Но дополнительные навыки никогда не бывают лишними. Всегда лучше уметь что-то, чем не уметь.

— Я готова практиковаться! — сказала Дора, вытаскивая из рукава палочку, но тут же вспоминая, что ей нельзя этого делать. — Подождите, мне же нельзя использовать палочку, пока я в маггловском мире, потому что я несовершеннолетняя.

— Не беспокойся об этом. Я вечером зайду к Линдеринде Крэйн и скажу, что ты была под моим присмотром, — сказал её отец.

Дора кивнула. Она обернулась к лежащему под белой простыней Алану Харрисону. Тед хотел было снять простыню с его тела, но Дора покачала головой, останавливая его. Ей не хотелось снова видеть его частично отсутствующее лицо и обескровленную рану. Она не думала, что ей вообще требуется его видеть. Она изменяла собственное тело с помощью своего дара, не глядя на себя. Она изменяла своих кости и мышцы, которые вообще нельзя было увидеть глазами сквозь кожу. Она изменяла саму структуру своего тела, делая маленькие блоки, из которых оно состояло, полными энергии, хотя эти блоки были так малы, что она даже не могла увидеть их глазами, когда смотрела на свою кожу. Она изменяла их, ощущая их каким-то иным образом, не через зрение, а через иное чувство. Через её чувство метаморфомага, понимать которое бабушка учила её, передавая свой опыт непосредственно из разума в разум.

Дора засунула палочку под белую простынь, коснувшись её концом руки мертвеца. Она никогда не трансфигурировала такие большие объекты, каким было его тело, даже с помощью своего собственного дара она никогда не превращалась в настолько больших людей, потому что ей нравилось быть маленькой, ловкой и юркой, а не большой и неуклюжей. Но она ведь не собиралась целиком трансфигурировать его с нуля, а только внести несколько изменений в уже существующую материю. Это не должно быть так уж сложно.

Ладно, Алан Харрисон, подумала Дора, давай попробуем понять, что с тобой можно сделать.

Её магия сфокусировалась вокруг его головы, отсутствующая часть которого привлекла внимание магии. Обычно люди были устроены иначе, и её магия это знала. Дора чувствовала её неопределённо озадаченное гудение, словно та спрашивала её, специально это было сделано или это нужно поправить. Она позволила магии повести её за собой, представляя, как его лицо заполняется плотью и снова становится целым. Её магия слегка замедлилась, усиливая озадаченное гудение, потому что обычно лица не состояли из сплошной плоти. Они были устроены сложнее. В них были слизистые трубки, которые были нужны для прохождения по ним воздуха.

Дора согласилась с собственной магией, когда та начала дополнять созданную плоть трубочками и срастила некоторые из них, те, что были повреждены при ранении. Дора не согласилась с собственной магией, когда та начала пытаться уменьшить размер тела, чтобы сделать его похожим на её собственное, потому что это было не то, что ей нужно. Она не собиралась создавать копию себя, она собиралась просто восстановить сломанное лицо. Но магия Доры не понимала, что она хочет от неё теперь. Вместо того, чтобы уловить образ лица, которые Дора пыталась представить в качестве конечной цели, она начала просто растворять повреждённые маленькие блоки и заменять их на новые, целые.

Её магии словно не хотелось работать с телом, которое сломано так сильно, что даже не могло двигаться. Дора почувствовала её порыв снова заставить его двигаться, но не смогла быстро испытать достаточно несогласия с этой идеей, потому что она бы тоже предпочла видеть Алана Харрисона живым. Она почувствовала, как её магия убирает застоявшуюся жидкость из его мышц, чтобы им было проще выполнять свои обычные функции, словно проблема, из-за которой он перестал двигаться, была именно в повреждённых мышцах.

Дора подумала, что проблема не в мышцах, а в разуме, и её магия снова сфокусировала внимание на мозговом веществе, которое она только что создала взамен утраченного при ранении. Её магия была уверена, что с мозговым веществом все в порядке, не видя никакой разницы между разумом обычного человека и теми ровными стерильными слоями мозгового вещества, которое было создано на его месте. Её магия не очень понимала, как устроен разум, но старательно продолжала перестраивать мозговое вещество, соединяя отдельные блоки между собой то одним способом, то другим, словно пытаясь угадать, какая именно комбинация заставит человека снова двигаться.

Дора подумала, что это бесполезно. Разумы были слишком сложны, чтобы можно было создать один, подбирая подходящие связи наугад. Её магия послушно оставила разум, направляясь к другим частям тела, взаимодействовать с которыми было проще. Она наконец поняла мысль, которую Дора всё это время пыталась передать с помощью разных образов, то используя обычные методы трансфигурации, то обращаясь к своему дару метаморфомага. Магия вытянула из центра лица нос, одновременно перестраивая идущие внутри него трубочки и нити, чтобы они соответствовали новой форме.

Где-то далеко Тед обсуждал с отцом Доры отличие маггловских болезней от тех, которыми болеют волшебники, и отличие подходов докторов от подходов целителей. Кажется, кто-то попытался открыть дверь, но ушёл, обнаружив, что она заперта изнутри. Дора заставила себя не слушать всё это, чтобы не отвлекаться от своей задачи.

После того как её магия поняла, что она пытается изменять лицо человека перед ней так же, как обычно изменяла своё с помощью своего дара, дело пошло гораздо быстрее. Дора создала ему глаза, на ходу изменяя их цвет и их форму. Она изменила его скулы и форму лица, одновременно делая его моложе. Она избавилась от волос, которые торчали не на своих местах, а потом сделала новые там, где они должны были расти по её мнению. Её магия стала очень отзывчивой после того, как они поняли друг друга, и выполняла любую команду, которую Дора давала ей. Но, несмотря на эту отзывчивость, где-то на фоне Дора всё ещё чувствовала её озадаченное гудение, словно магия не понимала, почему человек не двигается, если обычно люди немного двигаются даже когда оглушены или спят.

Её магия, воспользовавшись паузой между командами Доры, сфокусировала своё внимание на нитях, которые тянулись от головы к лёгким. Дора не была уверена, зачем внутри человеческих тел столько нитей, и поэтому не имела никаких возражений, когда её магия предложила ей сделать с ними что-то интересное.

Что-то интересное оказалось неожиданным всплеском энергии.

Маггл дёрнулся всем телом и резко вздохнул под простыней. Дора отшатнулась назад, столкнулась с другим металлическим столом и он откатился от неё, грохнув о стену.

Маггл сделал ещё один резкий вздох.

Тед быстро сделал шаг обратно к ней и откинул простыню.

Дора увидела молодого человека с правильными чертами лица, который выглядел именно так, как она его себе представляла. Он лежал на спине, иногда делая резкие вздохи, а потом такие же резкие выдохи.

Дора быстро обернулась к отцу, чтобы увидеть, не сердится ли он на неё за то, что она случайно зашла так далеко вместо того, чтобы просто практиковаться с изменением черт лица. Она не хотела этого, она просто не ожидала, что это получится так легко и быстро. Её отец успокаивающе улыбнулся ей, протянул руку. Дора быстро шагнула назад и обняла его.

Тед позади неё произнёс оглушающее заклинание, потом охлаждающее, потом превратил часть головы маггла в водяной пар, возвращая обратно ранение, которое у него было изначально, а потом ещё одним заклинанием заставил рану перестать кровоточить.

— Простите, — тихо сказала Дора. — Вы сейчас потеряли своего патронуса из-за меня?

Чары патронуса были довольно сложными, потому что требовали определённого состояния ума. Дора ещё не умела их творить и не знала всех подробностей того, какое именно состояние ума для этого требуется. Но она знала, что тот, кто совершил убийство, больше никогда не сможет призвать своего патронуса.

В этом правиле были исключения. Некоторым людям удавалось вернуть своего патронуса, если они раскаивались в содеянном и каким-то образом находили способ искупить свою вину. Например, профессор Дамблдор, потерявший патронуса из-за того, что винил себя в смерти своей сестры, вернул его снова после того, как победил Гриндевальда и помог остановить последнюю европейскую войну волшебников. Но такие случаи были очень редки. Большинство людей никогда не возвращали своего патронуса, которого они потеряли.

— О, конечно, нет, милая, — мягко ответил ей Тед. — Я потерял своего патронуса ещё несколько лет назад.

Дора удивлённо моргнула. Она не могла представить, чтобы мягкий и добрый человек вроде Теда мог оказаться способным на убийство.

— Ты ведь знаешь, что я целитель, — объяснил Тед, увидев недоумение на её лице. — А ещё я человек. И как все люди, иногда я совершаю ошибки. Несколько лет назад я совершил ошибку в своей работе, и она стоила моему пациенту жизни.

— Целители крайне редко способны призывать патронусов, — добавил отец Доры, когда она посмотрела на него. — В любом случае, я не думаю, что остановка движения лишённого разума тела привела бы к потере патронуса для большинства людей. Не переживай об этом.

Дора кивнула и снова обняла своего отца.

Подол чёрной парадной мантии Доры был волнистым. По этим волнам плавал маленький серый карп, из маленького рта которого иногда вылетали пузыри. Пузыри поднимались всё выше и выше и исчезали где-то в районе плеч.

Дора почти забыла о том, что ей нужно сходить на примерку к мадам Малкин, потому что она была полностью увлечена своими посещениями маггловской больницы вместе с Тедом и своей практикой трансфигурации.

Иногда Тед спрашивал её, что именно она делает. Он, казалось, был впечатлён, как много понимания работы человеческих тел её дар метаморфомага давал ей. Они не всегда правильно понимали друг друга, потому что термины, которые использовали доктора, отличались от терминов, которые использовали целители, и потому что Дора вообще не использовала никаких терминов, думая одними образами. Но постепенно они находили общий язык. Тед рассказал ей о том, что блоки, из которых состояли человеческие тела, назывались клетками, и о том, как они были устроены. Его слова были похожи на то, что Дора уже знала, потому что её дар давал ей смутное ощущение этого, но теперь у неё были слова, которыми она могла говорить об этом. Это сделало её понимание проще, а её контроль лучше.

Дора не всегда соглашалась с Тедом. Например, вчера Тед сказал, что тело девушки, появившееся в комнате для мертвецов, которую магглы назвали моргом, было убито туберкулёзом. Но вместо скоплений маленьких клеток туберкулёза без оформленного ядра, которые Тед описал ей, Дора обнаружила, что лёгкие были заполнены скоплениями обычных человеческих клеток. Словно тело этой девушки внезапно забыло о том, что лёгкие не способны выполнять свою задачу по получению маленьких активных кислородов, если перегородить большинство трубочек в них. Они немного поспорили друг с другом, и Тед в итоге согласился с Дорой. Точнее, с её магией.

За прошедшую неделю Тед стал больше доверять её навыкам, и сегодня он разрешил ей трансфигурировать рану на настоящем живом маггле в неповреждённую целую кожу. Маггл был без сознания, а ран у него было очень много, так что Тед полагал, что ни маггл, ни его доктор не заметят внезапное исчезновение одной из них. Дора была в восторге.

— Чем ты постоянно так занята? — спросил Джеймс, когда Дора выпрыгнула вечером из камина в их домашней гостиной и тут же побежала искать Толстяка, чтобы отправить подарки своим друзьям до Рождества. К счастью, она сварила все зелья, которые собиралась подарить им, ещё летом, так что ей не надо было пытаться успеть сделать это прямо сейчас. — Строишь планы по захвату мира?

— Практикую тёмную магию, которая поможет мне захватить мир! — весело ответила Дора, упаковывая созревшее зелье вкусных мелодий, которое заставляло любую еду, которую вы ели, дополняться в разуме различными нотами, создавая уникальную мелодию вкуса. Она собиралась отправить его Сивилле.

— Становись в очередь, — ухмыльнулся Джеймс, глядя на неё из-за дверей мастерской. — Волдеморт уже заявил о своих намерениях захватить власть в Британии.

Лордом Волдемортом называли того загадочного Наследника Слизерина, настоящее имя которого всё ещё было неизвестно. Он руководил Пожирателями Смерти, выполняющими грязную работу для Абраксаса Малфоя. Имена Пожирателей Смерти так же были неизвестны. Они носили маски, скрывающие лица, и ещё ни одного из них не удалось опознать. Если бы их имена были известны, они уже были бы в Азкабане, так что использование псевдонимов было логичным.

— Как сказал профессор Слизнорт, пройдёт пара лет и этот очередной новый Тёмный Лорд с его приспешниками будет в Азкабане, — легкомысленно ответила Дора, подписывая конверт с подарком для Карла. — Когда я закончу школу, место как раз освободится!

Для Карла у неё было сварено зелье вкусных цветов. Оно было похоже на зелье вкусных мелодий, но заставляло вкусы обретать цвета в вашем разуме, создавая удивительную палитру цветовых переливов.

Для Долорес было сварено зелье Кошачьей Преданности. Оно было просто очень вкусным лакомством для котов и идеально подходило для их дрессировки. У Долорес постоянно были проблемы с тем, чтобы заставить мистера Вопилку делать то, что она хочет от него, или хотя бы просто перестать вопить, так что оно должно было помочь ей. В письме Дора напомнила ей, что она приглашена к ним в гости на следующий день после Рождества, и предложила встретиться в Дырявом Котле в полдень, чтобы Дора могла провести её через камин, минуя защитные чары дома Поттеров.

Для Джеймса было сварено зелье Объевшейся Тяжести. Оно действовало противоположно заклинанию Лёгкого Веса способом и делало выпившего его волшебника тяжелее. В книге рядом с этим зельем была картинка волшебника, который шёл по земле, оставляя за собой глубокие, разрывающие землю следы. Дора скопировала эту картинку, чтобы вложить её в конверт с подарком, полагая, что её брат тоже найдёт это смешным.

Для Маргаритки было сварено зелье Сырного Плода, которое ускоряло рост растений, но придавало плодам различные сырные вкусы. Дора думала, что это подходящее зелье, чтобы использовать на растениях, которые растут хилыми, слабыми и всё равно не дадут хороших плодов.

Для родителей были сварены напитки Переменного Вкуса, которые были на вкус как сыр, но каждый следующий глоток был на вкус как другой сыр, отличный от предыдущего. Это зелье, которое оказалось самым сложным и не успело созреть к Рождеству. Дора в своём поздравлении написала, чтобы они подождали ещё две недели до созревания.

Ещё Дора отправила письмо Петунии. В это письмо не было вложено зелье в подарок, потому что Доре не удалось отыскать в "Прикладном Маггловедении" ничего, что маггл мог бы захотеть выпить добровольно. Дора просто написала, что ей удалось отыскать зелье, изменяющее внешность и подходящее для магглов, среди секретных рецептов её семьи. Дора написала, как её мать ей посоветовала, что сварит это зелье с помощью своего отца и пригласит её в гости на следующих каникулах, чтобы она могла выпить его под присмотром взрослого волшебника. Дора полагала, что к празднику Преображения она уже потренируется в трансфигурации достаточно, чтобы без труда выполнить просьбу своей подруги.

* * *

— Профессор Пивозоти испепелил моё письмо, потому что я вошла в класс с ним в руках! — рассказывала Дора, пока её родители переодевались в парадные мантии для того, чтобы отправиться на Рождественский Бал в Министерство. — Он постоянно испепеляет всё, что считает не относящимся к занятию... Но зато он научил нас экспеллиармусу, и я победила Джеймса в дуэли!

— Год разницы — это существенное преимущество, — ответил её отец, надевая широкополую шляпу. — Полагаю, Джеймс был очень впечатлён.

— Уверена, он был! — энергично кивнула Дора. — Он вообще не хотел принимать мой вызов! Думаю, он не принимал меня всерьёз. Но я вызывала его на дуэль в облике Сириуса! Мне пришлось для этого сначала избавиться от самого Сириуса... Долорес написала Сириусу фальшивую записку с приглашением на свидание на астрономической башне, и я сражалась с Джеймсом, пока Сириус впустую ходил на астрономическую башню и обратно!

— Впечатляет, — сказал её отец, усмехаясь.

— Кстати, как у твоей подруги дела с окклюменцией? — спросила её мать.

— Очень плохо! — уверенно ответила Дора. — Ни одно упражнение не получилось! Этот учебник для семикурсников просто кошмар. Я пыталась объяснить ей своими словами, но я тоже просто кошмар. Почему нет учебника получше?

— Потому что все старые семьи учат своих детей сами или нанимают учителей, — ответила её мать. — И они не очень заинтересованы в том, чтобы больше людей осваивали окклюменцию.

— Пойдёмте, нам пора, — сказал её отец.

* * *

Вместе с родителями и братом Дора отправилась через камин в самый большой торжественный зал Министерства, где уже играла музыка, где сквозь своды крыши уже было видно звёздное небо и вспыхивающие над ним фейерверки, подражающие тому звездопаду, что случился в этот же самый день около шести тысяч лет назад.

— Живущие в Лондоне магглы видят наши фейерверки? — спросила Дора у родителей.

— Никогда не задумывался об этом, — ответил её отец. — Возможно, на них наложены слабые отталкивающие внимание чары, которые не дают магглам их заметить.

— Совершенно верно, — сказал мужчина в строгой парадной мантии, в котором Дора узнала Эдгара Боунса. Она уже видела его однажды, когда её мать брала её с собой в Министерство несколько лет назад. — Добрый вечер, Флимонт, Юфимия... Да, наши фейерверки зачарованы так, чтобы ускользать от внимания магглов. У магглов есть собственные фейерверки, но не такие красивые и сложные, как наши.

— Как они делают фейерверки без помощи магии? — спросила Дора.

— Полагаю, если огонь можно разжечь без помощи магии, то можно сделать и фейерверки, — ответил Эдгар Боунс, мягко улыбнувшись ей. — Хотя конкретный метод мне неизвестен.

Взрослые ушли, оставив детей в детской части зала. Дора решила, что она уже слишком взрослая, чтобы танцевать со своим братом, как она делала это раньше, так что она позвала потанцевать с ней сначала попавшегося ей на глаза Барти Крауча, а потом Фергуса Флетчера.

Дора болтала с Элспет Медоуз и Маргарет Блоттс, сидя между ними, пробовала разнообразные пирожные, танцевала, когда её приглашали, ловила рассыпавшихся по столу шоколадных жуков и слушала истории обитающих в залах Министерства истинных призраков до самой ночи.

* * *

Утром на следующий день Дора распаковала подарки, сложенные около её кровати.

Сверху лежал конверт, который Толстяк принёс ей вчера от Петунии, и который Дора бросила к остальным подаркам, потому что у неё не было времени его прочесть. Конверт был довольно толстым. Внутри были нотные записи, сделанные синими чернилами, и письмо на линованной бумаге. Петуния написала, что побывала в музыкальном колледже, как и планировала. Студенты, обучающиеся там, сказали ей, что современные маггловские группы не записывают ноты в классической традиции, а используют другие записи, но одна из студенток оказалась достаточно милой, чтобы предложить сделать для неё нотную запись, раз уж им она нужна. В письмо были вложены четыре нотных листа для четырех инструментов композиции "Наездники Шторма", которая была написана оркестром, который называл себя дверями⁽¹⁾. Дора убрала листы в карман, чтобы потом показать их Сивилле и музыкальному клубу.

Вспомнив о Сивилле, Дора отыскала среди подарков самый маленький квадратный конверт и достала оттуда ожидаемую пластинку. В маленькой записке Сивилла написала, что начала учиться играть на рояле и записала для неё рождественскую мелодию. Дора вставила пластинку в свой проигрыватель и продолжила распаковывать подарки, слушая клавишную мелодию, которая действительно была весьма рождественской.

Родители подарили Доре книгу, которая называлась "Пять Рецептов из Аппарирующих Мух" и банку с десятком отчаянно мечущихся мух внутри. Мухи иногда аппарировали внутри банки, но её пределов не покидали. Видимо, на стенки банки были наложены антиаппарационные чары. Мухи отчаянно жужжали, но звука не было слышно. Видимо, на стенки банки ещё были наложены чары тишины. Ко дну банки был приклеен кусочек мяса, которым мухи могли питаться некоторое время, пока их не используют по назначению. Дора убрала книгу в карман мантии, а мух оставила стоять на полочке рядом с кроватью. Они были довольно красивыми.

Маргаритка подарила ей ещё одну орхидею. Дора решила, что в этот раз не будет спрашивать её название, а определит её вид по Большому Справочнику Орхидей самостоятельно.

Тед прислал ей в подарок маггловскую книгу, которая называлась "Биология клетки". Она была написана сразу тремя магглами, что в волшебном мире считалось довольно необычным. Книга была именно тем, что Доре было нужно, потому что ощущения, которые ей давал её дар метаморфомага, было нелегко интерпретировать, когда речь шла о маленьких клетках.

Карл прислал ей рисунок, на котором была изображена она, едущая на чём-то, что было одновременно похоже и на карету, и на вагон поезда. Очевидно, это должен был быть автобус. Рисунок ещё не успел напитаться магией и не двигался, но всё равно выглядел отлично. Дора убрала его в ящик в северной стене своей комнаты, где она хранила фотографии и рисунки.

Дора взяла последний подарок, форма которого тоже напоминала книгу. Это должен был быть подарок от Джеймса. Её брат не захотел бы расстраивать родителей точно так же, как и она, и должен был сделать ей подарок.

Разорвав коричневую упаковку, которая показалась ей слишком мрачной для того, что мог бы выбрать Джеймс, Дора обнаружила внутри книгу с названием "Осколок Льда". На страницах книги рассказывалось о том, как были изобретены зелья на основе льда в начале десятого века, и как они потеряли свою популярность всего пару веков спустя. Она была написана одновременно на английском и на итальянском. Чернильные линии перестраивались, когда Дора касалась их.

Это было совершенно не похоже на подарок, который Джеймс мог бы подарить ей, потому что он не особенно интересовался зельями и не увлекался прогулками по книжным лавкам со старыми книгами и поисками подобных редкостей. Дора перелистнула несколько страниц, проверяя, не вложена ли внутрь записка, которая помогла бы ей определить отправителя, и увидела надпись прямо на первом развороте, написанную знакомым почерком Беллатрисы.

"Поздравляю с Рождеством и желаю удачи с экспериментами, дорогая."

* * *

— Отец! Мать! — Дора вбежала в комнату родителей и запрыгнула на кровать, чтобы разбудить их. — Беллатриса прислала мне подарок!

Её отец сначала сонно пробурчал что-то о том, что ещё рано, но потом открыл глаза, сел на кровати и надел очки, чтобы увидеть, о чём она говорит. Её мать проснулась после него и взяла свою палочку с полки рядом.

— Неожиданно, — задумчиво произнесла она, заставляя книгу вылететь у Доры из рук и зависнуть в воздухе между ними.

— Возможно, Беллатрисе становится лучше, — предположил её отец, тоже глядя на книгу.

— Если она потребует пересмотра дела и докажет, что больше не способна творить заклинание круциатус, возможно, её наказание изменят на домашний арест и запрет владения палочкой, рассматривая случившееся как временное помешательство, — добавила её мать. — Охранные чары дома не отреагировали на эту книгу, но мы на всякий случай позже проверим внимательнее сами...

Беллатриса не появлялась ни на одном из судов. Сначала её судили за сломанную палочку Карла Корленда, но дом Лестрейндж просто выплатил компенсацию, не дожидаясь суда. Потом её судили за способность творить заклинания круциатус и его двукратное продолжительное применение к людям, заочно приговорив к пожизненному заключению. Она всё ещё была в розыске.

Дора понятия не имела, что происходило с Беллатрисой всё это время. Беллатриса была достаточно вменяема, чтобы успешно скрываться от разыскивающих её авроров (хотя, возможно, лорд Лестрейндж помогал ей в этом), но достаточно невменяема, чтобы нападать на журналистов и подвергать их сводящим с ума пыткам.

И Беллатриса оказалась достаточно вменяемой, чтобы вспомнить о том, как она всегда дарила Доре какую-нибудь редкую книгу на Рождество, и сделать это снова в этом году. Несмотря на пятьдесят субъективных лет, которые прошли для неё, она всё ещё помнила её.

— Надеюсь, ей действительно становится лучше, — осторожно произнесла Дора. — Если её безумие закончится и она больше не будет пытать людей, мы сможем навестить её?

— Если ей действительно станет лучше и она окажется под домашним арестом и надзором целителей, я не вижу в этом проблемы, — ответил её отец. — Но давай не будем спешить с этим, милая.

* * *

— Ты ходила жаловаться родителям, что я тебе ничего не подарил? — спросил Джеймс, когда Дора вышла из комнаты родителей, и ухмыльнулся. — Ты у нас мастер жаловаться родителям!

— Нет, — рассеянно ответила Дора, всё ещё погруженная в свои мысли. — Мне не нужен от тебя подарок. Дари свои подарки навозным жукам!

Дора прошла мимо него, собираясь вернуться в свою комнату к подаркам. Она собиралась использовать некоторые из них до того, как Долорес придёт к ней в гости.

— Сейчас ты сама захочешь стать навозным жуком, — сказал Джеймс, следуя за ней, — потому что у меня есть для тебя книга из библиотеки Блэков.

— Сириус украл?

— Ага!

Дора остановилась и с интересом посмотрела на своего брата. Книга из библиотеки Блэков могла оказаться очень интересной. Это могла быть даже книга о метаморфомагии.

Дора требовательно протянула руку. Джеймс вытащил из кармана тонкую книжку и сделал вид, что даёт её ей. С третьей попытки ей удалось выхватить у него книгу. Раздражённо смеясь, Дора заглянула внутрь.

Книга была посвящена дробящему кости проклятью комминус осса. На первой странице был разбор фонетики и жестов. На второй — методы защиты от него, требующие щита протего, который Дора пока не умела создавать.

Действие заклинания комминус осса полагалось не на создание нового магического эффекта, а на перенос уже существующего древнего эффекта из той области древней магии, где он находился, туда, где он был нужен заклинателю. Это позволяло получить магический эффект более сильный, чем созданный только что.

Подобные заклинания иногда называли заклинаниями древней магии. Большинство из них были довольно опасны. Самым известным заклинанием древней магии было заклинание призыва Адского Пламени, которое переносило к заклинателю огонь из пустыни Адского Пламени, который горел уже семь сотен лет и который был гораздо сильнее и разрушительнее нового огня, который вы могли создать прямо сейчас с помощью инсендио. Оно было так сильно, что волшебники, рискнувшие призвать его, часто сами сгорали в его пламени.

