Великий Исход (джен)

Просыпается она от стука в дверь и крика Бабушки:

— Завтрак будет готов через десять минут. Жду всех на кухне.

У Эммы уходит пара секунд на то, чтобы вспомнить вчерашний день и осознать, где она находится. Не открывая глаз, она потягивается и чувствует привалившееся сбоку теплое тело. Эмма в панике распахивает глаза и видит рядом растрепанную макушку сына. Судя по звукам, Реджина в ванной. Эмма трясет Генри за плечо:

— Эй, вставай, соня, нас ждут великие дела!

Мальчик что-то невнятно бормочет и прячет голову под одеяло, так что Эмма добавляет:

— И завтрак!

Генри открывает один глаз:

— Что на завтрак?

— Не знаю, Бабушка что-то готовит на кухне.

Генри резко садится на кровати:

— Блинчики!

Из ванной выходит Реджина в своем привычном мэрском виде — костюм, прическа, макияж. Она не смотрит на Эмму, то ли смущенная вчерашним, то ли слишком взволнованная присутствием сына в доме.

— Доброе утро, Генри.

— Мама, Бабушка сделала завтрак! — мальчик взволнованно вскакивает с постели.

— Сначала умойся и переоденься.

Ответ доносится уже из коридора:

— Хорошо.

Реджина, наконец, обращает внимание на Эмму, которая поднялась с постели и складывает свое одеяло.

— Можешь воспользоваться моей ванной, мисс Свон. Чистые полотенца и запасные зубные щетки в шкафчике под раковиной.

— Спасибо, — Эмма искренне улыбается Реджине и скрывается за дверью.

Вчера у нее не было возможности осмотреться в этом помещении, но сегодня она с интересом пялится на ровные ряды разнообразных флакончиков, пузырьков и баночек, на расшитые полотенца и висящий на двери теплый махровый халат с монограммой. В ванной пахнет шампунем Реджины и немного сыростью. Эмма бы с удовольствием пошарила тут, удовлетворяя свое любопытство, но бурчание в желудке напоминает о том, что завтрак важнее.

Когда Свон выходит из ванной, вытирая волосы полотенцем, Миллс, чинно сидевшая на краю постели, поднимается на ноги. Эмма собирается пошутить на тему соскучившейся по перебранкам ее мэрстве, но вовремя прикусывает язык, понимая, что Реджина, должно быть, ждет ее, не будучи уверенной, что сумеет сама спуститься по лестнице. На секунду Свон задумывается о том, как же эта женщина собиралась жить тут одна, но быстро выкидывает опасные мысли из головы.

Эмма забрасывает полотенце на плечо и подходит к двери, открывая ее перед Реджиной. Этот хитрый тактический ход позволяет подтвердить раннюю догадку — Миллс останавливается на площадке у лестницы, дожидаясь ее. Ситуация странная и смущающая для обеих, так что они молчат и не смотрят друг другу в лицо, когда Реджина обнимает подошедшую Эмму за шею, а та подхватывает истощенную женщину на руки.

Идти вниз по лестнице чуть легче, чем вверх, но, не видя ступенек, Свон вынуждена нащупывать каждую ногой, и в результате на спуск уходит столько же времени, сколько на подъем. Добравшись до первого этажа, Эмма опускает Реджину на пол, и они обе отправляются на кухню.

Генри был прав насчет блинчиков, и его тарелка уже наполовину пуста. Миссис Лукас ставит перед каждой из прибывших по полной тарелке, и Эмма счастливо принимается за еду, заливая блины потоками кленового сиропа и засыпая сугробами сахарной пудры.

После завтрака, сытые и довольные (особенно Эмма с Генри, которые разделили поровну недоеденную Реджиной порцию) они занимаются выработкой плана дальнейших действий. Все присутствующие понимают, что в городе оставаться бессмысленно — с разрушением Проклятья было разрушено и влияние, которое оно оказывало на функционирование города, в том числе автозаполнение магазинов, вывоз мусора и прочие моменты, связанные с внешним миром.

За прошедший месяц горожане распотрошили все магазины и склады, и только авторитет Белоснежки и Прекрасного (и один огненный шар в руке ужасно недовольной Реджины, которую вызвонила Эмма) удержали толпу от бунта и драки каждый сам за себя. Товары были распределены между всеми поровну, и их как раз хватило, чтобы пережить этот месяц хоть и без особого шика, но и без голода. Ранее чистый и мирный Сторибрук пусть и не превратился во второй Детройт, но все же изрядно подрастерял свою лубочность (особенно сильно сказалось то, что горожане принялись бросать навязанные Проклятьем профессии и часть городских служб лишилась работников).

