Тени прошлого. Книга 1. Том 1 (джен)

«Призрачная книга»

Созданная для тех, кто может менять мир.

Продолжение.

Я устроился в гостиной, расположенной недалеко от центрального входа в Дом, так, чтобы смог как можно быстрее оказаться у входной двери, когда почувствую напряжение пространства.

Честно, я немного переживал. Все-таки знакомство с Наставником — это очень важный момент, ведь от него многое зависит, и что он за человек… пфф, правильней, ходящий по мирам — поправил я сам себя. Кстати, я так и не смог выяснить у Дома, ходящие по мирам — это раса или…?

Почувствовав, как пространство напряглось, я отбросил ненужные сейчас размышления и переживания, встал и направился в холл. Ко мне вернулось спокойствие, а я еще раз убедился, что жить крайностями утомительно и сложно.

Хотя, когда я этому учился, думал наоборот, что жить гармонией невозможно, потому что в состоянии гармонии словно все краски мира для тебя как бы поблекли, а ты пребываешь в постоянном отчаянии и ощущении, что у тебя забрали последнюю возможность быть счастливым. Вдобавок казалось, что у меня отбирают меня, что без крайних эмоций и чувств — это не я. А вот прошло несколько лет, как научился жить без крайностей и, пожалуйста, один из ее краев меня слегка задел, а я уже вымотался, словно целый день по горам бегал. Это сравнение всколыхнуло в моей памяти воспоминание о том, как эти пять лет почти каждый день бегал по горам, повышая и поддерживая выносливость своего нового тела.

Дойдя до входной двери, и не дожидаясь, когда Наставник постучится, я открыл дверь, чтобы увидеть, как он уже поднимается по ступенькам.

— Добрый день, Наставник. — вежливо, но без подобострастия поздоровался я.

— Добрый день, Адепт. — в тон мне отозвался он.

Такой ответ мне понравился, в голосе не присутствовали нотки превосходства, хотя, вот я дурак, он тоже не живет крайностями.

Потом возникла мысль: а если позволить себе немного, слегка, чуть-чуть крайности, то это уже не крайность. Ага, отметил для себя — так вот незаметно и начнешь жить крайностями: тут немножко позволишь себе отойти от гармонии, там найдёшь или придумаешь оправдание, чтобы немного пожить в крайности, так и не заметишь, как уже полностью живешь крайностями. Никаких чуть-чуть, пожурил я сам себя, отступая от двери, пропуская серьезного и делового Наставника.

Закрыв дверь, я приглашающе повел рукой в сторону покинутой недавно мной гостиной и после направился вслед за своим … Интересно, теперь можно его считать своим Наставником?

Когда мы уселись в гостиной напротив друг друга, я стал ждать, что скажет Наставник, но он, как сел в кресло молчком, так и продолжал сидеть и молчать, не смотря в мою сторону. Таким поведением он начал меня нервировать. Помимо напряженного молчания я увидел, что он испытывает неуверенность, которой я не мог дать объяснение.

— Адепт. — когда он наконец-то заговорил, я с облегчением выдохнул: лёд тронулся, может он все же объяснит в чем дело и стоит ли мне волноваться, хотя, обращение ко мне было произнесено ровным отстраненным голосом, который давал понять, что отношения между нами могут быть только деловыми. В принципе, я и не надеялся на другое, и все же продолжал чувствовать в нем непонятную мне неуверенность. Произнеся одно единственное слово, он замолчал, и я уже стал теряться в догадках, не понимая, что происходит и что мне с этим делать, как раздалось экспрессивное:

— Нет, я так не могу, — неожиданно заявил Наставник, и пристально посмотрев в мои глаза, продолжил — когда мы будем заниматься, я буду для тебя Наставником, чужим и отстраненным, и не приму никакого панибратства, но сейчас я должен просто поговорить с тобой, ответить на вопросы, а это не обязательно нужно делать в деловом тоне. У меня такая радость, можно сказать, счастье — у меня младший брат появился, а я должен с ним в Наставника и Адепта играть. Нет, так не пойдет. Решено, сегодня мы будем общаться между собой как братья.

