Далека дорога твоя (джен)

Новый фильм смотрели с еще большим упоением. Здесь картинки были понятнее и проще, не было огромного, летящего на них на всех парах поезда. Был только человек со шлангом, поливающий участок с цветами. Понятная любому ситуация вызывала смех — незадачливый поливальщик то и дело оставался без воды, когда на лежащий за его ногами шланг наступали мальчишки, перекрывая напор. Ощущая, насколько легче было воспринимать его зрителям новую ленту, Дамблдор сам начал улыбаться в ответ на посылаемые ему улыбки, то и дело кивал восхищенно глядящей на него Гермионе и обменивался понимающими взглядами с Принцем. Вторая лента пошла на «ура». После нее тут же затребовали третью, потом четвертую. Наполненный впечатлениями, уставший, но совершенно довольный Альбус еще долго стоял в проходе между барной стойкой и сдвинутыми столами, принимая каждого, кто горел желанием пожать ему руку, выразить свое восхищение молчаливо прижатым к груди кулаком или обслюнявить его щеки пьяными поцелуями. Веселье и всеобщий подъем не прекращались до самого вечера. Решившие, что за просмотр, как за любое удовольствие, нужно платить, посетители салуна по очереди бросали в перевернутую на столе шляпу монеты, призывая на следующий день продолжить представление.

Едва разгоряченные смехом и выпитым зрители покинули салун, Дамблдора кто-то осторожно потянул за рукав пиджака.

— Тсс… — прошипели за спиной. Альбус обернулся и успел заметить хозяина салуна, махнувшего ему из-за двери, ведущей в подсобные помещения. Коротко оглянувшись по сторонам, он поспешил за низеньким толстым Горацием в темную маленькую каморку, забитую ящиками с виски и разнообразной посудой. — Тсс… — Снова прошипел тот. — Тихо!

Альбус недоуменно пожал плечами, вошел в каморку и прикрыл за собой дверь.

— У меня к вам весьма щекотливый вопрос, мистер Дамблдор! — заговорщицки прошипел хозяин бара. — За вами точно никто не шел?

Дамблдор еще раз обернулся назад и почесал подбородок.

— Сдается мне, что нет. А к чему такие ухищрения? Вы боитесь здесь кого-то?

Гораций недобро прищурился.

— Я всех здесь боюсь. Точнее, я никому здесь не доверяю.

Дамблдор удивленно поднял брови.

— Мне показалось, что атмосфера в салуне была очень и очень дружественной… — начал было он, но Слизнорт тут же перебил его взмахом руки, призывая не молоть чуши.

— Это потому что вы здесь новый человек. — Он понизил голос до такого шепота, что собеседнику ничего не оставалось, как подойти поближе и навострить уши. — Все просто очень любят прикидываться одной дружной семьей. На самом деле никому здесь верить нельзя! А в том, что касается денег, нельзя верить даже самому себе.

Он выразительно ткнул самого себя пальцем в грудь и убежденно кивнул, давая понять, что уж он-то знает.

— Денег? — переспросил Альбус и тут же едва не подпрыгнул, когда Гораций в ответ яростно зашипел, прижимая палец к губам.

— Тише, умоляю вас! У этих стен есть уши. И клянусь последней каплей виски в моем баре, нас и сейчас подслушивают!

Дамблдор обернулся на дверь, перевел взгляд на собеседника и снова покосился на вход в каморку.

— Думаете?

— Уверен!

— А мы с вами обсуждаем что-то весьма любопытное? — попытался осторожно уточнить он.

— Конечно! — с видом наставника, поучающего малолетнего простака, закивал Слизнорт. — Мы обсуждаем процентное соотношение!

Произнеся это, хозяин салуна выпрямился с выражением такого неописуемого превосходства на лице, что Дамблдору даже на мгновение стало неловко от собственного неразумения происходящего.

— Соотношение, простите, чего? — попытался выяснить он.

Гораций, надутый от важности, как индюк, вдруг выдохнул из груди весь воздух и будто стал сразу вдвое ниже.

— Нашей с вами прибыли! — произнес он уже более понуро, видимо, все более убеждаясь в том, что имеет дело с непроходимым тупицей.

— Прибыли? — еще более удивленно воскликнул Дамблдор.

— Тсссс! — зашипел Гораций. Метнулся к двери, рывком распахнул ее и выглянул в коридор. Пару минут Дамблдор терпеливо лицезрел его обтянутую облезлым меховым жилетом спину. — Вы можете говорить тише?

