Normal Rules did not Apply (джен)

Примечания:

Думаю, не будет спойлером, если я скажу, что глава тяжелая. Все, кто смотрел ХС, знают, что выяснили Эльза и Анна на корабле. Но мы просто не можем оставить этот момент в стороне.

— Идти туда всем вместе опасно, — сказал Локи, но его никто не послушал. Казалось, все, что сейчас были способны заметить девушки, — это огромные пробоины в борте корабля.

Все сбежали по склону и замерли перед деревянной громадой, лежащей на боку, словно поверженное чудовище. Впервые за долгое время Локи видел перед собой корабль такого типа. Все-таки развитые миры использовали другие технологии и другие виды транспорта. Но сейчас, стоя рядом, очень легко можно было представить, что это одна из погребальных ладей. Только королевского размера. И, вспоминая, что Анна и Эльза рассказывали о судьбе своих родителей, так, наверное, и было. Обе чуть не плакали и тем не менее не стали размышлять ни секунды, проскользнув в одну из пробоин мрачного судна.

Честно говоря, Локи совершенно не разделял желания девушек исследовать этот корабль. Хотя, возможно, и понимал их стремление. Он никогда не оказывался в подобной ситуации. В конце концов, он чужой здесь. Семейные трагедии Эльзы не имеют к нему отношения. И ему совершенно не обязательно заходить внутрь. Им же нужно, чтобы кто-то остался стеречь их снаружи.

Удивительно, что Нокк притащил этот корабль из моря, из самых глубин, лишь бы показать его. Наверное, там все-таки было что-то важное. Локи не может не проверить лично. Не то чтобы он не доверял Эльзе, зато она ему теперь не доверяет. И может что-то утаить.

— Анна! Эльза! — воскликнул Олаф и протянул свои палки к кораблю, в недрах которого только что скрылись обе правительницы Эренделла. — Подождите меня!

Судя по его выражению лица и неторопливости, с которой Олаф готовился присоединиться к спутницам, снеговичку было страшно входить внутрь. «Как и тебе», — ехидно подсказал трикстеру внутренний голос, и Локи почувствовал, как его щеки слегка вспыхнули от стыда. Товарищи по оружию всегда считали, что Локи если и не трус, то и не такой непогрешимый образчик смелости, как славный, великий Тор. Да и брат не раз и не два называл скрытность, и осторожность, и даже обладание магией трусостью. Не в Локи — в других. Но маг не понимал, зачем проводить такое различие между другими и собственной персоной.

Он считал себя лучше и смелее Тора. Но сейчас действительно боялся. Корабль-призрак был похож не только на погребальную ладью. Было еще что-то, скрытое в голове мага полупрозрачной (магической?) завесой. Если как следует напрячь память…

— Нагльфар, — прошептал Локи, цепенея от ужаса. А потом резкая боль в груди заставила его со стоном согнуться и прислониться к первой попавшейся опоре, чтобы не упасть. Когда он понял, что опорой послужило не что иное, как корпус злосчастного корабля, Локи показалось, что сердце перестало не только болеть, но и биться. Он выждал секунду и проверил свою руку в местах, где она коснулась корабля, но ничего устрашающего не заметил.

— Что это значит? — вытаращив в испуге глаза, шепотом спросил Олаф.

— Корабль мертвых, восставший из царства Хель, — маг предпочел отнести вопрос снеговика к названию мифического судна, а не к причинам своей внезапной слабости. — В день уничтожения мира армия ётунов приплывет на нем для смертельной схватки с асами… или приедет, если реки и моря промерзнут до основания, — не заботясь о том, поймет ли Олаф хоть что-то из его объяснений, проговорил Локи.

Он думал. И усиленно вспоминал. Прорицание о Нагльфаре было из разряда россказней о Рагнареке. Только еще более бессвязное и нелогичное. И не такое популярное. Если хорошенько подумать, Локи даже догадывался, почему. Он услышал эту историю в раннем детстве, и она так его напугала, что ему постоянно являлись потом кошмары. Ему снилось, что вместо армии ётунов он сам едет на этом корабле воевать с доблестными асами. И разгоняется все быстрее, не умея или не желая остановить корабль. Так странно было вспоминать об этом теперь, когда Локи узнал, что он в действительности такое. Асгардский царь оказался царем Ётунхейма. Между Локи и армией ётунов практически и нет разницы. Наверное, в глубине души он всегда подозревал, кто такой на самом деле.

Мама сделала что-то такое, отчего кошмары прекратились, а Локи больше не вспоминал о страшном пророчестве. И никто не вспоминал. Наверное, даже само упоминание Нагльфара было под запретом — ради душевного спокойствия хрупкого младшего царевича. Или асы просто не любили мрачных предсказаний о конце своего великого народа. Не менее правдоподобное объяснение.

