Новый Гробовщик (джен)

Ощущал Сергей себя совершенно разбитым. Тело с трудом двигалось, во рту было сухо, глаза слиплись.

С трудом поднявшись с кровати, он все же открыл глаза и сразу же узнал обстановку. Его комната. Окинув взглядом свои награды (конный спорт и школьные олимпиады), которые родители навесили над его кроватью во всю стену, Сахаренко вздохнул, встал на кровать и снял диплом за первое место в любительской категории. Не выездка и не конкур, просто так... Любительское. Но это было первое место из тридцати и там было много взрослых людей, поэтому этой наградой Сергей гордился.

Взвесил в руке и задумался: ведь в каждом человеке есть тяга к свободе, преодолении границ и рамок. И раз уж этот мир нереален, можно делать все, что угодно... С размахом кинул рамку на стол, сметая пеналы с фломастерами и карандашами. Снял следующую и поступил так же. И ещё раз.

Если сначала броски были неуверенные, вялые, боязливые и наполненные надеждой собрать награды и повесить их на стену, то седьмая рамка аж просвистела и сбила картину на противоположной стене. Дальше пошло веселее. По комнате полетело все, что можно было поднять: стулья, ящики, одежда из шкафов, компьютер и два планшета, три телефона, гири для саморазвития... Перевернув стол и попрыгав на получившейся куча-мале, Сахаренко с сомнением окинул взглядом огромный шкаф, занимающий полторы стены, но манул на него рукой и вышел из комнаты. Но вернулся, хватился за вешалку и перекинул её через себя. Она всегда напоминала ему манекен.

— О да, мечты сбываются!

Дверь закрылась окончательно, отрезая хаос от остальной квартиры. Когда Сергей осмотрел все комнаты, то смог с уверенностью утверждать, что вокруг — иллюзия, или мир снов, так как родителей не было. А насколько Сахаренко их помнил, они бы никогда не оставили его одного на долгое время. А чтобы их не было дома в восемь утра, учитывая, что всем до работы/школы идти минут пять...

— Встань передо мной, как лист перед травой!

И, кто бы сомневался, появился Кайн. Вздохнув, Сергей зарылся в холодильник, чтобы через минуту вытащить оттуда сосиски без оболочки.

— Ну, чего хочешь? Чай, кофе? Свою кровь не предлагаю, учти.

— Твоя кровь и так моя, поэтому ничего.

Сахаренко открыл кухонный шкафчик и достал ближайший бокал, так как до чего-то другого тянуться было лень, из длинного ящика в барной стойке (так выглядел их стол) вытянул коньяк. Со стуком на столешницу опустилась бутылка. Сочный хлопок ознаменовал открытие сосуда, и янтарная струя расплескалась по стенкам.

— Ну и почему ты так считаешь? Про кровь? — лениво спросил Сергей, отправляясь в прихожую, чтобы забрать оттуда охотничьи спички.

— А ты не заметил модную татуировку на твоей руке? — вопросом на вопрос ответил Бог, наливая себе вина. Ну, что-то красное.

— А, это. — резким движением руки Сахаренко чиркнул спичкой. — Я-то думал, что оно не в моде со времен Египта. — и яркий огонёк соприкасается с поверхностью жидкости. В бокале разгорается настоящий огненный ад. Стекло может лопнуть? Нет, конечно, так как этот мир как минимум частично, фантазия Сергея, а он не хочет подобного исхода.

— Если кратко, то ты теперь не можешь причинить мне вреда. Твоя кровь не даст тебе...

— Сосиски будешь? — перебил его подросток, ровными рядами укладывая их над огнем, но стараясь не перекрывать доступ к воздуху. Из-за его серьезного вида можно было подумать, что это самое важное действо в его жизни, но хмурость скрывала другое. Принесённая одной хвастливой летучей мышью новость была весьма, весьма... Грустной. Но если честно, новость была полной жопой.

— ...Нет. — запнувшись, ответил Кайн.

— Зря. — уверенно заявил Сергей и присмотрелся к упаковке: — Это баварские с сыром, ты не знаешь, что потерял!

— Твоя кровь не даст...

