Прекрасная смерть (джен)

Эрна напролом шла через лес. Ветки больно хлестали ее по лицу, рукам, ногам. На щеках из царапин уже сочилась кровь. В голове у девушки стояла гулкая пустота. Эрна только могла прислушиваться к своему сбитому дыханию. На небольшую поляну она чуть ли не вывалилась из зарослей кустов, но колено все-таки ободрала колено о колючки можжевельника.

Все еще тяжело дыша, Эрна опустилась на землю. Она чувствовала влажную, мягкую землю, подстилку мха, мелкие веточки и колючки. Девушка всему силами старалась абстрагироваться об себя самой, сосредоточиться на лесном воздухе, тихом плеске воды в маленьком озере, закатных лучах солнца, пробивающихся сквозь деревья.

Эрна сделала глубокий вдох, задержала дыхание и легла на землю. Платье мгновенно промокло. Девушка повела рукой по настилу мха, а потом с силой сжала ладонь в кулак. Тонкие пальцы загребли ком земли, травы и мха, ногти больно впились в ладонь. Закусив губу, Эрна стиснула зубы так, что по подбородку потекла кровь. И пока ее опустевшее тело наполнялось физической болью, холодом и углекислым газом, Эрна чувствовала, как к ней постепенно возвращаются силы жить. Но внутри, чуть ниже сердца, зарождалось и что-то еще: черное, пугающее и всепоглощающее.

Почувствовав, что ее тело уже на пределе, а инстинкт самосохранения скоро возьмет вверх, девушка резко поднялась, снова начиная дышать и одновременно разжимая кулак и зубы. Голова закружилась, а в глазах потемнело. Эрна легла на спину, разглядывая разорванное ветками деревьев небо. Она не знала, сколько так пролежала, пока боль в губе и ладони утихла, а холод заставил зубы мелко стучать.

Кое-как собрав остатки сил, Эрна все-таки встала, устало потерла грязными руками лицо. Ссадины от веток отдавались неприятной болью.

В лесу уже было сумрачно. Эрна подошла к маленькому озеру, спрятавшемуся среди деревьев, и осторожно сняла платье, которое насквозь промокло от земли.

Адепты культа приходили к озеру Очищения как минимум каждый месяц. Считалось, что купание в этом озере очищало от груза тех жизней, которые адептам пришлось забрать. Старшие адепты бывали здесь чаще — озеро позволяло связаться с богом смерти без вреда для здоровья даже если ты не имеешь отношения к старейшинам. Эрна приходила сюда почти каждую неделю. Она не чувствовала облегчения или очищения от смертей, но ей нравилось, как вода касалась кожи. Абсолютная тишина позволяла успокоиться расшатанному разуму. Это было единственное место, где можно забыть о гонениях, долге, страхе и ненависти окружающих. Эрна любила часами сидеть в воде или на берегу и разговаривать с Хель, слушать ее рассказы о Хельхейме, Асгарде и прошлом человечества.

Девушка осторожно опустила ноги в воду, вздрагивая от холода. По поверхности пошла красивая рябь. Эрна заворожено ее рассматривала, а когда она прекратилась, одним движением спустилась с высокого берега в воду. Ступни почувствовали мелкий песок на дне. В лесной тишине раздался лишь робкий всплеск, который мгновенно был поглощен шелестом деревьев.

Вода у самого берега была чуть выше талии. Привыкнув к холоду, Эрна медленно пошла к глубине. Она остановилась почти у самого центра озера, когда вода накрыла хрупкие плечи с мелкой россыпью веснушек.

С момента показательной казни почти всех старших адептов культа Хель больше не появлялась. Эрна всем своим естеством боялась, что больше никогда не сможет увидеть богиню. Впрочем, это было бы понятно. После произошедшего даже оставшиеся старшие адепты отреклись от культа, чтобы избежать повторения участи Элизабет. А если культ распался, то зачем теперь хозяйке Хельхейма возвращаться на землю?

— Мать и защитница моя Хель, — прошептала Эрна, закрыв глаза, — приди ко мне еще хоть раз. Ты — единственное, что осталось у меня в этом мире. Не бросай меня одну.

— Я и не думала бросать тебя, дитя мое, — услышала девушка низкий, хриплый голос Хель.

— Культ пропал, — прошептала Эрна, открывая глаза. Богиня стояла на противоположенном берегу, слегка склонив голову.

— Он не может пропасть. Просто сейчас не лучшие времена. Люди сломлены, разбиты. Но им нужна поддержка, надежда, что все еще может наладиться.

— Я бы хотела дать им такую надежду. Но что я могу сделать?