Действие заклинания комминус осса дробило кости и было настолько сильно, что могло раздробить даже кости мантикоры, оборотня или дракона, несмотря на то, что эти существа были неуязвимы к большинству обычных заклинаний. Однако, оно вредило и самому заклинателю, нанося незначительные повреждения его костям и вызывая резкие приступы головокружения, то есть было Тёмным Заклинанием.

Тёмными Заклинаниями считались те, которые наносили вред самому заклинателю. Это заклинание было не худшим из Тёмных Заклинаний, потому что оно вредило всего лишь вашему телу, а не вашему разуму или вашей магии, но оно всё равно было Тёмным.

— Ты даришь мне книгу по Тёмной Магии? — весело спросила Дора, поднимая взгляд на брата. — Разве тебе не положено быть светлым гриффиндорцем, а мне тёмным слизеринцем?

— Да, я тоже оценил иронию, — ухмыльнулся Джеймс. Он всё ещё стоял в дверях её комнаты. — Выучи его. На случай, если пойдёшь гулять и столкнёшься с мантикорой.

— Где я, по-твоему, могу столкнуться с мантикорой? Они обитают в Греции!

— Ну, вдруг кто-то завёл домашнюю мантикору, которая сбежала...

Дора с подозрением посмотрела на него. Никто не мог быть настолько безумным, чтобы на самом деле завести домашнюю мантикору. Разве что...

— Вальбурга завела домашнюю мантикору?! — в ужасе воскликнула Дора. — Проклятье, Джеймс, надо скорее рассказать об этом родителям!

— День, когда ты перестанешь рассказывать всё родителям, будет днём, когда ты умрёшь, — медленно произнёс Джеймс и усмехнулся. — Нет у Вальбурги никакой мантикоры. Во всяком случае, такой, о которой я бы знал. Но это не значит, что она не заведёт её в будущем, верно?

С этим Дора не могла поспорить.

* * *

Дора провела пару часов, гуляя по лесу и стреляя в сидящих на деревьях крапивников и пищух дробящим кости проклятьем. Она часто промахивалась, потому что птицы были маленькими и шустрыми.

Каждый раз, когда она успешно выполняла заклинание, она чувствовала, как та вспышка магии, что заставляла кости маленьких птичек разлетаться осколками, превращая их в маленькие кровавые комки, эхом отдаётся в её собственном теле. Её кости не ломались, но вибрировали, выбрасывая в кровь повреждённые клетки костного мозга, которые попадали в кровоток и вызывали головокружение. Обычному человеку потребовалось бы несколько минут, чтобы прийти в себя, но дар метаморфомагии избавлялся от повреждённых клеток за секунды и Дора едва ли успевала почувствовать этот эффект.

Считалось, что для того чтобы вы могли полагаться на свои навыки творения заклинания в опасной для жизни ситуации, вы должны успешно сотворить его не менее восьми раз. Дора выполнила его двенадцать раз, чтобы точно не растеряться, если Вальбурга действительно заведёт мантикору и выпустит её в Годриковом лесу.

* * *

В полдень Дора прошла через камин в Дырявый Котёл, чтобы встретиться с Долорес и вернуться вместе с ней к себе домой. Чтобы Долорес смогла прийти через камин сама, Доре пришлось бы представить её защитным чарам их дома и разрешить им пропустить её сегодня, что было довольно сложно и потребовало бы помощи родителей. Сходить и встретить её самой было гораздо проще.

Долорес появилась у неё в гостях с большой коробкой рождественских пирожных, на которых были нарисованы снежинки, фейерверки, коты и ёлки.

— Почему коты? — спросила Дора, разглядывая коробку с Рождественскими рисунками и котами.

— Потому что коты всегда уместны, — ответила Долорес.

Дора показала подруге свой дом, мастерскую зельеварения (которая её не очень заинтересовала), теплицу (которая заинтересовала её чуть больше), познакомила с Маргариткой (которая была занята подрезанием усов у кусачего вьюнка), свою комнату (и банку с аппарирующими мухами в ней) и познакомила с родителями.

— Здравствуйте, лорд и леди Поттер, — вежливо сказала Долорес, вручая им коробку с рождественскими пирожными. — Это вам.

— Большое спасибо, Долорес, — ответил отец Доры. — Давайте все вместе выпьем чай с этими пирожными, пока нарисованные на них котята не передрались.

Нарисованные кремовые котята старательно дрались друг с другом, грызли снежинки и влезали на ёлки.

— У нас тоже есть подарок для тебя, — сказала мать Доры, призывая чайные чашечки и блюдца и наполняя их ароматным чаем. — Дора рассказывала, что ты пытаешься освоить окклюменцию. Это важный навык, но весьма сложный, так что мы подумали, тебе не помешает помощь, — она достала конверт и протянула его Долорес. — Это приглашение на занятия от мистера Кельвина. Он живёт в Косом переулке, в зелёном доме сразу за Гринготтсом и преподаёт окклюменцию. Можешь зайти к нему сегодня и договориться о расписании занятий на каникулах.

— Благодарю вас, — очень серьёзно кивнула Долорес. — Помощь с окклюменцией мне действительно требуется. Я схожу к мистеру Кельвину сегодня же.

Они ещё немного пили чай, обсуждая школьные дела и занятия, а потом Дора позвала Долорес поиграть на улице.

* * *

— Вы же всегда говорили нам, чтобы мы не дарили дорогие подарки своим друзьям, — сказала Дора родителям вечером, когда Долорес ушла через камин. — Чтобы люди не притворялись нашими друзьями ради этого?

— Говорили, — согласилась её мать. — Именно поэтому этот подарок был от нас, а не от тебя.

1) Дора получила "Riders on the Storm" от группы "The doors"

Вернуться к тексту

После рождественских каникул в школе проходил дуэльный турнир для студентов 4-7 курсов. Дора всё ещё не могла принять в нём участие, потому что она была на втором курсе. Профессор Флитвик делал исключение для некоторых талантливых третьекурсников, разрешая им попробовать свои силы среди четверокурсников, но для студентов второго курса никаких исключений не было.

В первое воскресенье января проходил турнир для четверокурсников. Дора вместе с Долорес пришла посмотреть на это. Они вместе сели на трибуны в большом дуэльном зале. Долорес рассказала, что профессор Флитвик разрешил принять участие трём третьекурсникам, которые захотели сделать это, Сириусу, Джеймсу и Элис. Доре было интересно посмотреть на своего брата.

Профессор Флитвик наколдовал шарики с именами участников и отправил их летать вокруг него в воздухе. Перед каждой дуэлью он наугад выбирал два из них, а потом вызывал двух студентов, имена которых были на них написаны. В первом туре Сириусу достался какой-то когтевранец с четвёртого курса, которому он довольно быстро проиграл. Но не расстроился, а просто сел на первый ряд трибун, втиснувшись между Питером и Ремусом, чтобы наблюдать за турниром в качестве зрителя.

Джеймс сумел выиграть свой первый бой против Элис. Он смог обезоружить её, но она смогла попасть в него отталкивающими чарами и сломала ему руку, так что ему пришлось покинуть турнир и отправиться в Больничное крыло спать под костеростом. Противник, которому в следующем туре достался шарик с именем Джеймса, получил техническую победу.

Глядя на то, как сражаются два участника следующей дуэли, Дора внезапно вспомнила, что правила дуэльного турнира запрещали приносить с собой какие-либо зачарованные предметы, кроме палочки, а значит у Джеймса, который только что ушёл в больничное крыло с мисс Помфри, сейчас не было в кармане Мантии Невидимости. Он носил её с собой с тех пор, как Дора выкрала её в прошлом году из его спальни, но сегодня ему пришлось её оставить.

Мысль о том, что можно воспользоваться турниром, чтобы снова забрать Мантию себе, показалось Доре даже более интересной, чем возможность посмотреть соревнование. Шёпотом рассказав Долорес свою идею, Дора слезла с трибун и выскользнула из дуэльного зала.

Поднимаясь вверх к башне Гриффиндора, Дора превратилась в Марлен Маккинон, которая вместе с Мэри Макдоналд осталась сидеть на трибуне, и перекрасила оборки своей мантии в красный. Догнав группу первокурсников, Дора прошла через портрет Полной Дамы за ними.

Она зашла в спальню мальчиков-третьекурсников, которую ей даже не пришлось искать, потому что дверь в неё была на том же месте, где в прошлом году была дверь в спальню мальчиков-второкурсников. Мантия Невидимости лежала у Джеймса в сундуке. Дора подменила её на насмешливую записку.

Она чуть не попалась, когда Фабиан и Гидеон неожиданно решили зайти за своими вещами. У неё не было времени на то, чтобы превратиться в одного из мальчиков, потому что она не успела бы трансфигурировать свою мантию достаточно быстро, так что она просто спряталась за одной из штор. Близнецы то ли не заметили её, то ли решили, что если Марлен Маккиннон почему-то захотелось спрятаться за шторой в спальне мальчиков, то им не стоит ей мешать.

Когда они ушли, Дора попыталась найти тот пергамент, с которым Джеймс и его друзья всё время ходили по замку, но его в сундуке не оказалось. Возможно, он был в сундуке Сириуса, который Дора не могла открыть, потому что она не была Блэком. Возможно, он лежал в кармане Питера или Ремуса.

Дора вернулась в зал, где проходил дуэльный турнир, снова подсела к Долорес и показала ей уголок украденной Мантии Невидимости. Она успела посмотреть два полуфинальных боя и один финальный, в котором сражались студенты четвёртого курса Гриффиндора и Когтеврана, а потом турнир закончился.

* * *

Дора не пошла следить за Джеймсом и его друзьями сразу на следующий день. Во-первых, Долорес посоветовала ей немного подождать, потому что в первые несколько дней после кражи Мантии они наверняка будут более подозрительны. Во-вторых, Дора была занята учёбой, написанием эссе и посещением своих пяти дополнительных клубов.

Сначала у неё была встреча в клубе дебатов, где они учились брать и давать интервью. Причём интервьюируемые должны были притворяться гоблинами, изображая не только их неспособность лгать, но и следующие за этим особенности их мышления.

Потом у неё была встреча в клубе Слизней, где они читали международную газету о загадочном Цикличном Пепле, который наконец удалось поймать и запечатать в хранилище Манауса. Цикличный Пепел был загадочным проклятьем, из-за которого предметы в некоторой области внезапно обращались в пепел и никто не мог понять, как это случилось. Его никому не удалось снять, но аврору из Южной Америки удалось запечатать его в одном помещении, которое теперь могло переполняться пеплом сколько ему угодно, не вредя никому за его пределами.

Потом у Доры была встреча в клубе следования за призраками, которую она никак не могла пропустить, потому что она пообещала профессору Квирреллу, что обязательно придёт на неё. Они с Сивиллой забрели в узенький коридор прямо в тот момент, когда там формировался призрак, сумевший назвать и своё имя Оливер, и причину своей смерти, маггловская болезнь малярия. Он довольно пугающе описал им ощущение того, как душа оставляет его тело. Но он не мог вспомнить ни кем он работал, ни в каком городе жил. Призраки были памятью об одном последнем мгновении жизни, поэтому редко бывали информативными.

Потом у Доры была встреча в клубе пряток, где профессор Селвин научил их поисковым чарам, рассчитанным на поиск разных видов животных, а потом велел им посчитать, сколько животных каждого вида находится на территории Хогвартса в данный момент. Карлу достался подсчёт собак. Собак оказалось две, обе жили в доме мистера Хагрида. Элспет Медоуз достался подсчёт мышей и она насчитала около шестидесяти, а потом сбилась. Старшекурсник Гриффиндора, которому достался подсчёт пауков, посмеялся над заданием и даже не стал пытаться. Доре достался подсчёт коней. Она была уверена, что не обнаружит их в Хогвартсе вообще, но когда она прочитала заклинание, перед её глазами вспыхнула группа крошечных светящихся точек там, где за стеной замка находился запретный лес. Повторив заклинание несколько раз, Дора смогла сосчитать точное количество светящихся точек. Их было 28. Профессор Селвин сказал ей, что это кентавры.

Таким образом Дора пошла выяснять, чем таким странным занимается Джеймс с друзьями, только неделю спустя. С Мантией Невидимости выяснить всё было удивительно легко. Она могла буквально заглядывать своему брату через плечо, пока он склонялся над своим загадочным пергаментом, не замечая её.

Следуя за Джеймсом и его друзьями, Дора пришла на пятый этаж в широкий зал с четырьмя дверями. Все четверо тут же разошлись в разные углы и начали творить разные диагностические чары, словно пытаясь найти здесь что-то, что хорошо от них пряталось. Из их разговора Дора поняла, что они ищут то место, через которое в этом зале проходит основной поток магии защитных чар замка. Они собирались наложить протеевы чары на этот поток и связать его со своей нарисованной на пергаменте картой.

Защитные чары замка были очень древние, им было около полутора тысяч лет и с каждым годом они становились все сильнее и сложнее. Снять или даже изменить подобные чары было практически невозможно, но если они собрались просто наблюдать за ними с помощью этих протеевых чар, это, возможно, было не настолько невозможно. Дора не была уверена, потому что она не очень хорошо разбиралась в чарах. Она была всего на втором курсе и не уделяла этому предмету столько внимания, сколько она уделяла зельеварению и трансфигурации.

Но, видимо, у них действительно что-то получилось. Когда Ремус нашёл то место, где можно было наложить протеевы чары, Джеймс подошёл к нему и заставил карту на пергаменте проявиться с помощью кодовой фразы. Дора увидела, как прорисовываются чернильные линии, образуя карту. По коридору двигались точки с подписанными рядом с ними именами. Двери между комнатами, изображённые маленькими штрихами, открывались и закрывались.

— Так, теперь моя очередь, — сказал Сириус, склоняясь над картой и перелистывая её несколько раз, чтобы найти то место, где они сейчас находились.

— Мы не в лавке, тут нет очередей, — ответил Джеймс и попытался забрать карту себе. Скорее сделал вид, что пытается, чем действительно попытался.

— Слушайте, нам ещё эссе писать, — сказал им Ремус. — Давайте уже закончим с этим залом.

— Тогда ты и заканчивай, — ухмыльнулся Джеймс, и Сириус сунул карту Ремусу.

Дора увидела, как Ремус склоняется над картой и касается её кончиком палочки там, где на ней была прямоугольная пустота без единой чернильной чёрточки. Вокруг неё уже были нарисованы длинные извилистые коридоры и соседние залы, по которым двигались точки с именами людей, окружавших её. Но сама она была пуста.

Внезапно Дора осознала, что сейчас случится. Ремус сотворит протеевы чары, добавляя этот зал на карту, и на ней тут же появятся нарисованные стены, двери и колонны. И пять точек с подписанными именами людей, которые сейчас присутствуют в этом зале.

Её имя появится на карте прямо рядом с их именами.

Сдержав испуганный возглас, Дора быстро отступила назад. Стараясь ступать бесшумно, она выскользнула через арку в коридор и бросилась бежать, чтобы убраться подальше от этого зала и вообще с пятого этажа до того, как Ремус закончит читать заклинание.

— Подожди, — сказал Сириус и посмотрел на Питера, который только что подошёл к нему, Джеймсу и Ремусу в маленьком коридоре между колоннами на пятом этаже, который они сейчас изучали. — После прошлого раза мы придумали кодовое слово. Назови его.

— Мерлин, Сириус, — сразу заныл Питер. — Никто уже не помнит твоё тупое кодовое слово.

— Согласен, ты придумываешь ужасные кодовые слова, — ухмыльнулся Джеймс. — Кто вообще запомнит слово эрудиция? Я даже не совсем уверен, что достаточно эрудирован, чтобы правильно его написать.

— Это была не эрудиция, а экзекуция, — заметил Ремус.

— Мерлин, это ещё хуже!

— Ладно, если ты такой умный, придумай сам кодовое слово.

— Слон, — мгновенно ответил Джеймс.

— Его слишком легко угадать, — сказал Сириус.

— Почему это его легко угадать? Разве кто-то постоянно говорит слово слон в повседневной жизни? Не слышу чтобы со всех сторон раздавалось "пожалуйста, передайте мне этого слона" или "не смотрите на моего слона" или...

— Или "ты топаешь как слон", — продолжил Ремус, на его лице появилась слегка самодовольная улыбка. — Или "доволен как слон". Или "толстый как слон". Или "толщиной с ногу слона". Или...

— Ладно, ладно, я понял, — засмеялся Джеймс, отмахнувшись. — Тогда как насчёт кодового слова следовательно?

— Мы ужасно придумываем кодовые слова, следовательно, нам стоит попросить о помощи клуб дебатов, — ответил Сириус.

Он засмеялся, его друзья засмеялись тоже.

— Ладно, оставим кодовые слова, — согласился Джеймс, когда они перестали смеяться. — Просто покажи свою палочку.

— Как будто Дора не могла украсть мою палочку, — фыркнул Питер, но палочку всё же показал. Остальные трое на всякий случай тоже вытащили палочки. — Это вообще не гарантия.

— Надо снова потренироваться призывать патронусов, — сказал Джеймс. — Если кто-то из нас сможет призвать своего, это решит все проблемы.

— Почему бы пока нам просто не спросить Питера кодовую фразу для карты? — предложил Ремус, взяв пустой сложенный пергамент, на который они как раз собирались добавить новый коридор, из рук Джеймса. — Дора не должна её знать.

— Гениально, Ремус! — сказал Сириус.

— Как всегда, — согласился Джеймс.

— Ладно, — фыркнул Питер. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

Карта в руках Ремуса поплыла чернилами и нарисовала несколько комнат вокруг пустой территории пока ещё не добавленного на карту коридора, где они сейчас стояли.

— Кстати, могу я взять её ненадолго? — спросил Ремус, звуча слегка смущённо. — Я хочу поговорить кое с кем, и я бы хотел, эм, застать этого кое-кого наедине.

— Это девчонка, да? — сразу сказал Сириус. — Подожди, дай угадаю. Это Марлен, да? Я прав?

— Не приставай к нему, Сириус, — быстро вмешался Джеймс. — Пусть не говорит, если не хочет.

— Как тебе может быть не интересно? — удивился Сириус и с подозрением прищурился. — Подожди, ты просто уже всё знаешь, да?

— А разве это не очевидно? — спросил Питер с ухмылкой, очень похожей на ухмылку Джеймса.

— Что? Все кроме меня в курсе? — возмущенно воскликнул Сириус. — Ремус, я тебя никуда не отпущу, пока я тоже не буду знать!

— Беги Ремус! Беги, пока я его отвлекаю!

* * *

Дора выбежала с пятого этажа на лестницу и побежала вниз, на ходу превращаясь в саму себя, убирая пергамент в карман и закатывая ставшие слишком длинными рукава мантии. Она вбежала на второй этаж, пробежала по коридору, свернула в укромный уголок недалеко от больничного крыла, где её ждала Долорес.

Дора понятия не имела, почему Ремус так часто ходит в больничное крыло. Она сама даже не знала, что он вообще туда ходит, но Долорес заметила это и посмотрела в записях у мисс Помфри, когда заходила к ней за бодроперцовым зельем, что он страдает спонтанными лунными левитациями, из-за чего ему нужно принимать довольно сложное зелье каждый месяц. Дора знала про эту болезнь, потому что один из её соседей, мистер Райт, тоже был болен ею. Иногда он забывал принять своё лечебное зелье и неожиданно взмывал в небо в неконтролируемом полёте.

Из-за этих периодичных посещений Больничного крыла, выследить Ремуса было гораздо проще, чем выследить Сириуса или Питера. Его молчаливость делала подражание ему гораздо проще, так что даже Дора, которая была не очень хороша в притворстве, справилась бы.

Конечно, они не стали ловить Ремуса по дороге в больничное крыло. Они не хотели задержать приём зелья и помешать его лечению. Они поймали утром, когда он выходил из больничного крыла. В дуэльном клубе он считался выше среднего среди третьекурсников, но это не имело значения, потому что неожиданно прилетевший в спину сомниум не дал ему возможности продемонстрировать свои таланты.

Дора подбежала к Долорес, которая стояла у входа в тупик и следила, чтобы никто не зашёл в сам тупик и не раскрыл их.

— Все в порядке? — спросила Долорес, возвращая Доре её палочку.

— Идеально, — кивнула Дора, забирая палочку и отдавая ей свёрнутый пергамент. — А у тебя?

— И у меня, — тоже кивнула Долорес. — Никто даже мимо не проходил.

Они зашли в тупик. На полу, там, куда они оттащили его после того, как в его спину попал сомниум Доры, спал Ремус. Глядя на него, Дора начала уменьшать длину своей мантии. Ремус не был таким высоким, как Сириус, но ей всё равно нужно было исправить размер.

— Иди в гостиную Слизерина, — сказала Дора, вытаскивая из кармана палочку Ремуса и оборачиваясь к Долорес. — Я его разбужу, попрошу передать несколько слов моему брату, а потом убегу. Ты бегаешь не так быстро, так что иди вперёд.

— Буду ждать тебя в той дальней комнате с исчезающими креслицами, если она пуста, — кивнула Долорес и ушла вместе с пергаментом.

Дора подождала некоторое время, пока Долорес не окажется достаточно далеко. Она вытащила из кармана палочку Ремуса, которую взяла с собой по совету Долорес и которая действительно ей пригодилась. Сама Дора об этом совершенно не подумала. Если бы они с ней были Мерлином и Артуром, Дора была бы Артуром, потому что в ней всё ещё было немножко гриффиндорства, а Долорес — Мерлином, потому что она была настоящим хитрым слизеринцем.

Палочка Ремуса была из кипариса. Такая же палочка была у Генри Поттера, который был братом её отца. Он погиб в войне с Гриндевальдом когда-то очень давно, задолго до рождения Доры.

Перед тем, как пойти в лавку мистера Оливандера, Дора, следуя традиции, попробовала все палочки её предков, которые уцелели после их смерти и хранились у них дома. Ни одна из них ей не подошла. Её отец рассказал ей о палочке своего брата и сказал, что палочка из кипариса часто выбирает волшебников, склонных к самопожертвованию. Он сказал, что рад, что эта палочка не выбрала её, потому что они с её матерью хотели бы, чтобы она жила долго и счастливо, чему склонность к самопожертвованию не очень способствует.

За год до этого палочка Генри Поттера из кипариса едва не выбрала Джеймса. Она была очень близка к тому, чтобы подойти ему, и ответила ему парой слабых искр, словно сомневаясь, подходит ли он ей как волшебник. Палочка Альпины Поттер из яблони вспыхнула в его руках облаком синеватых искр, выбрав его без сомнений, так что её брат колдовал ею.

— Иннервейт, — произнесла Дора направив на Ремуса свою палочку.

— Д-дора? — произнёс Ремус, открывая глаза. Он несколько раз моргнул, глядя на то, как она стоит над ним сверху, а потом быстро заговорил. — Слушай, ты слишком долго тянешь среднюю гласную в сомниум, из-за чего творишь заклинание в полтора раза дольше, чем могла бы. Я почти успел увернуться из-за этого.

Дора засмеялась. Внезапный урок от обезоруженного и лежащего на полу противника был совсем не тем, чего она ожидала. Ремус приподнялся, опираясь на руки.

— Ради Мерлина! — воскликнула Дора. — Из-за тебя я забыла шутку, которую хотела попросить тебя передать моему брату.

— Я могу подождать, пока ты вспомнишь шутку, — предложил Ремус с вежливой улыбкой.

Он встал на ноги, отряхиваясь и посмотрел на свою палочку в её руках. Дора подумала, что он не был бы таким вежливым, если бы знал, что она не просто так оглушила его, а воспользовалась его обликом, чтобы украсть карту, над которой эти четверо так старались уже несколько месяцев.

— Вспомнила! — воскликнула Дора, вспомнив о карте. — Передай ему, что если вы продолжите шпионить за людьми с помощью своей карты, вас всех переведут на Слизерин!

Дора ухмыльнулась, швырнула палочку Ремуса в его сторону так, чтобы она перелетела через него, и убежала отсюда прочь. Когда Ремус поднял свою палочку, Дора уже скрылась за поворотом и догнать её у него не было никаких шансов.

* * *

Ночью Дора сидела вместе с Долорес в гостиной Слизерина в комнате с исчезающими креслицами. Они вдвоём поместились на том креслице, которое никогда не исчезало, и рассматривали карту, созданную Джеймсом и его друзьями. Карту Мародёров, как они написали на пергаменте. Доре хотелось узнать, кто из них, ради Мерлина, придумал такое дурацкое название.

Гостиная Слизерина на карте пока отсутствовала, так что самих себя они на карте не видели. Зато они видели Джеймса и его друзей в спальне мальчиков-третьекурсников в гостиной Гриффиндора. Судя по хаотичному движению точек, решили подраться друг с другом. Они видели профессора Селвина, расхаживающего из угла в угол в своём кабинете. Бродящих по Запретному лесу Лили и Северуса, которые опять пытались найти приключения на свои головы. Несколько гуляющих по замку точек, среди которых была Сивилла.

По какой-то причине Сивилле больше нравилось гулять по замку ночью, а не днём. Она утверждала, что ночью она находит проходы, которых не может найти днём. Несмотря на частые ночные прогулки, Дора ни разу не помнила случая, чтобы её ловили профессора и назначали ей наказания, как это несколько раз случалось с Джеймсом и его друзьями. Возможно, её способность к прорицанию помогала ей оставаться не пойманной. Или, более вероятно, профессора просто предпочитали закрывать глаза на её проступки, не связываясь с её странностями.

И Дора, и Долорес попробовали наложить дополнительные заклинания на карту. Они попробовали чары сокрытия, чтобы убрать одну из точек с карты, но это не сработало. Они попробовали чары изменения цвета, чтобы сделать точку цвета пергамента, но эти чары отказывались следовать за точкой. Они попробовали ещё несколько заклинаний, но ни одно из них не дало нужного им эффекта. Добавлять новые заклинания в уже существующую сложную структуру чар всегда было непростой задачей.

К сожалению, они обе не слишком хорошо разбирались в чарах. Не так, как Джеймс или Питер, которые были действительно хороши в этом предмете.

К счастью, у Доры была подруга, которая была лучшей в классе чар в прошлом году, обойдя даже Джеймса, и которая наверняка осудит их за слежку за другими людьми и поможет Доре разобраться с картой!

* * *

— Хм, — сказала Лили, глядя на карту Мародёров и водя над ней палочкой, бормоча диагностическое заклинание. — Не могу поверить, что они сделали что-то вроде этого.

