Трудно быть отцом (джен)

Шли дни — и дела шли на лад. Всё получалось словно само собой. Хороший, отлаженный механизм взаимодействий — можно было позволить себе удовлетворённое «смог». Таджима по большей части был доволен своими помощниками. Избавиться от части бумажной работы, освобождая время для чего-то более важного, пусть даже для тех же тренировок — благо. Ещё большее благо — люди оказались достаточно толковыми, чтобы после них не надо было переделывать. Это позволило быть свободнее и даже найти время для одной задумки.

Позвав с собой Мадару и Тобираму, Таджима направился на полигон. Шли молча, Сенджу старательно выдерживал дистанцию, оставаясь позади, словно бы и не с ними. Это не мешало держать его и его проблемы в мыслях. Гордый? Боится? Верным может быть и то, и то. То, что сказал ирьенин про этого ребёнка, удручало. Если его зрение станет ещё хуже, вряд ли из него получится хороший шиноби, но не помочь сенсору стать шиноби — расточительство. Непростительное, учитывая тот план, а значит, придётся делиться некоторыми клановыми секретами — ещё и переделывать методики под обычные глаза. Наверняка старейшины, когда узнают, выскажут своё недовольство — но это необходимость. Таджима покрутил в мыслях идею пересадить глаза. Рано, пока что лучше будет проблему решать иными методами. И, разумеется, использовать.

Говорят, чувство чакры компенсирует проблемы со зрением или слухом, и это выглядит вполне логично. Те, кому удаётся выжить, быстро становятся действительно хорошими сенсорами. А Тобирама, с его потенциалом, выжить обязан — будет полезен, когда Мадара возглавит клан.

Таджима остановился посреди полигона и быстро осмотрелся. Ровная поверхность, отросшая после огненных техник трава, споткнуться не обо что.

— У нас сейчас будет особенная тренировка, — объявил он.

Тобирама заметно напрягся — даже сын бросил на него быстрый взгляд.

— М?

— Нам сейчас надо будет разобраться, как учить одного очень талантливого, — он намеренно выделил интонацией последнее слово, — сенсора.

Озадаченность на лицах обоих выглядела до забавности одинаковой. Таджима усмехнулся и подошёл ближе к младшему.

— Слушай внимательно. Сейчас я завяжу тебе глаза, и ты будешь должен либо увернуться, либо отбить то, что в тебя кинут.

Кивок. Таджима отметил, как сразу напрягся этот Сенджу, поманил к себе ближе. Аккуратно свернул кусок ткани в длинную узкую полосу и закрыл ею глаза ребёнку. Стоило оценить, как он держится, и поддержать в этом спокойствии.

— Повязку не трогай, — сказал Учиха, поправляя её края и затягивая узел. — И успокойся: кунай или сюрикен в тебя пока что не полетят.

— Не лучше сразу привыкать, что уворачиваться придётся от них?

— Нет, — Таджима торопливо, пока ребёнок не отшатнулся, взъерошил ему волосы и улыбнулся: Тобирама делает вид, что не нравится и терпит, но, кажется, сам тянется к руке. Кажется? — Моя цель — попробовать научить, а не убить сразу. Понимаешь?

— Да.

Согласился, лишь бы не молчать. Пусть так. Выудив из валявшегося здесь мешка плотный тряпичный шарик, Учиха вложил его в ладонь мальчишки.

— Ощупай. Это то, что в тебя будет кидать Мадара.

Тобирама нахмурился, покрутил шарик в руках. Что-то твердое внутри, плотный комок, обмотанный мягкой тканью. Оставит синяк, не больше. Это, наверное, он смог сейчас узнать, вряд ли больше.

— Изучил?

Сенджу неуверенно кивнул и вцепился в протянутую руку. Таджима перекинул шарик сыну и потянул Тобираму в центр полигона:

— Идём. Прислушивайся к своим ощущениям. Ты сенсор, и ты это сможешь сделать. Может, не сразу идеально, но сможешь.

