Далека дорога твоя (джен)

— Простите, что вы сейчас сказали?

— Жарко, говорю! — мужчина со шрамом на щеке раздраженно вытер скомканным носовым платком шею. — Как вы можете читать при такой тряске?

Тот, к кому он обращался, медленно поднял взгляд и улыбнулся.

— Мне приходилось делать это и не в таких условиях, сэр. Если я буду выбирать удобное время для чтения, я состарюсь раньше, чем оно у меня появится.

Мужчина с платком в кулаке хмыкнул и не без насмешки оглядел спутника с ног до головы. Чего было, собственно, ждать? Человеку с потрепанным томиком в руках он и без того на вид дал лет за шестьдесят. Почти полностью седые волосы были аккуратно уложены назад, бородка с заметной проседью придавала ему солидности, как и очки-половинки, практически не скрывавшие его ярко-голубых, на удивление ясных глаз. Губы то и дело трогала едва заметная, чуть снисходительная улыбка, а руки, в которых он крепко держал книгу, давали понять, что их обладатель все свое время проводил вдали от солнца и физической работы. На нем был строгий костюм-тройка стального цвета, галстук под цвет глаз, и припыленные, но не потерявшие вида светлые туфли. Трость, на которую он опирался при ходьбе, сейчас лежала рядом с ним на сиденье, доставляя неудобство невысокой рыжеволосой женщине у окна.

Не обратив внимания на взгляд попутчика, выражавший завистливое пренебрежение, незнакомец вновь уткнулся в книгу.

Движение неторопливо ползущего по пыльной горной дороге дилижанса вызывало сонливость и скуку. Возница и сидящий рядом стрелок то и дело роняли голову на плечо, вздрагивали от очередного прыжка повозки, обливали себя теплой, не приносящей облегчения водой, хлестали дешевый виски из одной на двоих фляги и изредка уныло оглядывали горизонт.

Эхом прозвучавший между скал выстрел заставил проснуться не только их, но и дремавших пассажиров дилижанса, один из которых, высунувшись в окно, тут же истошно завопил:

— Всадники слева! Бандиты! Нас догоняют!

Мужчина со шрамом мгновенно выхватил из саквояжа револьвер и прицелился в окно дилижанса.

— Я так просто не сдамся! Пусть только попробуют приблизиться!

Заметив легкую улыбку на губах спутника, все так же не отрывавшего взгляда от книги, он недовольно воскликнул, перекрикивая визг и улюлюканье несущихся со склона всадников:

— Что вы сидите?! Только не говорите, что вам нечем сражаться за свою жизнь!

— Отчего же? — парировал тот, — у меня есть оружие. Вера в безграничную силу любви. Что может быть сильнее?

Несколько мгновений спустя оторопело глядящий на него мужчина со шрамом злобно коротко рассмеялся:

— Вряд ли эта вера поможет вам, когда один из этих головорезов будет вспарывать вам брюхо!

С этими словами он попытался сделать несколько выстрелов в несущихся на всех парах всадников, обгонявших дилижанс с обеих сторон. Их широкие плащи развевались за спинами, как крылья, низко надвинутые шляпы и платки, скрывавшие пол-лица, придавали преследователям сходство с большими черными птицами. Выстрелы, то и дело раздававшиеся со всех сторон, заставляли кучера изо всех сил подстегивать испуганных лошадей и громко, вслух читать молитвы на каком-то непонятном булькающем языке.

— Идиот! Вас сейчас подстрелят, как дичь на ужин! — раздосадовано обратилась к читающему рыжеволосая женщина, ударом кулака отправляя прочь одного из нападавших, свесившегося с крыши дилижанса. — Не знаю, как у вас, а у меня семеро детей! Я буду драться, как львица!

Поднявшаяся вокруг кареты пыль смешивалась с пороховым дымом, криками упрямо преследовавших их всадников и бесконечными звуками выстрелов. То и дело вскакивавшие со своих мест путники высовывались в окна, пытаясь прикладами ружей отбиваться от успевших забраться на крышу разбойников, стреляли и заряжали оружие снова, победно вскрикивали в случае удачного выстрела и отчаянно матерились, промазав. Только человек с книгой, казалось, был совершенно безучастен к происходящему. Через несколько минут отчаянного сопротивления путешественников, нападавшим, наконец, удалось скинуть с места возницу и выбить кольт из руки сидящего рядом с ним стрелка, а паре людей в черных масках занять места на крыше. Карета остановилась.

— Ты, вижу, совсем обнаглел, Стен! — прозвучал громкий высокий голос, и к карете сзади приблизилась пара всадников в масках, черных плащах и шляпах. Ничем, казалось, не отличавшиеся от остальных, они, тем не менее, сразу же выделялись из общей массы горделивой посадкой и подчеркнутой уверенностью в себе. Разбиравшие железный ящик дилижанса разбойники расступились, пропуская обоих мужчин вперед. Женщина с рыжими волосами яростно сражалась с одним из разбойников за содержимое объемного ридикюля с самым ценным, мужчина со шрамом провожал жадным взглядом пачки банкнот, исчезавшие в подставленном другим грабителем мешке, слабо пытаясь возражать после каждой. Еще пара пассажиров испуганно жалась к спинке сидений и с опаской поглядывала на всадников. Человек с книгой взирал на происходящее с легкой улыбкой в не по-старчески блестящих голубых глазах.

На пыльной дороге лежал возница и со стоном ощупывал простреленную ногу.

— Я говорю, ты бессмертный, Шанпайк? — недовольно произнес один из двоих всадников, не пытавшихся спешиться или как-то принять участие в общем веселье банды. — Сколько раз я предупреждал тебя — не остановишься после первого выстрела — останешься подыхать посреди дороги?

Мужчина с длинными ровными платиновыми волосами подъехал ближе к стонущему вознице и презрительно оглядел того сверху вниз. Кольт в его руке ярко блеснул на солнце.

— Мне нужно каждый раз это повторять?!

— Люциус… — негромко и слегка укоризненно произнес второй, чьи черные чуть вьющиеся волосы выглядели шевелящимися на плечах змеями, — ты же видишь, он как дикий койот — недрессируем…

Один из пассажиров в дилижансе сдавленно хрюкнул и тут же втянул голову в плечи, когда говоривший ловким движением выхватил ствол.

Платок, скрывавший пол его лица чуть затрепетал от дыхания.

— Я произнес что-то смешное? — глубоким, обманчиво мягким голосом спросил он.

Несчастный быстро покачал головой и вдавился еще глубже в кресло.

— А вы? — брюнет указал рукой с кольтом на книгу в руках его немолодого спутника. — Вы собрались книгой отгонять нас прочь? Или вы сейчас были заняты тем, что читали молитвы, намереваясь изгнать дьявола из моей пропащей души? — он, смеясь, оперся о холку лошади и выразительно изогнул левую бровь. — Не трудитесь! Моя покойная матушка потерпела неудачу после первой сотни попыток.

С этими словами он протянул руку в перчатке к окну дилижанса и сделал знак подать ему книгу. Путник в костюме нехотя протянул фолиант.

— Мировая история синематографа? — удивленно прочел незнакомец.

— Ты гляди-ка, читать умеет! — насмешливо фыркнул с другой стороны кареты мужчина со шрамом на щеке.

— Бьюсь об заклад, я прочел этих чертовых книжек гораздо больше, чем ты! — раздраженно парировал разбойник. Морщинка между его бровями обозначилась резче, он горделиво вскинул подбородок и презрительно осмотрел говорившего, чуть отклонившись назад в седле.

— Это что, очередное переиздание Библии? — спросил блондин, делая небольшой круг на лошади и останавливаясь рядом с напарником. — Что вы в нее вцепились, как в пачку чертовых баксов?

Путешественник мягко склонил голову к плечу и его взгляд стал мечтательно-задумчивым.

— Книга сама по себе не имеет особой цены, но ценно то, о чем она рассказывает… — почти ласково произнес он.

— И о чем же говорит ваша книга? — гневно взмахнул рукой брюнет, прищурив черные, больше похожие на горящие уголья, глаза. — Си-не-ма-то-граф, — по слогам повторил он вполголоса, рассматривая обложку книги. Если исходить из моих познаний в латыни — «движение» и «записывать». Нечто, записывающее движение… Хм…

— Вы совершенно правы! — радостно воскликнул путешественник. — Именно так! Прибор, демонстрирующий движения предметов в пространстве путем отображения картинки на белом полотне! Новое слово в науке!

