Гарри Поттер и глина Эдема (джен)

Дождь, дождь и дождь — много часов подряд. Казалось, теперь гнев водной стихии будет продолжаться вечно: темно-серые, почти черные тучи застилали небо до горизонта во всех направлениях. Ему было все равно. Он двигался к цели, и ничего больше не имело для него значения: только высокая башня на берегу реки и ее обитатели.

Он не считал, сколько прошло времени от начала этого безумного бега по мрачному бездорожью. Он не замечал грязных луж под ногами, потоков ледяной воды, стекающих по телу, и хлещущих по нему ветвей, сквозь которые он продирался на каждом шагу. Он не чувствовал боли и усталости. Спектр его ощущений сузился до осознания цели и восприятия преодолеваемого пространства. Он по-прежнему помнил, как все это началось, но не испытывал по этому поводу никаких эмоций.

— Все-таки мне непонятно, — говорил Гарри, сидя на своей кушетке, — откуда ты узнала, что это Вевельсбург? С Валгаллой я более или менее уяснил…

— У меня хорошая память, Гарри, — улыбнулась Гермиона. — Ты помнишь текст на той странице, которую прятал Саран?

— Там рассказывалось про ритуал, который проводила Эльза Фриз, — пожал плечами Гарри, — но разве… Гм… Да, действительно, теперь припоминаю. Там было что-то об этом замке.

Гермиона кивнула и привстала на кушетке, опершись на локоть.

— Не просто «что-то», — многозначительно ответила она. — Я процитирую дословно этот фрагмент. «После захвата Вевельсбурга были найдены следы одного из таких ритуалов и ряд документов, которые они не успели уничтожить». Ты понимаешь?

— Честно говоря, не очень.

— Боже мой, Гарри… Речь идет о том, что Вевельсбург ранее был местом проведения магических ритуалов, имевшим особое значение для нацистов. А в стихотворении Юргена говорится открытым текстом: «сойди ж во тьму сквозь эхо ритуала». То есть там, где они когда-то проводились и где до сих пор можно найти их следы. Конечно, таких мест может быть много, но о других мне ничего не известно, поэтому я попросила профессора Квиррелла в первую очередь проверить Вевельсбург и оказалась права. Во всяком случае, обнаруженная ими топографическая символика эту догадку подтверждает. Так что сейчас мы где-то глубоко под замком Вевельсбург — я в этом уверена.

— Однако Квиррелл сказал, что они не могут атаковать, потому что не имеют последнего компонента загадки — того самого «кольца из рун», — в задумчивости проговорил Гарри. — И я тут подумал… Вы видели кольцо на пальце Гиммлера? Мне кажется, что это оно.

— Скорей всего, так и есть, Гарри, — подал голос раввин, до сих пор мирно дремавший на своей кушетке с таким безмятежным выражением лица, как будто он находился не в плену, а на тропическом курорте. — Я знаю, что это за кольцо. Его называют «Мертвая голова» из-за изображенного на нем черепа. В свое время ими награждались наиболее приближенные к Гиммлеру офицеры СС. Наверняка можно найти некоторые из этих колец в частных коллекциях. Подделок, правда, — море. Одну из них я даже в руках держал.

— Значит нам остается лишь ждать, что иллюминаты найдут такое кольцо и придут нам на помощь? Хорошо, если они вообще догадаются, о чем речь, — невесело отозвался Гарри.

— Если кому-нибудь из нас удастся сбежать, прихватив кольцо… — пробормотала Гермиона, но сразу покачала головой. — Да, знаю. Безумная идея.

Эрше пристально взглянул на нее, но от комментариев воздержался. Все погрузились в свои мысли, в очередной раз пользуясь той единственной роскошью, которая доступна военнопленным любого вида. Иногда кто-то из них нарушал молчание, чтобы обсудить пришедшую в голову идею. Иногда они пускались в воспоминания или даже строили планы на будущее, которое становилось все более призрачным по мере того, как проходили дни, а оставшееся им время до визита Волдеморта таяло. И ничего не менялось: никто не приходил к ним на помощь, никто не ставил им условий освобождения, и даже страшные видения перестали посещать Гарри во сне и наяву.

