Колыбельная для Луны (джен)

Гарри Поттер устал. Сейчас, когда прошла эйфория от победы, а от битвы за Хогвартс остались лишь болезненные, на грани муки, воспоминания — ещё свежие, но уже не столь яркие, — невыносимо хотелось спать и, проснувшись, обнаружить себя просто Гарри — мальчиком, который о волшебниках знал только из сказок и никогда сам не творил волшебство. Жить с мамой и папой, выгуливать собаку, расчёсывать частой щёткой пушистого кота, учиться в обычной школе, стремиться стать врачом или астронавтом, не знать ни Дамблдора, ни Волдеморта, не видеть горы трупов, не испытать всех этих потерь.

Находиться в доме, где с недавних пор поселилось горе, было тяжело, и Гарри вышел во двор. В лунном свете, заливающем окрестности, развалины жилища Лавгудов, хорошо видные из Норы, напоминали руины храма древнего божества, в ярости покинувшего неугодную обитель. Печально и символично.

Ксенофилиус всё ещё находился в Азкабане, хотя новая власть обещала рассмотреть его дело в срочном порядке. Гарри надеялся, что так и будет и в скором времени Луна снова сможет обнять отца. Он не держал на Лавгуда зла за подлую ловушку, понимая, почему тот так поступил. Впрочем, Гарри ни на кого сейчас не злился: раннее сиротство, Дурсли, Тёмный Лорд, война, собственная смерть и в конечном итоге победа будто иссушили его сердце и свели на нет все возможные эмоции, оставив только бесконечную усталость. Даже сердце, казалось, билось через раз, неровно и тихо. Может, смерть, однажды прикоснувшись, уже никогда не отпускает и отмеченные ею дальше живут по памяти — знают, что должны чувствовать и, не чувствуя ровным счётом ничего, лишь талантливо притворяются? Гарри не хотелось об этом думать. Ему ничего не хотелось.

— Простите, сэр, — вдруг пропищал рядом с ним тоненький голосок, — вы ведь Гарри Поттер? Я видела вас в тот день, когда старшего хозяина увели.

Гарри огляделся, пытаясь понять, кто с ним разговаривает, но никого не обнаружил.

— Я тут. Посмотрите вниз, пожалуйста. — Кто-то дёрнул его за штанину. — Ну же!

Поттер опустил взгляд. Обожжённая куколка десяти дюймов ростом смотрелась жутко: её когда-то пышные голубые волосы свисали неровными оборванными прядями, испачканное в саже и копоти платье больше смахивало на половую тряпку, а маленькие ножки дрожали от страха.

Пока Гарри недоумённо разглядывал странную гостью, та успела разреветься. Бухнувшись на землю и утирая слёзы грязным подолом, она что-то взволнованно бормотала, периодически икая и судорожно всхлипывая.

— Погоди, не плачь. — Гарри присел рядом и осторожно погладил её по голове. — Ты кто вообще? Что произошло?

— Я Мальвина, — в ответ прорыдала игрушка. — Орландина всех убила. У неё глаза чёрные. Она только с виду принцесса, а на самом деле злая колдунья. Ей мисс Луна нужна. Помоги-и-ите-е-е!..

— Кто такая Орландина? — осторожно спросил Гарри. Кукла выглядела совершенно невменяемой, и вряд ли её слова что-то значили, однако смутное беспокойство всё же закралось в его душу. — Говори скорей! Если не скажешь, не смогу помочь.

— Орландина — любимица хозяйки, фаворитка, — кое-как справившись с истерикой, ответила Мальвина. — Она ожила сразу после смерти миссис Пандоры. Мне мистер Чернохвост рассказывал. Он, наверное, умер. — Губы куклы снова скривились в страдательной гримаске. — Орландина — злая, а мисс Луна этого не знает. Она, когда Орландину забирала, пообещала никогда больше с ней не расставаться и не заставлять нервничать. Я подслушивала. Помогите, пожалуйста!

Поттер не понимал, что делать, не знал, как реагировать. Слишком уж подозрительно и сюрреалистично выглядела просительница.

