Раскрывшийся бутон (джен)

Потерять любимого человека — это страшно, но еще страшнее так никогда его и не встретить.

«Первый День», Марк Леви

Петуния встретила рассвет в гостиной. Ночью ей удалось немного поспать — по ощущениям не больше часа, а затем её разбудил жуткий кошмар. На мгновение ей показалось, что это просто плохой сон, и стоит заглянуть в родительскую спальню, как она увидит спокойно спящих маму и папу, но это мгновение быстро растаяло в ночной тишине.

Она тихо поднялась с кровати, стараясь не разбудить Мориона, и прошла к родительской спальне. Неизвестно, на что она надеялась, но столкнулась с опустошающей реальностью — комната была пуста.

Понимая, что больше не сможет уснуть, Петуния спустилась в гостиную и просидела там остаток ночи, уставившись в негорящий камин. Через несколько часов, а может быть и минут к ней пришёл Морион. Он молча забрался на колени, потёрся об её подбородок и принялся мурчать, пытаясь утешить хозяйку. Однако её мысли были слишком тяжёлыми, чтобы даже верный кот мог принести утешение. Её разум блуждал в воспоминаниях, словно ища какой-то смысл, но всё возвращалось к единственной страшной истине — родители мертвы.

Она знала, что нужно встать, начать действовать, но… просто не могла. Тело будто превратилось в статую, отказываясь подчиняться. В голове было пусто. Редкие мысли рисовали мрачные картины, которые она старалась отогнать, но безуспешно. Ей казалось, что ещё секунда и загорится свет, раздастся голос матери, зовущий на завтрак, а отец зашуршит утренней газетой. Она буквально видела образ матери, слышала её голос, ощущала присутствие отца — всё это смешивалось с реальностью, создавая зыбкую грань между действительностью и фантазиями.

В себя её привёл тихий хлопок. Петуния вздрогнула и перевела взгляд на появившегося рядом Ауридана. Брауни поглядел на неё внимательно, затем, нахмурившись, оглядел комнату. Его острый нос дёрнулся несколько раз, словно он к чему-то принюхивался.

— Хозяйке совсем плохо. Нечего сидеть в темноте и мрачности, — проворчал он и щёлкнул пальцами, разжигая огонь в камине. Пламя лениво заколыхалось, отбрасывая на стены тени, которые напоминали призрачные силуэты, заполняющие пустоту комнаты.

Петуния не ответила, продолжая неподвижно сидеть на полу. Сейчас она не стремилась разговаривать даже с верным брауни. Ей хотелось просто спрятаться от всего этого, не чувствовать, не решать проблемы, не быть сильной. Желание погрузиться в сон, где можно убежать от реальности, было слишком велико. Но внутри она знала — нужно двигаться дальше, ради памяти о родителях, ради Лили, ради себя самой.

— Это второй дом хозяйки? — спросил Ауридан, поглядывая по сторонам.

— Нет, — прохрипела Петуния. Горло было сухим, и она закашлялась. Ауридан тут же подал стакан воды, и она сделала несколько глотков. Прохладная вода на мгновение освежила, возвращая к действительности.

— Это дом моих родителей… вернее, был, — горько добавила она, услышав, как её собственные слова будто эхом отдаются в голове. Был. Теперь это слово определяло всё её прошлое, её жизнь, её семью.

Брауни понимающе кивнул и начал обходить гостиную, внимательно принюхиваясь. Со стороны казалось, что он следует за невидимым следом. Петуния вяло следила за ним глазами, сжав в руках пустой стакан. Наконец Ауридан остановился перед ней и произнёс:

— Здесь нет никакой защиты. И много следов плохой магии, хозяйка. Мне убрать?

Петуния машинально кивнула, но тут же вскинулась. Его слова пробудили в Петунии тревогу. Плохая магия?

— Стой! Какая магия? Мои родители не волшебники, — произнесла Петуния, пытаясь осознать услышанное. Внутри начало зарождаться неприятное подозрение, что всё не так просто, как кажется.

Она не понимала. Откуда в доме родителей магия? Лили запрещено колдовать на каникулах, это она точно помнила — сестра раньше часто на это жаловалась. И что с защитой? Если ей не изменяет память, то она оставляла слабенький защитный контур незадолго до своего переезда. В то время прабабушка Грида как раз начала учить её рунам и их применению в защите, так что она зарыла несколько деревянных табличек по краям участка. Это, конечно, не долговечная защита, но всё же лучше, чем полное отсутствие таковой.

— Здесь всё пропахло плохой, тёмной магией. Особенно воняет здесь, в гостиной, — Ауридан оскалил острые зубы, показывая своё отношение к этой тёмной магии.

