Без безразличия (гет)

К отработке Грейнджер Люциус подготовился заранее. Не поленился и договорился со Слагхорном, который с радостью (ну, или без явной неохоты) позволил организовать дополнительное занятие в своём кабинете.

И это не было каким-то мудрёным планом: просто Люциус не имел чёткого представления, какое задание можно дать Грейнджер за прогул. Досадно, но самым разумным казался как раз вариант с банальной письменной работой. Физический труд, как казалось Люциусу, обычно приберегают для младших курсов, которые ещё толком не научились пользоваться магией. А в случае с Грейнджер игнорировать её интеллект и заставлять делать что-то руками кто-то посчитал бы кощунством, но...

Люциус однажды посетил отработку по Зельеварению. Его самого и пару его приятелей − таких же одиннадцатилеток − заставили драить котлы, от которых до невозможности отвратительно воняло. До сих пор оставалось загадкой: что же там за ингредиенты намешали? Даже после изучения продвинутого курса Зельеварения ответ на этот вопрос Люциус найти не смог. Полагал даже, что Слагхорн в тот день настолько разозлился, что специально наколдовал что-то максимально мерзкое в чистых котлах − лишь бы показать младшекурсникам, что на его уроках проказничать нельзя. И вот, спустя тридцать с лишним лет Люциус решил пойти тем же путём. По крайней мере, он мог позволить себе поступить так один раз − в случае с Грейнджер. Особенном случае. И пусть она удивится, узнав потом от сокурсников, что остальные «нарушители» отделались простеньким эссе.

Словом, в назначенное время, минута в минуту, Грейнджер вошла в кабинет Зельеварения после предварительного стука. Она выглядела напряжённой, хоть и пыталась это скрыть. Поводы для дискомфорта, несомненно, имелись: Люциус точно знал, что не нравится ей. Кроме того, в кабинете было темно, сыро и, как всегда, ароматно. Десяток котлов, которые оставались немытыми после урока третьего курса, дожидались своей очереди. И заняться ими предстояло Грейнджер.

− Мистер Малфой, − начала она, оборвав неловкое молчание. − То есть... профессор. Профессор Малфой.

− Мисс Грейнджер, − Люциус кивнул, сделав вид, что не обратил внимания на её оговорку.

− Я пришла на отработку, − заметила она. Видимо, в очередной раз желая заполнить повисшую паузу. Ведь Люциус не собирался помогать ей в этом − намеренно тянул время. Уж очень хотелось посмотреть, как она себя поведёт. Только вот ожидания себя не оправдали − никаких лишних эмоций, никаких неуместных обвинений. Грейнджер молча ждала его реакции.

− Я догадался, − сказал Люциус.

− И что мне делать?

− Займитесь вот этими котлами.

− Заняться ими? − переспросила Грейнджер. И Люциус с удовлетворением увидел на её лице непонимание, смешанное с недовольством.

− Да. Вымойте их до блеска. Без использования палочки.

− Но какой в этом смысл?

− Это ваша отработка, мисс Грейнджер. Я надеюсь, что здесь вы будете работать, а не задавать вопросы. О том, что второй вариант вам больше по душе, мне и так известно. Так что − за дело! Будьте добры − не отвлекайтесь.

На удивление, Грейнджер не стала возражать. Что странно, ведь в данном случае с её стороны это было бы хоть немного логично: свидетелей нет, да и отработка, откровенно говоря, смешная − для лучшей ученицы седьмого курса. Но нет: никаких упрёков. Она тихо прошла к котлам и принялась чистить их уже приготовленными средствами (их заранее принесли домовики). А Люциус занялся оценкой эссе четвёртого курса, краем глаза наблюдая за процессом чистки. Так, спустя часа два, если не больше, Грейнджер выглядела уже до предела уставшей. Хоть и, опять же, пыталась это скрыть и нисколько не жаловалась. Разве что отвлеклась один раз, чтобы скинуть мантию − и Люциус это решение поддержал: в кабинете стало невозможно душно, да ещё и в воздухе витали запахи чистящих зелий. Сжалившись, он даже наколдовал освежающее заклинание — не только для собственного комфорта.

