Кровные узы (гет)

— Серьёзно, Джеймс?

— Это не смешно!

— Да ну, скучные вы какие-то. Я думал, хотя бы Ал оценит...

Джеймс нехотя поставил на место коробку с игрушечным Северусом Снейпом, одетым по современному писку моды магловской молодёжи: в короткие джинсы с подворотами, длинные носки, огромные кроссовки и безразмерную толстовку. В своё время эти игрушки произвели настоящий фурор в Магической Британии. Возможно, его вызвала широкая известность бывшего Пожирателя смерти: вскоре после войны его имя обелили, и на свет всплыла скорбная история о его непростой жизни, которая разжалобила всех неравнодушных; а пятнадцатилетние девочки и вовсе возвели некогда профессора Хогвартса в секс-символы и писали о нём выдуманные любовные истории на клочках пергамента. А возможно, дело было в современных веяниях моды, ведь все игрушки отвечали тенденциям времени. Если на самом старте продаж это был привычный всем Северус Снейп, то со временем появились и другие вариации. Снейп-ботан в коричневом свитере и очках с книгой Зельеварения в маленьких ручках. Снейп-поп-звезда, облачённый в узкие джинсы и обтягивающую футболку. Готическая версия, которая почти не отличалась от оригинала и не сыскала такой популярности. Рождественская, вышедшая в продажу аккурат перед праздниками. Была даже специальная серия, вдохновлённая магловской мультипликацией, где помимо Северуса были представлены и другие преподаватели Защиты от тёмных искусств: их спину украшали вычурные крылья, а сами они были облачены в переливающиеся костюмы с брюками-клёшами; слоган на коробке гласил: «Если решишься, ты можешь стать одним из нас». Помимо них была ещё куча подобных игрушек: естественно, первой и самой популярной стал Гарри Поттер. Со временем появилось и остальное «Золотое трио», однако Гермиона быстро пресекла производство игрушек с использованием её прототипа, так как это грозило её карьере. Довольно быстро коллекция пополнилась так же мини-Дамблдором, Хагридом и даже Волан-де-Мортом. Ну а дальше стала только разрастаться.

Альбус, кинув настороженный взгляд сначала на игрушку, а затем на старшего брата, завернул в отдел волшебных розыгрышей, и Лили с Джимом синхронно прыснули. У Ала с этой игрушкой была связана особенно травмирующая история.

— Ну ничего, я за тобой ещё вернусь, — покидая отдел, Джеймс показал пальцем на Северуса-зуммера — так гласило название на коробке. — Будешь ждать под ёлочкой своего Альбуса Северуса.

— Он до сих пор прячет эмо-Северуса в своей комнате, — шёпотом поведала Лили, и брат изумлённо округлил глаза.

— Я думал, он выбросил его, как только узнал историю своего имени.

Альбусу было всего четыре года, когда в один прекрасный день родители преподнесли ему этот сюрприз, и он точно не понимал, какой садистский смысл был в него вложен. Только через несколько лет, когда на его десятилетие подняли вопрос об истории выбранного имени, Ал осознал жестокую правду. Он тогда перерыл кучу книг и газетных вырезок из библиотеки в Косом переулке, чтобы утвердиться в обратном, но нашёл только подтверждение родительских слов. В знак протеста мальчик избавился от своей любимой игрушки детства и велел больше никогда не использовать его второе имя. Он был очень расстроен.

— Я тоже так думала. Но этим летом нашла игрушку в его сундуке под всяким хламом, когда искала волшебные перья из «УУУ», чтобы красиво подписать тебе открытку, — пожала плечами Лили. — Но если что — мы ничего не знаем.

— Конечно, — ухмыльнулся братец. — Поэтому я и подарю ему нового.

Девушка прыснула и пихнула Джеймса в плечо, подгоняя в направлении отдела с магическим обмундированием.

— Помнишь, что я просила у тебя на Рождество?

— Естественно, — серьёзно кивнул он. — То тошнотворно розовое платье с рюшами из «Madam Malkin».

Лили фыркнула, провожая спину брата раздражённым взглядом. Нет, ей нравилось, что тот перестал строить из себя супер-правильного старосту, но порой он стал раздражать ещё сильнее. Как будто резко скинул пару лет и превратился в тринадцатилетнего озабоченного придурка. Один в один Скорпиус Малфой!

— Ал, как насчёт того, чтобы подарить твоему дружку «Безголовую бейсболку»? Не похоже, что ему нужна голова.

— Не смешно, Джеймс!

Лили еле сдержалась от того, чтобы рассмеяться. Нет, всё-таки она была рада возвращению прежнего Джима.

Завернув в отдел с квиддичным обмундированием, она прихватила новенькие модные перчатки из драконьей кожи и защитное термобельё, которое помимо холода спасало также от сильных ушибов в случае столкновений в воздухе или, чего хуже, падений. Если самой не подсунуть это под нос Джеймсу, когда тот начнёт заворачивать подарки, он действительно может подарить ей дурацкое платье, за ним станется. А учитывая, что он опять свернул не туда, вероятность получить какую-нибудь мерзость в праздничной коробке увеличивалась в геометрической прогрессии.

В отделе украшений и магической косметики Поттер прихватила для Розы красивый бархатный ободок, расчёску, от нескольких взмахов которой волосы сами укладывались в идеальную причёску, и новый эликсир для волос от тёти Габриель — «Ужастики Умников Уизли» были единственным дистрибьютором этой косметики в Великобритании, что приносило им немалую прибыль, ведь многие девушки хотели приобрести волшебную косметику с французским качеством. Сворачивая на центральную аллею, Лили заметила, как Джеймс трётся у стеллажа с украшениями, и фыркнула. Ясное дело, кому он присматривает подарок. И про Алисию она подумала в последнюю очередь.

Альбус продолжал изучать содержимое отдела приколов, и Лили присоединилась к нему, начав с противоположной стороны стеллажа. Многое из предложенного она уже видела ранее, но были и новинки, выпущенные специально под Рождество. Например, стеклянная сфера, при встряхивании которой внутри вспыхивало голубоватое сияние и олень, который был очень похож на маленький Патронус, выписывал несколько виражей по окружности. Подумав, девушка закинула её в корзинку, посчитав, что это будет милым подарком для отца.

— Смотри, что нашёл для папы, — подал голос Альбус, демонстрируя сестре два больших зигзага, которые подозрительно напоминали молнии Зевса. При взмахе они издали грозное грохотание, подтверждая её догадку.

— Супер. Теперь, отчитывая нас, он будет больше похож на грозного папочку.

Они встретились на середине стеллажа, и, переведя взгляд с набора «Почувствуй себя метаморфом», позволяющего изменить цвет волос на любой существующий, Лили наткнулась на зеркало в стеклянной коробке, которое разглядывал брат. В карточке товара было указано его предназначение, которое заключалось в том, что любой, кто посмотрит на своё отражение в нём, на целый час окажется внутри не в силах выбраться самостоятельно.

— Если бы я размышляла над тем, что подарить Малфою, это было бы отличным подарком, — хмыкнула Лили, читая так же, что коробка защищает от преждевременно срабатывающей магии. — Но его всегда можешь подарить ты. Думаю, тебя он тоже задолбал.

Ал лишь закатил глаза и проигнорировал девушку. А она всерьёз задумалась, не подсунуть ли часом этому надоедливому слизеринцу подобный сюрприз, чтобы хотя бы на время избавиться от его назойливого внимания? Хотя о чём это она? После вчерашнего разговора она твёрдо решила, что впредь между ними установлен нейтралитет. Который сможет нарушить только новая идиотская выходка Малфоя. Лили и хотела этого, и нет.

— Я взял папе запонки, зацените! — стремительно появившись на горизонте, возопил Джеймс, размахивая поблёскивающими безделушками. Запонки были позолоченными с инкрустацией из страз в виде молний.

— Очень претенциозно, — скривилась Лили, чтобы подразнить брата, и переложила в его корзину подарки, предназначенные ей. Джеймс закатил глаза, явно мечтая преподнести что-то своё, но спорить не стал.

— Ребят, время на исходе, если не поторопимся, останемся в Хогвартсе на все каникулы. И не только потому, что не успеем на поезд, но и потому, что МакГонагалл накажет нас на все праздники! — с каждым словом Альбус бледнел всё сильнее.