Они сидели вместе в небольшом неиспользуемом классе недалеко от библиотеки, куда Дора привела Лили, оторвав её от учёбы с Северусом в библиотеке и попросив её пойти за ней и немного помочь.

— Джеймс и Питер довольно умные, — заметила Дора. — Сириус и Ремус тоже не дураки. И у Сириуса есть легендарная библиотека Блэков.

— Я не говорю, что они глупые. Я просто удивлена, что им хватило усердия выполнить настолько большой объем работы.

Дора подумала, что Лили не очень хорошо знала Джеймса. У него было усердие, даже если показное легкомыслие могло заставить людей думать иначе. Шляпа предлагала ему и Когтевран, и Пуффендуй. Он просто выбрал Гриффиндор.

— Так ты сможешь удалить наши точки с этой карты? — спросила Дора. — Я не хочу, чтобы они могли так легко меня найти.

— Ты что, хочешь вернуть им её? — удивилась Лили.

— Конечно! Я хочу, чтобы они закончили её. У меня нет времени делать это самой.

— Как коварно, — улыбнулась Лили и склонилась над картой, размышляя. — Ладно, я не вижу способа полностью удалить точку с карты. Но просто переименовать её, кажется, довольно легко. Вот, смотри.

Лили коснулась палочкой точки, подписанной как "Дорея Поттер", ненадолго задумалась, потом сделала быстрый жест палочкой.

— Таргерет, — сказала она.

Точка сменила свою подпись с "Дорея Поттер" на "Мерлин". Дора просияла.

— Лили, ты потрясающая! — восхищённо сказала Дора. — Но так они быстро поймут, что это на самом деле я. Лучше сделай мне какое-нибудь обычное непримечательное имя. Например, Анна Браун!

— У меня есть идея получше. Таргерет, — сказала Лили, снова направив палочку на точку Доры. Её подпись изменилась на "Сириус Блэк". Потом она перелистнула несколько страниц пергамента, отыскав ползущие по коридору первого этажа точки Джеймса, Сириуса, Питера и Ремуса. Лили указала палочкой на точку Сириуса. — Таргерет.

Подпись рядом с точкой Сириуса изменилась на "Дорея Поттер"

— О, Мерлин, — воскликнула Дора. — У них наверняка будет дуэль из-за этого!

— Мародёры и так постоянно подозревают друг друга в том, что один из них ты, — хихикнула Лили. — Я просто сделала очевидное.

— Они что, реально называют себя мародёрами? — Дора закатила глаза. — Это так глупо.

— Я тоже так сказала!

Они обе захихикали. Дора представила, как Сириус будет доказывать Джеймсу, что он — не его сестра, и захихикала ещё сильнее. Лили была просто потрясающей.

— Не зря профессор Флитвик всё время тебя хватил, — сказала Дора. — Давай ещё!

— Давай, — весело согласилась Лили и, снова полистав карту, вернулась к странице с библиотекой и её окрестностями, где они находились. Отыскав в библиотеке точку Северуса, она изменила её подпись на "Гораций Слизнорт", а потом нашла на карте кабинет зельеварения и изменила подпись точки профессора Слизнорта на "Северус Снейп".

— Похоже, профессор Слизнорт внезапно начал проводить ужасно много времени в библиотеке, — ухмыльнулась Дора.

— Они смогут поменять имена обратно, если заметят, но им сначала придётся заметить, — Лили хихикнула.

Дора хихикнула вместе с ней и вытащила из рукава свою палочку.

— Ладно, теперь моя очередь, — ухмыльнулась она.

Лили медленно показала ей жесты заклинания, которое она использовала, немного поправив их выполнение. Дора перевернула пергамент, чтобы найти гостиную Гриффиндора. Заметив точку с очень короткой подписью "Лапка" и вспомнив, что это была кличка кота Марлен, Дора указала на неё и изменила подпись точки кота на "Лили Эванс", а потом подпись точки Лили на "Лапка".

— О, нет! — захихикала Лили. — Давай ещё.

Они хихикали и хулиганили ещё очень долго.

Когда два дня спустя Дора обнаружила, что из её сундука с вещами пропала и карта, и мантия, а вместо них появилась другая насмешливая записка со словами о том, что за то, что они изобрели такой потрясающий артефакт, их переведут не в Слизерин, а в Когтевран, она не слишком расстроилась.

— Как необычно, — произнесла Сивилла, глядя на нотные листы. — Мне одновременно кажется, что я понимаю, и что я не понимаю. На чём это нужно играть?

— Моя маггловская подруга написала, что это для четырёх инструментов, — ответила Дора, глядя на письмо в своих руках. — Пианино, барабан и два инструмента, которые она назвала гитарами.

— Насколько я знаю, в данный момент в музыкальном клубе никто не играет на барабане, если не считать профессора Флитвика, который является руководителем клуба, а не его участником, — сказала Сивилла. — Что такое гитара мне неизвестно.

— Магглы очень странные, — согласилась Дора.

Вместе они пошли к профессору Квирреллу, преподавателю маггловедения, чтобы попросить у него совета.

По дороге они встретили толпу пятикурсников пуффендуя, у которых только недавно прошёл урок по чарам патронуса. Пятерым из них удалось призвать своих патронусов, поэтому их воодушевлённую толпу сопровождала призрачная сова, две призрачные собаки, призрачный броненосец и призрачный скат. Скат Доре понравился больше всех.

У профессора Квиррелла оказался семикурсник гриффиндора Эрни Прэнг, с которым Дора познакомилась в поезде. Он вместе с Квирреллом изучал книгу с увлекательным названием "Ремонт Автобусов: от A до Z". Эрни сказал, что не придумал ничего лучше, чем идея с автобусом, так что он собирается зачаровать один для его выпускного проекта по чарам. Для этого он пытается разобраться в устройстве автобусов.

Эрни собирался отправить этот автобус между Хогвартсом и Хогсмидом. Защитные чары замка, которые препятствовали аппарации и работе порталов на его территории, были очень древние, им было около полутора тысяч лет. Преодолеть их могли только ещё более древние порталы. Единственным известным порталом такой древности был Кубок Огня, но он был потерян несколько веков назад, так что можно было считать, что их вообще нет. Эрни подумал, что волшебникам может понравиться быстрый способ добираться из Хогвартса в Хогсмид и обратно.

Он пригласил Дору и её подругу как-нибудь прийти на одну из полян за Хогвартсом и посмотреть, что у него получается. Дора пообещала, что придёт.

— Итак, чем я могу помочь вам? — спросил профессор Квиррелл, когда Эрни ушёл.

— Мы хотели узнать у вас, что такое гитара, — сказала Сивилла, положив перед ним ноты.

— Гитара — это современный маггловский музыкальный инструмент, — ответил профессор Квиррелл, посмотрев на ноты так, словно они ему вообще ничего не говорили. — У неё есть струны, как у скрипки, но нет смычка.

— Похоже на лютню или мандолу, — сказала Дора и обернулась к Сивилле. — Думаю, в музыкальном клубе найдутся два человека, что смогут сыграть на двух мандолах?

— Пойдём поищем их, — сказала Сивилла.

— Спасибо за помощь, профессор Квиррелл! — сказала Дора, и они ушли.

* * *

— Это Мирон и Керли, — сказала Сивилла, представляя двух второкурсников пуффендуя, которых они нашли в Большом зале. У одного были чёрные волосы и узкое лицо, а у второго русые волосы и веснушки. — Возможно, они смогут нам помочь.

— Привет, — сказал Мирон. — С чем именно тебе нужна помощь, Сивилла?

— С игрой на двух мандолах, — ответила Сивилла. — И с поисками человека, играющего на барабанах. И может быть с чем-нибудь ещё.

— Мы можем позвать Ори, он играет на барабанах, — сказал Керли и помахал рукой, привлекая внимание высокого парня сидящего дальше за столом пуффендуя. — Эй, Ори! Нам очень нужно постучать!

Несколько минут спустя Дора сидела в комнате музыкального клуба, слушала совершенно ужасную какофонию звуков, извлекаемых из трёх мандол и одного барабана, и писала письмо Петунии, размышляя о том, была ли маггловская музыка такой ужасной сама по себе или они просто провалились в её воспроизведении из-за неправильного выбора инструментов и ошибок при чтении нотной записи.

— Зато необычно, — сказала Сивилла.

— Потрясающе, — сказал Ори. — Давайте попробуем ещё раз, но не так, как в прошлый раз.

— Давайте, — ответил ему Мирон. — Я уже забыл, как мы сделали в прошлый раз, но давайте.

* * *

В следующую субботу, когда большая часть школы отправилась в Хогсмид, Дора решила пойти посмотреть на автобус Эрни. Она позвала с собой Долорес, рассказав ей о том, что там будет. Барти, которому тоже было нечем заняться, услышал их разговор, тоже решил пойти посмотреть и привёл с собой Регулуса.

Они нашли на одной из полян огромную железную коробку, которая была совершенно не похожа на автобус. Рядом с ней, держа в руках полученную от профессора Квирелла книжку, колдовал Эрни Прэнг. Кристофер Макмиллан сидел на наколдованном им парящем в воздухе кресле, наблюдая за своим другом и пересоздавая пирожные. Когда он увидел приближающихся к нему четырёх второкурсников, он превратил своё кресло в широкий диван, чтобы они тоже могли сесть.

Дора оббежала то, что должно быть автобусом, вокруг, оценивая полученный результат.

— Почему внутри пусто? — спросила она у Эрни.

— Вот, смотри сюда, — сказал ей Эрни и показал свою книжку со схемами, в которых было ничего не понятно. — Я собираюсь заставлять его колеса двигаться магией, так что всё, что было связано с топливом, которое двигает маггловские автобусы, мне не нужно. Так что остались одни колеса и руль.

— Ещё нужны удобные кресла, — подсказал ему Барти.

— И чтобы оно было похоже на автобус, — добавила Дора.

Несколько секунд они втроём смотрели на книжку с чертежами, по которым было сложно понять, каким на самом деле должен быть автобус. Дора подумала, что могла бы нарисовать автобус, если бы умела рисовать и если бы лучше помнила, как выглядят автобусы. Она подумала, что могла бы привести Лили, чтобы она рассказала о том, как выглядят автобусы, и Карла, чтобы он нарисовал автобус по её описанию.

— Мерлин, Дора, — произнесла Долорес позади неё. Они с Регулусом сели на созданный Кристофером диван и наблюдали за происходящим со стороны. — Это всё просто позор.

— Вовсе нет, — сказал Регулус, — Это был бы позор, если бы ты это делала. А когда это делают Дорея Поттер и Барти Крауч, это достойный уважения интерес к малым культурам.

— Магглы — не малая культура, — заметила Дора, оборачиваясь. — Они построили не меньше сотни поездов! Я своими глазами видела их этим летом!

Регулус недоверчиво покачал головой.

— Ты их считала? — с любопытством спросил её Барти. — Зачем?

— Может быть, это был один поезд, который проехал мимо тебя несколько раз? — спросила Долорес.

Дора задумалась о том, что она видела, пока бежала за Северусом по маггловским подземельям, наполненными поездами, поднимаясь и спускаясь по лестницам, выходя из одного поезда и заходя в другой.

— Я видела не меньше трёх поездов одновременно, — уверенно заявила она.

Пока они говорили, Эрни наколдовал внутри своей не похожей на автобус коробки несколько кресел и предложил им прокатиться. Все, кроме Доры, отнеслись к его ненадёжной конструкции с подозрением, и остались с Кристофером, рассказывающим о его выпускном проекте по трансфигурации и демонстрирующим созданные им пирожные.

Дора залезла внутрь и села позади Эрни, севшего на место водителя перед дырой, которая должна была быть окном.

— Думаю, в окне должно быть стекло, — весело заметила Дора.

— Потом добавлю, — согласился Эрни, дёрнул рычаг, свисающий с потолка, и сорвался с места.

Дора почувствовала, как её отбросило назад и ударило о заднюю часть коробки. Это было похоже на падение с метлы, только в горизонтальном направлении.

Когда она открыла глаза, Эрни уже сидел, наклонившись над ней.

— Я выявил проблему, — радостно сказал Эрни. — Похоже, чары ускорения распространяются только на того, кто держит руль, а не на всех людей внутри.

— Это определенно надо переделать, — ухмыльнулась Дора, поднимаясь на ноги и вылезая из упавшего на бок автобуса в снег.

Дора не могла помочь Эрни с его чарами, потому что она не очень хорошо разбиралась в чарах. Но зато она могла помочь ему с внешним видом его автобуса, который сейчас выглядел совершенно на него не похожим. Дора поделилась своей идеей с Долорес, и они сбегали в замок, чтобы найти Карла в гостиной Пуффендуя и Лили в библиотеке. Вместе с Карлом пришла его подруга Элспет Медоуз. Вместе с Лили пришли Мэри и Марлен.

Совместными усилиями им удалось нарисовать картинку автобуса так, чтобы это действительно было похоже на автобус, и Эрни начал трансфигурировать свою коробку в соответствии с рисунком. Кристофер трансфигурировал пирожные и угощал ими всех. Дора, которая не хотела пирожные, потому что вообще никогда не хотела есть, позвала Долорес обратно в замок.

* * *

— У меня к тебе дело, — сказал Эдгар Эйвери, как только Дора завернула за угол внешней стены замка. — Есть минутка?

Дора остановилась. Долорес остановилась вместе с ней и посмотрела на неё удивлённым взглядом. Дора ответила ей не менее удивлённым взглядом, потому что понятия не имела, какое может быть к ней дело у Эдгара Эйвери.

Она знала о нём только то, что он учится на одном курсе с Джеймсом, что его семья занимается зачарованием мётел по договору с Благородным Домом Галлии, владеющим секретом их зачарования, и продаёт их в Косом переулке. Дора едва ли имела ко всему этому какое-то отношение.

— Я догоню тебя через несколько минут, — сказала Дора, обернувшись к Долорес.

— Подожду тебя у входа в замок, — ответила Долорес и пошла по снегу вперёд.

Дора снова посмотрела на Эдгара. Несколько секунд они оба молчали, дожидаясь, когда Долорес уйдёт достаточно далеко, чтобы не услышать их.

— Завтра на занятии боевой магии у третьего курса будет практика с боггартом, — сказал Эдгар после паузы. — Я не хочу, чтобы кто-то узнал мои страхи. Что ты хочешь за то, чтобы сходить на этот урок за меня?

— Превратиться в тебя? — уточнила Дора, думая, что это объясняет, почему он пришёл именно к ней. Он мог бы попросить другого студента подменить его с помощью оборотного зелья, но его ингредиенты было сложно достать, а его рецепт требовал месяца на приготовление и месяца на созревание. Продажа оборотного строго контролировалась законами, так что просто купить его было нельзя. — Но тогда все подумают, что ты боишься того, чего боюсь я!

— Но они не смогут использовать твои страхи против меня, — пожал плечами Эдгар. — А чего ты, кстати, боишься?

— Застрять в ловушке на пятьдесят лет, как это случилось с Беллатрисой, — тут же ответила Дора и поёжилась.

Эдгар посмотрел на неё с сочувствием. Дора помотала головой, стараясь прогнать неприятные мысли. Ей было лучше, когда она не думала о Беллатрисе, так что она старалась о ней не думать.

— Буду рад, если все будут думать, что я тоже боюсь этого, — сказал Эдгар. — Ты сможешь завтра прийти на последний урок вместо меня? И что ты хочешь за это?

— Смогу, — кивнула Дора. Завтра у неё последним уроком было зельеварение, и она сможет просто сказать профессору Слизнорту, что плохо себя чувствует и прогулять его. Дора задумалась, что она хочет попросить у Эдгара. — Скажи, а ты знаешь те чары, которые накладывают на метлы, чтобы люди не падали с них при резком старте или резкой остановке? Можешь помочь Эрни Прэнгу наложить их на автобус?

— Автобус — это та странная штука позади тебя? — спросил Эдгар, наклоняясь, чтобы ещё раз посмотреть на странную штуку позади неё. — Я пока не умею их накладывать. Но мой старший брат наверняка сможет, если я его попрошу.

Весь вечер Эдгар Эйвери тренировал Дору в одной из дальних комнат гостиной Слизерина, чтобы она научилась правильно выполнять заклинание ридикулус.

Палочка Доры была из грецкого ореха и волоса единорога. Палочка Эдгара — из каштана и пера феникса. Древесины были очень похожего тёмного цвета, только у палочки Доры был едва заметный фиолетовый оттенок, но они надеялись, что на это никто не обратит внимания.

На следующий день после второго занятия, пожаловавшись профессору Слизнорту на плохое самочувствие и отпросившись с занятия по зельям, Дора поднялась на второй этаж и нашла Эдгара в условленном месте, в туалете Плаксы Миртл. Он был на том же этаже, что и класс боевой магии, то есть класс защиты от тёмных искусств, в другом конце коридора.

Плаксу Миртл убили с помощью заклинания истинной смерти в момент, когда она рыдала в туалете. Став истинным призраком, не способным запоминать новую информацию, она застряла в худшем моменте своей жизни, продолжая плакать постоянно, не способная изменить состояние ума, в котором она находилась. Из-за этого туалет, в котором она обитала, был довольно тоскливым местом и редко использовался по назначению.

— Просто иди за Марвином, — сказал Эдгар, пока Дора превращалась в него, меняла длину рукавов своей мантии и своих штанин и трансфигурировала ботинки. — Все знают, что мы друзья, так что ожидают увидеть меня рядом с ним.

— Кто такой Марвин? — спросила Дора.

— Марвин Мальсибер, — пояснил Эдгар, и Дора тут же кивнула, вспомнив этого крупного кудрявого мальчика. Она знала его фамилию, потому что это была старая и уважаемая, хотя и не особенно богатая, чистокровная семья. — Соглашайся со всем, что он говорит, выполни ридикулус и сразу возвращайся сюда. Если он скажет, что ты ведёшь себя странно или необычно, скажи ему, что ты просто нервничаешь из-за боггарта.

Дора оставила Эдгара ждать её в туалете Плаксы Миртл и вышла в коридор в его облике. Это был первый раз, когда она собиралась играть роль другого студента продолжительное время. Она иногда использовала чужую внешность, чтобы Джеймс её не заметил или чтобы войти в гостиную Гриффиндора, не привлекая внимания, но она ещё никогда не пыталась выдать себя за другого человека, общаясь с теми, кто его знает, дольше нескольких минут.

Убедительное притворство не было её сильной стороной, но она надеялась, что справится.

Студенты третьего курса Гриффиндора и Слизерина уже собирались в классе защиты от тёмных искусств. Дора прошла мимо Мэри и Марлен, едва не поздоровавшись с ними по привычке, но в последний момент сдержавшись. Она прошла мимо сидящего за своим столом скрюченного профессора Пивозоти, который выглядел так, словно уже уснул. Мимо стоящего в центре класса шкафа, видимо, хранящего боггарта. Мимо сидящих рядом и держащихся за руки Френка и Элис. Мимо Джеймса, Сириуса, Питера и Ремуса, сидящих во втором ряду и увлечённо обсуждающих что-то связанное с протеевыми чарами. Мимо Байрона Булдстоуна, сидящего рядом с Одеттой Плакетт и о чём-то болтающего с ней. Мимо Лили и Северуса, склонившихся над учебником по зельеварению и увлечённо обсуждающих написанное в нём. Мимо спящего на парте Уилла Уилкиса.

— Привет, Марвин, — сказала Дора, подходя к сидящему в конце класса Марвину Мальсиберу.

— Я уж думал ты не придёшь, — сказал Марвин, отодвигаясь на одно место, чтобы его друг мог сесть рядом с ним.

Дора пожала плечами и села. Она не была уверена, почему Эдгар просто не прогулял урок. Возможно, он не хотел, чтобы другие узнали, что его страх настолько постыдный, что он пытается его скрыть, и попытались выведать его другим способом. Встреча со своими страхами лицом к лицу считалась полезным жизненным опытом, так что обычно никто не пропускал этот урок, чтобы потом не столкнуться с осуждением.

— С этими гриффиндорцами, которые точно вызовутся первыми, потому что не захотят казаться трусами, до тебя может очередь и не дойдёт, — ворчливо добавил Марвин. — Как думаешь, какой страх у Мистры?

— Думаю, она боится змей, — ухмыльнулась Дора, проследив за взглядом Марвина и вместе с ним посмотрев на сидящую у окна с книгой в руках девочку, у которой были такие же крупные кудри, как у него. Видимо, это и была его сестра, Мистра Мальсибер.

— Мерлин, это было бы смешно, — Марвин рассмеялся. Дора невольно рассмеялась тоже, не только из-за свой шутки, сколько из-за того, как непривычно и грубо звучал её голос.

Профессор Пивозоти зашевелился и поднялся со своего кресла, опираясь на трость. Он подошёл к стоящему в центре класса шкафу и несколько раз ударил по нему тростью, привлекая к себе внимание громким звуком и заставляя студентов замолчать. Шкаф зашатался, словно боггарту внутри него не терпелось добраться до них.

— Итак, боггарт, — произнёс профессор Пивозоти своим хриплым старческим голосом и вытащил кармана пергамент. — Надеюсь, все выучили жесты заклинания ридикулус?

По классу пробежал нестройный хор согласия.

— Я не слышу! — раздражённо сказал он и развернул пергамент. — Но если вы не выучили, вам же хуже. Пойдём по списку, я называю вашу фамилию, вы выходите в центр класса. Эйвери! Эйвери, спускайтесь, сколько можно вас ждать!⁽¹⁾

Дора, которая промедлила меньше секунды, тут же вскочила с места и побежала в центр класса, чтобы встать перед закрытым шкафом.

Внезапно она подумала, что понятия не имеет, как именно боггарт покажет её главный страх, потому что довольно сложно превратиться в пятьдесят лет заточения. Может быть, он превратится в цепи? Или в скованную цепями Беллатрису? Или в Дору, скованную цепями? Не выдаст ли она себя таким образом? Внезапно предложенный Эдгаром план показался ей недостаточно продуманным, но менять что-то было уже поздно.

Она остановилась, повернувшись спиной к другим студентам. В классе стояла почти идеальная тишина, в которой она смогла услышать шёпот Джеймса, который сказал друзьям, что это он хотел быть первым. Сириус ответил ему, что каждый бы хотел, что было очень далеко от правды.

Профессор Пивозоти потянул свою сморщенную руку к закрывающему дверцы шкафа засову и поднял его. Дверцы шкафа распахнулись, за ними оказалась темнота.

Дора вгляделась в темноту перед собой. В её голове успела появиться мысль, что боггарт ошибся и решил, что она боится темноты, хотя на самом деле она её не боялась, но внезапно из темноты проступила фигура женщины, лицо которой Дора узнала ещё до того, как оно полностью вышло из тени.

Вальбурга Блэк сделала шаг вперёд, выходя из шкафа с такой грацией, с которой большинство людей не были способны ступать даже по ровной земле. Её холодный взгляд остановился прямо на Доре. Мгновение напряженной неподвижности, и она резко метнулась в её сторону. Обе её цепкие руки схватили пустоту в том месте, где Дора только что стояла.

Дора быстро отступила назад, поднимая руку с дрожащей в ней палочкой и судорожно пытаясь вспомнить, что она вообще должна делать и зачем она сюда пришла. Вальбурга, точнее, боггарт, притворяющийся Вальбургой, замер перед ней, глядя на неё холодным взглядом без тени разочарования. Это был взгляд, который говорил: "Ты принадлежишь мне и однажды я получу тебя, даже если пока тебе удалось уйти". Точно такой же взгляд у неё был на той фотографии с суда, где её обязали дать Нерушимый Обет не касаться Доры ни рукой, ни магией.

— Эйвери, я не слышу, как вы произносите заклинание, — прохрипел профессор Пивозоти рядом с ней.

— Какого хрена!!! — заорал Сириус, вскакивая со своего места. — Что за дела у тебя с моей матерью?!

— Сириус, сядь!

— Давай, сделай это!

— Молчать, — крикнул профессор Пивозоти, резко вскидывая палочку. — Силенсио! Силенсио!

Дора не видела, в кого попали его заклинания и попали ли они вообще в кого-то, потому что она смотрела только на Вальбургу. Вальбургу, которая чуть не сделала Дору своей дочерью, чуть не превратила её в Дорею Блэк, кровожадного некроманта, уничтожающего целые города.

Вальбурга протянула руку к ней в странном жесте, словно хотела погладить её по голове, и Дора снова отступила, чувствуя, как палочка выпадает из её онемевших рук, и едва подавляя вырывающийся из горла всхлип. Эдгар бы не простил ей, если бы она разрыдалась сейчас, когда она стояла в его облике перед всем классом.

За её спиной снова послышался шум. Кто-то встал с места, кто-то что-то выкрикивал. Дора больше не могла разобрать ни их, ни хриплые крики профессора Пивозоти, пытающегося их утихомирить. Она слышала только стук собственного сердца, бьющегося так громко, что оно заглушало всё остальное. Она видела только бездонные чёрные глаза Вальбурги, глядящей прямо на неё. Кто-то начал смеяться. Голос Лили закричал им, чтобы они перестали смеяться. Сириус, с которого кто-то снял чары немоты, снова что-то прокричал, но его крик утонул в общем шуме. Дора зажала рот руками, чтобы подавить следующий всхлип, уже чувствуя, как слезы вот вот хлынут у неё из глаз, не в силах сдвинуться с места ни на шаг.

Чья-то рука схватила её за плечо, рывком разворачивая к себе. Неожиданно перед ней вместо лица Вальбурги оказалось возмущённое лицо Сириуса, которое было похоже на лицо его матери и тоже показалось Доре ужасным. Она заорала от ужаса, глядя прямо на него.

Сириус, не ожидавший этого, отшатнулся от неё. Дора развернулась и наконец бросилась бежать вон из класса. Сириус, игнорируя крики других студентов и профессора Пивозоти, побежал за ней.

— Эйвери, — крикнул Сириус позади неё. — Стой! Сомниум!

Дора бежала, едва способная думать о том, куда вообще бежит, так что даже не попыталась уклониться. Она почувствовала, как его сонное заклинание попало ей в спину, но её дар, который за последние месяцы уже привык превращать её сонное состояние обратно в бодрое снова разбудил её до того, как её глаза успели закрыться.

— Стой! — снова крикнул Сириус, видимо, решив, что он просто промахнулся. — Стой! Ради Мерлина, я не дам тебе уйти без объяснений!