— То есть, этот корабль Наглых Фар послали сюда для войны? — озадаченно переспросил Олаф, и Локи рассеянно кивнул. Хотя, наверное, не должен был. Это ведь глупо. Тут обычный мидгардский корабль — и с чего он решил…

Нагльфар связывали с Рагнареком, долгой трехлетней зимой и потопом. Локи своими глазами видел, как обломки корабля принес сюда дух воды, мгновенно затопивший все вокруг так, что по бывшему руслу небольшой реки прошло целое судно. Еще Локи помнил рассказы о том, как три года назад Эльза устроила посреди летнего зноя вечную зиму, а с тех пор не стеснялась использовать свою ледяную магию, пусть и в мирных целях. А Рагнарек Локи устроил не далее, чем сегодня ночью. И хотя он предпочитал думать, что это было лишь временное помутнение и галлюцинация…

— Тебе плохо? — с внезапным сочувствием спросил Олаф.

Локи с каким-то всхлипом судорожно втянул воздух, пытаясь успокоиться и вернуть на свое лицо безразличное выражение. Это все старые сказки, это все неправда, неправда… «Как и вся твоя вселенная, — услышал он собственный насмешливый голос у себя в голове. — Ты давно стер грань между реальностью и грезой. Любое самое бредовое пророчество теперь может сбыться для тебя, ведь в твоей вселенной правят хаос и безумие. Ты сделал это своей реальностью».

— У тебя, наверное, простуда, — сказал Олаф. — Когда вернемся в Эренделл, пей настой из шиповника, имбиря, мяты, ромашки и меда, — посоветовал он. Из всех этих слов Локи помнил наверняка только местные мяту и мед.

«Похоже, Олаф не в курсе твоего предательства; вон как старается помочь тебе побороть ужасный мидгардский недуг», — заметил себе Локи и подавил нервный смешок. Что такое «простуда», трикстер тоже особо не знал, но был уверен, что это не она.

— Да, точно, — бесцветным голосом произнес он, — спасибо, Олаф.

— Я должен идти, — поспешно извинился снеговичок. — А ты постой тут и подожди нас, мы быстренько!

— Да, конечно, — тем же тоном повторил он. Олаф скрылся в пробоине, а Локи, оставив на всякий случай снаружи копию, невидимкой отправился за ним.

Внутри ожидаемо было темно и промозгло. С каждым новым шагом Локи все больше убеждал себя, что это обычный затонувший мидгардский корабль. Интерьер, материалы, символы — ничто не указывало ни на асов, ни на ётунов. Ни уж тем более на Хель. Из глубины души поднимался стыд. Как можно было довести себя практически до животного страха, увидев пробитый деревянный корпус и парочку сломанных мачт? Да он и правда ничтожество по сравнению с братом. И как можно было так безропотно принять назойливую и ненужную заботу Олафа? Забота и снисхождение всегда казались Локи одного поля ягодами, а второе из этого он никогда не жаловал.

Олаф, напряженный и торопливо озирающийся, топал впереди, и Локи внезапно очень захотелось его разыграть. У трикстера были причины бояться, и все же он поборол свой страх. А вот страхи снеговика беспочвенны. Вот бы его хорошенько проучить…

— Кто здесь? — испуганно спросил снеговик, резко останавливаясь. Локи, чтобы не врезаться в Олафа, отскочил в сторону, очень кстати задевая осколки лежащей на полу люстры. Раздался зловещий хруст и перезвон.

— Никто, — приглушенно ответил Локи, ухмыляясь. — Тут совсем никого нет.

— Точно? — с подозрением спросил Олаф и зашагал дальше. Маг как раз размышлял, стоит ли удовлетвориться этим или разыграть снеговика еще, как тот опять замер и пробормотал: — Нет. Не может быть. Кто-то там всё-таки есть! Ведь кто-нибудь должен был сказать «совсем никого»!

Локи был вынужден отдать должное логичности Олафа, в которую он, признаться, до этого не верил. Поэтому снова обрел видимость, как раз тогда, когда Олаф заглянул в почти целое зеркало, все еще накрепко прибитое к деревянной панели.

— Саманта! — это должно было стать оглушительным воплем, но от страха у снеговика тут же сел голос, и прозвучало все куда тише и жалостливее.

Отчего-то Локи сделалось стыдно. Его порыв с розыгрышем вдруг предстал перед ним в истинном цвете, и маг осознал, что мстить кому-то за сочувствие — едва ли достойное занятие, если даже и не бессмысленное. Локи быстро отменил заклинание и вернулся в свое настоящее обличие. Олаф только еще сильнее вытаращил глаза, указывая на него деревянными пальцами и разевая рот в немом крике.

— Успокойся, Олаф, — попросил Локи, и раздражения в его голосе было точно не больше, чем раскаяния. — Это я, видишь? Тут больше никого нет, только я.