— Рон, Гермиона! — наконец крикнул он, двумя пальцами поднимая куклу и сажая себе на плечо. — Идите сюда!

* * *

До инициации оставались всего сутки, и Орландина от нетерпения не находила себе места, хотя теперь уже вроде бы ничто не могло помешать ей в достижении желанной цели. Девчонка находилась рядом, и то, насколько быстро та откликнулась на зов и примчалась в Оттери-Сент-Кэчпоул, говорило о величайшей любви и преданности.

Вместе с тем Луна изменилась: стала уверенной в себе, обретя ту опору, в которой всегда нуждалась — верных друзей. И именно они могли стать якорем, который не позволит её душе в нужный момент раскрыться полностью перед магией Орландины, сливаясь в вечное единое. Но даже не это беспокоило чародейку. В конце концов, можно пойти по обычному пути и, изгнав сущность Луны после инициации, занять её тело. А вот мерзкий мальчишка Невилл, ходивший за Лавгуд хвостом и преданно заглядывающий в глаза, бесил до зубовного скрежета. Невооружённым взглядом же видно: влюбился, паразит! И самое неприятное — похоже, взаимно. И Орландина боялась, что опалённая дыханием первой любви девчонка попросту откажется проводить ритуал — тогда всё пойдёт прахом. У кого искать доверия и любви в кукольном-то теле?

Всё это заставляло чародейку хмурить брови и капризно надувать губки, горестно вздыхая всякий раз, когда противный Лонгботтом с букетом каких-то ранних весенних цветов появлялся на пороге комнаты, которую Луна сейчас занимала в Хогвартсе. Гадкий тип. Разве пара он её тщательно выпестованной малышке? Не имея возможности прибить недоделанного ухажёра, дабы не разрушить собственные грандиозные планы, Орландина с удовольствием пугала его любимую жабу. Но и это служило плохим утешением. Луна пропадала каждый вечер и возвращалась далеко за полночь, заставляя чародейку тревожиться всё больше. Вот и сегодняшний день не стал исключением. Даже более того — когда парочка помедлила у дверей, после невнятного бормотания Лонгботтома и тихого смеха Луны кукла услышала влажный звук поцелуя. Изо всех сил сдерживая себя, чтобы не сорваться, она обворожительно улыбнулась, когда разрумянившаяся Лавгуд впорхнула в комнату.

— Хорошо прошёл день? — Орландина спрыгнула с подоконника и потянулась к девушке. — Выглядишь счастливой.

— Ох, даже не представляешь! — Луна подхватила её и закружилась по комнате. — Мы сегодня почти закончили разбирать завалы у правого крыла. Скоро ещё ребята приедут — Гарри и Рон с Гермионой. Вот дела тогда пойдут!

— Но ты же не из-за этого вся сияешь?

— Нет… То есть, да. И из-за этого тоже. А еще… представляешь, Невилл меня поцеловал. Это так странно и… приятно.

— Да уж, могу себе вообразить, — фыркнула чародейка, мысленно выдёргивая Лонгботтому позвоночник. — А помнишь, что мы должны сделать следующей ночью?

— Конечно, помню. Я обязательно сниму с тебя проклятье. Давно бы сказала, что зачарована злым колдуном, чего молчала, спрашивается?

— Моя малышка… — Кукла нежно потёрлась носом о плечо Луны. — Мы же больше никогда не расстанемся, и я смогу вечно жить в твоём сердце и разуме?

— И у нас будут общие воспоминания, чувства и магия, а ещё мы никому ничего не расскажем.

— Всё верно. — Орландина удовлетворённо улыбнулась. — Тогда давай прямо сейчас отправимся в Запретный лес, чтобы нам никто не помешал. А то я с ума схожу всякий раз, когда ты куда-то пропадаешь, даже с этим Невиллом. Боюсь, что-нибудь случится, а я не успею помочь.

— Хорошо! — согласилась наивная Луна. — Только надо предупредить, чтобы меня не хватились.

— Лучше записку оставь, а то расспросы пойдут, то да сё… Напиши, будто уезжаешь по делам и появишься завтра утром…

Невилл уже почти заснул, когда его по рукам и ногам сковали невидимые путы. Испугавшись, он открыл глаза и увидел стоящую на его груди очаровательную белокурую куколку. Её миниатюрный указательный пальчик упирался прямо ему в нос.