Небо озарилось фиолетовой вспышкой. Через несколько секунд над землей пронесся раскат грома, стряхнув на землю тысячи холодных капель со все еще влажных листьев. Он не обратил на это никакого внимания: окружающие звуки и влага ничего не меняли в том единственном смысле, который сейчас составлял основу его существования: достичь Айзентурма любой ценой. Он продолжал бежать, не останавливаясь ни на миг.

Когда на его пути встречались отвесные скалы, он огибал их: не потому, что не мог бы сокрушить препятствие на своем пути, а просто чтобы сэкономить время. Иногда попадались реки, и тогда их приходилось переходить вброд. Он редко менял направление, но если это происходило, то лишь потому, что прямой путь оказывался более медленным. Он был спокоен, если можно назвать спокойствием ледяную пустоту, заменявшую ему чувства.

Он ничего не почувствовал, увидев хорошо знакомые места, где в утреннем полумраке блестел изгиб Дуная за высокими стволами деревьев. В его душе ничего не шевельнулось, когда вдали, черной полоской на фоне белесой дымки над рекой показался мост Донауштег. И только когда за плотным слоем тумана сверкнули огни пара-Ингольштадта, он несколько замедлил бег, чтобы дать остальным возможность нагнать его и атаковать первыми. Он не боялся возможной смерти, однако Горшечник поручил ему руководить атакой, и значит его ценность превосходила ценность рядового голема.

Десятки тысяч глиняных воинов, не сбавляя скорости, пронеслись мимо. Айзентурм должен быть разрушен.

— Все трое, на выход! — скомандовал вошедший в камеру охранник, доставая связку наручников.

— Неужели мой адвокат добился снятия обвинений? — невинным тоном спросил Эрше.

Охранник вначале воззрился на него непонимающим взором, а потом злобно прорычал что-то невразумительное, ткнув раввина под ребра прикладом автомата. Гарри одарил его в ответ угрожающим взглядом, на что тот ничем не отреагировал.

Миновав паутину неотличимых друг от друга коридоров, четверо охранников подвели их к массивной стальной двери с биометрическим замком. Один из конвоиров приложил к сканнеру большой палец, и замок, издав мелодичную трель, зажег зеленый светодиод. Дверь бесшумно скользнула в сторону, освободив проход.

— Вся территория вокруг оцеплена их людьми! — услышали они раздраженный голос рейхсфюрера, войдя внутрь. — Начинать надо как можно быстрее, и я удивлен, что вас пришлось ждать. Мне казалось, вы заинтересованы в нашей сделке в не меньшей степени, чем мы.

— Неужели? — возразил ему холодный и надменный голос, который Гарри предпочел бы никогда более не слышать. — Разница в том, рейхсфюрер, что я прекрасно обойдусь и без вас. Вас же без меня просто сотрут в порошок. Поэтому воздержитесь от чтения нотаций и займитесь лучше выполнением своей стороны договора.

Даже стоя у двери, Гарри услышал последовавший скрип зубов Гиммлера. Рейхсфюрер, однако же, быстро преодолел первый порыв, и, холодно улыбнувшись Волдеморту в ответ, примирительно резюмировал:

— В любом случае мы на одной стороне и решаем одну задачу. Подопытные, я вижу, уже прибыли. Предлагаю начать ритуал немедленно.

Только сейчас Гарри обратил внимание на то, что помещение, в котором они находились, заметно отличалось от прочих, которые ему доводилось видеть на этой базе. Это был широкий полутемный зал с высоким сводчатым потолком и земляным полом. С противоположной стороны можно было видеть точно такую же дверь, как та, в которую они вошли. Никакой мебели здесь не было, зато было кое-что поинтересней. В самом центре зала алел начертанный то ли кровью, то ли просто красной краской пентакль. Даже при плохом освещении Гарри не составило труда узнать его.

— Я вижу, мистер Поттер, вы уже знакомы с этой… конструкцией, — обратился к нему Гиммлер.

— Да, знаком, — с вызовом ответил Гарри. — Эльза Фриз убивала людей с ее помощью.

Рейхсфюрер сухо рассмеялся.

— Наша милая Эльза, — все еще ухмыляясь, ответил он, — с равной эффективностью убивала людей при помощи старого доброго «Вальтера» или еще более старой Авады. Уж точно ей не требовалось упражняться в геометрии, чтобы кого-то там прикончить. Нет, она всего лишь пыталась воспроизвести ритуал возвращения голема в первичное состояние.

