Великий Исход (джен)

Сквозь слой ваты, которым заполнена ее голова, с трудом пробивается отдаленный едва слышимый голос:

— Эмма! Эмма, ты меня слышишь? Открой глаза! Эмма!..

Эмма. Это ее имя. Да, она Эмма.

Свон пытается открыть глаза, борясь с тошнотой. Она поднимает руку к гудящей голове, но, плохо контролируя свои движения, лишь бьет себя упавшей конечностью по щеке. Эмма стонет сквозь зубы, и этот голос раздается снова, уже будто чуть ближе и чётче:

— Мисс Свон, как ты себя чувствуешь?

Эмма несколько секунд впустую двигает челюстью, прежде чем вспомнить, как говорить:

— Будто вчера, — сипит она, — была шикарная попойка... на которой я... вылакала бочонок пива. Хочу сдохнуть.

Теперь в голосе слышна усмешка пополам с облегчением:

— Я бы помогла тебе в этом, да боюсь, Генри меня не простит.

Внезапно память обо всем случившемся разом расцветает в голове Эммы, и она резко дергается, садясь на полу и распахивая глаза. Чтобы тут же со стоном зажмуриться и рухнуть обратно, прижимая руку к виску, за которым полыхнуло болью. Вместо удара об пол, ее голова падает на что-то мягкое.

Второй раз Эмма открывает глаза гораздо осторожнее, и голова отвечает лишь легким гулом. Свон обнаруживает себя лежащей на полу в особняке Голда неподалеку от двух трупов (что уже не вызывает тошноту, поскольку дальше некуда). Голова ее покоится на коленях Реджины, которая отчасти обеспокоенно, отчасти насмешливо вглядывается в ее лицо.

— Что это было?

— Вспышка воспоминаний. Чтобы узнать, что тут произошло, я вызвала совместные воспоминания этих двоих в данном мире. С непривычки такая вспышка сильно бьет по голове, и можно заблудиться в чужой памяти, потеряв себя, поэтому такой ритуал рекомендуется только для опытных ведьм или в присутствии наставника.

— И меня ты совершенно случайно позабыла об этом предупредить, — в голове Эммы звенят колокола, а в душе поднимается волна гнева и злости.

— О, видишь ли, мисс Свон, уловить вспышку способны лишь люди, обладающие магией.

Эмма недоуменно хмурится и моргает, тут же забывая свою злость:

— Но я не владею магией.

Реджина усмехается:

— Еще пять минут назад я тоже так думала.

Миллс встает, аккуратно перекладывая голову Эммы со своих коленей на пол, отряхивается и поправляет юбку.

— Собираешься сегодня спать здесь?

Свон морщится и, медленно поднимается, неся голову, будто полный сосуд, который легко расплескать:

— Откуда у тебя столько энергии? Раньше после использования магии пластом лежала, — раздраженно бурчит она.

— Как ты могла бы заметить, мисс Свон, большей частью я использовала руны, кровь и зелья, лишь активировав их магией, — произносит Миллс голосом учителя, отчитывающего нерадивого студента.

Реджина вытряхивает из своей жаровни пепел, и начинает собирать в нее склянки и мешочки с ингредиентами. Закончив, она достает из кармана пузырек и протягивает его Эмме.

— Вот, отпей глоток, станет легче.

Свон вертит пузырек в руках и поднимает на Миллс подозрительный взгляд:

— Что это?

Реджина ухмыляется:

— Тебе лучше не знать.

Миллс с веселым интересом наблюдает за колебаниями Эммы, наклонив голову к плечу. Свон переводит дыхание, с вызовом глядя в карие глаза, открывает пробку и подносит пузырек к губам, отпивая глоток. Вкус странный, но не неприятный, и в голове тут же проясняется, а зрение становится более четким. Реджина направляется на выход, остановившись в дверном проеме, она бросает чуть раздраженный взгляд на все еще стоящую столбом Эмму:

— Идем, мисс Свон, мы тут уже почти два часа. Бабушка, должно быть, вся извелась.

Эмма со вздохом поднимает жаровню и направляется следом.

 * * *

Миссис Лукас встречает их сидя на крыльце, на ее коленях лежит взведенный арбалет. При виде пикапа она встает и направляет свое оружие на прибывших.

— Это мы, — Реджина бесстрашно идет к крыльцу. — Он мертв. Окончательно мертв.