— А защита? Помню, я зарывала рунные таблички.

— Я проверю, хозяйка, — ответил брауни и исчез.

Петуния беспомощно оглядела гостиную, будто пытаясь увидеть упомянутые следы. Мгновения спустя вернулся Ауридан. Он протянул Петунии четыре таблички, размером с ладонь. Они почернели, а кое-где даже треснули. Она сжала их в ладонях, пытаясь почувствовать вложенную силу, но сразу же выронила — те были пусты. Она почувствовала, как её сердце ёкнуло — кто-то или что-то разрушило её защиту. Защите могло не хватать аккуратности, но силы она тогда вложила с лихвой.

— Здесь что-то произошло, — прошептала Петуния, сжав кулаки. Эти слова эхом отозвались в пустых стенах, словно подтверждая её худшие опасения.

Она решительно встала, сбрасывая плед с плеч. Не время раскисать — нужно разобраться, что случилось с её родителями. Её мысли вернулись к событиям прошлых дней: газовый баллон, который никогда не держали в доме родители, странная чистота без следов пожара. Всё это выглядело подозрительно. Она вспомнила, как соседи говорили, что не было ни дыма, ни запаха газа, только взрыв и всё. Но так не бывает, не должно быть. Она ощущала себя как в ловушке, из которой нет выхода.

Как только эта мысль оформилась, голову кольнуло болью. Петуния вскрикнула и схватилась за виски. Услышав вскрик, под ноги откуда-то выкатился Морион, брауни тоже подался ближе.

— Хозяйка?! — воскликнули они вдвоём.

— Тише. Уже прошло, — успокоила их Петуния, пытаясь сосредоточиться на разбегающихся мыслях.

Всё вместе выглядело очень подозрительно. Поэтому странно, что вчера она откинула мысли о странностях так просто. Как будто…

— …кто-то заставил, — поняла Петуния, поднимая взгляд на переживающих Ауридана с Морионом.

Стоило задуматься (и сломать какие-то чары?), как смерть родителей перестала казаться несчастным случаем. Странности складывались в более зловещую картину. И Петуния должна была выяснить правду. Конечно, она не могла утверждать, что их убили. Пока что. Сначала ей нужно было увидеть тела, а также определить, какая магия применялась в доме.

— Ауридан, ты можешь сказать, кто и какую магию применял в доме? — спросила она, надеясь на какую-нибудь подсказку. Могло же ей повезти? Насколько она успела понять, магия брауни была могущественна, хоть и отличалась от той, что творили волшебники.

— Я не разбираюсь в людской магии, хозяйка, но я смогу узнать колдовавших здесь, если увижу, — ответил брауни, его взгляд был полон решимости. Петуния знала, что он сделает всё возможное, чтобы помочь ей.

Петуния вздохнула. Внезапно, вся её решимость испарилась, уступив место глубокой усталости. Она понимала, что не справится одна. Ей нужна была помощь, кто-то, кто разбирается в магии. Северус или Люциус Малфой могли бы помочь, но она колебалась, не зная, кого из них беспокоить. Северус был близким другом, но он находился в Хогвартсе, и его могли наказать за нарушение правил, если бы узнали, что он покинул Хогвартс. Люциус Малфой, с другой стороны, был влиятельным, но за его помощь ей, вероятно, пришлось бы заплатить. Мелькнула даже мысль о Долохове, но Петуния от неё быстро отмахнулась.

После долгих раздумий Петуния решилась. Она села за стол и, попросив Ауридана принести писчие принадлежности, написала письмо Люциусу Малфою с просьбой о помощи. Её слова были сдержанными, но подчёркивали серьёзность ситуации. Она надеялась, что Люциус откликнется.

Заклеив конверт, Петуния встала и оглядела комнату. Всё казалось чужим, и лишь Морион, сидевший у её ног, напоминал о том, что у неё ещё осталась связь с реальностью.

— Ауридан, присмотри за домом и Морионом, пока меня не будет, но не показывайся на глаза магглам. И отправь это письмо Люциусу Малфою, — попросила она брауни.

— Как скажете, — ответил он. — Подать вам завтрак?

— Не нужно.

— Хорошо, хозяйка, но выпейте хотя бы чай, — произнёс брауни с легким укором, но в его взгляде светилась забота. — И не беспокойтесь, я сохраню дом в порядке.

— Только не трогай следы от тёмной магии, вдруг Люциус сможет что-то понять, — попросила петуния напоследок. Затем она собралась, глотнула чаю и вызвала такси, ощущая себя словно во сне, из которого не могла проснуться.