— Голема? — возмущенно отзвалась Гермиона. — Она использовала ритуал на обычных людях!

— На полулюдях, — презрительно отозвался Гиммлер. — Евреи, цыгане, славяне… Мы уверены, что все они происходят от големов, наделенных личностью, — от рабов жителей Туле.

— Да вы бредите, рейхсфюрер! — бросил Гарри.

— Эльза Фриз полагала, что их происхождение делает возможным проведение ритуала, — продолжал Гиммлер, проигнорировав замечание Гарри. — Но, как видно, она ошибалась, так что эти выродки просто подыхали в процессе, несмотря на все ее ухищрения. Зато я не вижу причин, почему бы ритуалу не сработать сейчас. С кого начнем, лорд Волдеморт?

— Вы и без меня знаете, — резко отозвался тот, не отводя взгляда от Гарри.

По знаку рейхсфюрера двое охранников подвели Гарри к центру пентакля. Он изо всех сил рванулся, но конвоиры без труда пресекли его отчаянную попытку освободиться.

— Вы всерьез думаете, что сможете уничтожить Айзентурм при помощи трех големов? — попытался изобразить он усмешку, но она получилась на редкость жалкой. Панический страх перед предстоящим ритуалом вступал в свои права, заставляя его пальцы дрожать от избытка адреналина.

Рейхсфюрер только оскалился в ответ и повернулся к Волдеморту.

— Ну-с, можно начинать, я думаю, — сказал он, отойдя подальше от пентакля.

— Петрификус Тоталус! — прошипел Темный Лорд.

Полностью обездвиженный, Гарри повалился на пол. Гермиона вскрикнула и рванулась к нему, однако охрана вернула ее на место. Боковым зрением Гарри увидел, что Эрше склонился к ней, что-то прошептав на ухо. Если он пытался ее успокоить, то у него мало что получилось: девушка в ответ просто разрыдалась.

Волдеморт, не торопясь, подошел к пентаклю, доставая из складок черной мантии тускло блеснувший кинжал, который с силой вонзил в плотную землю рядом с Гарри.

— Подходящий сосуд для твоей личности, Мальчик-Который-Выжил, — сказал он. — Жаль, что нет ритуала, способного просто выжечь твою душу из голема. Но отделить ее я способен.

Он вышел за пределы пентакля, повернулся лицом к распростертому на земле пленнику и, вскинув руки, неожиданно громко проговорил:

— Прэземино джерулум!

Его голос разнесся по округлому помещению, резанув слух. По вонзенному в землю кинжалу скользнула россыпь искр, заставив его мерцать призрачным красноватым светом.

— Экстрао спиритум витэ! — выплюнул Волдеморт, сверкнув глазами из-под низко опущенного капюшона.

Гарри выдохнул и не смог вдохнуть: что-то сдавило ему грудь, как будто злобный великан обхватил его тело гигантской ладонью, и теперь выжимает из него жизнь, усиливая хватку. В глазах потемнело, но при этом в душе поселилось странное спокойствие. Что бы сейчас ни случилось, его не станет. Останется лишь пустая глиняная оболочка, живая или мертвая, и какая-то часть его соглашалась с правомерностью этого исхода. Эта жизнь не принадлежит ему: он лишь взял ее взаймы у человека по имени Гарри Поттер и слишком надолго поверил в то, что является им. Он не человек. Он не личность. Он голем — структурированная антропоморфная масса программируемой материи, которая сейчас возвращается в исходное состояние.

— Спиритус витэ ин джеруло! — сказал Темный Лорд, опуская руки.

Мир стал серым. Умом Гарри понимал, что все его краски по-прежнему у него перед глазами, но больше они не вызывали в нем никакого отклика. В его памяти по-прежнему было живо нападение дементоров в прошлом году, и он помнил, как в одном их присутствии вся радость уходила из него самого и окружающего мира, оставляя его один на один с болью.

Сейчас все было гораздо хуже. Нет, не хуже — иначе. Его покинула не только радость — ушли все чувства и желания разом, оставив его в пустоте. Что-то непонятное происходило с его телом, но боли не было. Не было страха. Не было ничего, кроме бесконечного ожидания. Он видел фрагмент пентакля перед своими глазами и знал, что парализующее заклятие утратило силу, однако не пытался подняться на ноги. Зачем?

