Прошедшая эпоха (джен)

Артемида медленно устроилась на грубой ткани, расстеленной во временном лагере пеллианцев, утрамбованная земля и песок под ней обеспечивали гораздо больший комфорт, чем шелковые подушки и простыни Дворца.

И все же, при этой мысли Артемида почувствовала всплеск адреналина, ее рефлексы были на пределе, когда она сидела у костра с выжившими пеллианцами. Хотя она много лет сражалась и тренировалась с пеллианцами в экспедиции, лица, которые она изучала сейчас, были ей почти незнакомы. Несколько человек, она узнала двух самых младших мальчиков, теперь сидели по другую от неё сторону костра. Один мужчина постарше изучал ее, и она узнала этот взгляд, но не смогла вспомнить, когда раньше разговаривала с этим мужчиной.

«Так сложилась судьба, — размышляла она про себя, — что лучшие и умнейшие из пеллианцев — это те, кто погиб, а те, кого я знала лишь мельком, выжили».

Она подумала о Лизандере и Перикле. Персей сказала, что оба погибли при Гавгамелах. Хотя они и не были охотницами, они были мальчиками, которые тренировались под ее руководством, надеясь выжить. Часть ее была рада, что она не испытала боли от их потерь, подобной разрывающему душу чувству потери охотницы. Но тогда в чем был смысл их смертей? Чтобы Александр мог высечь свое имя на камне, провозгласив, что он победил, что он один одержал победу?

Артемида взглянула на Персея, он сел рядом с ней. Его зеленые глаза были прикованы к огню, в зрачках отражались танцующие языки пламени. Персей, казалось, почувствовал на себе ее взгляд и посмотрел на нее на короткую секунду, прежде чем повернуться к пеллианцу, который заметил их приближение.

— Приносим свои извинения. Даксос, не так ли? — Персей разговаривал с худощавым пеллианцем, который теперь остался единственным стоящим человеком у очага, звуки шипящего мяса наполняли воздух в перерывах разговора. — У нас с Клеоксеной есть несколько… объявлений, которые мы хотели бы обсудить с вами.

— Очень хорошо, — Даксос скрестил руки на груди. — Это не имеет отношения к новостям о том, что вы останетесь в Вавилоне, когда Экспедиция двинется дальше, не так ли? Слухи из Дворца разносятся быстро.

— Ах.

Артемида быстро взглянула на Даксоса, прежде чем изучить остальных пятерых пеллианцев. Двое мальчиков, которым было не больше семнадцати лет, незаметно избегали ее взгляда, в то время как трое других наблюдали за Персеем и Даксосом с отсутствующими выражениями лиц.

— Действительно быстро, — Персей слегка рассмеялся, качая головой. — Дай угадаю, Клейт и кое-кто из Королевской агемы насмехались над моим трусливым решением остаться здесь и бросить Александра прошлой ночью в лагере последователей?

— Среди прочего, — ответил Даксос, его глаза метнулись к ней, прежде чем они мгновенно вернулись обратно к Персею.

До нее дошло, что ей нужно принять решение. Хотя она серьезно говорила Персею о нежелании раскрывать свою личность, воспоминания об экспедиции начали поглощать ее мысли, когда она на короткое мгновение встретилась взглядом с Даксосом. Даксоса это явно не убедило. Но Артемида распознала родственную тоску по миру, отражающуюся в его глазах.

Она услышала ответ Персея, но не сосредоточилась на его словах, только на других пеллианцах, внимательно изучая каждого. Младшие мальчики выглядели готовыми броситься наутек при малейшей провокации, напоминая ей пугливых вересковых зайцев, а не опытных македонских стрелков. Даксос пристально смотрел на Персея. Другой пеллианец, постарше, тоже наблюдал за Персеем, его обветренное лицо, без сомнения, избороздили морщины. Но что привлекло внимание Артемиды, так это правая рука мужчины и рельефный шрам на тыльной стороне ладони. Зажившая рана от стрелы.

Артемида вздрогнула, издав некое подобие смеха, когда соединила воспоминания воедино.

— Даксос, я пришел сюда, потому что мы не поедем дальше на Восток… Клеоксена? — Персей запнулся, глядя на нее.

— Мои извинения, Персей, — Артемида печально улыбнулась Персею, прежде чем снова повернуться к пеллианцу постарше, — но я полагаю, до Даксоса дошли кое-какие слухи из дворца, которые я предпочла бы прояснить.

Она увидела, как глаза Персея расширились, прежде чем он кивнул и указал на нее.

— Верно, — Артемида посмотрела на пеллианцев, которые теперь смотрели на нее, как они делали много раз на протяжении экспедиции, — я не уверена, как сказать это правильно, по этому скажу как есть. Как тебя зовут? — Артемида указал на пеллианца со шрамом на руке.

— Атреон, — хрипло ответил мужчина, его глаза сузились от того, что его окликнули.

— Приятно познакомиться с тобой, Атреон, — ответила Артемида, встретившись с ним взглядом, прежде чем она перевела его на каждого из собравшихся пеллианцев. — Меня зовут Фиби Артемида, Богиня Луны и Охоты.

Время шло.

Она была знакома с болью. Ломота в мышцах и костях после долгих походов. Истощение в битве. Это были старые воспоминания, но знакомые. На боль можно было не обращать внимания или направить ее в нужное русло. Но некоторая боль была неизбежной и нескончаемой. Какая-то из них прожгла дыру в самой ее душе, оставив шрамы, которые так и не зажили по-настоящему.

Тяжесть неба давила на руки, а плечо онемело от огромного давления, с которым она столкнулась. Ее ноги напряглись, пытаясь устоять, когда ступни в поисках опоры вонзились в камень. От этих ощущений было легко убежать, прогнать прочь.

Но яростный жар в ее душе был совсем другим делом. Постоянная жгучая боль, которая оставалась там, была слишком знакомым ощущением горя и потери. Несмотря на слабость, она чувствовала, как энергия Анджелины иссякает в считанные мгновения. Она подумала о видении, которое ей явились, о том, как Зои вместе с полукровками убивает Немейского Льва. Она вспомнила, что Анджелина была там, вместе со своим лейтенантом.