По мере его монолога мои глаза становились все шире и шире. Эмоции, яркие эмоции? А где душевная гармония? Я спрашиваю, где? И словно отвечая на мой невысказанный вопрос, в голове раздался голос Дома: хорошо запомни, претендент, испытывать постоянно какие-либо крайние эмоции, чувства — это и есть жить крайностями, а одномоментно в ситуации выразить их — это не одно и тоже. Мало того, наоборот, выразив их, ты сможешь понять, что бушует в твоей душе, и принять меры, а спрятав их, ты не избавляешься от них а, наоборот, позволяешь им и дальше тлеть в твоей душе. Отброшенные сильные эмоции, чувства можно забыть, не чувствовать и не испытывать до определенного времени, но, находясь в забвении, они не исчезают, как думают разумные, а наоборот, крепнут, набирают силы и когда приходит их час, они вырываются на свободу и погребают разумного под собой.

Это воспоминание меня успокоило и привело в чувство, но вот сообщение о том, что я его младший брат, выбило из колеи, и поэтому я смог лишь сказать одно, но зато очень мудрое и глубокомысленное:

— Эээ… —в процессе поняв, что не знаю, как к нему теперь обращаться и, вообще, что со всем этим делать. Он смог сориентироваться и слегка улыбнувшись, произнёс:

— Брат — сделав едва заметную паузу добавил — старший.

— Хооорошо, брат, а ты точно уверен, что мы братья?

— Конечно, мы не братья в привычном понимании, ты далёкий потомок моего сводного младшего брата по отцу. Ты же не предлагаешь называть тебя внучатый племянник с перечислением всех соответствующих случаю пра-?

На что я только отрицательно помотал головой, потому что из его речи вычленил главное то, что он по-настоящему мне родственник, пусть и очень далекий, главное, что в мире ходящих по мирам я не буду совершенно одинок, у меня есть кто-то родной, кто хочет, чтобы я называл его старшим братом. И кто я такой, чтобы этому противиться? Поэтому, осмыслив все, я пришел в себя и уже более уверенно произнес:

— Принято! Брат, значит брат, я не против. А теперь, брат, расскажи мне все подводные камни, связанные с именами, а то Дом на мои вопросы говорил только одно: Наставник расскажет, это в мою функцию не входит. Какие у ходящих по мирам проблемы с именами? Такие же, как и у магов? Зная истинное имя человека, можно насылать различные проклятья?

— Для нас, ходящих по мирам, любые проклятья не страшны, разве ты не знаешь?

— Вот именно, знаю, потому и не понимаю, почему за пять лет Дом сделал все, чтобы я забыл свое имя.

— А, вот ты о чем, сейчас объясню. Особенность ходящих по мирам в том, что мы не можем иметь имя, связанное с каким-либо миром.

— Но почему?

— Как только разумный рождается, ему дают имя, и это прописывается в матрице мира, таким образом разумный становится привязанным к этому миру через своё имя до конца жизни. И, даже не зная этого, маги смогли понять значимость имени и с помощью имени, прописанного в матрице мира, научились наносить вред друг другу.

У нас, ходящих по мирам, если возникнет привязка к какому-либо миру через имя, если вовремя не принять меры, может потеряться способность ходить по мирам, как и бессмертие с неуязвимостью тела. Соответственно, ходящий по мирам будет жить в том мире, к которому он привязался.

— Ничего себе! Это что же получается, что и я, если не откажусь от своего имени, данного мне родителями, то не смогу стать ходящим по мирам?

— Все верно. То же самое и с датой твоего рождения. Она теперь у тебя условно вчерашним днем стала, а лучше вообще никаких дней рождения не отмечать, это такая же привязка к миру через прописку ее в матрице.

— Понятно. Так получается, что вы, ходящие по мирам, сами себе имена выбираете?