Было единогласно решено (Эмма считала это блажью, но спорить не стала), что город следует "законсервировать" на случай, если придется по какой-либо причине вернуться сюда. Что означает — обойти все дома, отключить электроприборы, убедиться, что нигде не оставлен открытый огонь, очистить холодильники и кладовки, плотно закрыть все окна и двери. А заодно немного помародерничать на тему пополнения запасов съестного для их маленькой группы и различных вещей, которые могут пригодиться в случае отключения электричества или водопровода, или если что-то произойдет с машиной в дороге или в момент пересечения границы, и идти до цивилизации придется пешком. Даже если учесть, что Реджина выделила для такого дела свою связку мастер-ключей, и двери взламывать не придется, работы все равно непочатый край. Хотя им в любом случае следует подождать, пока мэр оправится после магического перенапряжения, ведь неизвестно, как повлияет на нее пересечение границы теперь, когда Проклятье пало.

В итоге Миллс осталась в особняке, чтобы попытаться найти в своих книгах рецепт зелья, которое поможет миссис Лукас не потерять память после пересечения границы города. Сама Бабушка собиралась съездить к себе, чтобы забрать заранее упакованные вещи, а потом вернуться для приготовления обеда и ужина на всю компанию (официальная версия, неофициально же все понимали, что ее задача — присмотреть за все еще довольно слабой Реджиной). А Эмма с Генри отправились заниматься основной работой с полной энтузиазма улыбкой (Генри) и тяжелым вздохом (Эмма). Для начала они поехали в автомастерскую (мощный пикап с вместительным кузовом стоял там же, где Свон видела его в последний раз, а ключи нашлись на крючке внутри гаража). Затем на заправку (залить полный бак и несколько запасных канистр, и убедиться, что бензина хватит на все задумки, включая резервный генератор, стоящий в подвале мэрского особняка, и что заправка не взлетит внезапно на воздух, оставшись без обслуживания). Потом в магазин (еду и одежду горожане разобрали практически полностью, но некоторые вещи, пользующиеся меньшим спросом, остались одиноко лежать на полках, в том числе большие пакеты для мусора, резиновые перчатки и скотч). И наконец, выдвинулись в первый дом (начать было решено с самого дальнего и одного из самых больших — монастыря). Они едва успели закончить к обеду и вернулись в особняк, везя в кузове два мешка мусора, а в кабине — четыре отличных аккумуляторных фонаря.

После обеда Эмма рассказывает о проделанной работе, выразив свои сомнения в целесообразности их действий, прикинув, что такими темпами на город уйдет больше месяца, даже если взяться за дело вчетвером. Реджина возражает, упирая на то, что в случае почти любых неприятностей им пригодится место, которое сложно найти, куда почти нереально попасть и где есть магия, и глупо отдавать такое место на откуп пожарам и крысам. Признавая разумность ее слов, Свон, со вздохом, вновь отправилась на зачистку в компании все так же горящего энтузиазмом сына.

Вечером они ужинают в столовой. Когда Эмма с сыном возвращается в особняк (на сей раз без мусора, выброшенного в указанном мэром месте), Реджина уже заканчивает накрывать на стол. После того, как работники помылись и переоделись, вся компания принимается за еду. Ужин проходит в молчании, за исключением пары замечаний Реджины касательно манер за столом, адресованных сыну (Эмма смущенно тоже убирает локти со столешницы и старается жевать потише).

Закончив с едой, Генри убегает наверх, готовиться ко сну, а женщины еще некоторое время обсуждают сложившуюся ситуацию и планы на завтра. Сходятся на том, что в первую голову следует проверить больницу и аптеку, и запастись лекарствами на все случаи жизни, ведь от ближайшего доктора их отделяет не только расстояние, но и граница города. А вторым по важности пунктом являются запасы пищи, которых хватит на четверых, и дополнительное место для их хранения в свежезамороженном виде. К концу импровизированного совещания Эмма начинает клевать носом, и более чем рада отправиться спать.

Миссис Лукас снова остается в гостиной, хотя Миллс и предлагает ей занять гостевую спальню наверху с нормальной кроватью вместо дивана. Эмма едва ли не бегом отправляется в сторону постели, но, вспомнив, останавливается у лестницы и оборачивается, бросая вопросительный взгляд на Реджину, которая следует за ней в гораздо более медленном темпе. Миллс отводит глаза, и Свон второй раз за день покоряет лестницу с ношей на руках. Оставив Реджину на втором этаже, Эмма заходит в гостевой санузел, чтобы подготовиться ко сну. Закончив с санитарно-гигиеническими процедурами, Свон машинально направляется к хозяйской спальне, но замирает у двери, неуверенная, будут ли ей там рады сегодня. Немного поколебавшись, Эмма негромко стучит и заглядывает внутрь. Судя по шуму воды, Реджина в душе, но посреди ее постели, раскинувшись, дрыхнет Генри (похоже, малыш здорово соскучился по матери за этот месяц), а подушка и одеяло, которыми вчера пользовалась Свон, все так же аккуратной стопкой лежат на стуле у кровати, так что Спаситель решает считать это приглашением. Она укладывается слева от сына и блаженно расслабляется, наслаждаясь теплом и запахом чистого постельного белья. Эмма еще не спит, когда негромко хлопает дверь ванной и раздается голос Реджины:

— Постарайся сегодня не храпеть, мисс Свон.