— Х-хорошо.

— Стой здесь.

Таджима потянул ребёнка за плечо, разворачивая к Мадаре, и отошёл в сторону, к деревьям, присел в тени.

— Готовы?

Тобирама кивнул и наклонил голову. Сын перехватил поудобнее плотный и увесистый тряпичный шарик.

— Начали!

Первый же ударил его в плечо, второй скользнул по бедру, третий попал в живот — и Тобирама охнул, прижал ладонь. Мадара замер, даже быстрее, чем Таджима поднял руку. Отлично.

— Попробуй медленнее.

— Не надо, — сразу же попросил Сенджу, выпрямляясь. — Я постараюсь быть внимательнее.

Мадара задумчиво хмыкнул и прищурился. Подкинул шарик на ладони.

— Готов? — поинтересовался он.

— Да.

— Кидаю.

Первый шарик пролетел мимо, но совсем рядом с виском. Тобирама запоздало дёрнулся, нахмурился. Второй почти коснулся плеча. Мадара немного выждал и кинул оставшийся, целясь в руку. Попал, вызвав сдавленное шипение.

— Ты слишком напряжён, попробуй расслабиться, — сказал он, обходя площадку по кругу. — Сейчас соберу шарики, продолжим.

Сенджу повернулся на голос:

— Хорошо.

Пожалуй, можно надеяться, что тренировка пройдёт нормально. Сын достаточно терпелив и, похоже, хорошо помнит тот урок с иллюзией.

— Я пока вас оставлю, закончите, когда вернусь. Мадара, будь внимателен.

— Хорошо, отец, — ответил он, наклоняясь за последним шариком.

Таджима неторопливо потянулся и ушёл за деревья. Медленная разминка с мечом — то, что ему требовалось прямо сейчас.

Тело двигалось само, повторяя заученные движения. Мысли текли свободно, сразу во многих направлений, целой сетью. Таджима расслабленно размышлял обо всём и ни о чём, наблюдал, как постепенно сами собой собирались решения и всплывали интересные закономерности. Становилось яснее, что делать с клановой политикой. Пришло понимание: ему стоит в ближайшее время взять какую-нибудь простую миссию самому, чтобы просто прогуляться вне селения. Или даже так пройтись, без миссии — есть же одно важное дело. Если Тобирама согласится — а он и не посмеет, и не захочет отказать, то при исключительной удаче можно будет заглянуть в описания клановых техник Сенджу. Если, конечно, там, на месте их селения, хоть что-то сохранилось. Да и показать могилу его отца, проверить самому, был ли кто там, — отнюдь не лишнее.

Таджима опустил меч и, помедлив, спрятал в ножны. Давно следовало признать, что ему нужен отдых. Совсем скоро он сможет его получить. А пока что стоит оценить успехи Тобирамы и завершить тренировку.

— Достаточно.

Мадара бросил последний шарик. Тобирама не успел увернуться, охнул, прижал ладони к животу.

— Эй, ты в порядке? — сын выглядел вполне искренне обеспокоенным. — Я не целился туда.

Сенджу кивнул. Старший Учиха смерил его недоверчивым взглядом, оценивая состояние.

— Посидим-поговорим? — предложил Таджима, подходя ближе. Это, конечно, можно было сделать и по пути в дом, но стоило как минимум дать время справиться с болью, и отдохнуть обоим не помешает.

— Ага. Я тут кое-что интересное заметил, — сходу похвастался сын, без напоминаний собирающий шарики.

— М? Тобирама, можешь снять повязку.

— Чакра делает их заметнее. Наверное, почувствовать технику будет проще, чем оружие.

— Надеюсь, не проверяли? — Таджима был уверен в благоразумии сына, равно как и в своей внимательности, но предпочёл уточнить.

— Нет, — тихо ответил Тобирама, только сейчас дотянувшийся до повязки. — Мадара отказался из-за стихии.