Она потеряла еще одну свою девочку из-за монстров этого мира. Хотя она подсознательно готовилась к такой потере с тех пор, как назревала война, это не стало менее болезненной. Анджелина. Новобранец, никогда не боящаяся высказывать свое мнение и сохраняющая свой позитивный настрой по отношению к сестрам. Она неизмеримо скрасила дни Охоты.

Теперь она достигла Элизиума. Первой из многих, кто будет.

Она смутно слышала, как дочь Афины, Аннабет, звала ее, но у Артемиды не было сил ответить ей.

Ее зрение затуманилось. Она опустила голову, волосы упали на лицо. Она размышляла о своей неспособности защитить своих охотниц. А также о Персее.

Если бы она не была напряжена из-за признания своей истинной личности оставшимся пеллианцам, она могла бы фыркнуть от выражений лиц мужчин перед ней. Реакция варьировалась от шокированной до растерянной, и у всех было множество других ответов.

— Я полагаю, что некоторые из вас мне не верят, — продолжила Артемида, пожав плечами, — Но я действительно богиня Артемида. Многие из вас, вероятно, видели или слышали, как я благословила Персея или мои действия в помощи для победы над Химерой в Лидии.

Ее слова были встречены тишиной, пока Атреон из всех слушавших не заговорил:

— Я попросил леди Артемиду, богиню-девственницу, о сексуальных услугах?

— Атреон слегка рассмеялся, недоверчиво покачав головой, и указал на свою покрытую шрамом руку. — Думаю, я легко отделался.

При этих словах пеллианцы удивленно рассмеялись, на что Артемида смогла только улыбнуться в ответ. Это было отвратительно, да. Но мужчина перед ней не соответствовал воспоминаниям. Теперь его преследовали ужасы, те же которые и она пережила в Экспедиции.

— Слегка — это мягко сказано, — Артемида вздернула подбородок, — но я признаю, что сказала не совсем правду. Хотя я Фиби Артемида, в настоящее время я не олимпийская богиня.

Это вызвало очередную волну недоуменных взглядов.

На этот раз Персей ответил на выражения их лиц:

— Соберитесь вместе, боюсь, это довольно длинная история.

OOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOO

И они рассказали историю. Артемида начала, а Персей по ходу дополнял и вставлял отрывистые комментарии. Сначала Артемида спотыкалась и делала паузы, наблюдая за происходящим и время от времени ловила взгляд Персея, но со временем она почувствовала, что расслабилась.

Пеллианцы почти ничего не говорили, кроме нескольких перешептываний на определенных событиях. Вызов Химере. Ее первая тренировка с пеллианцами. Мол. На протяжении всего повествования Артемида опускала одну ключевую деталь — свое любовь к Персею. Во многих отношениях, хотя история, которую она рассказала, по сути, совпадала с реальностью, для ее собственных ушей это звучало непривычно. Сражения на моле казали намного короче, если не озвучивать ее мысли о Персее, сражающемся с богом. Битва при Гавгамелах была бы гораздо менее впечатляющей, если бы оба их признания не были произнесены до начала битвы. И, конечно, все моменты, которые она полностью опустила, существуют только в пределах ее сознания, никогда не произносимые вслух.

Она много размышляла об экспедиции с момента прибытия в Вавилон. Этот древний город был местом, которое позволяло отдохнуть от ежедневной борьбы, связанной с ходьбой по пескам пустыни под постоянными атаками монстров. Но когда Артемида, наконец, подвела историю к концу, рассказав собравшимся перед ней пеллианцам о событиях, произошедших с Александром, Иштар, Храмом Греха и зловещими последними словами Анахиты, она рассудила, что покой долго не продержится.

— Это… это нужно переварить, — пробормотал Даксос, когда полуденное солнце палило над лагерем. По мере того, как солнце медленно поднималось в течение долгого рассказа, было возведено несколько навесов, дающих частичную тень от палящего солнца.

— Я представляю, каково это, — фыркнула Артемида, опустив взгляд на свои руки. В начале экспедиции у нее, смертной, была белая, как снег, кожа. Теперь она была золотисто-загорелой, покрытой шрамами и царапинами от сражений.

— Это было долгое путешествие для всех нас, — тихо сказала Персей со своей стороны, — особенно учитывая, что на этом пути погибло так много людей.

— Мы прошли через границы известного нам мира, годами сражались с людьми, монстрами и богами… за что? — мрачно пробормотал Атреон, — Если хотите знать мое мнение, я думаю, что Александр самый настоящий сумасшедший.

Что-то в этой фразе не давало ей покоя, но Артемида на мгновение отбросила это, посмотрев на пеллианцев. Она постоянно беспокоилась о Персее уже несколько месяцев и видела похожие признаки истощения у каждого человека, собравшегося перед ней. Физические признаки, возможно, исчезли от отдыха, но осунувшееся лицо и затравленный взгляд остались. И даже сейчас она видела то, что показал ей Персей: доброту в обычных людях. Тех, кто готов сделать еще один шаг и жить, а не сражаться.

— Он амбициозен, — ответила Артемида, — и знает, как внушить преданность. Амбиции Александра в завоеваниях были искажены наследием Персидской империи. Наследие Королей-Богов, которые достигли бессмертия в истории. Именно это стремление стоило тысяч жизней…

Она покачала головой, увидев выражения лиц мужчин вокруг нее, когда вспомнила, как пеллианцы умирали в ходе экспедиции. Все это было бессмысленными смертями.

— Однако Александр знает, что ты богиня, — высказался пеллианин помоложе, — Чтобы зайти так далеко с тобой в качестве советника?

— Он знает, что я богиня только по названию, — огрызнулась Артемида, раздраженная скорее своей ситуацией, чем пеллианцем. — Я могла бы умереть рядом с любым из вас. Но я бы возродилась. Это было бы болезненно и заняло бы много лет, но я бы вернулась как олимпийец, а не как смертная. Александру, я подозреваю, скорее нравится держать меня под каблуком как смертную. И, добравшись до этого города, откуда я больше не последую за ним дальше на Восток, эта перспектива вселила в него сомнения относительно будущего.