Словам недостает привычной язвительности, Эмма даже готова поспорить, что Реджина улыбается, так что она улыбается в ответ:

— И тебе доброй ночи.

 * * *

 

На третий день Эмма просыпается в пустой постели от шума голосов внизу. Слов не разобрать, но, судя по всему, Генри рассказывает что-то забавное посмеивающейся Бабушке. Эмма быстро принимает душ, одевается и спускается на первый этаж. Сегодня завтрак накрыт в столовой. Реджина сидит во главе стола и, судя по ее гордой и довольной улыбке, она спустилась сюда сама. Эмма улыбается ей и садится за стол, принимаясь за еду под рассказ Генри об их вчерашних приключениях.

После завтрака Бабушка сообщает, что собирается заехать в свое заведение, чтобы забрать оставшиеся вещи и законсервировать дом. Реджина снова удаляется в домашнюю библиотеку, а Эмма с Генри первым делом направляются в больницу, решив начать со здания побольше. Им удается собрать практически все из списка "Необходимых лекарств на все случаи жизни для оказавшихся вдали от цивилизации", скачанного из интернета (хорошо, что хоть связь со спутниками вставший вокруг города Барьер не отрубил), а заодно и пару складных инвалидных колясок. Судя по тому, как в больнице все прибрано, кто-то из сотрудников позаботился о том, чтобы оставить здание в хорошем состоянии перед Исходом.

Аптека, в которую Эмма с сыном заезжают после обеда, явно стала целью мародеров (видимо, это случилось после того, как Чихун съехал к своим товарищам, потому что заявление шерифу от него не поступало). Дверное стекло разбито, но внутри практически чисто, только валяются осколки от витрины с наркотическими препаратами, — похоже, кто-то знатно затарился перед отъездом. После короткой приборки Эмма с Генри заезжают в строительный магазин, чтобы разжиться парой листов фанеры и строительным степлером, дабы запечатать дыру в аптечной двери. Заодно Свон прихватывает едва ли не полный мешок различных инструментов, веревку и полиэтилен.

До ужина они успевают осмотреть продуктовый магазин (как и предполагалось, из него вынесли все, что не было прибито, на полках не осталось даже соли и растительного масла, а кое где и самих полок), склад при нем (тот самый, за который едва не началась массовая драка, когда стало ясно, что новые продукты появляться не будут) и "Кроличью Нору" (где драка все-таки началась, но успела рассосаться, — вместе со всеми запасали алкоголя, — до прибытия властей, оставив лишь стонущие тела пары неудачников, которые все время до Исхода провели в больнице). Эмме все меньше нравится скорость их работы по консервации города, и она лишь надеется, что дальше, когда они наберутся опыта и станут заниматься обычными квартирами вместо присутственных мест, дело пойдет быстрее.

На обед у них свежие овощи и фрукты, которые привезла Бабушка (она не говорит, откуда, а они не спрашивают — раз миссис Лукас собиралась остаться в этом мире, значит должна была как-то обеспечить себя провиантом). Эмма печально жует лист салата, и мысли о сочном стейке плавно перетекают в размышления о том, чем же они будут питаться дальше. После обеда они решают потратить время на то, чтобы определиться с имеющимися запасами пищи.

У Реджины мало что осталось (на Злую Королеву правило "разделить еду поровну на всех" не распространялось) — холодильник уже почти пуст, а на полках в кладовой сиротливо жмутся несколько пакетов крупы и муки (Эмма снова старательно не думает о том, как же эта женщина собиралась жить тут одна). Из мерседеса Миллс, который брала Бабушка для поездки, вытаскивают полную коробку разнообразных консервов и почти полутуши оленя.

— Красная его загрызла, а я засолила мясо. В таком виде оно спокойно провисит месяц в сухом прохладном месте.

Эмма подбирает нижнюю челюсть и тащит мясо в кладовую, чтобы подвесить на потолочной балке. Генри достает из своего рюкзака несколько банок с консервированным супом, с компотом и два пакета крекеров. Реджина с улыбкой гладит сына по голове:

— Мой добытчик.

Все взгляды сходятся на Эмме, и та чуть смущенно дергает плечом:

— Родители от меня ни на шаг не отходили. Я боялась, что не смогу остаться, если они что-то заподозрят. Кроме того, я не планировала надолго тут задерживаться, — продолжает она уже уверенней: — Но я же могу съездить в любой ближайший город и закупиться там.

На это предложение тут же возражает Реджина и, судя по взглядам, Бабушка и Генри с ней согласны.

— Один раз ты уже не смогла покинуть город. Неизвестно, как повлияет на тебя попытка выйти за городскую черту теперь. Сначала я должна найти какую-нибудь защиту для всех нас.

Эмма собирается возразить, но следующей фразой Реджина ставит точку в споре:

— Кроме того, неизвестно, сможешь ли ты вернуться, если даже успешно покинешь город.

Эмма кивает и отбрасывает мысль о том, чтобы незаметно проверить городскую границу, пока все спят — и впрямь, было бы ужасно застрять по ту стороны, когда здесь нужна ее помощь.