— Я позже попрошу помочь Сецуну помочь, у него земля. Думаю, сможет подобрать что-то достаточно безопасное из своих техник, — Таджима помолчал. — Как вообще успехи?

— Неплохо, — поспешил доложить сын. — Он увернулся от большей части…

— Я бы сказал, что в меня попала примерно половина, — перебил его мрачный Сенджу.

— Ты впервые делаешь подобное?

— Да, — Тобирама напрягся, как и всегда, когда Таджима его спрашивал.

— Тогда это очень хороший результат. Когда ты впервые бросал кунаи в мишень, сколько из них не пролетело мимо?

Сенджу смолчал, опустил голову. Повязку он нервно комкал в руках, пока Мадара не забрал тряпку, свернул её и закинул в мешок к шарикам.

— Ты молодец, Тобирама, — собрав всю свою мягкость, продолжил Таджима. — Ты очень хорошо справился, и в следующий раз у тебя получится лучше. А пока что нам всем стоит пойти домой.

Спорить или протестовать никто не стал. Мадара только посмотрел на отца, глянул на Сенджу — и пошёл рядом с ним, подстраиваясь под его шаг. Таджима кивнул. То, как двигался сейчас Тобирама, не понравилось и ему, возможно, снова придётся тащить к ирьенину.

Вполне ожидаемо на половине пути их догнал Изуна. Довольный, светящийся улыбкой — его день явно прошёл не зря. Младший сын смерил взглядом Тобираму, оценил и то, как он прихрамывал, и то, как прижимал руку к животу, и обратил всё своё внимание на старшего брата.

— Чем похвастаешься? — поинтересовался Мадара. — Мы тренировались.

— Я тоже. С Фумой и Юки на спор сюрикены кидали, — он снова искоса глянул на Сенджу. — Я победил.

— Молодец.

— И ты небось тоже? Лучше бы со мной тренировался. Ты даже одежду не запылил, в отличие от этого…

Тобирама закаменел, но прежде чем Таджима успел вмешаться, Мадара молча ударил Изуну по шее.

— Брат! — возмутился тот, отскакивая. — За что?

— Вечером объясню. Если сам к тому времени не поймёшь.

Изуна пофыркал, но быстро успокоился.

Понял ли?..

Таджима чуть приотстал, оценивающе разглядывая детей. Изуна ревнует, это сразу понятно, он не хочет делить внимание отца и старшего брата с тем, кого, как учили раньше, должен был ненавидеть. Однако и некоторое уважение к этому Сенджу он испытывает. Мадаре, скорее, пришлась по нраву возможность быть наставником и учить. Возможно, сказывается то, что это младший брат того самого Хаширамы, с которым он ухитрился подружиться. Таджима до сих пор был рад, что верно угадал время, и сын не оказался в ловушке. Даже если бы он и в этом случае получил бы первое томое — смог бы он сбежать от троих? От троих, один из которых — сам Буцума?

Мысли снова свернули к старому врагу. Глава клана Сенджу был в числе тех, кого убил лис, и, пожалуй, это была не худшая смерть. Хорошо, что сам Таджима всё сделал правильно. Может быть, когда-нибудь Сенджу оценят и верно поймут уважение к погибшим в тот день.

В доме они разошлись. Мадара и Тобирама наверняка поспешили к старшему Сенджу, Изуна где-то затерялся — к ужину вернётся, сам Таджима постоял у порога, глядя на темнеющее небо. Это дарило покой.

Стоило сделать ужин.

Готовить Таджима не особо умел, но, под настроение, любил это дело. В этот раз настроение как раз было подходящим, чтобы сделать что-нибудь простое, да и помощник рядом крутился. Надо будет в ближайшее время побольше внимания уделить младшему сыну, а то что-то уже совсем в бумаги закопался.

Мысль мелькнула и ушла, потянув на своё место иные — а руки двигались сами. Взять чистое яйцо, разбить, вылить содержимое в глубокую миску, повторить. Давно знакомое, давно привычное — он помнил, как наблюдал за матерью, когда она это делала.