— Мы не знаем, что сделает Александр, — добавил Персей, — именно поэтому мы пришли к вам сейчас. В городе действуют силы, которые мы не можем полностью понять. Александр согласился со мной позволить нам остаться в городе вместе с небольшим гарнизоном, но нельзя считать само собой разумеющимся, искренен он или нет.

— Что вы ожидаете найти в Храме Греха? — заговорил Даксос, бросив взгляд в сторону ворот Иштар, где движение замедлилось из-за полуденной жары, — Ты действительно доверяешь этой вавилонской богине?

— Доверяю? — повторила Артемида, — Нет. Но это способ объяснить действия Анахиты… и да, возможно, даже Александра. Корни этой экспедиции в безумии. Все началось из-за безумия…

Безумие.

Артемида почувствовала, как ее конечности отяжелели, как будто она была марионеткой, у которой внезапно перерезали веревочки. В этот момент до нее дошла ужасная правда. Какой же она была дурой, имея все фрагменты, все доказательства, только для того, чтобы растратить их до этого момента. Она повернулась к Персею, не заботясь о том, чтобы скрыть свое беспокойство или эмоции.

— Артемида? — Персей уловил движение и повернулся к ней. Он никогда не был медлительным, и она видела, как он изучает ее, видела, как начало ее собственного откровения коснулось и его глаз.

— Персей… твой отец, — Артемида почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине, — я говорила тебе, что она была ответственна за это. Ответственна за экспедицию, начавшуюся при Александре…

— …но что, если она хотела довести это до конца, — закончил Персей, и холодная ярость отразилась на его лице.

Она проснулась, не зная, сколько времени прошло.

Сон был добровольным для бессмертных. Время, которое они выбрали, чтобы войти в царство Морфея, размышляя о прошлых воспоминаниях и моментах. Но когда Артемида почувствовала, что мир наяву возвращается в фокус, она пожалела, что у нее нет возможности погрузиться в бессознательное состояние, как это часто делают смертные. Пустота, где можно на время перестать существовать. Ирония не ускользнула от нее, и когда ее глаза открылись, боль вернулась. Как однажды она станет ничем, ускользнет обратно в небытие, из которого пришла.

Но она все еще была здесь. Знакомый камень, пыль и ветры вокруг нее, боль во всем ее существе, онемение в конечностях. Она воспринимала окружающее сквозь пелену серости, ее разум был вялым из-за яда мантикоры, который все еще оставался в ее венах.

Она чувствовала, как ее кровь — ихор — борется с этим, медленно заживляя раны, нанесенные ядом, боль, которую она все еще чувствовала. Но Атлас знал это. Артемида почувствовала, что ее божественная сила иссякает. Ее резервы уже были на исходе, процесс растянулся на столетия, но в прошлом году она поняла последствия того, что заставляла себя напрягаться, проверяя пределы возможностей, которые давали ей силы.

Она была настолько истощена, что только спустя долгое время осознала, что вокруг нее раздаются голоса:

— Дураки! Это проклятое чудовище было уничтожено, а вы приходите ко мне просить мести?! — взревел Атлас, — Следите за периметром возле сада, или я собственноручно проткну вас на вертел. Я чувствую, что они близко!

Артемида взглянула на Атласа, стоящего в своей смертной одежде и облике. Две драцены отползли от титана, их тусклое бронзовое оружие и доспехи отражали послеполуденное солнце.

На поляне внезапно воцарилась тишина, Артемида поняла, что Атлас отправил большинство монстров, которых она видела вокруг поляны, готовиться к угрозе… и она знала, кто это был. Но тут не было пусто. Там, где когда-то поляна была заполнена только руинами и самим воющим небом, цитадель титанов Отрис продолжала преобразовываться. На вершине, где сходились земля и небо, возвышалось еще больше черных мраморных колонн, сдерживаемых только самой Артемидой. Однако не это привлекло ее внимание: в центре поляны возвышался богато украшенный золотой саркофаг. Артефакт был намного больше обычного, но, более того, Артемида узнала знаки по бокам и на крышке. Знаки старшего титана, который был повержен и рассеян после первой войны. Кронос.

Война, которой она боялась, была здесь. Олимп не был готов. Охота не была готова.

Борясь с тяжестью неба, она отвела взгляд от Атласа, немедленно отыскав Аннабет, свою подругу по заключению, только для того, чтобы увидеть полубога Гермеса, пытающегося утащить девушку, пока она все еще была закована в цепи.

— Люк, пожалуйста, — Аннабет покачала головой, вырываясь из хватки парня, — не делай этого. Ты не можешь, только не после того, через что мы прошли вместе!

— Я делаю это для тебя! — Люк кипел. — Для нас! Для всех тех, кого мы потеряли!

Артемида посмотрела на мальчика и увидела, что он болен. Потемневшие глаза и желтованмй оттенок кожи. Он не выглядел так, когда она впервые увидела его… ее взгляд вернулся к саркофагу на поляне. Но ее внимание было привлечено к чему-то другому, прежде чем она смогла хорошенько подумать об этом.

— Ты! Парень, отведи ее на корабль! — прогремел Атлас, шагая через поляну, — И уведи оставшихся солдат с корабля. Я ожидаю скорого воссоединения семьи. Я чувствую приближение моей маленькой предательницы.

Широкая фигура Атласа, топавшего по осыпавшейся грязи и камню, привлекла ее пристальный взгляд, но затем Артемида увидела блеск. Туман в ее глазах рассеялся, приглушенный беспорядочный стук ее сердца стал четким, и она увидела фигуру, быстро пробежавшую некоторое расстояние на другой стороне поляны позади Атласа. Серебряный отблеск мелькнул перед тем, как исчезнуть. Поиск был здесь.

Собрав все силы, какие только смогла найти, Артемида вздернула подбородок, прогибая спину, когда на нее обрушилось огромное давление.

— Атлас! — усмехнулась Артемида, обращаясь к титану, — Спасибо тебе за великолепный вид на твою неминуемую кончину!