— Встань! — приказал лорд Волдеморт, подойдя ближе.

Он пришел в движение, ибо приказ исходил от Горшечника. Не властен ли Горшечник над глиной? Опершись на массивные бугристые руки, на которых все еще висели обрывки мантии, тот, кто недавно носил имя Гарри, принял вертикальное положение и неподвижно застыл, возвышаясь над всеми, кто окружал его. Волдеморт, усмехнувшись, окинул его взором и подошел вплотную, подняв палочку к его голове.

— Ты поведешь мою армию, — прошептал чародей, — и мне понадобится отличать тебя от остальных.

Слепящий белый луч вырвался из кончика палочки и вонзился в лоб голема. Больно не было, но он ощущал, как меняется структура верхнего слоя глины. Волдеморт качнул палочкой, и луч зигзагом прошелся по поверхности, выжигая знак, которым Гарри был отмечен всю его сознательную жизнь. Руна Зиг. Излом пространства у горизонта событий Черного Солнца. Он видел охваченную горем и ужасом Гермиону, не отрывавшую от него взгляда, но оставался безразличен. Он — структурированная глина. Он не ведает чувств.

— Теперь отойди в сторону, голем, — небрежно бросил Волдеморт, и, когда голем выполнил его распоряжение, повернулся к оставшимся пленникам. — Давайте сюда этого раввина. Ему не впервой быть послушным глиняным истуканом.

Эрше, безмятежно улыбнувшись, вышел вперед и с готовностью пошел к центру пентакля, чуть ли не потащив за собой охранников. Один из них отошел в сторону, второй, продолжая держать Эрше, дошел с ним до самого центра. Волдеморт поднял палочку и проговорил:

— Петрификус Тоталус!

То, что произошло следом, вряд ли предвидел кто-то из присутствующих. Эрше рванул к себе державшего его охранника, и удар заклинания угодил тому в грудь. Отшвырнув парализованного солдата в сторону, Эрше с невообразимым для его возраста изяществом крутанулся на месте, уйдя от удара заклятия Ступефай, и, перекатившись по земле, молнией рванулся к Волдеморту.

— Голем!.. — успел выкрикнуть тот, но договорить уже не смог: кулак Эрше вонзился ему в солнечное сплетение, и Темный Лорд, задыхаясь, рухнул на землю, выпустив из рук палочку, которую Эрше, не прекращая движения, отшвырнул ногой к Гермионе.

Голем равнодушно взирал на муки своего хозяина: тот не отдавал приказа о защите. Оставшиеся трое охранников проявили более выраженную лояльность. После мгновенного замешательства они вскинули автоматы и открыли огонь, стараясь попасть по ногам: приказ рейхсфюрера сохранить жизнь всем пленникам нарушить никто не осмелился. Первая очередь взметнула комья земли чуть в стороне от Эрше, заставив его отскочить за широкую спину голема, в глиняной поверхности которого тут же увязли несколько пуль.

— Экспульсо! — раздался за спинами охранников охрипший от слез голос Гермионы, которую они безрассудно выпустили из вида.

Раздался грохот, сопровождаемый вспышкой синего света, и все трое сгрудившихся вместе охранников полетели кубарем. Эрше выскользнул из-за голема, по-прежнему стоявшего без движения, и, не теряя ни секунды, рванулся к остолбеневшему Генриху Гиммлеру. Оцепенение последнего продолжалось недолго: с неожиданной для его комплекции прытью рейхсфюрер выхватил из кобуры «Вальтер» и выстрелил раввину в лицо — всего лишь мгновением позже того, как Гермиона наложила на Эрше чары кинетического щита.

Выставленный щит оказался совсем слабым и почти рассеялся от попадания первой же пули, но второй выстрел прозвучать уже не успел. Эрше подпрыгнул, выставив вперед колено, и повалил Гиммлера на спину, прижав его к земле. Тот, захрипев, попытался ударить раввина рукоятью пистолета, но безуспешно: Эрше перехватил его запястье обеими руками и с силой вывернул. Рейхсфюрер завизжал от боли и выронил оружие. Бросив безжизненно повисшую ладонь руководителя Аненербе, Эрше деловито перекатил того на живот, взяв его шею в замок.

