Взаперти (гет)

Воздух был холодным и разреженным, пахнул ночной свежестью и полынью. Клювокрыл мощно взмахивал крыльями, рассекая темноту, унося их прочь от огней Хогвартса, от боли, от хаоса, в котором они оставили свою прежнюю жизнь. Сириус, крепко держась за шею гипогриффа, обернулся к Кэтрин, прижавшейся к его спине. Ее руки в тонких перчатках вцепились в его плащ.

— До Римуса и Орденцев лететь далеко! — почти прокричал он, чтобы перекрыть свист ветра. — Заскочим ненадолго домой! Сменим одежду, возьмем денег, все что нужно... Двадцать минут, не больше!

Кэтрин лишь кивнула, уткнувшись лицом между его лопаток. Мысль о доме, об их тихом, пахнущем деревом и травами убежище, была как бальзам на израненную душу. Всего несколько минут покоя. Всего один глоток привычного мира перед долгой и страшной дорогой.

Они летели, и Ароншир появлялся внизу темным, уснувшим пятном. Сириус уже начал направлять Клювокрыла вниз, к знакомой рощице на окраине, как его рука вдруг замерла.

— Нет... — вырвалось у него хрипло, почти шепотом, но ветер донес этот звук до Кэтрин с леденящей ясностью.

Она подняла голову и увидела.

Не темное пятно, а багровый, яростный язык пламени, рвущийся к небу. Столб черного, удушливого дыма, озаренный снизу адским заревом.

— Нет... — повторила она, и это уже был не шепот, а предсмертный стон.

Сириус резко отклонился, заставляя гиппогрифа сделать круг над долиной, не спускаясь ниже. Они зависли на безопасной высоте, за пределами досягаемости любопытных глаз и смертоносного жара.

Их дом. Их дом.

Не тлеющие уголья, не дым из трубы. А именно что пожар. Яркое, алое пламя лизало стены, в которых они так недавно смеялись. Окна были пустыми, черными глазницами, из которых вырывались длинные языки огня. Черепичная крыша уже провалилась внутрь с оглушительным, хоть и неслышным отсюда, треском, выбросив в небо сноп искр, похожий на салют из преисподней. Дым был густым, маслянистым, он ворочался клубами, словно живой, проглатывая очертания сада, забора, их будущего.

Внизу, у подножия холма, уже копошились темные фигурки — жители Ароншира, разбуженные заревом. Слышались далекие, слабые, как писк мышей, крики. Кто-то пытался организовать цепочку с ведрами, но это было жалко, бесполезно. Дом был обречен.

Кэтрин не почувствовала, как соскользнула с крупа гиппогрифа на холодную землю. Она стояла на коленях на краю утеса, не чувствуя острых камней. Ее пальцы вцепились в стебли жесткой ветреной травы, вырывая их с корнем. Она не кричала. Не плакала. Она просто смотрела, как горит ее прошлое. Горит ее настоящее. Горит последняя иллюзия безопасности, которую она так отчаянно пыталась сохранить.

Там, в этом аду, погибали ее книги. Плед, в который она заворачивалась холодными вечерами. Глиняные чашки, из которых они пили чай. Плита, на которой она сжигала завтраки, а он потом ее дразнил. Письма Римуса и Тонкс. Все. Все, что было знакомо, что было их.

Сириус спрыгнул рядом. Он не пытался ее поднять, не говорил пустых слов утешения. Он стоял рядом, его рука тяжелым, твердым грузом легла на ее плечо. Его лицо в отблесках далекого пожара было каменным, непроницаемым. Но в глазах, устремленных на гибель их общего дома, бушевала та же ярость, то же бессилие, что и в ее оцепенении.

Они пришли за ними.

Они не просто объявили войну. Они стерли с лица земли их тихую гавань. Они оставили им лишь пепел и ветер. И теперь у них не было пути назад. Только — вперед. Сквозь пламя. Клювокрыл тревожно взмахнул крылом, касаясь Сириуса. Он рвался уйти отсюда, прочь от дыма и опасности.

Сириус сжал плечо Кэтрин, заставляя ее подняться. Его голос прозвучал хрило, но твердо:

— Все. Кончено.

Она позволила ему поднять себя. Последний раз обернулась на багровый костер, пылавший в долине. Ее лицо было мокрым от слез, которых она не чувствовала.

Он помог ей взобраться на спину гиппогрифа, сам вскочил позади нее.

— Держись, — бросил он, крепко обняв ее одной рукой.

Больше не было дома, в который можно было бы вернуться. Осталась только битва. Клювокрыл с мощным взмахом рванул с места, поднимаясь выше туч дыма, унося их прочь от пепла — навстречу войне.