Однако, даже когда она насмехалась над титаном, она морщилась, ее слова в конце звучали хрипло, когда ее тело содрогалось от постоянного прилива ихора, пытаясь восстановить выносливость, которая мгновенно иссякла. Но она преуспела в достижении своей цели. Несмотря на всю их силу, у титанов был один существенный недостаток: высокомерие.

Атлас мгновенно повернулся к ней, его темные глаза сверкнули древней силой.

— О, так сломленная богиня охоты все еще жива! — рассмеялся он, — Всего несколько дней, а ты уже сдаешься. Жалко. Дай мне год, и ты будешь умолять меня прекратить твои пытки. Столетие, и ты оставишь все, что тебе дорого.

Атлас подошел к ней, каждый шаг посылал ударные волны по земле, эхо отражалось от неуклонно формирующегося черного мрамора Офриса.

— Я терпелив, — продолжил Атлас, с каждым шагом прекрасный коричневый костюм и леггинсы превращались в броню, а в кулаке он сжимал чудовищное копье, — Но я верю, что то, что твои охотницы умрут у тебя на глазах, ускорит твою гибель. Это будет началом мучений, которые вы, олимпийцы, испытаете от моих рук!

Внезапный скрежет металла из-за титана, эхом отразившийся от мраморных колонн, разнесся по поляне. Артемида изо всех сил пыталась разглядеть источник звука, но Атлас закрывал большую часть ее обзора. Когда титан выносливости обернулся на шум драки, Артемида обнаружила, что смотрит на вихрь гнева.

Двух недавно отчитанных драцен вынудили отступить на поляну на вершине, одна пошатнулась, когда сверкающий меч ударил по ее разбитому щиту. Оба монстра свернулись кольцами, защищаясь, медленно отступая к саркофагу, подняв оружие.

И Артемида увидела Зои Паслен, ее фигуру, освещенную серебристым светом, который исходил от нее, как маяк надежды на фоне надвигающихся теней Отрис вокруг нее. Ее лейтенант была окровавлена, из царапины на щеке и левой руке сочилась кровь, но сталь в ее ониксовом взгляде проигнорировала двух драцен и вместо этого уставилась на Атласа.

— Отец.

За все время, что Артемида знала Зои, наблюдала, как она превращается в лучшую охотницу, которой она когда-либо руководила за тысячелетия, она никогда не видела своего лейтенанта в такой ярости. Кровь капала с серебряного охотничьего ножа в ее левой руке, но в правой Артемида увидела меч. Это был красивый клинок, отливавший почти зеленым в быстро заходящем солнечном свете, и Зои держала его так, словно знала всю свою жизнь.

Прежде чем Атлас успел ответить, крайняя справа драцена прыгнула вперед, подняв копье в прыжковом выпаде в сторону ее лейтенанта. В то же время другой монстр скользил вокруг, пытаясь спрятаться за Зои.

Зои мгновенно отвернулась от прыгающего монстра, развернувшись навстречу его спутнику справа. Тем же движением она метнула охотничий нож в драцену в воздухе, и он вонзился ей в череп. Чудовище взорвалось золотой пылью, и дождем посыпалась на девушку, когда она бросилась к другой выжившей драцене. Застигнутый врасплох, монстр отчаянно блокировал молниеносные удары меча, которые наносила Зои, приближаясь.

Удар, пробивший бронзовый щит драцены, снова монстр пошатнулся, когда Зои прыгнула вперед, обрушивая свой меч сверху вниз на ошеломленное чудовище. Драцена подняла свое копье, пытаясь отразить удар, но сверкающее бронзовое лезвие рассекло древко, как масло. Тяжелый вес ксифоса пробил ключицу монстра, почти расколов его туловище посередине. Драцена успела только зашипеть, прежде чем тоже рассыпалась в пыль.

Без слов Зои повернулась лицом к Атласу.

— Ты зажигаешь! — рассмеялся Атлас, вонзая свое копье в камень, острие вонзилось в землю с глухим гулким звуком. — Ты всегда была самой упрямой из своих сестер, я должен был предвидеть твое предательство. Я с удовольствием убью тебя, дочь.

— Зои, — позвала Артемида срывающимся голосом, — Не бросай ему вызов, ты не можешь с ним драться!

— Мне жаль, Миледи, — сказала Зои, выражение беспокойства проступило сквозь маску холодной ярости, — На этот раз мне придется ослушаться приказа. — А затем ее взгляд снова стал жестким.

— Зои! — Артемида закашлялась, почувствовав, что легкие лопнули, прежде чем заживление закончилось. — Не надо!

Но ее лейтенант не ответила.

— А теперь, где твои маленькие друзья, я знаю, ты не одна, малышка, — Атлас повернулся и спокойно подошел к золотому саркофагу, держась за него одной рукой. Он был примерно десяти футов в длину и вдвое меньше в высоту, но простым толчком руки титана его отправили кататься по каменной земле, пока он, наконец, не остановился рядом с Люком и Аннабет на краю обрыва.

Как будто Атлас позвал ее, девушка с криком перелезла через одну из упавших черных мраморных колонн слева от Зои. У нее были колючие черные волосы и темно-черная куртка, в руках она держала копье и щит эгиду, измазаные кровью какого-то монстра, что делало ее еще более внушающей страх. Это была Талия.

Девушка мгновенно окинула взглядом поляну, прежде чем ее взгляд остановился на Люке. Он посмотрел на нее в ответ.

— Талия, — выступил вперед Люк, — Ты все еще можешь присоединиться к нам… если ты схватишь Офиотавра, мы сможем наконец осуществить мечту, которая была у нас с детства. Наконец-то мы можем заставить богов увидеть наш мир.

— Люк, — Талия только покачала головой, ее голубые глаза начали наполняться слезами, — Это не то… и…

Дочь Зевса взглянула на Аннабет, которая все еще была прикована, у ног Люка. Артемида увидела, что ее взгляд задержался на пряди седых волос.

— Это мой последний шанс! — прервал её Люк, — Пожалуйста! Он не даст мне другого! — Его голос сорвался, и в его взгляде был дикий ужас, который Артемида видела только у солдат, перенесших годы бесконечных сражений.