— Не нагнетай, я попросил Рози прикрыть нас перед Урхарт, — безмятежно отмахнулся Джим.

— А меня кто прикроет? Хелена скорее придушит меня, если я опоздаю и подставлю её!

— Мы в любом случае не успеем, если пойдём через Сладкое королевство, — сверяясь с часами, висящими над прилавком, кисло заметила Лили. — Пока выждем момент, чтобы незаметно пролезть в люк, пока дойдём по туннелю, пока поднимемся в Гриффиндорскую башню... Все уйдут без нас...

— И что делать? — в панике завозился Ал. — Нас могут и отчислить! По предписанию нам запрещено покидать даже территорию школы, а мы вообще в Хогсмид сбежали!

— Тебя Джеймс покусал? Он и то спокоен! — взвилась Лили. Нервоз брата передался и ей. — Надо было думать до того, как мы собрались сюда!

— Давайте просто пройдём через Визжащую хижину, — предложил бесстрастный Джим, которого, кажется, вообще не парило, что они могут попасть в неприятности. Более того — он явно получал наслаждение от развернувшейся трагедии. — Так мы как раз успеем к моменту, когда все будут выходить из главных ворот, и беспрепятственно пройдём со всеми, предъявив пропуска.

Лили его план удовлетворил.

— Отлично!

— Хелена меня убьёт, — обречённо заключил Ал.

Они расплатились на кассе, прекрасно зная, что Дженни, которая иногда появлялась в главном офисе «УУУ» в Косом переулке, никогда их не сдаст, и бегом покинули магазин. Погода стояла ясная, и Лили на секунду остановилась, чтобы насладиться лучами бледного декабрьского солнца, которые приятно согревали лицо. Но Альбус не позволил ей затормозить их: перехватил под локоть и увлёк дальше по запутанным Хогсмидским улочкам.

— Мы не всё купили, — расстроенно напомнила Лили, вспоминая о том, что хотела подарить маме новое Прытко Пишущее Перо её любимого тёмно-зелёного оттенка. — Придётся идти в Косой переулок, а мы ведь делали всё это, чтобы побыть вечером дома и спокойно всё упаковать.

— Именно, — стальным голосом согласился Альбус. — Можно было дождаться возвращения в Лондон и не рисковать так!

Джеймс махнул на них рукой, заявив:

— Ну вы и душнилы!

Хогсмид этим солнечным утром был полон народа: местные жители, оживлённо переговариваясь, сновали туда-сюда с большими пакетами выпечки наперевес, яркими подарочными коробками и отличным предновогодним настроением. Кое-кто кидал на студентов укоризненные взгляды, прекрасно зная, что им тут не место. Но юные Поттеры так спешили, что им было не до нотаций — иначе они получат их позже. И втройне.

Заворачивая в переулок, через который можно было прилично сократить расстояние до Визжащей хижины, Лили поскользнулась и, пытаясь удержать равновесие, взмахнула пакетом с подарками, отчего они рассыпались по притоптанному снегу. Джеймс притормозил, но девушка отмахнулась:

— Я догоню! — и принялась поспешно собирать всё обратно.

Когда покупки были на месте, она припустила следом, стараясь не поскользнуться вновь, но, заворачивая за угол вслед за братьями, врезалась в кого-то и чуть снова всё не рассыпала.

— Прошу прощения, — буркнул незнакомец, посильнее натягивая на себя капюшон длинной мантии, и Лили проводила его враждебным взглядом, но вовремя опомнилась и побежала дальше.

Альбус уже перелезал через забор, за которым возвышалась хижина, когда девушке удалось догнать их. Джеймс помог ей оказаться на той стороне, не обращая внимания на её заявления: «Я сама!», — и уже через пару минут они взломали окно, чтобы оказаться внутри.

— У нас есть ещё двадцать минут, — предупредил Альбус.

— Успеваем.

Джеймс был настроен весьма оптимистично, но Ал не разделял его приподнятого настроения. Причитая себе под нос, он нырнул в туннель, шедший на территорию замка, освещая его тусклым светом Люмоса. Лили и Джеймс семенили следом, пока впереди не забрезжили затянувшие небо облака. Обездвижив буйное дерево, они бросились в сторону замка как можно быстрее и остановились только близ парадного входа, переводя дыхание.

— Успели.

Первым, задрав голову вверх, расхохотался Джеймс. Лили только прыснула, но не сдержалась и захихикала, наблюдая за глупо улыбающимся братом. Альбус закатил глаза, смеряя веселящихся брата и сестру усталым взглядом. Но в конце концов и он сдался: растянул губы в усмешке и хмыкнул, поддерживая радость от того, что их шалость удалась. Однако Джеймса его реакция не удовлетворила. Зачерпнув ладонью горсть влажного снега, он слепил тугой снежок и запулил его прямиком в брата. Тот потерял дар речи, когда почувствовал холод за шиворотом, и думал лишь мгновение, прежде чем отправить Джиму ответный снаряд.

— Вы как маленькие! — наблюдая за их снежной войной, которая успела разгореться не на шутку, закатила глаза Лили, но тут же получила десяток снежков в ответ. — Эй!

Вся шапка, волосы, шарф и пакет с подарками оказались припорошены снегом, делая её похожей на сурового снеговика, уперевшего руки в боки. А красный от морозца нос только дополнял картину.

— Ну я вам!.. — Лили только закатила рукава, чтобы совершить свою месть, как массивные двери замка отворились, выпуская студентов во двор. — Чёрт!

Они подхватили оставленные на снегу пакеты и спрятались за углом, чтобы оценить обстановку и решить, как незаметнее влиться в толпу. Благо, школьники быстро рассыпались по периметру двора, не обращая внимания на причитания Локонс о том, чтобы они оставались со своим факультетом, и большой шумной толпой двинулись к воротам. Джеймс махнул рукой, приказывая следовать за ним, и уже через секунду они оказались в толпе. Альбус отправился на поиски слизеринцев, а Лили, заметив среди гриффиндорцев Розу, поспешила к ней.

— Джеймс, какого?.. — кузина встретила их не в лучшем расположении духа. — Урхарт чуть из меня всю душу не вынула, когда выясняла, где ты!

— Всё в порядке, дорогая, папочка здесь, — расплылся тот в усмешке, появляясь из-за спины Лили. — Что ты ей сказала?

— Что у тебя понос!

Лили хихикнула, наблюдая за покрасневшим от негодования лицом брата, и в то же время услышала имя второго:

— Альбус Северус Поттер!..

Хелена Причард рвала и метала — если не на деле, то взглядом. По крайней мере, выглядела она, как настоящее разъярённое божество, облачённое в длинную чёрную мантию с оторочкой из пушистых перьев по вороту, рядом с которым Ал был уж совсем жалок. Они с Джеймсом переглянулись и одновременно прыснули.

Тем временем профессору Локонс таки удалось заставить студентов разбиться на факультеты и построиться парами. Первыми контроль проходили хаффлпаффцы, за ними следовали представители Равенкло, третьими в очереди оказались гриффиндорцы, ну и замыкал процессию Слизерин. Предъявляя свой пропуск, Лили опрометью обернулась, выискивая знакомое Малфоевское лицо, но так и не разглядела его в толпе. Она понимала, что этот тотальный контроль происходит из-за того, что они нашли тогда в лесу: судя по всему, преподаватели не на шутку всполошились из-за этого. Видимо, решили, что по территории могут разгуливать посторонние, и, чтобы обезопасить студентов по дороге домой, ввели крайние меры. Как жаль, что им было до лампочки на собственную безопасность. Все как ни в чём не бывало шутили и восторженно делились планами на каникулы и, преодолев главные ворота, устремились к каретам.

В одной из первых Лили разглядела улыбающегося Эвана: он беседовал с Люси и другими однокурсниками. Заметив её далеко в хвосте, он принялся размахивать руками, и девушка натужно улыбнулась и уставилась на пакеты на своих коленях. Главное, чтобы ему не взбрело в голову ждать её и занять совместное купе — Лили слишком хотела отдохнуть в тишине. Поэтому решила ехать с Розой — судя по её задумчивому виду, она будет идеальной «собеседницей».

Но её мольбам не суждено было сбыться.