— Ты на самом деле не Локи! — прищурившись, погрозил пальцем Олаф. — Локи остался нас охранять, я точно видел! А ты самозванец!

— Так, тихо, — сказал Локи, но, видя, что Олаф сейчас закричит и перепугает девушек, быстро проговорил: — Ладно, если боишься меня, я могу изменить обличие. Ну же, в кого мне превратиться, чтобы тебе не было страшно? Если ты не веришь, что я — это я… и Саманту не любишь…

— Прям до дрожи, — сознался Олаф. — Хотя вообще я обожаю играть с маленькими девочками, но только не с ней!

— Хорошо, — устало вздохнул Локи, сто раз пожалевший уже, что вообще все это затеял, — так тебя устраивает?

— О, а ты кто такая? — спросил Олаф бодро и дружелюбно. — Мы с тобой незнакомы?

— Я Лика, — ответил трикстер и мельком глянул на себя в зеркало с отбившимся краем. Пожалуй, Локи было хоть чуть-чуть интересно, во что он может превратиться, не имея в уме первоначальной заготовки или копии чужого обличия. На него смотрела растрепанная черноволосая девчонка лет десяти. Локи только поморщился, узнав слишком много своих черт в этом детском личике. А хотя… он ведь превратился не для маскировки. Может быть, если бы его целью было измениться до неузнаваемости, у него бы и получилось.

* * *

«Почему корабль здесь?» — мысленно повторяла Эльза, заходя внутрь, поспешно оглядываясь, потом пытаясь выдвинуть ящик лежащего на боку комода и проводя ледяными пальцами по размытой солеными водами картине.

Если у нее и была хоть небольшая надежда, теперь она иссякла. Эльза помнила ту ночь — или же это был поздний вечер, — когда ей сообщили. Следующий рассвет она встретила королевой, и с тех самых пор детство окончательно и бесповоротно закончилось для нее. Возможно, она вообще должна была считать, что это случилось многими годами раньше, когда они вернулись от троллей, и отец посадил ее под замок. Но все эти годы у нее была семья, любящая, сочувствующая, поддерживающая не так, как хотелось бы, но по крайней мере не отрекающаяся совсем. А теперь их осталось только двое. Почти еще дети, принцесса Анна и королева Эльза.

И все-таки она не видела затонувший корабль своими глазами. Ее там не было. После кораблекрушения не спасся не один человек, как ей доложили. И королева подписала бумаги с соболезнованиями семьям погибших моряков. Но в глубине души жила надежда. Если никто не видел катастрофы, ее могло и не быть. Корабль не затонул, он лишь не прибыл в порт назначения. И не вернулся домой. Но он мог оказаться на необитаемом острове или открыть отдаленные земли, где никто и никогда не бывал. И родители могли быть все еще живы.

Теперь она смотрела на знакомый с детства интерьер, на когда-то позолоченную раму, ту, что выбирала сама для семейного портрета, который мама очень хотела повесить в своей каюте или в гостиной. Она узнавала уже забытые перила, она ни с чем не могла бы спутать эмблему на флаге или мельком увиденный на стене герб. Это был их корабль. Такой, каким Эльза его помнила. Только уничтоженный. Зачем-то поднятый Нокком с глубин и доставленный сюда, к ним, за много-много морских миль…

— Почему корабль здесь? — как заклинание, повторила Эльза.

Его не должно было быть здесь! Она не хотела его видеть! Не хотела наконец-то осознать, что все кончено. Все эти годы она надеялась на чудо. Ждала, что родители вернутся на одном из иностранных судов, возможно, никем не узнанные, но живые. И она выйдет к ним навстречу и обнимет, впервые за шестнадцать лет не боясь навредить простым прикосновением. Этим надеждам сбыться не суждено.

Но корабля все равно не должно здесь быть! В это невозможно поверить, ведь даже элементарный дух не стал бы доставлять разбитое судно из совсем другой части света.

— Наверное, его принесло из Темного моря, — в тон ее мыслям заметила Анна. В этом был определенный смысл. Темное море было много, много ближе.

— Но что они делали в Темном море? — глядя в разбитое зеркало, которое она, по счастью, не могла вспомнить, простонала Эльза. Ей не нужно было спрашивать, что могло бы случиться с любым из кораблей в Темном море. Она видела это собственными глазами. Никто не в силах пересечь эту мрачную бездну, отделяющую Ахтохаллэн от остального мира. Если только не призовет в союзники магию.

— Я не знаю, — отдергивая очередную занавесь, ответила сестра. Говоря по совести, Эльза сама не понимала, что они ищут. Подсказки? Но какая разница, в каком море и из-за какого шторма погибло это судно. Главное, они убедились, что это именно оно. Бывшая гордость королевского флота Эренделла.

— Как корабль прошел сквозь туман? — раздался позади нее голос Олафа, и Эльза чуть не подскочила. Но обновленная скорбь притупила ее реакции. — Я думал, только нам это можно. Значит, он был пустой?

