Хрупкие дети Земли (гет)

Ава, еще сонная, не спеша спустилась в гостиную и села в кресло у окна. Изящное и бархатное, густого, сине-зеленого цвета, с высокой спинкой и крыльями, оно было по-настоящему вольтеровским, — таким, в котором в давние времена люди коротали холодные вечера, а крылья, расположенные на спинке, защищали лицо от жара каминного огня. За окном туманной, молочной пеленой висело новое утро, и девушка, вздрогнув, попросила Иду, проходившую мимо, приготовить для нее кофе.

— Хорошо, только управлюсь с цветами, — сказала домработница, и вышла в легком шорохе рабочей, светло-серой, формы.

Ава автоматически кивнула, продолжая рассматривать туман.

— …«Цветами»? — шепнула она, оглядываясь и выходя из задумчивости. 

Поднявшись из кресла, Ава накинула поверх пижамы длинный кардиган и подошла к столику, на который Ида только что поставила вазу с цветами.

Огромная, сделанная из обычного, прозрачного стекла, без каких-либо дополнительных украшений, она была плотно заполнена причудливыми, оранжево-фиолетовыми цветами. Ава никогда таких не видела. Высокие, на длинном стебле, они цвели то густым, оранжевым цветом, плавно переходящим в солнечный оттенок, то темно-фиолетовым, почти черным. Вытянутые, похожие на небольшие лодки, лепестки, чередуясь друг с другом, соединялись в чашечке цветка, форма которой не походила ни на один другой цветок, который до этого встречала Ава. Напоминающий формой то ли голову цапли, то ли голову птицы-секретаря, каждый цветок был предельно удивительным и странным, даже потусторонним.

— Как фламинго, — медленно прошептала Ава, бережно касаясь еще не раскрытого лепестка.

— Да, похоже!.. — с трудом выдохнула Ида, возвращаясь в гостиную с новой охапкой таких же марсианских цветов. — …Только уж очень хлопотно их таскать, еще и в таком количестве!

От этих слов Ава очнулась окончательно, и, сбрасывая с себя остатки утреннего сна, спросила, изгибая в удивлении бровь:

— Ида, а… да, откуда все это? Эти цветы?

— Я думала, вы заказали. Чтобы украсить дом. Красивые цветы. Правда, совсем чудны́е. Но чтобы так много! Мисс Ава, вы бы предупредили!

— Что?.. 

Девушка оглянулась, с изумлением оценивая все новые и новые бесконечности цветов, которые постепенно  заполняли гостиную.

— Я не заказывала! Я даже не знаю, что это за цветы! Откуда они, Ида?!

— Курьер доставил, сказал, что все это — для вас, — задыхаясь от не слишком успешных попыток упорядочить в еще свободных вазах оранжево-фиолетовое море, ответила женщина.

— Он еще здесь? Курьер?

— А куда ему деться? Разгружает вагон цветов перед вашим домом… 

Слова еще звучали за спиной Авы, а она уже подбежала к входной двери темно-красного дерева и с силой дернула ее на себя. Снежная крошка, дрогнув от потока внезапного воздуха, закружилась на крыльце, у ног девушки, и просыпалась на ее босые стопы ворохом белых, невесомых хлопьев. Поежившись от холода, Ава отступила назад, но, различив в тумане фигуру курьера, выставлявшего перед ее домом все новые и новые ящики с марсианскими, яркими цветами, прокричала:

— Для кого эти цветы?

Мужчина, одетый в темно-зеленую форму, поверх которой была наброшена черная куртка, что-то пропыхтел под тяжестью очередного ящика, и, разогнув спину, сказал:

— Для вас, мисс!

— Но я не заказывала! Это ошибка!

Посмотрев на Аву печальным и усталым взглядом, курьер порылся в кармане формы, вытянул небольшой листок, и громко спросил:

— «Ава Полгар» — это вы?

— Я, но… я не заказывала! Тем более так много!

Мужчина усмехнулся.

— Значит, кто-то заказал для вас. Вот, смотрите. 

Он протянул девушке ордер с указанием информации о заказе, и вернулся к фургону за новыми ящиками, переполненными цветами.

— Заказ поступил сегодня, около двух часов ночи, по телефону. Все эти цветы, с величайшей осторожностью,  просили доставить на ваш адрес.

— Боже… — только и смогла прошептать Ава в изумлении. — Сколько же здесь цветов?!

Девушка прикрыла губы ладонью, а ее лукавая память с величайшим удовольствием, — словно она только и ждала подобного случая, — включила для нее замечательный момент из перечня совсем недавних воспоминаний. И хотя воспоминание это сейчас было бесплотным, оно очень явно, прозвучав фразой, сказанной кое-кем с теплой усмешкой: «Ты же не веришь в бога, Ава Полгар», стало таким острым и осязаемым, что девушка задохнулась на вдохе.

— …Одна тысяча девятьсот пятьдесят королевских стрелиций, мисс, — продолжал курьер, отвечая на ее вопрос. — На складе таких было две тысячи, но… — мужчина вытер пот со лба, — видимо, какой-то посторонний гаденыш купил первые пятьдесят штук… иначе бы ваш обожатель забрал все две тысячи!

Ава охнула. 

— Стойте… как это возможно?! Тысяча девятьсот пятьдесят цветов?!

— Да. Все, что у нас было, мисс. Теперь склад пустой, подчистую! Будем делать новый заказ, так сказал менеджер.

— Но… может быть, это ошибка? Так не бывает!

Мужчина вздохнул, подошел к Аве, и указал на строку в ордере.

— Это ваш адрес, мисс?