— Слушай меня внимательно, придурок, — яростно прошипело симпатичное создание. — Если не хочешь, чтобы из тебя сделали Лонгботтомовое желе, вообще не приближайся к Луне Лавгуд. Понял меня? Сделай вид, будто вы просто дальние знакомые, а полезешь ещё своим слюнявым ртом — расчленю. Я и так с трудом сдерживаюсь — не хочу портить настроение моей малышке. Ясно тебе? И запомни: ни рассказать обо мне, ни написать ты не сможешь. Просто кивни, если дошло.

Невилл, до которого ничего не дошло, на всякий случай кивнул и заёрзал, пытаясь избавиться от морока. Кукла, злобно усмехнувшись, пнула его ногой в подбородок, спрыгнула на пол и, погрозив на прощание кулаком, выскочила за дверь, с треском её захлопнув.

* * *

Лавгуд оказался бесполезен. Ну почти. Из всего несусветного бреда, который он нёс, всё же удалось выяснить, что Пандора погибла, когда работала над Проявляющими чарами для поиска потерянных душ. Добиться большего не представлялось возможным — Азкабан окончательно повредил и без того хрупкую психику Ксенофилиуса.

— Гарри, надо что-то делать, — понизив голос, обратился к другу Рон, когда Лавгуда увели. — Здесь такая холодища, и… он же совсем чокнутый. Надо его вытащить отсюда.

Поттер, на которого Азкабан из-за дурной славы и постоянного присутствия ненавистных стражей произвёл самое удручающее впечатление, угрюмо кивнул.

— Ты прав, Рон. Одно дело держать тут Пожирателей, вроде Лестрейнджей, а другое — несчастного отца, грешного лишь тем, что хотел спасти своего ребёнка, — сказал он, разминая озябшие пальцы. — Я схожу к Кингсли ещё раз. И про миссис Малфой заодно поговорю.

— Кстати о Кингсли... — Гермиона подняла взгляд от книги, которую принесла с собой и листала с тех пор, как Ксенофилиус рассказал про опыты своей жены. — Уверена, в этой самой Орландине заключена душа какой-то сильной злой колдуньи или колдуна. Мыслящая, принимающая решения, хитрая. И у нас совсем нет времени, чтобы искать безотказный способ её изгнать — лунное затмение, о котором упоминала Мальвина, уже грядущей ночью...

— И что же делать? — Уизли вскочил, сжав кулаки. — Мы не можем позволить какой-то злобной гадине вселиться в нашу Луну, пусть у нас и нет времени перебирать варианты. Попросим у Хогвартса меч Годрика! Крестражи он рубил на ура.

— Да погоди! — воскликнула Грейнджер, призывая Рона к спокойствию. — Нет никакой гарантии, что в этот раз мы получим меч Гриффиндора. Это во-первых. А во-вторых, есть куда более действенное оружие против любой души, даже очень могущественной и злобной, — дементор. Гарри, ты должен попросить в Министерстве дементора. Как только эта мерзость из куклы выскочит, он её поцелует. Главное — найти место ритуала и не пропустить момент, иначе придётся изгонять тварь из Луны, и тогда вообще неизвестно, чем всё закончится.

— Так и с дементором неизвестно чем закончится. — Рональд скептически посмотрел на любимую девушку. — Может, лучше уничтожить куклу до затмения?

— Ага, конечно. Забыл рассказ Мальвины? — Гермиона резким движением заправила за ухо выбившуюся из высокого хвоста прядь волос. — Орландина, глазом не моргнув, уничтожит всё, что успеет. И, боюсь, первой будет Луна. Про нас вообще молчу.

— Всё логично, Рон, — остановил попытавшегося возразить друга Поттер. — Думаю, Герми права. Я — к Кингсли, а вы отправляйтесь в Хогвартс и не выпускайте Луну из виду, но осторожно, чтобы кукла не заметила...

