В руинах (джен)

Огоньки-светлячки кружились вокруг неприметной расщелины в скале. За время их короткого полета я успела разглядеть еще несколько куда более крупных отверстий, но Ниалл направился именно сюда, отрывисто приказав держаться рядом, не высовываться и смотреть по сторонам.

— Ты точно уверен, что нам сюда?

— Мне кажется, мы уже обсудили вопрос уверенности, — спокойно ответил Ниалл, расстегивая ремешки бригантины.

В его рассуждениях прослеживалась некая логика: мы находились в естественной каверне, и более-менее крупные ходы из нее вряд ли привели бы нас в рукотворные подземелья. А эта трещина выглядела так, как будто появилась сравнительно недавно: может быть, во время одного из последних землетрясений. Был некий шанс — весьма незначительный, надо признать, — что она сквозная и связывает естественную пещеру с одним из многочисленных городских подземелий. Если она действительно ведет в какие-нибудь заброшенные стоки, то шансов выбраться на поверхность из ливневки или канализации у нас будет несоизмеримо больше.

Да, определенное рациональное зерно в таком подходе, конечно, было, но все это куда больше походило на рассуждения игрока, ставящего на зеро в надежде на крупный выигрыш. Чистая удача. Может быть, я выдавала желаемое за действительное, но из длинной изогнутой трещины, узкой у основания и расширяющейся кверху, в какой-то момент пахнуло гнилью, тиной и канализацией. А вдалеке, как будто, брезжил тусклый свет? Или это отблеск от огоньков, которые вертелись вокруг и не давали мне рассмотреть точно? Что, если мне это просто кажется? Может быть, там впереди тупик? Или вдруг ход настолько узкий, что мы не протиснемся или, того хуже, застрянем? Я снова пожалела о том, что не смогла убедить Ниалла остаться и ждать помощи.

Кузнец-в-Изгнании, однако, выглядел более чем уверенно. Впрочем, ему не привыкать.

— Чувствуешь запах? Похоже на коллектор. Он где-то там. Ты пойдешь вперед.

— Чтобы, если что, меня съели первой?

Попытка разрядить обстановку не удалась. Может, потому что собеседник не видел моего лица? Интересно, если бы я улыбнулась, он воспринял бы иронию по-другому? Но сейчас Ниалл поднял голову от своих многочисленных застежек и посмотрел на меня с укором. Чрезвычайно серьезное выражение его лица заставило меня почувствовать себя глупо.

— Чтобы, если я застряну, ты смогла бы пройти дальше, — спокойно ответил он, скидывая доспех и гамбезон и оставаясь в светлой нательной рубахе. — Ты намного меньше и худее. Поэтому у тебя намного больше шансов.

Внезапно мне стало дурно и бросило в жар. На секунду я увидела себя, зажатую между каменными стенами не в силах пошевелиться и размышляющую о том, что прикончит меня раньше: медленное удушье или холод. В такой ситуации действительно будешь молиться всем богам, чтобы в расщелину хлынула дождевая вода, потому что смерть от утопления пусть и считается болезненной и мучительной, но все же не настолько ужасна, как участь застрявшего в пещере. Я читала о том, как убивают пещеры, и мне бы не хотелось испытать на себе гнет скальной породы, медленно ворующей из тела тепло и удушающей в своих тяжелых объятьях. Пришлось несколько раз шумно вдохнуть и выдохнуть, чтобы поселившийся в груди страх отступил хотя бы настолько, чтобы не мешать трезво мыслить и действовать.

Я разделила огоньков, посадив одного Ниаллу на плечо, а другого — себе на волосы. Выдохнула, снова вдохнула и без долгих разговоров шагнула в темный проход.

Без света пройти этот ход было бы невозможно. Разумеется, здесь не было никакого плоского пола: трещина уходила куда-то вглубь скалы, и чернота все время змеилась под нашими ногами, заставляя тщательно выбирать выступ для следующего шага. Сначала я шла прямо, изредка касаясь стен то одним плечом, то другим. Потом пришлось продвигаться боком. Потом — высматривать более-менее широкие пространства, куда я чисто теоретически могла бы пролезть. Пропустив меня немного вперед, Ниалл тоже начал свой путь сквозь каменную трещину. Временами до меня доносились тихие ругательства, а вдалеке мерцал неяркий свет огонька. Стены продолжали сужаться. В какой-то момент в голове поселилась навязчивая мысль о том, что вот сейчас я забреду в какую-нибудь слишком узкий лаз и там застряну намертво, а мой более крупный спутник попадет в каменную ловушку чуть позади, не в силах ни вытащить меня, ни пройти вперед. Пришлось остановиться и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы оттеснить страхи куда-то на край сознания. Мне даже не обо что было вытереть так некстати вспотевшие ладони.