— Значит, проверим фермы. Там до последнего дня выращивали овощи и фрукты, что-то должно было если не остаться, то нарасти снова.

— Я поеду с вами, — Бабушка направляется к пикапу.

— Ужин будет в шесть, не опаздывайте, — Реджина выходит на крыльцо, проводить их.

— Сделаешь лазанью? — Генри смотрит на мать щенячьим взглядом.

— Как пожелаешь, мой принц.

— Ура! — мальчик обнимает Реджину и та, улыбаясь, целует сына в макушку.

Весь остаток дня до ужина Бабушка, Эмма и Генри занимаются приведением в порядок трех оставшихся ферм. Хозяева четвертой явно решили ничего не оставлять за спиной — земля перепахана вместе с растениями, а на пятой был пожар и вместо теплиц стоят лишь остовы на пепелищах — Свон не знает, был ли это способ хозяев сжечь за собой мосты или просто случайность. Неизвестно, что бы делали на фермах городская жительница и сын мэра, но к счастью Бабушка отлично в этом разбирается и тут же берет командование на себя. Им повезло со временем года, плоды продолжают зреть на деревьях и кустах (практически все, что росло само по себе, — типа моркови, свеклы, картошки, — выкопали и съели еще на стадии роста), так что даже в худшем случае голод им не грозит. Остается лишь проблема сохранения урожая, и к особняку мэра они возвращаются с двумя вместительными морозильными камерами, выбранными за устойчивость и наличие колесиков, благодаря которым их удалось закатить в кузов пикапа по пандусу.

Эмма и Генри пожирают лазанью так, что за ушами трещит, а Бабушка одобрительно кивает:

— Отличная лазанья, Реджина, очень вкусно.

— Я добавляю перечные хлопья для остроты.

Генри проглатывает очередной кусок и добавляет:

— Мама делает лучшую лазанью в мире!

Реджина буквально растекается по стулу от этого комплимента и до конца ужина не может стереть с лица счастливую улыбку.

Закончив с едой Генри сразу убегает наверх, а женщины, убрав со стола, принимаются за собранный урожай. На чистку, нарезку и раскладывание по порционным пакетиками уходит около часа, после чего и они отправляются спать.

Умывшись и переодевшись, Эмма заглядывает в спальню Реджины. Генри снова раскинулся посреди кровати, а сама Миллс сидит рядом с ним, оперевшись спиной на подушки, и читает книгу, поправляя на носу очки. Вся эта картина выглядит настолько домашней и обычной, что Эмма чувствует себя лишней здесь. Она собирается уйти в гостевую спальню, но голос Реджины останавливает ее:

— Здесь все еще достаточно места для троих.

Миллс ставит на место закладку, закрывает книгу и кладет ее на тумбочку у кровати, потом устраивает сверху очки и, наконец, поворачивается к двери с нечитаемым выражением лица.

Эмма заходит внутрь с чуть неловкой улыбкой на губах:

— Спасибо. Я успела за последний месяц привыкнуть к тому, что рядом все время кто-то есть. Чувствую себя неуютно одной в незнакомом месте, и тишина эта жутко напрягает.

Как только Эмма укладывается, Реджина выключает ночник. Свон собирается пожелать ей спокойной ночи, когда Миллс вдруг спрашивает:

— Почему ты осталась?

Эмме требуется некоторое время, чтобы сообразить, о чем вопрос, а потом оформить в слова все чувства, которые нахлынули на нее, когда Белоснежка с Прекрасным рьяно принялись искать "дорогу домой", ничуть не сомневаясь, что дочь последует за ними в "родной мир".

— Вся эта сказочная фигня — ее и здесь-то было слишком много! Магия, феи, оборотни... Я не готова жить в мире, где все это — обычные вещи! Я даже не помню этот "родной мир". Не хочу туда, где живут огры, где за едой приходится гоняться по лесу, где вылупляющиеся из яиц бородатые гномы — проза жизни!.. — Свон молчит несколько секунд, а потом добавляет гораздо тише: — Где мне когда-нибудь пришлось бы править королевством и отвечать за всех жителей.

— Да, корона тяжела и болезненна для тех, кто ищет простой жизни.

В голосе Реджины звучит не гордость, а грусть, и Эмма приподнимается на локте, чтобы посмотреть на нее:

— Но ты же была королевой.

— Я никогда этого не хотела... — тихо отвечает она и, видя, что Эмма собирается задать новый вопрос, обрывает разговор: — Доброй ночи, мисс Свон, — и отворачивается, укладываясь на противоположный бок.

Эмма ложится на место, но, несмотря на усталость, засыпает не сразу. Она вертит в голове слова Реджины, а потом вдруг улыбается тому, что они просто нормально разговаривали, как обычные люди — без взаимных упрёков, претензий и злости. Эмма гадает о том, с чем это связано, пока усталость не догоняет ее, унося в мир снов.