— Просто быть. Всегда. Рядом. Незримо следить за их покоем и жизнью. Стать не просто главой культа, а его хранителем. Пронести идею Арс Фатрум сквозь века. Но при условии, что ты останешься человеком. Вот что я бы от тебя хотела. Чтобы ты помогла мне сохранить этот культ.

— Разве я смогу?

— А разве нет? Ты уже сейчас сильней многих из культа. И дело даже не в способностях, а в тебе самой, твоей внутренней силе. И я уверена, что ты одна из немногих, кто действительно сможет выдержать этот груз. Если ты, конечно, сама этого хочешь.

— Стать хранительницей культа? — немного горько усмехнулась Эрна, погружаясь в воду по подбородок. — Пытаться уберечь то, что так любила мама? То, ради чего погибли сотни людей, моих братьев и сестер? Это глупый вопрос. Я сама готова теперь умереть ради культа. Жаль только, что я так поздно к этому пришла. Но если есть хоть один шанс что-то исправить, то я хочу им воспользоваться. Каких бы жертв мне это не стоило. Я буду верна тебе, Хель, до последней секунды своей жизни.

— В твоей жизни больше не будет последней секунды, — мягко качнула головой владычица Хельхейма. — Я дарую тебе абсолютное бессмертие и силу, если ты пообещаешь сохранить культ на многие века.

— Я клянусь хранить верность культу и его идеям, — прошептала девушка, заворожено глядя, как Хель заходит в озера. От ее движений на воде не появляется рябь. Богиня подошла ближе и сняла мантель. С одной стороны ее кожа была мраморно-белая, без единого пятнышка или волосками, со второй половины сползала рваная, слегка фиолетовая кожа, обнажая желтые кости с прогнившим мясом.

— Ты уверена в своем решении? — спросила Хель, нежно накидывая на плечи Эрны дорогую ткань. Она с удивлением обнаружила, что мантель совершенно сухой и очень теплый. Девушка провела по нему рукой, наблюдая, как на черном шелке мерцает ночное небо.

— Я ведь смогу считать себя твоей дочкой? — слегка улыбнулась Эрна, чувствуя, как мантель согревал ее.

— Конечно, дитя мое, — кивнула Хель, целуя девушку в лоб, в шрам, который остался еще со времен посвящения в культ. — И прости меня, Эрна. Только так я смогу даровать тебе бессмертие.

Страх проснулся в сердце девушки маленькой, взъерошенной птичкой, но она лишь доверительно закрыла глаза. Хель никогда не причиняла ей вреда.

Всего за одну секунду грудь пронзила невыносимая боль. Острая, резкая, не позволяющая сделать вдох. Боль от груди пустила свои шипованные корни по всему телу, сковывая руки, ноги, словно разрывая голову на части.

Эрна распахнула глаза. Хель смотрела на нее с сожалением. Девушка опустила взгляд вниз, туда, откуда расползались щупальца боли, и не закричала лишь потому, что горло тоже сдала когтистая лапа страданий. Руки Хель: одна — белая и ледяная, другая — фиолетовая и горячая, проникли в грудь Эрны, разрывая кожу и мышцы, ломая кости. Темная кровь струилась по рукам богини, падала в воду озера, создавая красивые разводы.

— Ты все равно будешь святой, — прошептала Хель, сжимая в своих ладонях пульсирующее сердце. — Святой мученицей Арс Фатрум. Прости, что обрекаю тебя на такую участь. Я просто не могу иначе. Но я обещаю всегда следовать за тобой. Я не оставлю тебя одну.

Эрна уже смутно понимала, что происходит вокруг. Ей чудилось, что вода в озере стала ярко красной. Боль приобретала сладковатый привкус на языке. Страха больше не оставалось. Девушке казалось, что она приближается к чувству абсолютного спокойствия. Цвета окружающего мира стирались, превращались в серый. Только алая вода в озере становилась все ярче. Небо затягивалось черной пеленой.

— Нарекаю тебя дочерью смерти, — набатом звучал голос Хель в голове Эрны. — Я дарую тебе свою силу и бессмертие. Отныне и присно ты связываешь свою жизнь с моей, свою кровь с моей и отдаешь мне свое сердце.

Пальцы Хель сжались, вдавливаясь в пульсирующий орган. Дальше она произнесла заклинание на языке Хаоса и с силой выдернула руки из груду Эрны, орошая все почти черной кровью.

Девушка закрыла глаза и рухнула вниз, словно в бездну. Только тихий всплеск воды говорил об обратном.

* * *

Вильгельм беспокойно ворочался на кровати. Ему было ужасно неудобно в этом доме, в оглушающей тишине. Раньше, перед сном, Эрна напевала ему песни. Обычные, не те, которыми убивали в ее ведьмовской общине.