Но Талия только подняла свой щит.

— Мне жаль.

В мгновение ока Зои убрала меч в ножны и натянула лук. Она вытащила серебряную стрелу и выстрелила в Атласа. При звуке лука Талия бросилась на Люка, который вытащил зловещего вида черный меч из своих ножен.

Стрела Зои так и не достигла цели, Атлас просто перехватил ее в воздухе, раздавив сжатым кулаком.

— Наконец-то. — Атлас ухмыльнулся.

Титан Выносливости двинулся вперед, сделав один гигантский шаг, его нога уперлась в землю. Он согнулся, мышцы его ноги напряглись, и раздался оглушительный грохот, когда Атлас был брошен вперед. Место, где раньше была его нога, теперь превратилось в ударный кратер, когда титан пересек поляну одним шагом благодаря огромной силе.

Он приземлился рядом с Зои, вонзив свое копье вниз, пытаясь прибить охотницу к земле, но Зои встретила своего отца. Она отскочила в сторону, выхватила стрелу и выпустила ее, нашедшую брешь в броне Атласа, подмышкой. Титан взревел, когда его копье врезалось в землю, разлетевшись кусками камня и обломками.

Атлас вырвал копье из камня и с невероятной скоростью метнул его в Зои. Тетива только натянулась, когда лук Зои разлетелся вдребезги, когда копье Атласа ударилось о верхнюю часть оружия.

Зои приземлилась, танцуя задом наперед, позволив кускам своего сломанного лука упасть на землю. Она повернулась и обнажила меч, при этом подобрав упавший охотничий нож, которым за минуту до этого ударила драцену.

Артемида оторвала взгляд от боя, отчаянно дергая цепи, сковывавшие ее ноги, пытаясь что-то сделать, будь прокляты последствия встречи неба с землей.

При этом она бросила быстрый взгляд на бой Талии с Люком, который девушка, казалось, выигрывала. Она была воплощением безжалостной силы, использовала свой щит и копье с порочной жестокостью, заставляя Люка защищаться, в то время как Аннабет умоляла их обоих остановиться.

Атлас двинулся через поляну, снова и снова обрушивая свое копье на Зои, она уклонялась, и каждый удар сотрясал саму гору. Артемида могла только наблюдать, как она напрягается Зои, зная, что ей, при всей ее силе и опыте, не сравнится с Атласом.

Но Зои не останавливалась. Даже когда она прыгала, еще больше открыв рану на руке, из которой теперь обильно текла кровь, Зои сражалась как гадюка. Несмотря на жестокий выпад, который должен был глубоко вонзиться ей в грудь, она приняла удар на свой меч, отклонив острие копья в нескольких дюймах от того, чтобы разорвать ей грудь. Атлас, вложив в удар всю свою силу, пошатнулся вперед, прежде чем застонал от боли, когда Зои вонзила охотничий нож ему в живот прямо под тем местом, где заканчивалась нагрудная пластина.

-УХ ты! — Атлас сплюнул кровью, когда Зои повернула лезвие. Она быстро отскочила назад, но Атлас ударил ее свободной рукой. Его кулак попал ей в плечо, отбросив ее назад. Зои кувыркнулась раз, другой над землей, прежде чем оправилась и перекатилась прямо на ноги, подпрыгивая на камне, все еще сжимая свой меч. В ее лицо вонзились куски камня, из дюжины поверхностных царапин и порезов сочилась кровь, особенно глубокий из них мгновенно образовался над левым глазом.

— Знай, что ты будешь носить эту рану и помнить меня до конца своих дней! — вскипела Зои, вытирая лицо рукой, прежде чем снова напасть на Атласа. Она запрыгнула на раскрошившийся кусок мрамора, используя его для усиления своего подхода.

— Наглая маленькая негодница! — прогремел Атлас, снова бросаясь на нее.

Артемида, однако, смотрела туда, откуда выпрыгнула Зои. Ранее, прямо за тем местом, где Зои только что была, она увидела блеск в тени.

И если бы это были не Зои и Талия…

Позади нее послышался еле слышный скребущий звук, когда несколько камней заскрежетали о скалу, несколько звякнуло и упало вниз со скалы позади нее.

Изо всех сил вытянув шею, пока несла небо, Артемида увидела Перси. Перси.

Перси.

Полубог был одет в грязные джинсы и заляпанную футболку, в зубах у него был зажат серебряный охотничий нож, и он был комично похож на пирата из современных изображений последних лет.

— Пфуф. Боги, вы могли бы подумать, чтобы серебро было вкусным, но нет, совсем нет, — пробормотал Перси, роняя нож, когда он карабкался вверх и перелезал с края скалы на одной руке. Клинок принадлежал Зои, и Артемида могла смотреть на него только секунду, рассматривая его достаточно близко, чтобы разглядеть золотисто-карие искорки в его глазах.

— Что ты делаешь?!

— Вы бы поверили мне, если бы я сказал, что это часть плана? — Перси рассмеялся, его голос дрогнул, как осенний лист. Он протиснулся вперед рядом с ней, опустившись на одно колено с поднятым ножом Зои.

Первый удар был нанесен, когда Артемида осознала его план. Удар разорвал цепь, приковывающую ее левую ногу к камню под ней.

— Подожди, ты не можешь взять на себя небо! — Артемида покачала головой. — Оно убьет тебя!

— Аннабет сделала это, — Перси переступила с ноги на ногу, подняла нож и со звоном опустила его, разорвав другую цепь. — У нас нет выбора, Зои нужна твоя помощь! Только вы можете победить Атласа!

Артемида встретилась взглядом с Перси и увидела до боли знакомую решимость, которую Персей всегда проявлял, когда смотрел на нее. Перси шагнул вперед, прямо за ней, и воздел руки к небу, снимая наименьший вес с ее плеч.

— Вперед! — выдохнул Перси, его лицо за долю секунды покраснело от напряжения. — Я выдержу!

Артемида напряглась, поднявшись на ноги, когда она подтягивалась изо всех сил, используя вновь обретенную свободу в ногах, чтобы прижать ступню к камню, толкая небо вверх, позволяя Персею держать небо высоко над головой.