 * * *

 

Четвертый день начинается обычно — они завтракают, а потом расходятся по своим делам. Реджина остается в доме, чтобы снова зарыться с головой в магические книги, имеющиеся в ее библиотеке. Бабушка отправляется на фермы — нужно все проверить и принять решение, как часто следует заезжать туда для поливки и сбора урожая. Эмма с Генри продолжают работу по консервации города, на сей раз, занимаясь жилыми домами, расположенными неподалеку от особняка (воспоминания о сгоревшей ферме нервируют Свон, она хочет создать безопасную буферную зону вокруг их жилища). Разобравшись с парой зданий, они нарабатывают тактику осмотра. Сначала — кухня: Эмма скидывает испорченные продукты в пакет для мусора, а то, что еще годится в пищу, передает Генри, который укладывает еду в отдельный мешок. Затем они обходят дом по часовой стрелке, начиная с верхнего этажа: мальчик закрывает окна и выдергивает вилки из розеток, пока Свон шарит по ящикам и шкафам. О, да, она ощущает себя просто серийным сталкером, копаясь в чужом нижнем белье, но уж лучше так, чем пропустить какой-нибудь баллончик, способный взорваться через год-другой ("На помойку!"), отличные пешеходные ботинки размера Генри ("И кому пришло в голову бросить такую шикарную обувь для леса, отправляясь жить в Лес?") или тщательно заныканную и забытую вкусняшку ("Ммм, печеньки Oreo, обожаю их!" — Эмма тут же вскрывает пачку и счастливо закидывает черно-белое лакомство в рот под возмущенные крики сына). Потом осматривают подвал и гараж, что обычно занимает совсем немного времени (хотя в одном из домов им повезло найти кладовку, в которой осталось немало пригодной для длительного хранения еды).

Когда Эмма и Генри возвращаются в особняк на обед, Реджина уже заканчивает расставлять тарелки на столе. Миллс поворачивается к входящим на крик сына ("Мы дома!") и удивленно смотрит на то, как оба прижимают что-то к груди. Мальчик показывает Реджине свою ношу — ведерко персикового мороженого:

— Можно, у нас сегодня будет десерт? Пожа-а-алуйста!

Миллс нежно улыбается:

— Конечно. Но только два шарика.

— Ура! — Генри убегает на кухню, где, судя по звукам, запихивает ведерко в морозилку, прежде чем рвануть к себе в комнату, чтобы переодеться.

Реджина переводит взгляд на Эмму и вопросительно поднимает бровь. Свон предъявляет хозяйке дома свою ношу — горшочек с невысоким зеленым растением:

— Не могла его там бросить, он бы засох без воды.

Эмма с любопытством наблюдает, как Реджина будто борется с собой, прежде чем ответить:

— Правое окно в спальне. Там достаточно светло, но в то же время нет прямых солнечных лучей, которые орхидеи не любят, — Миллс тут же отворачивается, возвращаясь к своему занятию.

— Спасибо, — Эмма улыбается, размышляя о том, какую колкость Реджина собиралась озвучить, прежде чем решила дать нормальный ответ.

Когда все доедают свой обед, Генри помогает Бабушке унести на кухню грязную посуду и вытаскивает из морозилки мороженое. Оставшиеся в столовой Эмма и Реджина некоторое время сидят в неловком молчании, пока Миллс не задает вопрос:

— Я собиралась устроить стирку, Генри за эти дни успел кучу одежды перепачкать. Тебе нужно что-нибудь постирать?

Эмма усмехается:

— Конечно, мы с ним пачкали одежду вместе. У меня куча маек, которые когда-то были белыми, и двое заляпанных джинс. Ну, и пижама, если к вечеру она высохнет, — второй у меня нет.

— Неужели все это время ты спала рядом с... Генри, не меняя белье? — Реджина картинно морщит носик.

— Конечно, я меняю белье! Но его я планировала постирать сама.

— К чему эта неуместная скромность, мисс Свон? Помнится, раньше ты даже двери незнакомцам открывала в одном белье.

— Ну, Реджина, если тебе так хотелось снова увидеть мои трусики, стоило только попросить, — усмехается Эмма.

Миллс не успевает ответить до возвращения Генри, так что Свон мысленно устанавливает счет 1:0 в свою пользу и довольно откидывается на спинку стула. Ей нравятся эти перепалки. Не то, чтобы Эмма хотела вернуться к прежнему злому противостоянию с Реджиной, но некоторая доля язвительности лишь придает жизни остроту, как перечные хлопья — лазанье. Уже не впервые Свон задумывается о том, что они с Миллс могли бы стать друзьями, не начни мэр сразу бороться с ней за сына.

Закончив с десертом, Реджина сообщает, что просмотрела все книги, имеющиеся в доме, и не нашла в них подходящих зелий или заклинаний для пересечения барьера, окружившего город. Но в склепе у нее есть гораздо боле серьезные магические фолианты, так что сегодня она съездит на кладбище, когда закончит с делами в доме. Бабушка вызывается сопроводить ее на случай, если понадобится помощь, а Эмма с Генри отправляются в очередной дом.