Улицы, по которым ехало такси, были пустынны, словно весь мир затаился в ожидании. Каждая деталь — редкие прохожие, ветер, треплющий листья, — всё казалось таким реальным и одновременно отстранённым. Мысли Петунии были заняты только одним: она должна была разобраться в том, что произошло.

Такси остановилось у полицейского участка, и Петуния вышла, ощущая, как тревога всё сильнее сжимает её сердце.

Здание полицейского участка выглядело неприветливым и серым. Петуния на мгновение замерла перед массивными дверями, будто пытаясь собрать силы, чтобы переступить этот порог. Внутри пахло бумагами и несвежим кофе, несколько полицейских тихо переговаривались, не обращая на неё внимания. За стойкой сидел дежурный — молодой полицейский, который сразу заметил Петунию и вежливо кивнул ей.

— Доброе утро, мэм. Чем могу помочь? — спросил он, оторвавшись от заполнения каких-то бумаг.

— Меня зовут Петуния Эванс. Я приехала по поводу… по поводу смерти моих родителей, Генри и Розы Эванс. Офицер Донован должен ожидать меня.

Дежурный кивнул, его лицо стало более серьёзным.

— Офицер Донован, мисс Эванс прибыла, — сказал он в трубку телефона, а затем положил её и повернулся к Петунии. — Пожалуйста, присядьте, он скоро подойдёт.

Петуния села на жесткий пластиковый стул у стены, ощущая, как нервное напряжение сковывает её мышцы. Каждый звук в участке — звонки телефонов, шорох бумаг — казались ей чрезмерно громкими, но в то же время отдалёнными, как будто происходящими в другой реальности.

Через несколько минут в приёмной появился офицер Донован — мужчина средних лет с добродушным, но уставшим лицом. Он был одет в форму, но постарался сделать свою внешность максимально неофициальной, чтобы не пугать Петунию.

— Мисс Эванс? — спросил он, подходя ближе. — Доброе утро. Мне жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах.

Петуния кивнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Доброе утро. Спасибо, — тихо ответила она. — Что мне нужно сделать?

Донован посмотрел на неё с мягким сочувствием.

— Нам нужно обсудить несколько формальностей, мэм. Это займёт немного времени. А после этого, к сожалению, потребуется ваша помощь для опознания тел, — его голос был спокойным и профессиональным, но Петуния заметила лёгкое напряжение в его глазах.

Он повёл её по длинному коридору к небольшому кабинету, где всё было строго и функционально — стол, пара стульев, несколько папок с документами. Донован жестом пригласил её сесть.

— Пожалуйста, присядьте, — предложил он.

Петуния села, ощущая, как страх и тревога начинают накатывать волнами. Её мысли метались между воспоминаниями о родителях и тем, что ей предстоит сделать.

— Итак, мэм, нам нужно подтвердить некоторые факты, — начал Донован, открывая папку с документами. — Это стандартная процедура. Вы подтвердили, что ваши родители, Роза и Генри Эванс, проживали в Коукворте. Когда вы в последний раз с ними связывались?

Петуния напряглась, вспоминая последние разговоры. Голос матери, её смех, обычные семейные заботы, которые теперь казались такими далекими.

— Мы говорили по телефону несколько дней назад, — сказала она. — Это был обычный разговор, ничего особенного… Мама рассказывала о саде, о том, что собирается купить на рынке.

Донован записал её слова, не прерывая.

— Понятно. А вы когда-нибудь замечали в доме газовые баллоны или что-то подобное?

Петуния сразу покачала головой.

— Нет, мама всегда была против газовых баллонов. Она считала их слишком опасными и никогда не позволяла их использовать.

Офицер записал её ответ, слегка нахмурившись. Он на мгновение задумался, а затем продолжил:

— Понятно. Но в отчёте указано, что причиной трагедии стал взрыв газового баллона. Однако если в доме не было таких баллонов, это... странно. Вы уверены, что они никогда не упоминали о возможности использовать такие устройства? — спросил офицер, но тут его глаза будто остекленели на мгновение, а на лице отразилась растерянность, и он монотонно произнёс: — Хотя вы упоминали, что давно не проживаете в родительском доме. Вы могли и не знать, что они используют газовые баллоны.

Петуния нервно сжала в руках сумочку и нахмурилась. Поведение офицера показалось ей странным, но она была уверена, что в доме не было ни одного газового баллона.

— Я уверена, — твёрдо сказала она. — Моя мать была очень осторожна с такими вещами. В доме никогда не было газовых баллонов.