Все горело, ее конечности разрывались, когда она пыталась дать Персею как можно больше времени, прежде чем тяжесть мира раздавит его.

И она отпустила.

— Всем ясен план? — спросил Персей, и на его лице плясали тени от потрескивающего костра.

Артемида перекладывала остатки своего ужина в глиняную миску, которую держала в руках, и смотрела на Персея. Она волновалась, видя маску ярости, которую он носил с тех пор, как понял, кто кукловод. Кто был виноват в их бедах до, во время и, возможно, после завершения Экспедиций.

Пеллианцы восприняли информацию спокойно. Артемида видела, что они были довольны тем, что им дали имя. Источник, на который они могли направить свою ярость. Важно было иметь причину для драки. Причина страдать вместе. Экспедиция превратила их, нетерпеливых молодых людей, в воинов, к лучшему это или к худшему.

День пролетел быстро, так как был составлен план. С наступлением темноты отправляться в Храм Греха. Персей и она войдут, а пеллианцы займут позиции вокруг храма, ожидая сигнала вступить в бой, если что-то пойдет не так.

Если Эрис действительно скрывалась среди участников экспедиции, доверять нельзя было никому: ни Иштар, никому из македонцев или греков, за исключением пеллианцев. Это был слишком большой риск. Даже пеллианцы были подозрительны, а они, в свою очередь, на каком-то уровне не доверяли Персею и ей самой. Что по иронии судьбы сделало их лучшими союзниками на данный момент.

Время их отъезда быстро приближалось, полумесяц уже поднимался над дальним восточным горизонтом на фоне пурпурного и алого сумеречного неба.

— Персей, — тихо заговорила Артемида, воспользовавшись шумным моментом, когда пеллианцы смеялись друг над другом, отмечая, как далеко они продвинулись, — Не хочешь поговорить со мной, наедине? — Она кивнула в сторону привязанных неподалеку Танталии и Леонфала.

Персей долго смотрел на нее, прежде чем слегка кивнуть.

Затем она встала, прошла короткое расстояние до своего осла, демонстративно разглаживая ткань на спине Танталы и почесывая осла за ушами.

После нескольких минут задержки Персей присоединяется к ней, похлопывая по шее, что неудивительно, кроткого Леонфала.

— Кто знал, что все, что нужно было Леонфалу — это осел, чтобы поставить его на место? — беспечно заметил Персей.

Артемида нахмурилась, взглянув на пеллианцев. Хотя они были заняты оставшейся едой и разговорами, некоторые посмотрели в ее сторону. Она отвернулась от них, продолжая смотреть на Персея.

— Персей, — пробормотала Артемида, запуская пальцы в короткие жесткие волосы Танталы, — прости.

— За что тут извиняться? — Персей двинулся вперед, повторяя те же движения, которые Артемида проделала ранее с Леонфалом. Даже его обычно веселый скакун, казалось, осознавал тревожную ауру, которую излучал его всадник.

— Эрис убила моего отца. Развратила моего друга детства. Заставила персидскую богиню впасть в безумие, что, в свою очередь, привело к гибели сотен, если не тысяч. Я бы сказал, что мы должны перестать сожалеть и потратить больше энергии на поиск способа вонзить меч ей в горло.

— Ты знаешь, что мы не можем этого сделать, — возразила Артемида, — Как бы мне ни хотелось застрелить ее самой, мы были бы уничтожены. Наш единственный шанс — использовать древние законы против нее. Она не может напасть на нас напрямую, но если мы бросим ей вызов, она может вмешаться.

— Ну, может, я этого и хочу! — резко прошептал Персей, игнорируя ржание Леонфала со стороны, — Я провел большую часть года, ненавидя… ненавидя своего друга детства за то, что, вероятно, не его рук дело! Было легче поверить, что Александр предал идеалы, за которые мы боролись с детства, чем принять идею о бессмертном, играющем нашими жизнями по прихоти. Я не хочу мириться с миром, в котором нам, смертным, приходится жить со скукой богов!

Артемида вздрогнула, внезапно осознав, что Персей из-за ярости был сломлен. В нем чувствовалась ярость, жгучее желание добиться справедливости против несправедливостей, которые произошли в этой экспедиции, но там было и более глубокое беспокойство, которое Артемида понимала, потому что у нее были те же страхи. Гнев сошел с лица Персея, когда рухнули стены.

— Я устал, Артемида, — пробормотал Персей, — я так устал. Все, что у меня есть, это ты, указывающая мне на то, какова моя цель во всем этом. Но часть меня знает, что для тебя ставки ниже. Если все рухнет, если мы эффектно проиграем, ты сможешь снова стать богиней… а меня забудут меньше, чем через жизнь.

— Целая… жизнь? — эхом отозвалась Артемида, прокручивая слова в уме, когда посмотрела на Персея. Часть ее жаждала врезать ему за то, что он осмелился горевать, осмелился оттолкнуть ее в этот момент… из всех моментов. Объединить все, что они пережили, и поместить это в банку, запечатанную от остальной их жизни.

И она бы ударила его, точно так же, как она сделала, когда впервые по-настоящему встретила его, если бы сейчас она была тем же человеком, что и тогда.

— Я уже никогда не буду прежним, Персей, — ответила Артемида, — Ты прав, тебя забудут через жизнь. Ты будешь забыт в грядущие века, когда я исчезну из этого мира, оставив после себя свои воспоминания и опыт, как пыль на ветру. Потому что, Персей, — продолжила Артемида, чувствуя тепло в груди, когда посмотрела ему в глаза, — ты изменил меня. Однажды ты спросил, могут ли боги меняться. Могут. Я изменилась. Это не потому, что я вижу себя с тобой в будущем. Это потому, что я увидела мир твоими глазами. Видела ужас, тьму и раздор. Но также и стойкость и стремление к миру, присущие тем, кто пережил худших из бессмертных существ.

Наступила минута молчания, пока Персей впитывал ее слова. И хотя она думала об этом раньше, то ли бессознательно, то ли в моменты, наполненные адреналином, Артемида знала в тот момент, что любит его. Безоговорочно.