Но как только Грейнджер осталась в одной рубашке, в глаза сразу бросилась её почти неестественная худоба. Первой мыслью стало осуждение повальной маггловской моды на нездоровые параметры. Второй, более разумной, стала мысль-сожаление. Люциус понял, что Грейнджер, вероятно, исхудала во время лесных странствий со своими друзьями. А может, она всегда была такой? Факт оставался фактом: рубашка, в отличие от мантии, не скрывала худенькие ручки и изящные (пусть со скрипом, но это стоило признать за истину) ключицы.

Чтобы вы понимали: Люциус не любил излишне худых женщин, но это зрелище его заворожило. К тому же, от усердной работы Грейнджер раскраснелась и отнюдь не выглядела болезненно-бледной, как обычно. Уставшей − да, но здорово-уставшей. Она занималась уже предпоследним котлом, и конец работы был не за горами. Как близилась к финалу и её выдержка.

− Я вижу, вы устали, мисс Грейнджер. Уже поздно, − сказал Люциус, не пряча ухмылку. − Можете заканчивать, я вас больше не задерживаю.

Ко всему прочему, он уже проверил всю стопку принесённых работ, и больше ему нечем было заняться. Довольно быстро стало очевидным, что любоваться потугами Грейнджер пародировать домовиков − не такое уж увлекательное занятие. Тратить не только её, но и своё личное время − непозволительная роскошь.

− Нет, я закончу, − почти шёпотом возразила она, не прекращая оттирать остатки зелий с котла.

− Я сказал: оставьте работу сейчас же и отправляйтесь в спальню, − с нажимом повторил Люциус.

Тут Грейнджер оторвала взгляд от уже почти чистого котла и ответила более уверенно:

− А я сказала, что хочу закончить, профессор.

Люциус сам не заметил, как его ладони сжались в кулаки. Отчего-то захотелось бросить в эту наглую студентку каким-нибудь особенно неприятным проклятьем, чтобы она осознала наконец: не стоит с ним спорить. Но вместо этого Люциус лишь взмахнул палочкой, с помощью волшебства доведя недоделанную работу до конца. Мгновение − и все котлы вычищены отменно. Реакцией на этот жест стал лишь негодующий взгляд Грейнджер.

− А теперь − вам пора в спальню, − добавил он. — Уже поздно.

Грейнджер не пошевелилась.

− Мисс?

− Вы посмотрели моё эссе? — спросила она.

− Что, простите?..

Люциус и думать забыл о том дракловом переписанном эссе. Разумеется, он сразу же его прочёл. И в который раз убедился в расхожем мнении, что Грейнджер умна, действительно умна. И что та первая работа вышла неудачной скорее из-за предубеждений автора, чем из-за неполноты знаний. Второе сочинение можно было оценить только на «Превосходно», без вариантов.

− Я сдавала вам эссе, помните? То, о тёмной магии. Я долго над ним трудилась.

− Ах, да... Прекрасная работа, − похвалил он.

− Пр... прекрасная?

− Верно. Если вам нужна отметка, то это «Превосходно». А теперь − покиньте кабинет. Или я буду вынужден снять баллы с вашего факультета. До отбоя осталось пятнадцать минут, − после этих слов он указал на часы, стрелки которых неумолимо бежали вперёд.

Это сработало. Грейнджер, коротко попрощавшись, едва ли не выбежала из класса. Словно Люциус пообещал не баллы снять, а организовать за ней погоню из всей братии бывших Пожирателей Смерти. Но нет. Просто к сведению: Люциусу было глубоко наплевать, куда направится Грейнджер после этой затянувшейся отработки. До тех пор, пока поведение студентов не касалось лично его, они могли нарушать правила, не опасаясь профессорского гнева.

* * *

В тот же вечер Люциус долго не мог выкинуть из головы мысли об этой раздражающей девчонке. Даже засыпая, вспоминал, какое удивление, а вслед за ним и радость (кстати, её она тоже пыталась скрыть) промелькнули на лице Грейнджер, когда он похвалил её работу. Может, потому она и убежала так стремительно − чтобы он не успел заметить изменения в её настроении.