— Код от портала в Валгаллу, — спокойно сказал он, полностью проигнорировав стоны Гиммлера. — Немедленно.

— Ты… сдохнешь! — в бессильной ярости прохрипел рейхсфюрер.

— Не похоже на код, — ответил Эрше и сжал руки, выворачивая голову поверженного врага под углом, плохо совместимым с жизнью, от чего тот хрипло завопил и забился всем телом.

— А тринус ад Валалла! — простонал Гиммлер. — Но ты не сможешь…

— Я смогу, нацист, — тихо ответил Эрше, усиливая хватку. — Не в моей власти было прекратить твою первую жизнь. К счастью, Всевышний позволил мне лишить тебя второй. Вспомни миллионы убитых тобой евреев — народа, для защиты которого я был создан. И умри.

Резкий хруст позвонков оборвал верещание рейхсфюрера. Эрше взял левую руку покойника и попытался стащить с безымянного пальца серебряное кольцо. Не тут-то было! Кольцо словно вросло в плоть и, несмотря на все усилия раввина, даже не сдвинулось.

— Голем… — послышался сдавленный хрип Волдеморта, который наконец обрел способность говорить, — убей…

Голем обернулся к хозяину, ожидая названия цели.

— Ступефай! — выкрикнула Гермиона, вернув Темного Лорда в прежнее беспомощное состояние.

— Его нельзя оставлять в живых, пани Грейнджер, — нахмурился Эрше. — Надо…

Дверь с противоположной стороны зала с легким шелестом ушла в стену.

— Стоять! — гаркнул ворвавшийся солдат, наводя на Эрше вороненый ствол «Хеклера».

У него за спиной толпились не менее пятерых человек, и времени на раздумья не было. Порядком обессилевшая Гермиона вскинула руку с палочкой и крикнула:

— Конфринго!

Солдат успел выстрелить, но пули прошли мимо цели, с визгом отскочив от металлического покрытия ближайшей стены. В следующие мгновение мощный взрыв швырнул его окровавленное тело обратно в коридор, разметав остальных, как кегли. Эрше сделал еще одну безуспешную попытку сорвать кольцо с пальца рейхсфюрера, выругался на иврите и с гримасой отвращения вцепился зубами в нижнюю фалангу.

— Эрше, скорей! — крикнула ему Гермиона и, уловив движение за дверным проемом, нанесла туда удар парализующим заклинанием.

— Все, бежим! — отозвался Эрше и показал ей откушенный палец рейхсфюрера: — Мою прелесть я прихватил, так что портал нас должен пропустить. Надеюсь, пробьемся к нему.

Он схватил ее за руку и потащил к выходу, по пути бормоча себе под нос, что всегда мечтал сыграть роль Голлума, если «Властелина Колец» кто-нибудь возьмется экранизировать. У самой двери Гермиона остановилась и, обернувшись к хранившему молчание голему, сказала:

— Я верну тебя, Гарри. Я обещаю.

Она сглотнула слезы и тихо повторила:

— Обещаю.

Они скрылись за дверью, и сквозь ее металлическую поверхность до голема, некогда бывшего вместилищем личности Гарри Поттера, донесся ее тихий голос:

— Коллопортус!

Всего на мгновение ему показалось, что он почувствовал что-то — волну теплого чувства, которая докатилась до него откуда-то из бесконечной дали и вновь схлынула, оставив его одного в пустоте.

Он помнил все, что последовало за этим. Перед его сумрачным взором проносились события, и он игнорировал их, поскольку у него не было иного приказа. Он видел, как вошедшие люди унесли тело Генриха Гиммлера. Он видел, как с трудом поднялся Волдеморт и принялся искать что-то на земле, а не найдя — злобно ощерился и тряхнул головой. Он видел, как солдаты пытались открыть дверь, запечатанную заклинанием Коллопортус и как Волдеморт, успевший где-то раздобыть новую палочку, снес препятствие Бомбардой. Он слышал автоматные очереди, доносившиеся из коридора, куда ворвались боевые маги иллюминатов. Это не имело для него никакого значения. Это попросту не относилось к нему.