— Вот скажи, зачем люди курят? — движение рукой и конец спички подносится к кончику сигареты. Сергей вдохнул и закашлялся. — Нет, ну это же гадость полная! Ну, допустим, за компанию, потом из-за того, чтобы «вах, какой я взрослый с сигаретой», затем бросают ненадолго. И потом снова дрянь в рот тянут, аргументируя это тем, что «один раз вышло бросить, дальше даже легче будет». Итог — за компанию.

Сигарета была неспешно затушена об стоящую рядом пепельницу, которую Сахаренко в детстве называл «курильницей».

— Твоя кровь...

— Но самый первый-то! — Кайн снова запнулся под прицелом лёгкого прищура подростка. Ну, гонца с плохими новостями казнят, и Сергей как минимум задолбает его невозможностью закончить предложение.

— Как первый курильщик додумался до этого?! Он что, сидел и такой: «А не скурить ли мне травы? Хотя нет, я лучше разведу маленький костер из травок и подышу его дымом»?

— Не даст...

— Вот алкоголь, это да, это другая тема. — сложив пожаренные сосиски на тарелке, Сергей накинул силиконовую крышечку на бокал, погасив пламя, и пригубил ещё теплый коньяк.

— Он хотя бы вкусный.

Надо заметить, что родители Сахаренко обожали алкоголь со вкусом. Бутылка водки у них стояла в холодильнике уже два года, но при этом была осушена едва ли на четверть, причем половина из этой четверти — дело рук Сергея, во время типичных подростковых экспериментов а-ля «горение алкоголя». Поэтому алкоголь ради алкоголя в семье Сахаренко был не в чести.

А вот вина, виски, текилы, коньяки, ликеры, портвейн... Их было много. Их было так много, что ящика три в доме занимал только алгоголь. И ящики никогда не опустошались, так как все выпитое тут же докупалось.

— Ну, ты понял. — решил не мучаться вампир, вызывая у Сергея грустный вздох. Он хотел довести Кайна, но не вышло.

Закусив сосиской, подросток закинул ногу на ногу:

— Слушай... А нафига ты ко мне ходишь? Вот тебя ищут, детей твоих убивают тремя мирами... А ты ко мне в сны шастаешь.

Было опасение, что Кайн не даст ему договорить в отместку, но тот спокойно выслушал и отставил бокал в сторону:

— Хочу подружиться.

Сахаренко посмотрел на него, как на идиота, и тут же отвёл глаза, напоровшись на максимально честный взгляд. Категория разумных, которые бесили его до невозможности — восторженные наивные идиоты.

— А если серьезно?

— Хочу освободить тебя. Ты прекрасен, как птица с золотыми крыльями, яркий, как звезда, и теплый, как солнце, вышедшее растопить лёд. Но ты закован в ледяные цепи, окружён черными дырами, перегорожен тонированным стеклом. Я хочу разорвать все ограничения вокруг тебя, развернуть постылую обёртку, показать всему миру настоящего Сергея Сахаренко, Легендарного жнеца!

Бог с таким воодушевлением говорил о свободе и с такой уверенностью утверждал о несвободе Сергея, что тот смешался и отшутился на автомате:

— Куда уж свободнее? Свободнее только без трусов, а их разрывать тебе я не дам.

Дело в том, что как Сергей проснулся, в том и оставался, а в бытность свою обычным человеком он спал практически голый. Кстати, стоило только об этом подумать, как на нем возникла одежда... Гробовщика, даже вместе с обувью.

— Сергей. — серьезно начал Кайн, создавая в руке ещё один бокал. — Ты загнал себя в такие жёсткие рамки, что даже представить сложно. Следовать роли Гробовщика, мутной и непонятной, придуманной какой-то женщиной, никогда с тобой не знакомой — это твоя жизнь? Ты самое свободное существо в мире, но при этом подчиняешься себе в стремлении быть «хорошим». Твоя хорошесть — это следовать за теми, с кем ты встретился первым? Общение с сыном Сатаны и Господа, на которых крови гораздо больше, чем на мне — это твоя доброта? Постоянный страх раскрытия, зависимость от чужого мнения и жажда тепла без возможности его получить — это твой выбор?