Просьбу Гарри Поттера выделить в его распоряжение дементора Шеклболт удовлетворил довольно легко (чем бы герой ни занимался, лишь бы в государственные дела не лез), а вот по поводу Нарциссы Малфой и Ксенофилиуса заартачился.

— Гарри, а ты не думаешь, что, отпуская Нарциссу, мы создадим прецедент и остальные, так или иначе связанные с Волдемортом, станут требовать таких же поблажек, — недовольно проворчал он. — Я прям вижу толпы адвокатов, вцепившихся новой власти, то есть нам, в горло. У Лавгуда смягчающие обстоятельства, поэтому, так и быть, его я готов помиловать. Наверное. Малфоев же…

— Послушай, Кинг, — нетерпеливо перебил его Поттер, — у Малфоев тоже смягчающие обстоятельства, а Нарцисса здорово помогла мне в день битвы. В общем, я настаиваю. Считаю, справедливый подход к преступившим закон — не слишком большая плата за гибель Волдеморта. А за дементора — спасибо. Инструкции следующие: он должен повиноваться мне, Рону и Гермионе и ни в коем случае ни на кого не нападать без приказа. Мои приказы в приоритете.

— Ну хорошо. — Кингсли, решив пока не спорить со строптивым героем, написал записку и, протягивая её, иронично ухмыльнулся. — Можешь забрать дементора прямо сейчас, справедливый ты мой. А к разговору о Малфоях мы ещё вернёмся…

* * *

Всё получилось, несмотря на то, что, казалось, сама Вселенная ополчилось против них: Луна пропала, оставив маловразумительное письмо, Невилл в ответ на вопросы лишь мычал, не в силах произнести ни слова, и никто в Хогвартсе не знал, чем помочь. Хорошо, умница Гермиона вспомнила про фолиант, в котором видела заклинание Поиска по крови. Пока она рылась в запретной секции, Рон успел принести из Азкабана флакончик с кровью Лавгуда, а Гарри вернулся с парящим на приличном расстоянии дементором.

Времени оставалось катастрофически мало, но они их отыскали. Стоящая неподвижно Луна и расположившаяся напротив неё белокурая куколка были окутаны прозрачным светящимся коконом, резко контрастировавшим с непроглядной тьмой Запретного леса.

— Смотрите, вот она, — на грани слышимости прошептала Гермиона. — Мы вовремя.

Гарри среагировал немедленно — чёрная искра, не успев подлететь к доверчиво распахнутым губам, оказалась в ненасытной пасти дементора, который, поглотив её, завертелся волчком и исчез в ночном небе.

Рон одним длинным прыжком оказался возле медленно оседающей на землю Луны и подхватил на руки, не давая упасть.

— Нужен колдомедик, — бросая на неё Диагностирующее, констатировала Гермиона. — Гарри… Гарри!..

Тот едва успел порадоваться, что всё обошлось. Тишина, закладывая уши, снежной лавиной навалилась на него, погребая под собой. Из горла вырвался то ли вой, то ли хрип. Сердце рвано дернулось пару раз и, оборвавшись, ухнуло вниз. Понимая, что чудовищная кукла всё же успела нанести ответный удар, Поттер замертво упал на землю и уже не увидел показавшийся на небе тонкий серпик луны — затмение закончилось.

С той злополучной ночи прошёл почти год, а Гарри так и не очнулся. Шутка ли: полное физическое и магическое истощение и, как следствие, — атоническая кома. Тот, кого обожали и боготворили, о ком молились и слагали легенды, лежал неподвижно в полумраке ВИП-палаты, опутанный сетью исцеляющих заклинаний, и не знал, насколько сильно изменилась окружающая действительность и те, с кем прошёл нелёгким путём Второй Магической. Не видел даже снов. Бескрайнее бесцветное ничто окружало его со всех сторон, не давало пробиться ни запахам, ни звукам, оберегая до времени от неприглядной реальности. Но, видимо, судьба сочла, что герою мало пришлось испытать, и в одно мгновение вернула его к жизни.