— Да, кто как может, тот, так и выкручивается. Если близкие друзья, то друг другу, а кто и клички вместо имён выбирает, главное, чтобы привязка, если и была, то такая, чтобы не мешала по мирам ходить. Некоторые просят своих женщин дать им имя, но я тебе не советовал бы пользоваться этим способом. Во-первых, придётся долго ждать, когда встретишь свою половинку, а, во-вторых, они такие имена предлагают, что на общее обозрение их лучше не выставлять… вроде из любви выбирают, но они у них какие-то не такие получаются.

Я мысленно улыбнулся, все с ним ясно. Но потом в голову стукнуло, что надо сказать, что я гей, и мое настроение поползло вниз. Если бы этот ходящий по мирам был просто мне Наставником — это одно, а он мне брат, примет ли он мою нетрадиционную ориентацию, вот в чем вопрос. Не важно. Ему нужно об этом сказать или ещё как-то поставить в известность. — пронеслись мысли в моей голове, и я продолжил слушать брата.

— Тем разумным, которые были ходящими по мирам не с рождения, тяжело терять имя. Привыкнув к имени с детства, многие страдают от его отсутствия. Возьмём меня. Отец с рождения называл меня просто сын, а потом, когда я вырос и определился со своей специализацией, стал Ат. — взглянув на мою вопросительно поднятую бровь, он тут же пояснил:

— Это моя специализация — атмосферник, так что Ат взято от этого слова. Но нас, таких Атов, несколько. Правда, я в нашем секторе один атмосферник, но таких секторов, за которые мы, ходящие по мирам, отвечаем, много и поэтому, как ни дели на слоги атмосферника, на всех индивидуального слога не хватит.

Например, мы с тобой можем выбрать имена, определяющие нас относительно друг друга — ты младший, я старший. Между собой это допустимая привязка, она не к месту привязана, а к такому же ходящему по мирам, поэтому и хочу, чтобы мы с тобой что-то индивидуальное придумали.

— Я, кажется, придумал на первое время, потом можно будет поменять — задумчиво произнёс я.

— Ну-ка, ну-ка — потёр руки брат, азартно подаваясь вперед. Да, туго у них с именами, даже вон невозмутимость потерял.

— Можно звать меня Млад — от слова младший, а тебя Стар — от слова старший. Так подойдёт?

— Млад … Стар… — словно смакуя, произнес брат — да, мне направиться, здорово придумал, братишка.

— Спасибо! — искренне поблагодарил я. И пусть имя Млад мне немного и не нравилось, но это было все же лучше, чем иметь имя от своей специализации. И тут мне пришла ещё одна идея с именем брата:

— А как тебе, брат, имя Старк?

— А это как? — слегка растерянно спросил он.

— От слова старик. Ты, по сравнению со мной — старик, вот и уберём из слова старик букву «и» и получаем имя Старк.

— Стар… Старк… — произнес он, снова пробуя имена на вкус. — Старк мне больше нравится, только немного напрягает от какого слова оно получено, но если посмотреть на реальный мой возраст относительно твоего, то я, действительно, старик. И потом, мы никому не скажем от какого слова я имя Старк получил, правда? Так что решено, я буду Старком. Спасибо, Млад. А тебе как твое имя?

— Не очень, но все же лучше, чем быть Атомом или кем-то в этом роде.

— Понимаю тебя. Мы только и ждем возможности поменять свое имя, пусть его с рождения не имел, но для меня оно тоже важно, не говоря уже о тебе. Для тебя это важнее, потому что ты всю свою жизнь имел имя и потеря имени для тебя трудна, но неимение имени в два раза труднее, чем для меня.

Как ты уже понял, тебе придётся отказаться от своего старого имени и дня рождения, который был на этой планете, поэтому во время ритуала перед Вселенной ты официально должен искренне отказаться от них.

— Я уже понял. Слушай, Старк, раз сегодня общение у нас с тобой неофициальное, может пойдём в уютную гостиную, там и продолжим общение? Я сейчас еще что-нибудь захвачу из закусок, а вот пить что?

— Можно все что угодно, спиртное на нас не воздействует от слова совсем, как и любые наркотические вещества, все равно, что воду пить, даже вкус не чувствуешь.