— Ты будешь их жарить? — полюбопытствовал пробегавший мимо Изуна. Услышав подозрительно знакомые звуки, он не мог не остановиться на пороге.

— Верно. А если ты сейчас найдёшь себе полезное дело, как сделали Тобирама и Мадара, — будет неплохо.

Таджима, поленившись процеживать, аккуратно подцепил совершенно ненужные жгутики и ещё более ненужные скорлупки, высыпал в миску немного сахара, плеснул соевого соуса и принялся тщательно всё смешивать.

— А чем они заняты? — сын шагнул ближе.

— Хаширама.

— Ясно, — он заглянул в миску и огляделся. — Мне стоит пока приготовить что-то ещё? Кажется, на всех не хватит.

Таджима ответил не сразу, придирчиво разглядывая то, что у него получалось.

— Свари рис? — предложил он, добавляя немного бульона и снова тщательно перемешивая.

— Хорошо.

Каждый занялся своим делом. Таджима ждал, пока достаточно нагреется сковорода, и поглядывал на сына. Вряд ли бы он просто так решил здесь остаться, значит, у него ещё и вопрос какой-то есть. Может, по сегодняшней тренировке.

— Отец, — нарушил молчание сын, когда Таджима уже свернул в рулет первый слой, — почему ты так возишься с этим Сенджу? Зачем он тебе вообще нужен? Ты же… ты же говорил, что мне надо убить его.

— Или бы он убил тебя, — он не спорил, просто сосредоточенно ждал, пока прожарится, но не подрумянится следующий слой. — А сейчас всё иначе. Он нам больше не враг.

— Но и не друг, — Изуна помешал закипающий рис. — Так ведь?

— Это и от тебя зависит, — Таджима недовольно поморщился и поторопился снова свернуть в рулет: промедлил, не подгорело, но потеряло приятную бледность.

— Но зачем он нужен?

— Что ты знаешь о его умениях? О его способностях?

— Ну, он неплох как сенсор, не уступает мне… Ой! — Изуна метнулся к чайнику и долил воды в рис, с заметным усилием помешал, выдохнул.

— Продолжай.

— Так… Он не хуже меня владеет мечом, плохо видит и совсем плох, когда надо даже просто сбросить иллюзию. А ещё я замечал, что после этого у него болит голова. А ещё он умеет справляться со страхом или не совсем бояться.

Таджима кивнул. Боль после таких простеньких иллюзий, какими сейчас обычно балуется сын, оттачивая мастерство, — нетипична, повод насторожиться. Жаль, у их ирьенинов нет того мастерства, что было у Сенджу.

— Вот и подумай сам, — сказал он, заворачивая рулет в последний слой, — чем тебе может быть полезен этот Сенджу и так ли надо его отталкивать.

— Я не хочу считать его другом только потому, что он полезен.

— А я разве требую от тебя этого? Присмотрись к нему. Попробуй понять, какой он. Тебе будет проще с ним поладить, чем мне, просто потому, что ты, — Таджима вовремя остановился, вовремя сделал едва заметную паузу, — младше.

Говорить о том, что Тобирама его боялся, при ком-то из сыновей явно не стоило.

— Ясно, — протянул задумчивый Изуна. — О, рис скоро будет готов.

— Это хорошо, — Таджима переложил рулет на доску и принялся разрезать его на ломтики. Нож — старый сломанный кунай — был не так уж и удобен, но иной просто не хотелось брать в руки. Память о жене, о том их старом споре — он тогда взял её кунай, чтобы показать, насколько универсально это оружие. Как там звучала её шутка? «Кунай — оружие против дайкона»? В памяти чётче её лицо и всё ещё звенит смех, но почти стёрлись слова. Это страшно: пока он её помнит — она жива.

Тобирама и Мадара пришли вместе, как обычно — у порога Сенджу чуть приотстал. Когда же он привыкнет, что здесь его не станут бить в спину? Стоит ли вообще что-то намеренно делать с его недоверчивостью?