И он правда думал, что делает всем лучше.

Но теперь червь сомнения точил его душу изо дня в день. Парню было стыдно, что погибли дети и взрослые. Он думал, что всех просто арестуют. Но казнь... Разве это по-божески? Впрочем, сомневаться в вере тоже нельзя. Священнослужителям лучше видно, как поступать в подобных ситуациях. Всем должно воздастся за грехи их.

Вильгельм в очередной раз повернулся с боку на бок. В животе неприятно сосало. В темноте дома что-то шебуршало. Парень упрямо пытался скинуть этот звук на мышей, которые в последний год размножились до неимоверных количеств, но это странное ощущение сковывающего ужаса не давало покоя. Словно там, в темноте находилось что-то еще.

Вильгельм мотнул головой, отгоняя эти неприятные мысли. Он закрыл глаза и удобней устроился на кровати. Полежав так минуты две, он все-таки сдался и пробормотал молитву. Даже если здесь и бродит нечистая сила, то они его, верного раба божьего, не тронут.

После молитвы действительно стало спокойней. Вильгельм уже почти уснул, когда где-то в глубине дома услышал стук. Сердце боязнено вздрогнуло. Парень резко поднялся и вгляделся в темноту. Если потопать ногами, то мыши разбегутся, и у него будет время заснуть.

Но как только Вильгельм топнул ногой, стук раздался уже на улице, в дверь. Парень нахмурился. Кто может придти посреди ночи? Небось, опять эти попрошайки.

Вильгельм вздохнул и поплелся к двери. Но как только он открыл ее, его глаза наполнились ужасом. Прямо на пороге стояла высокая женщина без одежды. Чуть приглядевшись, парень увидел, что ее тело разделено на две равные половины: черную и белую. Ветер развеял с лица незнакомки рыжие волосы. Вильгельму захотелось закричать. Глаза на темной стороне ее тела не было. Только в глубине черепной коробки горел красный огонек. Ребра, плечи, ключицы были обтянуты прохудившейся тонкой кожей, которая обнажала выпирающие кости. Сквозь оборванные губы виднелись острые, гнилые зубы.

Парень отпрянул и захлопнул дверь. Лепеча молитву и крестясь, он все больше отходил вглубь дома, безотрывно глядя на дверной проем.

— Всем воздастся за грехи их, — услышал Вильгельм за своей спиной хриплый, низкий голос. Парень резко обернулся. Незнакомка стояла теперь за его спиной. Тонкими, хищными пальцами она настукивала по стене пугающую мелодию. Глава — горящий и бледный — смотрели немигающее, словно видели насквозь.

— Изыди, дьявол, — прошептал Вильгельм, постепенно отступая назад.

— Нет, мальчик, я не дьявол, — покачала головой женщина. — Я бог. И имя мне Хель.

Вильгельм почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он помнил это имя. Эрна пару раз рассказывала ему о сути своего культа, о поклонении языческой богине смерти Хель. Но Эрны здесь больше нет. Зачем могло придти это чудовище тогда?

— Чего тебе надо?..

— Твоя совесть чиста? Тебе спится спокойно? Не мучают крики невинно сгоревших людей? Твоя вера говорит, что всем воздастся за грехи их. И сейчас наступает время отдавать долги, мальчик, за убитых моих детей.

— Что? Какие долги?! Я все сделал правильно! Вы все — отродья дьявола. И будете гореть в аду!

Чудовище хмыкнуло и оскалилось прогнившими зубами. Вильгельм с ужасом наблюдал, как рост женщины постепенно увеличивался, а человеческие черты все больше стирались. Вот оно уже согнулось, подпирая плечами потолок. В голове Вильгельма без перерывов звучал пугающий хриплый голос «Всем воздастся за грехи их».

* * *

Эрна открыла глаза, смутно осознавая, что же происходит вокруг. Тихий плеск воды напомнил, что она должна находиться около озера. Любое движение отдавалось пульсирующей болью в груди и где-то за глазами.

Девушка попыталась подняться. С плеч медленно спал дорогой мантель Хель. Сразу же стало невыносимо холодно. На груди виднелись два тонких, насыщенно красных шрама. Эрна укуталась в нежную ткань и, шатаясь, поплелась к своей одежде. Но поношенное, дешевое платье не могло защитить от пронизывающего утреннего ветра. Поэтому девушка накинула на себя мантель и плотней запахнула его. Размер был немного великоват, и шлейф дорогой ткани тянулся позади.

Солнце уже поднялось над верхушками деревьев. Самый край неба оставался еще розоватым. Постепенно просыпались птицы.