— Как ваша миссия? Удалась? — продираясь через толпу на платформе, осведомился Эван, едва оказался у её носа.

— Ага, Мародёры бы нами гордились, — усмехнулась Лили.

— Кто?

— Не важно, — отмахнулась девушка.

Эван принялся копошиться в своём портфеле и извлёк из него небольшой контейнер, который источал приятный запах и исходил паром на холоде.

— Я прихватил тебе кофе, сэндвич и бриошь с завтрака.

— Я же говорила, что не надо, — Лили закатила глаза, но юноша был непреклонен: всучил ей завтрак, предупредив, что на него наложена пара заклинаний, чтобы ничего не остыло и не пролилось.

— Поедешь с нами в купе?

— Я уже договорилась с Розой, — бессовестно соврала Лили и подкрепила железобетонным доводом: — Ей нужна поддержка.

— Да, конечно, — кивнул тот. — Тогда увидимся после?

— Ага, — Поттер быстро чмокнула его в щёку и двинулась к вагону, в котором пару минут назад скрылась Роза.

Получив второй штампик на своём пропуске, в этот раз означающий посадку в поезд — третий появится по прибытии в Лондон — она заскочила в вагон. Чтобы почти сразу наткнуться на того, с кем хотела пересечься меньше всего.

— Тебя головой в сугроб окунули?

Лили закатила глаза, наблюдая за донельзя довольным Скорпиусом, который преградил ей путь, встав посреди тамбура.

— У меня она хотя бы есть, — буркнула девушка в ответ, пытаясь пройти.

Удивительно, но Малфой спокойно пропустил её дальше, но отставать не спешил. Главное — не вестись.

— О, мы сегодня не в духе?

— До этой минуты была, — терпеливо отчеканила Лили.

— И что же произошло потом?

Он серьёзно или прикидывается?

— Ты, Малфой! — не выдержав, гаркнула девушка и развернулась, вперив в Скорпиуса раздражённый взгляд. Он смотрел в ответ с такой довольной улыбкой, что захотелось пристукнуть.

— Я просто проявил участие, Поттер, — вкрадчиво проговорил он. — Заботу, если тебе так больше нравится.

— И с чего такая благотворительность?

— Я думал, мы помирились, — юноша развёл руками, продолжая глупо улыбаться.

Лили выдохнула со всем терпением и процедила:

— То, что я простила тебе твои мерзкие выходки, ещё не значит, что мы стали лучшими друзьями, Малфой!

Скорпиус цыкнул и ухмыльнулся ещё противнее, припоминая:

— А вчера ты пела совсем другое.

— Ты бредишь.

— Как скажешь, — пожал плечами тот и остановился, когда Поттер нашла купе, в котором разместилась Роза.

Они стояли друг напротив друга, и Лили не понимала, почему ещё не прошмыгнула к кузине, чтобы отделаться от него.

— Ты говорила, что будешь скучать, — весомо заметил Малфой, и она вспыхнула алым румянцем.

— Это ты сам себе придумал!

— Ладно, — он был подозрительно сговорчив. — Тогда продолжим на том, на чём остановились в сентябре? Будем неистово бесить друг друга до скончания веков?

— О, этому тебе учиться не надо!

Лили сделала шаг в купе и резко захлопнула перед ним дверь, отвернувшись, чтобы больше не видеть его ухмыляющуюся физиономию. Но и сама не сдержалась, растянув губы в улыбке. Ей этого не хватало.

— Ты чего такая счастливая? — безынициативно уточнила Роза, сидя у окна.

— Я? — голос Лили нервно сорвался, и она поспешила согнать с лица все признаки радости. — Что за глупости?

Роза просто пожала плечами и устремила взгляд в книгу на своих коленях. Лили ещё минуту буравила её взглядом, надеясь, что кузине не взбредёт в голову, что её улыбка была связана с Малфоем, и таки заняла место напротив, накинув на себя капюшон, чтобы скрыть алеющее лицо.

Поезд тронулся, и на первые полчаса пути купе утонуло в молчании. Роза продолжала внимательно изучать содержимое своей книжицы, а Лили предпочла уделить внимание зимнему пейзажу за окном. Тишину прервало появление Эндрю Голдстейна, который ворвался в их купе, сотрясая воздух пухлой пачкой колдографий.

— Стучаться не учили? — в пустоту буркнула Лили, когда он бесцеремонно приземлился напротив и разложил изображения на сиденье.

— Разбираем! — с довольной улыбкой приказал равенкловец, не обратив внимания на замечание. — Тут колдо со вчерашнего бала. И с приёма Слизнорта, кстати, — он посмотрел на Розу таким взглядом, как будто там ко всему прочему присутствуют её обнажённые колдокарточки.

Лили схватила пачку с теми, где был запечатлён бал, справедливо рассудив, что кузину не успели запечатлеть в её шикарном и пафосном образе, и принялась без интереса перебирать их. Несколько раз наткнувшись на захмелевшую физиономию Джеймса и дурацкую — Малфоя, она нашла колдо, сделанные с Эваном у фотозоны. Она долго смотрела на них, не испытывая ни единой эмоции, и таки взяла себе парочку, потому что знала, что от неё ждут именно этого. Вскинув голову — и делая вид, что всё нормально, — она уставилась на Розу, которая так же просматривала одну за другой колдографии.

— Можешь брать любые, — подсказал Голдстейн, видя её замешательство. — Забини я их уже показывал.

— Что? — кузина встрепенулась и посмотрела на юношу.

— Он уже взял те, которые ему больше всего понравились, — пояснил он, и только тогда Лили увидела, что было изображено на снимках: несколько из них запечатлели Розу и Маркуса на сцене с кубками, один — где между ними втиснулся Слизнорт, и ещё три — где там не было и миллиметра, потому что пара слились в танце. Лили начало мутить.

— Понятно, — коротко кивнула кузина и быстро взяла две колдо, стараясь сделать вид, что не произошло ничего особенного. Лили же в тот момент сгорала от любопытства и негодования.

Едва Эндрю ступил за порог купе, она бросила на Розу такой взгляд, что та поёжилась.

— Что? — спросила она, с вызовом вздёрнув бровь.

— Фу, — только и сорвалось с уст Лили.

Как на заказ мимо купе проходил Забини и зачем-то затормозил, невинно заглядывая в купе, словно ждал, что Роза сорвётся со своего места и кинется ему на шею. Поттер надеялась, что кузина не настолько потеряла голову — или остатки рассудка, — и была готова, если что, насильно посадить её на место и вправить мозги. Не дождавшись никакой реакции — а лишь две пары глаз, уставившихся на него в ответ — Забини скрылся из виду, чтобы уступить своё место Маклаггену. Он, подобно предшественнику, застыл у купе как истукан, нервно потрепав себя по кудрявой макушке, и Лили закатила глаза. И она рассчитывала провести эти восемь часов пути в тишине и спокойствии?!

Хвала Мерлину, что он также не стал ломиться внутрь и, не дождавшись вменяемой реакции, ушёл в закат.

— Я даже спрашивать не буду, — выражая своё отношение к этой ситуации, скривилась Лили.

— Не спрашивай, — резко оборвала её Роза.

Но Поттер не унималась:

— Кого нам ждать дальше? Скамандера? Или самого Мерлина?!

— Можем поговорить о твоём гареме, — мило улыбнулась Роза, и Лили психанула, понимая, к чему та ведёт. Однако нападать дальше не стала, помня, как неуютно чувствовала себя после их вчерашнего разговора, когда кузина пристыдила её самым гнусным образом.

Как на заказ мимо, заглядывая внутрь и строя дурацкие рожи, прошёл Малфой. Лили закатила глаза и, резко поднявшись на ноги, со всей злостью дёрнула шторку вниз, чтобы укрыться от чужих глаз.

Прямо перед носом у сменившей его Доминик.

* * *

Доминик глупо хлопала глазами перед дверью купе, не ожидая такого поворота.

Да, с Лили они никогда не ладили, но и открытого противостояния, как с Розой, у них никогда не было. Они были слишком разные, чтобы что-то делить. К тому же Доминик знала, что попытки самоутвердиться за её счёт также не возымеют эффекта: Лили было слишком плевать на всю эту девчачью мишуру, чтобы пытаться на это давить. Таким образом вышло, что они просто игнорировали друг друга и старались не пересекаться, насколько это было возможно.