— Это как? Я ел, пил и чувствовал вкус.

— Да, когда нормальная еда и питье, вкус чувствуешь, а вот все возбуждающее чувствуется как вода.

— Ну, надо же, а я и не знал.

— Ты многого не знаешь, это моя обязанность, как Наставника, все эти нюансы объяснять.

На что я пожал плечами, и отправился за закуской, ну и решил заодно эксперимент по употреблению горячительных провести. В инструкции в категоричной форме было запрещено брать все, что сильнее вина, так что пять лет я прожил без сильного алкоголя, хотя я не любитель, но все же.

Ну, что я могу сказать. Странно это как-то: подносишь к носу, чувствуешь запах крепкого алкоголя, начинаешь пить, но, как только он оказывается во рту, мгновенно преобразуется в воду, а вот вино — так вином и остается.

Похмыкав, я подхватил поднос с закусками, и отправился к брату, уже ожидавшему меня в гостиной, являющейся одной из моих личных комнат в усадьбе деда. Вот ведь, теперь это моя усадьба и мои комнаты, но почему-то не могу никак начать считать все это моим.

Старк сидел в кресле у камина. Там стояли два очень удобных кресла. Я поставил поднос на столик, стоящий рядом, и, разлив вино по бокалам, опустился в свободное кресло.

Когда мы с братом немного перекусили, я решился задать ему один из двух вопросов, очень важных для меня на данный момент.

— Вот скажи, Старк, а мы кто?

— Не понял, брат? — откашлявшись, спросил он.

— Ну, мы, ходящие по мирам, мы кто?

— Я опять не понял, что конкретно ты хочешь узнать, Млад.

— Ну, мы боги или кто?

— А, вот ты о чем. — облегченно вздохнул он — Мы, ходящие по мирам, являемся разумными со специфическими возможностями. Ни к какой конкретно расе не относимся, зато в наших рядах кого только нет. Точно не знаю, не интересовался, но насколько я слышал, почти ото всех разумных рас, которые есть во Вселенной, и которые достигли определённого уровня развития, есть по выходцу, ставшему ходящим по мирам.

Отпив вина из бокала, Старк, подняв на меня глаза, спросил:

— Но ты, наверное, не об этом спрашивал?

В ответ я только кивнул, чтобы не упустить такую важную для меня информацию.

— Я так и подумал. Так вот, пользуясь понятиями мира Земли, по социальной лестнице мы занимаем следующую верхнюю ступеньку после простых разумных, а выше перед нами ступеньку занимают высшие существа или, как мы их называем, полубоги, ну, и на следующей после них ступени находятся боги.

— Тогда такой вопрос, а боги, они кто?

— Просто разумные, достигшие в своем развитии души еще большей гармонии, чем полубоги и мы, ходящие по мирам.

— То есть, ты хочешь сказать, что боги не являются чем-то исключительным, чем просто люди?

— В точку, и даже наоборот. Если разумный, достигший уровня бога, решает, что он стал исключительным, смело можно говорить о том, что он скоро снова пополнит ряды простых разумных, которые мнят себя исключительными.

— Жестко у них.

— А то! К нам, ходящим по мирам, нет настолько жестких требований по состоянию души, что требуется от богов, но если кто-то из нас решит, что он особенный, его ждёт та же участь, что и бога.

— А в чем состоят отличия между нами и богами?

— В специфике нашей работы и в сфере ответственности.

После небольшой паузы брат продолжил:

— Мы, ходящие по мирам, следим за порядком во Вселенной, отвечая за все планеты, на которых живут разумные, ну и за все космические тела, которые бороздят ее просторы, чтобы с ними не происходило того, что не входит в планы Вселенной. Определенная группа ходящих по мирам отвечает за свой сектор Галактики.