Офицер снова что-то записал, его лицо всё ещё выражало лёгкую растерянность, но затем он кивнул и, смотря словно сквозь Петунию, продолжил:

— Мы осмотрели место происшествия и собрали все возможные доказательства, — сказал он, и его звучал странно, будто он произносил давно заученные фразы. — Официальная версия остаётся прежней — несчастный случай в результате взрыва газового баллона. Примите мои соболезнования, мэм.

Петуния чувствовала, как по спине пробежал холодок. Поведение офицера Донована подтвердили её худшие подозрения — что-то здесь было не так. Несостыковки в деле невозможно было не заметить, но Донован не выглядел обеспокоенным, как будто не видел во всём этом ничего странного. Это натолкнуло Петунию на мысль, что кто-то мог повлиять на его восприятие.

— Мисс Эванс, теперь мне нужно проводить вас в морг. Нам потребуется ваша помощь для опознания, — сказал Донован, закрывая папку.

Петуния кивнула, чувствуя, как внутри всё сжалось. Она знала, что этот момент будет самым трудным.

Офицер Донован вывел Петунию из полицейского участка и проводил к машине. Сидя внутри, Петуния ощущала, как силы окончательно покидают её. Всё происходящее казалось нереальным, как в страшном сне, из которого невозможно проснуться. Дорога до морга была короткой, но казалась ей бесконечной. Машина двигалась по пустынным улицам, и Петуния смотрела в окно, не замечая ничего вокруг.

Когда они подъехали к зданию морга, Петуния почувствовала, как у неё сжалось сердце. Здание выглядело угрюмо и безжизненно — серые стены, отсутствие окон. Всё здесь было мрачным и подавляющим, словно само место напоминало о том, что за его дверями скрывается смерть.

Офицер Донован помог Петунии выйти из машины и повёл её к входу. Он был осторожен в движениях и словах, понимая, насколько тяжёлым будет этот момент для неё. Казалось, что любое магическое воздействие прекратилось, мельком заметила Петуния. Она старалась держаться, но страх и отчаяние разрывали её изнутри.

— Мы почти на месте, — тихо сказал Донован, указывая на дверь. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Петуния сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Внутри морга было холодно и стерильно, как в операционной. Каждый звук — от её шагов до шума кондиционера — казался оглушительно громким. Ведя её по длинному коридору, Донован остановился перед массивной металлической дверью.

— Мисс Эванс, я понимаю, что это тяжело, но это необходимо, — мягко сказал он, встречаясь с ней взглядом.

Петуния кивнула, ощущая, как внутри всё сжалось. Её руки дрожали, но она старалась не показывать этого. Донован открыл дверь и жестом пригласил её войти.

Внутри была небольшая, слабо освещённая комната с двумя металлическими столами в центре. На столах, под белыми простынями, лежали тела. Всё здесь напоминало о холоде, смерти и тишине, от которых некуда было деться.

Женщина санитар, стоявшая рядом с одним из столов, коротко кивнула Петунии, показывая, что всё готово. Она медленно и осторожно приподняла простыню, обнажая лица.

В тот момент, когда Петуния увидела их, ей показалось, что земля ушла из-под ног. Это были её родители — те, кого она знала и любила, но в то же время это были чужие лица. Они были неподвижны, холодны, их черты стали резкими, а кожа — бледной, почти восковой. Она словно в оцепенении смотрела на их лица, не в силах отвести взгляд.

— Это они, — прошептала Петуния, её голос был почти не слышен. Слова едва прошли сквозь ком в горле. Всё внутри неё разрывалось на части от боли и ужаса. Она с трудом держалась на ногах, и только холодная решимость не давала ей упасть.

— Простите, я могу узнать причину смерти родителей? — обратилась она к санитару, уставившись на лица родителей.

— Смерть наступила в результате травм, полученных от взрыва газового баллона, и термальных ожогов.

Как Петуния и думала, всё тот же монотонный, будто заученный ответ и остекленевшие глаза. Она кивнула, и санитар осторожно накрыла тела простынями, а Донован, заметив, как сильно Петуния побледнела, подошёл ближе и положил руку ей на плечо.

— Спасибо, мэм, — тихо сказал он. — Если вы готовы, я могу отвезти вас обратно.

Петуния не сразу ответила, её мысли были разбиты на осколки, и она не могла собрать их воедино. Наконец, она кивнула, стараясь сдержать слёзы, которые подступали к глазам. Ей хотелось уйти отсюда как можно скорее, уйти от этого ужаса.

Офицер Донован осторожно повёл её к выходу. Петуния ощущала, как её сердце бьётся глухо и тяжело, а мир вокруг кажется чужим и недружелюбным. Она знала, что это будет один из самых тяжёлых моментов в её жизни, но понимание того, что её родители действительно мертвы, будто открыло перед ней новую, ещё более страшную реальность.