Мужчина на сиденье рядом громко хмыкнул, пытаясь выразить свое величайшее удивление.

— Я знаю о фотографии, но это не то… — так же задумчиво произнес разбойник. — Синема…

— Северус, время — деньги, давай решать с этими упрямыми мулами и ехать дальше! Мне уже надоело скакать по палящему солнцу!

— Погоди, Люци. Минуту, — незнакомец, не оглядываясь на спутника, сделал тому знак рукой. Его черные глаза блестели азартно и хищно. Тема разговора его, без сомнения, заинтересовала. — Что вы знаете об этом?

— Все! — воодушевленно воскликнул путешественник. — Я был на премьере братьев Люмьер в Париже на Бульваре Капуцинов. Я видел все собственными глазами! Это переворот мышления, это новая эра, это надежда, которой так не хватает нашей гниющей в пороке и разврате действительности!

— Фанатизм заразителен! — хрипло усмехнулся незнакомец. — Хотел бы я встретить вас в более подходящей обстановке. Нам было бы о чем поболтать!

Путешественник с жадностью смотрел на книгу в руках собеседника, но странный темноволосый незнакомец не спешил возвращать ее обратно.

— Я еду, чтобы показать миру удивительное чудо синема! — увлеченно продолжил мужчина. — Со мной в сумке ленты, которые я буду демонстрировать всем, кому только смогу.

Разбойник бросил короткий взгляд на нескольких человек из своей банды и разбросанные ими вещи пассажиров дилижанса.

— Которая из них ваша? — он указал рукой на несколько сложенных в ряд сумок, часть из которых уже была порядком опустошена грабителями.

— Черный саквояж с деревянными ручками, — мужчина поправил на носу очки-половинки и осмотрел дорогу у дверей кареты. Ничего из вещей, принадлежащих ему, в пыли не нашлось.

-Эй, там. Черный саквояж, деревянные ручки. Сюда, живо! — махнул рукой незнакомец. Через пару секунд ему подали большую черную сумку со светлыми ручками из полированного дерева.

Осторожно щелкнув замком, разбойник заглянул в недра сумки. Платок на его лице чуть взмок от теплого дыхания, очерчивая контуры немаленького носа и острых скул. Несколько минут он молча, не произнося ни слова, рассматривал содержимое саквояжа, потом так же молча передал его мужчине в очках.

— Ваше имя, сэр? — хрипло произнес он. — Я хочу знать ваше имя.

— Мое имя Альбус Дамблдор, — с легким поклоном ответил путешественник, — преданный слуга синематографа, готовый защищать его идею хоть ценой собственной жизни. — Как я могу обращаться к вам?

Незнакомец сунул книгу в руки владельца и натянул поводья лошади.

— Мое имя вам ничего не скажет. Но буду рад нашему знакомству в более располагающей обстановке! — с усмешкой произнес разбойник. — Я думаю, наши пути еще пересекутся, мистер Дамблдор!

С этими словами он надвинул шляпу на самые брови и развернул лошадь, удаляясь в компании блондина и остальных разбойников по дороге, ведущей в горы.

Дальнейшее путешествие оказалось под угрозой — раненый возница отчаянно стонал, пока рыжеволосая женщина, явно имевшая в сумке набор лекарств на все случаи жизни, перебинтовывала ему ногу.

— Вы ведь сможете нас везти? — то и дело справлялась она, заглядывая тому в лицо. — Боюсь, если к ночи я не попаду в Хогсмид-Хилл, Артур не справится со всеми нашими детьми!

— Везти-то смогу, мэм, только вот эти сволочи забрали двух лошадей из упряжки. Ехать придется очень медленно.

— Ну, плохо ехать все же лучше, чем хорошо идти, — пробормотала женщина, помогая вознице встать на ноги.

Собравшие свои разбросанные пожитки пассажиры с ругательствами и стонами пристраивали их обратно на место и сетовали на дикие местные нравы. Встреча с грабителями здорово облегчила многим кошельки и сумки. Засмотревшийся вдаль Дамблдор рассеяно оглаживал седоватую бородку.

— Черт бы побрал этих местных головорезов! — воскликнул мужчина со шрамом. — Причем всех, до самого горизонта!

Дамблдор вынырнул из раздумий и благодушно взглянул на спутника.

— Ну что вы так злитесь. Мы все целы, а это главное, — примирительно сказал он.

— Естественно, ваш саквояж вам вернули вместе со всем содержимым, вы ничего не лишились. Вам не о чем сожалеть. Вы ничего не потеряли!

— Как знать, как знать, — засмеялся в бороду Дамблдор, — думаю, я даже кое-что приобрел.

Спутник окинул его взглядом, красноречиво указывающим на отношение к умственным способностям собеседника, но все же промолчал.

-Думаю, нам стоит занять свои места и продолжить путь, — из дилижанса махнули рукой. — Поторопитесь, господа, пока мы не стали лакомым куском еще для какой-нибудь банды! Вряд ли эта была единственной!

Пассажиры вновь заняли свои места и продолжили путешествие, весьма расстроенные произошедшим. Каждый прикидывал в уме, чего лишила его встреча с грабителями, подсчитывал убытки и оценивал потери. Окрестности дороги уже стали приобретать более цивилизованный вид. До места назначения оставалось меньше трети пути.

Въехали в город ближе к вечеру. Запыленный и весьма потрепанный дилижанс тут же обступили местные зеваки, мальчишки, собаки и несколько любопытных уток.

— К моему большому сожалению, Артур, подарок Джинни отменяется — нас ограбили! — едва ступив на подножку, и протягивая руку такому же полноватому рыжему мужчине, сообщила недовольная как поездкой, так и обществом Дамблдора и всех остальных, нахмуренная рыжеволосая женщина.

— Кто? Ты видела их лица, любовь моя? В чем они были одеты? — расстроенный мужчина с веснушчатым лицом попытался участливо приобнять порядком разозленную жену.

— Тот, который потрошил мою сумку, был в черном! — поспешно воскликнул другой пассажир.

— Они все были в черном! — успела возразить рыжеволосая женщина. — Вы что, дальтоник? У них других цветов не бывает!

— Все-то в черном, но один был чернее их всех, вместе взятых! Тот, что говорил с вон тем почтенным гражданином, — мужчина указал на Дамблдора. — Дьявол, а не человек! Вы видели его глаза? Мороз по коже!

— Молли, радость моя, главное, что ты вернулась цела и невредима! Это самое важное! — тут же пропел в ответ рыжеволосый, похожий на спелый апельсин, человек, улыбаясь широко и радостно. — Черт с ними, с этими ложками!

— Конечно! Не ты же собираешь дочери приданое! Как я выдам Джинни замуж без серебряных ложек?! Ты такое скажешь! Вечно тебе нужно разжевывать азбучные истины!

Продолжая обмениваться то ругательствами, то поцелуями, парочка исчезла где-то среди улочек небольшого тихого городка под странным названием Хогсмид-хилл.

Дамблдор покинул дилижанс в гораздо более приподнятом настроении, чем остальные пассажиры — в отличие от них, его ждала в городе не только новая аудитория, но и, возможно, заинтересованный помощник. Чем черт не шутит? Потерпевший неудачу в попытках привлечь внимание нескольких видных деятелей науки к проблемам зарождающегося и подающего надежды вида искусства, мистер Дамблдор очень ценил любое внимание к предмету, занимавшему все его воображение и свободное время.

Оглядевшись по сторонам, он заприметил у обочины маленького усатого человечка с флакончиком какого-то лекарства в руках. Поглядывая снизу вверх на говорившую с ним женщину, он то и дело утирал платком лоб.

— Десять капель до того, как снова устроите драку с вашим благоверным, мадам Роланда! Десять капель! И не бросайте его из окна, как прошлый раз, я вас умоляю!

Женщина кивнула, схватила пузырек и унеслась прочь, недовольно смерив Дамблдора взглядом светлых, казавшихся желтыми, глаз.

— Бедный Аргус, не жена, а ведьма настоящая! Метлу бы ей еще! — посетовал человечек, махнув посетительнице вслед широкой ладонью.

— Простите, сэр, — Дамблдор подошел ближе к человечку и почтительно поклонился в знак приветствия. — Вы не подскажете, где можно остановиться на ночлег в этом прекрасном городе?