Специфика работы богов — это взаимодействие с разумными. Как конкретно они работают с ними, не спрашивай, не знаю и мне это не интересно. Кажется, они оказывают разумным какую-то помощь в их развитии души, и это все, что я знаю. А, вот еще вспомнил, они также отвечают за порядок на вверенной им территории, а эта территория может растягиваться от одного мира до нескольких, в зависимости от гармонии души конкретного бога. Когда мы работаем с миром, то контактируем с богами, полубогами по интересующим нас, с профессиональной точки зрения, вопросам.

Одно могу сказать, брат, наша работа проще, в плане развития души, чем у богов. В Доме мы достигли определенного уровня и все, что от нас требуется — это поддерживать этот уровень. А боги, чтобы помогать развиваться разумным, сами должны постоянно развиваться с ними и через них, и как они это делают, не знаю. Но вот, что точно знаю, так это то, что богом быть хлопотно и напряжно. Нужно постоянно стремиться к достижению высоты, которую невозможно достичь, потому что, как только бог берет ее, то тут же появляется новая. Если бог решит, что достиг конца своего развития, то вскорости он окажется рожденным на какой-либо из множества заселенных разумными планет простым разумным, и ему придется начинать путь вверх с самого начала. Поэтому, боги все время пребывают в устремлении по поиску новых высот, которые они стремятся достичь, и через это развиваются. И так до бесконечности.

Старк замолчал, я уже подумал, что все, тема закрыта, как он вдруг снова заговорил:

— Вот, вспомнил чем мы еще с богами различаемся. Материей тела. Наши тела полностью неразрушимы, потому, как только в них попадёт что-то, что может причинить вред или начнет воздействовать что-то опасное, то наше тело тут же распадется на мелкие атомы, как при телепортации, и уже соберется там, где безопасно. У каждого ходящего по мирам есть такое место, и не одно. Ты, со временем, как подучишься, можешь эту складку пространства сделать недоступной для всех, как и для меня, и она будет твоим убежищем. Дополнительно нужно найти мир, и не один, который тебе понравится, и создать в нем что-то подобное.

— Я об этом потом подумаю, а ты продолжай, не отвлекайся.

— А, ну да. Так вот, тела у богов не имеют нашей неуязвимости, их можно убить.

— Так, что, получается, они не бессмертны?

— Почему? Они бессмертны. Их тела можно уничтожить. Только фишка в том, что их невозможно убить из-за уровня гармонии в их душах, чем он выше, тем надежней будет щит от любых агрессивных нападений.

— Это как? — спросил я, потому что не совсем понял, что Старк конкретно имеет в виду.

— Любое магическое, физическое направленное воздействие с целью убийства будет отбито защитой. Эта самая защита не магического свойства, а создается из-за соответствующего уровня гармонии души Бога.

— И как они создают такую защиту?

— А никак. Она появляется естественным путем в процессе увеличения душевной гармонии, и срабатывает самостоятельно, независимо от сознания и умений бога.

— А что, боги между собой воюют?

— Нет. С чего ты взял, что боги меж собой воюют?

— Им же для чего-то нужна защита?

— А, вот ты о чем. Когда бог еще очень юн, он может посещать миры с разумными. А ты знаешь разумных, с их нарушенной гармонией в душе им лишь бы кого убить. Вот тогда богам и нужна защита, по-другому они защищаться не могут, чтобы что-то там не потерять.

Я задумался. У меня много еще вопросов, но два из них были наиболее важные. Один я уже задал, и скажу, что получив ответ, я вздохнул с облегчением. Как-то мне было не очень от мысли и даже от предположения, что я могу быть богом. Остался ещё один вопрос, который не даёт покоя, на который мне нужно получить ответ. А после, по обстоятельствам, можно будет выяснять остальные интересные для меня подробности.

— Брат, — произнес я, понимая, что мне приятно так называть этого чел… разумного, которого я узнал всего-то час-полтора назад.