Однако её настоящая реакция всё-таки удивила и порядком расстроила Доминик. Хотя это с Розой и Джеймсом они все уладили, а Лили вполне могла по-прежнему считать её злющей мегерой. И её можно было понять.

Шторка чуть пошатнулась, и из-за неё показался глаз Лили. Серьёзно? Уже проверяет, ушла ли?

— Прости, — с резким звуком рулонная шторка поползла вверх, снова открывая обзор на купе. Лили выглядела виноватой, а Роза закатывала глаза. — Просто это купе превратилось в проходной двор, вот я и решила...

Доминик поджала губы, не до конца понимая, можно ли считать это приглашением войти.

Лили дёрнула дверцу в сторону и отошла с прохода, избавляя её от сомнений.

— Вообще-то я искала купе Джеймса, он звал ехать с ними, — Доминик чувствовала, что оправдывается.

— А мы уже не достойны ехать в одном купе с не-Королевой Хогвартса? — ухмыльнулась Роза. — Или те, кто толкают пафосные речи на балу, предпочитают тусоваться в более узкой компании?

Доминик уже приготовилась защищаться от нападок — настолько она привыкла к такому стилю поведения за последние годы, — но по глазам кузины поняла, что та шутит. И решила подыграть:

— Да, у нас своя тусовка.

— Тогда в вашей компашке не хватает Маклаггена, — фыркнула Лили, которая уже успела усесться возле окна. — Хотя для него, скорее, подойдёт клуб позора. Могут замутить с Малфоем на пару. И Хьюго взять под своё крыло.

— Вы с ним так и не помирились? — на лбу Розы залегла глубокая морщина.

— Он придурок, — отмахнулась Поттер.

Доминик не знала, что могли не поделить кузены, для неё они были два сапога пара и ладили всю жизнь. Но таковы уж подростки.

— Он переживает.

— За свою ненаглядную Нотт...

Ах, вот в чём дело. История с кузеном и Дотемрией уже ушла на второй план, уступив место скандалу с Розой и Маклаггеном, и Доминик совсем забыла о случившемся. Судя по всему, Лили была не рада гипотетической пассии Хьюго. И она не могла винить её.

— Как ночь прошла? — решив не продолжать эту тему, Роза переключилась на другую кузину.

Доминик поёжилась под её лукавым внимательным взглядом.

— Давно так хорошо не спала, — с нажимом ответила она, пытаясь выгнать другие варианты событий не только из своей головы, но и из головы остальных. Этого никогда не будет. Ей это не нужно. И Доминик знала, что Люпину тоже.

— Стоило всего лишь утереть нос Диане Принц, — с довольной усмешкой развела руками Роза.

— О, если бы от этого зависел мой сон, я бы каждый день проходилась на её счёт, — с удовольствием протянула та, растягиваясь на диване. — Хорошо, что после этого она перестала меня волновать.

— Разумно, — кивнула кузина. — Я тоже решила оставить все обиды в прошедшем году и простить всех козлов, которые пытались мне поднасрать.

Девушки синхронно обернулись к Лили, которая ушла глубоко в себя и смотрела куда-то в пустоту.

— Что? — заметив неожиданное внимание кузин, она округлила глаза.

— А как вчера всё прошло у тебя?

Поттер несколько раз моргнула, не понимая, чего от неё добиваются. Сглотнула. И съязвила:

— Великолепно.

Когда Доминик нашла купе, где обосновались Джеймс, Фред и Тедди, до прибытия оставались всего пару часов.

— Ещё один Гарри Поттер, — скучающе отозвался Поттер, развалившийся на диване во весь рост. В его руках была карточка от шоколадной лягушки с изображением Избранного.

— Пятый в твоей коллекции? — уточнил Фред.

— Десятый, — поправил тот. — И я не собираю их уже четыре года, я же не маленький!

— Судя по замашкам... — многозначительно ухмыльнулась Доминик, садясь у него в ногах — и напротив Люпина. Он приподнял голову, опасливо взглянул, подарив робкую улыбку, и снова уткнулся в свои бумажки.

Джеймс по-хозяйски закинул ноги девушке на колени, и она закатила глаза.

— Вишня, — закидывая в рот драже Берти Боттс, протянул Фред. — Напоминает первый секс с Мисти Маунтинс, презервативы тогда были с вишнёвым вкусом.

— Успел испробовать на вкус? — заржал Джеймс, хватаясь за живот и ударяя ногами по Доминик. Она недовольно скинула их с себя, и кузен сполз на пол.

— Отвали.

Доминик закатила глаза и скривилась, не желая знать подробности интимной жизни кузенов. Если что, ей тоже было что рассказать, но это было бы неловко.

— Дом, лови, — Фред кинул пачку с леденцами в её сторону, и девушка еле извернулась, чтобы поймать, при этом не рассыпав всё содержимое по купе. Она долго смотрела на россыпь конфет, не понимая, почему все так просто и непринуждённо вели себя с ней. Как будто этих лет не было. Неужели все проблемы и правда были в её голове? И стоило ей ещё тогда сделать робкий шажок в сторону своей семьи — в ответ она бы получила десяток?

Джеймс, который снова оказался на диване, но в этот раз в сидячем положении, умыкнул пару драже из пакета, и Доминик тоже взяла одну симпатичную фиолетового оттенка. Опасливо засунула в рот, боясь, что её ждёт, и облегчённо вздохнула — лаванда. Она любила лаванду.

— М-м-м, — протянул Джеймс, испробовав свой улов. — Коровья лепёха...

Смех, раздавшийся в купе, почти оглушил. И это был смех Доминик.

Оставшийся путь до Лондона прошёл в идиотских шутках Фреда, не менее глупых — Джеймса и молчании Тедди. Впервые в жизни Доминик нравилась их компания.

Получив штампик на выходе из поезда, Доминик вдохнула сырой, пропахший паровозным дымом воздух. Отойдя в сторону, чтобы не мешать остальным, она обернулась, машинально выискивая взглядом Люпина. Но увидела совсем не того, кого ожидала. На другом конце перрона, укутанная в длинную меховую мантию сливового оттенка, стояла Виктуар. Заметив сестру, она принялась приветственно размахивать руками, но всё, что хотелось сделать Доминик — оказаться как можно дальше от неё.

— Сбежим? — послышался заговорщический голос позади. Видимо, Люпин тоже не горел желанием сталкиваться с бывшей.

Доминик думала лишь секунду. А в другую уже схватила Тедди за руку и припустила в противоположном направлении.

Возможно, когда-нибудь эта детская игра в «я-ненавижу-свою-идеальную-сестру» закончится. Но, видимо, не сегодня.

Тедди первый ступил через барьер, а девушка замешкалась и обернулась назад, столкнувшись с обескураженным взглядом Вик. Дёрнув уголком губ, она скрылась за каменной стеной.

Это было глупо, но Доминик было приятно утереть нос сестрёнке, на её собственных глазах держась за ручку с её бывшим. На самом деле даже абсолютно по-идиотски, но сдержать злого торжества не получилось. Ей стоит поработать над этим. Но уже в следующем году.

Лондон утопал в вечерней суете. Зажглись первые фонари, на витринах магазинов засверкали рождественские гирлянды, а захваченные предновогодней суетой прохожие спешили купить последние подарки для близких. Атмосфера захватывала, и Доминик воспользовалась этим, чтобы не уступить место неловкости.

Утром, обнаружив себя в объятиях Люпина, девушка была готова бежать из его комнаты, сверкая едва прикрытой пятой точкой. Наверняка после этого за ней бы поползла очередная вереница слухов, но это волновало Доминик в последнюю очередь. Намного больше она боялась посмотреть ему в глаза. Однако ускользнуть ей не удалось. Люпин проснулся в тот самый момент, когда девушка пыталась как можно незаметнее выбраться из его объятий, и её позорный побег был прерван. Он предложил принять душ и выпить кофе, а она не смогла противиться. Это было слишком странно: Тедди был непривычно молчалив, а Доминик отчаянно прятала глаза в чашке кофе. Хотелось провалиться сквозь землю.