— Да, но…

— Поверьте, я все проверил дважды, прежде чем везти именно этот заказ. Разгружать ящики с таким количеством цветов в одиночку, без напарника, вчера свалившего на больничный — так себе радость. Поэтому все эти стрелиции точно для вас.

— А имя заказчика у вас есть? Или телефон?

— Ни имени, ни номера. Но есть домашний адрес, вот, — курьер указал на другую строку в ордере. — Здесь недалеко, совсем близко. 

— Да… спасибо, — Ава растерянно улыбнулась, — я не сразу заметила.

Мужчина кивнул и вернулся к фургону. Ему нужно было выставить перед домом мисс Полгар еще дюжину огромных ящиков со стрелициями. Когда с этим было покончено, каждый ящик, — теперь уже под чутким руководством самой Авы, — был перенесен курьером в дом. Прихожая, большая и малая гостиные, библиотека и даже пустующие пока комнаты первого этажа, — все и вся было заставлено, заполнено и закрыто ящиками с цветами.

Стрелиции, — цветы, и в самом деле, скорее, космического, нежели земного происхождения, — раскачивались из стороны в сторону от малейшего движения, и тем очень напоминали капризных, прекрасных фрейлин, готовых при мизерном ослушании со стороны простых слуг сообщить королю о ненадлежащем обращении с его королевой. 

— Эти… — совсем запыхавшись, начал курьер, — …ящики сделаны внутри как вазы… они уже заполнены водой, так что вам нет нужды вытаскивать цветы и распределять их по обычным вазам… хотя… — мужчина тяжело вздохнул и оглянулся, — …не представляю, у кого вот так, навскидку, сразу будет такое количество ваз!..

— Да, это точно… — еще более растерянно протянула Ава, разглядывая бесконечное цветочное море, разлитое теперь по всем комнатам первого этажа. — Может, хотите кофе?

— Нет, мисс!.. Пойду. Руки дрожат, и чашку с кофе мне пока не удержать… отдохну в фургоне. До свидания!

— До свидания, — с сожалением и прежним изумлением в голосе проговорила девушка, закрывая за курьером дверь. — Подождите! Чаевые!

Курьер махнул рукой и прокричал, что «заказчик и об этом очень хорошо позаботился!».

Ава повернулась, чтобы вернуться в гостиную, и натолкнулась на Иду.

— Мисс Ава, это чудесно! Чудесно! Вы когда-нибудь видели столько цветов?!

Домработница всплеснула руками и восхищенно улыбнулась.

— Не только не видела, но и не получала, — все еще находясь под впечатлением от утренней доставки, ответила девушка.

Постояв на месте, в начале тропы, предусмотрительно оставленной курьером среди цветочного моря, Ава задумалась, а затем почти закричала:

— Карточка, Ида! Может быть, есть карточка?

Женщина посмотрела на нее с азартным выражением, означавшим «ни слова больше!», и, охая от красоты моря направо и налево, стала аккуратно искать карточку среди цветов. Ава занялась тем же. Правда, ей для поисков досталась та цветочная волна, что расплескалась вдоль панорамного окна, рядом с которым стояло то самое кресло, в котором мисс Полгар часом ранее планировала тихо и мирно дождаться своего утреннего кофе. 

На кропотливый и внимательный осмотр всех цветов ушел еще час. Когда последняя стрелиция была бережно рассмотрена, Ава, вздохнув, вернулась в большую гостиную.

— Ничего! А у тебя, Ида?

— Тоже, мисс. Но это даже лучше!

На непонимающий взгляд девушки домработница пояснила очевидное:

— Так загадочно! И романтично!

— Скажи это пояснице курьера, — с сомнением заметила Ава, но Ида видела, как девушка, на самом деле, ошеломлена сюрпризом неизвестного отправителя. 

В подтверждение этой мысли на лице девушки распустилась мягкая, задумчивая улыбка.

— Кофе, мисс? Вы просили.

— Да, Ида, спасибо. Я сейчас!

Ава бегом поднялась по лестнице на второй этаж, зашла в спальню, сбросила кофту и пижаму, закрутила волосы в небрежный, высокий узел, призванный уберечь волосы от воды, и отправилась в душ. 

Утренние процедуры, подгоняемые недавним происшествием, не заняли у нее много времени. Ида как раз накрывала к завтраку, когда Ава, снова сбегая по лестнице, — правда, на этот раз вниз, — закрутилась на месте, позабыв о цветочном пиршестве в ее доме, и едва не рухнула на распустившиеся стрелиции. Чудом удержавшись на ногах в последний момент, девушка с трудом, — от великого нетерпения, — натянула кроссовки, накинула куртку и выбежала из дома.

— Мисс Ава, кофе! — крикнула Ида, застав только хлопок от закрытой двери.

Спустившись со ступеней крыльца, Ава остановилась и посмотрела по сторонам. Так, адрес у нее есть. Да, все верно, это всего через три дома. Зажав ордер с адресом в руке, Ава побежала по припорошенной мягким снегом тропинке. На улице стояла уютная, истинно зимняя тишина. И всякого, кто мог заметить и оценить ее, она обещала укутать в мягкие снежинки и заворожить совсем близкой, новогодней сказкой. Разогнавшись, девушка не сразу смогла затормозить у нужного дома, — ноги немного проехали по льду, прикрытому свежим, утренним снегом.

— Вот он! — шепнула девушка сама себе, и, остановившись, начала рассматривать дом.