Дора влетела в туалет Плаксы Миртл, где её ждал Эйвери, врезаясь в него. Он посмотрел на её бледное лицо, а потом услышал топот бегущих за ней ног и втолкнул её в одну из кабинок, чтобы их не увидели вместе, пока она в его облике.

Забираясь на спинку унитаза с ногами и продолжая крепко зажимать свой рот, чтобы не разрыдаться в голос и не выдать себя, Дора сжалась в тихий комок.

— Чего тебе? — услышала она голос Эдгара.

— Я хочу знать, почему ты боишься мою мать, — резко сказал Сириус.

— Потому что она уродливая? — насмешливо ответил Эдгар. — Даже смотреть на неё проти...

— Инкарцеро!

— Протего!

Дора слушала звуки дуэли и выкрики заклинаний, пытаясь дышать глубже, чтобы быстрее успокоиться. Она превратилась в себя, пытаясь почувствовать себя лучше, но вместо этого почувствовала себя ещё более уязвимой. Она хотела к родителям, хотела, чтобы скорее наступили пасхальные каникулы, но до них ещё целых два месяца, а она хотела к родителям прямо сейчас. Слезы текли по её щекам, но она даже не пыталась вытирать их.

Удар трости профессора Пивозоти заставил дверь открыться, и его хриплый старческий голос прервал дуэль. Дора слушала, как он говорит о наказании, об отработках и о том, что он накажет их по старому, потому что они перешли последнюю черту, и что зря пять лет назад в Хогвартсе отменили физические наказания, потому что таких как они невозможно дисциплинировать иначе. Сириус и Эдгар вышли из туалета вслед за ним, закрыв за собой дверь, и Дора осталась одна в полной тишине.

Дора продолжала плакать, не выходя из кабинки туалета, уже не пытаясь быть тихой. В кабинке рядом с ней плакала безутешная Плакса Миртл. Плакса Миртл никогда не сможет успокоиться и будет плакать вечно, но Дора всё ещё была человеком и поэтому некоторое время спустя, целую вечность спустя, она успокоилась.

* * *

Когда Дора наконец выбралась в коридор, спрятавшись за внешностью Евы Турпин, урок защиты от тёмных искусств всё ещё шёл. Студенты третьего курса по очереди выходили в центр класса, чтобы встретиться с боггартом и выполнить заклинание ридикулус. Ни Сириуса, ни Эдгара в классе не было. Видимо, профессор Пивозоти уже отправил их отбывать наказание.

Когда Дора подошла к кабинету, профессор Пивозоти как раз вызывал Питера Петтигрю. Остановившись около двери в кабинет так, чтобы её не было видно изнутри, Дора увидела, как перед Питером внутри шкафа появляется зеркало, в котором он отражается толстым и некрасивым. Он и так был немного полным, но его отражение в зеркале оказалось гораздо, гораздо более массивным. Это вызвало много смешков в классе, но было легко побеждено заклинанием ридикулус, которое превратило ровную поверхность зеркала в кривую. Отражение в криком зеркале было слишком забавным, чтобы быть некрасивым.

Так как профессор Пивозоти уже дошёл по алфавиту до буквы "П", Дора решила остаться и посмотреть, каким окажется боггарт её брата. Она понятия не имела, чего он боится. Ей всегда казалось, что её брат не боится ничего. Но ведь боггарт не мог просто превратиться в ничего, верно?

Питер сел на своё место, и Джеймс одобрительно похлопал его по плечу. Вместо него в центр класса спустилась Одетта Плакетт. Она остановилась перед кривым зеркалом, и оно рассыпалась на много маленьких белых личинок, которые начали расползаться по полу, окружая Одетту со всех сторон. Она поморщилась, выглядя так, словно её скоро стошнит, но потом взяла себя в руки и сотворила *ридикулус*, который превратил личинок в конфеты.

Джеймс встал ещё до того, как профессор Пивозоти выкрикнул фамилию Поттер, потому что и сам знал, что он идёт по алфавиту после Плакетт. Он встал в центре класса, с обычной для него весёлой ухмылкой глядя на гору конфет. Гора размылась, изменяя свою форму, стала плоской и устремилась ему под ноги. Боггарт окружил то место, где стоял Джеймс, распластавшись по полу в виде небесно-голубого ковра с плывущими по нему белыми облаками. Словно пол вокруг Джеймса неожиданно обвалился, а он стоял на маленьком каменном обломке, который стремительно становился меньше по мере того, как боггарт подползал ближе, изображая откалывающиеся от обломка и улетающие в синюю бездну камешки.

Дора моргнула, удивлённая тем, что она видит. Джеймс не мог на самом деле бояться высоты. Они всегда летали очень высоко в детстве, заставляя родителей беспокоиться. Он всегда подначивал её взлететь ещё выше.

— Ридикулус, — сказал Джеймс, ни на мгновение не перестав ухмыляться. Распластавшийся вокруг него боггарт превратился в коврик для ванной комнаты с нарисованными на нём листьями деревьев. Точно такой же, как был у них дома.

— Джеймс Поттер боится высоты? — произнесла Одетта Плакетт. — Что за глупость, ты же охотник?!

— Потому и играю, — обернулся к ней Джеймс с весёлой ухмылкой. — Чтобы перебороть свой страх!

Раздалось несколько восхищённых возгласов. Дора в очередной раз подумала о том, какой потрясающий у неё брат. Даже на уроке с боггартом, пока остальные показывали свои слабости и выставляли себя дураками, он снова показал всем, какой он потрясающий. Она так сильно восхищалась им.

— Тихо, Плакетт! — крикнул профессор Пивозоти. — Без разговоров! Гидеон Прюэтт, выходи в центр класса, ты следующий.

Гидеон Прюэтт спустился вниз, чтобы встать перед ковром с листьями. Ковёр размылся, распался на фрагменты и превратился в нескольких сердитых собак, которые обступили его, яростно рыча. Гидеон решительно улыбнулся и заклинанием ридикулус превратил собак в плюшевых.

Фабиан Прюэтт спустился в центр класса после своего брата, по дороге показав ему большой палец. Как только он приблизился, плюшевые собаки собрались воедино, снова превращаясь в собаку, всего одну, зато большую. Его страх, видимо, немного отличался от страха его брата, несмотря на магическую связь между их разумами, которая делала их очень похожими. Фабиан на мгновение обернулся к своему брату, а потом заклинанием ридикулус превратил собаку в кремовый торт, сделанный в форме собаки. Торт довольно забавно попытался лизнуть сам себя.

— Розье, следующий! — крикнул профессор Пивозоти.

Эван Розье, невысокий мальчик с короткими тёмными волосами, неохотно встал и подошёл к кремовому торту, глядя на него со скучающим безразличием. Форма торта размылась, устремляясь вверх и облепляя руки Эвана чёрными пятнами, напоминающими язвы. Среди пробежавших по классу шёпотом Дора услышала "это жутко" и "драконья оспа". Она вспомнила, что уже слышала об этой болезни несколько лет назад, когда несколько человек умерли от неё. Об этом писали в газетах.

Взгляд Эвана сменился со скучающего на раздражённый. Ему потребовались три попытки, чтобы превратить облепившую его руки тьму в перчатки. Перчатки не были забавными, но заклинание всё же сработало.

Профессор Пивозоти сказал Эвану садиться, и тот сел на своё место. Дора попыталась вспомнить, кто именно умер от драконьей оспы несколько лет назад. Она помнила, что среди них были представители одного из благородных домов. Мог ли это быть представитель дома Розье? Кто-то из родителей Эвана?

Благородный Дом Розье владел многими домами в магических поселениях вроде Косого переулка и Хогсмида и сдавал их в аренду тем, кто желал открыть там свою лавочку. Одним из них был мистер Корленд, дедушка Карла. Отец Доры иногда называл дом Розье домом бездельников, потому что они не создавали ничего нового, вроде рецептов зелий или комбинаций чар для создания артефактов, а мать Доры после этого всегда добавляла, чтобы она никогда не повторяла слова отца вне семьи. Больше Дора ничего о них не помнила.

Пока Дора вспоминала, что знает о семье Розье, профессор Пивозоти вызвал Северуса. Тот остановился перед лежащими на полу перчатками, которые Эван сбросил со своих рук. Перчатки размылись, теряя собственную форму и превратились в лежащего на полу в луже крови человека с растрёпанными рыжими волосами. Дора не могла увидеть лицо с того места, где она стояла, но она была уверена, что это была Лили.

Северус, ничуть не изменившись в лице, словно его не удивило это, словно именно это он и ожидал увидеть, сотворил заклинание ридикулус. Кровь поблёкла, тело рассыпалось пеплом, собравшимся в холмик, из которого начала прорастать трава. Кто-то в классе шёпотом произнёс, что это жутко, и Дора мысленно согласилась с этим.

Когда Северус сел на своё место, Лили быстро зашептала ему воодушевленным, поддерживающим голосом: "Я не умру, Сев, не бойся, я не умру никогда-никогда!"

В центр класса вышел вызванный следующим Уилл Уилкис. Дора подумала, что Уилкис скорее всего последний в алфавитном списке, тихо развернулась и пошла прочь от кабинета, чтобы оказаться в гостиной Слизерина до того, как студенты начнут покидать класс.

1) На английском фамилия "Эйвери" пишется "Avery" и идёт первой по алфавиту.

Вернуться к тексту

Дора уже лежала на кровати в своей маленькой спальне, когда её однокурсники начали возвращаться с занятия профессора Слизнорта. Она слышала их шаги и голоса за дверью в коридоре, но не встала, чтобы выйти к ним, продолжая притворяться, что плохо себя чувствует.

Она думала о Вальбурге и о том, какой испуганной она была перед ней, даже несмотря на то, что это был всего лишь боггарт. Она не могла пошевелиться, замерев перед ней в ужасе, пока Сириус не схватил её за плечо и не заставил развернуться. Её страхи были сильнее неё. Как бы ей не хотелось думать иначе, она действительно не годилась для Гриффиндора.

Дора пыталась отвлечься от своих мыслей, полистав книгу "Чистокровные Семьи Британии и Шотландии" и проверив страницы, посвященные дому Розье. На страницах был нарисован герб их дома, милая подвижная куница, которая не могла усидеть на месте и суетилась в маленьком квадратике герба.

Догадка Доры оказалась верной. Семь лет назад от драконьей оспы умерла леди Розье, мать Эвана, и его младшая сестра. Его отец, Лорд Розье, женился второй раз на Маретте Мальсибер. Три года назад родился их сын Феликс, которого Лорд Розье объявил своим единственным наследником. Не главным наследником, как отец Доры объявил Джеймса, следуя традиции старшинства, а единственным.

Эта история окончательно испортила Доре настроение, так что она выглядела так, словно на самом деле была больна, когда к ней заглянули Ева и Маргарет.

— Питер Петтигрю хочет поговорить с тобой, — сказала Ева. — Он ждёт тебя у входа в гостиную.

— Какие у тебя могут быть дела с этим гриффиндорским полукровкой? — спросила Маргарет.

— Тебя больше раздражает то, что он гриффиндорец, или то, что он полукровка? — ухмыльнулась Дора и, не дожидаясь ответа, спрыгнула с кровати и выбежала в коридор. Она не хотела заставлять Питера долго ждать её около гостиной Слизерина и рисковать нарваться на дуэль. В дуэльном клубе он был одним из самых слабых третьекурсников.

Дора прошла через скрытый вход в гостиную, который иногда перемещался по подземелью, путая всех, кто пытался его найти, включая самих слизеринцев. Питер стоял у противоположной стены коридора в тени арки. Дора сразу подошла к нему.

Не успела Дора спросить, что Питер от неё хочет, как он вытащил из кармана её палочку, и Дора потрясённо осознала, что всё это время была без неё. Она выронила её в классе профессора Пивозоти и сбежала, забыв про неё.

— Ты будешь мне должна, — сказал Питер, когда Дора быстро выхватила палочку у него из рук.

— Ладно, — ответила Дора, прижимая к себе палочку и поглаживая её, словно пытаясь перед ней извиниться. Палочка ответила теплом и привычным весёлым энтузиазмом. Дора снова посмотрела на Питера. — Ты рассказал Джеймсу?

— Нет, — Питер пожал плечами. — Не думаю, что кто-то из гриффиндорцев успел заметить твою палочку. Снейп наверняка заметил, он смотрел прямо на неё, но они с Эйвери в хороших отношениях, так что сомневаюсь, что он вас выдаст.

— Он крутой, — согласилась Дора.

— Он безмозглый идиот, — ответил Питер. — Который вообще не понимает, как устроен этот мир.

Дора подумала, что для магглорожденного он неплохо понимал, как устроен этот мир. Во всяком случае, он понимал достаточно, чтобы притворяться, что он не магглорожденный.

Конечно, она не стала говорить об этом Питеру. Это был секрет, а Дора хорошо хранила секреты.

* * *

— Отлично сделано! — сказал Эдгар Эйвери, столкнувшись с Дорой в гостиной Слизерина, когда она на следующий день возвращалась из музыкального клуба. Они весь вечер развлекались, пытаясь тем или иным способом сыграть ноты, которые Петуния прислала ей, и Дора почти забыла о своём вчерашнем провале. — Поговорим про твой самобус?

— Отлично? — переспросила Дора и растерянно нахмурилась, потому что ей самой не казалось, что она что-то сделала отлично. На её взгляд урок защиты от тёмных искусств оказался катастрофой. Она даже собиралась извиниться перед Эдгаром за него. — Ты не злишься на меня?

— Конечно, нет, — ответил Эдгар. — Глава Дома Блэк — нормальный страх, она действительно опасный противник, а Сириус Блэк теперь никогда не докажет, что он не специально начал дуэль, чтобы избежать встречи с боггартом, как последний трус. Полировать кубки с Филчем было довольно скучно, но стоило того.

Дора посмотрела на радостное лицо Эдгара, пытаясь поверить, что он действительно на неё не злится.

— Ну что, посмотрим на самобус? — спросил он. — Мне надо заранее объяснить брату, что именно ему потребуется сделать, потому что подобрать правильное сочетание чар иногда бывает непросто, так что лучше заранее...

— Пойдём, — согласилась Дора и пошла к выходу из замка. — Только правильное название автобус, а не самобус.

— А в чём разница?

— Не знаю. Могу спросить у Лили Эванс.

— Консультация у грязнокровки. Это смешно.

— Это логично! Кого ещё спрашивать про автобусы?

Они поднялись на первый этаж замка, вышли из парадных дверей и пошли по снегу к опушке на другой стороне от замка, где Эрни зачаровывал свой автобус. Эдгар наложил на себя чары тепла. Доре это было не нужно, потому что чары тепла уже были наложены на её мантию и начинали согревать её, когда она оказывалась на холоде.

Автобус Эрни теперь выглядел почти как настоящий маггловский автобус. Внутри автобуса сидел Кристофер. Лили, которая теперь, видимо, выступала в роли консультанта по автобусам, стояла на крыше. Северус, который, видимо, пришёл с ней за компанию, стоял около автобуса, наблюдая за Лили так внимательно, словно ожидал, что она в любой момент упадёт и ему придётся использовать чары парения.

Увидев Дору и Эдгара, идущих в их сторону, Лили тут же спрыгнула с крыши автобуса, и побежала навстречу.

— Ты такая молодец! — громким шёпотом сказала Лили, оттаскивая Дору в сторону и сияя широкой улыбкой.

— Не спорю с этим, — согласилась Дора, глядя на то, как Эдгар подходит к автобусу и начинает разговаривать с Эрни. — Но почему я молодец в этот раз?

— Я знаю, что это ты была на уроке с боггартом! — радостно прошептала Лили. — Но волнуйся, я никому не скажу!

Дора сердито посмотрела на Северуса, стоящего на расстоянии от них и внимательно за ними наблюдающего. Несмотря на то, что она всё это время хранила его секрет, ему не хватило чести сохранить её секрет при себе. Питер ошибся, когда предположил, что он никому их не выдаст. Он, вероятно, сделал это сразу.

— Я думаю, это так ужасно, что они вообще заставляют нас встречаться с нашими страхами на глазах у всех! — добавила Лили. — Ты такая молодец, что помогла своему другу избежать этого урока!

Дора не думала, что это ужасно, потому что когда ты столкнёшься с боггартом в реальной жизни, у тебя не будет времени беспокоиться о том, кто тебя увидит, так что ты должен быть готов к публичной встрече с ним. Но она решила не спорить.

Они подошли обратно к автобусу. Эдгар уже сидел внутри автобуса между Эрни и Кристофером, изучая нарисованную на пергаменте схему чар, которую Эрни показывал ему.

— Я частично понял, — сказал Эдгар, глядя на схему Эрни. — Думаю, чары торможения для мётел действительно тут сгодятся.

— Но этих чар нет в библиотеке! — сказала Лили, заглядывая в автобус и залезая внутрь. — Я спросила о них у профессора Флитвика. Он сказал, что их секретом владеют несколько семей в разных странах и что они делятся ими с остальными только на очень жёстких условиях.

— И моя семья — одна из тех семей, с кем они поделились, — ответил Эдгар и весело улыбнулся. — Именно поэтому Дора и привела меня помочь, верно?

Дора тоже зашла в автобус и села на одно из сидений. Северус зашёл следом за ней. Она снова бросила на него сердитый взгляд, но он не смотрел в её сторону, поэтому её сердитый взгляд не увидел.

Эдгар начал копировать для своего брата созданную Эрни схему чар, а Эрни начал пытаться вносить в неё последние изменения прямо в процессе, из-за чего Эдгару снова пришлось копировать её снова. Они обсуждали встречу со старшим братом Эдгара в Хогсмиде в следующую субботу, на которую Дора не сможет пойти. Она была всего на втором курсе, ей пока было не разрешено ходить в Хогсмид.

Лили залезла на сидение, которое почему-то оказалось закреплено под самым потолком, и весело болтала ногами.

— Как ты его назовёшь, Эрни? — спросила она внезапно, похлопав по стенке автобуса рядом.

— Разве его уже не зовут автобус? — спросила Дора.

— Назови его самобус, — тут же предложил Эдгар.

— Нет, нет, нет, автобусов много, а твой особенный, ему нужно особенное имя! — объяснила Лили и оглядела лица остальных в качестве поддержки.

Лили посмотрела на Дору. Дора задумалась, были ли у маггловских автобусов имена, но не смогла вспомнить. В тот день, когда она гуляла по маггловскому миру, случилось так много нового и странного, что она не была уверена, что запомнила всё. Лили посмотрела на Северуса. Он кивнул, соглашаясь с ней.

— Это как Хогвартс-Экспресс, — убедительно произнёс он. — Маггловские поезда не имеют имён, но магический поезд с именем.

— Тогда твоему автобусу точно нужно имя, — тут же согласился Эдгар. — Чтобы все знали, что это не маггловский автобус.

Лили радостно кивнула, а потом спрыгнула со своего высокого сидения вниз к остальным, и Дора подвинулась, чтобы она могла сесть между ней и Северусом, снова бросая на него сердитый взгляд и снова впустую, потому что он снова не смотрел на неё.

Глядя на то, как он смотрит на Лили, Дора вспомнила его боггарта и подумала, что она не может на самом деле сердиться на него за то, что он рассказал Лили обо всём. У него, в конце концов, была палочка из ясеня. Палочки из ясеня никогда не выбирают другого волшебника, оставаясь преданными своему первому выбору до конца, а волшебники, которых этих палочки выбирают, обычно на них похожи. Дора не могла сердиться на него за то, что он рассказал что-то человеку, которому был предан. Это было всё равно, что сердиться на палочку из ясеня.

— Ладно, вы меня убедили, — произнёс Эрни задумчиво. — Я назову его Рыцарь, потому что эта куча железа очень похожа на доспехи рыцаря. Ночной Рыцарь, потому что ездить он будет ночью. Я отказываюсь рано вставать когда-либо снова после того, как закончу Хогвартс.

Дора не могла считать историю с боггартом полностью законченной, пока она не разобралась с ещё одним делом. Плаксой Миртл.

Дора знала о существовании Плаксы Миртл уже давно. Ещё за несколько лет до того, как Дора пошла в Хогвартс, она слышала истории о ней. Но раньше для Доры это была просто одна из тысяч историй о Хогвартсе, которые она знала, но о которых не задумывалась глубоко.

Но теперь, когда она провела некоторое время, рыдая с Плаксой Миртл в соседних кабинках туалета, Дора задумалась о ней глубже. Сидя ночью на кровати в своей маленькой спальне и читая следующую главу в учебнике по трансфигурации, Дора снова и снова отвлекалась от написанного и думала о Плаксе Миртл, обречённой провести вечность в неутихающих рыданиях. Застряв в ужасном моменте её жизни, она не имела возможности пережить его и двигаться дальше, как делали это живые люди.

Утром Дора поделилась своими беспокойными мыслями с Долорес. Долорес не знала подробностей того, что именно Дора делала вместо зельеварения в тот день. Дора сказала ей только, что она помогала Эдгару с его проблемой, которую он попросил её держать в секрете, что за это он поможет им с зачарованием автобуса, и что это привело её в туалет Плаксы Миртл.

В следующую субботу, когда они были не так заняты учёбой, как обычно, они вдвоём пошли в библиотеку, чтобы узнать больше о Плаксе Миртл. В архивах Хогвартса они нашли её имя среди студентов Когтеврана, зачисленных в Хогвартс в 1940 году. Миртл Уоррен была единственной магглорождённой студенткой того года. В газетных архивах они нашли статьи о её смерти в 1943 году. Предполагалось, что кто-то из студентов обнаружил утраченное заклинание Истинной Смерти, которое было похоже на заклинание Авада Кедавра, но при убийстве человека создавало его Истинного Призрака. Истинный Призрак, в отличие от обычного призрака, хранил всю память о жизни человека и не растворялся в магии через несколько часов. В преступлении обвинили Рубеуса Хагрида, который тогда был студентом. Ни доказать, ни опровергнуть его вину не удалось, и суд Визенгамота постановил считать его невиновным, но на всякий случай оставил в силе запрет на владение палочкой. Это было несправедливо, но суд Визенгамота вообще редко был справедливым, когда дело касалось полувеликанов или других полулюдей. Сейчас мистер Хагрид работал школьным лесничим.

— Итак, теперь мы знаем, что с ней случилось, — сказала Долорес, убирая газеты обратно в архив и аккуратно раскладывая их на свои места.

— Но мы не знаем, почему она плачет, — сказала Дора, протягивая своей подруге оставшиеся газеты и направляясь к выходу из библиотеки.

— Может быть из-за собственной смерти? — предположила Долорес. — Кому хочется быть мёртвым?

— Профессор Бинс тоже мёртвый, но он не плачет, — возразила Дора. — Надо спросить у самой Миртл!

Вместе они спустились на этаж ниже, прошли мимо кабинета защиты от тёмных искусств, где несколько наказанных студентов писали строчки под надзором профессора Пивозоти. Профессор заглядывал им через плечо, отчитывал за плохой почерк, испарял взмахом палочки написанное и заставлял начинать сначала.

В конца коридора, где был туалет Плаксы Миртл, были слышны её рыдания. Дора открыла дверь, зашла внутрь и нашла Миртл в одной из кабинок. Она сидела на спинке унитаза, спрятав лицо в ладонях точно так же, как в прошлый раз.

— Привет, — сказала Дора, уверенно улыбнувшись ей. — Почему ты плачешь?

— Что, пришли посмеяться тоже? — сердито спросила Плакса Миртл, убирая руки от лица и вытирая глаза под круглыми очками от призрачных слез. — Давайте, смейтесь уже!

— Ты плачешь, потому что люди смеются? — растерянно переспросила Дора. — Ты ненавидишь веселье?

— Расскажи нам об этом подробнее, — вмешалась Долорес.

— Рассказать подробнее что? — жалобно переспросила Плакса Миртл. — Кто вы вообще такие? Уходите!

Миртл снова зарыдала, спрятав лицо в руках. Дора посмотрела на Долорес. Та пожала плечами, словно предлагая не сдаваться и попробовать ещё раз. Разговаривая с призраком, нельзя было совершить непоправимую ошибку, потому что призрак в любом случае не запомнит, что ему сказали.

— Привет, — снова сказала Дора. — Что у тебя случилось, Миртл?

— А тебе какое дело? — спросила Миртл, снова поднимая на них свои полные слез глаза. — Кто вы вообще такие?

— Мы услышали, как ты плачешь, и пришли помочь, — ответила Долорес.

— Пришли поиздеваться, ты хотела сказать, — сердито сказала Миртл, снова всхлипывая. — Это Оливия Хорнби вас прислала?

— Ага! — радостно сказала Дора, наконец получив новую информацию. — Что она тебе сделала?

— Кто она? — растерянно спросила Миртл. — О чём ты говоришь?

Дора и Долорес снова переглянулись. Разговаривать с призраками было довольно сложно.

Призраки могли отвечать на ваши вопросы, и это могло казаться вам разговором, но для самих призраков это был просто набор никак не связанных друг с другом фраз. Каждую вашу фразу они воспринимали так, словно это было начало разговора, потому что предыдущих сказанных фраз они не помнили.

Миртл недовольно отвернулась, перелетела в соседнюю кабинку и снова зарыдала там. Дора прошла вперёд и открыла соседнюю кабинку.

— Кто такая Оливия Хорнби? — спросила Долорес, снова заставляя Миртл поднять на них свои заплаканные глаза.

— Моя однокурсница с Когтеврана, — ответила Миртл с ещё одним всхлипом. — Как вы можете её не знать? Все её знают. Кто вы вообще такие?

— Ты плачешь здесь из-за Оливии Хорнби? Что она тебе сделала? — спросила Долорес.

— Я спряталась от неё, потому что она назвала меня очкастой дурой, — жалобно ответила Миртл. — А вы кто вообще такие? Тоже пришли обозвать меня?

— Ты плачешь, потому что поссорилась со своей подругой Оливией? — уточнила Дора.

— Оливия Хорнби мне не подруга, — сказала Миртл и снова всхлипнула. — Зачем мне дружить с тем, кто постоянно меня дразнит?

Глядя на её заплаканное призрачное лицо, Дора подумала, что она не могла представить, что кто-то будет настолько чувствительным и обидчивым, чтобы так рыдать из-за того, что какой-то случайный человек сказал какие-то слова, которые тебе не понравились. Слова — не заклинания, они не могли причинить никакого вреда!

Дора переглянулась с Долорес и аккуратно закрыла дверь кабинки. Миртл, потеряв их из виду, тут же вернулась к своим обычным рыданиям.