Бабушка некоторое время изучающе смотрит Миллс в лицо, потом снимает стрелу с ложа и ворчливо произносит:

— Лучшая новость за неделю.

Она разворачивается и заходит в особняк.

— Я бы внесла ее в десятку лучших за всю жизнь, — сверкает улыбкой Реджина, направляясь к лестнице.

Это был очень длинный день, Эмма вымотана и ее все еще подташнивает, но, несмотря на это, она забывается сном лишь на пару часов, рывком просыпаясь еще до рассвета. В ее снах было слишком много магии, ведьм, трупов, крови и памяти о чужих жизнях. Свон поворачивается, смотрит на безмятежно дрыхнущего сына, потом переводит взгляд на Реджину. Даже во сне лицо Миллс чуть напряжено, между бровями лежит сердитая морщинка, а губы поджаты. Эмма знает, что Реджина изменилась — она уже не раз доказывала это своими действиями, но все же теперь, глядя на эту женщину, Свон вспоминает мелькнувшую у нее за спиной тень Злой Королевы. Прошлое всегда остается с нами, от него не скрыться, вопрос в другом — не захочет ли однажды Миллс вернуть себе те дни, когда ее власть была практически абсолютной. Свон знает, что гадать об этом бессмысленно, но мысли не идут из головы, и уснуть снова она не может.

Проснувшись утром, Реджина открывает глаза и чуть вздрагивает, обнаружив сидящую на стуле рядом с ее стороной кровати Эмму, которая пристально вглядывается в ее лицо:

— Хочешь убить меня? — голос чуть хриплый со сна, но страха в нем нет.

— Хочу понять.

Реджина невесело усмехается:

— Это будет сложнее.

— Только если ты не поможешь... — после почти минутной молчаливой игры в гляделки, Эмма произносит: — Вчера ты выглядела почти счастливой.

Миллс садится в постели, злобно щурится:

— Он больше никогда не будет мной манипулировать, не влезет в мою жизнь...

— Не отомстит? — прерывает ее Свон.

— И не отомстит, — кивает Реджина. — Мне жаль Белль, — бросает она довольно равнодушно на вкус Эммы, — но результатом стало уничтожение Тьмы, и я бы ничего не изменила, даже будь у меня такая возможность. — Миллс двигается к краю кровати и опускает ноги на пол, чтобы оказаться ближе к Эмме: — Ты не представляешь, сколько боли и горя принесли в мир Тёмные.

— В мир или тебе?

Реджина раздраженно выдыхает:

— То Проклятье, которое лишило всех счастливых концовок и перенесло сюда, создал Румпельштильцхен. Сам Темный не мог его активировать, вот и подсунул мне, — произносит она с горечью, злясь на то, что позволила собой манипулировать.

— И, по-твоему, это тебя оправдывает?

Реджина вскидывается и резко поднимается на ноги. Эмма встает со стула буквально через долю секунды, встречая прямой взгляд.

— Я не ищу оправданий, мисс Свон. Я сделала то, что сделала, потому, что хотела этого. Я не собиралась геройствовать и искоренять Тьму, а только хотела заставить его страдать. И добилась своего. Белль была лишь разменной монетой в нашем противостоянии. Я жалею ее, как щенка, которого пришлось посадить на цепь в одинокой тесной конуре, и который потом радостно кинулся под поезд.

В ответ Эмма лишь тихо произносит:

— Ты жестока.

Реджина усмехается:

— Да, мисс Свон. Я долго шла к этому — и вот результат, — она отступает на шаг и показушно раскидывает руки в стороны, как бы говоря "да, вот она я", но все же в изгибе ее губ больше презрения, чем гордости.

Когда Эмма ничего на это не отвечает, Реджина разворачивается и уходит в ванную. Свон устало падает на стул, опускает локти на колени, прячет лицо в ладонях и тяжело вздыхает. Затем она опускает голову ниже, зарываясь пальцами в волосы, и энергично трет кожу, будто это поможет успокоить лихорадочные мысли.

Это их первая конфронтация с тех пор, как Проклятье было разрушено. Эмма отчасти чувствует себя виноватой в том, что завела этот разговор. Прошлое есть прошлое, его не изменить, так что теперь — потратить остаток жизни на сожаления? Будь Реджина все еще Злой Королевой, разве она открыла бы портал Зачарованный Лес? Отпустила бы сына? Все меняются со временем, кто к лучшему, кто к худшему, и действия Миллс говорят за нее больше, чем слова.