— Но однажды, — медленно произнес Персей, — я уйду. И на этом все закончится. Правильно ли, что мы оба сознательно подвергаем себя этому? Правильно ли говорить, что наше будущее — твое будущее — сбудется, когда ты уже изменила свое прошлое?

— Что ты думаешь?

— Что я никогда не перестану любить тебя, даже после того, как моя жизнь будет полностью потрачена и я буду бродить по холмистым зеленым полям, а возможность покоиться с миром у меня под рукой, — заговорил Персей, не сводя с нее глаз, — Хотя я буду мучить себя нашими общими воспоминаниями, я буду счастливо лелеять эту сердечную боль, зная, что мы выбрали свое время, а не позволили ему ускользать.

— Тогда это не может быть ошибкой.

В тот момент, когда она выпустила небо из рук, мир обрел ясность. Ее чувства, притупленные давлением всего неба, внезапно с ревом ожили. Ихор в ее венах ощущался как расплавленный огонь в ее сердце, наполняющий ее новообретенной силой.

Она почувствовала, что, пошатываясь, движется вперед, ее фигура мерцает серебристым светом. Это было чистое возбуждение, казалось, что она снова стала юной богиней, и вся сила мира у нее под рукой.

Но позади нее, сквозь ревущий ихор в ее венах, она услышала ужасный скрежещущий звук. А затем Перси закричал. Каждое ощущение проникло в ее чувства. Вибрации мышц его горла, скрип костей в его теле, когда на него давит тяжесть неба. Она услышала, как полубог согнулся, его колено врезалось в землю, когда он отчаянно взвалил на себя вес неба. Крик разнесся по поляне, и Артемида вздрогнула, заставляя себя не оглядываться. Звук привлек внимание, когда Атлас повернулся, заставив Зои увернуться от очередного сокрушительного удара.

Атлас рассмеялся:

— Ах, богиня свободна! Теперь у нас может быть настоящий бой.

Артемида пересекла поляну во вспышке серебристого лунного света, энергия опалила камень у нее под ногами. Атлас замахнулся на нее копьем, удар с силой урагана обрушился на ее стремительную фигуру.

Но она была свободной и необузданной, богиней диких мест этого мира.

Она переменила позу, преврптившись в сапсана, рассекая ветер сложенными крыльями. Острие копья мелькнуло возле ее головы. Она вернулась в свое тело во вспышке серебра, призвав свои охотничьи ножи, которые мгновенно парировали следующий удар Атласа древком его оружия.

— Такая живая! — Атлас усмехнулся. — Ты чувствуешь силу своей крови, силу своих владений, текущую через тебя?!

Артемида стиснула зубы, когда Атлас надавил своим копьем, заставляя ее отступить.

— Жалко, — усмехнулся Атлас, отворачиваясь в сторону, не удостоив Зои даже взглядом, когда серебряный охотничий нож звякнул о его броню, — Я вижу, как твоя сила тает, богиня. Поддайся собственным неудачам.

Артемида зарычала, бросилась вперед, превращаясь в медведя, волка и других зверей в шквале атак, сталкиваясь с силой титана, который веками нес на себе тяжесть мира. Она боролась, используя прилив сил, который дала ей борьба, но Атлас не сдавался. На каждый нанесенный ею удар Атлас отвечал своими собственными разрушительными ударами. Зои была рядом с ней, металась туда-сюда, пытаясь отвлечь Атласа, как только могла.

Но после того, как Артемида двумя руками заблокировала удар копья Атласа своими ножами, Артемида почувствовала, что силы покидают ее. Удар пронзил ее тело насквозь, ударные волны прокатились по земле под ней, когда она была вынуждена упасть на колено. Она застонала, ее руки затряслись над головой, серебряные искры в ее теле рассыпались.

— Миледи! — Зои скользнула перед ней, полоснув Атласа по ноге своим мечом, разбрызгивая кровь титана по древнему камню.

— Нет! — Артемида попыталась подняться, но яд в ее венах притупил скорость, когда она увидела, что удар вот-вот последует.

Атлас поднял свое копье, проткнув острием щиток Зои. Чудовищное оружие пробило охотнице верхнюю часть груди возле левого плеча.

Зои ахнула от боли, меч в ее руке со звоном упал на землю.

— Как трогательно, предательница любит свою богиню, — Атлас взмахнул копьем позади себя, отчего Зои отлетела назад к краю обрыва, из ее раны хлынула красная кровь, когда наконечник высвободился.

— Теперь она умрет, наблюдая, как ее госпожа присоединяется к ней! — Атлас повернулся к Артемиде, сжимая в руке окровавленное оружие.

Артемида, с ужасом провожая взглядом тело Зои, наблюдала, как ее лейтенант со слабым стуком упал на землю, Зои теперь лежала неподвижно. Чисто инстинктивно она отпрянула назад по земле.

— Да! Ползи прочь, маленькая богиня, склонись перед истинными правителями этой земли! — Атлас дико ухмыльнулся и покатился со смеху.

Но сквозь усталость и ужас от того, что ее подругу сбили с ног, Артемида услышала голос. Это были не слова, это было дыхание, тяжелое и учащенное. Перси стонал под своей ношей.

В этот момент ее осенила мысль.

— Ты никогда не будешь править! — зарычала Артемида, ее глаза смотрели на тело Зои и кровь, сочащуюся из ее ужасной раны. — Мы победим тебя. Я выиграю.

— Ты ничего не сделаешь, кроме как умрешь под властью Титанов! — прогремел Атлас, прыгнув вперед с копьем, зажатым двумя руками, готовый вонзить острие ей в грудь.

В самый последний момент Артемида перекатилась на бок, когда копье опустилось рядом с ее позвоночником. Собрав все силы, которые у нее еще оставались, Артемида взмахнула локтем туда, где она только что была, и нашла череп Атласа. Треск удара разнесся по поляне, как раскат грома. Даже Атлас, казалось, был ошеломлен ударом, что дало Артемиде возможность осуществить заключительную часть своего плана: она сохранила инерцию удара, перекатившись на спину под Атласом. Титан накренился вниз, все еще стоя, несмотря на катастрофический удар, но Артемида потянула его вниз за нагрудник. Когда титан потерял равновесие, она ударила его ногой в пах и толкнула, отчего тело Атласа перелетело через ее голову.

