Дурацкие мысли по.... (джен)

Придя с работы, Ватсон вошел в комнату и увидел нечто непонятное.

В их гостиной оказалось больше народу, чем в обычное время. В кресле у камина, в котором обычно сидел доктор, располагался высокий молодой брюнет. Его руки, как впрочем, и ноги, были крепко привязаны джутовой веревкой к креслу. Голова брюнета была запрокинута на спинку кресла, а рубашка расстегнута на первые две пуговицы, обнажая ключицы и часть груди. Напротив брюнета сидел Холмс. Он тоже был привязан к креслу с запрокинутой головой и расстегнутыми пуговицами рубашки.

На лестнице, ведущей к спальням, лежал мужчина средних лет (Ватсон подумал, что встретив подобного типа где-нибудь в темном переулке, непременно сдал бы его полиции). Одет мужчина был несколько небрежно, хотя некоторые детали туалета указывали на то, что деньги у данного джентльмена все-таки водились. Брюнет был одет просто. Черные брюки и темно-синяя рубашка, которые очень шли ему.

Холмс же был облачен в свою привычную одежду: рубашку, брюки, жилет и халат. Возможно, что-то разбудило его, хотя Ватсон точно знал, что когда он уходил, Холмс возился со своими колбами, следовательно, не спал.

Ближе к окну лежал еще один человек, больше напоминающий студента. Он не был связан, но сходство с присутствующими у него имелось: запрокинутая голова и расстегнутая рубашка.

Ещё одно отличие мужчины от остальных заставило Ватсона содрогнуться. Над ним нависало омерзительное существо. Ватсон со своего места не видел, что происходит, поскольку тело загораживал обеденный стол.

Тварь, хрипло зарычав, одним прыжком преодолела комнату и оказалась на распростертом мужчине, лежащем на лестнице. Повернув голову к Ватсону, оно шумно задышало, обдав последнего отвратительным запахом из-за рта. Ватсон вцепился пальцами в косяк. Его сердце стучало как трепыхающаяся птица. Тварь... была похожа на маленькую старушку под очень рваной шалью, но при этом имела хищную голову как у ласки или горностая.

Чудовище, странно выгнув шею, наклонилось над мужчиной, и тонкий черный язык, высунувшийся из рта, принялся оглаживать ключицы и шею лежащего. Это делалось очень неторопливо и явно с наслаждением.

Ватсон с трудом отвел взгляд от происходящего, да и то потому, что за столом послышались шорохи. Ватсон вытянул шею. На стол вскочило существо, напоминавшее очень большого воробья.

Проблема состояла в том, что таких воробьев в природе не существовало... ростом с человека. Воробей из этого типа получился неопрятный, встрепанный, и к тому же он, кажется, еще не закончил свое превращение. Очки сидели криво, на шее все еще виднелся безобразный шрам от укуса... Бестолково прыгая по столу, воробей, наконец закончил свое превращение, став какой-то монстроподобной птицей. От человеческого у него осталось лишь очки на носу... пардон, на клюве.

Тварь, сидевшая на лестнице, резко укусила лежащего там мужчину за шею. Кровь тугой струей взметнулась к потолку, но не единой капли не оказалось на нем, ибо тварь накрыла алый фонтан своей пастью и заглотила одним духом. Плотоядно облизнувшись, чудовище совершило прыжок и очутилось на каминной полке. Тут оно завертело головой, примериваясь — кто же окажется следующим?

Раздумывало чудище недолго. Перескочив в кресло Холмса, тварь вновь принялась оглаживать языком новую жертву. И она это делала так смачно, что Ватсон, вот предложи ему сейчас, прямо в эту секунду, сделать со своим другом Холмсом то же самое, что делала сейчас тварь, он бы сделал, ни секунды не сомневаясь и не колеблясь. Возможно, ему бы потом было стыдно, но страсть, излучаемая этим монстром, была слишком сильной...

Ватсон отцепился от косяка и уже сделал шаг вперед, когда его отбросило порывом ветра... Ватсон оглянулся. Мужчина с лестницы начал превращение. Его птицей был филин. Да не просто филин, а филин, сидящий года два на опиуме. Этот тип сидел на верхней ступеньке лестницы, вертел головой и бормотал что-то под нос.

Пока Ватсон разглядывал филина-наркомана, тварь прокусила яремную вену Холмса, выпила его кровь и теперь оглаживала высокого брюнета по шее. Ватсон счел за лучшее остаться рядом с косяком. Оставшись там, он увидел, как его друг превращается в длинного белоснежного журавля. В отличии от воробья и филина, у которых в глазах горела жажда крови, у его друга, даже пусть в образе журавля, глаза горели жаждой расследования, которую он тут же и утолил. Журавль принялся ходить на своих длинных ногах по комнате, вглядываясь в лохмотья, грязными тряпками валяющиеся на полу.

Ватсон, смотрев на Холмса, упустил из виду, что тварь давно выпила кровь брюнета и теперь сидела у окна, подслеповато щурясь. Брюнет тоже превратился... в орла или сокола. Взгляд его серых глаз был пугающе спокоен. Окинув взглядом помещение, он перелетел к журавлю поближе.

Внезапно тварь сиганула на Ватсона. Тот дико закричал и провалился в спасительное забытье.

-Ватсон! Ватсон! Дружище?

Ватсон с трудом выплывал из обрывков своего кошмара. Открыв глаза, он увидел взволнованного Холмса и почувствовал вкус коньяка на губах, поняв, что у него расстегнут воротник.

— Господи, Холмс! — слабо сказал Ватсон, — а где все эти монстры?

— Тут никого кроме нас с вами не было, — улыбнулся Холмс, — правда, когда вы пришли у меня был клиент. Маленькая старушка в черном шерстяном платке, но когда вы вдруг потеряли сознание, она быстро ушла.

— Сколько я пробыл без сознания? — спросил Ватсон, желая убедиться, что этот кошмар не что иное, как плод некстати разыгравшегося воображения.

— О! Совсем недолго, минут пять, не больше...

— Благодарю, Холмс! — Ватсон привстал с кресла. — Мне почудилась совершенно невообразимая гадость, которую, я думаю, не стоит пересказывать....

— Идите отдыхать, Ватсон. Вы себя совершенно не щадите в своей клинике…