После такого неловкого утра она и думать забыла о том, что, вообще-то, собиралась проторчать у него все каникулы. Однако он, похоже, не забыл. Уточнив, куда бы она хотела пойти, — только не в центр, ей жить хотелось, а там наверное настоящий сумасшедший дом, — он повёл её по Йорк-уэй, в ровно противоположном направлении.

Доминик глядела по сторонам, отчаянно стараясь не думать о ночи, проведённой в объятиях Люпина, а сам он шёл с ней рука об руку. Слова не требовались. Если бы кто-то из них проронил хотя бы пару фраз, эта волшебная атмосфера, царившая в воздухе, была бы разрушена.

Они миновали канал, на несколько минут остановившись на мосту и глядя на то, как ледяная гладь воды уводит вправо.

— Здесь очень красиво.

— Да, пожалуй.

Они свернули на набережную. Она уводила их вдоль Риджентса вплоть до старого шлюза. Вокруг кипела жизнь. Доминик с интересом заглядывала в окна, наблюдая за тем, как кто-то оплачивает покупки на кассе, а кто-то — выпивает бокал вина, глядя влюблёнными глазами на человека напротив. Ей не хотелось оказаться на их месте, нет. Хватало просто смотреть и искренне надеяться, что однажды это произойдёт и в её жизни.

— В тёплое время здесь показывают магловское кино, — прервал тишину Тедди. — Проектор стоит прямо на берегу, а зрительские ряды на другой стороне канала.

— Здорово, — протянула девушка, рисуя в голове описанную им картину.

— Надо будет как-нибудь сходить сюда после окончания учебного года.

— М-м-м... Да. Наверное.

Доминик не понимала, стоит ли расценивать это как приглашение, поэтому не спешила обольщаться.

— Что ты решила по поводу Кристофера?

— Что?

Она в недоумении посмотрела на Люпина, не понимая, почему он опять произносит дурацкое имя этого дурацкого магистрантика.

— Ну, я предлагал показать ему Лондон, — напомнил он. — Пойдёшь с нами?

— Нет, — отрезала Доминик.

— Ты же не будешь сидеть одна у меня дома, пока я гуляю...

— Тогда можешь выставить меня за дверь.

Она понимала, что ведёт себя как маленькая ревнивая дурочка, но реагировать по-другому не получалось. Она не хотела делить Тедди с этим парнем.

Он тяжело вздохнул, но от Доминик не укрылась его мимолётная улыбка.

— Я хочу есть, — чтобы перевести тему, заявила девушка, но и это выглядело слишком по детски.

— Хочешь, зайдём? — кивнув на ближайшую кофейню, в сторону которой и смотрела Доминик, предложил Люпин.

— Нет, — честное слово, на его месте она бы уже давно послала себя. — Слишком людно. Хочу поужинать в тишине.

— Ну, есть одно место, — ухмыльнулся тот и, получив разрешение, аппарировал вместе с девушкой в какой-то безлюдный тёмный проулок.

— Ты решил убить меня за мои капризы? — нервно усмехнулась она, оглядываясь по сторонам.

Они вышли на освещённый участок улицы и оказались на набережной Темзы, вдоль которой протянулся ряд современных четырёхэтажных домов.

— Это что, мотель? — кажется, ей было пора заткнуться. Судя по всему, Люпин считал так же. Он закатил глаза и, Доминик могла поклясться, покраснел.

— Это моя квартира.

Они преодолели просторный холл и поднялись на второй этаж. Тедди открыл перед ней дверь, и девушка огляделась.

— А ты неплохо устроился, — присвистнула она, рассматривая небольшую, но довольно уютную для молодого холостяка квартиру.

— Бабушка подарила мне её на совершеннолетие. Но мне кажется, тут не обошлось без Гарри, потому что до этого она была категорически против того, чтобы я съехал от неё.

— Мне б кто-нибудь такую подарил, — мечтательно протянула Доминик, в красках представляя, как съезжает из ненавистной Ракушки.

— Мои двери всегда для тебя открыты.

В подтверждение своих слов он забрал у неё пальто и пригласил пройти на кухню. В холодильнике ожидаемо оказалось пусто. Тедди заказал доставку — за несколько лет он довольно хорошо освоился к жизни маглов, — и уже через полчаса на высокой барной стойке, которая разделяла зоны кухни и гостиной, стояли два пакета с едой, из которой можно было сообразить незатейливый ужин.

— Нужно было просто заказать суши или пиццу, — пытаясь отделить от сковороды пригоревший стейк, причитал себе под нос Тедди спустя час готовки. В воздухе витал дым от нагара, а сам он начинал закипать.

— В следующий раз стоит узнать у бабушки Молли пару полезных заклинаний для готовки, — хихикала Доминик, сидя на высоком стуле и методично нарезая овощи для салата. Хотя методично она нарезала разве что свои пальцы.

— Или сходить в ресторан, — отрезал Тедди.

Когда соус для мяса оказался на его рубашке, он сдался окончательно, а Доминик уже не сдерживала дикого хохота, из-за чего соус оказался и на её волосах. И на лице. И на занавесках. И по всей кухне.

— Стоп! Я объявляю перемирие! — когда в ход пошли помидорки черри, заявила девушка, высовываясь из-за стойки с поднятыми руками. — Давай я тебя почищу.

Тедди, весь уделанный соусом и с листом салата на голове, согласно отложил черри на столешницу, позволяя ей колдовать над ним. Но, делая вид, что произносит очищающее заклинание, Доминик с ехидной улыбочкой окатила его струёй «Агуаменти». Люпин потерял дар речи, когда оказался промокшим с ног до головы, и глупо хлопал ртом, не веря, что повёлся. Однако смеяться Доминик оставалось недолго, потому что уже через несколько секунд и она стояла промокшая до нитки.

— Ну я тебе! — пригрозила она, уже готовая броситься на него в рукопашную, но Тедди перехватил её руки и завёл их себе за спину. Они оказались совсем рядом, и от неожиданности девушка затаила дыхание.

— Мы так всю квартиру разнесём. Предлагаю перемирие, — тяжело дыша, произнёс он, и Доминик согласно кивнула, лишь бы он отпустил её.

— Хорошо, — она отступила на два шага, стараясь забыть его губы, находящиеся в опасной близости от её губ. — Но когда-нибудь мы вернёмся к этому разговору.

— Только на твоей территории.

Очистившись от всей еды сначала заклинаниями, Доминик затем долго и мучительно тёрла себя мочалкой, пока не перестала чувствовать пальцы Тедди у себя на запястьях. Пар от горячей воды заполнил маленькую ванную, и когда она стёрла с округлого зеркала над раковиной конденсат, увидела абсолютно безумное и счастливое отражение. Она едва узнала себя. И ей это не понравилось. Она ведь знала, что ни к чему хорошему это не приведёт. Знала, что, если позволит этому чувству разгореться, её снова затушат, как одинкую спичку в темноте. Знала, но всё равно осталась у него. Не надо было оставаться.

Доминик думала об этом следующие полчаса, пока они сидели на полу рядом с диваном и уплетали то, что чудом уцелело после их фуд-войны. Салат был пересолен, а мясо — резиновое, но, пытаясь прожевать его, она могла выкинуть из головы непрошеные мысли. Тедди, судя по сосредоточенному выражению лица, делал то же самое.

— Мне плохо, — отставив тарелку на пол, Доминик упала на диванную подушку. Люпин последовал её примеру.

— Было настолько не вкусно?

— М-м-м... да, — призналась она. — Но вообще я переела.

— Теперь главное, чтобы это всё переварилось, — усмехнулся Тедди.

Да, мысли в голове тоже стоило переварить.

По телевизору шло какое-то глупое телешоу, которое Люпин почему-то не спешил переключать, и это изводило ещё сильнее. Доминик предпочла бы сконцентрироваться на том, что происходит на экране, а не в её голове.

— Расскажи о таблетках, — в конце концов не выдержала она. Этот вопрос мучал её уже давно, а Люпин стоически хранил молчание. Но главное — так можно было не думать о другом.

Тедди закатил глаза и покачал головой.

— Нет, не надо закатывать глаза и отнекиваться! Ты обещал мне!

— Это не очень весёлая история, ты же понимаешь, — слабо усмехнулся он, глядя на неё исподлобья.