«Он был пустой», — сказал их маленький друг. А ведь это очень хорошая мысль. Может быть, так его достал со дна Нокк. А может, все люди успели спастись до того, как судно погрузилось в морскую пучину? Ведь… ведь они с Анной никого здесь не нашли. К их облегчению. Может быть, корабль и затонул пустым?

Краем глаза королева заметила, как из темноты вслед за Олафом выплыла еще одна фигура, но не та, которую Эльза ожидала увидеть. Девушка чуть вздрогнула, но не стала ни задавать вопросов, ни даже подавать вида, что она обратила внимание на странные метаморфозы Локи. Одной Хель, которую Локи поминает, когда ругается, известно, что и зачем творит этот маг.

Эльза прижала пальцы ко лбу, а потом крепко сцепила руки, скорее по привычке. Казалось, что в своем отчаянии королева давно должна была все кругом заморозить, но неожиданно ее бросило в жар, а не в холод.

— Должно было что-то остаться, — произнесла сестра, приблизившись к Эльзе, словно хотела ее обнять, а потом заметалась по кораблю. — Стойте, стойте! Осмотритесь. В кораблях Эренделла есть особое место… незатопляемое.

О, и как сама королева об этом не подумала? Странно, что об этом вспомнила сестра, ведь когда папа рассказывал о таких тайниках, Анне было всего лет пять. Должно быть, она потом вычитала это заново или общалась с кем-нибудь осведомленным.

— Очень мудрое решение, — серьезно одобрил Олаф, единственный здесь, кто, кажется, сумел сохранить спокойствие. — А кто-нибудь объяснит мне, почему таким нельзя сделать весь корабль?

На это Эльзе нечем было ответить. Кроме как: «Если бы они подождали еще шесть лет с поездкой, я сумела бы их защитить». Эльза не знала, как именно защитить, но она уже дважды пересекла Темное море и вернулась из Зачарованного леса. Поэтому она не сомневалась, что смогла бы найти решение. Если бы… если бы только в этом до сих пор был смысл. Они продолжили поиски, и королева молча присоединилась к методичному выдвиганию ящиков. Сколь бы ни были напрасны их труды, девушке казалось, что она срочно должна предпринять хоть что-то, иначе поднимающийся из глубины души жар растопит ее по капле, как ледяную скульптуру.

Но влага на ее щеках пока что оказалась обыкновенными слезами. Странно. Королева даже не заметила, что плакала. Наверное, надо было держать себя в руках. Сестре сейчас ничуть не легче, чем ей самой. Надо держаться ради нее.

«Ей легче, — подсказал внутренний голос. — Ведь она чиста перед ними, она обычный человек и ничем не смогла бы им помочь. А ты могла бы защитить, если бы в момент их гибели не сидела под замком!» — «И чья в том вина? Они сами меня заперли!» — «Потому что ни на что большее ты не годилась». Эльза всхлипнула. Ради них она должна быть сильной. Королева тут же постаралась вернуть себе спокойное выражение лица, пока кто-нибудь не увидел. Увидел только Локи, в обличии какой-то хрупкой, неприметной девчонки, глаза которой сверкнули удивительным пониманием.

Анна в этот момент нашла тайник. Она вскрикнула и жадно схватилась дрожащими руками за непромокаемый футляр для документов… оказавшийся пустым. Если у родителей и было время указать свои координаты, или написать два слова на прощание, или дать подсказку о цели их путешествия, то они этим не воспользовались. Оно и понятно. Кто мог бы ожидать, что корабль с морского дна вернется в мир живых.

— Тут пусто, — вздохнула Анна, и теперь в ее глазах тоже замерцали слезы. Могла ли сестра продолжать надеяться даже дольше, чем сама Эльза? Могла ли мечтать о том, чтобы разыскать выживших родителей по какой-нибудь подсказке с корабля? Как бы там ни было, теперь и ее надежда разбилась вдребезги.

Они уселись рядышком на сырых деревянных обломках, которые когда-то были столом. Анна ободряющим жестом задержала руку на ее плече, и Эльза не шевельнулась. Ей казалось, что даже движения теперь лишены смысла.

— Что вы собирались обнаружить? — она уже успела позабыть о Локи, который за все это время не произнес ни слова и только осторожными глазами обводил помещение, словно тоже что-то искал.

* * *

— Это уже не важно, — лишенный всякого проблеска эмоции, прозвучал ее ответ. Локи зябко передернул плечами, наполовину жалея о том, что собирался сделать.

Отчаяние Эльзы было знакомым. Эмоциональное опустошение, разочарование в себе, глухая обида на судьбу. Он никогда не забудет, с каким чувством разжал пальцы на Радужном мосту. Вот только Локи скорее потерял себя, чем кого-то из близких. В смысле, разумеется, они были навсегда для него потеряны; как и он для них. Но родители и Тор были хотя бы живы. Потому что это, наверное, что-нибудь для него и значило. Как бы он ни пытался убедить себя в обратном.