Срывавшиеся из-под ног камешки летели куда-то вниз, в пустоту, гулко стукаясь о каменные стены, но я ни разу не слышала звука их падения. Иногда бездонная пропасть была уже ладони, иногда же расширялась так, что я начинала всерьез опасаться, что провалюсь туда целиком. Упасть куда-то очень далеко в недра скалы у меня, наверное, не получилось бы, но вот застрять в уходящей на Трикстер знает сколько локтей вниз расселине было вполне реальным. И зачем только я послушала Ниалла, поддалась его ложной уверенности? Надо было стоять на своем и никуда не двигаться от озера: рано или поздно нас все равно бы нашли. Ну да что теперь рассусоливать, пути назад уже все равно нет.

Двигаться приходилось по узким выступам, боком, упираясь лопатками в одну половину расколотого надвое каменного массива, а ладонями — в другую. Судя по тому, насколько гладким был мягкий песчаник, здесь все же иногда проходили потоки воды. Стены тем временем становились все уже и уже. Я ввинчивалась штопором между хаотично нагроможденных каменных выступов, стараясь не думать о том, что будет, если нога соскользнет. Больше всего на свете мне хотелось выбраться отсюда и — хвала всем богам! — впереди действительно забрезжил тусклый свет. Не знаю, сколько времени я в итоге провела в этой кошмарной расселине, но, протиснувшись между разошедшимися кирпичами, я и вправду оказалась в рукотворном подземелье.

— Больше никогда никого не буду посылать в трещину! — буркнула я себе под нос.

Понятия не имею, чем этот ход был в свои лучшие времена, но здесь действительно было светлее и теплее. Тоннель круглого — или почти круглого — сечения диаметром примерно в два моих роста уходил куда-то вдаль. По полу журчал мутный ручеек. Потолок в некоторых местах обвалился, впуская дневной свет и показывая маленькие кусочки затянутого серыми тучами неба. До поверхности здесь было рукой подать, но дыры были слишком маленькими и расположены слишком высоко, чтобы всерьез рассматривать их в качестве дороги наружу. Ничего страшного, если мы пойдем дальше, то шанс в итоге оказаться на поверхности достаточно велик.

— Я выбралась, — крикнула я в темноту. — Здесь действительно тоннель.

— Хорошо, — раздался голос Ниалла где-то вдалеке, многократно усиленный эхом.

Но минуты проходили, а мой спутник все еще не появлялся в поле зрения. Я видела тусклое мерцание огонька где-то вдали, и оно становилось все ярче и ярче. Ниалл продвигался. Но страх за него не оставлял меня ни на секунду, ведь чем ближе к выходу — тем у́же становилась трещина. Сквозь самое узкое место я смогла протиснуться без особого труда, пусть и обливаясь от страха холодным потом, но Кузнец-в-Изгнании ведь гораздо крупнее. Пару раз я окликала его, слышала короткие ответы о том, что все в порядке, и ненадолго успокаивалась. Пока, наконец, не осознала, что свет перестал приближаться.

— Ниалл, — крикнула я в пустоту, уже предчувствуя нехорошее.

Его голос раздался совсем рядом, тихий и бесцветный:

— Я… я не могу.

Случилось именно то, чего мы оба боялись где-то в глубине души. «Бутылочное горлышко» было довольно близко к выходу. И Ниалл застрял именно там, наверняка уже видя брезжущий впереди свет. Я посмотрела на трещину, из которой, как мне показалось, струился мрак: как бы страшно мне ни было возвращаться туда, придется это сделать. Задержав дыхание, как перед прыжком в воду, я снова нырнула в темноту. Холодный камень обхватил плечи, заключая в смертоносные объятия. Было страшно, но я утешала себя тем, что уже прошла тут однажды, а значит, ничто не помешает мне сделать это еще раз.

— Не смей этого делать! — простонал Ниалл. Видимо, понял все, когда я заслонила собой свет. — Уходи одна, приведи помощь!

Приведи помощь, как же! Учитывая то, как сильно мы промокли и замерзли, у него не так уж много времени. А путешествие по подземным тоннелям, о которых я не знаю ничего, может растянуться на неопределенно долгий срок. Не говоря уже о том, что дождь начнется совсем скоро.

К счастью, мне не пришлось слишком далеко протискиваться. Ниалла зажало в том самом узком месте, которое в свое время доставило мне несколько неприятных секунд чистой паники. Этот небольшой участок, длиной чуть больше мужского шага, не имел надежных и удобных выступов, на которые можно было бы поставить ногу. Однако, уходящая вниз трещина сужалась здесь настолько, что в нее невозможно было бы соскользнуть взрослому человеку. Поэтому эту невероятно узкую зону можно было пройти, упираясь лишь лопатками, ладонями и поставленными поперек трещины ступнями. Но это сыграло с Ниаллом злую шутку: он застрял грудной клеткой и теперь под силой собственной тяжести постепенно соскальзывал все ниже и ниже. Камень как будто засасывал его, затягивал туда, откуда точно не выбраться. Не в силах набрать полную грудь воздуха, он тяжело и часто дышал. Капли проступившего на лбу пота поблескивали в свете мечущегося над головой огонька. Веки были наполовину прикрыты, и ресницы отбрасывали на щеки длинные тени, похожие на черные слезы. Губы шевелились, но слов было не разобрать.