Алые глаза Бога просвечивали Сергея насквозь, заставляя упрямо стискивать зубы в попытке скрыть эмоции. Да, он думал об этом. Много, не постоянно, но достаточно для того, чтобы упоминание этих переживаний взволновало в его душе бурю. Как хотелось бросить свою работу, какой бы прибыльной и простой она не была! Да, резать трупы было интересно, расследовать дела — увлекательно... Но. Фантомхайвы заходили к нему только тогда, когда им это было нужно, а те двое, кого Гробовщик реально считал своими лучшими друзьями... Они не заходили, занятые своими делами, а идти к ним Сахаренко не хотел, боялся оказаться навязчивым.

— Ты ведь далеко не такой интроверт, каким хочешь казаться. Даже самому себе. Иначе почему ты терпишь меня в своих снах? Почему с такой радостью общаешься со своим злейшим врагом? Хотя могу тебя уверить — я не враг тебе. Я хочу дать тебе то, что ты не можешь взять сам, но отчаянно мечтаешь. Свободу. Тебе остаётся лишь взять её. — бокал с ярко-красной жидкостью оказался протянут Гробовщику.

Ох... Кайн умел уговаривать. Не слова — но смысл, интонация, жест. Сердце ухнуло куда-то в желудок и билось там. Желание взять бокал, принять бесценный дар, предлагаемый вампиром, было. Настолько, что...

— Нет.

«Я не могу предать, так как боюсь лишиться последнего тепла от окружающих, а тебе я не верю» — смысл, вложенный в одно короткое слово. И просьба уходить, так как если бы обсуждение продолжилось, в своем отрицательном ответе Сергей был не уверен.

Вполне возможно, что Кайн уловил эту просьбу, и поэтому мягко улыбнулся:

— Я приду, когда ты будешь готов.

И исчез. А жнец завороженно продолжил смотреть на плавающий в воздухе бокал. Затем решительно поймал его и поставил на стол. Разговор оставил в нем пустыню, жаждущую воды, источником которой был сам Кайн, если он не соврал. Зато была одна хорошая новость:

— Ну что ж. У меня определенно есть повод навестить Михаила.

* * *

Разнообразие форм и размеров магических конструкций, сосредоточенных на руке, было таким, что один взгляд на нее грозил звёздочками в глазах ближайший час.

Сосредоточенный архангел, при поддержке не менее сосредоточенного демона, смотрел куда-то в область запястья и озадаченно хмурился.

— Ну что доктор, я умираю? — тихо прошептал жнец голосом лебедя, который уже почти склеил ласты, удобно устроившись на мягком диване.

— Здоровее всех живых, Адриан. Ничего, кроме озвученных ограничений, на тебе нет. — оторвался от рассматривания его руки Рамиэль.

Надо заметить, что после того, как Кайн навестил его второй раз, Сергей рассказал об этом Михаилу. И Рамиэлю тоже. После некоторого обсуждения последовали ясные инструкции: ждать, по возможности, узнать, чего хочет. Дождался, узнал — можно и поговорить.

— О, так это прекрасно! Тогда я могу идти? — уточнил жнец с яркой, но такой фальшивой улыбкой и подорвался куда-то идти. На самом деле, никуда ему идти не хотелось, хотелось обсудить что-нибудь интересное, просто поговорить о чём-то или даже помолчать. Ощутить ещё немного внимания со стороны друзей. В груди свила свое терновое гнездо тоска по общению, хотя нельзя утверждать, что он ни с кем не говорил последнее время. Вчера так вообще ужинал с Фантомхайвами... А на следующую ночь дикое желание общения, при этом рядом оказался только один разумный.

Опа! Сергею показалось, что он нащупал свою проблему. Почему у него бывают необоснованные эмоции? Точнее, из-за кого, с тому же так сильно влияющие на решение жнеца в отношении предложения Кайна?

— Михаил, а Бог Крови может влиять на мои эмоции?

— Если бы ты был членом его семьи — то да. Но ты не вампир. А что-то случилось? — на него обеспокоено посмотрели, вызывая в груди тепло и душащую вину за притворство. Запихав эмоции куда-то очень глубоко, Гробовщик улыбнулся:

— Не совсем... Просто когда Кайн рядом, я ощущаю желание поговорить с ним, и он кажется самым понимающим существом в мире.