Конечно напрягает то, что, вот только что познакомился с разумным, и тут же проникся к нему безграничным доверием. А может, это потому, что ему от меня ничего не надо, и если я захочу, то могу в любой момент заменить себе Наставника (Дом меня на этот счёт просветил очень подробно: что и как я должен для этого сделать). Такая бескорыстность и открытость — вот что меня настораживает. Потому, я думаю, что наставникам и рекомендуют дистанцию, чтобы у нас, разумных, выросших в мирах с ее волчьими законами, где сильный пожирает слабого, от такого отношения не возникла паранойя. А предположить, что родной и близкий человек сделает что-то бескорыстно, как бы он себя ни позиционировал, будет лишь иллюзией бескорыстности. И даже, когда человек искренне верит в свою бескорыстность, на самом деле из-за нарушения гармонии в душе он уже по своей сути корыстен, поэтому принять такого бескорыстного брата мне придётся постараться.

Ну и чему ты так радуешься, Альбус?

Тому, что твои выводы верны, все люди — сволочи?

А ничего, что ты тоже к ним относишься?

Ты — нет, не такой?!

Блажен, кто верует.

Да, это из Библии. И что?

Ничего? Продолжать?

— Брат, — произнес я, еще раз вслушиваясь в то, как это слово звучит из моих уст. После я встряхнулся, отгоняя от себя задумчивое состояние и продолжил:

— Мне вот интересно, что за проклятие висело на нашем роде?

Увидев непонимание в глазах брата, пояснил:

— Стремление сына в возрасте семи лет к убийству отца. И вот еще такой вопрос: почему именно в семь лет, не позже и не раньше?

— В пять лет у любого нормального ребенка активируется связь с информационным полем мира, а в семь налаживается связь с информационным полем Вселенной.

— Иии…? — поторопил я брата, понимая, что ему не очень нравится эта тема, но мне нужны ответы, потому я решил идти до конца.

— Когда разумный не стремится к гармонии в своей душе, он склонен ко всяким крайностям, и поэтому автоматически любой разумный вызывает у него агрессивные эмоции, если этот разумный как-либо превосходит его.

— О чем это ты? — спросил я с отчаянием, не понимая, что он хочет сказать, а брат словно не услышал меня, продолжил говорить.

— Не стремясь к гармонии в своих душах, разумные обрекают себя на бесконечные проблемы и страдания. Так вот, — словно очнувшись продолжил брат более конкретно — когда твой предок, то есть мой сводный брат, в момент подключения к информационному полю Вселенной получил информацию о том, что его отец бессмертный, и что он лично лишен бессмертия, то среагировал как нормальный разумный без гармонии в душе — предпочел уничтожить того, кто над ним возносится, то есть нашего с ним отца.

— Согласен. — произнес я мысленно соглашаясь с тем, что брат сказал, потому что мы с любимым не раз сталкивались с подобной реакцией. Сколько раз мы общались с приятным добрым человеком, и вот через некоторое время его отношение к нам начинало меняться в негативную сторону. Нас заинтересовал этот феномен. Наблюдения, специально разработанные нами артефакты, плюс ментальная магия, все это позволило выяснить, что, даже не зная о нашем бессмертии, у людей неосознанно возникает к нам неконтролируемая агрессия. Тут мне все было понятно. Непонятен был только ещё один момент, поэтому я повторил:

— Согласен, что неконтролируемая агрессия накрыла моего предка, побуждая его кинуться на своего отца, но как быть с тем, что это стало проклятием нашего рода? Потом у других его потомков возникающую агрессию у сына к отцу невозможно было объяснить тем, что отец бессмертный, а сын нет?

— Все очень просто. Гармония души отца привела к тому, что направленная на него агрессия сына не смогла проникнуть в его душу, изувечив ее, как обычно происходит между разумными, живущими без гармонии. Так вот, агрессия, испытанная сыном, развернулась, вернулась к нему, вошла в его душу, и превратилась в проклятие для его потомков.

Я задумался. Все логично, но кто бы мог подумать, что вся наша жизнь, наше благополучие и наши проблемы напрямую связаны с гармонией в наших душах. И что делать, когда у людей такое понятие, как наличие души, стоит под большим вопросом, а, следовательно, они ничего для себя изменить не могут, невозможно внести гармонию в то, чего по определению не существует.