Ели в молчании. Привычное пожелание — и всё. Старший сын был столь же задумчив, как и младший, Тобирама — ещё более угрюм, чем обычно. Поссорились, что ли? Но пока ещё рано вмешиваться. Пусть сами подумают, не малыши уже.

— Я наведу здесь порядок, — сказал Мадара, не поднимая взгляд.

— Я помогу? — тут же вызвался Изуна.

— Угу.

Сенджу напрягся, почувствовав взгляд Таджимы. Не зря, разговор будет неприятным.

— Тобирама, иди со мной.

— Хорошо, — покладисто согласился он.

В молчании они дошли до комнаты Таджимы, где у порога промедлил уже он. Тобираме пришлось сделать заметное усилие, чтобы, повинуясь жесту, зайти внутрь первым. Учиха закрыл за собой и прошёл к столу, где всё ещё лежали неразобранные донесения. Они пока подождут.

— Тебе всё ещё снятся кошмары, верно?

Тобирама опустил голову и застыл. Этот разговор ему уже не нравился, он, похоже, предпочёл бы оказаться на тренировке с Изуной. Учиха нахмурился: такой сильный страх мог указывать на сделанную и незамеченную ошибку.

— Я могу попробовать помочь, — продолжил Таджима, — и тогда тебе будет легче.

Сенджу чуть наклонил голову к плечу. Его глаза были прикрыты — то ли уже сонный и не боится это показывать, то ли просто устал.

— Гендзюцу.

— Нет, — Тобирама произнёс это, едва не перебив. Зажмурился сразу, будто его уже прямо сейчас собирались ловить в иллюзию, и это должно было оказаться что-то пыточное.

— Даже если ты будешь знать, что именно и зачем я делаю, и сможешь в любой момент решить, что с тебя хватит? Я знаю, что у тебя от иллюзий болит голова, но если иллюзия — это шанс получить возможность хотя бы спокойно спать…

Учиха наклонился к нему, заметив, что от такого предложения мальчишку аж трясёт. Сенджу отшатнулся.

— Я мог бы всё сделать без твоего согласия, — вкрадчиво заметил Таджима и немного помолчал, давая время успокоиться и осмыслить. — Но хорошо. Если ты так боишься гендзюцу, что ты думаешь о лекарствах?

Тобирама изобразил вялый интерес. По крайней мере, сразу наотрез отказываться не стал.

— Чай из трав. Поможет расслабиться и успокоиться, избавит от дурных снов. Возможно, у тебя после него будет меньше болеть голова.

— Я не буду это пить.

— Почему? Если ты опасаешься, что там есть какие-то неизвестные добавки — у меня была возможность дать их раньше. Вспомни, сколько ты уже живёшь в моём доме.

«В моём»… Стоило выразиться иначе, эта формулировка наверняка царапнула.

— Нет, — ему явно хотелось вцепиться в грубую ткань одежды, но ладони оставались лежать на коленях.

— Как скажешь, — Таджима пожал плечами. — Ты уже достаточно взрослый, чтобы решать, что делать со своим здоровьем. И всё же настоятельно тебе советую завтра утром заглянуть к ирьенину. Меня тревожит твоё зрение, и я не уверен, что сегодняшняя тренировка прошла для тебя столь безболезненно, как ты пытаешься это показать.

Помолчали. Учиха делал вид, что всецело поглощён лежащим на столе перед ним донесением. Сенджу снова притворялся статуей.

Когда и через полчаса молчание не было нарушено, Таджима заговорил снова.

— Я дам тебе рецепт этого чая. Если решишь последовать совету — готовь сам. Нужные травы есть в доме. Если хочешь — можешь собрать сам. Бабушка Нана — та женщина, которая приходит в дом — подскажет, где. Ступай. И подумай вот о чём: ты можешь сам что-то подмешать в еду. В перемещении по дому ты не ограничен. Тебе доверяют. Не можешь ответить тем же?