Однако, какой бы нелепой и глупой не была причина для слез, Доре не хотелось просто оставлять Миртл рыдать здесь. Ей казалось, что герои из легенд, которые её брат читал ей вслух в детстве и на которых они оба всегда хотели быть похожими, так бы не сделали. Годрик Гриффиндор зажигал светящиеся огоньки на улицах маггловских деревень, чтобы живущие там дети не боялись тьмы, даже если во тьме на самом деле не было никакой опасности.

Её брат хотел стать героем, а Дора хотела превзойти своего брата во всём. Так что она решила, что станет лучшим героем, чем он, и поможет выбраться из ловушки вечных рыданий этой плаксивой призрачной очкастой дуре!

Осталось понять, как именно она это сделает.

— Мы можем снова сходить в библиотеку, посмотреть, как выглядит Оливия Хорнби, — сказала Дора, глядя на Долорес. — Чтобы я превратилась в неё и извинилась... Но Миртл всё равно не запомнит эти извинения, так что это не поможет.

— Почему бы просто не написать извинения? — предложила Долорес. — Напишем записку и приклеим к внутренней стороне дверцы.

Дора с энтузиазмом кивнула, покопалась в карманах, вытащила оттуда перо и написала на кусочке пергамента письмо с извинениями.

"Миртл, я очень сожалею, что обидела тебя. Обещаю больше никогда не называть тебя очкастой дурой. Оливия Хорнби."

Долорес взяла у Доры пергамент, снова открыла дверцу кабинки, чарами приклеила его к внутренней стороне дверцы и снова закрыла её.

Миртл продолжала рыдать. Дора дважды постучала в дверь закрытой кабинки, чтобы заставить её поднять взгляд и увидеть написанное послание. Рыдания на мгновение стихли, когда она отвлеклась на стук, а потом начались с новой силой. Миртл всхлипывала, бормоча, что она не поведётся на этот обман и что над ней опять смеются.

— Не сработало, — сказала Дора.

— Стало даже хуже, — кивнула Долорес и снова открыла дверцу кабинки, чтобы наложить фините и забрать записку.

— Кто вы такие? — сердито спросила Миртл, но, не дождавшись ответа, улетела в другую кабинку и начала рыдать там.

Дора задумалась о том, как можно изменить текст записки так, чтобы Миртл поверила написанному. Но при этом записка не должна была быть слишком длинной, потому что тогда Миртл вообще не сможет её понять.

Дора не могла ничего придумать. Она никогда не была на месте Миртл, так что не знала, что бы она хотела услышать, если бы оказалась на её месте.

— Давай рассуждать логически, — произнесла Долорес после паузы, во время которой они обе ничего придумали. — Иногда Миртл ненадолго перестаёт плакать. Когда это происходит?

— Когда мы что-то ей говорим, — ответила Дора. — Но не всегда, а когда мы говорим что-то странное, что её запутывает.

— Тогда давай нарисуем на стенах что-то странное, чтобы она всегда была запутанной? — предложила Долорес.

— Вечность удивления гораздо лучше вечности рыданий, — согласилась Дора. — И Карл отлично умеет рисовать, я позову его!

— А я поговорю с профессором Слизнортом, — ответила Долорес и добавила, увидев озадаченный взгляд подруги. — Если мы действительно собираемся разрисовать стены туалета так, чтобы домовые эльфы не очистили их, как только увидят, нам потребуется официальное разрешение от профессоров!

Кивнув друг другу, они разбежались в разные части замка. Дора пошла к гостиной пуффендуя, чтобы попросить кого-нибудь из пуффендуйцев позвать её друга Карла. Долорес пошла к профессору Слизнорту, чтобы получить у него разрешение разрисовать стены заброшенного туалета.

Карл нашёл идею Доры воодушевляющей. Он сбегал за своими красками и кисточками, заодно позвав с собой Элспет, которая тоже любила рисовать и ходила вместе с ним в художественный клуб. Все вместе они вернулись в туалет Плаксы Миртл, куда уже Долорес каким-то образом привела профессора Слизнорта, усердно убеждая его в том, что ситуация требует срочного вмешательства ради блага всей школы.

— Угнетающая атмосфера вокруг этого места отпугивает студентов. Из-за этого помещение не используется по назначению, — говорила Долорес, обходя профессора Слизнорта то с одной стороны, то с другой. — Ввиду невозможности избавления от самого призрака, естественным и логичным решением будет изменение назначения помещения на подходящее соответствующим ограничениям. То есть превращение его в запасную комнату художественного клуба.

— Ох, не перестаю удивляться изобретательности наших молодых умов, — ответил профессор Слизнорт, усмехаясь.

— Молодые умы нуждаются в возможности направить свою энергию в продуктивное русло, — настойчиво продолжила Долорес. — Дополнительное место для рисования уменьшит количество рисунков в неподходящих для этого местах и уменьшит нагрузку, возложенную на домовых эльфов по их очищению!

— Чудесно, чудесно, — произнёс профессор Слизнорт, снова усмехаясь. — А где ваша подруга, мисс Поттер?

— Я здесь! — воскликнула Дора, заглядывая в туалет. Карл и Элспет вместе с коробочками с красками, появились вслед за ней.

— О, вы уже подготовились? — улыбнулся профессор Слизнорт, глядя на коробочки с красками. — Что ж, можете считать, что разрешение у вас есть. Я поговорю с домовыми эльфами и прикажу им пока не наводить порядок в этом помещении.

— Спасибо! — радостно воскликнула Дора.

Весь вечер субботы и всё воскресенье они провели, раскрашивая стены туалета, который теперь было неправильно называть туалетом, потому что ночью между субботой и воскресеньем кто-то убрал из помещения унитазы, заменив их полочками и шкафчиками, в которых теперь лежали коробочки с красками. От туалета остались только раковины, в которых можно было мыть кисточки.

Долорес нарисовала рыжего котёнка, который получился довольно плохо, но Карл помог ей его исправить. Дора нарисовала пару химер, которых недавно упоминал профессор Бинс на занятиях по истории, гиппокампа и гиппогрифа. Они тоже получились плохо, но Элспет помогла ей их исправить. После этого Дора отказалась от идеи нарисовать что-то сложное, и пока Карл и Элспет вместе рисовали лабиринт и бегающих по лабиринту маленьких мышек, Дора покрывала плитку на стенах узорами, состоящими из кругов разных размеров, а Долорес помогала ей.

— Где я оказалась? — постоянно спрашивала Миртл, рассеянно вытирая глаза под своими круглыми очками и разглядывая котят, мышей, лабиринты и узоры. Они ещё не успели напитаться магией и пока были неподвижны, но пройдёт несколько недель и здесь станет ещё интереснее. — Я же только что была в туалете. Где я нахожусь?

Никто не отвечал ей, потому что она всё равно не запомнила бы эти ответы. Но она не плакала.

Дора не могла считать историю с Плаксой Миртл полностью законченной, пока она не разобралась с ещё одним делом. Мистером Хагридом.

В следующую субботу Дора снова пошла в библиотеку. По дороге она встретила Лили, Мэри и Марлен, которые спускались на первый этаж, чтобы пойти в Хогсмид. Они сказали ей, что уже ходили посмотреть на комнату Плаксы Миртл (то есть, на комнату удивлённой Миртл) и что им очень понравилось. Лили подарила Доре книгу "Алиса в Стране Чудес" и сказала, что Миртл напомнила ей Алису. Дора приняла подарок, решив считать его своей наградой за спасение Миртл, и поспешила в библиотеку.

— Мы уже спасли призрака. Теперь мы спасаем великана? — спросила Долорес с лёгкой иронией, когда Дора положила перед ней найденную в библиотеке книгу Гербольда Оливандера "Закономерности связей палочек и волшебников".

— Полувеликана, — удивленно ответила Дора, потому что она ещё не успела ничего сказать. — А как ты догадалась?

— Дора, мы знакомы два года. Я достаточно умна, чтобы начать замечать закономерности. Я поняла, что ты хочешь достать ему палочку в обход запрета, как только мы прочитали статью в газетном архиве.

— Я сама ещё даже не думала об этом, когда мы читали статью! Мне только сейчас пришло это в голову!

— О, я просто догадалась раньше, потому что я умнее, чем ты. Итак, ты хочешь купить ему палочку у мистера Оливандера? Я не думаю, что он согласится продать тебе палочку, которая не подходит тебе самой. Это слишком подозрительно.

— Я понимаю, — кивнула Дора. — Поэтому я попрошу родителей купить её вместо меня, когда увижу их на пасхальных каникулах, а потом отправлю её мистеру Хагриду. Это будет, как иногда говорит моя мать, анонимный подарок. Но сначала мне нужно выяснить, какая древесина и сердцевина лучше подойдут ему!

— И твои родители сделают это, если ты попросишь? — с сомнением спросила Долорес.

— Конечно, — уверенно ответила Дора. Родители никогда не отказывали им с братом ни в чём, что не могло им навредить, а мистер Хагрид вряд ли бы стал использовать палочку им во вред. Профессор Дамблдор не нанял бы его работать лесничим, если бы он был плохим человеком.

Дора открыла книгу о палочках и посмотрела на первую страницу. Долорес посмотрела на Дору с лёгкой завистью, а потом села на соседний стул и начала читать вместе с ней.

Во введении Гербольд Оливандер очень многословно объяснял читателю, что эта книга является лишь сборником наблюдений и что её нельзя использовать в качечестве инструкции по подбору палочки, потому что подбор палочки устроен сложнее, чем можно написать на страницах столь малой книги.

Вес книги, по примерной оценке Доры, составлял около шести фунтов. Так что Дора решила, что её нельзя назвать малой, а значит её вполне можно использовать как инструкцию по подбору палочки. Может быть, они не подберут мистеру Хагриду идеальную палочку, но многие люди попадали в ситуации, когда им приходилось долгое время использовать чужую палочку, которая не совсем им подходила, и это было лучше, чем ничего.

Законспектировав средние предпочтения для разных древесин и сердцевин, и потратив на это весь день, Дора и Долорес пошли к мистеру Хагриду.

Снег уже начал таять. На видневшихся участках земли уже начинала пробиваться зелёная трава. По ведущей в Хогсмид петляющей между деревьев дорожке мчался автобус Эрни, тот использовал его, чтобы подвозить студентов до деревни и обратно. Студенты относились к этому скорее как к новому развлечению, чем как к способу сэкономить пятнадцать минут, которые обычно тратились на дорогу. Дора тоже хотела покататься вместе со всеми, но студентам разрешалось посещать Хогсмид только начиная с третьего курса, а Дора пока была на втором.

Пока они шли к хижине Хагрида, автобус промчался мимо и остановился около парадных дверей замка. Несколько десятков студентов вывалились оттуда с весёлыми возгласами и смехом, половина тут же набилась обратно, и автобус поехал назад. Дора увидела среди них своего брата и его друзей, с весёлыми улыбками на лицах.

Они остановились перед дверью в хижину мистера Хагрида. Ни Дора, ни Долорес никогда раньше не разговаривали с ним. Дора много слышала о нём от Джеймса летом перед первым курсом, когда её брат ещё был её другом, когда они ещё не поссорились из-за её распределения. Мистер Хагрид ему очень нравился, потому что он не жаловался на него и его друзей профессорам, если замечал их ночью в Запретном лесу, и иногда показывал крутых опасных животных. Судя по этим рассказам, Дора полагала, что он будет не против их незваного визита.

Дора решительно постучала в дверь. За дверью послышался шум и лай двух собак, которые словно пытались соревноваться друг с другом в громкости.

Дверь со скрипом распахнулась, и они увидели огромного полувеликана. Рядом с его ногами появились головы двух собак неопределённой породы, одна слева, другая справа.

— Так. И кто это у меня здесь? — спросил мистер Хагрид своим грохочущим голосом.

— Я Дора, — пискнула Дора, внезапно подумав о том, что если даже полувеликан был таким огромным, то настоящие великаны были ещё огромнее. Они, должно быть, были размером с ель, что стояла в Большом зале на Рождество.

Дора просто надеялась, что мистер Хагрид не наступит и не раздавит её ни случайно, ни специально, даже если она вдруг как-то случайно разозлит его. Она больше не чувствовала себя такой уж героической. Герои в легендах, которые она читала вместе с братом, не всегда были абсолютно смелыми и иногда боялись своих врагов. Но они никогда не боялись тех, кого они спасали. Это было странно.

— Я Долорес, — сказала Долорес, звуча чуть более уверенно. — Мы пришли... Старшие студенты сказали нам, что вы много знаете о животных, и мы пришли спросить вас о... эм... о гиппокампах.

— Так заходите! — просиял Хагрид за своей кустистой бородой и скрылся внутри дома. — Чаю хотите? Кексов?

Дора влезла по трём огромным ступенькам и переступила через порог хижины. Она помогла Долорес влезть следом за ней, и они оказались в довольно тёмном, но довольно уютном деревянном доме. Мистер Хагрид сказал им сесть на стулья, которые были размером с небольшой стол.

— Потрясающие это звери, гиппокампы, — произнёс мистер Хагрид, наливая им горячий чай в чашки, которые были размером с суповые тарелки. — Они одновременно и лошади, и рыбы. Как это называется, химеры. Своими глазами я их видел всего раз, они живут в одном озере в этой, как её там, Греции, где когда-то какой-то волшебник их наколдовал.

Дора посмотрела на чашку с чаем в своих руках. Край чашки был сколот. Она сжала пергамент с записанными на нём подсказками в своём кармане и заставила себя поднять взгляд на мистера Хагрида.

— Спасибо за объяснение, — произнесла Дора, пытаясь говорить уверенно. — А как вы думаете, мистер Хагрид, вас можно назвать противоречивым человеком, который часто меняет своё мнение?

— Эээ... Да, нет, вроде, — ответил мистер Хагрид. — Мне как в детстве животные нравились, так и сейчас нравятся. Особенно химеры всякие.

Значит древесина из боярышника не подходит. Дора посмотрела на Долорес, которая сидела на другом огромном стуле, вежливо улыбаясь мистеру Хагриду. Это была не самая искренняя улыбка, но мистер Хагрид, кажется, этого не замечал.

— Так значит вам нравятся животные, — произнесла Долорес. — Вы, наверное, стараетесь не причинять вреда живым существам, да?

— Это оно конечно да, — согласился мистер Хагрид, пододвигая к ним тарелку с кексами, которые по размеру напоминали скорее рассчитанные на два десятка гостей пироги, — Недавно вот, буквально на днях, гиппогриф из живущей в Запретном лесу стаи сломал крыло. Охотиться сам не мог. Выл жалобно. Я его, понимаете, кроликами подкармливал и яйцами куриными. Заботился о нём, да.

Значит древесина из ивы не подходит. Дора снова переглянулась с Долорес, которая поморщилась при упоминании об убитых кроликах. Они нравились ей почти так же сильно, как коты.

— Нравится ли вам путешествовать? — спросила Дора, вспоминая следующий вопрос. — Вас постоянно манят неизведанные дали, или вы предпочитаете спокойствие домашнего уюта?

— Какие у вас, это, вопросы интересные, — мистер Хагрид широко улыбнулся. — Я всегда говорю Аргусу, эти дети вечно что-то эдакое придумывают, никогда не соскучишься с ними. А путешествую я часто, конечно, но всё в этом лесу. Нравится мне тут, понимаете.

Значит древесина из клёна не подходит. Дора вытащила из кармана пергамент с записанными там подсказками, чтобы посмотреть, что она собиралась спросить дальше. Его шуршание привлекло внимание одной из сидящих у ног мистера Хагрида собак. Собака громко гавкнула, мотнув головой в сторону Доры.

Дора вздрогнула от неожиданности.

— Да вы же замёрзли, — сказал мистер Хагрид, видимо, решив, что она дрожит от холода. — Что ж вы сразу не сказали, что вы, это, теплолюбивые создания, — он зажёг огонь в низком каменном камине, притаившемся в одном из уголков дома, а потом поставил на стол ещё одну тарелку с кексами. — Да вы не стесняйтесь, угощайтесь.

— Спасибо, — вежливо пискнула Дора, не отводя взгляд от глядящей на неё собаки. Она протянула руку и на ощупь взяла один из кексов, который оказался мягче, чем те, что уже стояли на столе. Видимо, этот был испечён недавно.

Собака гавкнула снова. Дора вздрогнула и чуть не выронила свой кекс.

— Нам уже пора, — быстро сказала Долорес, беря Дору за руку и пытаясь слезть со стула вниз. — Приятно было познакомиться, мистер Хагрид.

Дора бросила на неё не понимающий взгляд, потому что они ещё не закончили задавать подготовленные вопросы, но Долорес очень настойчиво потянула её за собой, и Дора тоже слезла со стула.

Под одобрительное пожелание хорошей учёбы и приглашение заходить ещё, они слезли по трём большим ступеням рядом с дверью в его дом, вежливо попрощались и быстро побежали обратно в замок.

— Зададим ему остальные вопросы завтра? — спросила Дора, жуя на ходу кекс.

— Нет необходимости, — ответила Долорес. — Ты что, не заметила, как он разжёг камин?

— Я отвлеклась на собаку, — признала Дора. — Она была страшной.

— Не важно. Он разжёг камин магией. И горячий чай, который он нам дал, он тоже мог нагреть только магией, потому что камин был погашен, когда мы только пришли. У него уже есть палочка, думаю, он прячет её в своём зонтике.

— Потрясающе! Значит нам не надо его спасать!

Они переглянулись. Дора весело ухмыльнулась. Долорес сначала фыркнула, но потом улыбнулась ей в ответ.

Когда они уже подходили к парадным дверям, над ними пролетела коричневая сова. Она сделала круг над ними, снижаясь. Увидев её вблизи, Дора узнала, кому она принадлежит.

— Это же Облачко, — сказала Дора радостно и поймала конверт, который сова сбросила на неё. — Сова профессора Слизнорта. Должно быть скоро будет новая встреча в Клубе Слизней.

Облачко ухнула, сделала ещё один круг, сбросила на них второй конверт и улетела.

Долорес наклонилась, чтобы поднять второй конверт, и увидела на нём собственное имя. Они открыли оба конверта и обнаружили внутри две записки похожего содержания, в которых говорилось, что они приглашены завтра на встречу Клуба Слизней в шесть часов вечера.

Встречи Клуба Слизней происходили примерно раз в месяц. Дора ходила на них с самого начала первого курса, но Долорес ещё ни разу не была приглашена на них.

— А это твоя награда за спасение Миртл! — сказала Дора, глядя на то, как широкая улыбка расползается по лицу её подруги. — Видишь, быть героями здорово!

Они обнялись и пошли под руку в сторону гостиной Слизерина.

В день, когда Хогвартс-Экспресс должен был отвести студентов домой на пасхальные каникулы, Лили подошла к Доре сразу после завтрака и попросила немного поговорить наедине.

— Моя сестра едет к тебе в гости на каникулы? — спросила Лили.

— Да, я её пригласила, — ответила Дора. Она не считала это секретом.

Лили растерянно моргнула, словно ожидала, что Дора будет считать это секретом и начнёт всё отрицать. Это заставило Дору задуматься о том, что, может быть, это всё-таки было секретом.

Подумав об этом пару секунд, Дора решила, что всё-таки это не было секретом. Изменение внешности — это не то, что можно держать в секрете. Когда Лили вернётся домой на летние каникулы, она увидит всё своими глазами в любом случае.

— Зачем ты... — начала было Лили, но потом замолчала. — Почему ты... Я имею в виду, мои родители в ужасе от того, что она собирается отправиться в волшебный мир одна. Они не смогли отговорить её и хотят, чтобы я отговорила тебя.

— Ты хочешь, чтобы я забрала своё приглашение? — нахмурилась Дора.

— Нет! — воскликнула Лили. — Конечно, нет! Но мои родители очень волнуются. Я тоже волнуюсь. Я не думаю, что ты навредишь ей специально, но вдруг ты сделаешь это случайно? Или твой брат навредит ей какой-нибудь глупой шуткой? Или твой волшебный дом окажется для неё опасен?

Дора подумала, что если Лили так обеспокоена из-за приглашения в гости, она будет ещё больше волноваться, когда узнает, что Дора собирается заколдовать её сестру.

— Если ты так волнуешься, давай я просто приглашу тебя тоже, — предложила Дора. — Мои родители будут не против большей компании.

— Петуния будет против, — напряжённо ответила Лили. — Мне вообще не стоит вмешиваться, если она не хочет, чтобы я вмешивалась. Но мои родители хотят, чтобы я вмешалась. Я не могу просто приехать домой без неё.

— Ты не вмешиваешься, ты просто едешь в гости, как и она, — сказала Дора, уверенно кивнув.

— Она всё равно будет против, — сказала Лили. Она глубоко вздохнула и кивнула. — Но если ты пригласишь меня, я буду тебе очень признательна. Спасибо.

Дора предупредила Долорес о том, что она поедет на поезде вместе с Лили, и пошла к башне Гриффиндора, чтобы Лили могла забрать там свои вещи. Доре не нужно было возвращаться в гостиную Слизерина за своими вещами, потому что все её вещи были в её карманах.

Дора остановилась около портрета Полной Дамы, которая была весьма ненадежной защитой входа в башню Гриффиндора, чтобы подождать Лили снаружи. Пока она стояла, мимо неё прошли Эрни и Карл, последний угостил её своей финальной версией пирожного. Эммелина Вэнс, с которой Дора немного поболтала про дуэльный клуб и турнир будущего года, в котором они, возможно, смогут принять участие. Фабиан и Гидеон, которые сказали ей: «Привет, Марлен!» — и ушли, весело смеясь. Джеймс и его друзья, которые удивились, увидев её здесь.

— Что ты здесь забыла? — спросил у неё Сириус.

— Жду Лили, — ответила Дора, обернувшись к своему брату. — Она едет к нам в гости.

— Круто, — сказал Джеймс, проходя мимо. — Может быть, она сделает тебя более гриффиндорской и менее ужасной.

Лили вышла, держа пухлый рюкзак с нарисованными на нём цветочками. Она посмотрела на Дору, всё ещё выглядя очень взволнованной, и они пошли вниз. Дора обнадёживающе улыбалась ей, думая о том, что она будет волноваться ещё сильнее, когда узнает, что Дора собирается заколдовать её сестру.

Дора подумала, что ей стоит заранее рассказать Лили всё, чтобы она могла начать и закончить волноваться, пока они будут ехать восемь часов в Хогвартс-Экспрессе. Это будет гораздо проще.

— Давай найдём пустое купе, — сказала Дора, когда они приблизились к платформе и Лили направилась в сторону Мэри и Марлен. — Я хочу поговорить с тобой о твоей сестре наедине.

— Хорошо, — кивнула Лили.

Дора прошла мимо Мэри и Марлен. Лили остановилась рядом с ними на несколько секунд, чтобы сказать им, что она поедет с Дорой, и пожелать хороших каникул, а потом побежала догонять Дору. Дора уже зашла в поезд и теперь шла по вагонам, открывая двери купе в поисках полностью свободного.

Многие купе уже были заняты. В одном из них она наткнулась на Барти и Регулуса. Барти предложил ей сесть с ними, но она отказалась. В другом были Френк и Элис, слишком занятые друг другом, чтобы уделять ей внимание. Пройдя через четыре вагона, Дора наконец нашла пустое купе и зашла внутрь. Лили зашла за ней, положила свой рюкзак на сидение, и они сели друг напротив друга.

Дора уже собиралась начать говорить, когда дверь купе открылась снова. Несколько старшекурсников Когтеврана заглянули внутрь, увидели, что здесь не пусто, и побежали дальше. Дора закрыла за ними дверь, села на место, снова собираясь начать говорить, но дверь открылась снова. Через щель в двери к ним заглянул первокурсник пуффендуя, но быстро ушёл, когда Дора сказала ему, что здесь занято. Несколько секунд спустя дверь открылась снова и к ним попытались зайти четыре четверокурсницы гриффиндора, которым не было очевидно, что здесь недостаточно места для них.

Раньше Дора всегда оставляла дверь купе открытой, чтобы любой мог зайти внутрь и поболтать, если захочет. Она и не думала, что уединиться в Хогвартс-Экспрессе может быть настолько сложно.

— Я могу запереть дверь, — предложила Лили. — Я знаю три вида запирающих чар!

Дора тоже не хотела, чтобы их беспокоили. Но запирать двери купе Хогвартс-Экспресса было запрещено, и она заколебалась. За те несколько секунд, что она колебалась, дверь в их купе открылась снова и к ним заглянул Северус. Он увидел их, слегка улыбнулся Лили и зашёл внутрь.

— Мы заняты, — сказала Дора прежде, чем он успел сесть. — У нас важный разговор.

Северус остановился и посмотрел на Лили. Лили посмотрела на Дору, с мгновенным колебанием, а потом уверенно улыбнулась.

— Дора, давай обсудим то, что ты хотела, уже у тебя дома? — спросила она. — Конечно, если это не что-то срочное, что не ждёт до вечера.

— Ты едешь в дом Поттеров? — тут же спросил Северус.

— Дора пригласила Петунию на каникулы, — объяснила Лили. — Мои родители в ужасе от мысли, что она будет там одна, так что мне тоже пришлось напроситься, что было ужасно неловко, но...

Северус мрачно посмотрел на Дору, словно хотел бы убить её, но не мог сделать это прямо сейчас, пока Лили на него смотрела. Дора подумала о том, что год уже скоро закончится и что она хотела бы попросить скопировать его учебник по зельям с ответами и решёнными задачами снова, а его взгляд очень выразительно говорил ей, что если сейчас она попросит его уйти, то он больше никогда не сделает ей ничего хорошего. Кроме, возможно, безболезненной смерти.

— Ты можешь остаться, — сказала Дора, широко улыбнувшись. — Садись, пожалуйста.

Северус закрыл за собой дверь и сел рядом с Лили на то место, откуда она уже убрала рюкзак. В тот же миг дверь открылась снова, а в купе заглянул слизеринский семикурсник. Дора так сердито посмотрела, что он тут же закрыл дверь обратно.

— Колопортус! — произнесла Лили, вытащив палочку и направив её на дверь. — Теперь можем поговорить.

— Теперь можем, — согласилась Дора, подумав, что на самом деле не так уж важно, слышит ли Северус их разговор. Если он знаком с родителями Лили, он тоже рано или поздно неизбежно узнает обо всём. — Лили, я собираюсь заколдовать твою сестру.