С трудом разлепив непослушные веки, Поттер огляделся: белые стены и потолок, ниточки лечебных чар, попискивающий аппарат искусственной вентиляции лёгких — надо же, какое слияние волшебного и маггловского — всё указывало на то, что он в Мунго. Руки и ноги слушались плохо, уши закладывало, голова кружилась, однако Гарри нашёл в себе силы приподняться и, облокотившись на подушки, принять сидячее положение. Очень хотелось пить. Протянув трясущуюся руку, он нажал на кнопку вызова, и через минуту палата заполнилась колдомедиками.

«Герой пришёл в себя!» — трубили на следующее утро газеты. «Мальчик-Который-Выжил жив и здоров!», «Да здравствует Гарри Поттер — великий победитель тёмных сил!», и прочее, прочее, прочее. Гарри с неприязнью смотрел на кричащие заголовки. Он никогда не любил повышенное внимание к себе, а сейчас и подавно.

— Гарри! — Запыхавшаяся Гермиона ворвалась в палату и сходу бросилась ему на шею. — Нам не сообщили, мы из газет узнали и сразу к тебе, — радостно затараторила она. — Мы верили, что ты не умрёшь. Верили, Гарри…

— Дружище, ну ты и заставил поволноваться! — Рон, присев на краешек кровати, осторожно, боясь навредить, погладил его по руке. — Рухнул как подкошенный. Крестражи тебя не убили, Водеморт с Пожирателями тоже, так неужели, думаю, кукла чёртова сможет… Никогда так больше не делай!

— Не буду. — Гарри растянул в подобии улыбки потрескавшиеся губы. — Как же я рад вас видеть, вы не представляете. Заберите меня отсюда. Тут со мной все носятся, словно с ожившим Мерлином. Охрана ещё у дверей. Хотел в коридор выйти — не дают. Надоели. Да, как Луна?

Рон с Гермионой переглянулись.

— Уже нормально. — Грейнджер вымученно улыбнулась. — Первое время тяжело было: болела, по Орландине этой ужасной скучала, плакала, песенку какую-то всё себе под нос напевала. А сейчас гораздо лучше. Собирается наловить целое стадо морщерогих кизляков. Она у Невилла живёт, и мистер Лавгуд тоже. Его отпустили. Кстати, Мальвину починили и кентавра Чернохвоста. Он почти цел оказался, только в грязи вниз головой застрял. А тебя мы обязательно заберём. Я с Шеклболтом поговорю. Может, разрешит в Норе долечиваться…

— А причём тут Кинг? Разве это не колдомедики решают?

— Боюсь, нет, друг. — Рональд бросил на Поттера виноватый взгляд. — Политика, будь она неладна!

— Да что тут у вас вообще происходит?

— Гарри, только не волнуйся. Давай потом об этом поговорим. — Гермиона вскочила, явно намереваясь уйти, но Поттер остановил её, схватив за рукав.

— Рассказывайте сейчас, — потребовал он, предчувствуя неладное. — Ну же!

— Азкабан заполнен под завязку, Гарри, а дементоры даже слишком сыты, — призналась Грейнджер, нервно передёрнув плечами. — Кингсли говорит, это для общего блага. Судьбу замеченных в связях с Пожирателями решают быстро, без лишних разбирательств. У их семей как минимум конфискуют имущество. Из учившихся с нами слизеринцев на свободе почти никого не осталось. Панси Паркинсон в Азкабане только за то, что предложила выдать тебя Волдеморту, помнишь, тогда в Хогвартсе?

— Помню, — прохрипел Поттер. — Неужели никто не пытался воспрепятствовать?

— Мы пытались, и отец тоже. — Рон шумно вздохнул. — Его уволили. С почётом. На пенсию, как заслуженного работника, пораньше.

— Я должен увидеть Кинга! — Гарри вскочил, пошатнулся и тяжело опустился на постель. — Помогите мне, я должен… Я просил его помиловать Нарциссу.