Собираясь общими словами описать замеченную проблему, Сахаренко совершенно неожиданно рассказал о том, что его в действительности тревожило. Ведь Бог Крови, который единственный знает о Сергее, действительно единственный, кто может его понять лучше остальных.

— Так... — протянул демон каким-то очень напряжённым голосом. — Думаю, ничего особенного не происходит, Кайн всегда хорошо умел влезать в доверие. Просто постарайся держаться от него подальше, хорошо? Хотя кому я это говорю, меня больше всего удивляет, что это происходит с тобой, тем, кому он оставил эти незаживающие отметины. — палец прошёлся по шраму на лице, отчего Сергей вздрогнул. Кажется, что-то сейчас будет...

Несмотря на опасения Сахаренко, его просто отпустили. Так как тоска прошла, как только он додумался до её причины, иррационального желания находиться только рядом с друзьями не было, поэтому жнец спокойно вернулся в Бюро. Его наверняка ждал интересный труп! В крайнем случае, поболтает с дворовой ребятней, не зря же он их так долго прикармливал, периодически разговаривая.

* * *

— Что думаешь? — развеяв сканирующие заклинания, спросил Михаил.

— Думаю... — протянул Рамиэль, косясь на закрывшуюся за Адрианом дверь. Или не за Адрианом? —...что надо посмотреть в Око Гора, что происходило с душой Кривина за последнюю сотню лет.

* * *

— Себастьян, чаю!

— Гав, мой лорррд! — прогавкал пёс в сюртуке и смешно ускакал за дверь, открыв её злым взглядом. Вскоре он вернулся, почти не звеня приборами на подносе, стоящем на спине.

— Ваш. Чай. Мой. Лорррд.

Из-за облика пса длинные слова произносились с трудом, а «эр» растягивалась. Поэтому с плавного, мяукающего «милорд», дворецкий перешёл на отрывистое «мой лорд».

— Оставь на столе, Себастьян, я занят. — ехидно улыбаясь, Сиэль демонстративно подтянул к себе бумаги, которые лежали на столе уже час минимум.

Пёс даже не смог зло посмотреть на подростка, потому что из-за подноса смотрел только в пол. Демон с трудом и опасно качающейся посудой поставил поднос на пол, перехватил зубами и аккуратно поставил на стол.

— Надо сказать, что из тебя получился отличный пёс! — восторженно произнес Микаэль, наблюдавший за этим с другой стороны комнаты. — Принеси чаю и мне.

Огромный, не меньше метра в холке, корги кинул злобный взгляд на хозяина и пролаял:

— Гав. Мой. Лорррд!

Затем развернулся и засеменил на кухню, отводя глаза всем слугам, недоумевающим, куда пропал «дьявольски прекрасный» дворецкий.

А где-то в коридоре рядом с кухней застыл, уставившись на тень в конце коридора, которая образовалась из-за разбитого Мейлин светильника.

— Заметил-таки. — хмыкнула тень и растеклась, собираясь в фигуру могучего Бога. И даже эта иллюзия подавляла своей силой.

— Тенебрарум Гехен, я хочу сделать тебе предложение.

Как разумный демон, дворецкий Фантомхайв не стал сразу отвечать, а решил сначала выслушать.

— Слушаю.

— Ты уже знаешь, что душа твоего контрактера... Размякла. К тому же, люди, повинные в смерти его родителей, мертвыуже как год, поэтому его душу получить теперь нельзя. Но я предлагаю тебе избавления от этих проблем. Воскрешу убийц семьи Фантомхайв, верну в жизнь мальчика закаляющий огонь ненависти и мести.

Змей-искуситель. Такое впечатление сложилось от первых секунд общения с Кайном у демона. Но надо заметить, что говорит он правильные вещи, одновременно подсказывая, что с его можно обойти ограничение на ложь. Вопрос лишь в цене.

— А цена?

— Надо помочь в завоевании мира...

Примечания:

Ну... Что-то вышло.