— Понимаю, — не подумав, кивнула Доминик. Потом подумала, но отступать было поздно. — Наверное. Так что? Ты лечил от депрессии кого-то ещё? Только не говори, что Вик. Я ещё не готова посочувствовать ей из-за того... не знаю, какие там у неё могли быть проблемы... Цвет ногтей не подошёл к оттенку платья?

Она хотела свести это к шутке, но Тедди даже виду не подал, что ему весело издеваться над бывшей девушкой. Он был предельно серьёзен.

— Ты разочаруешься во мне... Потому что их принимал я.

На мгновение Доминик впала в ступор.

— Ты? Зачем тебе было принимать их? — она сделала акцент на «ты», но, заметив его тяжёлый взгляд, осеклась. Ей стоило быть чуточку тактичнее и вспомнить, что за улыбкой порой скрывается нечто совсем иное. — В смысле... Ты всегда казался таким... счастливым.

— Я пытался быть счастливым, — поправил её Люпин. — Но когда-то я тоже был подростком. Подростком, который рос без родителей, — напомнил он, и Доминик вдруг стало стыдно: она совсем об этом не подумала. — Да, меня окружали любящие люди: бабушка, крестный, всё большое семейство Уизли... Но... понимаешь, я чувствовал, что чего-то не хватает. Внутри меня словно была дыра, которую нельзя было заполнить, не хватало пазла, чтобы я стал полноценным. Я депрессовал в привычной для подростков драматичной манере: слушал грустную музыку, хамил старшим и сбегал из дома.

Тедди всегда был для неё счастливчиком, классным парнем, которого любили и у которого получалось всё, за что бы он ни брался. Она никогда не думала, что у него могут быть какие-то проблемы. И теперь её собственные казались ей смешными.

— Когда мне было четырнадцать и я пропал на неделю без предупреждения — а был я всего-лишь у Гарри — бабушка заявила, что устала бороться со мной и свесила эту проблему на крёстного, думая, что он-то сможет понять меня и подобрать нужные слова. Мы долго и нудно разговаривали, но легче мне не становилось. Тогда он отвёл меня к психологу. Так таблетки и попали мне в руки.

Доминик слушала, затаив дыхание.

— Однажды, когда стало особенно плохо, я превысил дозировку... и тогда ко мне пришли родители. Я знал, понимал, что их не может быть здесь. Но уже не мог остановиться. Я увеличивал дозу из раза в раз, лишь бы они были здесь, со мной, говорили, улыбались... — Тедди грустно улыбнулся. — В то время я чувствовал себя по настоящему счастливым. Я настолько увлёкся, что, когда таблетки закончились, у меня была настоящая ломка. Я несколько раз врал психологу, что потерял пузырёк, лишь бы она дала мне новый. Да что там — я был готов отдать любые деньги жуликам с чёрного рынка, лишь бы снова увидеть родителей. Так продолжалось год. Я все больше уходил из реальности, замыкался в собственном мире, где есть только я, мама и папа... И в конце концов понял, что так больше не может продолжаться, хотя внутри меня всё сопротивлялось тому, чтобы отказаться от них. Я чувствовал, что предаю их. Но я нашёл в себе силы рассказать всё Гарри, и он помог мне. После этого мы стали по-настоящему близки. А я больше не ходил на могилу к родителям, потому что боялся снова сорваться.

Доминик не знала, что сказать. Она считала, что прошла через ад, но теперь это казалось детским садом по сравнению с тем, что выпало на долю Тедди. И вместе с тем, вспоминая, сколько он сделал для неё, чувствовала, что обязана отплатить тем же. Сделать что-то хотя бы в половину значимое, чтобы он понял, насколько она признательна ему.

Но, увы, Доминик была не тем человеком, который даёт хорошие советы.

— Может, стоит... принять эти таблетки, чтобы поговорить с ними?

— Нет, — отрезал Люпин, но признался: — На самом деле, я несколько раз думал об этом. Но случай с тобой напомнил мне, что ничем хорошим это не закончится.

— Ладно, — понуро кивнула Доминик, понимая, насколько глупым было её предложение. — Тогда... может, следует сходить к ним?

— Не уверен, что смогу... — едва слышно прошептал Тедди, и девушка сжала его руку в своей.

— Я буду рядом. Это меньшее, что я могу сделать для тебя.

* * *

Промозглый ветер лукаво пробирался за шиворот, и Том поплотнее запахнул на себе мантию, утопая в глубине большого капюшона. Его била мелкая дрожь, но вовсе не от холода. Страх был куда сильнее.

Ошиваться в этом районе Хогсмида было опасно даже для потенциального торговца запрещёнкой, что уж говорить о студенте школы чародейства и волшебства. Том не должен был быть здесь. Речь шла уже не о «и жили они долго и счастливо», а о жизни в целом. Пытаясь уберечь Лилиан от Нериссы, он не хотел и сам распрощаться с жизнью. Так он ей точно ничем не поможет. Однако других вариантов не оставалось.

«Кабанья голова» и раньше не славилась положительной репутацией, а со временем и вовсе превратилась в место дислокации всего сброда магического сообщества Великобритании. Это было опасное место с опасным прошлым и опасными людьми. С другой стороны, здесь можно было найти что-то полезное в случае, если больше об этом знать никому не следует. Или кого-то. За этим Том и пришёл.

Кабанья голова над старой прохудившейся дверью недобро косилась на юношу, когда он дёрнул дрогнувшей рукой чугунный молот. Он прошёл в помещение под аккомпанемент скрипучей двери и внимательных глаз посетителей. Стало ещё более неуютно. Утром, когда Том приходил в трактир первый раз, ему повезло не застать здесь никого, кроме хозяина, который чинно натирал покрытые вековой грязью пивные стаканы за барной стойкой. Он не показался юноше опасным, хотя внимательный взгляд, который прожигал его капюшон всё время, пока он излагал суть своей просьбы, и вызывал сомнения. Благо, здесь не задавали лишних вопросов, и Мортимер, так он назвался, велел возвращаться с наступлением темноты за вестями. Весьма размытое понятие, но Том предположил, что трактирщик любит нагнать пафоса. Либо просто хотел расправиться с ним так, чтобы сразу прикопать труп за ближайшим углом и остаться незамеченным в кромешной темноте.

— Добрый вечер, — пройдя к стойке — и отчаянно игнорируя взгляды, прикованные к нему, — Пьюси нашёл глазами Мортимера. — Я приходил утром с просьбой.

— Вечера здесь добрыми не бывают, — усмехнулся тот. — Все, кто захаживают сюда, это знают. И так же знают, что не следует привлекать к себе внимание, наряжаясь в соболиные меха и драконью кожу, — трактирщик окинул тяжёлым взглядом его мантию и ботинки.

Том почувствовал себя настоящим кретином. Конечно он привлечёт внимание — да он же словно ёлочная гирлянда среди кучи навоза — сверкает так, что в космосе видно!

— Вы говорили прийти, когда стемнеет, — стараясь унять дрожь в голосе — теперь взгляды постояльцев казались ему ещё более подозрительными — Пьюси решил перейти к делу. Хотелось побыстрее смыться из этого притона. — Вы нашли того, кого я просил?

— Стемнело ещё два часа назад, малец, — уничижительно бросил он.

И почему люди, не представляющие из себя ровным счётом ничего, нагоняют на себя столько пуху?

Том надеялся, что по его лицу трактирщик не прочтёт искренние презрение и отвращение в свой адрес. Тогда ему точно не жить.

— Бекки, поди в алую комнату, узнай, есть ли там кто, — велел он молодой девушке в коротком замызганном платьице на баварский манер. Пьюси проводил её жалостливым взглядом, не понимая, какая скользкая дорожка привела её в такое место. — Ожидайте, дорогой гость.

Мортимер с поклоном указал на ближайший пустой стол, и Том послушно — хоть и не без брезгливости — опустился на стул. Он опасно покачнулся, грозясь развалиться, и следующие пять минут ожидания юноша просидел, вытирая рукавами мантии засаленный стол, потому что только так он мог не грохнуться на ещё более грязный пол.

Когда девушка спустилась обратно и отчиталась хозяину, тот подозвал Тома к себе.

— Тебе повезло, малец, тебя ещё готовы принять. Комната семнадцать. Алая дверь.

