Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель! (гет)

— Черт! Черт, черт, черт… — лихорадочно бормотала Эмма, все больше впадая в отчаяние. Ведь у нее случилось ужасное… У нее произошла беда, катастрофа, апокалипсис!

Ей было нечего надеть.

Для кого-то это было не так страшно, тем более глупо было этого бояться колдунье, которая могла наколдовать любое платье, но для Эммы это было горе горькое. К сожалению, ее обычно бурная фантазия, внезапно забуксовала, когда дело дошло до того, в чем идти на свое первое, за две жизни, свидание.

Да, да, Румпельштильцхен пригласил ее на свидание.

Настоящее.

Мерлин… Она же никогда не ходила на свидания! Что там делают?! Говорят? Пьют? Молча сидят? Целуются? Господи, ей нужен справочник «Свидания для чайников».

Срочно!

— Эмма! Спустись-ка вниз! — ворвался в ее объятый унынием разум голос матери.

Блондинка застонала, но пошла вниз.

— Ну, что? — недовольно спросила она, спустившись с чердака.

Мэри Маргарет, кормящая маленького Лео, немного поморщилась, расстроенная, что дочь вновь сердится. Одно радует, та пока не съехала и есть шанс вновь помириться. Тут входная дверь открылась и вошел Дэвид, неся пару коробок.

— Это еще что? — удивленно спросила Эмма, смотря на ношу отца.

— А это — привез курьер, — сказал Дэвид, ставя коробки на стол. — Для тебя.

— Для меня? — подняв бровь, сказала Эмма и с любопытством осматривая коробки, подошла ближе.

— Да, я расписалась, а Дэвид спустился за ними, но… Да, их привезли для тебя, — сказала Мэри Маргарет, тоже подойдя к столу. Она нахмурилась и добавила:

— Вот только отправитель не указан. Может не будем открывать, вдруг…

Но Эмма уже открыла плоскую большую коробку.

— …это опасно, — тихо закончила Мэри Маргарет и покачала головой. Порой ее дочь такая безбашенная… Не удержавшись, она заглянула в коробку, и еле слышно охнула:

— Боже, какая красота...

Мэри Маргарет ошеломленно хлопала глазами, изумленно разглядывая расшитое синими камнями платье, точнее только его лиф.

Эмма тем временем так пораженно и замерла. Ей и думать не надо было, чтобы понять, кто прислал платье. Ее губы вдруг задрожали от переполнивших ее эмоций. Никогда еще ей не делали подобных подарков. Да что там, Эмме вообще подарки редко дарили. Особенно такие явно дорогие и продуманные. Она с благоговейнием прикоснулась к лифу и один резким движением достала его. Эмма приложила его к себе и погладила мягкую ткань.

Ее губы против воли разъехались в улыбке.

— От кого это такие шикарные подарки? — спросил Дэвид и сложив руки на груди, подозрительно посмотрел на дочь.

— И по какому поводу? — с любопытством добавила Мэри Маргарет, уложив сына в колыбельку и открыв коробку поменьше, в которой оказались туфли в тон платью.

Эмма крутанулась и засмеявшись, радостно сказала:

— Я иду на свидание!

После чего умчалась наверх. Ей не терпелось примерить обновку.

Дэвид и Мэри Маргарет пораженно переглянулись. Они давно, да что там, еще ни разу не видели свою дочь такой счастливой.

— И с кем это она идет на свидание? — хмуро сказал Дэвид, не зная, что кроме пирата, который, слава фее, вроде отлип от его дочери, и Нила, который сейчас полностью погрузился в наверстывание времени с сыном, у Эммы нарисовался еще один ухажер. И богатый, судя по всему.

— С миллионером, видать, — ошалело сказала его супруга, показывая ему содержимое белой бархатной коробки. Там были длинные серьги с сапфирами из белого металла.

— Откуда в Сторибруке взяться «миллионеру»? — подозрительно спросил Дэвид, зная, только одного богача в этом городе, но это определенно не мог быть он. У того уже была своя Истинная любовь. Так кто тогда кадрит его девочку?..

Тут Мэри Маргарет ахнула. Дэвид проследил за взглядом супруги и потерял челюсть. На лестнице стояла его дочь, в прекрасном, но весьма откровенном и прозрачном платье. Ей очень шло, но в нем было все видно! Видно то, чего он не хотел, чтобы другие мужики, определенно не достойные его дочери, видели! Да и он сам не очень-то хотел видеть. Это его дочь все-таки, хотя и красивая.

— Ну, как вам? — спросила Эмма, спустившись вниз.

Когда она себя в зеркале увидела в этом платье, то была потрясена и смущена, но… Ей понравилось. Оно было на бретельках, длинным и лежало вокруг ног, поэтому при ходьбе придется придерживать, расшитое синими и белыми камнями, которые украшали темно синюю вышивку в виде цветов и листьев, с открытой спиной, но в остальном вся ткань, кроме той самой вышивки была прозрачной. Лишь только вставки на груди были телесного цвета. Как и пара трусиков, которые шли в комплекте, чтобы прикрыть все-то, что без подобного белья, будет прекрасно видно сквозь прозрачную ткань.

«Вот хитрюга развратная…» — с улыбкой подумала она, подняв волосы и смотря на свою спину в зеркало. Там вырез был тоже почти по самую ее… Короче, очень глубоким.

Родители будут в шоке. И они были.

— Ты никуда в этом не пойдешь! — тут же хором сказали они, едва ее увидели.

— Ооо, пойду, и еще как пойду, — довольно сказала Эмма, в которой разгорелся небывалый азарт и желание увидеть реакцию Румпельштильцхена, когда он увидит ее в платье, которое он сам для нее и выбрал. Даже боязнь слухов, которые, как она знала, непримерно поползут, если они пойдут в публичное место, ее больше не пугала. Ей наоборот захотелось, чтобы ее все увидели, как и увидеть ревность колдуна. Оооооо, как же это будет потрясающе. Это было как-то мелко, но ей вдруг захотелось, чтобы ей любовались, а колдун еще больше оценил и уберег, если он и впрямь ее любит так, как она его. Эмма больше не видела смысла лгать самой себе. Да, она втюрилась в эту скользкую и вредную лису. И ей не стыдно. Вот.

Дэвид тем временем стал, как светофор. То зеленый, то красный, то синий. У него чуть ли пар из ушей не пошел.

— Ты. В. Этом. Никуда. Не. ПОЙДЕШЬ! — рыкнул он, для выразительности ткнув в нее пальцем.

— Пойду, — твердо сказала Эмма и подойдя к столу, взяла серьги, увидев которые, на миг замерла, просто любуясь красивым украшением.

— Нет, я сказал! — возмущенно сказал Дэвид и для убедительности стукнул кулаком по столу, рядом с которым стоял, но Эмма молча лишь захлопнула футляр с сережками, и схватив туфли, исчезла в белой дымке.

— Эмма!.. — крикнул Дэвид, но было поздно.

Его строптивая дочь уже исчезла.

Он глянул на супругу, надеясь на помощь и поддержку, но та лишь утирала слезы и бормотала, как их девочка выросла и какой красавицей стала. Дэвид глухо рыкнул, а маленький Лео, разбуженный отцовскими криками, проснулся и завыл подобно сирене.