Только ведь Люциус никогда не был глупцом. Он много раз ошибался, да, но большинство людей напоминали ему открытые книги. И Грейнджер, школьница Грейнджер, пусть и много повидавшая в своей жизни, не стала для него загадкой. К тому же, судачили о ней многие. И много.

Пару дней назад Люциус разговорился со Слагхорном − вы удивитесь, но в Хогвартсе не было толпы желающих поговорить по душам с тем-самым-Малфоем, − и тот, как всегда, перевёл беседу на своих любимых студентов. Как и в прежние годы, в их числе были, главным образом, дети состоявшихся в Британии и за рубежом волшебников. Редко когда в их число попадали очень одарённые дети из простых семей, тем более − из маггловских. Сейчас единственной магглорождённой, которая удостоилась упоминания Горация, стала Грейнджер. Разумеется, отчасти это внимание связано с её причастностью к победе над Тёмным Лордом, но отчасти − с её талантом. Правда, Слагхорн упомянул ещё и большие успехи Поттера во время учёбы на шестом курсе... И тут у Люциуса возникли обоснованные сомнения. Слишком подробную оценку способностям этого «Мальчика-Который-Выжил» слышал он в своё время от Снейпа. Бездарность, выскочка, неуч − примерно такими словами Северус величал Поттера. Говоря про ту же Грейнджер, он выбирал нейтральные выражения. Хотя её он упоминал не так часто.

Чего не скажешь о Драко. В его рассказах о школе Грейнджер фигурировала едва ли не регулярнее Поттера, а младший Уизли в рейтинге самых упоминаемых сыном однокурсников плёлся далеко позади своих закадычных друзей. Наверное, потому что о нём ничего нового толком и не скажешь − все нелицеприятные факты давно уже стали общеизвестными и относились ко всей семейке в целом. То ли дело Поттер да Грейнджер: первый — слишком уж популярная персона, вторая − вообще новый в магическом обществе человек, который ещё и не позволяет никому забыть о своём существовании. Как тогда, так и сейчас. Собственно, если бы после рабочего дня Люциус приходил к жене и делился впечатлениями, то добрая половина его причитаний была бы посвящена ученице по имени Гермиона Грейнджер. Тут уж ничего не попишешь.

Ну а в сложившихся обстоятельствах Люциусу приходилось думать о Грейнджер в одиночестве. Думать, вопреки собственным желаниям. Поверьте, он был бы и рад в свободную минутку обмозговывать учебный план или идею для нового практикума... Но назойливые мысли о другом никак не улетучивались из головы.

Хотя размышления уходили и в иное русло. Уже не одну неделю он по праву считался профессором, но так и не чувствовал стабильности. Люциусу не хватало самого главного − чего-то, хоть немного похожего на счастье. Всё словно бы шло по накатанной колее, но впереди не виднелось ничего нового. Всё те же уроки, лабораторные, проверка письменных работ... И так − до самого лета.

А уж о том, что случится с его жизнью после завершения непродолжительной преподавательской карьеры в начале лета, Люциус и вовсе не загадывал.

* * *

Жизнь в Хогвартсе, как и положено, бурлила. Все, включая профессоров, беспрерывно что-то обсуждали − будь то хоть важные вопросы, хоть пустяковые темы. Например, краем уха Люциус слышал разговоры о дне рождения Грейнджер. Не то чтобы её планировали поздравить всем Хогвартсом, но о дате помнили, и на устные пожелания счастья именинница вполне могла рассчитывать. А после случайно оброненной кем-то в учительской фразы «Надо не забыть поздравить Гермиону» организовалось обсуждение всей прошлой, настоящей и будущей жизни знаменитой «героини войны». Без шуток: иногда её всерьёз называли героиней.

Например, Флитвик причитал, что та в свои полные девятнадцать лет могла бы уже вовсю стажироваться в Министерстве, а то и вовсе занимать какой-никакой пост. Говорил, что повторение программы, которая Грейнджер и без того хорошо известна, − это бессмысленная трата драгоценного (особенно для столь молодой и перспективной девушки!) времени. На что МакГонагалл возразила, что Гермионе виднее, как устраивать свою жизнь и чему отдавать предпочтение.