Человечек поправил пенсне на коротком мясистом носу и крякнул в кулак.

— Смотря зачем вы хотите в нем остаться, — произнес он, вытирая очки краем жилета. Из приоткрытой двери дома пахнуло лекарствами. Судя по всему, здесь находился местный медпункт.

— Думаю, вам стоит остановиться в местной гостинице, — послышался за спиной Альбуса насмешливый голос.

Обернувшись, Дамблдор едва не шарахнулся в сторону — на него надвигался мощной грудью гнедой холеный конь в позвякивавшей серебром сбруе.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца, он поднял взгляд выше — посмотреть на лицо того, кто был всадником великолепного скакуна. Несмотря на то, что и одежда всадника и его лошадь были совершенно другими, Дамблдор был уверен — перед ним недавний знакомец с большой дороги. Появившись в городе, тот предусмотрительно переоделся в простую клетчатую рубашку и потрепанный кожаный жилет. Лицо разбойника оказалось непривычно бледным для представителя его профессии, обрамлявшие узкое лицо черные волосы чуть завивающимися и далекими от свежести прядями свисали ему на плечи, тонкие губы, искривленные в язвительной усмешке, непонятным образом удерживали едва не выпадавшую из них сигарету, черные глаза казались темными угольями под тенью, отбрасываемой на пол его лица широкополой шляпой. Нос, похожий, скорее, на клюв хищной птицы, дополнял весьма живописную картину.

Маленький человечек фыркнул и исчез за дверью в дом.

— Знаток латыни? — с усмешкой произнес путешественник, обращаясь к всаднику.

— Вы проницательны, — последовал ответ. — Но, думаю, также понимаете, что другим обитателям Хогсмид-хилла об этом знать вовсе не следует, — разбойник приподнял край шляпы. — Остановитесь в гостинице, ничего лучше в этом захолустье вы все равно не сыщете!

— Обязательно воспользуюсь вашим советом! — Дамблдор слегка поклонился в ответ, взял в руки саквояж и осмотрел однотипные постройки по обе стороны от центральной улицы. — Найти бы ее еще!

— Вон там, — всадник указал на высокий дом с огромной вывеской «Кабанья голова», — да, да, вон там, откуда только что вылетел тот несчастный, находится салун Горация Слизнорта. Он же — владелец небольшой местной ночлежки, которую они гордо зовут гостиницей. Думаю, вам туда.

Дамблдор кивнул в ответ, пытаясь рассмотреть вывеску в низких лучах заходящего солнца — отражаясь во всех блестящих предметах, они слепили еще сильнее, чем днем.

— Там что-то происходит? Драка? Стоит вмешаться? Быть может, кому-то нужна помощь? — он с удивлением перевел взгляд на смертельно пьяного ковбоя, ласково целующего старательно увертывающуюся от него лошадиную морду. Лошадь, по-видимому, была сторонницей отношений с более трезвыми партнерами.

— Помощь? — всадник пыхнул сигареткой и подобрал поводья, — если она кому и понадобится, то только вам, когда в вашу сторону полетит барный стул. Нравы здесь весьма суровы, мистер Дамблдор. Я бы советовал вам пять раз подумать, прежде чем произнести фразу. Любую.

Дамблдор пожал плечами, усмехнулся и направился в сторону салуна. Но сделав несколько шагов, он будто что-то вспомнил, обернулся и спросил своего собеседника:

— А вы, таинственный инкогнито? Намерены остаться в городе, как я полагаю. Снимете номер в гостинице?

— Обо мне не беспокойтесь. Я сам о себе не беспокоюсь! — разбойник выбросил на песок недокуренную сигарету и развернул лошадь в направлении салуна. — Пока что стоит познакомиться с местным населением. Боюсь, вашего обаяния и фанатизма в ваших глазах не хватит, чтобы выжить здесь в ближайшие полчаса! — он отъехал немного, но через пару секунд придержал поводья. — Кстати, можете звать меня мистер Принц. «Инкогнито» звучит как-то уж очень скучно.

Пустив лошадь трусцой, он пересек широкую пыльную улицу и спешился возле указанного им заведения. В салуне жизнь, судя по всему, кипела. Весьма потрепанный и источавший жуткий запах перегара ковбой попытался увлечь его в разговор из серии «ты меня уважаешь?», но ответа не получил и благополучно убрался с дороги. Снисходительного взгляда удостоилась и пара вцепившихся друг в друга ковбоев, вылетевших из приоткрытых дверей салуна и плюхнувшихся прямо в песок возле ног его лошади. Хмыкнув, Принц поправил край шляпы и остановился у ступенек, поджидая идущего к нему Дамблдора. В салуне зазвучала музыка — кто-то отчаянно и весьма неумело пытался исполнить душераздирающую песню о любви, аккомпанируя себе на расстроенном пианино. Альбус подошел ближе и скривился от особо фальшивой «ля», резанувшей слух.

— Думаю, мы как раз вовремя. Население славного Хогсмид-хилла в лице лучших его представителей культурно отдыхает в своем стиле, — Принц насмешливо склонился, жестом приглашая Дамблдора войти.

Стоило признать, отдых в салуне действительно впечатлял. Свисавшие с лавок и лежащие на столах ковбои то и дело просыпались, горланили пару куплетов в продолжение нескончаемой лирической песни, чтобы тут же вновь забыться коротким беспокойным сном. Те же, кто оставался на ногах, хаотично двигались между столами, задевая спящих, обливая их расплескивающимся пивом из подрагивавших в руках кружек, и вели светские беседы, совершенно не заботясь об обращении к кому-либо конкретному в этом заведении. Высокий рыжий парень с наивными голубыми глазами умильно улыбался кабаньей голове, украшавшей стену салуна, пытаясь что-то рассказать ей о неразделенной любви к местной танцовщице. Другой, такой же рыжий, но постарше и поплечистее, пускал по барной стойке стакан с виски, дожидался, пока брат-близнец на другом конце поймает его, отопьет глоток и пустит таким же образом обратно, отпивал сам, и пускал стакан в новое путешествие. Толстый детина недовольного вида угрюмо тянул пиво из огромной кружки, с осуждением глядя на спящего, обнявшего его ноги, бородатого мужчину. Еще один, черноволосый и смуглый, с ярко-зелеными глазами и шрамом на лбу в виде молнии, радостно рукоплескал выводящему рулады за расстроенным стареньким пианино таперу. Сидящий возле него с бутылкой в обнимку кудрявый паренек то и дело недовольно прикладывал палец к губам, призывая вести себя тише.

— Культурная программа воскресного досуга в разгаре, — хмыкнул Принц, выбрасывая вперед руку и ловя едва не упавшего на Дамблдора очередного рыжего ковбоя с исполосованным шрамами лицом. — Вижу, здесь кто не рыжий, тот мимо кассы.

Дамблдор окинул взглядом зал, проследил за помещенным на лавку пьянчугой, которого Принц так ловко поймал на подлете, и улыбнулся.

— Эти люди еще не знают, какое великое открытие их ждет, — с воодушевлением произнес он, — как сильно изменится их жизнь…

Мимо с воплем пронесся один из близнецов, догоняя другого. Зеленоглазый паренек со шрамом на лбу запихнул два пальца в рот и оглушительно засвистел.

-Девочки! — заорал он, перекрикивая музыку, — где наши девочки? Мы хотим девочек!

Дамблдор медленно прошел между бродящими по залу мужчинами к единственному свободному месту и попытался присесть. Не успел. Рухнувший рядом с лавкой ковбой эффектно окропил сидение пивом с густой белой пеной.

— Не судьба, — хмыкнул Принц, привлекая к себе внимательные взгляды окружающих мужчин. — Думаю, вам будет лучше пройти к бару, мистер Дамблдор.

Альбус с опаской покосился на преграждавшие ему путь ноги лежавшего и поднял повыше саквояж, прижимая его обеими руками к груди. Деревянные ручки жалобно клацнули и прижались к кожаному чехлу, как испуганные заячьи уши.

-Держите крепче! — насмешливо произнес Принц и указал ему на свободное место между столами, куда можно было втиснуться, не рискуя быть облитым чем-нибудь особо пенистым. За барной стойкой орудовал полный лысоватый мужчина с ехидной ухмылкой на тонких губах. Видимо, это и был хозяин салуна. Дамблдор радостно устремился к нему.