Локи подозревал, что поднимать в разговоре эту тему не стоит. Три года по людским меркам срок едва ли ощутимо больший, чем для богов. Время еще не успело залечить эти раны. Поэтому он кое-что утаил. Хотел оградить ее от лишних сожалений, но одна встреча — не с живым существом, так с парусником, — которой он не сумел предусмотреть, и королева оказалась не готова к этому удару. А ведь он мог рассказать ей сразу. Неожиданно усилившееся восприятие позволило ему не просто угадать, а точно узнать, о чем так сожалела Эльза, вновь обретя корабль. Насколько же это в духе королевы. Она думала о том, что ее не было рядом. Что она не сумела их уберечь. Эти сожаления были глупыми и напрасными, но Локи с легкостью мог бы поставить себя на ее место. Да, он наверняка ощущал бы в этом случае ту же цепенящую беспомощность. Самое ужасное чувство.

Локи искоса глянул на Олафа и трансформировался, предпочитая больше не тратить силы на маскарад. Снеговик и бровью не повел; наверное, он уже и забыл, что «настоящий» Локи остался охранять проход снаружи.

— Это действительно едва ли что-то меняет, — проговорил он тихо и весомо.

Эльза подняла на него неуверенный взгляд, явно колеблясь между желанием выслушать его или выслать вон. На принятие решения у нее предсказуемо не хватило энергии. Он решил в пользу бесстрастности и не пустил на свое лицо сочувственное выражение. Королева все равно ему не верит. И ей не нужны утешения, в особенности — от него.

Он протянул ей руку, материализуя несколько плотных, чуть мятых страниц. Девушки с недоумением уставились на него, словно не понимая, что от них требуется. Он криво усмехнулся.

— Разумеется, копии, — пояснил он. — Обнаруженные мною страницы. Как я их помню. Те, что вы ожидали найти в этом тайнике.

— Откуда это у тебя? — с враждебным испугом спросила Анна. — И… и что это вообще такое?

— Я ничего не знал об этом корабле и уж точно о незатопляемом тайнике, — вежливо пояснил Локи в ответ. — И ничего отсюда не брал. Но я предполагал, что вы не все знаете о путешествии ваших родителей и… их истинных целях.

Анна выхватила листы из его пальцев и пересела на пол, начав раскладывать чуть искрящиеся страницы на полу. Эльза, пробуравив трикстера неописуемым взглядом, последовала примеру сестры. Локи почувствовал, что у него начинает (или продолжает, а он лишь сейчас это заметил?) болеть голова, и сел рядом, опираясь на руку.

Страниц было несколько. Локи обнаружил их в разных местах, но едва ли они были специально спрятаны. То, что в основном это были карты и атласы с пометками на полях, доказывало усердие — вероятно, короля Агнарра — в неких поисках. То же, что заметки не были уничтожены, — что их цель была не самой секретной. А то, что хранились они разрозненно и были малоинформативны, — что наверняка это были лишь следы подготовительной работы, а все остальное было надежно записано в какой-нибудь дневник или журнал, исчезнувший вместе с королем и королевой.

— Это… карты… — проговорила Анна, нахмурившись и водя пальцем по условным обозначениям. В легенде были обозначены всего несколько, остальные исследователь нанес сам. — Я не понимаю, что за место тут обозначено, — наконец, в раздражении выдохнула она.

— Это не Зачарованный лес, — сказала Эльза, приглядываясь. — Это южнее. Она измерила ладонью расстояние и что-то прикинула в уме. Локи понял, что она тоже догадалась. — Это приблизительно то место, где мы оказались сейчас! Не понимаю, что тут может быть важного…

— А ты понимаешь, что значат эти пометы? И кто их оставил?

— Нет, но… чернила вроде старые. И карандаш совсем не той толщины, что обычно у нас в ходу…

Анна ворошила листы, не зная, за какие из них хвататься.

— Что это за язык? — наконец, выбрала она один из листов. Как раз тот, что интриговал его больше всего.

Выглядела эта страница старой, хранимой многие годы… и вот как раз она вполне могла оказаться одной из тех самых вырванных из энциклопедии страниц. По крайней мере, тип бумаги, размер листа, шрифт и оформление совпадали. Локи проверял. Вот только язык был другим. Как будто издателям вздумалось привести цитату длиной в один или пару листов на другом языке. А что, ему много раз встречалось и такое. Зная множество языков, Локи отдавал свое предпочтение именно таким цитатам. Это ощутимо снижало риск потерять что-нибудь неуловимое и критически важное в переводе. Особенно если речь шла о научных трудах.

Этого языка — это был какой-то мидгардский, но явно не самый распространенный — Локи не знал. И надеялся, что его знает королева.