 * * *

 

— Мы дома! — Генри распахивает дверь и тут же бросается вверх по лестнице, чтобы смыть с себя грязь и переодеться перед ужином.

Эмма заходит в дом медленно и аккуратно закрывает за собой дверь. Для нее загадка, откуда у малыша силы на то, чтобы бегать — видимо плюсы детства. Первым делом она заглядывает на кухню: у плиты недовольно звенит сковородками Бабушка, за столом перед полупустой тарелкой сидит бледная до синевы Реджина.

— Что случилось?

Миссис Лукас оборачивается, упирает руки в бока и обвиняюще кидает:

— Она пыталась магичить!

— Мне нужно было снять защиту со склепа, чтобы попасть внутрь, — огрызается Реджина.

— А мне потом пришлось тащить ее на себе через полкладбища! Когда я была в силе, это не стало бы проблемой, но я уже немолода...

— Я шла сама!

— Ты имеешь в виду, висела у меня на плече, время от времени делая вид, что двигаешь ногами?!

Эмма вклинивается между обеспокоенной Бабушкой и понимающей свою вину, но не готовой ее признать Реджиной.

— Если ты закончила ужин, то лучше лечь. Хороший долгий сон поможет тебе восстановиться.

Эмма укоризненно смотрит на Бабушку, и та всплескивает руками и возвращается к плите. Свон подходит к хозяйке дома и помогает ей подняться. Судя по всему, Бабушка не преувеличивала насчет того, что ей пришлось тащить Миллс на себе — Реджина едва стоит на ногах. Так что Эмма привычно подхватывает ее на руки и направляется к спальне. Реджина напряжена, она явно ждет, что Свон прочтет ей лекцию о недопустимости такого поведения, но та молчит. О, нет, ей есть, что сказать, слова буквально вертятся на языке и ей с трудом удается сдерживаться. Но это не имеет смысла, ведь Эмма прекрасно понимает, почему Реджина так поступила. Ей нестерпима роль беспомощной обузы, которой она себя ощущает, не внося никакой вклад в общее дело, потому, почувствовав улучшение, Миллс решила, что все уже прошло, и она может вести себя как обычно. За что и поплатилась. Недолеченный организм ответил суровым рецидивом на действие столь обычное и привычное, что в здоровом состоянии потеря сил от него прошла бы незамеченной. И Эмма молчит, и делает вид, что не замечает, стоящих в глазах Реджины слез злости на себя и обиды на общую несправедливость мира. В спальне Свон опускает Миллс на кровать и подходит к комоду. Она достает из ящиков пижаму Реджины и смену белья, и поворачивается в женщине со стопкой в руках:

— Помочь тебе пе... — чтобы обнаружить, что та уже спит, свернувшись клубочком и зажав ладони под подмышками. Эмма хмурится, подходит к постели и прикасается к пальцам Реджины, обнаруживая, что они просто ледяные. — Вот черт!

Спаситель осторожно вытаскивает из-под Миллс одеяло, накрывает ее своим, взятым со стула, и отправляется вниз. Сначала она заглядывает на кухню к Бабушке с просьбой поискать что-нибудь вроде грелки, а затем спускается в подвал, чтобы запихать одеяло Реджины в стиральную машину и включить режим сушки. Через десять минут, сжимая в руках горячее одеяло и борясь с желанием завернуться в него и уснуть где-нибудь в уголке, Эмма в очередной раз за день поднимается на второй этаж, игнорируя дрожащие мышцы. В спальне Бабушка пытается пристроить в ногах Реджины классическую красную резиновую грелку. Они с Эммой закутывают Миллс вместе с грелкой в теплое одеяло, переглядываются и молча возвращаются на кухню. Генри появляется буквально через минуту в чистой футболке и со все еще чуть влажными волосами.

— А где мама? — спрашивает мальчик, заходя на кухню.

— Твоя мама сегодня сняла магическую защиту со склепа и сильно устала, она уже поужинала и спит.

Генри подходит к Эмме и морщит нос:

— Фу, мам, от тебя воняет!

— Я не успела помыться до ужина, потерпи уж. Обещаю принять душ перед сном и не вонять в кровати, — добавляет Эмма с улыбкой.

Генри хихикает и садится за стол.

Они ужинают в молчании, со скоростью саранчи уничтожая еду. Бабушка остается мыть посуду ("Идите уже, тут работы всего ничего"), а Эмма с сыном поднимаются наверх. Приняв душ, как и обещала, Свон заходит в спальню, чтобы обнаружить, что Генри уже уснул рядом с Реджиной, которая явно немного согрелась, судя по тому, что больше не пытается свернуться как можно компактнее. Эмма осторожно прикасается ко лбу Миллс и, убедившись, что температуры у той нет, укладывается на своей стороне кровати, тут же проваливаясь в сон.