— Голем! Иди за мной к резервному порталу, — услышал он голос хозяина. Это имело значение.

Он следовал за Горшечником, повинуясь приказу, и механически запоминал происходящее в недрах своей необъятной памяти. Он мог бы запомнить в мельчайших деталях все происходящее в течение многих тысяч лет, но едва ли его заинтересовал бы любой из этих эпизодов. Он — глина, послушная слову Горшечника.

Прежнего Гарри удивило бы, что портал перенес их прямиком на остров Вен, в туннель под Ураниборгом, где Эльза Фриз когда-то оставила первый из якорей. Голема это оставило равнодушным, как и долгие часы спуска вниз, где их ждал Источник. Он ничего не почувствовал, увидев своего глиняного собрата — стража пещеры. Никаких эмоций не возникло в пустоте его темного сознания, когда он скользнул взглядом по нескольким изуродованным телам в черной униформе Аненербе — следам тщетных попыток проникнуть дальше, туда, где не действовали якоря. Его память не всколыхнулась от наплыва воспоминаний, когда Волдеморт, став перед Стражем, выкрикнул ему в лицо:

— Морта!

Они прошли к центру города атлантов, чьи ажурные формы застыли в вечности подобно бабочке в янтаре. Они прошествовали к порталу, ведущему в Храм Творения и перенеслись в древнее строение, в зал, где на рассеченном трещиной алтаре еще можно было разглядеть темные пятна крови. Там Волдеморт остановился и поднял лицо вверх. Послышался далекий раскат грома, и сквозь разрушенную крышу Храма брызнули первые капли дождя.

— Иллюминаты скоро прибегут сюда, не так ли? — тихо пробормотал Темный Лорд. — Они так берегли от меня это место с тех пор, как я вмешался в эксперимент Квиринуса Квиррелла. И вот я снова здесь.

Голем молчал. Ему не было приказано говорить.

— Они вообразили, что армия големов ждет их в Фиглинуме. И за полвека они так и не спросили себя, что на самом деле пыталась найти здесь, в Албании, экспедиция Эдмунда Кисса.

Он глухо рассмеялся и подошел к алтарю, проведя пальцами по выщербленной поверхности, усыпанной прелыми листьями.

— И все же Фиглинум принес мне пользу. Теперь я знаю нужные слова. Иди сюда, голем!

Голем повиновался. Из темного провала в стене, где начиналась лестница, ведущая к выходу, послышались тихие голоса и звук шагов. Волдеморт спокойно ждал, положив ладонь на глиняное плечо голема. Наконец в проеме показался человеческий силуэт. Еще секунда — и в алтарный зал вошел Квиринус Квиррелл, следом за которым показались лица Зельды Штейн и Генриха Крюгера.

— Иллюминаты… — оскалил зубы Волдеморт. — Наслышан о вашем сражении на этом самом месте.

— Надеешься победить? — иронично спросил Квиррелл, делая осторожный шаг в сторону.

— Думаю, у меня были бы неплохие шансы, — кивнул Темный Лорд, не двигаясь с места, — если бы я собирался сражаться. Твой двойник против меня не выстоял, помнишь? Но у меня есть идея получше.

— Надеюсь, эта идея — сдаться в плен, — проговорила Штейн томным голосом.

Волдеморт улыбнулся еще шире, обнажив кончики клыков, и быстро проговорил:

— Фигулюс интрабит хик!

— Стой! — рявкнул Квиррелл, вскидывая пистолет.

Выстрела они не услышали. Там, где только что стояли просвещенные, сиял безупречной белизной чистый мраморный пол. Абсолютно чистый: ни грязи, ни перегноя, ни пожухших листьев. Преобразился весь храм. Разбросанные куски мрамора от обвалившегося потолка исчезли, да и потолок без единого дефекта теперь мерцал инкрустацией из серебра в лучах магических факелов на стенах. И каких стенах!

Вся их поверхность была покрыта барельефами, изображавших процесс изготовления големов и наделения их личностью. Вот ангел в своей истинной форме над бесформенной грудой глины. Вот та же груда начинает принимать очертания человеческого тела. Вот полностью сформированный голем, склонивший голову перед человеком, чьей головы касается длинная конечность ангела. А дальше — ряды големов, идущих за этим человеком.