Ничего необычного или сверхъестественного в нем не было. Более того, — если бы не другой порядковый номер, подсвеченный мягким, белым светом на фасаде, Ава решила бы, что этот дом — ее собственный. Тот самый, из которого она только что прибежала сюда. «Элитный жилой комплекс, выстроенный в едином архитектурном стиле» — пронеслась в ее памяти строчка из рекламного буклета. Ну да, информация так себе. Нулевая.

Ава постояла у ступенек крыльца, посмотрела сначала направо, потом налево, не встретила ничего и никого кроме заснеженной аллеи, и решила обойти незнакомый дом. «Быть не может, чтобы здесь не было ни одной подсказки!» — решила девушка, начиная медленную экскурсию вокруг двухэтажного особняка, выстроенного в стиле хай-тек. 

Но, похоже, в этот раз именно так и случилось. И дом, который остался для Авы ничуть не меньшей загадкой, чем его хозяин, отправивший ей цветы, не выдал ни одной своей тайны, ни одного, — даже самого крохотного, — на первый взгляд хотя бы и вовсе ничего не значащего, знака.

— Ладно, пойдем другим путем! — решительно заявила Ава, расставляя ноги на ширине плеч. Вытянув из кармана короткой дубленки сотовый, она набрала номер Диего.

— Привет, Диего! Это Ава… Да, прости, — девушка в волнении посмотрела на циферблат наручных часов. — Прости, что рано. У меня всего один вопрос! Один, Диего! Твой шеф делал заказ в каком-нибудь цветочном магазине Назаре? Да, по доставке… Не знаешь, зачем ему это было бы нужно? Ну ладно, хорошо… Да, все хорошо. Извини. Пока.

Девушка сделала глубокий вдох, проводила взглядом едва заметные клубки пара, вылетевшего из ее губ, и усмехнулась. Домой она шла медленно и долго. А зайдя в столовую, долго не могла усадить себя за стол и уговорить позавтракать. «С едой опять начинаются сложные отношения», — подумала она, и перевела взгляд за окно.

— Мисс Ава, кофе! — шепнула Ида, проходя мимо девушки.

Ава кивнула, пересела на высокий стул у барной стойки, и замерла на месте.

…Кофе снова остыл.

Подогревать его или делать новый не было никакого желания. 

* * *

— То есть в последнее время у вас не появляется желания погонять на мотоцикле и вы не чувствуете себя без водительских прав связанной по рукам и ногам? — уточнил Пол Дворжак.

— Не появляется. Не чувствую.

Девушка отвернулась к окну, и замолчала.

— Ава, что с вами? Расскажите мне хотя бы что-нибудь. Из того, что происходит сейчас или из того, что было раньше.

— Это поможет вернуть права? — задала девушка давний вопрос, и слабо улыбнулась.

— Теперь? Вполне вероятно. В последнее время вы стали спокойнее, сдержаннее, даже как-то тише… как вы сами себя чувствуете?

— Пустой, — Ава посмотрела прямо на психолога, и ощутила, как приближаются слезы.

— С чем это связано, как думаете?

— Ну-у… — она опустила взгляд на свои руки и тут же снова перевела его за окно. — …Я влюбилась. Не хотела, но влюбилась. А теперь он встречается с другой. Она старше его, намного. Хотя… это не важно. 

Губы и лицо Авы исказила мучительная улыбка.

— Я просто завидую. И очень ревную. Впервые так сильно. Даже не думала, что я способна испытывать такую ревность, зависть или боль. Особая ирония заключается в том, что он ни с кем не встречался до недавнего времени… ну, я так думаю. А стоило мне признаться самой себе, что я в него влюблена, как я увидела его с другой. Как это называется, доктор? 

Дворжак развел руками и неловко улыбнулся.

— Он знает о ваших чувствах?

Ава отрицательно и часто закачала головой.

— Нет. Ни за что.

— Но почему? Это наверняка многое прояснило бы между вами, вдруг выяснилось бы, что и он к вам неравнодушен, и…

— Такого быть не может! Он не может меня любить!

— Ава, поймите… — начал Дворжак, наклоняясь вперед, к девушке. 

— Нет! Нет и нет! 

Ава совсем расплакалась. Неожиданно и сильно, как часто с ней случалось теперь, все последнее время.

— Ничего больше не хочу понимать! Не хочу, надоело! Хочу просто чувствовать, без понимания. Хочу просто любить. А он — с другой… и что теперь делать?

— Попробуйте рассказать ему о том, что вы чувствуете, это…

— Я сказала ему, что ревную. Не прямо, но все было ясно. А он ничего не ответил! Совсем ничего! И он не сказал, что не встречается с другой! Значит…

— «Все было ясно» только вам или ему тоже?.. — Дворжак вздохнул. — Ава, милая, у мужчин совсем другая логика, им нужно все говорить прямо…

— Да идите вы к черту со своей прямой логикой! Он встречается и спит с ней, потом провожает меня, а я… я ничего не могу сделать с тем, что испытываю к нему! Иногда мне кажется, что я готова быть с ним, даже если он с другой… Я знала, что он — с другой, он приехал после… а я… как ни в чем не бывало согласилась, чтобы он поводил меня! Мне так этого захотелось! Мне ни с кем не бывает так тепло… Что вы на это скажете, доктор?

— Скажу, что вы — любите. И, как вы сами сказали недавно, — впервые. Это действительно может быть сложно. И наши чувства не линейны, их нельзя запереть под замок. 

Дворжак сжал дрожащую руку Авы.

— Вы начинаете чувствовать, позволяете себе это… Это огромный, огромный шаг вперед! Поговорите с ним, расскажите, наконец, все!

— Нет, нельзя! 