Принц последовал за спутником, подвинув остроносым сапогом чью-то валяющуюся на полу тарелку, но на его пути с кружкой пива в руках тут же встал тот из рыжих, что вещал о своей любви кабаньей голове.

— Сэр! — трагично произнес он, — то, что вы сейчас пнули сапогом, было моим ужином. Клянусь своей шляпой, Рон Уизли таких вещей не прощает! Извольте объясниться!

Принц покосился на перевернутую тарелку, словно кровавый след, испускавшую тоненькую струйку соуса, и нагло ухмыльнулся тому в лицо.

— Приятного аппетита, сэр! — невозмутимо произнес он, касаясь края шляпы в приветственном жесте.

— Это был мой ужин! — повторил Рон. — Вы испортили мне ужин!

Приблизившись, рыжий замер в паре футов от Принца, окидывая его негодующим взглядом. Принц положил руку на бедро и уставился на подошедшего с не меньшим вызовом.

— Вы что-то хотели мне сказать… сэ-э-эр? — нагло протянул рыжий.

Принц молчал, медленно передвигая пальцы правой руки ближе к кобуре кольта.

— Значит, вам нечего мне сказать? Настоящему мужчине всегда есть что сказать!

Оба одновременно шагнули друг к другу, готовые вцепиться обидчику в горло, но вовремя подоспевший Дамблдор быстро вклинился между ними, размахивая перед носом рыжего зеленой банкнотой.

— Сэр, возьмите и закажите себе еще порцию! — примирительно согласился он. — Уверяю вас, мой спутник ничуть не желал оставить вас без ужина!

Рыжий и разбойник, как два боевых петуха, нахохлились в ожидании драки, но тут к троице присоединился паренек со шрамом на лбу.

— Рон, — удивленно спросил он, — какого черта ты не идешь ко мне, когда я тебя зову?! — он обиженно пихнул друга в плечо. — Рон, ты меня не слышишь?

Рыжий перевел недовольный взгляд на приятеля и кивнул.

— Неа, я не слышал, Гарри. Тут один тип испортил мне ужин! — он указал пальцем на перевернутую тарелку.

— Да черт с ним, с ужином! — махнул рукой Гарри, — сейчас Джинни будет выступать. И Гермиона. Пойдем ко мне за столик!

Словно только сейчас заметив стоявшего возле приятеля Принца, Гарри медленно моргнул и взмахнул рукой в воздухе.

— Сдается мне, вы хотели обидеть моего друга! — пьяно икнул он. — Вам не понравится, если вы будете иметь дело со мной… сэр!

Принц тут же перевел на него снисходительный взгляд и хмыкнул. Назревала новая потасовка. Дамблдор решил взять инициативу в свои руки и, схватив будущего помощника за локоть, потащил его в сторону барной стойки.

— Это никогда не закончится! — недовольно пробурчал он, — пока с вами не разберутся все местные завсегдатаи, мы просто так не ступим и шагу.

Принц ухмыльнулся, но настаивать на продолжении не стал, в отличие от двух друзей, попытавшихся последовать за ним к бару. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы вдруг не заиграла бодрая веселая песенка, и парни не отвлеклись на высыпавших на сцену девушек в откровенных нарядах кордебалета. Со всех сторон тут же стали свистеть и улюлюкать, несколько полупьяных ковбоев в порыве чувств принялись палить в воздух, другие нескладно подпевали под звуки оглушительной музыки.

Остановившись возле бара, Дамблдор, наконец, перевел дух.

— Вы хоть и опустили этот свой платок, менее вызывающе выглядеть не стали! — недовольно проговорил он, указывая на черный платок, ранее закрывавший нижнюю половину лица разбойника. — Вид у вас все равно очень располагающий к… м-м-м…

— К выяснению отношений? — закончил Принц. — Я знаю.

— Вы ведь намеревались помочь мне нести искусство в массы? Быть может, стоит приложить некоторые усилия к тому, чтобы избегать драк в этом баре?

Принц поправил шляпу и улыбнулся уголочками губ, едва заметно.

— Поверьте, — негромко произнес он, — вы даже не представляете себе, какие усилия я к этому прилагаю!

В ответ на немой вопрос в глазах Дамблдора он утвердительно кивнул.

— Если бы я этого не делал, мы не стояли бы сейчас, наслаждаясь мирной беседой.

Дамблдор усмехнулся в бороду и обратился к бармену с вопросом о комнате в гостинице. Тот смерил незнакомца внимательным взглядом. Плеснул виски очередному ковбою и стал натирать полотенцем вымытый стакан. Только после этого ответил.

— На сколько вам нужен номер, сэр?

— Думаю, для начала пяти дней будет достаточно, — Альбус поставил саквояж на стул и положил сверху руку, придерживая ценное имущество. Бармен с любопытством покосился на сумку.

— Могу я спросить о цели вашего визита, сэр? Что столь хорошо одетый джентльмен забыл в такой дыре, как Хогсмид-хилл, позвольте спросить?

Дамблдор мечтательно поправил очки. Девушки на сцене образовали круг, одна положила руки на бедра впереди стоящей подруги, и таким образом, эффектно взмахивая ножками и оглашая помещение на редкость пронзительным визгом, они двинулись по сцене. Альбус скривился от громких звуков и на мгновение обернулся к сцене.

Танцовщицы, как на подбор, были достаточно красивы. Блондинка с несколько рассеянным мечтательным взглядом, рыженькая миловидная девушка, черненькая с интересным миндалевидным разрезом глаз и две с каштановыми чуть вьющимися волосами были тоже весьма недурны собой.

-Я приехал, чтобы подарить вам новый мир, — улучив момент благословенной тишины, произнес гость. — Я познакомлю обитателей здешнего городка с новым чудом науки и техники под названием синематограф.

Бармен удивленно поднял брови. Но тут же перевел взгляд с лица собеседника на сцену и радостно захлопал, приветствуя появившуюся певицу в откровенном розовом платье с белыми перьями. Густые пушистые волосы девушки были частично уложены в мудреную прическу на затылке, частично рассыпались по плечам. Мгновенно завладев вниманием зала, она обвела присутствующих лукавым взглядом кошачьих карих глаз и запела.

Дамблдор на несколько мгновений забыл о разговоре с барменом, снял очки, протер их чистым носовым платком и вновь водрузил на нос.

— Однако, как она хороша! — мечтательно произнес он, указывая стоявшему рядом Принцу на девушку. Тот потягивал что-то из предложенного барменом стакана и тоже внимательно смотрел на сцену.

Ковбои побросали свои занятия и внимали пению с нескрываемым восхищением, следя за плавными движениями и наслаждаясь откровенным нарядом. Гарри в первом ряду то и дело потрясенно свистел, хлопал и посылал певице воздушные поцелуи. Сидящий рядом с ним Рон умильно смотрел на сцену и периодически икал, толкая локтем спящего соседа справа.

— Да, мисс Грейнджер — украшение нашего салуна, — гордый собой, произнес бармен. — Местная звезда, можно сказать!

Напевая о любви к свободным диким прериям, к вольным ковбоям и палящему солнцу, девушка медленно спустилась в зал. Не прерывая пения, привычным жестом оттолкнула от себя пару бросившихся к ней с поцелуями восхищенных зрителей, пнула ножкой в шнурованном башмачке лежащего на полу пьянчугу, оперлась на протянутую кем-то руку, чтобы подняться сначала на свободную лавку, потом на стол, и раскинула руки в стороны, наслаждаясь музыкой и песней.

— Хороша! Я просто очарован. Нет, я бы даже сказал, я влюблен! — восторженно заявил Дамблдор. Принц хлебнул из стакана и насмешливо фыркнул.

— Ох, боюсь, у вас никаких шансов, дорогой мой, — улыбаясь, бармен поставил на стол вытертый стакан и взял следующий. — Сердце Гермионы неприступно, как сейфы федерального банка Гринготтс!

Девушка вновь спустилась вниз и прошлась между рядами затихших ковбоев, обращаясь со словами песни то к одному, то к другому.

Подойдя ко вновь прибывшим, она остановилась, внимательно посмотрела в глаза одному, потом другому, не прекращая петь. Дамблдор цокал языком, выражая крайнюю степень восхищения, Принц склонил голову, чтобы шляпа отбрасывала тень на его лицо и руку со стаканом у губ, и снисходительно поглядывал на певицу.