А потом директор упомянула кое-что, что Люциуса удивило: оказалось, что Грейнджер хочет стать колдомедиком и вовсе не думает о карьере офисного клерка. Только вот это не очень вязалось с её поведением. Всем своим видом девчонка показывала, что хочет если уж не бороться с системой, то как минимум отстаивать справедливость и помогать всем нуждающимся − даже тем, кто этой помощи не просит. А в Мунго целители помогали лишь больным, тихо и мирно, не крича о своих подвигах на всю страну. Пока что Люциус с трудом представлял, что Грейнджер на такое способна.

Нет, она не относилась к числу тех выскочек, которые ежесекундно думают только о своих успехах. Но, вне всякого сомнения, ей важно было делиться своей работой хоть с кем-то. Вряд ли ежемесячные отчёты перед главным целителем смогут унять эту тягу − так казалось Люциусу. Но его мнение не претендовало на истину в последней инстанции. И одно никак нельзя было изменить: теперь ему очень захотелось изучить свою студентку. Узнать о её планах на будущее из первых уст, но ненавязчиво... Для протокола: это было банальное любопытство.

Поэтому после окончания следующего занятия у седьмого курса Люциус обратился к ней напрямую:

− Мисс Грейнджер, позвольте задержать вас на минутку…

− Задержать? − она явно была обескуражена тем, что на этот раз инициатором беседы выступил кто-то другой.

− На минутку, − не без удовольствия повторил Люциус.

Грейнджер с едва уловимой опаской подошла к его столу.

− Я хотел обсудить проверочную. Точнее, один ваш ответ во вчерашней проверочной, − пояснил Люциус. − Вы же вроде любите обсуждать свои работы и выставленные мною отметки?

− Но в этот раз вы поставили мне «Превосходно».

− Точно. Только вот в третьем пункте, насколько я помню, вы сперва ответили на вопрос односложно, а потом отошли от темы. Если позволите себе отвлекаться от прямо поставленного задания и в следующий раз, мне придётся снизить балл.

− Отвлекаться? Я вовсе не отвлекаюсь от темы, наоборот, это...

Тут Люциус жестом прервал её, затем чарами приманил выданную в конце урока работу, которая тут же послушно вылетела из миниатюрной сумочки Грейнджер, и широким росчерком пера отметил там один абзац. Простейший вопрос об оборотнях, на который ответили верно почти все семикурсники, сопровождал объёмный ответ.

Одно предложение, содержащее в себе всю необходимую информацию, дополнялось довольно длинным рассуждением о положении оборотней в современном магическом сообществе. Люциусу не составило труда провести параллель между этим «бесценным» лишним текстом и приятельством Грейнджер с ныне покойным Люпином. Который, к слову, когда-то занимал пост профессора ЗОТИ. Довольно любопытной показалась мысль, что оборотень в профессорах для особы вроде Грейнджер − это в порядке вещей, а вот бывший Пожиратель на той же должности − неприемлемая кандидатура. Но сообщать об этом вслух Люциус не стал, а сказал другое.

− Не отвлекайтесь от темы, мисс Грейнджер, если того не требует задание, − повторил он свою мысль. − Так, как вы это сделали вот здесь, − и указал на неприглянувшийся ему кусок текста.

− По-моему, вы в очередной раз придираетесь ко мне, профессор. Дополнительная информация не делает изначальный ответ неверным. Мне кажется, вы...

− Вам это только кажется. И с прошедшим днём рождения вас, мисс Грейнджер.

Кое-как выговорив дежурное «спасибо», Грейнджер покинула кабинет. А Люциус, не тратя времени даром, задумался: какие бы вопросы лучше включить в следующую проверочную? Такие, чтобы ей было по-настоящему сложно сдержаться от «лирического отступления»? Вариантов имелось много, и он планировал использовать их все, один за другим. И таким образом проверить, насколько хорошо прилежная студентка Грейнджер прислушивается к советам нелюбимого профессора.