— Если честно, я просто вас не понимаю… — дождавшись, пока собеседник успокоится, закроет дверь и вернется на свое место, произнес он. — Искусство не терпит связи с деньгами, мой дорогой! Оно выше шуршания банкнот и звона монет! Вы предлагаете мне брать плату за просмотр привезенных мной лент с моих вновь обретенных благодарных зрителей?

Гораций, собравшийся уже энергично закивать в ответ, застыл, как статуя. Выражение негодования на лице Дамблдора привело его в полное замешательство. Набрав в грудь побольше воздуха, он затараторил, не сбиваясь при этом с едва различимого шепота:

— Ну вы же понимаете, что ваше искусство тоже требует затрат. Я предоставляю вам свой салун для показа ваших лент, я организую вам экран и…

— Экран нам все же любезно предоставила мисс Гермиона… — тут же парировал Альбус.

— Да! — веско произнес Слизнорт, — но на кого работает эта девушка? Кто хозяин комнат, которые она здесь снимает? Кто хозяин обстановки и всего, что составляет наш скромный быт здесь? Посуда, постели, мебель, музыкальные инструменты…

— Я понял, понял! — раздосадовано отмахнулся Дамблдор. — Чего вы хотите от меня? Я не собираюсь устанавливать каких-либо ограничений моим новым друзьям в знакомстве с искусством, которому я посвятил лучшие годы своей жизни! Вы не понимаете меня! Я не хочу примешивать все эти мелкие и грязные денежные вопросы к делу, которым я так дорожу, которому я всем обязан! Я не буду брать денег с моих зрителей! Синематограф был и будет доступен всем!

— Я не призываю вас на нем зарабатывать, мой друг! — Гораций доверительно подхватил Дамблдора под локоть и отвел подальше от двери. — Я говорю лишь о возмещении тех затрат, которые мы с вами безусловно понесем, знакомя постояльцев моего бара с вашим искусством. В конце концов, — он призывно поднял кверху указательный палец, — амортизацию чего бы то ни было никто еще не отменял! … Предлагаю разделить наши с вами доходы на шестьдесят вам и сорок — мне. Как вы на это смотрите?

Дамблдор недовольно крякнул и обхватил рукой подбородок, почесывая бородку.

— Я не могу устанавливать проценты. Это не моя сфера. И вообще… Не хочу я ввязываться в денежные вопросы там, где замешано самое дорогое для меня!

Гораций важно поднял вверх палец.

— Я вас понял. Вы человек серьезный. Семьдесят процентов — вам, тридцать — мне. Что скажете? Вы же понимаете — если посетители будут ходить в мой салун только за новыми впечатлениями от ваших картин, продажи выпивки резко упадут, и я вмиг обанкрочусь! Плата за просмотр спасет нас обоих, поверьте мне! Уж я-то знаю, о чем говорю!

— Ну что же, если без этого не обойтись… — протянул он, избегая встречаться взглядом с хозяином салуна, — я готов назначить минимальную плату за сеанс.

— Вот и чудесно! — Слизнорт радостно приобнял его за плечи и тут же закрепил свое согласие оглушительным хлопком в ладоши. — Я распоряжусь, чтобы на двери салуна тотчас же повесили объявление. Завтра я позову к вам нашего гробовщика, мистера Филча, он сделает по вашим замерам будку для установки оборудования. Будем продавать билеты! — почти с визгом воскликнул он, потирая ладони друг о друга, — да у нас же новая жизнь начнется, милый мой! К нам деньги, то есть клиенты, рекой потекут!

Он с воодушевлением приобнял Дамблдора за плечи, выпроводил в коридор и тут же захлопнул за ним дверь каморки. Альбус был уверен, что слышал, как звонко клацнули костяшками бухгалтерские счеты, которые предприимчивый делец достал из ящика стола.

Крякнув еще раз и недовольно поджав губы, он направился вниз по лестнице на первый этаж, где его уже дожидались Принц и Гермиона, старательно делающие вид, что не замечают присутствия друг друга.

— Наш дорогой Гораций не преминул содрать с вас побольше шкур? — с негодованием поглядывая на лестницу, ведущую на второй этаж, спросила его девушка.

Дамблдор с некоторой тоской во взгляде оглянулся назад, развел руками и тяжело выдохнул:

— К сожалению в том, что касается бухгалтерии, организации и всего материального я не силен. Приходится отдавать решение этих вопросов в руки более сведущих лиц…

— Хитрых дельцов вы хотели сказать! — раздраженно буркнул Принц. — Гораций будет ждать баснословных прибылей от новых игрушек его пресытившихся постояльцев. Кто придет на сеанс, тот и выпивку с едой не побрезгует купить. А там и угощения для друзей, и возлияния по поводу знакомства с новым видом искусства никто не отменял…

Дамблдор еще более грустно выдохнул, собирая свое оборудование в саквояж и устало потирая переносицу. Жест не остался незамеченным Принцем, внимательно наблюдавшим за новым другом.