— «Ковбой отважен, но как же глуп! Немного бы ума ковбою, и я пошла бы за ним на край света…», — пела девушка.

— Да уж, нашим парням не хватает мозгов, это точно! — усмехнулся бармен. — Все времяпровождение — пьянки и дебоши. Каждое воскресенье — одно и то же.

К девушке, шатаясь, подошел Рон и попытался изобразить поклон.

— Так хочется чего-то светлого, высокого! Чтобы душа развернулась, а потом назад свернулась! — икнул он, прижимая к груди бутылку и с жаждой во взгляде протягивая руку к девушке. Та, допевая свою незамысловатую песню, сделала шаг назад в поисках места, куда можно было бы спрятаться, и в итоге нырнула за спину Принца. Разбойник, не оборачиваясь, вопросительно поднял бровь, и рука Рона, устремленная уже к нему, вызвала на его лице только брезгливую гримасу.

— Так за этим я сюда и приехал! — радостно воскликнул Дамблдор. — Я привез вам то, что навсегда изменит вашу жизнь!

С этими словами он легонько хлопнул по стоящему на стойке бара саквояжу. Деревянные ручки радостно клацнули. Гермиона допела куплет и осторожно выглянула из-за плеча Принца. Тот смерил ее цепким взглядом с ног до головы, рассматривая белые перья на платье и открытый лиф, выставлявший напоказ декольте.

— И что же, позвольте спросить, вы привезли? — к разговаривающим подошел ковбой со шрамом на лбу, которого Рон тут же грубовато обнял за шею.

— Гарри, этот человек обещает перевернуть наш мир к чертовой матери! Представляешь? — Рон подтянул к себе друга, заставив того едва не захрипеть от боли в сжатом неловкой рукой горле.

— Да! Только для показа мне нужна белая простыня! В вашей гостинице найдется такая?

Дамблдор повернулся к бармену, но тот посмотрел на него так, словно тот просил, по меньшей мере, достать ему луну с неба.

— У меня есть белая простыня! — Гермиона вышла вперед и недовольно оглядела улыбавшихся ей широкими пьяными улыбками Гарри и Рона.

— Мисс! — в порыве чувств Дамблдор взял девушку за руку и приложил ее к губам, — вы бы меня просто спасли, согласившись…

Певица почти испуганно выдернула руку из ладоней Альбуса и посмотрела на него как-то очень подозрительно.

— Простите, я чем-то обидел вас? — тут же переполошился гость, — я обещаю вернуть вам ее, как только мы закончим показ.

Гермиона, прищурившись, смотрела на него недоверчиво.

— Не в том дело, друг мой. Боюсь, девушка просто не привыкла к такому обращению, — глядя на певицу сверху вниз из-под края надвинутой на глаза шляпы, заметил Принц, — здешние поклонники ее таланта не балуют женщин целованием ручек!

При виде гнева на лице Гермионы, он прикрыл рот рукой со стаканом, давя на тонких губах ухмылку.

-К вашему сведению, мистер незнакомец в шляпе, — недовольно отозвалась та, — девушка прекрасно осведомлена о правилах этикета!

Карие глаза ее сверкали обидой. Внимательно оглядев незнакомца, она презрительно скривилась.

— В отличие от вашего спутника вы, как я вижу, считаете обычный знак внимания чем-то весьма незаурядным и непростительным для мужчины? — язвительно спросила она. — Выше вашего достоинства?

Принц растянул губы в едва различимой улыбке и приподнял край шляпы.

— Ну почему же, мисс? Вы тоже судите обо мне по моей одежде, как я о вас по вашей? — он провел в воздухе рукой, указывая на откровенный наряд певицы, — думаю, вы знаете о том, что этого делать не стоит?

Он улыбнулся уже мягче и доброжелательнее, поставил недопитый стакан на стойку, снял шляпу и протянул девушке руку для знакомства.

— Можете звать меня мистер Принц.

Гермиона пару секунд изучала внимательным взглядом его серые от дорожной пыли волосы, темные глаза и плотно сжатые губы, потом протянула руку и, будто нехотя, назвала свое имя:

— Гермиона Грейнджер.

— Или просто Мисс Всезнайка, — хохотнул Рон, удостоившись гневного взгляда.

Не прекращая смотреть девушке в глаза, Принц демонстративно поднес ее руку к лицу и коснулся губами кожи. Гермиона едва заметно вздрогнула от чуть более продолжительного, чем это предполагалось по этикету, касания, и взгляд ее снова наполнился льдом.

«Думаешь, ты так просто заставишь меня прогнуться перед тобой? — смеялись глаза Принца. — Хочешь обижаться — не со мной, дорогуша. Не на того напала!»

— Мисс Грейнджер, — разрядил обстановку Альбус, вновь беря руку девушки в свои, — я не представился вам. Альбус Дамблдор, к вашим услугам.

Гермиона склонила голову в ответ и улыбнулась мягкой, доброжелательной улыбкой, подчеркивая контрастное отношение к двум мужчинам.

— Я сейчас же принесу вам простыню! — пообещала она, — дайте мне минуту!

Гемиона быстро взбежала по лестнице на второй этаж и скрылась за скрипевшей всеми петлями дверью. Видимо, за нею располагались жилые комнаты и номера постояльцев. Оставшиеся в сугубо мужском обществе, гости поглядывали на любопытную толпу, которая начинала образовываться вокруг них.

— Тебе не кажется, дружище Гарри, что вот этот постоянно ухмыляющийся человек пытался обидеть нашу Гермиону? — недовольно выдавил из себя Рон. Указав пальцем на Принца, он оглушительно икнул и обнял друга за плечи. — Мы такого не прощаем, правда, Гарри?

— Не прощаем! — тут же с готовностью отозвался парень со шрамом на лбу. — Ему придется за это ответить!

— Придется! — согласно кивнул Рон, намереваясь двинуться вперед без надежной опоры в виде плеча приятеля. Принц сложил руки на груди и осмотрел обоих снисходительным взглядом сверху вниз.

— Вы бы лучше научились обращаться с вашими дамами! — проговорил он хрипло и раздраженно, — ваша местная звезда прячется за спину первого попавшегося мужчины, только бы избежать вашего настойчивого внимания!

Кто-то из стоявших рядом ковбоев оглушительно заржал, вызвав на лице Рона злую гримасу.

— Сдается мне, что вы пытаетесь меня оскорбить, сээээр! — Рон двинулся на Принца, но был тут же остановлен рукой Гермионы, прижимавшей к груди драгоценность, равной которой не было во всем городке — белую простыню, аккуратно расправленную и сложенную в правильный прямоугольник.

— Вот ваша простыня, сэр! — она протянула сокровище Дамблдору, не прекращая укоризненно и почти гневно глядеть на Рона. Тот попытался изобразить воздушный поцелуй, в ответ глядя на девушку с видом облопавшегося паштета мопса. — Думаю, вам пора продемонстрировать нам ваше чудо!

Альбус взял из руки Гермионы простыню, и двинулся в сторону сцены, указывая стоявшим возле нее ковбоям, как именно нужно закрепить на стене импровизированный экран.

— Мой саквояж, — улыбнулся он бармену, глядящему на все происходящее с ленивым неудовольствием. — Сейчас я покажу вам величайшее изобретение человечества! Вы поразитесь тому, как изменится ваша жизнь! Насколько наполнится смыслом ваш досуг, как вы переменитесь в отношении друг к другу!

Продолжая восхвалять известных в этих краях, пожалуй, только ему, но от этого не менее чтимых им братьев Люмьер, он распахнул саквояж и достал большую круглую жестяную банку.

— Я был на премьере в Париже, господа. Я видел собственными глазами зарождение этого чуда! Я был свидетелем того, какое невероятное впечатление сие творение производило на людей! Вам выпала великая честь приобщиться…

— Гарри, тебе не кажется… — начал было Рон, но парень со шрамом быстро заткнул ему рот ладонью.

— Погоди, Рональд. Давай посмотрим, что нам покажет этот уважаемый человек. Быть может, это действительно то, чего мы так ждали?

Переглянувшись и почти синхронно пожав плечами, они проводили жадными взглядами вернувшуюся в зал Гермиону, которая каким-то непостижимым образом уже успела переодеться в рубашку и брюки.

— Лично я свое чудо уже лицезрею, — расплылся в умильной улыбке Рон. — Мне большего и не надо.