Лили с сомнением посмотрела на неё, словно подозревая, что Дора шутит. Потом она посмотрела на Северуса, словно они были на занятии и она хотела получить у него подсказку. Он пожал плечами и ничего не сказал.

— Зачем? — наконец спросила Лили.

— Она попросила меня, — ответила Дора и начала рассказывать легенду, придуманную её матерью. — Ты знаешь, что такое оборотное зелье? Оно позволяет на час принять облик другого человека. Моя семья владеет рецептом, которое работает похожим образом, но предназначено для магглов. Так как у магглов нет собственной магии, которая боролась бы с эффектом зелья, вытесняя его, их внешность меняется навсегда. Я согласилась приготовить его для твоей сестры, мой отец мне поможет. На всякий случай мы решили делать это у меня дома, под присмотром взрослых опытных волшебников.

Лили растерянно кивала, пока Дора говорила, словно не могла решить, как именно она должна на это реагировать.

— Петуния хочет превратиться в другого человека? — уточнил Северус. — В кого?

— Она ещё не выбрала, в кого именно, — ответила Дора. — Она просто хочет стать красивой. Постарайтесь поддержать её, когда встретите, потому что она и так сейчас очень волнуется.

По мере того, как Дора говорила, улыбка на лице Лили растягивалась всё шире и шире, вытесняя собой растерянность. Северус смотрел на Дору ничего не выражающим взглядом, словно он не был уверен, какая реакция тут будет уместна.

— Спасибо тебе! — наконец воскликнула Лили, расплылась в широкой улыбке и наклонилась к Доре с внезапно очень тёплыми объятиями. — Уверена, моя сестра будет счастлива. Красота — это не так хорошо, как магия, но тоже хорошо. Ты такая молодец, Дора, ты всегда такая молодец!

— Ага, я как гриффиндорец, только без смелости, — ухмыльнулась Дора. Сама не зная, шутит она или нет, она обняла её в ответ.

— Трусливый герой, — сказал Северус, наблюдая за их внезапными объятиями.

— Это лучше чем смелый злодей! — весело ответила ему Лили и захихикала.

Дора подумала, что разговор с Лили оказался гораздо проще, чем она ожидала. Лили на самом деле была очень милой. Дора могла понять, почему Северус так привязан к ней, даже без учёта того, что палочки из ясеня выбирают волшебников, которые крайне неохотно меняют свои привязанности. Лили было очень сложно не любить.

Они начали обсуждать каникулы. Лили начала извиняться перед Северусом за то, что не сможет гулять с ним во время каникул, Дора сказала, что Петуния приглашена только на два дня, а значит Лили тоже приглашена на два дня. Оставшиеся две недели каникул она будет полностью свободна.

Это подняло им настроение, и они начали обсуждать заброшенный маггловский дом, в который Лили хотела залезть, потому что это должно было быть отличное приключение, раз уж у неё не получилось ни попасть на второй уровень подземелий в Хогвартсе, ни найти вход в Визжащую Хижину и поболтать с живущими там призраками, ни найти зеркало Еиналеж. В этом семестре они нашли только Зал Наказаний, о котором часто упоминали профессор Пивозоти и мистер Филч. Раньше в нем студентов подвергали физическим наказаниям. В нём было довольно много странных штук непонятного назначения. Пока они рассматривали странные штуки, их обнаружил мистер Филч. Они получили по неделе отработок за то, что открыли запертую дверь, которую нельзя было отпирать, и проникли внутрь, но Лили всё равно считала, что это было отличное приключение.

Дора не очень внимательно слушала их разговор, увлеченная изучением пергамента, который профессор Слизнорт выдал второкурсникам вчера вечером. В нём было написано о выборе дополнительных предметов, которые они будут изучать в следующем году, и она не была уверена, что ей стоит выбрать. Но она всё равно услышала достаточно, чтобы начать понимать, почему Северус смотрел на Лили так, словно она собиралась в любой момент умереть. Лили действительно вела себя так, словно её неутомимый энтузиазм неизбежно приведёт её к смерти.

Дора задумалась, была ли причина в её гриффиндорской смелости или в обычной для магглорождённого неосмотрительности. В прошлом году они нашли на полу в классе боевой магии странный пергамент и просто сломали печать на нём. Дети, выросшие на обычных сказках про героев, находящих загадочные предметы, подобного бы не сделали, потому что они с детства знали, как опасны и обманчивы могут быть незнакомые древние артефакты. Но эти два странных магглорожденных сделали именно это. И если Лили была бесстрашным гриффиндорцем, то Северус не был, но когда она ломала печать, он её не остановил.

Может быть, где-то существовала книга правил для магглорождённых, в которой бы объяснялись очевидные истины. Не трогайте неизвестные артефакты, даже не смотрите на них. Не пытайтесь пролезть на второй уровень Хогвартса. Если он закрыт для студентов, там может быть опасно. Не пытайтесь влезть в древний дом, построенный ещё до Хогвартса. Если его заперли, там может быть опасно. Если такая книга существовала, Доре стоило подарить им эту книгу.

Дора подумала, что такая книга едва ли существует. В Хогвартс обычно поступали один или два магглорождённых в год. В большинстве других стран магглорождённых не принимали в магические школы вообще. Их было слишком мало, чтобы кто-то написал ради них целую книгу.

Если Дора хочет подарить им такую книгу, ей придётся написать её самой.

Дора совершенно не понимала, как так случилось, что целая маггловская семья оказалась приглашена к ней домой.

Она договаривалась с Петунией о том, что они встретятся на платформе 9 и 3/4, встретятся там с родителями Доры и отправятся к ней домой. Но родители Петунии, которым совершенно не понравилась новость о том, что их пятнадцатилетняя дочь отправится в опасный маггловский мир одна, приехали на платформу 9 и 3/4 вместе с ней. Видимо, они собирались отговорить её от этой опасной затеи, но теперь вели вежливую беседу с родителями Доры, которые произвели на них очень хорошее впечатление своей авторитетностью и солидностью.

Лили и Петуния стояли между родителями, неуверенно переглядываясь друг с другом. Отец Доры говорил, что прекрасно понимает их беспокойство за своего взрослеющего ребёнка, который начинает принимать самостоятельные решения. Мать Доры удивлялась, как это она сама не подумала, что нужно пригласить в гости всю семью.

Дора стояла на краю платформы, растерянно моргая и пытаясь понять, как так вышло.

— Это что, твои прадедушка и прабабушка? — саркастично произнёс Северус, стоя рядом с ней и наблюдая за происходящим со стороны.

— Я поздний ребёнок, — ухмыльнулась Дора. Её родителям было уже больше семидесяти, так что его можно было понять. — Но не такой поздний, как мой старший брат, конечно.

Северус фыркнул, не впечатлённый её шуткой. Дора захихикала. Мистер и миссис Эванс выразили согласие с тем, что им сказали родители Доры. Мистер Эванс сказал, что ему было бы гораздо спокойнее, если бы их пригласили вместе с их дочерями. Миссис Эванс выразила беспокойство насчёт изолированности волшебного мира, но в целом тоже не возражала. Джеймс, который уже попрощался со своими друзьями и пришёл с другого конца платформы, остановился рядом с родителями и пытался понять, о чём идёт речь.

— Хочешь, я приглашу тебя в гости тоже? — весело спросила Дора, искоса взглянув на Северуса. — Будет ещё больше хаоса!

— Я не пойду в гости в Джеймсу Поттеру, — сердито ответил Северус, не отводя от Лили мрачного взгляда.

— Ты что, боишься его? Расслабься, вчетвером мы его точно победим!

— Вчетвером? Ты что, посчитала Петунию?

Дора снова захихикала. Северус раздражённо посмотрел на неё, и она побежала к родителям, которые уже объясняли мистеру и миссис Эванс, как они будут перемещаться через камин.

Из этих объяснений Дора неожиданно узнала, что магглы не могут пользоваться летучим порохом, потому что он полагается в том числе на личную магию волшебника. Попытка войти в камин для маггла закончится разве что ожогами, но волшебник может пройти через камин с магглом под руку, взяв его с собой, словно собственный багаж.

Отец Доры взял под руку миссис Эванс и вошёл в камин вместе с ней. Мать Доры взяла за руку Петунию, ободряюще улыбнулась ей, и они шагнули в камин следом.

Дора решила прийти на помощь мистеру Эвансу и протянула руку ему. Он явно чувствовал себя не очень уверенно, доверяясь маленькому ребёнку, который был младше его младшей дочери. Но его жена и старшая дочь уже исчезли в пламени, и он не стал спорить. Дора крепко сжала его большую ладонь и шагнула вперёд, одновременно чётко подумав в своей голове место назначения.

"Дом Поттеров."

Выпрыгнув на ковёр в гостиной, Дора обнаружила, что её мать уже знакомит Петунию и миссис Эванс с Маргариткой, которая запрыгнула на обеденный стол и радостно шевелила ушами.

— Совсем совсем без магии, — сказала Маргаритка радостно. — Маргаритка всё поняла, леди, леди и леди, будет еда совсем без магии!

— Этот маленький человек работает у вас на кухне? — осторожно спросила миссис Эванс, глядя на то, как Маргаритка начала создавать из воздуха картофелины, заставляя их левитировать вокруг себя.

— Ну что вы, это не человек. Люди не бывают такими маленькими, — ответила ей мать Доры. — Это просто овеществившееся заклинание.

Картофелины встряхнулись, избавляясь от кожуры, и начали быстро запекаться, а Маргаритка отвлеклась на то, чтобы сотворить яйца, скорлупа вокруг которых быстро растаяла и они начали кружить вокруг неё жидкими шариками. Обычно Маргаритка предпочитала оставаться невидимой, когда занималась домашними делами, но, видимо, ей захотелось впечатлить новых знакомых своими талантами.

Дора потянула мистера Эванса немного вперёд, чтобы освободить место на ковре перед камином, куда тут же вывались Лили и Джеймс, перемазанные в саже, словно их перемещение почему-то прошло не так. Последний раз, когда Дора испачкалась в каминной саже, ей было всего четыре, и в тот раз они с Джеймсом подрались во время перемещения.

— Не хватай людей без разрешения! — возмущённо протараторила Лили, отдёргивая руку.

— Да ну? — ухмыльнулся Джеймс, доставая палочку. — И как ты тогда собиралась пройти через камин?

— Я не маггл! Я могу ходить через камины сама!

— Если тебе так хочется быть оглушённой нашими охранными чарами, можешь уйти и зайти ещё раз сама!

Джеймс отвернулся от неё и, заклинанием очищая мантию от сажи, обошёл обеденный стол и поприветствовал гостей.

Мистер Эванс протянул ему руку, словно решил заключить с ним договор, что было довольно странно. Но Джеймс быстро сориентировался и, видимо, решив, что если магглы пожимают руки без заключения договоров, то он тоже может это делать, пожал руку ему, а потом миссис Эванс, а потом и Петунии.

Лили, с любопытством оглядывалась, рассматривая дом, в котором она оказалась. Она тоже достала палочку и тоже начала чистить свою одежду от сажи.

Дора подумала, что не хочет показаться более невежливой, чем её брат, и тоже побежала обмениваться рукопожатиями, заключая несуществующие договора. Магглы были такими очень странными!

* * *

— Это поселение называется Годрикова Впадина, — рассказывала мать Доры, пока они ели приготовленный Маргариткой ужин. — Если вам захочется её осмотреть, после ужина можно будет совершить небольшую прогулку.

— Мы с радостью, — ответил мистер Эванс, дружелюбно улыбаясь. — По названию могу предположить, что мы сейчас находимся в Годриковом Лесу?

— Совершенно верно, — кивнул отец Доры. — Местные болота живописны, но весьма опасны для неподготовленного путешественника.

— В новостях каждое лето пишут о грибниках, которые заблудились в них, — согласилась миссис Эванс.

— Наслышана об этом. В Министерстве недавно создали отдел по работе с магглами, его сотрудники находят их на волшебных территориях и помогают безопасно выбраться оттуда.

— Весьма достойное занятие. Вы тоже работаете в вашем Министерстве?

— Нет-нет, я занимаюсь созданием новых рецептов для зельеварения. А вот работа Юфимии косвенно связана с Министерством.

— Я занимаюсь составлением формулировок для магических клятв. Я юрист, если вам знаком этот термин.

— Должно быть, очень ответственная работа. А Даррен работает начальником отдела контроля качества на фабрике рядом с нашим домом.

Дора сидела на своём обычном месте за столом, переглядываясь то с Лили, то с Петунией. Они сидели между своими родителями. Лили сначала пыталась вести себя скромно, но ей быстро надоело, и теперь она с увлечением ела разнообразную приготовленную Маргариткой еду. Петуния сидела с серьёзным выражением лица, зачем-то нарезая еду на маленькие кусочки ножом и вилкой вместо того, чтобы просто есть её.

Дора посмотрела на сидящего рядом с ней Джеймса, который наблюдал за происходящим с нарастающим весельем.

— Как ты думаешь, Лили и её сестра захотят поиграть с нами в мяч на мётлах? — шёпотом спросил он, поймав её взгляд.

— Сомневаюсь, что Петуния вообще сможет управлять метлой, — ответила Дора, потому что, как оказалось, многие волшебные вещи не работали на магглах. Они словно не замечали их.

— Отстой. Лучше бы ты пригласила Мэри и её брата.

— Сам бы пригласил Мэри и её брата, если такой умный.

Дора выразительно отвернулась. Секунду спустя она подпрыгнула на месте, когда ей в ногу под столом попало жалящее проклятье, а Джеймс уже выскочил из-за стола и побежал на второй этаж.

Выхватив палочку, Дора помчалась за ним, пытаясь попасть жалящим ему в спину. Невидимая Маргаритка поймала её чашку с недопитым чаем, остановив её от падения со стола.

Отец Доры с невозмутимым выражением лица взмахнул палочкой, сотворив невербальные чары щита вокруг обеденного стола, чтобы в их гостей случайно не попали жалящие заклинания.

— Похоже, они ещё не помирились, — аккуратно объяснила Лили своим родителям, которые почему-то очень выразительно посмотрели на неё. — Они, эм, поссорились из-за факультетов.

— Нет, нет, это они уже близятся к примирению, — улыбнулась ей мать Доры. — Когда они действительно были в ссоре, они общались друг с другом с исключительной вежливостью.

— Дети часто ссорятся, — ответила ей миссис Эванс с вежливой улыбкой. — Не могу дождаться, когда они перерастут это. Нашим уже четырнадцать и пятнадцать, так что я надеюсь, что это скоро закончится.

— Нашим двенадцать и тринадцать, так что у них впереди ещё много ссор, — ответил отец Доры с лёгкой рассеянной улыбкой. Это было небольшое преуменьшение с его стороны, потому что и Дора, и Джеймс должны были стать на год старше в ближайшие несколько дней.

Лили посмотрела на Петунию, с которой она тоже довольно часто ссорилась, но никогда не ссорилась так сильно, чтобы специально пытаться причинить ей боль, а потом, рассеянно моргая, посмотрела на отца Доры, словно не могла поверить в то, что он думает, что это нормально, а потом снова посмотрела на Петунию. Петуния сдержанно улыбнулась ей, но ничего не успела сказать, потому что их отвлек грохот книжного шкафа, который Дора и Джеймс уронили, врезавшись в него. Они перестали кидать друг в друга жалящие заклинания и начали собирать книги и ругаться друг с другом, выясняя, кто именно виновен в том, что шкаф упал.

Потом Дора обернулась, вспомнив о присутствии гостей, и потребовала, чтобы Джеймс наложил на них двоих квиетус, потому что она ещё не умеет это делать. Он так и сделал, и они продолжили ругаться беззвучно.

Из всех разрешений, которые Дора получала на дни рождения, это было самым серьёзным. В прошлом году ей разрешили прыгнуть в Косой переулок через камин и сходить в лавку мистера Корленда без взрослых. В этом году ей разрешили заняться некромантией.

Она полагала, что её брат на своё тринадцатилетие в прошлом году получил менее серьёзное разрешение, хотя не была уверена в этом. Её родители, как они сами говорили, считали, что всегда лучше разрешить и присматривать в процессе, чем запретить, а потом обнаружить, что это всё равно было сделано тайно и без присмотра взрослых.

Петуния выбирала внешность, глядя на альбом с эмблемой аврората на обложке и фотографиями разных людей внутри. Мать Доры объяснила, что это фотографии людей, чьи волосы хранятся в архиве Министерства и используются аврорами для оборотных зелий, и что она тоже может воспользоваться этим архивом. Это было правдой, за исключением того, что им на самом деле не понадобятся ничьи волосы.

— У этой нос, как у Энн Кемплтон, — сказала Петуния, переворачивая страницу альбома. — Кошмар.

— Кто это? — спросила Дора. Она лежала на диване рядом и заглядывала в альбом сбоку.

— Наша старая соседка, — ответила Лили. Она залезла на спинку дивана и весело болтала ногами. — О, а эта похожа на Мэрилин Монро! Выбирай её, Туни!

— Я не хочу быть похожа на Мэрилин Монро! — фыркнула Петуния. — Она вульгарная!

— Ещё одна ваша соседка? — спросила Дора, глядя на фотографию девушки, у которой была довольно приятная улыбка.

— Нет, это актриса кино, — ответила Лили. — Ах, Дора, ты же ещё не знаешь, что такое кино. Нам нужно обязательно сводить тебя! Это как театр, только лучше, потому что для каждой сцены делают несколько дублей, а потом выбирают самый удачный!

— Вот эта очень милая, — сказала Петуния, указывая на другую девушку на следующей странице. — Но мне не нравятся веснушки.

— У меня есть веснушки! — воскликнула Лили.

— Да, и мне они не нравятся.

— Но тебе нравились мои веснушки!

— Я сказала это, чтобы ты их не замазывала.

— Я бы никогда не стала их замазывать! Я люблю мои веснушки!

Дора подумала, что на самом деле могла бы превратить Петунию в эту девочку, но без веснушек. Но подобное предложение разрушило бы прикрытие, которое её мать придумала для неё, так что Дора не стала этого говорить. В альбоме ещё было довольно много фотографий, чтобы найти что-то среди них.

Их родители сидели за обеденным столом и обсуждали опасности, риски, последствия и другие взрослые вещи, о которых ни Дора, которой завтра исполнялось тринадцать, ни Петуния, которой было уже пятнадцать, не задумывались.

— Мы собираемся сказать соседям, что Петуния прошла через маггловскую пластическую операцию в другой стране. Они позволяют изменять внешность. Хотя они не так эффективны, как магия, и гораздо опаснее для здоровья, — объяснил мистер Эванс. — Ей придётся остаться дома до начала следующего учебного года, потому что восстановление после этих операций довольно долгое.

— И если она вернётся полностью другим человеком, мы никак не сможем это объяснить, — добавила миссис Эванс. — Рост точно не должен стать меньше или сильно увеличиться.

Петуния внимательнее посмотрела на подписи около фотографии на странице, которая была открыла в данный момент, пытаясь понять, что значат числа и сокращённые обозначения.

— Тут где-то написан рост? — спросила она у Доры.

— Не знаю, — ответила Дора, потому что она тоже не разбиралась в сокращенных обозначениях аврората.

— Вторая строчка, — ответила мать Доры, на мгновение обернувшись к ним.

— Ещё одно ограничение, — заметила Лили. — Сколько тут вообще страниц?

— Больше чем кажется, — ответила Дора. Она подняла заднюю строну обложки, чтобы посмотреть, написано ли там общее количество страниц. — Чуть больше шести тысяч, но примерно половина — мужчины, а ещё половина от половины — слишком стары, так что нам нужно посмотреть чуть больше полутора тысяч.

Петуния кивнула, принимая уверенный вид и почему-то пытаясь сдержать улыбку, которая снова и снова пыталась расползтись по её лицу. Сидящая рядом весёлая Лили улыбалась так широко, что хватило бы на них обоих.

— И мы хотели бы знать, изменения будут поверхностными или глубокими? — спросил мистер Эванс у родителей Доры. — Не знаю, знакомы ли вы с медицинскими понятиями... Скажем так, когда у неё будут дети, они будут похожи на её прежний облик или на её новый облик? Если последнее, то ей придётся отказаться.

— Папа, — возмущённо произнесла Петуния, подняв взгляд от фотоальбома. — Ты не можешь отказываться за меня.

— У меня нет права голоса в том, что касается моей пятнадцатилетней дочери?

— Нет! — уверенно заявила Лили. — Не в том, что касается внешности! Это только её дело!

— Нет причин спорить, — спокойно вмешался отец Доры. — Потому что изменения поверхностны. Они не затронут родственные связи, если это то, о чём вы говорите.

Мистер Эванс удовлетворённо кивнул. Миссис Эванс задала ещё несколько вопросов о безопасности и возможных побочных эффектах. Отец Доры ответил ей, что магия, судя по всему, довольно сильно отличается от маггловских лекарств и обычно не имеет так уж много побочных эффектов. Даже один стабильный эффект бывает сложно получить при изобретении нового рецепта.

Слушая, как её отец уверенно объясняет родителям Петунии, почему всё будет в порядке, Дора невольно задумалась о том, почему он так в этом уверен. Он не сомневался, что она справится? Потому что считал её достаточно способной? Потому что она хорошо владела своим даром метаморфомагии?

Когда вопросы закончились, мать Доры предложила прогуляться по Годриковой Впадине. Мистер и миссис Эванс казались заинтригованы тем, как выглядят магические дома снаружи, так что согласились. Оставив Лили и Петунию спорить об идеальной форме носа или бровей под присмотром отца Доры, они отправились на улицу. Дора, которую внезапно переполнило волнение из-за предстоящего колдовства, увязалась за ними. Дора почти жалела, что родители не запретили ей всё это, когда она поделилась с ними своей идеей на Рождество. Если бы они сделали это, сейчас ей не нужно было бы переживать о том, что она сделает что-то не так и всё испортит.

— Когда-то здесь было шестнадцать домов, — рассказывала её мать, неспешно шагая по дорожке, которая петляла между всеми домами Годриковой Впадины, а потом возвращалась обратно к дому Поттеров, замыкаясь сама на себя, — Но дом семьи Дамблдор был разрушен во время войны, которую вы называете Второй Мировой Войной, во время покушения на одного из членов его семьи. Так что теперь домов пятнадцать.

— Волшебное сообщество принимало участие в этой войне? — неожиданно эмоционально спросил мистер Эванс. — Никогда не задумывался об этом.

Они пошли по южной четверти поселения. Здесь был дом Поттеров, довольно узкий, но трёхэтажный и с кирпичными выступами, по которым удобно лазить. Здесь был дом профессора Пивозоти, одноэтажный и жёлтый, который всегда казался Доре слишком весёлым для этого мрачного старика. Сейчас он был пуст, потому что профессор остался в Хогвартсе на каникулы. Здесь был чёрно-белый полосатый дом миссис Бэгшот, к которой сейчас тоже приехала дочь на каникулы. Здесь был цветочный сад на том месте, где когда-то стоял дом семьи Дамблдор, от которого осталось только несколько разрушенных стен. По этим стенам тоже очень удобно лазить. Дора и её брат знали каждый их выступ, потому что часто играли здесь в детстве.

— Если вам интересно, я могу поделиться с вами несколькими книгами про эту эпоху, — предложила мать Доры. — Написанными с волшебной точки зрения.

— Это было бы очень познавательно, — ответил мистер Эванс. — Спасибо, Юфимия.

Они пошли по восточной четверти поселения. Здесь была тропинка, уводящая в сторону кладбища. Здесь был причудливый круглый дом с разноцветной крышей, в котором жили представители Благородного Дома Аббот. Здесь был дом мистера Райта, который утопал в кустах его огромного сада. Здесь был дом Сивиллы, где она больше не жила, потому что теперь она оставалась на каникулы со своей прабабушкой, но где всё ещё жили её родители. Здесь был дом Мюриэль Уизли, которая почти никогда из него не выходила, потому что она была очень, очень странной с тех пор, как вернулась из своего долгого путешествия к египетским пирамидам, потерявшись там во времени.

Взрослые разговаривали о войне с Гриндевальдом, сравнивая маггловскую и магическую точку зрения на события. От тревожного разговора о смертях и убийствах, Дора чувствовала, что её волнение становится только сильнее.

Она подумала, что Северус сейчас катается на автобусе (он сказал Лили, что поедет в Коукворт на автобусе) вместо того, чтобы слушать тревожные взрослые разговоры. Автобусы были весёлыми. Дора так ему завидовала.

Они пошли по северной четверти поселения. Здесь был самый большой дом в поселении, напоминавший широко раскинувшуюся над озером арку. Он принадлежал благородному дому Бёрк. Они занимались зачарованием экипировки для квиддича, которая уменьшала количество травм игроков. Рядом с ним дом миссис Визерс, рядом с которым была игровая площадка для её книллзов, разведением которых она занималась. Книллзы когда-то очень давно были созданы с помощью трансфигурации (Дора прочитала об этом в "Книге о Жизни"), но теперь их разводили обычными методами.

— Ах, мы уже возвращаемся, — сказала миссис Эванс, замечая, что петляющая дорожка снова ведёт их к дому Поттеров. — Здесь действительно всего пятнадцать домов!

— Волшебные поселения редко бывают велики, поскольку волшебники редко строят новые дома, — ответила мать Доры. — Защитные чары, которые мы накладываем на них, тем надежнее, чем они старше. Так что старый дом почти всегда предпочитается новому.

Они пошли по западной четверти поселения. Там находилось шесть очень похожих друг на друга домов, которые когда-то принадлежали семье Шафик. Это было около тысячи лет назад, когда они были Благородным Домом, соперничающим по богатству с домом Малфой. Теперь они потеряли большую часть своего состояния и своё место в Визенгамоте и владели только одним домом из шести. Мисс Шафик не унывала и занималась выращиванием редких видов орхидей, не слишком беспокоясь о политике. В остальных пяти домах теперь жили семьи Венлок, Дингл, Фанкорт, Смик и Хиллиард. Хиллиарды были потомками того самого Роберта Хиллиарда, который путешествовал вместе с Артуром в легендах про Артура и Мерлина. Динглы были самой новой семьёй, поселившись в Годриковой впадине всего шесть сотен лет назад. Брат и сестра Дедалус и Детта Динглы были небольшого роста, так что многие полагали, что у них в роду были гоблины. Дора знала, что это неправда, потому что гоблины слишком сильно отличались от людей, чтобы иметь общее потомство с ними (она прочитала об этом в "Книге о Жизни"). Она полагала, что они были прокляты неким неизвестным проклятьем, но она не знала, каким.