 * * *

 

Следующие два дня Реджина практически полностью проводит в постели. Вся компания завтракает, обедает и ужинает в гостевой спальне. Миллс ест больше, чем обычно, и засыпает почти сразу же после еды. Закладка в лежащей на тумбочке книге за это время успевает переместиться лишь на десяток-другой страниц. В своем стремлении и внести свой вклад в общее дело Реджина принесла больше забот, чем разрешила. Бабушка остается в доме, чтобы приглядывать за болящей, а на Эмму с сыном падает забота еще и о фермах — каждое утро они заезжают туда, чтобы собрать созревшие плоды и полить растения, и лишь потом отправляются на обход домов. Чтобы не запутаться, они отмечают каждый адрес в списке городской недвижимости, взятом в мэрии, а на двери осмотренных домов рисуют масляной краской большой желтый восклицательный знак (это идея Генри, и мальчик с удовольствием, высунув от напряжения кончик языка, выводит символ широкой кисточкой).

На седьмой день после Исхода Эмма и Генри возвращаются в особняк на обед с мышасто-серым тощим наглым помойным котом, которого удалось выманить из кустов только оружием массового поражения типа "колбаса дешевая, трое суток пролежавшая в тепле, вонючая". Обожравшаяся животина висит на руках у мальчика, выпятив круглый живот, и сыто жмурится. Похоже, колбаса примирила кота даже с необходимостью помывки шампунем от блох ("Только самое лучшее для вашего домашнего питомца", как гласит этикетка) и ошейником от них же (темно-синим, увешанным маленькими серебристыми колокольчиками).

Когда Реджине предъявляют (от двери) нового члена их небольшой группы, та требует немедленно убрать это подальше от ее спальни и не пускать на кухню (но хотя бы не заставляет вышвырнуть вон, ведь без людей коту здесь вряд ли удастся выжить). "Это" ничуть не выглядит расстроенным, когда его укладывают на диванной подушке возле окна в гостиной.

Вернувшись вечером в дом, Эмма первой заходит в хозяйскую спальню, чтобы забрать свою пижаму (раз уж они все равно тут ужинают, нет смысла переодеваться сначала к столу, а потом для сна) и обнаруживает умильную картину. Кошак лежит, растянувшись на груди у Реджины во всю длину, уткнувшись усатой мордой ей в шею, и урчит так, что слышно от двери, пока сама Миллс легонько чешет его за ушком. Эмма широко улыбается и прислоняется к косяку:

— Я знала, что у каждой ведьмы должен быть кот! Правда, тебя всегда представляла с абсолютно черным зверем.

Реджина лениво отвечает, не открывая глаз:

— Я всегда предпочитала лошадей, мисс Свон. Это на пение твоей матери собирались птички-зайчики... — она усмехается, — по крайней мере, по версии Диснея.

— Ты настолько плохо поешь, что не разбегались только лошади? — язвит Эмма.

Улыбка сползает с губ Реджины:

— Пение не входило в набор знаний и умений, необходимых будущей королеве, а значит, не поощрялось.

Догадываясь, что сказала что-то не то, Эмма меняет тему:

— Ужин уже почти готов. Бабушка сегодня просто превзошла себя — пахнет удивительно. Твой зверь-миньон будет есть тут с нами?

— Конечно! Теперь это королевский кот, и раз уж я снисхожу до того, чтобы принимать пищу вместе с вами, крестьянами, то и ему не зазорно.

Эмма фыркает:

— Тебя же, вроде, свергли?

— Не было ни официального отречения, ни передачи власти, так что после того, как твои родители покинули эту землю, они потеряли все права на нее.

— Но я-то здесь, — усмехается Эмма.

Реджина открывает глаза и пристально смотрит на собеседницу:

— Собираешься оспорить мою власть, мисс Свон?

Эмма растягивает губы в ухмылке:

— Не-а, вот уж чего мне даром не надо, так это власти. От нее одни проблемы. Наследник у нас в любом случае общий.

Судя по изумлению, отразившемуся на лице Реджины, раньше она не задумывалась над тем, что и у нее, и у Белоснежки один и тот же наследник короны.

— Так из какой посуды едят королевские коты?

Реджина приходит в себя и произносит так, будто ответ на этот вопрос известен всем, и Эмма сморозила несусветную глупость:

— Конечно из черепов врагов Короны!

— Ну, раз уж мы выяснили, что я на твою корону не покушаюсь, где теперь взять череп?

— В склепе. Моя коллекция хранится в сундуке слева от входа, — рассеяно бросает Реджина.

Эмма изумленно открывает рот, уставившись на Миллс широко распахнутыми глазами:

— Правда?! У тебя есть коллекция черепов врагов?!

Реджина снисходительно смотрит на собеседницу, как на глупого ребенка:

— Конечно, нет, мисс Свон, — отвечает она, потом отводит взгляд и добавляет тихо и серьезно: — Я вырывала у своих врагов сердца, продолжая коллекцию матери.

Эмма открывает рот, но не решается снова спрашивать, боясь на сей раз услышать ответ "да". Она не знает, что потом будет делать с этим ответом, и как станет смотреть Реджине в глаза. Так что Эмма снова меняет тему, решив как-нибудь потом, в более спокойное время и в более спокойном месте выяснить правду о прошлом Злой Королевы.