Дамблдор заботливо усадил девушку на стул, вставил катушку с фильмом в проектор и навел луч света на экран.

— Светло. Слишком светло. Нужно более темное помещение… — недовольно пробурчал он.

Рассевшиеся по лавкам и стульям ковбои тут же повыхватывали свои револьверы, кто во что горазд, помогая «убавить» освещение и паля в зажженные в салуне свечи. Бармен, совершенно не изменившись в лице, что-то записал в большой книге учета и пересчитал разбитые кем-то из особо старавшихся барные стаканы.

— Итак, господа, вам выпала честь лицезреть прибытие Хогвартс-экспресса на вокзал Хогсмида, — громогласно заявил Дамблдор, прокручивая ручку проектора.

На натянутой белой простыне появилось сероватое изображение вокзала, толпящихся на перроне людей, уважительно отступающих прочь перед огромным поездом, постепенно заполонявшим весь экран.

Несущаяся на всех парах машина надвигалась с невероятной скоростью, увеличивалась в размерах, угрожая вот-вот вылететь за рамки полотна, ворваться всей своей мощью в небольшое помещение салуна. Перепуганные ковбои повскакивали со своих мест и принялись палить в приближающееся чудовище, простыня мгновенно превратилась в решето, сеанс закончился, так толком и не начавшись.

Дамблдор, перекрикивая вопли и звуки стрельбы, взывал к испуганным зрителям, испортившим драгоценный экран, одной рукой снимая с проектора ленту, другой защищая от бегущих в панике людей испуганно прижавшуюся к нему Гермиону.

— Это фильм, господа! Это всего лишь фильм! Здесь нечего бояться! Прошу вас, успокойтесь!

Окинув взглядом помещение салуна, он совершенно пал духом — те, кто не покинул бар в спешке и панике, испуганно выглядывали из-за ступенек лестницы, из-под столов, заглядывали в окна. Стоящий рядом с ним Принц, белый, как стена, вцепился обеими руками в шляпу, которую прижимал к груди, как щит. Гермиона прятала лицо в складках костюма Альбуса, испуганно дрожа и боясь обернуться.

— Это же всего лишь фильм, господа! Ну что вы… — расстроенно повторил он. — Это же синематограф…

— Хочу вам сказать, мистер Дамблдор, — хриплым голосом проговорил парень со шрамом на лбу, появляясь из-за подмостков сцены, — когда мне был год, моих родителей убил местный разбойник, Безносый Волдемар. Наверное, с тех пор я не видел в своей жизни ничего страшнее… Но это…

Договорить он не успел, подпрыгнув от ужаса — старенькое фортепиано издало душераздирающий стон, и из недр заколоченного досками инструмента показалась взлохмаченная голова Рона.

— Это, пожалуй, займет почетное второе место в твоем списке страшных сцен! — добавил он. — Весь мой список уже полетел к чертовой матери! Я так за всю жизнь не пугался!

Дамблдор грустно вздохнул.

— А почему Волдемар был безносый? — тихо спросил он.

— Да! — Гарри махнул рукой, подходя ближе и с опаской поглядывая на изрешеченную простыню. — Мне подробности неизвестны. Говорят, сифилисом болел. Кто ж его знает?

Прекративший икать и совершенно протрезвевший Рон в ужасе смотрел на Принца, который протянул Дамблдору подрагивавшую руку, и произнес очень убежденно:

— Мистер Дамблдор, я ваш отныне и навеки! Можете смело рассчитывать на мою помощь и полную поддержку!

— Это было… великолепно! Хотя очень страшно! Но все равно… — Гермиона сложила руки в жесте восхищения и воздела глаза к небу. — Это лучшее, что я видела за последние десять лет! Это чудо! И оно действительно перевернет наш мир!

Встретившись взглядом с внимательно рассматривающим ее Принцем, она засмущалась и потупилась.

— А оно это… все? Уже все кончилось? Ну… поезд. Уже все? — дрожащим голосом проговорил Артур Уизли, выглядывая из-за двери бара. — Говорила мне Молли, не для нас это, не для нас. Надо было жену слушать! — он тяжело вздохнул и поплелся прочь, комкая в руках шляпу.

— Сейчас будет вторая часть, если мисс Гермиона согласится любезно нам помочь! — Дамблдор указал на изрешеченный экран. — Смею предположить, что в вашем владении находилась не одна такая ценность?

Гермиона лукаво стрельнула глазками и исчезла за дверью, ведущей в комнаты постояльцев и танцовщиц.

— Можете занимать места! — с энтузиазмом махнул рукой в сторону перевернутых стульев Дамблдор. — Сейчас я покажу вам нечто иное!

— А оно такое же страшное? — вытирая пот со лба, спросил Артур, боязливо топчась на пороге.

Альбус снисходительно фыркнул в бороду.

— Искусство не может быть страшным, мой друг! — пафосно произнес он, — Оно может нравиться нам или вызывать удивление, но назвать его страшным или уродливым я бы не рискнул!

— Я уже не знаю, на что бы я рискнул, — пробормотал Уизли, бочком протискиваясь между столами. — Риск, конечно, благородное дело, но…

— Вы не поможете мне, мой друг? — Дамблдор указал на саквояж, из которого торчали еще коробки с лентами. — Найдите там коробку с названием «Политый поливальщик». Думаю, он будет понятнее здешним посетителям.

Принц согласно кивнул, склоняясь над раскрытым саквояжем.

— Не можете удержаться, чтобы не пошерстить чужое добро в минуту всеобщей занятости, мистер Принц? — насмешливо указала на сумку Гермиона. В ее руках была еще одна аккуратно сложенная белая простыня.

— Шли бы вы, куда шли, сударыня! — недовольно отозвался разбойник. — И не заставляли меня выразить отношение к вашей славной профессии!

Гермиона гневно фыркнула, готовая разразиться ответной тирадой, но не успела — Дамблдор уже сгреб в охапку ее и новый экран.

— У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, мисс Грейнджер! — радостно воскликнул он. — Теперь еще нужно поменять испорченное полотно на новое…

Гермиона вытащила из-за пояса брюк небольшой револьвер и несколько раз пальнула вверх.

— Ну-ка, ковбои, кто поможет прекрасной даме!

К ней тут же кинулись Рон, Гарри, близнецы и еще пяток рьяных помощников. Через несколько минут стена над сценой сияла белизной нового приколоченного чуть наискось экрана.

— Вуаля! — девушка указала Дамблдору на сцену, чем вызвала восхищенную улыбку со стороны последнего. — Мы ждем продолжения, мистер Дамблдор!

Принц подал Альбусу найденную коробку и недовольно поморщился, глядя на певицу, вольготно устроившуюся в кресле для просмотра.

Новый фильм смотрели с еще большим упоением. Здесь картинки были понятнее и проще, не было огромного, летящего на них на всех парах поезда. Был только человек со шлангом, поливающий участок с цветами. Понятная любому ситуация вызывала смех — незадачливый поливальщик то и дело оставался без воды, когда на лежащий за его ногами шланг наступали мальчишки, перекрывая напор. Ощущая, насколько легче было воспринимать его зрителям новую ленту, Дамблдор сам начал улыбаться в ответ на посылаемые ему улыбки, то и дело кивал восхищенно глядящей на него Гермионе и обменивался понимающими взглядами с Принцем. Вторая лента пошла на «ура». После нее тут же затребовали третью, потом четвертую. Наполненный впечатлениями, уставший, но совершенно довольный Альбус еще долго стоял в проходе между барной стойкой и сдвинутыми столами, принимая каждого, кто горел желанием пожать ему руку, выразить свое восхищение молчаливо прижатым к груди кулаком или обслюнявить его щеки пьяными поцелуями. Веселье и всеобщий подъем не прекращались до самого вечера. Решившие, что за просмотр, как за любое удовольствие, нужно платить, посетители салуна по очереди бросали в перевернутую на столе шляпу монеты, призывая на следующий день продолжить представление.

Едва разгоряченные смехом и выпитым зрители покинули салун, Дамблдора кто-то осторожно потянул за рукав пиджака.

— Тсс… — прошипели за спиной. Альбус обернулся и успел заметить хозяина салуна, махнувшего ему из-за двери, ведущей в подсобные помещения. Коротко оглянувшись по сторонам, он поспешил за низеньким толстым Горацием в темную маленькую каморку, забитую ящиками с виски и разнообразной посудой. — Тсс… — Снова прошипел тот. — Тихо!