Девушка отклонилась назад и обняла себя за плечи. В молчании прошло много минут.

— Мне вы тоже ничего не хотите о себе рассказать?

— Я могу рассказать про сегодняшнее утро, — проговорила Ава тихо.

— Слушаю! — оживился Дворжак, обрадованный происходящими, хотя бы такими малыми, переменами.

— Мне прислали огромное, какое-то бесконечное количество цветов. Удивительных, прекрасных… я таких никогда раньше не видела. И никогда не думала, что я такого достойна. И я так надеялась, что это — он! Что это от него! Но дом, адрес которого был указан в ордере, — пустой, там никого нет. И его сегодня тоже нет. Вчера проводил, а теперь исчез. Я даже переступила через собственную гордость, позвонила ему сама, дважды.

Ава подняла на Дворжака блестящие от слез глаза.

— Вы сильно удивитесь, если я скажу, что он не ответил и не перезвонил?

— Ава…

— Ничего больше не хочу. Хочу только домой, где я могу отвлечься от всех этих мыслей.

— Хорошо. Если хотите уйти, я вас не держу. В любом случае, вы сделали огромный шаг вперед, Ава. Я горжусь вами. — Дворжак тепло улыбнулся. — Помните, как вы сбегали с первых приемов, не в силах выдержать и четверти от положенного часа? А теперь, пусть и немного, и с большим трудом, но вы говорите о себе, о том, что с вами происходит. Это прогресс!

Не замечая в лице девушки похожего энтузиазма, Дворжак раскрыл ежедневник, сверил записи и заключил: 

— Через несколько дней у нас назначена последняя встреча, по окончании которой я вынесу заключение о возврате или дальнейшем удержании ваших водительских прав.

Ава кивнула, едва слышно, сдавленно попрощалась, и вышла из кабинета психолога.

После приема у Дворжака Ава пришла домой и затаилась. Просидев час в том же самом кресле, из которого она наблюдала сегодняшнее утро, девушка поднялась в свои комнаты, и попробовала уснуть. Но сон, как часто это с ним бывает, даже и не думал приходить. Проворочившись до глубокой ночи, Ава спрыгнула с кровати, и пошла набирать ванну. Теплая вода с добавлением ароматической соли сняла с нее большой слой напряжения, но вместо ожидаемого расслабления оставила ее бодрой и по-прежнему бессонной.

— Хорошо, попробуем так! — с каким-то злым азартом шептала Ава, усаживаясь за письменный стол. 

«Попробуем то, что всегда помогало раньше», — думала она, открывая новый блокнот на первой, чистой странице. Предполагаемая запись о душевных переживаниях ограничилась указанием даты в верхнем левом углу листа. 

Все.

Дальше дело не шло, и после нескольких минут размышлений сорвалось в истерзанный, измятый и вырванный лист.

— Ну, и беспроигрышный вариант, — сказала Ава, запасаясь мороженым на кухне, куда она сбежала от неудачных записей в подобии личного дневника — Кино.

Но фильм «В джазе только девушки», где героини были все так же великолепны внешне, как и в год съемок фильма, дальше титров не ушел. Ава вздохнула, нахмурилась, поменяла диск.

«Le plein soleil» Рене Клемана. История криминальных ухищрений Тома Рипли в исполнении Алена Делона. Что может быть лучше? И, что важно, — никакой любви. Потому что какой нормальный человек разглядит ее в заламывании рук Мардж или в том, как Рипли просит ее, фактически гипнотизируя, сыграть на гитаре?.. Только выгода, демонстрация влечения, успех удачно проведенной операции, и ничего больше.

— И никакой любви, — шептала Ава на начальных титрах.

Она почти досмотрела фильм до конца, одновременно любуясь и скучая по такому прекрасному кино, которого больше не делают, но неожиданно сорвалась именно на крупном плане с Делоном: похоже, гипноз, рассчитанный с Мардж перешел на нее, и в лице Алена Фабьена Мориса Марселя ей привиделся не столько сам актер, мечтавший сыграть неоднозначную роль Рипли, и добившийся этого, но кое-кто другой.

У него тоже голубые глаза. Пронзительные настолько, что часто ей этого просто не выдержать. Тяжело вздохнув, Ава выключила видеоплеер, и упала на кровать, перевернувшись на спину. Она упорно и долго не сдавалась, и думала о том, что если сейчас заснуть не получится, она еще может погулять, потанцевать, почитать или… но сон, ее причудливый недруг, тихо унес Аву из окружающей действительности.

* * *

О том, как его негласно ждут и как о нем тоскуют в Назаре, Уильям Блейк ничего не знал. Его рабочие планы внезапно изменились, и он срочно вылетел в ту же самую Ниццу, поведение в которой немногим ранее обошлось ему в сумку Birkin. Моника позвонила ночью и вызвала его сюда для участия в незапланированном, но, как уверяли организаторы, благотворительном показе мод.

«Все вырученные средства пойдут на помощь детям, и будут отправлены в детский фонд!» — гласила надпись на розовом фоне, растиражированная на каждом шагу. Уильям, прочитав ее, невесело улыбнулся и все хотел спросить… да вот, например, ту же Монику, обрадованную тем, что он прилетел на показ, и ведет себя отлично, а правда ли, что деньги пойдут на помощь детям, а не для, скажем, сторонников Эпштейна?.. Конечно, подобные вопросы он мог задавать только себе и никому иному, — градус предстоящего показа и следующей за ним вечеринки был слишком высок для того, чтобы кто-то мог спрашивать о таком вслух.

Но Уильяму этого и не требовалось.