— Малфоев казнили, — мрачно произнёс Уизли, пресекая вторую попытку подняться. — Люциуса три месяца назад Авадой при побеге, Драко прошлой ночью. Поцелуй. А Нарциссу сегодня сюда привезли, в отделение для душевнобольных. Она с катушек слетела, когда увидела в Пророке колдофото, где дементор целует Хорька. На первой полосе поместили под заголовком: «Никто не должен уйти от ответа». Жуть. Можешь посмотреть потом. Малфой даже глаза не закрыл, то есть поначалу закрыл, а потом дёрнулся, уставился на дементора, сам к нему потянулся и упал навзничь. И представляешь, мне показалось, что они разговаривали, ну, Малфой с дементором. По крайней мере, Хорёк точно что-то шептал. Не дай Мерлин приснится…

Последних слов Рона Поттер уже не слышал, снова провалившись в блаженное беспамятство.

Утром следующего дня его навестил Кингсли — могучий, пышущий здоровьем, одетый с иголочки. И сразу стало казаться, что в палате слишком тесно — до того внушительно тот выглядел.

— Гарри, сынок, — благодушно пробасил он, присаживаясь в подобострастно придвинутое колдомедиком кресло, — как же я рад, что ты наконец-то снова с нами. Хорошо себя чувствуешь? Худой какой. Тут вообще кормят? Если что не так, только скажи, я их научу правильному обращению с сокровищем нации!

— Не надо никого ничему учить… — Поттер, слегка поморщившись, пожал Шеклболту протянутую руку. — Всё нормально, выздоравливаю. Лучше расскажи, что я пропустил? Отлично выглядишь, кстати. По-королевски.

— Ну а как иначе? — Кингсли самодовольно приосанился. — Положение обязывает. Да и мирные времена теперь. Живи да радуйся. Только тебя для полного счастья и не хватало. Народ ждёт своего героя, Гарри. И я жду. Планов множество. Ух, натворим мы с тобой дел!

— Кто-то и без меня уже успел натворить, насколько мне известно. Что ж ты делаешь, Кинг? Откуда такая жестокость? Вспомни, за что мы боролись!

— Дружки закадычные сплетни на хвосте принесли? — Шеклболт возмущённо всплеснул руками. — Успели уже голову тебе заморочить. Да не смотри так. Всё, что я делаю, исключительно на благо общества. И… Оставьте нас одних, — распорядился он, дав знак колдомедикам выйти. — Ты ещё слишком молод, многого не понимаешь.

— Чтобы рисковать жизнью и убивать, я никому слишком молодым не казался. — Гарри гневно сузил глаза. — А сейчас так вообще чувствую себя лет на сто, и не от болезни. Старею на глазах от мысли, в кого превратился мой храбрый боевой товарищ. Знаешь, в детстве я читал сказку о Вечном Драконе, которого никто не мог убить. Не слыхал такую? — Шеклболт отрицательно покачал головой и, успокаивая Поттера, положил руку ему на плечо. Тот её сбросил. — Я расскажу тебе эту сказку, Кинг. Вкратце. Так вот, жил в незапамятные времена кровожадный дракон, обладавший несметными сокровищами. Его боялись и ненавидели, ибо питался он исключительно человеческими жертвами. Периодически находились отважные рыцари, вызывавшие его на бой, но их обглоданные тела вскоре находили у подножия драконьей горы. А от некоторых даже тел не оставалось. Так и пошла молва, что дракон вечный, то есть бессмертный. А на самом деле, всё было иначе: убив чудовище, победитель заходил в сокровищницу, и жажда золота превращала его в нового дракона. Вот такой получился круговорот драконов в природе. Понимаешь, о чём я?

— Так себе сказочка, — натянуто хохотнул Шеклболт. — Сочту всё услышанное бредом больного человека. Ладно, выздоравливай. Потом поговорим. И чтобы ты обо мне ни думал, человеческими жертвами не питаюсь. Зайду завтра и очень советую хорошенько подумать о своём будущем. Мне, право, совсем не хочется его портить.

— Когда в следующий раз будешь смотреться в зеркало, господин Министр, вспомни, что бог выглядит иначе и не всё в твоей власти…

— Я не знаю, как выглядит бог, Гарри, но прекрасно представляю себе государственную необходимость. Не забивай пустяками голову и никого не слушай, пока сам во всём не разберёшься. Бывай!