Эрна уже куда осторожней выбиралась из леса, боясь испортить вещь Хель. Девушка чувствовала, как на плечи ложится груз усталости. Ей хотелось просто лечь на землю и проспать несколько десятков лет.

На улицах все еще было пусто. Эрна решила отдаться своему прорыву и идти туда, куда ее несли ноги. Она прикрыла болезненные глаза и просто считала шаги.

В таком сомнамбулическом состоянии Эрна шла полчаса. Когда она почувствовала, что сознание постепенно уходит, девушка распахнула глаза и замерла. Она стояла у дома, где еще неделю назад жила вместе с Вильгельмом.

При воспоминании о парне, Эрну охватил приступ неконтролируемой злости. В голове мгновенно возникли слова Песни. Девушка обещала Хель защищать культ. И сейчас самое время показать, что она способна это сделать.

Двинувшись уверенно к дому, Эрна замерла на пороге. Дверь была не заперта и слегка качалась на ветру. Девушка, нахмурившись, зашла в дом, настороженно оглядываясь по сторонам. Пройдя чуть дальше, Эрна закусила губу и закрыла глаза — вся комната была в брызгах крови. Вильгельма не было.

Все так же, с закрытыми глазами, девушка развернулась и вышла из дома. Неужели это оставшиеся адепты культа устроили такой самосуд? Не похоже на них. Последователи Арс Фатрум предпочли бы воспользоваться песней Смерти.

— Ему самое место в Хельхейме, — раздался за спиной низкий голос богини смерти. — За то, что он сделал, и за то, что мог сделать. И я знала, что рано или поздно ты придешь к идее мести. А это первый шаг к убийству человечности в тебе. И я хочу если не вовсе этого избежать, то отодвинуть на максимально далекий срок. Тебе же нужно заняться восстановлением культа. Я созвала их всех около колокольни. Ты должна показать им, что у них есть будущее.

— Конечно, — кивнула Эрна, снимая с плеч дорогой мантель и неглядя протягивая его за спину. — Спасибо, что пытаешься уберечь меня. И что избавила от необходимости мстить.

Эрна задумчиво пошла в сторону колокольни. Позади тихо шуршала ткань. Девушка чувствовала себя совершенно спокойно. И она знала, что теперь богиня смерти всегда будет незримо рядом.

На поляне рядом с колокольней сидело от силы человек десять-пятнадцать. Все они выглядели уставшими, разбитыми и напуганными. Среди них было все больше молодежи, тех, с кем Эрна росла и играла. От старейшин пришел только Николос и его жена. Эрна с сожалением и нежностью осмотрела остатки культа. У нее не оставалось никаких сомнений, что она готова отдать все, что угодно ради них.

Девушка неуверенно подошла к возвышенности, на которой обычно выступала ее мама. Ветер злобно трепал подол платья, пробирал до костей. Эрна подняла с земли тяжелый плащ доктора и накинула его на плечи. Некоторые присутствующие уже обратили внимание на девушку, которая стояла на месте бывшей главы культа. Они начали медленно подниматься со своих мест и становиться в ряд перед возвышенностью.

Эрна чувствовала их взгляды, полные надежды. И эти взгляды ложились ответственностью на ее плечи.

— Меня зовут Эрна Фогель, — как можно громче сказала девушка, но голос предательски надломился. — Я дочь Элизабет, предыдущей главы культа, которая отдала за вас жизни. Богиня наша Хель передает ответственность за Арс Фатрум мне. — Костлявая рука в перчатке легла на плечо Эрны, и она сразу почувствовала себя спокойней. — Я знаю все, что пришлось вам пережить. Но я не хочу, чтобы это стало причиной исчезновения Арс Фатрум. Я клянусь оберегать и защищать вас, а вы продолжите свое дело, когда наберетесь сил. Еще ничего не кончено. Главное — верить. Люди все еще нуждаются в нас. Я хочу, чтобы вы стали моей опорой и поддержкой.

Эрна замолкла, оглядывая присутствующих. Они нерешительно переглядывались. Девушка правда боялась, что никто не захочет ее принять, как виновницу произошедшего. И она бы их поняла.

Но вот один златоволосый парень приложил пальцы ко лбу и покорно склонил голову. Эрна узнала его — именно он приходил к ней в часовню после пожара, Ганс. Вслед за ним один за другим склонились и другие адепты. Девушка облегченно вздохнула.

— Элизабет завещала, что культ будет жить вечно! — уже куда громче и увереннее крикнула Эрна. — И я сделаю все, чтобы исполнить ее волю. Любой ценой. Теперь Арс Фатрум — это вся моя жизнь.