Титан не ушел далеко, но Артемида наблюдала с земли, как Атлас ударился о землю в том месте, где Перси держал в небо. Огромная масса бронированного тела титана врезалась в полубога, обрушив сокрушительную тяжесть неба прямо на спину Атласа.

— НЕТ! ТОЛЬКО НЕ СНОВА! — взревел Титан, его крик боли приглушился, когда он уткнулся лицом в землю, пытаясь взвалить вес на плечи.

Но, увидев там титана, Артемида, наконец, позволила себе броситься туда, где упала Зои. Она преодолела расстояние в несколько длинных шагов, но силы покидали ее, и каждый шаг казался милей.

Было смутное осознание того, что Талия избила Люка, отправив его с края обрыва. Перси, пошатываясь, поднялся на ноги и посмотрел на Аннабет и Талию, которые оплакивали упавшее тело Люка, врезавшееся в скалу под ними.

Но она могла думать только о Зои. Она упала рядом со своим лейтенантом, Зои лежала, прислонившись к плоской каменной плите. Кровь сочилась из ее затылка, как и из других травм, полученных перед дракой с ее отцом. Но рана возле ее ключицы была устрашающе похожа на ту, что была у Персея годы назад.

— Зои! О, моя храбрая Зои!

Артемида немедленно оторвала подол своей туники и прижала ткань к открытой ране. При контакте пепельно-белое лицо Зои дернулось, девушка ахнула. Ее глаза распахнулись, затуманенные и расфокусированные. Ее лейтенант застонала, и Артемида почувствовала, как ее тело содрогнулось, когда Зои задвигала ногами, пытаясь найти опору.

— Успокойся, Зои, успокойся, — пробормотала Артемида, сосредоточившись на своей божественности. Лоскут ткани уже полностью пропитался кровью. Артемида пыталась залечить ужасную рану, потянувшись к силе, чтобы сделать это. Но этого не произошло.

Артемида, покрывшись холодным потом, чувствуя себя бессильной, почувствовала, как в ее душе расцветает знакомое тепло.

— Нет, нет, нет.

Артемида чувствовала, как дрожат ее руки, когда она держала Зои. Одна рука прижалась к ране, в то время как другая поднялась и убрала растрепанные черные волосы с ее лица.

— Останься со мной, Зои, ты не можешь бросить меня. Я… запрещаю тебе это, — Ее голос дрогнул, когда она провела большим пальцем по неестественно бледной щеке Зои.

— Моя леди, — глаза Зои расширились, устремившись за пределы ее собственного взгляда в ночное небо, — Я вижу их. Я… я вижу звезды. — Свет в ее темных глазах померк, и серебряная аура погасла.

Артемида наклонилась над телом Зои, рыдая, когда этот жар превратился в пламя, поглотившее ее душу. Она почувствовала, как воспоминания пронзили ее разум, почувствовала, как исчезают узы, соединявшие ее с Зои. Это знакомое устойчивое присутствие, направляющее ее, утешающее, только для того, чтобы испариться, как утренний туман.

— Нет… — прерывисто прошептала Артемида, глядя на безжизненное тело Зои, выглядевшей меньше, чем Артемида когда-либо видела ее. Огонь прокатился по ней, выжигая все нервы.

— ЛЕДИ АРТЕМИДА! НАМ НУЖНО ИДТИ! ПРЯМО СЕЙЧАС! — крикнул Перси откуда-то позади нее. Она смутно различила приближающиеся к ней бегом шаги.

— Перси! Они приближаются! Их сотни!

— Я ЗНАЮ! — закричал Перси в ответ, его голос звучал близко, но в то же время отдаленно, как будто слова эхом отдавались в глубокой подземной пещере.

— Мы не можем оставить его, Талия, он там, внизу!

— Аннабет, Люка больше нет! Он сделал свой выбор! — с другого конца поляны донесся голос Талии.

— Леди Артемида… — Звук ботинок Перси, скользящих по земле, донесся прямо из-за ее спины, когда он выдыхал слова. — Нам нужно уходить сейчас. Монстры с корабля взбираются на гору!

«Она ушла…»

Артемида наклонилась и просунула руку под ноги Зои, держа другой рукой ее голову. Она поднялась на ноги, поворачиваясь лицом к Перси. Мальчик был растрепан, когда хватал ртом воздух. Его одежда была испачкана от пота, который также блестел на его коже, отражая угасающий свет. Но что привлекло ее внимание, так это две седые пряди в его волосах.

Перси взглянул на тело Зои, прежде чем поднять на нее глаза, наполненные печалью.

— Артемида, ее больше нет, и она была моим другом тоже. Но мы должны выбираться отсюда. Вы можете нам помочь?

Артемида оцепенело смотрела на мальчика, прежде чем перевела взгляд на Талию и Аннабет, которые бежали к ним. Затем она подняла глаза, увидев, что в безоблачном небе над ними начинают появляться созвездия.

Звезды.

Чего бы стоило еще одно применение ее божественных сил?

— Соберитесь вокруг, — пробормотала Артемида, прижимая тело Зои к своей груди.

Три полубога образовали круг перед Зои, каждый смотрел на тело, пока Артемида поднимала девушку.

— К звездам, моя храбрая охотница, — пробормотала Артемида, — закройте глаза, герои.

Она довела себя до предела своих способностей, как во время поисков Перси, так и в последовавших передрягах, и теперь она достигла его снова. Она направила свое намерение на Олимп, так далеко от этой забытой вершины горы, и потянула. Ее божественность замерцала, серебряный свет, исходивший от нее, потускнел, когда она пронесла группу сквозь облака, устремляясь к горе Олимп. И в процессе она почувствовала, как что-то разорвалось внутри нее. Это неотъемлемая часть ее. Но она наслаждалась болью, которая давала ей основание для реальности, вместо того, чтобы раствориться в пустоте в своей душе и оцепенении в сердце.