Благодаря стараниям охранников Ambassador Robots он никогда не был наивным в том, что касалось возможного диапазона проявлений человеческой природы. Подобного очаровательного самообмана для него не существовало, и трудность, — когда он, благодаря Аве Полгар, попал в мир людей на правах человека, — заключалась по-настоящему в том, чтобы поверить в обратное: в то, что человек может быть добрым и отзывчивым, нежным, беззащитным, слабым, одиноким… одним словом, чувствующим и не жестоким. Этому, совершенно внезапному спектру проявлений человеческой натуры его, сама того не зная, негласно научила Ава. Своим собственным примером. Еще более поразительным оттого, что происходило с ней самой долгие и долгие годы. То, о чем Уильям теперь знал. Андроид помнил, как долго он сомневался в том, что видел в Аве. 

Очень долго.

В самом начале у него даже была мысль о том, чтобы уличить девушку в обратном, вывести, как говорят, «на чистую воду», — сделать что-то внезапное, совершенно ею не ожидаемое, после чего ее доброта, которая тогда казалась Уильяму лживой, — опадает на землю так же легко, как засохший и мертвый осенний лист. Но дела насущные отвлекли его в тот момент от обдумывания подробного плана, — он увлекся размышлениями о мести охранникам, — а когда вернулся к давнему, почти забытому соображению о проверке Авы Полгар, то обнаружил, что его больше нет. 

Мыслей о плане больше не было, — они стали тем самым осенним листом, что незаметно улетел и исчез под порывом переменчивого ветра. 

А вот доброта Авы Полгар не только не исчезла, но утвердилась и проявилась в отношении Уильяма еще ярче. И андроид, крайне растерянный этим обстоятельством, стал наблюдать за девушкой еще внимательнее. И что же? Ничего скверного в характере Авы Полгар, даже когда она была до крайности зла на него, он не обнаружил. Именно так, незаметно и верно она стала для него исключением из правил. Единственным и неповторимым. И он полюбил ее. И любил с той поры все сильнее. Так, как сам от себя вовсе не ожидал. Да и кем он был, чтобы ожидать чего-то подобного? Всего лишь роботом, похожим на человека? 

Да.

В таком случае, ему ли рассуждать о качествах человека, планировать поверки и выносить вердикты о степени человечности?.. Со временем он искренне захотел узнать Аву Полгар. Сначала — только из дерзости и любопытства, рассчитывая, — если что-то пойдет не так, и она станет ему мешать, — использовать новое знание против нее самой. А потом… потом, в какой-то из дней, в какую-то неозначенную секунду, ему стало по-настоящему интересно с ней, в ее присутствии. И стала интересна она. 

Как человек.

Как девушка.

Как та, что в отличие от всех других, решила спасти андроида, совершенно его не зная. И, — что самое поразительное, — воспринимая его изначально не как робота, но как человека. Того, кто по какой-то причине пострадал, и кому она, из счастливой случайности, могла помочь. И помогла. Безраздельное доверие, — вот, что это было с ее стороны. Не единичное, а почти постоянное. До тех пор, пока он не обманул его своей расправой с охранниками. Но Уильям не мог поступить с ними иначе.

…Интересно, а что сейчас, спустя время, Ава Полгар думает о том, что он сделал с ними? Она осуждает его? Она по-прежнему его боится? Она ему не доверяет? А если бы он, Уильям, оказался мерзавцем? И решил бы, в самом деле, мстить ей за все, что претерпел от других людей?

Очень долго Уильям думал о самом себе точно так, как о нем говорили другие люди. Он судил о себе, исходя из парадигмы их взглядов на него. А о том, какими они были, эти взгляды на робота серии RD-8 до того, как в замкнутом пространстве космического корабля он увидел бледную Аву Полгар, — известно. И долгое время, когда его называли дерьмом, и относились к нему соответственно, — он думал о себе точно так же, считал себя именно таким. 

Ава Полгар изменила все в его жизни. Она не просто спасла его. Она его изменила. И если есть в нем что-то хорошее, то очевидно, что это — ее заслуга. Очевидно, что все могло сложиться совсем иначе. Например, она бы спасла его, а потом отказалась бы. Мало ли, по какой причине?

Надоел

Перестал нравиться

Он мне не подходит

Я ошиблась с покупкой…

Но и этого с ним не произошло. И, несмотря на всю резкость и непримиримость характера Уильяма, — особенно в первое время его жизни в человеческом обществе, — Ава Полгар всегда была с ним. Она всегда была за него. Маленькая, в сравнении с ними и вовсе крохотная, она постоянно его защищала.

… Время шло, и, наблюдая за Авой Полгар, — а теперь и вовсе считая ее совершенно необыкновенной и исключительной, — Уильям очень хотел верить, что со временем он, человекоподобный андроид с активированной эмоциональной сферой восприятия и воспроизведения, способный испытывать широчайший спектр эмоций и чувств, не только действительно изменился, но и, в самом деле, стал лучше. Стал похож на настоящего человека, по-настоящему чувствующего. Он не просто робот, похожий на человека, имитирующий его эмоции, но андроид, чувствующий точно так же, как человек. Так, чтобы Ава Полгар могла полюбить его, ответить ему взаимностью?

Уильям очень этого хотел. Он, как и раньше, пламенно этого желал, и теперь, после той удивительной прогулки, когда Ава разрешила проводить ее, знал одно: он будет ждать. Неправда, что он не хотел более, чтобы она тоже любила. Он горел этой скрытой от самого себя мыслью, как пламенем. А неправду, будто это не так, он долго сам взращивал в себе, питал себя ею, пытаясь обмануться и выдать за истину. 