— Я не знаю, — вот и еще одно жестокое разочарование. — Смотри, это же мамин почерк!

А вот это замечание, в котором прозвучала едва сдерживаемая боль и слезы, заставило его резко мотнуть головой в сторону девушек. Эльза сказала это с завидной уверенностью. «Может быть, — подумал трикстер, — это все же не язык, а лишь код? Это объяснило бы и почерк, и…»

И тут его взгляд упал-таки на саму страницу, и Локи внезапно осознал, что понимает написанное. Неизвестные руны как-то сами собой сложились в слова, и Локи бегло прочитал пару строк, но потом Анна повернула листок, и все слегка поплыло у мага перед глазами. Может быть, Олаф не так уж и неправ по поводу… как он это назвал? «Простуды»?

— Конец ледниковой поры, — тем временем прочитала девушка, жадно разбирая убористый почерк в левом углу листа. «А, — запоздало подумал Локи. — Так говоря о мамином почерке, они все же имели в виду не руны, а те три строчки? Ну, их-то я давно уже прочел». — Река, что была, — продолжила тем временем Анна, — пропала. Источник магии — источник Эльзы.

Анна и Эльза обменялись недоуменными взглядами и оглянулись на него. Локи скорее почувствовал, чем действительно заметил в их глазах неодобрение.

— О каком источнике тут речь? — спросила Анна довольно-таки сурово. Неужели тоже начала всерьез подозревать его в чем-то? Всего-то за невинное сокрытие информации?

— Думаю, об Ахтохаллэн, — ответила за него Эльза, что в целом было только к лучшему. Локи вообще резко расхотелось как говорить, так и шевелиться. Вот завалиться спать было бы неплохо, и сырой разбитый корабль в этом отношении ничуть не хуже холодной и мрачной пещеры. Локи зевнул, автоматически закрываясь рукой.

— О, тут еще карта, — заметила Анна, подтверждая догадки Эльзы. — Они двигались на север, хотели пересечь Темное море и дальше… Ахтохаллэн.

Они все замерли и снова переглянулись. Признаться, Локи ожидал чего-то большего. Может быть, новых догадок или сведений. Но все сказанное пока что просто совпадало с тем, о чем он сразу же подумал, когда нашел все эти кусочки головоломки.

А голова тем временем уже буквально раскалывалась. Да что же с ним такое?

— И давно у тебя все эти бумажки? — спросила Анна с подозрением, хотя и не вполне враждебно. — Когда ты собирался нам рассказать?

— Рассказать о чем? — невинно переспросил Локи. Чисто машинально. Хорошая плохая привычка отвечать вопросом на вопрос.

— О том, что ты знал, — сказала Эльза и обвиняюще ткнула в него пальцем. — Знал, что родители отправились в плаванье не с дипломатической миссией! Они искали Ахтохаллэн… чтобы… чтобы… — она сделала несколько судорожных вздохов и завершила: — Чтобы узнать, как исцелить меня!

Анна неверяще смотрела на карты и листы из древних книг. Локи только печально усмехнулся и чуть двинул головой назад. Он не хотел огорчать королеву, но вряд ли в такой ситуации можно было сделать ее еще несчастнее. Он просто раскрыл ей правду в удобный момент.

Выяснилось, что Эльза в этом плане живет в его стиле. Если что-то может стать хуже, то обязательно станет.

— Что ты делаешь? — обеспокоенно спросила Анна, видя, что Эльза встала на колени и плотно прижала ладони к деревянному полу. От ее рук расползлось привычное ледяное свечение, впиталось в многострадальную палубу, а затем исчезло. А из дерева в воздух стали просачиваться крохотные капли воды, формирующие по центру помещения две фигуры и постепенно застывающие.

— Хочу узнать, что произошло, — отозвалась Эльза, и ее категоричный тон намекал, что любую попытку ее остановить она просто оставит без внимания. Локи сразу же понял, что поступить иначе королева просто не сумела бы. И что это была очевидная ошибка.

* * *

Уже второй раз за день Эльза смотрела на ледяные изображения родителей. Только теперь она их с легкостью узнала. Они были такими, как она их помнила. Папа, прощаясь с мамой, крепко обнял ее. Эльза почувствовала, что опустившаяся на пол рядом с ней Анна легонько прикоснулась к ней.

Эльза не увидела ни спасательных шлюпок, ни другого корабля. Только две фигуры, ищущие утешения в последних объятиях. Девушка не знала, слышат ли остальные то же, что и она. Пожалуй, такого от своей магии королева и не ожидала, ведь даже вызвать зрительное изображение было простым озарением, по аналогии с теми ледяными скульптурами в лесу… Она надеялась, что все же не слышат.