С еще одним тяжелым вздохом Эмма поднимается на ноги и уходит на кухню.

За завтраком Свон молчаливо уничтожает пищу, даже не замечая, что именно ест, и время от времени широко зевает, прикрывая рот ладонью. Вычистив свою тарелку, она обращается к сыну:

— Генри, съездишь сегодня с Бабушкой на фермы. Твоя мама хотела осмотреть особняк мистера Голда, поискать всякие магические штучки, которым могут оказаться полезными. Втроем там делать нечего, а Бабушке пригодилась бы помощь.

Когда мальчик недовольно кривится и собирается возразить, Эмма кидает взгляд на миссис Лукас, и та, посмотрев на нее чуть недовольно, поддерживает:

— Да, Генри, поливать и собирать урожай с трех ферм я успеваю, но вот с сорняками беда. Мне пригодится еще одна пара рук.

Мальчик вздыхает и соглашается:

— Хорошо, я помогу. Я же мужчина.

Сидящая рядом с сыном Реджина улыбается и обнимает его за плечи:

— Ты настоящий мужчина, мой принц. Не забывай, что хороший правитель должен заботиться о своих подданных.

 * * *

Реджина садится на пассажирское сиденье, захлопывает дверь и поворачивается к Эмме:

— Значит, я хотела осмотреть особняк Голда?

Свон вздыхает:

— Слушай, у меня сейчас слишком много разных мыслей в голове, и я спала часа три от силы. Генри сразу заметит, что со мной что-то не так, а я в таком состоянии даже ничего толкового соврать ему не смогу. Не рассказывать же пацану, что у нас вчера была ночь живых мертвецов. Просто прикрой меня, ладно.

— Так ты устроила это не для того, чтобы рассказать мне о том, насколько я жестока, зла и беспринципна? — вскидывает бровь Реджина.

Эмма фыркает и выдавливает из себя почти настоящую улыбку:

— Зачем рассказывать тебе о том, что ты и сама прекрасно знаешь?

— Тогда к Голду, — Миллс пристегивается, — у него действительно может найтись что-то полезное.

На следующий день Реджина остается дома и, обложившись тремя книгами, найденными в доме Румпельштильцхена, пытается обнаружить причину, по которой ее зелья не работают, как надо. Солнца сегодня нет, так что мистер Грей приходит к ней на диван и заваливается спать рядом, прижимаясь к теплому бедру то одним боком, то другим. Эмма с Генри вдвоем помогают Бабушке бороться с вездесущими сорняками, проникшими даже в закрытые теплицы. Точнее, пока мать с сыном помогают, сама миссис Лукас со своим неизменным арбалетом уходит в лес, к ручейку, у которого уже неделю прикармливает оленей, надеясь разнообразить меню чем-то кроме консервов. Лишь на второй день всем удается достичь желаемого — разобраться с сорняками, магическими книгами и осторожным животным. Вечером они устраиваются в саду (даже мистер Грей возлежит рядом с полуобглоданной костью набитым брюхом кверху), ужиная олениной барбекю и строя планы на ближайшее будущее.

Зелье готово, и Реджина уверена в нем, хотя убедиться на практике они смогут только после отъезда (покидать город по одному чревато — вдруг пути обратно не будет). На карте, висящей в гостиной, закрашено желтым уже больше половины города, и на оставшиеся дома должно уйти около двух недель. Еды они запасли достаточно, и следующий день проводят все вместе, завершая работы на фермах, после продолжают консервацию города — сначала вчетвером, позже группами по двое, каждый день создавая новые пары. Эмма с долей удивления обнаруживает, что ей нравится работать с Реджиной — женщина собранная, спокойная и решительная. Свон все реже вспоминает, что так же собранно, спокойно и решительно Миллс делала надрезы на трупах. А когда Реджина улыбается ее шуткам или закатывает глаза со своим коронным "мисс Свон", Эмма почти уверена, что они смогут стать хорошими друзьями.

Только один момент нарушает рутину — одним из вечеров, когда Генри уже спит, Миллс решает, что достаточно восстановилась, и устраивает контролируемый пожар для особняка Голда. Втроем — Реджина, Эмма и Бабушка, — они смотрят на магический огонь, быстро превращающий солидный дом в пепелище, ставшее двойной могилой. Свон не знает, что чувствуют другие, глядя на пламя, но она сама ощущает покой, до сих пор ее напрягало это место и все, что оно символизировало. В лавку Голда Реджина даже не пытается проникнуть, она лишь накидывает поверх еще одно защитное заклинание, которое должно не пропускать никого внутрь, не убивая при этом.