— Пойду, переоденусь, не хотелось бы опоздать к ужину, — она забирает свою пижаму со стула и выходит из комнаты.

 * * *

 

Первое, что видит Эмма, проснувшись, — волосатые кошачьи бубенчики, лежащие на ее подушке буквально у нее перед глазами. Вся прочая анатомия тоже рядом, включая и хвост, который эта скотина едва ли не в рот ей засунула. Эмма приподнимается на локте, чтобы обнаружить, что довольная кошачья морда покоится на подушке Генри.

— Ну, хоть у кого-то утро задалось, — бурчит она, направляясь в ванную.

Сегодня Реджина чувствует себя достаточно хорошо, чтобы позавтракать в столовой (конечно, честь доставить Королеву в столовую принадлежит Эмме). Закончив с едой все (за исключением кота, раскинувшегося на ковре в пятне солнечного света) совместными усилиями отмечают желтыми маркерами на большой карте города адреса уже осмотренных домов, списывая данные с отдельных клочков бумаги. По сравнению с общей картиной редкие яркие точки выглядят каплей в море: помимо круга, опоясывающего особняк, желтым помечены только отдельные здания в разных концах города. Чтобы тратить меньше времени на передвижение между зданиями, решено впредь работать поквартально — ходить от дома к дому пешком и лишь на несколько метров передвигать пикап для складирования мусора и полезных вещей.

Проводив Эмму с Генри и Бабушку, Реджина устраивается на диване в окружении своих колдовских фолиантов. Она с головой погружается в исследование и совсем не по-королевски взвизгивает, когда рядом приземляется что-то серое. Миллс переводит дыхание и хватается за сердце:

— Хочешь меня до инфаркта довести?

— Мяу!

Безо всякого пиетета кошак забирается на лежащий у Реджины на коленях толстый том, обтянутый кожей виверны, встает передними лапами женщине на грудь и трётся головой об ее подбородок.

— Ах, так ты соскучился по обществу? Рад, что рядом те, кто не хочет тебя пнуть? — улыбается Миллс, поглаживая кота по голове. Она бросает короткий взгляд на дверь, наклоняется и добавляет шепотом: — Я тоже. Мы с тобой больше не одни.

Кот падает на бок, подставляя живот под нежные пальцы, и громко мурчит. Реджина вытаскивает из-под него книгу, укладывая ее на диване рядом, и принимается почесывать теплое кошачье пузо, вызывая усиление урчания. Эта заметная вибрация наполняет ее спокойствием и уверенностью в будущем.

— Как же мне называть тебя, кот? Просто Кот?

Зверь издает странный звук — что-то между фырканьем и чиханьем.

— Да, ты прав, это банально. Может быть, Серый?

Кот переворачивается на живот, а потом усаживается на коленях Реджины, изящно и горделиво, как хорошо умеют кошки.

— О, да ты аристо-кот, — улыбается Миллс. — Тогда, Мистер Грей? — женщина чешет зверя под подбородком.

— Ма-урр, — соглашается кот и, получив от своего человека все необходимое, снова уходит спать на успевшее изрядно переместиться пятно солнечного света.

— Нахал, — усмехается Реджина, — мог бы и со мной посидеть. Между прочим, все, кроме тебя, делом заняты.

Но довольно растянувшийся на полу зверь и ухом не ведет, так что Миллс возвращается к своей работе.

Бабушка приезжает с фермы не только с корзинкой свежих томатов и хорошим пучком зелени, но и с тушкой довольно тощего зайца ("Он подгрызал огурцы, но попался в мой силок"). И сегодня у них на обед мясо, тушеное в помидорах с зеленью, и пшеничные лепешки (мешок муки Генри еще вчера заметил, когда они с Эммой проезжали по главной площади, видимо, тот свалился с телеги в сутолоке Исхода). Кот получает свою долю кролика в большой алюминиевой миске, по боку которой четким и аккуратным почерком Реджины выведено "собственность мистера Грея". Заметив надпись, Эмма едва не давится очередной ложкой варева:

— Ты назвала кота — мистер Грей? — смеется она.

Зверь поднимает голову и пару секунд смотрит на Эмму. Потом почти по-человечески качает головой и возвращается к еде. Генри проглатывает пищу, прежде чем сказать:

— Отличное имя, мама, ему идет.

Реджина нежно улыбается сыну и поворачивается к Эмме:

— Во всяком случае, ест он аккуратнее тебя, мисс Свон, — Миллс с укоризной смотрит на скатерть, покрытую около тарелки Эммы капельками томатного соуса.

Спаситель пододвигает тарелку, прикрывая пятна.

— Просто очень вкусно, я не могу есть медленнее, — оправдывается она.

Бабушка довольно улыбается, но голос ее строг:

— Лесть тебе не поможет. Сегодня сама займешься уборкой после обеда.

Свон картинно вздыхает, но не пытается отказаться, понимая, что Бабушка, должна быть, тоже устала за эти дни. Эмма лишь надеется, что скоро Реджина оправится, и тогда она сама перестанет быть главным работником в их маленькой группе.