«Ради Эльзы!..» — донеслось до нее. «Волны растут!» — в страхе воскликнула мама. «Идуна!» — «Агнарр!» Ледяное изваяние недвижно застыло, запечатлев объявшую обе фигуры гигантскую волну. Эльза, желая выжечь только что увиденное из памяти, порывисто вскочила и бросилась прочь из корабля, уже не в силах сдерживать рыдания.

Она выбежала наружу, на открытое пространство, но воздуха ей все равно не хватало, и казалось, что она сейчас задохнется. Слишком правдоподобным было изображение страшной гибели в морской пучине, слишком душили жгучие, горючие слезы. Эльзе казалось, что плавится уже не она, а мир вокруг. Если бы так и было. Если бы этого мира никогда и не существовало.

Ее догнала Анна, заботливо и нежно дотронувшаяся до плеча. Эльза понимала, что у сестры добрые намерения. Но утешители ей были сейчас не нужны. Все, что нужно сделать, — это продолжать путь. Они видели Нокка, они могут вернуться… Нокк! Эльза словно обмерла. Стихия воды. Как она сможет еще раз взглянуть своему могущественному питомцу в глаза? Разумеется, память о судьбе родителей всегда ее немного сдерживала, и Эльзе было совестно водить дружбу с тем существом, что их погубило… Но теперь, когда она увидела их смерть собственными глазами… Как, как она посмотрит в глаза Нокку? О-о, рано или поздно она это сделает. Она еще потребует от духа воды…

Чего потребует? Ответа? Сочувствия? Решения проблемы? Но ничего уже нельзя сделать. Нокк притащил этот корабль, чтобы навсегда избавить Эльзу от сомнений. И, возможно, чтобы показать свое превосходство над госпожой. Ничего уже не исправить — и Нокку это должно быть так же хорошо известно, как и самой Эльзе. Предатель. Враг… Убийца. Как Эльза жалела, что не способна заморозить воду во всем мире. Навсегда… а впрочем…

— Успокойся, — сказала ей сестра, должно быть, почуяв неладное. Эльзе было все равно. Ее мысли останутся всего лишь бесполезными мыслями. Она ничтожна перед духами стихий и перед злой судьбой.

— Это я виновата, — сквозь слезы проговорила она, — они хотели узнать обо мне!

Теперь это были не просто догадки, основанные на нескольких картах и страницах из книг. Эльза сама слышала, как папа это сказал.

— Ты не виновата в том, что они так решили, Эльза, — серьезно проговорила Анна, и Эльзе показалось, что в ее голосе было едва уловимое осуждение. Конечно же…

— Нет, только в их смерти! — прорыдала Эльза.

Она считала, что не сумела их защитить, и это было невыносимым бременем. Но теперь она узнала, что действительно была виновницей их гибели… Если бы не она, жизнь Анны сложилась бы по-другому! И сестра, конечно, не может этого не видеть, и пытается скрыть это только из любви к Эльзе! Любви, которой она, конечно, не заслуживает… Эльза безутешно рыдала, и сама не понимала, что из ее мыслей оказалось в итоге озвучено, а что нет. Анна легонько гладила ее по спине и почти не перебивала, повторяя лишь: «Перестань!» Любяще, пронзительно-нежно.

— Нет! Это все из-за меня! Уж лучше бы я… никогда не рождалась, лучше бы… меня отдали троллям! — захлебываясь слезами, она щедрыми ломтями поспешно отрезала горькую истину. — Они не захотели бы менять меня! Никто бы не пострадал! За что, боже, за что я досталась маме с папой?!

— Наша мама, — одновременно строго и ласково, будто такое вообще возможно, произнесла Анна, — спасла нашего папу. Она спасла своего врага; за добро ее наградили тобой… Ты наш дар!

О небо! Чего только сестра не скажет, чтобы ее утешить.

— Но зачем?! — Эльза вырвалась из объятий и зашагала прочь, но силы оставили ее, и она опустилась на землю, спрятала лицо в ладонях и продолжила рыдать. Спасение народа Эренделла откладывалось. Из-за ее слабости.

* * *

Локи покинул разбитый корабль последним. После его располагающего полумрака освещение на улице показалось ослепительным, и маг на секунду зажмурился. Денек казался все веселее да приятней. Эльза безудержно рыдала, прислонившись к одному из валунов, Анна нервно ходила взад-вперед, тоже расстроенная и растерянная. На сестру она старалась даже не смотреть. Когда Олаф кивнул в сторону Эльзы, предположительно, решив самостоятельно утешить королеву, Анна только предупреждающе качнула головой.

Но Локи не нужны были никакие разрешения. Он только подумал, что стоит дать королеве хотя бы пару минут. Он слишком хорошо помнил, как мало помогают утешения или оправдания, и все же спустя столько времени… теперь он, кажется, понял, что в такой ситуации почувствовать чье-то участие тоже важно.