 * * *

Время проходит довольно быстро (хотя на окончание работ и приходится потратить не две недели, а все три), и они решают устроить себе последний выходной перед отъездом. И все равно свободный день начинается в семь утра — сила привычки. Они завтракают, смотрят кино, обсуждают завтрашний день, обедают в саду, помогают Реджине прибраться в особняке, собирают вещи в дорогу ("По одному месту багажа, машина не резиновая", предупреждает Эмма. "Берите самое ценное, остальное можно будет купить на месте, у меня хороший счет в банке", успокаивает Миллс) и укладываются спать почти сразу после ужина.

Утро в день отъезда несколько шебутное. Сначала оказывается, что у них осталось слишком много скоропортящихся продуктов и Эмма отправляется в очередную поездку на пикапе до свалки. Потом возникают проблемы с отключением электростанции и системы водоснабжения. Когда они уже усаживаются в машину (Эмма на прощание гладит Жука по желтому боку и садится за руль гораздо более вместительного минивэна), оказывается, что куда-то сбежал мистер Грей, и на его поиски уходит почти полчаса (все это время кот спокойно лежит на козырьке крыльца, с любопытством наблюдая за странными действиями человеков, и не реагируя на крики). Наконец, Реджина накладывает защитное заклинание на особняк и прилегающую территорию и садится в машину к остальным (Бабушка держит на коленях горшок с орхидеей, а Генри прижимает к себе недовольного кота). Последняя остановка перед границей — у мэрии, где магическое действо повторяется за исключением того, что на пороге оставляют запечатанную фризом коробку с короткой запиской "У нас все хорошо. Мы уехали в большой мир." и сотовым телефоном с забитыми номерами всех мобильников (Эмма усмехается, вспоминая, как они выбирали имена и делали фотографии для каждого из контактов — особенно здорово вышла Реджина с раздраженно-недовольным лицом и в короне из золотистой фольги, которую соорудил для нее Генри).

Когда Свон притормаживает метров за десять до красной черты, проведенной по асфальту, Реджина достает из сумочки четыре пузырька с зельем. Хотя жидкость ничем и не пахнет, но выглядит достаточно мерзко, чтобы Эмма мысленно приготовилась ко вкусу помоев. Она еще сидит с пузырьком в руке, когда сзади раздается голос Генри:

— О, мама, очень вкусно. Ты все вкусно готовишь, даже зелье!

Реджина расплывается в улыбке:

— Спасибо, мой принц.

И на радостях даже забывает поязвить над нерешительностью Спасителя.

Эмма закрывает глаза и опрокидывает жидкость в рот, а затем довольно жмурится, наслаждаясь вкусом горячих летних яблок.

— Все выпили?

Получив подтверждение от каждого, Свон берет короткий разгон, а потом переключается на нейтраль и отпускает газ, чтобы, даже если она потеряет сознание, автомобиль спокойно остановился по ту сторону границы. Бежевый минивэн покидает проклятый город, увозя с собой последних его жителей.

КОНЕЦ

Комментарий автора: О, да, Румпель ухитрился помереть до разрушения Проклятия. Бва-ха-ха! Какая нелепая смерть!

Мне кажется нелогичным, что для возвращения магии нужны были какие-то дополнительные действия. Если бы разрушение Проклятия не было частью этого самого Проклятия, придуманного Темным, то оное разрушение само по себе вернуло бы всех в Зачарованный Лес. А раз все осталось почти по-прежнему, значит возвращение жителям памяти с приходом Спасителя — тоже часть заклятья. Ну, и было бы только логично, что Темный предусмотрел возвращение себе силы и бессмертия к тому моменту, когда люди вспомнят, что он — Темный, и захотят отомстить за все хорошее.

Даже провидец не может подготовиться ко всему, он способен увидеть будущее, но только если будет смотреть (таким образом Румпеля в клетку и запихали. Ведь по логике сюжета, Темный мог дожидаться насылки Проклятия в своем дворце — и, Злая Королева, и Снежка все равно бы пришли к нему за помощью). Но Румпель пропустил опасность со стороны Белль, потому что не видел и не искал в ней угрозы.