— Думаю, вам стоит отдохнуть, мистер Дамблдор, — заметил он, чуть прищурившись.

Альбус встретил его взгляд и рассеяно улыбнулся в бороду:

— Что ж, пожалуй, что вы правы. Путь был достаточно нелегким. То, что запланировал на сегодня, я уже сделал. И в моей голове такая громада планов на будущее, что их просто необходимо как-то упорядочить уединенными раздумьями и спокойным сном.

— Тогда не буду вас больше задерживать и откланяюсь, чтобы встретиться с вами завтра. Впереди нас ждет еще много открытий, и для них, как я уже понял, нужна свежая голова, — Принц иронично поклонился сначала Гермионе, потом Дамблдору, и направился к выходу из салуна.

— Ну что же вы, мой дорогой! Кто вас отпустит теперь, когда вы, можно сказать, стали правой рукой нашего досточтимого Мистера Синематограф! — воскликнул Гораций, появляясь на лестнице, ведущей в жилые комнаты! — Мой долг не только накормить вас обоих сегодня, но и предоставить вам ночлег. Лучший, который только имеется в моем распоряжении, да что там — во всем городе! Ведь мы как-никак друзья, дорогие мои!

Принц, уже спрятавший пол лица в тени широкополой шляпы, резко развернулся и насмешливо хмыкнул:

— Правая рука? Вы льстите мне, любезнейший! Я, безусловно, весьма горд был бы носить такое прозвище, но право же, вам не стоит обременять себя подобными тяготами, по крайней мере, в отношении меня. Уж кто, а я точно не останусь без ночлега в этих краях!

Он с кривой ухмылкой ткнул пальцем в потолок салуна, и Гермиона окинула его снисходительным взглядом, помогая Дамблдору найти потерявшуюся прогулочную трость.

— Ну что вы! — Слизнорт широко улыбнулся, сверкнув парой золотых зубов, — я просто не отпущу вас отсюда на ночь глядя! Что вы! Сейчас же распоряжусь о двух лучших комнатах для вас! — он кивнул сначала Дамблдору, потом Принцу и поспешно исчез за дверью, пока последний не успел возразить снова.

— Делец не собирается терять ничего из того, что приплыло ему в руки! — качнул головой Принц. — А вдруг Мистер Синематограф будет нуждаться в помощи на завтрашнем показе, а меня не окажется рядом?

Дамблдор усмехнулся, подтверждая догадки своего новоиспеченного друга, и морщинки в углах его глаз только подчеркнули усталый вид путника. Видимо, им обоим сегодня предстояло провести ночь под крышей салуна в гостях у его почти назойливо гостеприимного хозяина.

Буквально через пару минут их действительно позвали наверх. Пропустив вперед щебечущую стайку девиц из кордебалета, то и дело снующих из бара в комнаты и обратно, они поднялись по лестнице на второй этаж. Дамблдору отвели комнату в конце коридора слева, Принцу — посредине между двумя другими номерами справа. Из соседней комнаты тут же выглянула Гермиона, окинула негодующим взглядом сначала своего расторопного работодателя, а потом и нового постояльца.

— Я думаю, мисс Грейнджер не будет возражать против того, что вы займете комнату, где обычно располагается ее гримерка! — с нажимом, глядя в глаза возмущенно смотрящей на него девушки, произнес Гораций.

Гермиона подобрала губы и надула щеки, всем своим видом выражая крайнее недовольство.

— Больше нет свободных комнат, кроме моей гримерки, да? — гневно осведомилась она. Гораций сделал вид, что не услышал ее, провожая гостя в небольшую комнатку, уставленную горшками с цветами.

Девушка тут же влетела следом за ними, хватая со столика косметические принадлежности и второпях пряча их в небольшую коробочку с кремовой лентой на крышке. Оглядев хозяйским взглядом комнату, она забрала с собой еще пару развешенных на спинках кресел юбок, боа из разноцветных перьев, демонстративно сдула рассыпавшуюся пудру с небольшого зеркальца едва не в лицо наблюдавшему за ней Принцу и гордо удалилась с видом оскорбленной добродетели.

— Сейчас прикажу приготовить вам горячую воду для мытья! — Гораций указал на большую бочку в углу комнаты, полуприкрытую пестрой ширмой.