Тобирама отвернулся, пряча лицо, и тихо вышел, почти сбежал.

Учиха потёр лицо ладонями, покрутил головой, подвигал плечами. Тело требовало движения — удерживала гора бумаг. Что-то должно было произойти, судя по донесениям.

* * *

Следующий день практически ничем не отличался бы от предыдущих, наполненных обычными рутинными делами обычного главы клана, если бы не случайно услышанные слова. Таджима всего лишь проходил мимо полигона, намереваясь найти свободный, чтобы позже позвать туда Сецуну. Хотелось и самому размяться, и договориться о тренировке-другой для Тобирамы.

— Сенджу никогда не достигнуть того, что сможет Учиха, — процедил Карасу.

— Наставник! — голос Изуны — звонкий, ударил по ушам.

Таджима одним прыжком перемахнул через забор полигона и огляделся, пока ещё без оружия в руках. Тобирама лежал на траве, скорчившись. Меч из руки он не выпустил, несмотря на то, что пропустил, похоже, серьёзный удар. Изуна стоял между ним и Карасу, крепко держа своё оружие. Защищал. Сенджу от одного из Учиха, от своего наставника. Это было настолько странно, что походило на бредовый сон.

— Что здесь происходит? — поинтересовался Таджима.

— Выполняю вашу волю, глава. Обучаю вашего сына и этого Сенджу искусству владения мечом.

— Изуна?

Сын несколько нервно глянул на Карасу, но ответил, звонко и чётко, возмущённый несправедливостью:

— Наставник в очередной раз сказал, что у Тобирамы ничего не выйдет. Отец, он просто не хочет его учить!

Тобирама зашевелился, смог усесться. Можно было надеяться, что он не настолько серьёзно пострадал, как показалось. Ощупывать и проверять старший Учиха не стал, ограничился очень внимательным взглядом.

— Карасу, отойдём, — Таджима оглянулся на Изуну, — будь здесь и помоги ему.

Таджима молчал, пока они не отошли достаточно далеко, чтобы младшие не могли подслушать их негромкий разговор.

— Как ты думаешь, в чём причина моего недовольства?

— М… Вам не понравились успехи этого Сенджу? — Карасу пожал плечами. — Простите, но даже я не могу научить того, кто не обладает никакими способностями.

— Или чьи способности ты не хочешь видеть.

Тот застыл, соображая — наконец-то! — как выглядели его действия для главы клана. Таджима наблюдал за этим с отстранённым любопытством.

— Когда я привёл к тебе этого Сенджу, я сказал, чтобы ты учил его, как и моего сына. Способности у них примерно одинаковы. Проблемой может быть только его зрение, Тобирама видит хуже, чем Изуна, но это не значит, что он не справится. Тем более, что эта проблема — решаема.

Карасу вскинулся, но Таджима, не успевший ещё договорить, жестом приказал ему молчать.

— Посмотри на себя. Ты — полукровка, наполовину Сенджу, я знаю. Мой отец принял тебя в клан и нашёл того, кто о тебе позаботится. Несмотря на то, что ты почти не способен создавать техники, ты уже сейчас настолько хорош в искусстве владения мечом, что учишь моих детей. Сколько раз тебе напомнили, из какого клана твоя мать?

Он опустил голову, и Таджима произнёс уже куда более спокойно:

— Я ожидаю, что после этого разговора ты будешь относиться к обоим мальчишкам одинаково, терпеливо и спокойно. Если я снова услышу подобные слова о Сенджу — я буду разочарован.

— Я понял вас, глава, — сдавленно произнёс Карасу. — Скажите, а вы знаете, кто мой отец?

— Если ты хочешь узнать это — выясняй сам. Он не примет тебя как сына.

Эти слова причинили боль, Карасу даже зажмурился, и Таджима поспешил уйти. Оставить сейчас Тобираму на этого человека — риск, но риск допустимый, рядом Изуна. Всё будет в порядке…