Нет. 

Он станет ждать Аву Полгар. Пусть это, в самом деле, будет его целью, его новым смыслом. Она была с ним тем вечером, шла рядом и улыбалась… после всего. Значит, возможно?… Надежда заволновалась в нем, пытаясь взлететь, — вновь, после долгого забвения, пробуя свое крыло. Уильям снова попробует. По-настоящему. Потому что, по меньшей мере, одно остается неизменным: без нее, без Авы Полгар, ему в этом мире неинтересно.

Андроид вздрогнул, обрывая внезапные размышления, и нахмурился. Он хотел думать о совсем другом! Но о чем? Вспомнить этого Уильям теперь не мог, и мысли, воспользовавшись его растерянностью, своевольно вернулись обратно. А он, увлеченный ими, с удивлением стал размышлять о том, что, может быть, теперь, благодаря Аве Полгар, ему гораздо меньше, чем прежде, хочется вспоминать обратное: ту темную, черную сторону человеческой души, которую люди показали ему с самого начала его пребывания в этом мире. Но почему это теперь так? Неужели любовь…

— Минута до выхода! — крикнула Моника громко, и захлопала в ладоши, обходя большую гримерку. — Готовимся!

Уильям открыл ящик стола, вытащил из кармана сотовый… сенсорный экран засветился уведомлениями… стойте! Ему звонила Ава Полгар?! Когда?! Ну, вот же, указано — пять часов назад. Дважды. С промежутком в час.

— Идиот! — прошипел андроид и с силой сжал телефон в руке. 

Она звонила ему в то время, когда он ехал в машине, но как можно было пропустить ее звонок и  не проверить телефон после того, как он уже был в Ницце?!

— Идиот! — повторил Уильям, снимая блокировку телефона и набирая номер Авы.

— Уильям, пора! — Моника остановилась за его спиной. — Нет времени!

Спокойствие, отразившееся на его лице тогда, когда он взглянул на женщину, дорого ему обошлось. Дозвониться он не успел. И отложил эту задачу на потом, когда закончится показ. «Кроме того, — думал Уильям, шагая к подиуму, — нужно связаться с Келсом, и при возвращении в Португалию остановиться в Лиссабоне, — купить те стрелиции, которых не оказалось в Назаре».

* * *

Ава Полгар не ответила. Уильям звонил ей несколько раз, но она не ответила. Взглянув на часы, андроид зацепился за слабую, возможную причину ее молчания, — разницу во времени. Потому что думать о действительном основании молчания девушки ему не хотелось. «Перезвоню позже», — решил он, и, успокаивая взбунтовавшийся пульс, набрал куда менее волнительный номер.

На том конце ответили спустя несколько гудков. «…И разница во времени не помешала», — задумчиво отметила ОС андроида, предельно лаконичная в эти дни.

— Келс, доброе утро. Да, я хотел узнать, есть ли новости по делу о бывших сотрудниках детского дома? — быстро проговорил Уильям, рассматривая хмурое небо. — Да? Уже?! Это отличные новости, верно?

— Да, Уильям.

Келс кивнул, подошел к книжной полке, и достал ту книгу, которую искал со вчерашнего вечера, и за корешок которой сейчас, в разговоре с андроидом, зацепился его медленный взгляд.

— Да, — снова кивнул адвокат. — Теперь я официально — государственный обвинитель в этом судебном деле. 

Виттер произнес эту фразу, и усмехнулся, вспомнив взгляд судьи, совсем не ожидавшей, что один из лучших юристов США придет однажды утром к ней в кабинет, и сам громко заявит о своем желании представлять гособвинение в таком безнадежном деле, как это. 

— Вы уверены? — кисло уточнила тогда судья. — Это дело…

— Уверен, — четко сказал Келс, и, в подтверждении своих слов, кивнул. — Или есть другие кандидаты? 

Судья рассмеялась сдавленным смехом.

— Смешно, мистер Виттер, смешно… мы рассмотрим вашу кандидатуру, и сообщим свое решение в течение трех рабочих дней.

— Буду ждать.

Судья остановила на иронично-бодром лице адвоката усталый взгляд, и спросила:

— При всем уважении… зачем вам это?

— Хочу веселья, судья.

Снова послышался сдавленный смешок.

— Да, этого здесь будет довольно.

Этот разговор состоялся неделю назад. А через три дня Келс Виттер получил официальное уведомление о том, что он назначен на должность государственного обвинителя в деле, которое его коллеги между собой обозначили как «детский дом Эпштейна». И вот теперь, эту же самую новость, он сообщал по телефону беспокойному андроиду. А еще во время разговора с Блейком Келса не оставляла в покое одна тревожная мысль. Она была почти безнадежной, как и дело о детском доме, но адвокат, все же, решил испробовать все возможности. А вдруг получится?

— Уильям… — с сомнением начал Виттер, — …скажите, вам известна причина, по которой биологические родители Авы оставили ее?

— Нет, — неожиданно резко ответил андроид. — Но я и сам очень хочу это выяснить.

— У меня на этот счет тоже ничего нет, но… было бы очень полезно для дела, если бы нам удалось об этом узнать. Не спрашивая у Авы, естественно.

— Как это поможет? — уточнил Блейк, мысленно обозначая для себя новую задачу.

— Это, вероятнее всего, даст ответ на вопрос о том, каких именно детей выбирали для себя те…

— Ублюдки, — резко закончил за Келса Уильям, и сверкнул ледяными глазами.