Я находилась в более широком пространстве, на устойчивом выступе, но мне все равно потребовалось время, чтобы подавить приступ паники и заставить себя мыслить спокойно. Ниалл протянул ко мне руку, и я взяла ее. Пальцы были холодными и липкими. Они дрожали.

— Он оставил меня, — пробормотал он.

— Зато я тебя не оставлю! — Я ободряюще сжала кончики дрожащих пальцев. Ресницы дрогнули.

Нужно было срочно что-то предпринять. Ниалл стремительно терял силы, потому что последние крохи его тепла жадно всасывал в себя вечно холодный камень. Он же давил на грудь, не давая сделать нормальный вдох. Еще совсем немного, и он впадет в беспамятство от переохлаждения и нехватки воздуха, а я буду бессильна помочь. Для начала мне нужно его успокоить. Потом… потом как-то исхитриться и передать зелье скорости из поясной сумки. Оно, конечно, не вернет силы, но, возможно, придаст нужной энергии и силы для отчаянного рывка.

— Слушай меня, — я старалась, чтобы голос звучал как можно увереннее и спокойнее. — Закрой глаза, так тебе будет легче успокоиться. У меня есть план. Надежный план. Слушай внимательно.

Конечно, никакого надежного плана у меня не было и быть не могло. Но главное сейчас — успокоить Ниалла и воодушевить его. Когда мы вместе — только вместе! — выберемся отсюда, я обязательно расплачусь. И поистерю вволю. Но сейчас я должна быть хладнокровной. Паника, конечно, заразительна, но ведь и уверенность — тоже. Это был один из тех уроков, что преподал мне Ниалл.

— Все не так плохо, как тебе кажется. Это место… эта трещина похожа на воронку, она сужается книзу. Сейчас твой собственный вес медленно тянет тебя вниз, и поэтому ты застреваешь все сильнее и сильнее, сам того не замечая. Чем ниже ты соскальзываешь, тем меньше у тебя шансов. Тебе не нужно прорываться вперед. Ты будешь стремиться вверх и чуть-чуть вперед. Но только когда будешь готов. Не трепыхайся, так еще больше застрянешь. И не торопись. Сначала успокойся и соберись с силами. Найди положение, в котором у тебя будет как можно больше опоры. Я буду помогать тебе. Вытащить тебя у меня не хватит сил, но я могу помочь задать правильное направление. Вот так. — Я приподняла протянутую мне руку на нужную высоту. Ты должен стремиться вот сюда всем телом. Запомни. Максимальный выдох. Рывок. Вперед и вверх. Хорошо?

Ниалл аккуратно пошевелил ногами — видимо, попытался сгруппироваться для решающего усилия. Мне показалось, или его частое дыхание стало немного реже?

— Как только скажешь, что готов, я дам тебе зелье скорости. Оно придаст сил. Ненадолго, но… тебе должно хватить.

Я решила не говорить ему, что эта попытка будет решающей — зелье у меня имелось в одном-единственном экземпляре.

— Он говорил, что я смогу здесь пройти.

— Конечно, сможешь, — сейчас у меня не было ни времени, ни желания выяснять, кого он имел в виду. — Скажи, когда будешь готов. Не спеши. Но и не тяни тоже.

Веки Ниалла дрогнули. В темноте слышалось лишь частое неглубокое дыхание, похожее на то, как дышат собаки в жару.

— Я готов, — отозвался он.

Я вложила зелье в протянутую руку и сделала несколько шагов по направлению к выходу, освобождая пространство. Ниалл сделал глоток. Мгновение спустя, я услышала дробный стук склянки, падающей куда-то далеко в недра трещины. А потом Ниалл рванулся со сдавленным криком — вперед и вверх на выдохе, как я учила — и освободился. До меня донесся стон облегчения и жадные вдохи. Мне не хотелось оставаться здесь ни одного лишнего мгновения и, убедившись, что все в порядке, я поспешила к выходу.

Я буквально вывалилась в тоннель и только попытавшись встать, поняла, как сильно у меня дрожат ноги. И руки. Я была по горло сыта и пещерами, и тоннелями, и молилась всем богам, чтобы мне больше никогда не пришлось бы спускаться под землю. Ниалл не заставил себя долго ждать. Протискиваясь между разошедшимися кирпичами, он морщился от боли, да при этом еще и выглядел так, как будто прокатился по огромной терке: рубашка была порвана и висела розовыми, пропитанными кровью и сукровицей клочьями. Сквозь порванную ткань виднелась кожа, которая, похоже, превратилась в одну огромную ссадину.

— Возблагодарим Создателя! — торжествующе проговорил он, падая на колени прямо в грязь и закрывая лицо руками. — Он меня не оставил!

— А я?

— Но ведь это он послал мне тебя.

Я промолчала. Сердце кольнуло горькое разочарование. Как только начинаешь надеяться, что, может быть, не все Хаммериты — фанатики и придурки, они обязательно напомнят тебе, что из этого правила исключений не бывает.