Они перешагнули через тропинку, уводящую в сторону болот, по которой отец Доры обычно отправлялся собирать ингредиенты для своих исследований, потом прошли мимо цветочного поля, на котором семилетние Фанни Фанкорт и Каспер Хиллиард играли в мяч на мётлах. Они были так увлечены своей игрой, что даже не заметили прошедших мимо них магглов в маггловской одежде.

Сидящая на своём крыльце старая миссис Смик тоже их не заметила, и Дора задумалась, что, возможно, родители наложили на них некие отвлекающие чары, чтобы никто не беспокоил их во время прогулки. Старая миссис Смик наверняка была бы очень недовольна, если бы они прошли мимо неё и не попробовали какой-нибудь её новый мясной десерт.

Когда они вернулись домой, там оказалось довольно шумно. Пока их не было, Лили пожаловалась отцу Доры, что Джеймс плохо себя ведёт в Хогвартсе. Джеймс спустился из своей комнаты и доказывал, что ведёт себя нормально и что Лили уже надоела всей гостиной гриффиндора, пытаясь убедить их, что дуэли — это нехорошо. Дора слишком волновалась о предстоящей ей сложной магии, чтобы вникать в их разговор, поэтому просто свернулась в кресле рядом с отцом, дожидаясь, когда все закончат разговаривать и отправятся спать. Она в любом случае не знала много о жизни своего брата в Хогвартсе, потому что они жили в разных гостиных, учились на разных курсах и ходили в разные клубы, если не считать дуэльного клуба, в котором профессор Флитвик всё равно никогда не ставил их рядом. Дора видела своего брата в лучшем случае один раз в день, сидящим на другом конце Большого зала.

Счастливый взгляд, которым посмотрела на неё Петуния, сделал волнение Доры только сильнее. Дора закрыла глаза и выполнила упражнения по медитации, которым её научил отец.

Мать Доры пошла на третий этаж, чтобы показать мистеру и миссис Эванс их гостевые спальни. Отец Доры взял у Петунии альбом, открытый на странице с выбранной ею фотографией, и пошёл в свою мастерскую. Дора пошла в мастерскую следом за ним.

— Я волнуюсь, — пожаловалась она, когда они с отцом остались в мастерской наедине.

— Ожидание часто более волнительно, чем то, чего ты ждёшь. — ответил он ей, наполняя пустой флакон с помощью агуаменти и добавляя в него немного порошка руколы, чтобы у него был странный горький вкус, не похожий на обычную воду.

Дора подняла руки вверх, показывая, что её нужно взять на руки. Может быть, она была уже слишком взрослой для этого. Завтра ей исполнялось тринадцать. Но она была избалованным ребёнком и всегда получала, что хотела.

Сидя на руках у отца, который наложил на неё чары легкости, чтобы она не была слишком тяжёлой, Дора посмотрела на открытый альбом с фотографиями, который он взял с собой. Девушка на фотографии действительно была очень красивой. Она тут же весело помахала им. У неё были волнистые кудрявые волосы, аккуратный маленький носик, похожее на сердечко лицо. На её аккуратных щёчках появились ямочки, когда она заулыбалась. Она была красивее всех девушек, которых Дора когда-либо видела. Гораздо красивее Лили, которая была скорее милой, чем действительно красивой.

— Что самое худшее может случиться? — спросила Дора, оборачиваясь к отцу.

— Получится непохоже на фотографию и тебе придётся потратить дополнительные три минуты, чтобы всё переделать, — ответил её отец уверенно. — Дора, ты делаешь это с собой всю свою жизнь, ты знаешь, что делать. Если бы в этом был какой-то риск, мы бы не дали тебе попробовать.

— Ты гриффиндорец, — ответила Дора. — Ты любишь риск.

— Иметь смелость ещё не значит любить риск, — сказал он. — Уверяю тебя, мы с твоей матерью всегда были крайне предусмотрительными и рассудительными людьми.

— Ты сражался с Вальбургой, отец, — помотала головой она. — Это вообще не рассудительно.

— О, Дора, — её отец внезапно улыбнулся странной грустной улыбкой. — Раз уж ты теперь окклюмент, могу честно признаться тебе в том, что я никогда этого не делал. Когда Вальбурга похитила тебя, с ней сражался Аластор Хмури в моём облике. Он вынес тебя на руках из дома Блэков, а не я.

— Аврор? — Дора растерянно моргнула, вспомнив фамилию, которая иногда мелькала в газетах. Джеймсу всегда очень нравились истории о нём. — Почему он притворялся тобой?

— Потому что я не смог бы выиграть эту дуэль сам, а Аластор не мог сам атаковать главу Дома Блэк и не понести за это наказания, — ответил её отец. — Он был в большом долгу у твоей матери и предложил свою помощь в тот же миг, как узнал о случившемся.

Дора снова растерянно моргнула. Ей всегда нравилось представлять, как её отец выносит её на руках из дома Блэк. В её воображении это выглядело очень героически. Но теперь, когда её отец сказал это, она сама удивилась тому, что ей никогда не казалось удивительным, что её отец мог победить кого-то вроде Вальбурги в честной дуэли. Он был зельеваром-изобретателем. Его последняя дуэль была в школьном дуэльном клубе пол века назад. Дора всегда думала, что он просто был очень решительным в тот раз из-за того, что его маленькую дочь похитили. Но это ведь так не работает. Ваши дуэльные навыки не становятся лучше из-за того, что вы становитесь более решительны.

Получалось, что на самом деле её мать спасла её. Она была юристом, и это каким-то образом приводило к тому, что все постоянно оказывались у неë в большом долгу. Даже Луи учил Дору окклюменции и легилименции, прервав свою спокойную старость, из-за того, что был у неё в большом долгу. Дора однажды слышала, как кто-то из друзей их родителей сказал, что Флимонту Поттеру очень повезло с женой, хотя обычно так говорили про тех, кто вступил в брак с Главой Благородного Дома и стал частью его Дома, а не наоборот.

— Ты всё равно отличный, — сказала Дора, обнимая своего отца. — Расскажешь мне потом ещё секреты?

— Конечно. А теперь идём.

Отец Доры, всё ещё держа её на руках, вышел из мастерской и снова поднялся в гостиную. Мать Доры трансфигурировала зубные щётки и ночные мантии для их гостей, потому что никто из них, кроме Петунии, не подготовился к ночёвке в гостях. Мистер и миссис Эванс собирались отговорить Петунию от её опасной затеи и не планировали присоединяться к ней.

— Оно довольно горькое, — сказала Петуния, выпив флакон, в котором были вода и порошок руколы.

— Зелья часто горькие, — тут же согласилась Лили, потому что она уже несколько раз пила зелья в больничном крыле. Ни одно из них не имело хорошего вкуса.

Отец Доры сказал им, что зелье подействует во время сна. Петуния поблагодарила его и Дору, её родители сделали то же самое. Они начали взволнованно обсуждать планы на следующий день, следующий месяц, следующее лето, следующий год. Они обсуждали, что они скажут маггловским соседям, обсуждали маггловские юридические бумаги, фотографии в этих бумагах и их замену. Дора сидела на диване в гостиной, дожидаясь, когда они наконец отправятся спать и она сможет заняться делом.

Дора попыталась читать заданную главу в учебнике по чарам, но не смогла сосредоточиться. Она снова достала пергамент, на котором было написано про предметы по выбору. Она всё ещё не могла определиться и выбрать два предмета из пяти. Она отложила пергамент и достала из кармана фотографию, которую выбрала Петуния. Глядя на очаровательную девушку с лицом, похожим на сердечко, Дора превратилась в неё, пытаясь убедиться, что она правильно понимает, какие именно черты лица у этой девушки, как они ощущаются в пространстве. Дора снова превратилась в себя, а потом снова в эту девушку, проверяя, что мысленные команды, которая она даёт своей магии, правильно понимаются ею. Превращения давались ей так же легко, как и в любой другой день её жизни с тех пор, как её бабушка закончила учить её контролировать свой дар.

Дора достала из кармана зеркало и посмотрелась в него, проверяя, что сходство созданного ею лица с фотографией точное. Она подправила несколько деталей, вроде линии роста волос, и снова превратилась в себя.

Когда все наконец заснули, Дора встала с дивана в гостиной и вместе с отцом пошла в гостевую спальню Петунии. Отец наложил на неё сомниум, чтобы она случайно не проснулась и не отвлекла Дору от сложной трансфигурации. Петуния спала, спокойно вдыхая и выдыхая, но это не должно было мешать магии, потому что Дора тоже вдыхала и выдыхала во время своих превращений. Это никогда ей не мешало.

Бросив последний взгляд на фотографию, Дора подняла палочку, коснулась ею затылка спящей перед ней маггловской девушки, закрыла глаза и начала колдовать.

* * *

Пока все спали, Дора пожаловалась отцу, что не может определиться, какие предметы по выбору ей изучать.

Она хотела взять арифмантику, потому что её вела профессор Вектор, которая очень нравилась ей из-за занятий в клубе дебатов, и потому что навык вычисления был полезен зельевару.

Она хотела взять уход за магическими существами, потому что зельевару так же было полезно разбираться в том, как были устроены животные, части которых использовались в рецептах.

Она хотела взять прорицание, потому что с детства дружила с Сивиллой, собиралась продолжать дружить с ней всю свою жизнь, а значит трактовка пророчеств была для неё полезной и интересной наукой.

Она хотела взять маггловедение, потому что её раздражало, что недалеко от неё существует такая огромная часть мира, которую она совершенно не понимает.

Единственным предметом, который Дора не хотела брать, были древние руны.

Проблема была в том, что студентам полагалось выбрать два предмета из пяти. Можно было выбрать три, если ваши родители подписывали согласие на дополнительную нагрузку. Но четыре предмета выбрать было нельзя.

Попечительский совет и профессора считали, что студенту будет тяжело справиться с большим количеством предметов. Возможно, они были правы насчёт остальных студентов, но не насчёт Доры, которая не спала и имела больше времени, чем другие. Она, конечно, не собиралась рассказывать профессорам об этом, потому что она не хотела привлекать внимание к своему дару. Но она хотела четыре предмета.

— Я мог бы написать Горацию и попросить его сделать для тебя исключение, — произнёс её отец. — Но буду честен, мне кажется, что даже для тебя это слишком большая нагрузка. Почему бы не отложить изучение зоологии на лето? Уверен, я смогу научить тебя всему, что ты захочешь узнать.

— Я согласна! — тут же ответила Дора, потому что ей нравилось учиться у родителей.

Она тут же написала письмо профессору Слизнорту о том, что выбирает арифмантику, прорицание и маггловедение, а её отец подписал для неё согласие на дополнительную нагрузку из-за третьего предмета.

* * *

Было ранее утро. Петуния была первым, кто сегодня проснулся, потому что чары сна, которые отец Доры наложил на неё, сделали её сон коротким и беспокойным.

Петуния долго рассматривала себя в зеркало, колеблясь между растерянностью и счастьем, пока Дора весело наблюдала за ней, упражняясь в остроумии и описывая её будущую жизнь театральной актрисы или актрисы кино, хотя она всё ещё не очень понимала разницу между этими двумя вещами.

— Ты сама была бы отличной актрисой кино, — внезапно сказала ей Петуния. — С твоим даром изменения внешности, ты могла бы сыграть вообще любую роль. Даже роль инопланетянина.

— Я бы с радостью! — заявила Дора, весело подпрыгивая. — Но я слишком занята тем, что пытаюсь стать зельеваром и продолжить семейное дело!

— Зелья тоже хорошая вещь, — согласилась Петуния, снова глядя на себя в зеркало. — А почему ты не сделала себя красивее, если могла?

— Неужели я некрасивая? — ухмыльнулась Дора. — Неужели тебе не нравится мой очаровательный хаос на голове?

— Ты красивая, — серьёзно кивнула Петуния. — Но всегда можно лучше, верно?

Дора тоже посмотрела на себя в зеркало. Она вносила несколько изменений в свою внешность, например, исправила своё зрение и сделала свои волосы больше похожими на волосы своего брата, потому что когда-то она хотела во всём походить на него. Но это были не очень заметные со стороны изменения.

— Думаю, мне больше нравится быть Поттером, чем иметь правильные черты лица, — Дора пожала плечами. — Но может быть я передумаю, когда стану старше и начну интересоваться мальчиками! Мне только сегодня исполнилось тринадцать, и пока мне интересно только как победить их в дуэли! В следующем году я буду на третьем курсе, и профессор Флитвик разрешит мне принять участие в дуэльном турнире среди четверокурсников! Скажи, будет круто, если я выиграю турнир для четверокурсников, будучи на третьем курсе? Джеймс просто умрёт от зависти!

— У тебя сегодня день рождения? — переспросила Петуния, удивлённо моргнув и став ещё более милой из-за этого. — О, я бы приготовила тебе подарок, если бы знала.

— Подарок? — переспросила Дора, с умилением глядя на неё. — О, нет, у нас не принято дарить подарки на дни рождения. Это было бы так сложно, уследить когда у кого день рождения, если он может быть в любой день в году. Вместо этого мы дарим подарки на Рождество!

— А знаешь, у меня есть для тебя подарок, — внезапно сказала Петуния. — Если ты не против.

— Как можно быть против лишнего подарка? — ухмыльнулась Дора.

Петуния сходила в гостевую комнату, чтобы взять свою сумку, и достала оттуда странное маггловское устройство. Оно выглядело как небольшая коробочка и длинным шнурком. Коробка называлась портативное радио, и оно не работало.

— Может быть, он сломался, — разочарованно пожала плечами Петуния.

— Скорее всего, местная магия мешает его работе, — ответила Дора. — Ничто маггловское не работает здесь! Считатель, который Лили подарила мне на прошлое Рождество, тоже не заработал.

— Мы могли бы отойти на некоторое расстояние от твоего дома и проверить там.

— Годриков лес очень большой. Мы не сможем уйти достаточно далеко, чтобы его магия не доставала до нас. Разве что...

— Пожалуйста, не предлагай ничего опасного!

— Мётлы не опасны! Я летала всю жизнь!

Дора вытащила из своего расширенного кармана метлу, которая тут же зависла в воздухе рядом с ней, и помогла Петунии сесть перед ней так, чтобы Дора могла её держать. У неё было такое смешное выражение лица, словно она ужасно боялась, но всё равно не могла отказаться.

— Я буду медленно, — пообещала Дора и взлетела, оставляя крыльцо дома далеко позади.

Утренний туман растекался между деревьями Годриковова леса, стелясь над болотами. В некоторых местах он становился таким густым, что сквозь него было ничего не видно, из-за чего Годрикова Впадина казалась полностью оторванной от всего остального мира.

— Это не медленно, — произнесла Петуния несколько секунд спустя.

— Зато ты красивая, — ухмыльнулась Дора и захихикала, довольная своим абсурдным ответом.

Она остановила метлу и перестала подниматься, когда из маггловского устройства в руках Петунии начал доноситься некий осмысленный шум. Петуния обернулась, чтобы засунуть шумящий шнурок в левое ухо Доры, и та обняла её крепче, чтобы никто из них не свалился вниз.

...The world on you depends...

Под ними был океан тумана, а странная маггловская музыка играла сама себя без всякой магии.

...Our life will never end...

— Ты действительно прочитала все книги, которые я отправил тебе? — спросил Тед после того, как Дора вышла из камина в Дырявом котле. Они встречались здесь каждый вечер вот уже неделю.

— Я же не сплю, помнишь? — сказала ему Дора. — Мне нужно чем-то заниматься по ночам.

Было здорово иметь людей, с которыми можно было быть полностью честной насчёт своего дара. Андромеда и Тед никогда бы не выдали её секреты, потому что это означало бы, что они выдают и свою дочь. Дора могла рассказывать им всё, что угодно. Они всё равно узнают об этом, когда маленькая Тонкс будет взрослеть и изучать свои способности.

— Точно, — согласился Тед. — Полагаю, отсутствие усталости так же помогает сохранять концентрацию и сосредоточенность.

— Ага, — согласилась Дора. — А ещё я уже знаю большую часть этого, так что это скорее повторение уже пройденного. Не понимаю, как магглы узнали всё это, если у них нет ни моего дара, ни обычной магии.

В книгах, которые Тед прислал ей, не было рассказано об этом. Там было просто написано, что клетка устроена вот так, гормоны работают вот так, мышцы сокращаются вот так. Ничего о том, как именно это выяснили.

— Они использовали такую вещь, как микроскоп... — начал объяснять Тед и некоторое время рассказывал ей о том, как менялись представления магглов об устройстве клетки на протяжении пары последних веков.

Не отвлекаясь от объяснений, он, как обычно, аппарировал их в маггловскую больницу. Они поднялись по лестнице на верхний этаж, прошли по коридору, обходя докторов, пациентов и людей, навещающих их, и зашли в одну из палат. Тед запер дверь колопортусом и наложил невербальное отвлекающее внимание заклинание на потолок. Трое лежащих на своих койках пациентов внезапно очень заинтересовались потолком над их головами. Четвёртый пациент, который в данный момент спал, потолок проигнорировал.

Дора достала палочку. Её мать получила для неё разрешение колдовать вне Хогвартса, в котором было написано, что ей необходимо делать это в ходе обучения целительству у Теда Тонкса, что было не совсем далеко от истины. Сотрудники Министерства всё равно получали сообщения о её несовершеннолетнем колдовстве, они просто игнорировали их.

— Итак, ты сказала, что хочешь потренироваться с поиском нужных веществ в организме, — сказал Тед, слегка улыбнувшись ей. — Вот этот парень — именно то, что тебе нужно.

Дора подошла к спящему на своей кровати пациенту. У него были ровные, тёмные, коротко подстриженные волосы и азиатская внешность. Если бы он был волшебником, Дора бы предположила, что он иностранец, который либо приехал сюда специально для лечения, либо приехал сюда по личным делам, но внезапно оказался настигнут болезнью. Но Тед уже рассказал ей, что магглы чаще меняют страну проживания, чем это делают привязанные к своим старым зачарованным домам волшебники, так что этот парень вполне мог родиться и вырасти здесь.

У него был очень измождённый вид, словно всё в его организме работало не так, как оно должно работать. Учитывая жёлтый цвет белков его глаз, Дора предположила, что начать поиски проблемы нужно будет с печени.

Она закрыла глаза, чтобы не отвлекаться на посторонние ощущения, коснулась его палочкой и продолжила практиковаться в освоении собственной магии, которая всё лучше и точнее понимала её с каждым разом.

* * *

— Я учу свой дар находить особые штуки! Не знаю, как словами объяснить, чем эти штуки особые, но, в общем, они сломались, и их нужно починить или уничтожить, — рассказывала Дора отцу позже вечером. — Сегодня я видела человека, у которых их буквально миллион везде, но мой дар нашёл каждую! И теперь я наконец догадалась, как отличать белки, которые являются гормонами, от всех остальных белков, потому что у них есть кое-что общее, что сложно выразить словами, но моя магия понимает это. Я прочла о гормонах ещё месяц назад, но никак не получалось, а сегодня получилось. Медицина такая интересная!

— Подожди, — сказал её отец. — Ты практикуешься на живых людях?

— Да! Тед говорит, у меня отлично получается!

Дора замолчала и внимательно посмотрела на отца, который выглядел не очень счастливым, словно ему что-то не нравилось.

— Несмотря на то, что я впечатлён твоими достижениями и твоим усердием, — медленно произнёс её отец. — Я считаю, что ты не должна практиковаться на живых людях.

— Но ты же сам разрешил мне заколдовать Петунию? — удивилась Дора. — Это то же самое.

— Поверхностное вмешательство в организм совершенно здоровой девочки — это одно. Глубокое вмешательство в организм тяжело больного человека, который близок к смерти и может умереть просто от того, что его потревожили, даже если ты сама не совершишь никакой ошибки в процессе — это совсем другое, — её отец вздохнул, внимательно глядя на неё. — Дора, ты помнишь, как Тед рассказал тебе, что большинство целителей не способы призвать патронуса? Я не хочу, чтобы ты потеряла своего, когда тебе только исполнилось тринадцать. Ты слишком мала, чтобы рисковать подобными последствиями.

— Да, но, — Дора пожала плечами, — Тед сказал, я могу помочь этим людям. И я хочу помочь.

— Им помогут маггловские доктора. Это их работа, а не твоя, — сказал её отец. — Если ты захочешь стать настоящим целителем или даже настоящим маггловским доктором, ты получишь разрешение сделать это на своё совершеннолетие и ни днём раньше.

— Хорошо, — сказала Дора. Она всегда прислушивалась к тому, что родители говорили ей. Они не часто что-то запрещали ей, так что это всегда было важно. — Если ты так говоришь, я не буду.

— Я поговорю с Тедом и скажу ему больше не позволять тебе практиковаться на живых людях.

— Хорошо!

* * *

Дора встретилась с Тедом на следующий день. Он ничего не сказал ей о том, поговорил ли её отец с ним и был ли он недоволен им так же, как он был недоволен ей. Но больше он не приводил её в палаты с настоящими пациентами.

Дора бежала в гостиную Слизерина после экзамена по защите от тёмных искусств, который был её первым экзаменом в этом году. Она была очень зла.

Вчера перед экзаменом она чувствовала беспокойство из-за лежащего на этой должности проклятья и боялась повторения того, что случилось в прошлом году. Оказалось, что она беспокоилась зря, но профессор Пивозоти решил быть ужасным без всякого проклятья. Он становился всё более и более вредным во время учебного года, пока не стал совсем ужасным под конец. Он снимал баллы по надуманным поводам, кричал на студентов, бросил в Барти проклятье кнута из-за того, что поймал его на попытке списать. Он бросил проклятье кнута в Еву и Маргарет, потому что ему показалось, что они переглянулись, хотя они этого даже не делали.

Профессор Пивозоти словно считал себя неуязвимым из-за того, что скоро конец года и ему в любом случае придётся уйти. Дора со злостью поняла, что он почти наверняка прав. Никакое наказание не угрожало ему. Никто не посадит его в Азкабан за проклятье кнута, когда многие родители сами применяют его к своим детям. Увольнение его не страшило, он собирался уйти в любом случае. Штраф казался шуткой, потому что у него было больше денег, чем он был способен потратить за остаток своей жизни.

Жаловаться родителям было бесполезно. Дора не могла ничего сделать, кроме как просто злиться.

Она сбежала по лестнице, выбежала в коридор первого этажа и побежала по нему, чтобы скорее вернуться в свою комнату, взять учебник по чарам, начать готовиться к следующему экзамену и таким образом выбросить из головы ужасного профессора Пивозоти.

В том месте, где коридор первого этажа расширялся и сворачивал к парадному входу в замок, виднелась какая-то толпа. Дора услышала шум и выкрики заклинаний. Проходящие мимо студенты замедлялись, чтобы посмотреть на дуэль. Дора не собиралась останавливаться, чтобы посмотреть на дуэль тоже. Она была слишком зла, чтобы интересоваться дуэлями сейчас.

Подбежав ближе и попытавшись протолкнуться через толпу ко входу в подземелья, Дора увидела, что одним из сражающихся был её брат. Это заставило её немного замедлиться. Она успела увидеть, как в него попадает обезоруживающее, как Северус ловит его палочку, как Питер кидает путающие чары, но они попадают в какого-то старшекурсника, который машинально блокирует их невербальным щитом, как Северус просто проходит между двух студентов в толпе и сбегает с собственной дуэли. Сириус заметил пробегающую мимо Дору и крикнул об этом Ремусу, добавив ещё больше суеты в происходящее и всё окончательно смешалось.

Дора подумала, что пропустила всё самое интересно, и побежала к ведущей в подземелья лестнице. Она сбежала вниз, свернула в коридор, который сейчас вел ко входу в гостиную Слизерина, и ускорилась, чтобы догнать Северуса, который шёл вперед в сторону главной комнаты гостиной, прыгая по дорожке мокрых следов, которые он почему-то оставлял позади себя.

Его мантия была полностью мокрой. Дора подумала, что её брат украл её идею начинать дуэль с помощь *агуаменти*, что делало его жалким подражателем её великолепия. Это подняло ей настроение, потому что обычно она повторяла за ним, а не он за ней.

Дора весело ухмыльнулась и ускорилась, чтобы догнать Северуса и спросить, отдаст ли он ей палочку её брата, потому что она как раз придумала отличное место, где её можно от него спрятать. Но когда она поравнялась с ним, она не смогла сказать ни слова, потому что палочка её брата, которая всё ещё была в его руках, была сломана.

— О, Мерлин! — вырвалось у неё вместе со вздохом ужаса. — О, Мерлин, что ты натворил!

— Он первый напал на меня, — сердито сказал Северус.

— Это не даёт тебе право ломать его палочку!

— У меня нет права защищаться?

— Нет! — воскликнула Дора. — Только авроры ломают палочки! И только у заключённых! Ты с ума сошёл?!

Дора остановилась, перегораживая ему дорогу, чтобы он не вошёл в гостиную Слизерина с чужой сломанной палочкой в руках. Она подумала, что Питер был прав, когда назвал его безмозглым идиотом, и не понимала, как можно быть таким умным в одном и одновременно таким идиотом в чем-то другом.

Северус сердито посмотрел на неё, словно она говорила какую-то чушь, но не стал отталкивать её со своего пути силой и остановился. Капающая с его мантии вода начала собираться в небольшую лужу под ним.

— Тебя исключат из Хогвартса! — возмущённо закричала Дора, думая о том, что ей действительно пора писать книгу правил для магглорождённых. — Ты что, не читал в газетах о том, что Беллатрису судили за то, что она сломала палочку Карла Корленда? А Карл даже не наследник одной из правящих семей Британии!

— Нет, я не читал газету, — сердито ответил Северус. — У меня нет денег покупать твою чёртову газету.

— О, Мерлин, — снова воскликнула Дора, в ужасе глядя на две половинки палочки своего брата, всё ещё соединённые растянутой жилой дракона. Она не понимала, как всё стало таким ужасным на пустом месте. Она так переживала об экзамене по защите от тёмных искусств, а проблемы настигли её совершенно в другом месте. — О, Мерлин! Джеймсу придётся тренироваться с новой палочкой с нуля, а тебя вообще исключат!

— Может быть, я хочу, чтобы меня исключили.

— Не говори глупостей, ты не можешь этого хотеть!

Звук открывающейся позади них каменной арки заставил Дору вздрогнуть. Она выхватила у Северуса обломки палочки и спрятала их в карман, чтобы их никто не увидел. Он не стал ей мешать. Ему не были нужны обломки.