Кингсли вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, хотя внутри у него всё кипело от бешенства. Гарри Поттер становился опасным. Марионетка сорвалась с ниточек и явно собиралась начать самостоятельную игру. Этого Министр магии Шеклболт допустить не мог. Слишком много уже сделано для блага магической Британии, чересчур большие деньги стоят на кону, и, раз уж победитель Волдеморта не собирается подчиняться, придётся от него избавиться. Что ж, выздоравливающий герой может в любой момент превратиться в мёртвого героя, мир его будущему праху. Завтра же Кингсли отдаст необходимые распоряжения Главному колдомедику, а на оставшиеся после Поттера деньги, которых предостаточно в кладовых Гринготтса, Министерство (так и быть) откроет музей победы над Тёмным Лордом. На Гриммо, 12, например. Своей смертью зарвавшийся мальчишка послужит обществу куда лучше, чем если останется жив. Приняв решение, Шеклболт немного успокоился и с чистой совестью отправился на очередное судебное слушание.

После ухода Кингсли на душе у Гарри заскребли не просто кошки, а самые настоящие тигры. Хотелось немедленно бежать, выяснить, всё ли в порядке с Роном и Гермионой, и… просто бежать! Однако попытка вырваться на свободу закончилась провалом: два здоровенных медбрата выловили его уже в коридоре и насильно напоили Сонным зельем.

Он очнулся от того, что кто-то звал его по имени и настойчиво тряс за плечи. С третьей попытки открыв глаза, Гарри попытался сфокусироваться на расплывающейся фигуре и вскоре признал в ней Рона.

— Вставай, дружище, ну же. Я тебе одежду принёс и парик. Хотел Оборотку, но Герми сказала, будто тебе пока нельзя, — сопел Уизли, стаскивая его с постели. — Бежим скорее!

— Что случилось? — Поттер, усилием воли стряхнув с себя остатки сна, начал выпутываться из пижамы. — Шум какой-то. Эвакуация, что ли?

— Нарцисса Малфой пропала. — Рон, протягивая ему объёмный свитер с капюшоном и джинсы, испуганно посмотрел в сторону двери. — От авроров, приставленных к её палате, остались, извини за подробности, одни кости. Лежат кучками справа и слева от входа. Черепушки сверху, и у каждой в глазницу волшебная палочка воткнута. И одежда рядом аккуратненько сложена. И лужа крови на весь коридор. И кишки на светильниках висят. Бр-р-р, гадость. Главного колдомедика тошнило. Говорят, кто-то из оставшихся на свободе Пожирателей постарался. Всё. Бежим! — скомандовал он, удовлетворённо оглядев Гарри, которого светло-русый парик с длинной чёлкой изменил до неузнаваемости. — Шикарно смотришься. Очки сними и держись за мою руку. Плохо, что от Мунго сейчас только к Министерству аппарировать можно, но это не страшно — прорвёмся. Не впервой!

Друзья, воспользовавшись суматохой, беспрепятственно покинули здание больницы и, отбежав за угол, аппарировали. Едва они оказались у министерских дверей, как мощный толчок, внезапно сотрясший землю, откинул их на несколько десятков ярдов. Враз потемневшее небо прорезали крест-накрест змеящиеся молнии, и через секунду на том месте, где стояло Министерство, из-под земли вскинулось до небес чудовищное по силе пламя. Скручиваясь в спираль, оно отбрасывало в стороны рваные огненные струи, с шипением лизало стены соседних домов, ревело и выло так, словно тысячи демонов преисподней пели хором какой-то свой инфернальный гимн.

— О, господи, что это? — прошептал Гарри побелевшими губами, не в силах отвести взгляд от смертоносного действа и удивляясь, что, кажется, они с Роном серьёзно не пострадали. — Адское пламя или взрыв?

— Не знаю, взрыв это или нет… — Рон тяжело поднялся на ноги, утягивая Поттера за собой. — Но одно могу сказать точно: в стране теперь безвластие. Там Визенгамот заседал. Да, думаю, и остальные на месте. Были. Берём всё в свои руки?

— Только не это. Чего точно не хочу, так это власти.

— Ты должен, друг. Хотя бы на первое время. Пока всё не образуется. Должен, Гарри!..