Альбус недоуменно пожал плечами, вошел в каморку и прикрыл за собой дверь.

— У меня к вам весьма щекотливый вопрос, мистер Дамблдор! — заговорщицки прошипел хозяин бара. — За вами точно никто не шел?

Дамблдор еще раз обернулся назад и почесал подбородок.

— Сдается мне, что нет. А к чему такие ухищрения? Вы боитесь здесь кого-то?

Гораций недобро прищурился.

— Я всех здесь боюсь. Точнее, я никому здесь не доверяю.

Дамблдор удивленно поднял брови.

— Мне показалось, что атмосфера в салуне была очень и очень дружественной… — начал было он, но Слизнорт тут же перебил его взмахом руки, призывая не молоть чуши.

— Это потому что вы здесь новый человек. — Он понизил голос до такого шепота, что собеседнику ничего не оставалось, как подойти поближе и навострить уши. — Все просто очень любят прикидываться одной дружной семьей. На самом деле никому здесь верить нельзя! А в том, что касается денег, нельзя верить даже самому себе.

Он выразительно ткнул самого себя пальцем в грудь и убежденно кивнул, давая понять, что уж он-то знает.

— Денег? — переспросил Альбус и тут же едва не подпрыгнул, когда Гораций в ответ яростно зашипел, прижимая палец к губам.

— Тише, умоляю вас! У этих стен есть уши. И клянусь последней каплей виски в моем баре, нас и сейчас подслушивают!

Дамблдор обернулся на дверь, перевел взгляд на собеседника и снова покосился на вход в каморку.

— Думаете?

— Уверен!

— А мы с вами обсуждаем что-то весьма любопытное? — попытался осторожно уточнить он.

— Конечно! — с видом наставника, поучающего малолетнего простака, закивал Слизнорт. — Мы обсуждаем процентное соотношение!

Произнеся это, хозяин салуна выпрямился с выражением такого неописуемого превосходства на лице, что Дамблдору даже на мгновение стало неловко от собственного неразумения происходящего.

— Соотношение, простите, чего? — попытался выяснить он.

Гораций, надутый от важности, как индюк, вдруг выдохнул из груди весь воздух и будто стал сразу вдвое ниже.

— Нашей с вами прибыли! — произнес он уже более понуро, видимо, все более убеждаясь в том, что имеет дело с непроходимым тупицей.

— Прибыли? — еще более удивленно воскликнул Дамблдор.

— Тсссс! — зашипел Гораций. Метнулся к двери, рывком распахнул ее и выглянул в коридор. Пару минут Дамблдор терпеливо лицезрел его обтянутую облезлым меховым жилетом спину. — Вы можете говорить тише?

— Если честно, я просто вас не понимаю… — дождавшись, пока собеседник успокоится, закроет дверь и вернется на свое место, произнес он. — Искусство не терпит связи с деньгами, мой дорогой! Оно выше шуршания банкнот и звона монет! Вы предлагаете мне брать плату за просмотр привезенных мной лент с моих вновь обретенных благодарных зрителей?

Гораций, собравшийся уже энергично закивать в ответ, застыл, как статуя. Выражение негодования на лице Дамблдора привело его в полное замешательство. Набрав в грудь побольше воздуха, он затараторил, не сбиваясь при этом с едва различимого шепота:

— Ну вы же понимаете, что ваше искусство тоже требует затрат. Я предоставляю вам свой салун для показа ваших лент, я организую вам экран и…

— Экран нам все же любезно предоставила мисс Гермиона… — тут же парировал Альбус.

— Да! — веско произнес Слизнорт, — но на кого работает эта девушка? Кто хозяин комнат, которые она здесь снимает? Кто хозяин обстановки и всего, что составляет наш скромный быт здесь? Посуда, постели, мебель, музыкальные инструменты…

— Я понял, понял! — раздосадовано отмахнулся Дамблдор. — Чего вы хотите от меня? Я не собираюсь устанавливать каких-либо ограничений моим новым друзьям в знакомстве с искусством, которому я посвятил лучшие годы своей жизни! Вы не понимаете меня! Я не хочу примешивать все эти мелкие и грязные денежные вопросы к делу, которым я так дорожу, которому я всем обязан! Я не буду брать денег с моих зрителей! Синематограф был и будет доступен всем!

— Я не призываю вас на нем зарабатывать, мой друг! — Гораций доверительно подхватил Дамблдора под локоть и отвел подальше от двери. — Я говорю лишь о возмещении тех затрат, которые мы с вами безусловно понесем, знакомя постояльцев моего бара с вашим искусством. В конце концов, — он призывно поднял кверху указательный палец, — амортизацию чего бы то ни было никто еще не отменял! … Предлагаю разделить наши с вами доходы на шестьдесят вам и сорок — мне. Как вы на это смотрите?

Дамблдор недовольно крякнул и обхватил рукой подбородок, почесывая бородку.

— Я не могу устанавливать проценты. Это не моя сфера. И вообще… Не хочу я ввязываться в денежные вопросы там, где замешано самое дорогое для меня!

Гораций важно поднял вверх палец.

— Я вас понял. Вы человек серьезный. Семьдесят процентов — вам, тридцать — мне. Что скажете? Вы же понимаете — если посетители будут ходить в мой салун только за новыми впечатлениями от ваших картин, продажи выпивки резко упадут, и я вмиг обанкрочусь! Плата за просмотр спасет нас обоих, поверьте мне! Уж я-то знаю, о чем говорю!

— Ну что же, если без этого не обойтись… — протянул он, избегая встречаться взглядом с хозяином салуна, — я готов назначить минимальную плату за сеанс.

— Вот и чудесно! — Слизнорт радостно приобнял его за плечи и тут же закрепил свое согласие оглушительным хлопком в ладоши. — Я распоряжусь, чтобы на двери салуна тотчас же повесили объявление. Завтра я позову к вам нашего гробовщика, мистера Филча, он сделает по вашим замерам будку для установки оборудования. Будем продавать билеты! — почти с визгом воскликнул он, потирая ладони друг о друга, — да у нас же новая жизнь начнется, милый мой! К нам деньги, то есть клиенты, рекой потекут!

Он с воодушевлением приобнял Дамблдора за плечи, выпроводил в коридор и тут же захлопнул за ним дверь каморки. Альбус был уверен, что слышал, как звонко клацнули костяшками бухгалтерские счеты, которые предприимчивый делец достал из ящика стола.

Крякнув еще раз и недовольно поджав губы, он направился вниз по лестнице на первый этаж, где его уже дожидались Принц и Гермиона, старательно делающие вид, что не замечают присутствия друг друга.

— Наш дорогой Гораций не преминул содрать с вас побольше шкур? — с негодованием поглядывая на лестницу, ведущую на второй этаж, спросила его девушка.

Дамблдор с некоторой тоской во взгляде оглянулся назад, развел руками и тяжело выдохнул:

— К сожалению в том, что касается бухгалтерии, организации и всего материального я не силен. Приходится отдавать решение этих вопросов в руки более сведущих лиц…

— Хитрых дельцов вы хотели сказать! — раздраженно буркнул Принц. — Гораций будет ждать баснословных прибылей от новых игрушек его пресытившихся постояльцев. Кто придет на сеанс, тот и выпивку с едой не побрезгует купить. А там и угощения для друзей, и возлияния по поводу знакомства с новым видом искусства никто не отменял…

Дамблдор еще более грустно выдохнул, собирая свое оборудование в саквояж и устало потирая переносицу. Жест не остался незамеченным Принцем, внимательно наблюдавшим за новым другом.

— Думаю, вам стоит отдохнуть, мистер Дамблдор, — заметил он, чуть прищурившись.

Альбус встретил его взгляд и рассеяно улыбнулся в бороду:

— Что ж, пожалуй, что вы правы. Путь был достаточно нелегким. То, что запланировал на сегодня, я уже сделал. И в моей голове такая громада планов на будущее, что их просто необходимо как-то упорядочить уединенными раздумьями и спокойным сном.

— Тогда не буду вас больше задерживать и откланяюсь, чтобы встретиться с вами завтра. Впереди нас ждет еще много открытий, и для них, как я уже понял, нужна свежая голова, — Принц иронично поклонился сначала Гермионе, потом Дамблдору, и направился к выходу из салуна.