Она в панике подумала, что едва ли это что-то меняет, потому что Джеймс знал, кто обезоружил его. Просто спрятать палочку не поможет, он будет знать, кто её спрятал. Может быть, солгать, что её украл домовик и сломал? Молния внезапно ударила и попала в палочку? Дора чувствовала, как её голова взрывается от мыслей. Ей срочно нужна была Долорес с её советами.

— Говори всем, что я забрала палочку, — быстро сказала она Северусу. — И не смотри в глаза профессору Слизнорту. Вообще не разговаривай с ним. И с профессором Селвином. Ни с кем не разговаривай. Уйди куда-нибудь подальше! Туда, где тебя никто не найдёт!

— Что... — он всё ещё смотрел на неё так раздражённо, словно она делала какую-то ерунду, а не он.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала Дора, решив, что позже у него будет время осознать случившееся и стать более благодарным. — И ты будешь очень сильно мне должен!

Дора развернулась и побежала обратно к кабинету защиты от тёмных искусств, чтобы перехватить Долорес по дороге и вместе с ней найти способ как-нибудь всё исправить, потому что пока она совершенно не понимала, как ей всё исправить.

Дора предположила, что потеряв палочку, Джеймс пойдёт к профессору Макгонагалл, а не к профессору Слизнорту, который ему не очень нравился. Так что она побежала по той лестнице, по которой он скорее всего не пошёл бы, чтобы случайно не встретиться с ним.

— Дора! — воскликнула Долорес, когда Дора налетела на неё в коридоре, ведущем в класс защиты от тёмных искусств. Позади неё только что покинувший кабинет профессор Пивозоти шаркал в направлении его личных покоев.

— Нужен твой совет! — тут же сказала Дора.

— Мы опять кого-то спасаем? — спросила Долорес.

— Да! — ответила Дора и начала пересказывать случившееся.

* * *

Десять минут спустя Дора в облике профессора Пивозоти шла по коридору третьего этажа между библиотекой и главной лестницей, где сейчас как раз было много студентов.

Облик сгорбленного старика ощущался отвратительно. Ещё более отвратительно ощущалась мысль, что Дора собиралась его подставить. Но Долорес сказала, что единственный способ снять подозрения с того, кто очевидно виновен, это подставить кого-то другого. Если нужно было выбирать, то профессор Пивозоти, который был таким ужасным, словно собирался стать следующим Тёмным Лордом, был очевидным выбором.

Он был очевидным выбором ещё и потому, что его окклюменционному барьеру было лет восемьдесят. Ни легилименция, ни сыворотка правды, ни империо не работали на нём, так что он не сможет согласиться на сыворотку правды и доказать правдивость своих слов. Он сможет поделиться своими воспоминаниями сам, но всегда будет шанс, что он просто создал ложные воспоминания.

Навстречу ей быстрым шагом шла Долорес, держа в руках одновременно и свою палочку, и палочку Джеймса. Она держала её за ту часть, которая была сломана, чтобы создать видимость, что она целая.

— Стоять! — громко прохрипела Дора старческим голосом профессора Пивозоти. — Почему у вас две палочки, мисс Амбридж?

Дора перегородила ей дорогу рукой. Было бы правдоподобнее, если бы она сделала это тростью, как обычно это делал профессор Пивозоти. Но его трость была деревянной, дерево было органикой, а они ещё не учились трансфигурировать органику на занятиях. Это была программа продвинутой трансфигурации 6-7 курсов, и даже Дора, которая умела трансфигурировать людей, не умела трансфигурировать деревья.

— Это палочка Джеймса Поттера, сэр, — тут же ответила Долорес, очень убедительно изображая уверенность. — Его сестра попросила меня отнести её ему.

Идущие мимо студенты уже оборачивались на них, потому что громкий голос уже почти потерявшего слух профессора Пивозоти привлекал к себе внимание.

— Неужели? — прохрипела Дора, стараясь изобразить то презрительное выражение, которое всегда было на лице профессора Пивозоти, когда он смотрел на неё и её брата, отчитывая их за непочтительность. — Неужели ты не знаешь, что запрещено похищать чужие палочки?

— Я не похищала... — начала было Долорес. Дора тут же шагнула вперёд и выхватила палочку у неё из рук.

— Такому ужасному хулигану, как Джеймс Поттер, вообще запрещено владеть палочкой! — громко заявила Дора и сломала палочку снова.

Долорес закричала так, словно на самом деле была в ужасе. Стоящие вокруг неё студенты ахнули. Кто-то развернулся побежал прочь, вероятно, чтобы позвать других профессоров. Дора бросила обломки палочки на пол и пошла дальше так быстро, как только была способна, чтобы скорее завернуть за угол и превратиться в саму себя. Долорес позади неё помешала одному из возмущённых студентов последовать за ней, пугая его тем, что профессор Пивозоти сломает и его палочку тоже.

Оказавшись в пустом узком коридоре, где были только не способные ничего запомнить портреты, Дора превратилась в себя и начала переодеваться. Мантия профессора Пивозоти слишком сильно отличалась от её школьной мантии, так что она не стала трансфигурировать свою мантию в его, побоявшись, что испортит наложенные на свою мантию зачарования и свои расширенные карманы. Вместо этого она трансфигурировала мантию, похожую на мантию профессора Пивозоти, отдельно.

Получившаяся у неё мантия не была точной копией мантии профессора, потому что Дора плохо помнила, как именно выглядела его мантия. Но она надеялась, что все смотрели на её морщинистое лицо и на сломанную палочку, а не на пуговицы и застёжки.

Избавившись от маскировки, Дора побежала дальше, на второй этаж, на пересечение двух дуговых коридоров, где они с Долорес договорились встретиться.

Долорес не появлялась очень долго. Дора уже начала думать, что что-то пошло не так, но решила следовать их плану и ждать Долорес здесь, а не отправляться её искать.

Дора снова подумала обо всём, что они сделали и не упустили ли они что-то. Она подумала, что Джеймс и его друзья могли бы заметить, что она была на месте профессора Пивозоти, глядя на свою карту Мародёров. Она решила, что это маловероятно, потому что они в данный момент считали, что палочка у Северуса, и если бы они следили за кем-то по карте, но за ним, а не за ней. Она подумала о том, что у кого-то другого могла бы быть похожая карта или что-то аналогичное. Но, опять же, маловероятно, что этот кто-то следил за никому не нужным вредным профессором именно в этот момент.

Долорес пришла через двадцать минут.

— Профессор Макгонагалл задержала меня своими вопросами, — объяснила Долорес. — Она не смогла найти профессора Пивозоти и вместо этого опрашивала всех остальных, пока не пришёл твой брат. Тогда она нас отпустила.

— Профессора Слизнорта или профессора Селвина не было? — спросила Дора, потому что профессор Слизнорт был известным легилиментом, а профессор Селвин тоже наверняка им был, просто не говорил об этом.

— Нет, там была только профессор Макгонагалл, — ответила Долорес. — Но она собиралась пойти к профессору Селвину после, чтобы тот поискал профессора Пивозоти с помощью своих поисковых чар, потому что она не смогла его найти. Её чары показали, что его не существует или вроде того.

— Это странно, — сказала Дора, потому что это было действительно странно.

Размышляя о том, что могло случиться с профессором Пивозоти за то короткое время, которое прошло с того момента, как они видели его в последний раз, они пошли в гостиную Слизерина. Дора собиралась потратить весь вечер на подготовку к чарам, как и планировала сделать до того, как вся эта ужасная суета отвлекла её.

Подготовка к чарам, думала Дора, поможет ей не думать о том, как ей стыдно перед своим братом за то, что она стала соучастником в поломке его палочки. Она бы никогда не сломала его палочку сама. Она бы помешала Северусу это сделать, если бы догнала его раньше. Но когда Дора догнала его, палочка уже была сломана. И она не стала бы снова целой, если бы одного идиота-магглорождённого, который не понимал что можно делать, а что нельзя, исключили из Хогвартса.

Дора думала, что ей действительно пора писать книгу правил для магглорождённых.

— Ладно, — сказал Северус, садясь напротив Доры в одной из комнат гостиной Слизерина, где она готовилась к экзаменам. — Чего ты хочешь?

Суета, поднявшаяся вокруг сломанной палочки, появившийся в школе аврор, который допрашивал Долорес и других свидетелей случившегося, позволил ему собственными глазами увидеть, как серьёзно волшебники относятся к таким вещам, как сломанные палочки, и понять, что школьное соперничество не является оправданием, чтобы это делать. Дора не специально ждала несколько дней прежде, чем поговорить с ним, она просто была занята подготовкой к своим экзаменам.

— Я хочу скопировать твой учебник по зельям с ответами, — произнесла Дора, и Северус положил перед ней учебник, потому что он принёс его с собой, ожидая этого. — И ты будешь писать за меня все мои эссе по зельям целый год.

— Ладно, — сердито сказал Северус.

— И моё летнее сочинение про чередующиеся помешивания, — добавила Дора просто из вредности.

— Ладно.

— И летнее сочинение Долорес про пузырчатые зелья.

— Ещё одно требование, и я просто пошлю тебя нахрен, — ответил Северус. — Ты всё равно не сможешь рассказать всем, кто сломал палочку твоего брата, не рассказав о том, как ты выдала себя за профессора.

— Ещё одно требование, — сказала Дора, невольно ухмыльнувшись этой иронии. — Больше никогда не ломай ничьи палочки.

Это, на самом деле, было самым важным из того, что она хотела сказать. Она не понимала, как можно просто взять и сломать чужую палочку. Она много раз видела, как профессор Флитвик в дуэльном клубе ворчит на Северуса за то, что он ходит по границе допустимых дуэльными правилами приёмов, и тоже не понимала, почему у него проблемы с пониманием очевидных вещей.

Но она уже видела то, как сильно отличались маггловский и магический миры. Она не должна была удивляться непониманию очевидного. Она не понимала много очевидных вещей про автобусы и автобусные остановки, которыми магглы пользовались каждый день. Лили попросила Северуса присмотреть за ней, когда она пошла гулять по маггловскому Лондону, потому что ожидала, что Дора наверняка куда-то вляпается, а Северус не стал с ней спорить, потому что тоже так думал.

Но магический мир для магглорождённых должен был быть таким же странным, каким маггловский мир был для Доры, и было бы неплохо, если бы кто-то присматривал за ними, объясняя вещи, которые остальным кажутся очевидными.

За Лили присматривали Мэри и Марлен. За Северусом никто не присматривал. Никто даже не знал, что он магглорождённый, потому это не то, в чём вы хотите признаваться, оказавшись на Слизерине. Дора не могла делать это, потому что они были на разных курсах и пересекались в лучшем случае раз в неделю, но она могла бы хотя бы попытаться рассказать про самые очевидные правила. Пересказ книги правил для магглорождённых, которую она никогда на самом деле не напишет.

— Никогда не ломай чужие палочки, — серьёзно сказала Дора. — Если ты сделаешь это, тебя исключат из Хогвартса и отправят под суд. Если у тебя нет денег, чтобы заплатить компенсацию, ты попадаешь в Азкабан, несмотря на то, что тебе 14, и твою палочку тоже сломают. Не используй опасные дуэльные приёмы, если не сражаешься в битве за жизнь. В этом нет никакого смысла, ведь твой противник тогда тоже начнёт использовать опасные дуэльные приёмы, и вы просто покалечите или убьёте друг друга. Старайся не ссориться с представителями Благородных Домов, потому что собрание Визенгамота состоит из 28 глав Благородных Домов, они почти никогда не осуждают себя или свои семьи. Не вмешивайся в личные дела других семей, потому что это ужасное оскорбление. Не используй изображение животных на своей одежде и вещах, потому что это может оказаться чужой герб. Не аппарируй внутрь дома, даже если защитные чары позволяют это, это невежливо. Аппарируй сначала на порог, а потом стучи в дверь. Не давай приказы чужим домовым эльфам, потому что они попытаются выполнить их из вежливости, а их хозяин оскорбится. Не давай никаких магических клятв без консультации с юристом, чтобы не оказаться обманутым хитрой формулировкой. Лучше вообще не давай никаких магических клятв. Не прикасайся к незнакомым зачарованным предметам, они могут убить тебя. Не ломай печати на незнакомых свитках, они могут быть зачарованными предметами. Не давай магглам зелья, предназначенные для волшебников, они могут убить их. Не пей неизвестные зелья и не применяй заклинание, если не знаешь, что оно делает, потому что они могут убить тебя. Не гуляй в полнолуние без метлы, потому что если ты столкнёшься с оборотнем, ты не сможешь ни победить его, ни сбежать от него по земле. Не гладь незнакомых животных, это могут быть анимаги.

Дора остановилась, удивлённая тем, как много всего она смогла сказать. Может быть, ей действительно стоит написать книгу.

— Что-нибудь ещё? — спросил Северус, выглядя скорее раздражённым, чем благодарным.

— Я добавлю что-нибудь ещё, когда ты опять сделаешь какую-нибудь ужасную глупость, — пообещала Дора. — И повтори всё это Лили, она тоже магглорождённая.

Она отвернулась к своему учебнику, потому что ей всё ещё нужно было готовиться к её последнему экзамену. Ей нужно было её превосходно, потому что она хотела справиться лучше, чем Джеймс.

Хотя теперь, когда его освободили от половины экзаменов из-за сломанной палочки и отсутствия времени на освоение новой, её соревнование с ним стало каким-то странным.

— Я не магглорождённый, — сказал Северус, всё ещё стоя рядом с ней.

— Не волнуйся, я сохраню твой секрет, — пообещала Дора, не отрываясь от чтения.

— Сама выдумала секрет, сама решила его хранить, — сердито сказал он. — Верь во что хочешь, но я не магглорождённый.

— Именно так я всем и буду говорить, — кивнула она, ухмыльнувшись.

— Ненавижу тебя, — сказал он.

Профессор Селвин обнаружил, что профессор Пивозоти находится в подземельях Хогвартса, гораздо ниже тех этажей, которые использовались студентами. Но он не смог отыскать его там, потому что пространство на столь нижних уровнях вело себя странно и мешало поискам.

Некоторые думали, что профессор Пивозоти забрёл туда случайно. Некоторые думали, что он пошёл туда специально, чтобы избежать обычной смерти и раствориться в древней магии. Иногда люди, растворившиеся в древней магии, оказывались превращёнными во что-то совершенно иное, но сохраняли небольшую часть своей прежней сути и таким образом избегали полной и окончательной смерти. Это случалось крайне редко. Как правило, древняя магия просто уничтожала людей без остатка.

Дора думала, что это удивительно удобно для неё. Она была готова к тому, что он заявит, что не ломал ничьих палочек. Ему бы мало кто поверил, потому что он никому не нравился, но кто-то поверил бы, и она, как метаморфомаг, неизбежно оказалась бы под подозрением. Это не было бы чем-то особенным. Дору постоянно подозревали в самых разных вещах из-за метаморфомагии. Буквально вчера Долорес рассказала ей историю о том, что шестикурсница Когтеврана заявила, что это не она целовалась с парнем из Пуффендуя, а Дора в её облике делала это. Дора была возмущена, потому что понятия не имела о том, что это за люди и не целовалась ни с кем из них. Но Долорес сказала, что это на самом деле в её интересах, потому что люди привыкали, что о ней постоянно говорили всякие глупости, и меньше верили тому, что слышали.

Экзамены закончились, а профессора Пивозоти так и не нашли. Дора написала о случившемся родителям, не упоминая ту часть, в которой она замешана сама, потому что не писать о своих преступлениях в письмах мать Доры научила её раньше, чем она научила её писать. Дора расскажет им об этом, когда увидит их лично.

* * *

В прошлом году Дора пропустила пир в честь окончания учебного года, потому что после неудачного экзамена по боевой магии родители забрали её домой. В этом году она сидела вместе с Долорес, ожидая появления профессора Дамблдора, его торжественной речи и объявления победителя. Прямо сейчас Слизерин имел больше баллов, чем Когтевран, но ещё не были добавлены баллы за результаты итоговых экзаменов, так что всё могло измениться.

Через шум радостных голосов, обсуждающих предстоящие каникулы, Дора услышала, как Барти что-то говорит про Годрикову Впадину и пересела ближе к нему, заинтересованная тем, какое у него может быть дело там.

— Что о Годриковой Впадине? — спросила Дора, потянувшись к тарелке с овсянкой, чтобы в очередной раз сделать вид, что ей всё ещё была нужна еда.

— То, что один из пятнадцати её домов можно купить! — воскликнул Барти, воодушевлённо оборачиваясь к ней. — Сегодня утром нашли завещание профессора Пивозоти, в котором он пишет, что не планирует пережить этот год и передаёт всё своё состояние миссис Бэгшот. Она хочет продать его дом.

Миссис Бэгшот была ещё одной соседкой Доры. Её дочь Астра Бэгшот сейчас училась на третьем курсе Пуффендуя.

Дора могла понять, почему эта новость вызвала такой интерес. Дома в старых магических поселениях, вроде Годриковой Впадины, не продавались каждый день. Последний раз такое случалось в прошлом веке.

— Мой отец сейчас борется за право покупки с Бовоем Булдстоуном, новым главой министерства транспорта, Агрипой Белл, бывшим капитаном Гарпий, и ещё несколькими людьми, у которых нет шансов, — воодушевлённо сообщил Барти. — Если повезёт, мы с тобой станем соседями!

— Здорово! — согласилась с ним Дора.

Дора уже знала, что он, как и Долорес, вырос в холмах Шропшира, относительно новом магическом поселении. Учитывая, что его отец стремился попасть в совет Визенгамота, как только там освободится место, он должен быть очень заинтересован в переезде в более древнее поселение.

Дора хотела было спросить, просто ради интереса, какую цену миссис Бэгшот запросила за один из пятнадцати домов Годриковой Впадины, когда внезапно за её спиной раздался радостный крик такой громкости, словно кто-то использовал чары сонорус.

Дора обернулась сначала влево, потом вправо, потом назад и только после этого догадалась посмотреть наверх. Она увидела под потолком странного призрака, не до конца потерявшего цвета, который кричал с такой неподдельной радостью, словно смерть оказалась лучшим событием в его жизни.

Как и многие студенты вокруг неё, Дора встала, пытаясь разглядеть радостного призрака получше. В его руках был настоящий тряпичный мешок, который не был ни прозрачным, ни бесцветным. Это делало призрака ещё более странным, потому что обычные призраки не могли переносить материальные объекты вроде тряпичных мешков. Дора ходила в клуб следования за призраками, и профессор Квиррелл никогда не рассказывал им ни о чём подобном.

— Ха-ха-ха! — прокричал призрак, перекувырнувшись в воздухе. Дора внезапно узнала его лицо. Несколько дней назад она повторяла его с помощью своего дара, так что она не могла не узнать его. — Принёс подарок вам всем, тупым идиотам, ха-ха-ха!

— Пивозоти! — выкрикнул кто-то из студентов, кто, как и Дора, узнал его.

По залу пронеслись взволнованные голоса. Профессор Макгонагалл что-то сказала профессору Флитвику. Тот призвал патронуса, какого-то странного маленького бобра, который сразу исчез, вероятно, побежал к профессору Дамблдору.

— Эй, ты! — заорал Джеймс, вскакивая со своего места и указывая на призрака. — Нахрена ты сломал мою палочку?!

— Чтоооооооооо? — завыл полтергейст, снова переворачиваясь в воздухе и оказываясь над столом Гриффиндора. Из мешка, который он держал в руках, начало что-то вываливаться.

Следующий крик Джеймса утонул в возгласах ужаса, потому что прямо на стол Когтеврана шлёпнулась выпавшая из мешка истошно верещащая мышь.

— Хочешь палочку? — весело заорал призрачный профессор Пивозоти, делая ещё один кувырок над столом Гриффиндора. — ВОТ ТЕБЕ МОЯ ПАЛОЧКА!!!

Призрак швырнул мешок, из которого посыпались мыши и ломанулись бежать прочь, перепрыгивая через столы, еду и студентов, и освободившимися руками схватился за свои штанины и потянул их вниз. Дора закрыла глаза руками, чтобы не увидеть того, что сейчас случиться. Её уши заложило от охвативших зал воплей отвращения и страха. Дора спрятала голову между коленями, чувствуя, как прямо по её спине пробежала мышь, слушая визг Барти слева от себя и перекрывающий его визг Долорес справа. Профессор Макгонагалл требовала у профессора Пивозоти надеть штаны, он в ответ ей пел песенку о том, что он теперь мышиный король.

Несколько невероятно долгих секунд спустя в Большом зале появился профессор Дамблдор и каким-то образом навёл порядок.

Долорес коснулась плеча Доры и сказала, что уже можно открывать глаза. Дора успела увидеть, как парящие в воздухе мыши вереницей улетают через открывшееся окно в сторону Запретного леса. Призрачного профессора Пивозоти уже нигде не было видно, а стоящая на столах еда была перевёрнута, разлита и рассыпана. Студенты тихо сидели за своими столами, ожидая начала речи директора.

— Директор убил его? — шёпотом спросила Дора.

— Пивозоти? — переспросила Долорес. — Нет, директор просто ткнул его какой-то молнией, и он сбежал сквозь стену.

Рядом Барти вытаскивал из своего стакана крысу, спасая её от утопления в тыквенном соке. Видимо, рассчитанные на мышей чары директора её не заметили. Сидящий с другой стороны от него Регулус смотрел на всё это с выражением такой глубокой скуки на лице, словно Вальбурга каждый день за завтраком разбрасывала мышей по обеденному столу Блэков. Дора внезапно подумала, что, возможно, так и было. Вальбурга была довольно безумной.

— Друзья мои, — радостно сказал профессор Дамблдор, пока разлитое и рассыпанное постепенно исчезало под взмахи его палочки. — Рад сообщить, что мы с вами только что видели чрезвычайно редкое явление, называемое полтергейст, которое представляет собой призрака, не полностью утратившего телесность! Поздравляю вас с этим поистине редким опытом. Мистер Поттер, прошу вас отложить ваши планы мести до следующего года, пока все желающие исследователи в полной мере не насладятся изучением этого любопытного феномена, и порадуйтесь вместе со всеми. Такое случается не каждый день!

Джеймс в другом конце зала рассмеялся от неожиданности. Дора посмотрела на Барти, который держал за хвост крысу, пытающуюся выкашлять попавший в её лёгкие тыквенный сок, и подумала, что происходящее не вызывает у неё большой радости. Дора забрала у Барти крысу, чтобы он перестал выглядеть так, словно его вот-вот стошнит.

— Поговорим о других причинах для радости, — продолжил профессор Дамблдор. Дора снова посмотрела на него и обнаружила направленный прямо на неё взгляд голубых глаз, такой проницательный, словно он заглядывал в её разум. Это было невозможно, к этому моменту её окклюменционный барьер уже должен был быть достаточно силён, чтобы заклинание легилименс не работало на ней. — Вы все отлично поработали в этом году! Давайте добавим по одному баллу в хранилище каждого факультета за каждое полученное на экзаменах Превосходно, и посмотрим, какой из факультетов победил в ежегодном соревновании в этом году.

Профессор Дамблдор взмахнул палочкой в сторону расположенных над столами песочных часов четырёх цветов. В них тут же начали падать сверху маленькие металлические шарики.

Лучшим учеником их года по результатам экзаменов опять стал Регулус, а не один из когтевранцев, но в целом когтевранцы сдали экзамены лучше, чем слизеринцы, и теперь песочные часы Когтеврана наполнялись шариками быстрее. Глядя на то, как стремительно они обгоняют песочные часы Слизерина, который держался впереди весь год, но теперь проигрывал за счёт итоговых экзаменов, Дора почувствовала себя очень глупой. Профессору Дамблдору не нужно было заглядывать в её разум, чтобы знать, что происходит в его замке. Он был связан с замком древними чарами, воплотившимися в виде огненного феникса, который сейчас сидел на его плече. Он, вероятно, знал всё, что происходило этих стенах.

Дора почувствовала смесь паники и облегчения, потому что если её до сих пор не наказали, значит он, вероятно, не считал, что она заслуживает наказания. Она нарушила правила. Но он был гриффиндорцем, а гриффиндорцы были известны тем, что не очень уважали правила. Даже свои собственные правила. Именно поэтому сейчас песочные часы Гриффиндора были почти пусты.

— Поздравляю Когтевран с победой! — громко сказал профессор Дамблдор, и Большой зал при этих словах окрасился в синие цвета.

* * *

Переполненная радостью и облегчением от того, что учебный год закончился и ничего действительно плохого не случилось, Дора выбежала из парадных дверей Хогвартса.

— Годрикова Впадина, да? — крикнул ей Эрни, когда она обогнала его. — Подвести тебя?

— Да! — радостно крикнула Дора. Она выбежала из толпы идущих к каретам студентов и побежала к нему и Кристоферу. — Подвезите меня!

Дора подбежала к ним, ожидая, что они пойдут туда, где они оставили автобус, но внезапно Эрни открыл невидимую дверь рядом с собой, за которой оказался вполне видимые внутренности автобуса.

— Дезиллюминация, — гордо сказал он, хлопая свой автобус по невидимому металлическому корпусу. — Слетает постоянно, но со временем найду способ её закрепить.

— Круто! — воскликнула Дора и запрыгнула внутрь.

Эрни широко улыбнулся и вместе с Кристофером вошёл вслед за ней, приземлившись на сидение около переднего окна.

— Джеймс!!! — заорала она, высовываясь из бокового окна и замечая своего брата в толпе идущих к каретам студентов. — Скажи родителям, что я приеду на автобусе!!!

— Что?!! — заорал Джеймс, оборачиваясь на её голос.

— Когда встретишь их на платформе! — крикнула Дора, и тут же схватилась за поручень, когда Эрни внезапно рванулся с места, — Скажи им, что я приеду на автобусе!!!

— Эй!!! — крикнул он ей вслед и прокричал что-то ещё, но автобус двигался слишком быстро, чтобы она могла расслышать.

Дезиллюминация то ли пропала сама, то ли Эрни сам решил её выключить, и фиолетовый автобус предстал во всей своей красе перед студентами, кареты которых они обгоняли с шумом ветра и радостными криками.

* * *

Конец части 2 "Автобусный Билет".

Далее часть 3 "Портрет Когтевранца". Дора столкнётся с последствиями своих действий, подружится с нарисованным мальчиком и примет участие в дуэльном турнире!