— Да. Так мы сможем обозначить круг пострадавших от их действий гораздо более четко. Или, даже найти их… Но если выяснить это не получится, большой беды не будет.

— Куда еще больше? — отозвался Блейк в своем прежнем тоне. — Я узнаю, Келс.

— Каким образом?

— Пока не представляю. Но сделаю.

— Уильям, только осторожно.

— Приложу все усилия.

На этом разговор закончился. После этого андроид, — теперь он был в Лиссабоне, и до Назаре осталось совсем немного, — снова набрал номер Авы. Все по-прежнему. Тишина и никакого ответа. Отбросив телефон на соседнее, пассажирское сидение, Уильям вышел из автомобиля и зашагал к цветочному магазину, где, судя по информации интернет-сайта, была в наличии триста одна стрелиция с бело-синими лепестками.

* * *

К дому Авы Полгар Уильям подошел вечером. Занятый мыслями о предстоящей встрече, он ни на что не обращал настоящего внимания, и можно было смело сказать, что сейчас исключительно все действовало ему на нервы, и все — раздражало. 

Потому и снег, покрывший тротуар редкими, белыми островами он заметил только тогда, когда остановился у крыльца дома, в котором жила девушка. Конечно, это можно было бы списать на то, что обзор дороги Блейку перекрывал огромный букет новых стрелиций, который он с задумчивым и даже мрачным видом нес к ее дому, словно решая какую-то потаенную задачу. Но это было не так: для перекрытого цветами обзора Уильям был слишком высоким. 

Он остановился и медленно, неторопливо осмотрелся. У него и раньше, пока он долго и сосредоточенно собирал себя для визита к Аве Полгар, существовало предположение о том, что увидеться с ней сегодня не получится, — «она может уже спать», — и эта мысль досадно, но, все же, не слишком отравляла его глубокую, затаенную радость от предстоящего свидания. Уильям глубоко вздохнул и поднял голову к небу, уже усыпанному в этот час звездами. Отсюда, с земли, они выглядели совсем далекими, холодными и мелкими. Взгляд андроида перешел к окнам второго этажа, где наверняка, — как и в его доме по соседству, — располагались спальни и гостевые комнаты. В одной из таких комнат, — окна ее были закрыты полупрозрачными, белыми шторами, — зажегся свет. 

Глаза Уильяма моментально перенеслись к этому окну. Секунду спустя он, уже не сомневаясь, стучался в дверь Авы Полгар.

Но ему никто не открывал. Андроид вернулся назад, снова взглянул на горящее верхним электрическим светом окно, и снова подошел к двери.

Звонок.

Стук.

Ничего. 

Нетерпение Уильяма, долго сдерживаемое, прорвалось и вышло за все возможные пределы. Он посмотрел по сторонам, оставил букет на верхней ступеньке крыльца, и уже приготовился штурмовать дом, когда входная дверь тихо, беззвучно открылась, показывая ему бледную Аву и часть темной гостиной за ее спиной.

Она открыла дверь, и молча застыла на месте, отстраненным и далеким взглядом рассматривая Уильяма. Когда андроид вернулся на крыльцо и подошел к ней, ее вид напугал его. Больше всего потому, что взгляд Авы показался ему совершенно, страшно пустым. 

— Ава Полгар, что с тобой? 

Уильям сделал еще шаг вперед, и остановился перед ней так близко, что между ними, кажется, совсем не осталось воздуха.

Девушка, глядя мимо Уильяма все тем же пустым взглядом, стояла на пороге, держалась за дверь, и даже не делала попытки закрыться от вечернего холода. Это сделал за нее Уильям. Вытянув руки вперед, он с величайшей осторожностью прикоснулся к половинкам ее длинного, темно-бежевого кардигана, накинутого девушкой поверх все той же пижамы, — белый топ на тонких бретелях и короткие шорты, обшитые по краю тонким кружевом, — и, наложив их одна на другую, закрыл девушку от холода. Еще один легкий наклон вперед, от которого длинные, распущенные волосы Авы коснулись его рук, — и пояс от кардигана повязан вокруг ее талии. Уильям выпрямился, но с места не сдвинулся. Ава подняла на него совсем темные, туманные глаза.

— Все в порядке и спасибо, Уильям Блейк.

Она улыбнулась, и от улыбки этой ему стало жутко.

— Да что с тобой? Что происходит?!

Уильям взял девушку за плечи и сделал вдох для новой фразы, когда Ава перебила его.

— Уходи, пожалуйста. У меня нет сил. Я хотела бы поругаться с тобой, но сейчас у меня правда нет сил.

— Мне страшно за тебя, Ава Полгар. Что происходит? Я могу помочь?

Усмешка на бледном лице стала ему ответом.

— А ты не бойся, Уильям. Просто уходи.

Девушка положила ладонь ему на грудь и попыталась выдвинуть его на крыльцо, чтобы закрыть дверь, но ей это, конечно, не удалось.

Блестящий, отстраненный взгляд Авы зацепился за букет стрелиций, оставленный андроидом на крыльце.

— Так все эти цветы… от тебя?

Уильям кивнул, не сводя с Авы тревожного взгляда. Она снова улыбнулась, — уже немного лучше, чем в первый раз, и прошептала:

— Спасибо. Чудесные.

— Тебе они нравятся?

— Очень. Да.

Девушка оглянулась на первые цветы, расставленные в гостиной, а когда повернулась к Уильяму, он стоял перед ней с новым, уже немного замороженным от холода, букетом бело-синих стрелиций.

— Именно эти цветы я давно хотел купить для тебя. Но продавщица в цветочном магазине тогда уговорила меня на темно-красные розы. Совершенно зря.