— Ну что же вы, мой дорогой! Кто вас отпустит теперь, когда вы, можно сказать, стали правой рукой нашего досточтимого Мистера Синематограф! — воскликнул Гораций, появляясь на лестнице, ведущей в жилые комнаты! — Мой долг не только накормить вас обоих сегодня, но и предоставить вам ночлег. Лучший, который только имеется в моем распоряжении, да что там — во всем городе! Ведь мы как-никак друзья, дорогие мои!

Принц, уже спрятавший пол лица в тени широкополой шляпы, резко развернулся и насмешливо хмыкнул:

— Правая рука? Вы льстите мне, любезнейший! Я, безусловно, весьма горд был бы носить такое прозвище, но право же, вам не стоит обременять себя подобными тяготами, по крайней мере, в отношении меня. Уж кто, а я точно не останусь без ночлега в этих краях!

Он с кривой ухмылкой ткнул пальцем в потолок салуна, и Гермиона окинула его снисходительным взглядом, помогая Дамблдору найти потерявшуюся прогулочную трость.

— Ну что вы! — Слизнорт широко улыбнулся, сверкнув парой золотых зубов, — я просто не отпущу вас отсюда на ночь глядя! Что вы! Сейчас же распоряжусь о двух лучших комнатах для вас! — он кивнул сначала Дамблдору, потом Принцу и поспешно исчез за дверью, пока последний не успел возразить снова.

— Делец не собирается терять ничего из того, что приплыло ему в руки! — качнул головой Принц. — А вдруг Мистер Синематограф будет нуждаться в помощи на завтрашнем показе, а меня не окажется рядом?

Дамблдор усмехнулся, подтверждая догадки своего новоиспеченного друга, и морщинки в углах его глаз только подчеркнули усталый вид путника. Видимо, им обоим сегодня предстояло провести ночь под крышей салуна в гостях у его почти назойливо гостеприимного хозяина.

Буквально через пару минут их действительно позвали наверх. Пропустив вперед щебечущую стайку девиц из кордебалета, то и дело снующих из бара в комнаты и обратно, они поднялись по лестнице на второй этаж. Дамблдору отвели комнату в конце коридора слева, Принцу — посредине между двумя другими номерами справа. Из соседней комнаты тут же выглянула Гермиона, окинула негодующим взглядом сначала своего расторопного работодателя, а потом и нового постояльца.

— Я думаю, мисс Грейнджер не будет возражать против того, что вы займете комнату, где обычно располагается ее гримерка! — с нажимом, глядя в глаза возмущенно смотрящей на него девушки, произнес Гораций.

Гермиона подобрала губы и надула щеки, всем своим видом выражая крайнее недовольство.

— Больше нет свободных комнат, кроме моей гримерки, да? — гневно осведомилась она. Гораций сделал вид, что не услышал ее, провожая гостя в небольшую комнатку, уставленную горшками с цветами.

Девушка тут же влетела следом за ними, хватая со столика косметические принадлежности и второпях пряча их в небольшую коробочку с кремовой лентой на крышке. Оглядев хозяйским взглядом комнату, она забрала с собой еще пару развешенных на спинках кресел юбок, боа из разноцветных перьев, демонстративно сдула рассыпавшуюся пудру с небольшого зеркальца едва не в лицо наблюдавшему за ней Принцу и гордо удалилась с видом оскорбленной добродетели.

— Сейчас прикажу приготовить вам горячую воду для мытья! — Гораций указал на большую бочку в углу комнаты, полуприкрытую пестрой ширмой.

Принц не успел раскрыть рта для того, чтобы весьма нелицеприятно выразиться по поводу навязчивого гостеприимства хозяина, но того уже и след простыл. В соседней комнате послышался негромкий разговор. Видимо, Гермиона кому-то жаловалась на беспредел и то, что отныне гримеркой и спальней для нее будет служить одна и та же комната. Прислушавшись, разбойник замер посреди комнаты, но ни слова разобрать так и не смог, однако уже через пару минут обнаружил, что головная боль, досаждавшая ему еще утром, вернулась снова с удвоенной силой. Выругавшись, он сбросил с себя плащ и неожиданно для самого себя решил действительно воспользоваться нелепым предложением Горация о ванне, тем более, что для него этот день тоже выдался нелегким, а горячая вода и впрямь отлично лечила перенапряжение как тела, так и переполненного сегодняшними впечатлениями мозга.

Погрузившись в неожиданно быстро приготовленную для него бочку с водой прямо в нижнем белье, он затянулся предусмотрительно захваченной с собой сигарой и задумался, припоминая в деталях, насколько позволяло ему развитое воображение, изученную им кинокамеру Мистера Синематограф. Увлекшийся расшифровкой строения мудреного механизма, он расслабленно раскинул руки по бокам бочки, и откинул голову на ее край, дымя сигарой в потолок.

— Кто позволил вам курить в моей гримерке? — увлеченный размышлениями, Принц вздрогнул и вскочил на ноги, роняя сигару сначала себе на руку, а потом и в воду. Посредине комнаты, прижимая к груди охапку вытащенных их шкафа чулок, замерла взбешенная Гермиона. Рванув со всех ног к окну, она распахнула его настежь, стараясь избавить комнату от сизых клубов дыма, помогая себе руками, подолом платья и какими-то лежавшими на столе бумагами. Волосы ее при этом растрепались, щеки раскраснелись. Изо всех сил размахивающая веером из фиолетовых страусиных перьев, она стала похожа скорее на разъяренную фурию. Совершенно потрясенный и сбитый с толку Принц не знал, куда девать руки. То пытаясь прикрыться, то хватаясь за обожженную руку здоровой, он в немом изумлении смотрел на бывшую хозяйку комнаты.

— Вы еще сожгите сценарии выступлений! Да чего там — спалите этой вашей сигарой все мои вещи! — девушка с негодованием махала подолом платья, краем шторы и веером. Причем, как казалось, одновременно и с одинаковой прытью.

Уставший перебегать взглядом с одного предмета в его руках на другой, Принц, наконец, выпрямился, расправил плечи и придал своему лицу выражение полнейшего негодования.

— Какого черта?! — заорал он, не обращая внимания на то, что стоит в абсолютно мокрых, прилипших к телу подштанниках прямо напротив раскрытого окна. — По какому праву вы врываетесь в мой номер?!

— Номер, между прочим, мой! — тут же парировала, оборачиваясь к нему, Гермиона. — И то, что занимаете его какой-то час, не дает вам права… — она запнулась, окинув взглядом высокую фигуру разбойника, с волос которого продолжала стекать вода. Постоялец высился над ней — бледный от злости, яростно сверкающий глазами, со сложенными на груди руками. Облепившее его тело насквозь мокрое нижнее белье не скрывало никаких подробностей мужской анатомии, как и того, что сложен мужчина оказался на редкость гармонично. Не атлет, скорее худощав, но впечатление производил уверенного в себе привыкшего к постоянному болтанию в седле любителя приключений под палящим солнцем. Его вполне можно было бы сравнить с высеченным из мрамора греческим богом, если бы не свисающая с кончика длинного носа капля воды, портившая весь горделивый образ.

— Что же вы застыли, драгоценнейшая? — с невыразимой издевкой обратился он к девушке. — Куда же делся ваш праведный гнев? Увидели нечто более достойное вашего внимания? — Ткнув пальцем в сложенное на тумбочке полотенце, он язвительно добавил. — Полотенечко не подадите? Или вы предпочитаете потереть спинку?

Гневно прищурившись, Гермиона подхватила полотенце и с силой швырнула его в наглеца:

— А вы всегда принимаете ванну в белье, мистер Принц? Или вам есть, что скрывать? — с такой же язвительностью в голосе поинтересовалась она.

Полотенце, отскочив от края бочки, шлепнулось в воду и мгновенно намокло.

— Спасибо! — с кривой ухмылкой на губах поблагодарил разбойник, глядя, как взбешенная его издевательским тоном девушка хватает свои пожитки и вылетает в дверь. — Было очень любезно с вашей стороны. Теперь мне даже вытереться нечем!

Недовольно бурча, он снова погрузился в бочку, но тут же не удержался от смешка, вспомнив, с каким оторопелым видом оглядывала его хозяйка комнаты.

— Грядет новая эра, говоришь? — произнес он, прикрывая глаза и откидываясь на стенку бочки. — И мы на ее пороге.