— Благодарю, — выдохнул с облегчением Пьюси — он бы не пережил, если бы, придя сюда и рискуя своей шкурой, впустую потратил время. — Сколько я должен вам за наводку и посредничество? — конечно, он понимал, что помощь этого ушлого трактирщика не была бесплатной. Мерлин знает, сколько он отдаст самому легилименту!

— Сколько не жалко, милостивый господин, — с издёвкой заулыбался Мортимер — один через один в его рту зияли чёрные дыры вместо зубов. — И Бекки накинь, раз ей пришлось тащить свой зад наверх!

«Сколько не жалко» явно не измерялось парой сиклей. Но и отдавать слишком большую сумму было не целесообразно — вдруг жадная натура трактирщика возьмёт вверх, и он захочет больше — а как он мог это «больше» получить, Тому узнать не хотелось. Остановившись на десяти галлеонах, он отсчитал так же семнадцать сиклей для официантки, надеясь, что хотя бы половина действительно достанется ей. Протянув чаевые с неловкой улыбкой, которую девушка всё равно не увидела бы за капюшоном, который полностью скрывал лицо, Том двинулся в указанном направлении.

Второй этаж был освещён лишь покосившейся керосиновой лампой, и номера комнат едва угадывались. Однако алую дверь он заприметил издалека. Цифра семнадцать слегка подстёрлась, и юноша ещё минуту вглядывался в неё, чтобы ненароком не зайти в чужие покои и не стать свидетелем того, чего ему совсем не хотелось увидеть. Но цвет двери говорил сам за себя. А Пьюси понимал, что просто тянет время, боясь отыскать там разочарование. И когда он таки постучал в дверь, то затаил дыхание и скрестил пальцы.

Вместо приглашения войти, дверь со скрипом отворилась по велению магии, и открыла ему вид на сумрак небольшой комнаты. Том переступил её порог и, пытаясь разглядеть что-то в темноте, прищурился. Возле окна — единственного источника света, через который пробивались тусклые блики луны — сидел некто в длинной мантии и капюшоне. Юноша сглотнул, чувствуя мандраж. Его голос дрогнул.

— Здраствуйте.

— Что привело вас ко мне? — вторил ему второй голос. Молодой женский голос.

Сперва Том опешил, совсем не готовый к такому. Он ожидал увидеть дряхлого старца со слабоумием, ушлого проходимца, работающего в паре с трактирщиком, или несчастного человека, для которого этот дар — единственный способ выбраться из нищеты. Но не юную особу. Он не знал, стало ли ему спокойнее. А что, если это Нерисса?! Хотя голос был совсем не похож, а сестрица — заперта в родительском доме до того, как решится вопрос об её отчислении.

Том понимал, что молчит слишком долго, и спохватился:

— Мне... мне сказали, что в Хогсмиде есть легилимент, и дали ваши координаты.

— И зачем же вам нужны услуги легилимента? Хотите прочесть чьи-то мысли? — девушка была спокойна, но в её голосе он уловил налёт лукавства.

Он откашлялся и объяснил:

— Строго говоря, мои.

— Хм, — задумчиво протянула легилимент и повернулась в его сторону. Разглядеть её лица за широким капюшоном не получалось. — Здесь можно не говорить загадками. Если вы не побоялись прийти сюда, раскрыть свои замыслы не должно быть большей проблемой. Всё, что случится в этой комнате, останется в этой комнате.

Ему хотелось верить её словам. В любом случае, если он хотел получить ответ на своей вопрос, ему нужно было быть честным в ответ.

— Мне нужно проверить, работает ли эта вещица, — Том извлёк из кармана кулон и, пройдя вглубь комнаты, продемонстрировал его незнакомке. В свете луны слеза стала почти как настоящая. — Я создал её как артефакт, который защищает от воздействия легилименции. Строго говоря, человек, надевший это себе на шею, сможет не бояться, что легилимент прочтёт его. В теории, разумеется. Как это будет работать на практике, нам и предстоит проверить.

Пьюси положил кулон на стол, чтобы показать ей, что полностью доверяет её словам. Легилимент подхватила его рукой, на указательном пальце которой поблёскивал драгоценный камень в литом серебре. Она подняла голову на юношу, и тот вздрогнул, делая шаг назад. Вместо лица на него смотрела уродливая золочёная маска, лоб которой украшали витиеватые рога.

— Прошу прощения, это мера предосторожности, — наблюдая за его реакцией, произнесла девушка. — Раскрывать свою личность здесь крайне опасно.

— Да, конечно, — поспешно кивнул Том, и они вернулись к делу:

— Зачем вам такой артефакт, если вы и сами умело скрываете свои мысли?

Ему не показалось, что она ухмыльнулась. Она вела себя не слишком профессионально: здесь не называли имён и не задавали лишних вопросов, это и ценилось в «Кабаньей голове». Однако она была молода и, судя по всему, неопытна. Видимо, любопытство взяло верх. Но оно было не на руку Тому, поэтому он соврал:

— Это научный эксперимент. Проект, если позволите.

— Ученики Хогвартса нынче способны выйти на подобный уровень магии?

— Простите?

Она смогла разглядеть его лицо и определить, что он настолько юн? Или...

— Для того, чтобы я приступила, вам требуется ослабить свой, не побоюсь этого слова, блестящий блок.

Видимо, отвечать на его вопросы девушка не планировала. Хотя её ответ и успокоил его: если она поняла, что он окклюмент, значит, дар у неё и вправду был, и он пришёл по адресу.

— Я постараюсь

Пьюси забрал кулон и надел его себе на шею.

Отключить блок было непросто. Он настолько привык держать его, что делал это, даже когда Нерисса была на другом конце страны. И теперь, когда он был не нужен, Том уже не знал, как существовать без него. Однако если рядом была Лилиан, он мог расслабиться, чтобы потом возвести защиту вдвое сильнее. Он представил себя рядом с ней — и контролировать щит стало проще. Ещё чуть-чуть — несколько воспоминаний о её губах, шее, ключицах... — самообладание полетело к чертям, и он уже не думал об окклюменции.

Девушка продолжала сидеть на стуле, внимательно вглядываясь в него через прорези в маске. Том попытался разглядеть её глаза, но лунный свет падал лишь на позолоту, оставляя их в тени. Он скользнул ниже в надежде увидеть хотя бы что-то, кроме изумруда на её пальце, но выхватил лишь прядь светлых волос, выбившуюся из-под мантии.

Когда девушка откинулась на стуле, показывая, что закончила, она склонила голову набок и уточнила:

— И о чём же вы думали?

— О том, как бы не сгинуть здесь, учитывая, что никто не знает, где искать? — сыронизировал Том, поздно понимая, что зря проболтался. Надо было уверить, что буквально все его знакомые знают, куда он отправился. Но больше его волновало другое: — Вы не прочли? Значит, сработало?

— Что-то определённо сработало, — повела плечом та. — Я слышала вас. Но мысли были разрозненны, образы путались и переплетались, не позволяя сложить цельную картинку. Никакую картинку, если честно. Выглядело это как бред сумасшедшего. Так что, если вам требуется, чтобы артефакт полностью заглушал человека, вам нужно постараться лучше.

Что ж, либо он в конец спятил и действительно не мог связать ни одной мысли, либо это сделал кулон. Так было даже лучше. Маркуса волновало, что, если артефакт будет полностью скрывать мысли от легилимента, у Нериссы могут появиться вопросы. Так, возможно, их не возникнет.

— Благодарю. Мне предстоит ещё много работы, — Том склонился в учтивом поклоне и положил на стол мешочек галлеонов. Пятидесяти должно было хватить. — До свидания.

Он развернулся, чтобы поскорее покинуть это злачное место, но на самом выходе его остановил голос девушки.

— Что-то подсказывает мне, что мы ещё встретимся. Том.

Юноша дёрнулся, чувствуя, как по телу растекается тяжесть, ладони немеют, а на лбу выступает холодный пот. Он сглотнул и опасливо обернулся, пытаясь ещё отчаяннее разглядеть девушку перед ним.

— Я могу вас знать?

— Только если я обнажу тебе свои шрамы.

Том не понимал, что это значит. И было не похоже, что она собиралась объяснять.

— Удачи тебе с твоим проектом. Возможно, нам ещё доведётся поработать вместе.

— Сомневаюсь.

Он больше никогда не явится сюда. Это он точно знал.