* * *

Синьор Витторио Бенедетти много повидал на своём веку (шутка ли, девятый десяток разменял!), но нигде ему не было так хорошо, как в любимой Нери — деревеньке, где родился и вырос, откуда ушёл познавать огромный мир и куда вернулся спустя много лет.

Весна в этом году выдалась жаркая, и «Шустрый котик», гостиница, которой владел синьор Бенедетти, единственная в деревне, под завязку заполненная туристами, не знала покоя ни днём, ни ночью. Особенно много гостей прибыло неделю назад посмотреть на лунное затмение — зрелище и впрямь величественное: Неаполитанский залив, отражающий свет звёзд, Везувий, неясной тенью маячащий на горизонте, лунная дорожка — всё постепенно исчезало вместе с прячущим свой ясный лик ночным светилом, а потом вспыхнуло новыми красками. Фантастическая картина.

Хотя и без затмения в Нери много привлекательного. Художников вон метлой не прогонишь. Сидят себе с мольбертами на пляже, рисуют окружающую красоту. И у каждого она своя, неповторимая. Кто как видит.

Синьор Витторио, например, если бы имел талант, обязательно написал бы портрет белокурой дамы, приехавшей на днях вместе с сыном и поселившейся в лучшем номере его гостиницы. Уже не юная, но всё равно красивая, она любила прогуливаться по побережью и смотреть, как волны выбрасывают на берег гладкие камушки, обточенные водой до совершенной формы, а по вечерам, любуясь закатом, подолгу сидела на веранде. Бенедетти в лепёшку готов был расшибиться, чтобы на её строгих губах появилась улыбка. Вот и сейчас, увидев, что прекрасная синьора идёт навстречу, он распрямил спину, поправил кепи и, дурашливо поклонившись, преподнёс ей нежно-розовую ветку глицинии.

— Доброе утро, божественная. Прекрасная погода, не находите? У нас скоро фестиваль мороженого, позвольте вас пригласить. Уж не откажите, осчастливьте старика. И сыночка вашего тоже приглашаю.

— Мы согласны. Правда, мам? — Изящный юноша, подбежав к синьоре, чмокнул её в щёку. — Лучше мороженого может быть только много мороженого, но слишком много мороженого не бывает никогда. Разрешите представиться. — Он, широко улыбнувшись, протянул Витторио руку. — Дрейк. А мою маму зовут Нисса. А вас мы знаем — вы хозяин «Шустрого котика» синьор Бенедетти.

— Очень приятно. — Витторио с чувством уцепился за узкую белую ладонь. — Приходите послезавтра в полдень в наш парк. Он единственный, не перепутаете. И мороженое будет, и музыка, и танцы. Я зарезервирую для вас столик.

— Обязательно придём, спасибо! — Юноша энергично кивнул и, помахав на прощание, потащил мать собирать ракушки.

Бенедетти остался стоять, очарованно глядя им вслед. «До чего же красивые бывают люди, — думал он. — Ангелы Рафаэля и те померкли бы рядом, господи прости. А глаза у этого Дрейка совсем нездешние: льдисто-серые с крупными ярко-синими крапинами. Странные глаза, не человеческие… Вос-хи-ти-тель-ные…»

Драко Малфой, с удовольствием впитав восторженные эмоции забавного старичка, удобно устроил мать в шезлонге и отошёл к самой кромке волн. «Какими же наивными оказались отважные гриффиндорцы, решившие, что дементор сможет одолеть духа Хаоса", — усмехнулся он про себя, вспоминая, как славно полыхало Министерство и какой запредельный ужас застыл в глазах авроров, охранявших палату его матери, когда он, казнённый, пришёл за ней. И как же здорово было принять от дементора вместо поцелуя затаившуюся до времени чёрную искру и стать с ней единым целым. Теперь весь мир у его ног. Возможно, через какое-то время ему и захочется вернуться в Британию — посмотреть, выдержал ли Гарри Поттер испытание властью, а пока впереди лишь развлечения, экзотические путешествия и множество вкусных человеческих эмоций.

Улыбнувшись своим мыслям, Драко сладко потянулся и лёгкой походкой направился к Нарциссе...