Он помнил, как вернулся из хранилища, бросив Одина на попечение Фригги, и заперся у себя в комнате. Как-то абсолютно отчетливо до него тогда дошло, что он и без того безнадежную ситуацию сделал попросту катастрофической. Устав, словно клетку, мерить шагами комнату, он упал на кровать и зарылся в одеяло, все еще никак не умея успокоиться.

Когда в хранилище вбежала охрана, он казался спокойным — в допустимых пределах, конечно. А то как бы не подумали чего… Когда он нервным движением распахнул дверь в покои Фригги и принес матери дурную весть, его голос все же не дрожал. Когда он длинными шагами пересекал коридор, его походка была уверенной. Как и подобало царевичу.

Какая же славная, славная ложь. Он может быть хорош в мелочах, но главного в себе не изменит. Да, он не тот, кем себя считал. Но, не зная даже о происхождении, можно было отдавать отчет о своей сущности. Он — разрушительное начало. Порождение хаоса. Даже не желая зла, он его творит. Теперь ему казалось, что он знал это всегда, просто почему-то не замечал этого. И семья закрывала глаза на многие его промахи.

А ведь он помнил, как по глупости, или из любопытства, или из-за азарта, или просто так, подводил семью в разное время. Это считали подростковыми шалостями. А вот как его действия подвели Асгард сейчас. Они остались без царя — и это накануне войны с Ётунхеймом, за которую, если подумать, вся ответственность лежит на Локи, а вовсе не на Торе. Ведь было ясно, как поведет себя наследник.

Как многим, на самом деле, семья рисковала — с тех самых пор, как Один зачем-то притащил домой ётунское отродье. И этот риск не оправдался, а самые мрачные вещи сбылись. И Локи с жестокой прямолинейностью признался себе в том, что всю жизнь только и делал, что ошибался.

А потом пришла уставшая, разом постаревшая Фригга. Ее глаза были слегка заплаканными, а мягкая улыбка — неизменной. Мама села рядом с ним и постаралась утешить, а он только подумал: «И как она сумела открыть дверь?»

Услышать ее утешения он тогда был не готов. И сейчас не помнил почти ни слова. Но за то, чтобы она еще хоть раз открыла его дверь и улыбнулась ему, отдал бы что угодно.

Локи отогнал воспоминания, снова растравляющие его душу. В прошлом ничего не изменишь и не поправишь. Эльза тоже это должна бы понимать, и ему не с руки убеждать ее в чем-то ином. Но она все же слишком много на себя берет.

Он прикоснулся к ее плечу, и Эльза вздрогнула, поднимая на Локи загнанный взгляд. Хотела было отшатнуться от него, он видел это и в ее глазах, и по разом напрягшемуся телу. Но не стала и позволила ему нежно поднять ее на ноги.

— Я знаю, что слова сочувствия тебе не нужны, — проговорил он абсолютно спокойно. — Но ты должна со мной вернуться и кое-что увидеть.

— Нет! Я туда не вернусь!

— Это тебе поможет, — настаивал он, но она только замотала головой и забилась в его руках.

— Хорошо, — согласился он. — В таком случае скажу прямо. — Эльза испуганно остановила на нем немигающий взгляд, а Анна предупреждающе нахмурила брови. Локи сделал вдох и объяснил: — Нет нужды винить себя в том, что тебя не было рядом с ними. Как и в том, что они отправились в путь.

— Все это я уже слышала от Анны, — холодно отрезала королева.

— Да, — мягко улыбнулся он. — И услышишь от меня. Ты не должна винить себя, что твоя магия не сумела их защитить или же испугала так сильно, что они пытались найти от нее противоядие. Потому что это не так. Я не знал об этом раньше, но в твоем застывшем мгновении увидел. Твоя мама обладала теми же силами, что и ты.

— О чем ты… — Эльза перестала сопротивляться и удивленно замерла, пытаясь понять по его лицу, правдиво ли то, что он ей сообщил.

— Королева Идуна была такой же волшебницей, как и ты, — повторил Локи. — Вероятно, ты ничего не смогла бы сделать, чего не попыталась сделать она для спасения Агнарра. И уж точно они плыли на Ахтохаллэн не для того, чтобы избавиться от твоего дара.

Эльза медленно кивнула. Локи заставил ее плавно обернуться к кораблю, а затем выпустил магический заряд в потрепанную обшивку.

— Это еще не все, — сказал маг. — Корабль, который мы видим, действительно побывал в шторме. Только это очень хорошая подделка.

В месте, куда попал магический заряд, серебрились и переливались обычные капельки воды, колдовством удерживаемые вместе. Эльза сделала неуверенный вдох, легко пожала Локи руку и отстранилась от него, снова садясь рядом с валуном. Но больше уже не плакала.

Локи понимал, что теперь сделал все, что мог.

— Спасибо тебе, — едва слышно прошептала возникшая рядом с ним Анна, глядящая на него так, будто увидела впервые в жизни.