— Сумрак, — проговорил Волдеморт, обведя взглядом помещение. — Иллюминаты столько лет обитали в Сумраке и не удосужились заглянуть сюда. Иди за мной, голем. Тебе предстоит работа.

Он вышел в дверной проем и поднялся по лестнице. Голем неотступно следовал за ним. Никто не караулил вход в Храм, задавая вопросы на латыни. Никого не было и у совершенно целых ворот, поверхность которых, украшенная литой бронзой, тускло мерцала в свете полной луны. Но за воротами…

Там стояли големы. Тысячи. Десятки тысяч големов, ровными рядами заполняющих пространство. Они ждали здесь долгие сотни лет. Они были готовы ждать вечно. Волдеморт встал перед ними и обвел торжествующим взглядом свое несокрушимое воинство, после чего обернулся к своему спутнику:

— Ты поведешь их на Айзентурм. Сровняйте академию и все окрестные строения с землей. Убейте всех, кого встретите, после чего ждите меня. На этом все. Ступай к остальным.

Когда голем с выжженной на лбу руной безмолвно встал рядом с другими, Темный Лорд, возвысив голос, прогремел:

— Глорификамус фигулюм!

Големы словно пробудились ото сна, хотя за все прошедшие века ни на секунду не теряли острого внимания и осознанности. Подняв головы, они пророкотали в один голос, от которого задрожали стены древнего храма:

— Парэо!

Волдеморт одарил их кривой ухмылкой и вышел из тени деревьев. Лунный свет упал на его худое лицо с выраженными змеиными чертами. Сделав несколько шагов по мощенной каменными плитами дороге, ведущей к воротам Храма, он хищно оскалился и отдал последний приказ:

— Итэ, эт интерфичитэ!

— Парэо! — отозвалась глиняная армия.

Отмеченный руной голем развернулся и двинулся с нарастающей скоростью туда, где, незримая для жителей Земли, возвышалась башня академии Айзентурм. Армия големов без колебаний последовала за ним, и земля сотряслась от их тяжелой поступи. Долгий путь протяженностью в тысячу миль начался глубокой ночью.

Он шел к цели, ежесекундно оценивая обстановку. Вспышки света и крики прямо по курсу свидетельствовали о том, что битва началась, и он знал, что у врага нет ни единого шанса. Големы почти неуязвимы и страшны в бою. Големы исполнительны, но отнюдь не тупы, и владеют основами тактики. Големы не ведают страха и сомнений. Они будут сражаться до тех пор, пока враг не окажется повержен — если Горшечник не отменит свой приказ.

В то же время сражение оказалось более ожесточенным, чем он предполагал изначально: продвижение армии замедлилось, а яростные всполохи огня и грохот взрывов впереди не предвещали скорого завершения битвы. Стремительный точечный натиск вопреки ожиданиям не сработал, поэтому он послал две группы по тысяче големов каждая для нападения с противоложной стороны Башни. Требуется рассеять силы обороняющихся: тогда сопротивление неизбежно будет сломлено хотя бы в одной точке. Этого окажется достаточным.

Подойдя ближе, он увидел главное препятствие. Защитники Башни даже не пытались лезть в рукопашную: пользуясь «крыльями», они атаковали с воздуха, используя комбинированное оружие. Шквальный огонь, сочетающий в себе разрушительную мощь магии и технологии, не причинял особого вреда воинам, но отбрасывал их назад и тормозил продвижение войска. Големы, не имея возможности летать, вырывали из земли каменные валуны и метали их во врага. Время от времени камни пробивали кинетические щиты магов и попадали в цель — и тогда очередное изувеченное тело окровавленной тряпичной куклой падало на землю.

«Останови их». Чей голос он только что услышал? Голос казался знакомым, но ему не удавалось вспомнить того, кому он мог принадлежать. Если бы големы могли беспокоиться, он был бы обеспокоен. Но он лишь продолжил неторопливое движение вперед, туда, где глиняная армия медленно, дюйм за дюймом, теснила защитников Айзентурма. Все большее число последних выходило из строя. Все меньше сил оставалось у них для нанесения ответных ударов, и не было сомнений в том, каким окажется исход.