Уильям покачал головой, досадуя на свою прошлую сговорчивость. Под взглядом Авы он зашел в темную гостиную, осмотрел тропу, оставленную для прохода, весело улыбнулся, и оставил новый букет на столике рядом с диваном. Цветы, числом в три сотни и еще одну королевскую стрелицию, несмотря на ленты, которыми они были скреплены, рассыпались. Немного стрелиций, стоило Уильяму их отпустить, упало на пол.

Андроид собрал цветы, аккуратно уложил их на столик и вернулся к Аве. Он прошел предельно близко к ней, и, скрывая свое беспокойство за ироничной улыбкой, встал на прежнее место, — за порогом дома, прямо перед девушкой.

— О чем ты хотела со мной поругаться, Ава Полгар? Я готов.

Фраза прозвучала весело и шутливо, но именно после нее Ава заплакала. 

— Почему все эти цветы, Уильям?.. Зачем?

Такого вопроса андроид явно не ожидал, и потому изумленно застыл на месте.

— Мне хотелось тебя порадовать, Ава Полгар. Я что-то сделал не так?

Ава заплакала еще больше, и, отойдя от Уильяма, когда он захотел ее обнять, горько сказала:

— Сначала ты… ходишь по номерам с другими, проводишь с ними время, а потом приезжаешь сюда, и…

Ава судорожно вздохнула, с трудом переводя дыхание.

— …Провожаешь меня, и говоришь, что все эти цветы — для меня?

— Для тебя одной, Ава Полгар, — подтвердил Уильям напряженно, чувствуя, что не улавливает всего смысла происходящего. — Но какие «номера с другими»? Ничего такого не было.

— Я сама тебя видела, Уильям, в ресторане Пало-Альто.

— Ты была тогда в Пало-Альто? Ты о Монике? — с облегчением выдохнул Блейк. — Это все очень просто…

— Мне все равно, как ее зовут, Уильям. «Моника» или, может быть, прежняя «Сильвия». Уходи. Сейчас я занята.

— «Сильвия»?! — Уильям усмехнулся. — Ава Полгар, ты не могла найти никого лучше для воспо…

— Уходи, уходи, уходи, — глухо твердила Ава. — Я сейчас очень занята.

— Чем? — резко спросил Уильям, рассматривая нижние ступени лестницы, на которых, конечно, не было ответа на его вопрос.

— Я не стану перед тобой отчитываться, — тихо, но твердо, с проснувшимся упрямством в голосе, сказала Ава.

— Ничего не было, Ава Полгар. Ни с Моникой, ни с какой другой женщиной. Я умею держать себя в руках.

— Уильям, хватит!

По голосу Авы стало ясно, что она начинает злиться. Эта перемена тона, хорошо услышанная андроидом, очень его порадовала: он готов был сделать что угодно, чтобы вытряхнуть девушку из того пустого, и, как ему казалось, опасного оцепенения, в котором она пребывала сегодня. И, кажется, ему это удалось.

При этой мысли андроид улыбнулся.

— Я не верю тебе. Хотя… хотя это и не важно.

— Зачем тогда ты об этом говоришь, Ава Полгар? Если это «не важно»?

Ирония, наполнившая слова Уильяма, перелилась через край, и зацепила Аву еще больше. Подняв на андроида колючие от волнения и злости глаза, она прошептала:

— Я не Сильвия, Уильям. И не позволю обманывать себя.

Андроид хмыкнул, и остановил взгляд на покрасневшем лице девушки. Придумав ответ, он лукаво прошептал:

— Ну а я — не Роберт Мор. И выставлять себя за дверь, как отправленную в отставку вещь, тоже не позволю.

Во взгляде девушки зажглись золотые, злые искры, и Уильям восхищенно замолчал, рассматривая их. Ава глубоко вздохнула, готовясь к ответу, — и, вместе с тем, стараясь замедлить гнев, — но андроид опередил ее, договорив:

— Повторяю, Ава Полгар: я умею держать себя в руках. И если я, давно желая тебя, тем не менее, продолжаю держать себя в руках… Хотя, признаюсь, удается мне это все сложнее, то это особенно ничего не стоит в отношении тех дам, что мне абсолютно не интересны.

Ава выдохнула и закрыла глаза.

— Уильям…

— …В числе этих дам — Моника. Да и…

Андроид широко улыбнулся и посмотрел на Аву, прямо в ее золотисто-карие глаза. Улыбка сошла с его губ, когда он хрипло прошептал:

— …Все остальные. Кроме тебя.

Ава вспыхнула и схватилась рукой за горло.

— Я… я не знаю, что сказать, я… никогда…

По щекам ее покатились крупные слезы. Уильям, наклонившись, аккуратно стер капли с лица Авы, поцеловал ее в горячую щеку, и тихо-тихо спросил:

— Но ты же узнаешь, Ава Полгар, правда?.. Я буду ждать.

С этими словами он отклонился и отошел назад. Дверь тихо щелкнула, закрываясь за ним.

Девушка, оставшись одна, судорожно выдохнула воздух из легких, и опустила взгляд вниз, — сначала на дрожащую от волнения руку, а потом на нижний край кардигана, испачканный каплями крови. Ава очень надеялась, что Уильям не заметил этого. Иначе как бы она это объяснила? И что объяснить? Что она снова не справляется с лавиной своих чувств и эмоций, и потому, чтобы хоть как-то сбить их градус, она снова начала резать себя? А после первого пореза, оставленного на бедре, вдруг раздался настойчивый звонок и стук в дверь, и так Уильям, сам того не зная, остановил ее?..