— Интуиция меня никогда не подводит.

Томас бежал из «Кабаньей головы» так быстро, что когда оказался в хаффлпаффской гостиной, вам ещё ощущал неясную тревогу, засевшую где-то не периферии сознания. Оставалось надеяться, что, оказавшись в объятиях Лилиан, он сможет оставить все страхи за порогом, и они никогда не проникнут в их спальню.

* * *

Они аппарировали в конце улицы. Кладбище находилось в двух шагах направо, но Тедди и одного не сделал — застыл как вкопанный, глядя куда-то в пустоту.

— Эй, ты в порядке? — вцепившись в его руку, спросила Доминик. В ответ — лишь невнятное покачивание головой. — Всё будет хорошо. Ты справишься.

Он посмотрел на девушку, и ей стало страшно — она никогда не видела его таким. Губы подрагивали, глаза были стеклянными, а лицо — белее снега под ногами. Люпин до того крепко сжал её ладонь, что у Доминик хрустнули пальцы, но она не отдёрнула руку. Напротив — сжала в ответ только сильнее и резко развернула его на себя, чтобы потом крепко обнять. Он уткнулся носом в её волосы, слегка припорошённые снегом, и девушка провела ладонью по его спине.

— Я не могу, Дом...

— Тебе нужно сделать это, — Доминик отстранилась и заглянула ему в глаза. — Пока ты не придёшь к ним и не поговоришь, не сможешь отпустить эту боль внутри. И не простишь самого себя.

Тедди сморгнул слёзы, которые тонкими струйками скатились по щекам, и попытался стереть следы рукавом куртки, но Доминик сделала это за него, невесомо проведя по его лицу тыльной стороной ладони. Он прикрыл глаза, прильнув к её руке, и впервые она почувствовала, что нужна кому-то. Возможно, это была просто слабость, мимолётное желание тепла и поддержки, и больше этого никогда не повторится. Но Доминик было плевать. Она хотела быть здесь и сейчас. Быть для него, а не для себя.

— С каких пор мы поменялись ролями? — прошептал Люпин, глядя в её глаза.

— Не только ведь тебе слушать моё нытье, да? — усмехнулась девушка, и впервые за последний час он улыбнулся.

— Я готов.

Тедди точно знал, куда идти, как будто в последний раз был здесь совсем недавно, а не много лет назад.

— В сентябре, когда были похороны Джой, я не смог найти в себе силы подойти к их могиле, — признался он.

— Она... тоже похоронена здесь?

Люпин явно пожалел, что сказал это, но кивнул в подтверждение своих слов.

Доминик поняла, что они пришли, когда Тедди сначала остановился как вкопанный, сильнее сжимая её руку в своей, а затем отпустил и неровным шагом приблизился к высокому камню, на котором были выгравированы имена его родителей. Он сел перед ним на колени и опустил голову.

— Простите, что меня так долго не было...

Доминик сглотнула тугой ком в горле и отвернулась, чтобы оставить их одних. Им было о чём поговорить.

Под ногами хрустел свежевыпавший снег, а на мили вокруг стояла глухая тишина. Немногие предпочли семейному ужину перед камином поход на кладбище. Но Доминик была не против, хотя и считала это довольно мрачным времяпрепровождением. Особенно если учесть, что и сама могла лежать под одним из этих надгробий, если бы не появление Пейдж (Джой) тем судьбоносным вечером.

Она забрела в другую часть кладбища, оставляя Тедди столько времени, сколько ему нужно. У неё не было конкретной цели, но ноги сами вели её вперёд, пока она не оказалась перед припорошённым снегом памятником, гравировка на котором гласила: «Джой Аттвуд. 1998-2019. Будь звездой теперь на небесах». Перед надгробием лежал футляр от гитары, наполненный засохшими цветами, мягкими игрушками и какими-то памятными вещицами вроде браслета с шипами и значками с непонятными для Доминик символами. С краю лежала кожаная куртка, та самая, в которой Пейдж всегда являлась к ней.

Глаза защипало. Доминик стояла перед могилой фактически незнакомой для себя девушки, но ей казалось, что она знает про неё буквально всё. Как она заразительно смеётся, как с умным видом задвигает безумные теории заговора, как смотрит в глаза — а кажется, что в душу. Знает её улыбку, каждый жест и какое словечко она ввернёт в следующую секунду. Знает наизусть каждую родинку на её лице и радужку, в которой отражаются падающие звёзды.

Но беда в том, что это была не Джой Аттвуд. Это была Доминик Уизли, какой она могла быть. А вот Джой Аттвуд она не знала. И ей стало жаль, что это так.

Шаги позади заставили девушку встрепенуться и смахнуть ледяную слезинку, которая неприятно обжигала щёку. Она порывисто обернулась и столкнулась взглядом с Люпином. Он выглядел значительно лучше, если не брать в расчёт влажные от слёз глаза и покрасневший нос. Но Доминик на всякий случай спросила:

— Всё хорошо?

— Да, — уверенно кивнул Тедди в ответ. — По крайне мере, будет. Спасибо, что заставила меня сделать это.

— Мы квиты.

Он подошёл к ней и чуть толкнул плечом, так что Доминик пошатнулась. Она слабо улыбнулась и тихо спросила, кивая на могилу:

— Как она умерла?

— Доминик... — понимая, где именно они стоят, прошептал тот. — Тебе это не нужно.

— Я как будто знала её взаправду, понимаешь? — в сердцах выпалила девушка, посмотрев на него широко распахнутыми глазами. — И мне нужно знать.

Тедди понимающе кивнул. Он молчал невыносимо долгие мгновения, пока всё-таки не ответил:

— Покончила с собой.

Доминик прикрыла глаза, выдыхая из себя воздух.

— Как?

— Выбросилась из окна.

Чёрт.

Её пробрала дрожь. Джой действительно словно была её отражением. Возможно, поэтому проекция явилась к ней именно в её обличье? Чтобы показать, что это не выход?

До боли сжав губы, Доминик посмотрела на Люпина и попросила:

— Расскажи о ней. Мне важно знать, какой она была. И что толкнуло её на этот поступок.

— У неё была непростая жизнь, Доминик, — спустя минуту молчания вздохнул он. — Её мать — маглорождённая волшебница, а отец... чистокровный. Я не знаю, кто он, только то, что его законнорожденный ребёнок учился в одно время с нами. Старше он был или младше, мне не известно. С Джой отец видеться не желал, ведь если бы вскрылось, что у него есть незаконнорожденный ребёнок от маглорождённой, на него бы пал позор. Я и сам узнал об этом только на шестом курсе, потому что с виду Джой всегда была весёлой и непринуждённой, всегда казалась — или хотела казаться — счастливой, оправдывая своё имя. Но глаза всегда выдавали её, — Тедди сделал паузу, словно решая, продолжать ли рассказ, и в конце концов признался: — Она пыталась сделать это ещё на седьмом курсе — перерезала себе вены в Визжащей хижине после последней репетиции в стенах школы. Её нашли, и всё обошлось. После этого мы не виделись много лет, и я думал, что всё прекрасно. Она жила в Чикаго и собрала группу, которая стала довольно известной среди маглов. Но когда этой осенью вернулась на родину...

Слушать это было тяжело. Их судьбы были совершенно не похожи, и Доминик в очередной раз осознала, что у миллионов других людей есть свои проблемы и горести, и они справляются с ними. Или не справляются. Но Доминик сможет. Она знала.

— Зачем она вернулась? — чтобы навсегда поставить точку в этой истории — и в своей тоже — спросила она.

— Я не знаю, — покачал головой Тедди. — Она не сообщала о том, что будет в Лондоне. У неё не было тура, об этом я бы знал. Возможно, хотела навестить мать или кого-то из старых друзей. Но я узнал о том, что она была здесь, когда уже было слишком поздно.

В воздухе повисла гулкая тишина, что прерывалась лишь завыванием ветра и шуршанием голых ветвей друг об друга. Они словно напевали песню, которую оставила после себя Джой Аттвуд.

— Не жалеешь, что спросила?

— Нет, — уверенно заявила Доминик, посмотрев на Тедди. — Зато теперь я понимаю, почему именно она приходила ко мне. И понимаю, что хочу жить дальше.

В новом году Доминик Уизли станет другим человеком.