«Останови это безумие. Ты не марионетка. Ты Горшечник. Ты — имеющий власть». Он остановился всего на секунду и осмотрелся. Не было никого способного сказать ему эти слова. Он двинулся было дальше, но в этот момент от парящих высоко в воздухе магов отделилась крохотная фигурка и понеслась по направлению к нему, ловко уворачиваясь от несущихся навстречу камней. Следовательно, враг оценил динамику движения войск и правильно вычислил, кто из големов является мозговым центром. Надеется вывести его из строя? Даже если это ему удастся, големы продолжат штурм.

Он поднял объемистый камень, спрогнозировал направление полета цели и молниеносно метнул свой снаряд во врага. В последний момент его рука по необъяснимой причине дрогнула, и камень прошел чуть выше нужного, угодив в закрепленные на спине мага «крылья». Во все стороны брызнули обломки, и человек по широкой дуге понесся в изувеченный сражением лес, росший на холмистом берегу Дуная. Отмеченный знаком голем окинул взором передовую и, сменив направление, двинулся к точке падения противника. Другие големы наверняка доберутся до цели раньше его, однако он должен быть уверен, что в тылу не осталось ни одного живого врага.

Основная часть армии уже миновала этот участок, и големы здесь попадались редко. Время от времени он видел лежащие между стволов истерзанные человеческие тела. Вид их, который некогда мог ужаснуть его, сейчас не вызывал в холодной пустоте его сознания никаких эмоций, однако что-то, казалось, пыталось докричаться до него из неимоверной глубины того, что заменяло ему психику. Иногда ему казалось, что он слышит слова.

— Конфринго! — послышался отчаянный крик впереди, и луч синего света вонзился в идущего рядом голема, подбросив того в воздух.

Он не остановился и даже не проводил взглядом соратника, который сейчас катился вниз по склону, ломая кустарник и мелкие деревца. Цель уже близка. Всего несколько шагов, и можно будет увидеть безумца, который осмелился в одиночку сражаться с целой армией големов. Но почему ему кажется, что он уже видел все это? Когда-то давно, когда он еще был человеком, он переживал все происходящее, и потому знает, что впереди его ждет что-то плохое — непоправимо плохое. В этом не было логики: что плохого, кроме легкой победы, может скрываться за выщербленными стволами деревьев? Он пройдет эти несколько шагов, убьет врага и продолжит штурмовать Айзентурм, повинуясь словам Горшечника. «Горшечник — это ты». Он, неожиданно для самого себя, замер, но тут же преодолел оцепенение и сделал шаг вперед, выйдя на открытое пространство за деревьями.

Там стояла девушка. Ее мантия была изодрана и перепачкана землей. Левая рука безвольно повисла, из-под рукава стекала струйка крови, смешиваясь с грязью. В прошлой жизни он знал ее, и она значила для него все. В этой жизни она была противником, подлежащим устранению. Он, не мешкая, двинулся к ней, занося руку для одного смертельного удара.

— Конфрин… — начала она читать заклинание, но в этот момент ее взгляд остановился на руническом символе, выжженном на его лбу, и она зашлась сиплым кашлем, рухнув на колено.

Он шел к ней, пока его разум механически оценивал состояние противника. Открытый перелом левого локтевого сустава, вероятен перелом нескольких ребер, травматическая перфорация легких и средний апикальный гемопневмоторакс… «Не делай этого!» На сей раз он даже не замедлил движения. С его состоянием, если будет на то необходимость, разберется Горшечник, а сейчас у него есть задача, и она должна быть выполнена. «Нет!» — закричал в его голове голос, и на этот раз он узнал его. Кричал он сам. «Господи, нет!» — голос был настолько громким, что на мгновение дезориентировал его. Но никакие голоса в голове не могут остановить голема. Враг будет уничтожен.

— Глорификамус фигулюм! — торжественно произнес он, словно отрекаясь от всех других составляющих своего «Я», кроме беззаветной верности имеющему власть.

— Это ты, Гарри? — прошептала девушка, чье имя он помнил до сих пор, и слабо улыбнулась. — Я хотела…

Его рука рванулась вперед и нанесла чудовищный по силе удар. Этот удар с легкостью смял бы танковую броню, и ни один кинетический щит не смог бы его удержать. Щита не было. Удар достиг цели.