Принц не успел раскрыть рта для того, чтобы весьма нелицеприятно выразиться по поводу навязчивого гостеприимства хозяина, но того уже и след простыл. В соседней комнате послышался негромкий разговор. Видимо, Гермиона кому-то жаловалась на беспредел и то, что отныне гримеркой и спальней для нее будет служить одна и та же комната. Прислушавшись, разбойник замер посреди комнаты, но ни слова разобрать так и не смог, однако уже через пару минут обнаружил, что головная боль, досаждавшая ему еще утром, вернулась снова с удвоенной силой. Выругавшись, он сбросил с себя плащ и неожиданно для самого себя решил действительно воспользоваться нелепым предложением Горация о ванне, тем более, что для него этот день тоже выдался нелегким, а горячая вода и впрямь отлично лечила перенапряжение как тела, так и переполненного сегодняшними впечатлениями мозга.

Погрузившись в неожиданно быстро приготовленную для него бочку с водой прямо в нижнем белье, он затянулся предусмотрительно захваченной с собой сигарой и задумался, припоминая в деталях, насколько позволяло ему развитое воображение, изученную им кинокамеру Мистера Синематограф. Увлекшийся расшифровкой строения мудреного механизма, он расслабленно раскинул руки по бокам бочки, и откинул голову на ее край, дымя сигарой в потолок.

— Кто позволил вам курить в моей гримерке? — увлеченный размышлениями, Принц вздрогнул и вскочил на ноги, роняя сигару сначала себе на руку, а потом и в воду. Посредине комнаты, прижимая к груди охапку вытащенных их шкафа чулок, замерла взбешенная Гермиона. Рванув со всех ног к окну, она распахнула его настежь, стараясь избавить комнату от сизых клубов дыма, помогая себе руками, подолом платья и какими-то лежавшими на столе бумагами. Волосы ее при этом растрепались, щеки раскраснелись. Изо всех сил размахивающая веером из фиолетовых страусиных перьев, она стала похожа скорее на разъяренную фурию. Совершенно потрясенный и сбитый с толку Принц не знал, куда девать руки. То пытаясь прикрыться, то хватаясь за обожженную руку здоровой, он в немом изумлении смотрел на бывшую хозяйку комнаты.

— Вы еще сожгите сценарии выступлений! Да чего там — спалите этой вашей сигарой все мои вещи! — девушка с негодованием махала подолом платья, краем шторы и веером. Причем, как казалось, одновременно и с одинаковой прытью.

Уставший перебегать взглядом с одного предмета в его руках на другой, Принц, наконец, выпрямился, расправил плечи и придал своему лицу выражение полнейшего негодования.

— Какого черта?! — заорал он, не обращая внимания на то, что стоит в абсолютно мокрых, прилипших к телу подштанниках прямо напротив раскрытого окна. — По какому праву вы врываетесь в мой номер?!

— Номер, между прочим, мой! — тут же парировала, оборачиваясь к нему, Гермиона. — И то, что занимаете его какой-то час, не дает вам права… — она запнулась, окинув взглядом высокую фигуру разбойника, с волос которого продолжала стекать вода. Постоялец высился над ней — бледный от злости, яростно сверкающий глазами, со сложенными на груди руками. Облепившее его тело насквозь мокрое нижнее белье не скрывало никаких подробностей мужской анатомии, как и того, что сложен мужчина оказался на редкость гармонично. Не атлет, скорее худощав, но впечатление производил уверенного в себе привыкшего к постоянному болтанию в седле любителя приключений под палящим солнцем. Его вполне можно было бы сравнить с высеченным из мрамора греческим богом, если бы не свисающая с кончика длинного носа капля воды, портившая весь горделивый образ.

— Что же вы застыли, драгоценнейшая? — с невыразимой издевкой обратился он к девушке. — Куда же делся ваш праведный гнев? Увидели нечто более достойное вашего внимания? — Ткнув пальцем в сложенное на тумбочке полотенце, он язвительно добавил. — Полотенечко не подадите? Или вы предпочитаете потереть спинку?

Гневно прищурившись, Гермиона подхватила полотенце и с силой швырнула его в наглеца:

— А вы всегда принимаете ванну в белье, мистер Принц? Или вам есть, что скрывать? — с такой же язвительностью в голосе поинтересовалась она.

Полотенце, отскочив от края бочки, шлепнулось в воду и мгновенно намокло.

— Спасибо! — с кривой ухмылкой на губах поблагодарил разбойник, глядя, как взбешенная его издевательским тоном девушка хватает свои пожитки и вылетает в дверь. — Было очень любезно с вашей стороны. Теперь мне даже вытереться нечем!

Недовольно бурча, он снова погрузился в бочку, но тут же не удержался от смешка, вспомнив, с каким оторопелым видом оглядывала его хозяйка комнаты.

— Грядет новая эра, говоришь? — произнес он, прикрывая глаза и откидываясь на стенку бочки. — И мы на ее пороге.