С точки зрения Млечного Пути (гет)

— Я думаю, что нам стоит поговорить о том, что произошло.

— Я думаю, что нам стоит лучше узнать друг друга, возможно, мы могли бы сходить в Хогсмид, или просто прогуляться по территории замка…

— Я думаю, что я мог бы помочь тебе, вон, сколько учебников ты тащишь каждый день из библиотеки.

— Я думаю, что могу патрулировать с тобой коридоры, ведь ты всё-таки девчонка, тем более такая, которая постоянно ищет трудностей на свою ж…

Фред проснулся в холодном поту, резко выдохнул и принял сидячее положение.

В комнату начинали пробираться первые лучи солнца, они разгоняли ночной сумрак и рассеивали сон, который царил над кроватями. Ли громко храпел, под его головой уже успела собраться лужа — он снова уснул поперёк кровати, свесив голову так, что она почти касалась пола. Сколько его ни перекладывай, он всё равно окажется в таком положении, так что Фред и Джордж давно махнули рукой на происходящее, такие ужасные привычки сложно искоренить.

Фред опустил босые ноги на пол; пятки коснулись чего-то липкого и шуршащего — вчера они втроём поглотили не малое количество конфет, запивая их сливочным пивом, так что теперь обёртки и бутылки валялись по всей комнате. Джордж даже уснул с бочонком сливочного пива подмышкой, он обнимал его всю ночь и бормотал что-то странное, вроде «мой мозгошмыг» или «нарглик».

Ступать надо было осторожно, обёртки шуршали под ногами и издавали странный писк — специфика конфет из лавки «Оооооооох», они попробовали их впервые, и то, потому что на упаковке было написано, что обёртка всегда вернётся к истинному хозяину. Рассудив, что это значит, что, мол, убираться не будет необходимости и все фантики вернутся обратно в лавку, Ли закупил несколько коробок, но пока ничего не происходило. Конечно, Фред мог, как обычно, издав петушиный крик броситься к кому-то из них на кровать, но ему почему-то захотелось побыть одному.

Я думаю, что нам стоит поговорить о том, что произошло, передразнил он собственный голос у себя в голове, вспоминая сон.

Поговорить-о-том-что-произошло, это о том, как он снова облил её водой? Или о том, что она чуть не задохнулась в дыме из-за этих мудаков? Фред не собирался просто так отпускать обидчиков, и вчера они с Джорджем и Ли твёрдо решили показать слизеринцам, где их грёбанное место, чтобы никто из них больше не смел покушаться на кого бы то ни было. А может, им стоит обсудить то, что она всё-таки надела подаренное им бельё? Или… Или о том…

…илиотомчтоонхотелпоцеловатьеё.

Несколько долбанных секунд он смотрел на Гермиону, и ему жутко хотелось, чтобы она по-це-ло-ва-ла его.

Джордж и Ли, конечно, больше оценили то, что она сделала на самом деле, но он просто не мог выкинуть из головы те мысли, что поселились у него в голове, когда Гермиона сделала шаг к нему навстречу.

И дело было не в том, что он хотел её — это он понял ещё тогда, когда она превратила Джорджа в слизня, а в том, что это всё было ужасно неправильно. Он не должен хотеть целовать Гермиону, хотя бы потому что это — Гермиона, та самая девчонка с пышной копной волос, которая вечно всех отчитывает и суёт свой нос не в своё дело. Его не поймут, да что там, он сам себя не поймёт, если вдруг окажется, что он — упаси Мерлин — запал на неё.

Такого не может быть, это не вписывается во все возможные устои его неустоявшейся жизни.

Фред спустился в гостиную, на нём были только пижамные штаны. Босые ноги слегка прилипали к кафелю, так что ему хотелось поскорее оказаться на ковре, желательно возле столика с пергаментом и чернилами. Вдруг на диване зашевелилось что-то странное, и из-под кучи подушек показалось лицо миловидной девушки. Она была заспана, волосы растрепались, да так, что гнездо на голове было похуже, чем у Гермионы… Хотя, о чём это он?

— Привет, — он ослепительно улыбнулся, — как тебя зовут?

Девчонку звали Бэтти, она очень хорошо целовалась и была совершенно не против, когда Фред распускал руки. Бэтти не таскалась за ним по замку, как остальные, не заглядывала в глаза и не просила ничего больше, чем он мог ей дать.

Фред, Джордж, Ли и Бэтти как раз спустились на завтрак — первые просто решили прогулять Прорицание, а у Бэтти было окно — и с улюлюканьем принялись за еду. Раньше не случалось такого, что какая-то девчонка, с которой Фред просто целовался во всех возможных нишах замках, ещё и проводила с ними время. Но Бэтти не куксилась, не обижалась, когда шутки были грубыми или неприличными, она смеялась со всеми, запускала в Ли кашу с ложки, таскала вместе с ними пирожные с кухни и хотела попасть в сборную Гриффиндора.

— Чёрт! — воскликнула Бэтти: чашка с кофейной гущей выскользнула у неё из рук и разбилась о каменный пол.

Несколько человек за столом повернулись, но никто не обратил на это особого внимания. Бэтти училась на шестом курсе, обожала Прорицание и везде видела свою скорую кончину. Вообще, с этим можно было смириться, ведь у всех есть свои недостатки. Кто-то спит с книжками, кто-то вечно слюнявит пол, кто-то выводит мозгошмыгов, кто-то вон вообще должен убить Того-кого-нельзя-называть, а девчонка просто везде видит свою смерть. Подумаешь.

Мимо прошла Гермиона. Она была полностью погружена в какую-то странную книжку, на обложке которой было изображено что-то ужасное, с железными ногами и телом и трубами, это что-то стояло на зелёной полянке, но не двигалось, из чего Фред сделал вывод, что это очередная магловская книжка.

"Ходячий замок" — красовалось на обложке, и Фред удивлённо хмыкнул. Ему очень понравился "Питер Пэн", дочитать осталось буквально несколько глав, но он никогда не признается кому бы то ни было в этом. Никогда. А ещё ему как-то странно хотелось ассоциировать себя с Питером. Вечный проказник, который никогда не растёт.

Гермиона, похоже, даже не заметила их компанию, и Фреду жутко захотелось кинуть в неё овсянки, дёрнуть за хвостик или подставить подножку.

— Опять Гримм? — скучно поинтересовался Джордж, сидевший напротив. Он слегка отвёл ложку с кашей в сторону, уже готовясь начать лекцию "Мы сами творцы своего будущего", как каша с противным причмокиванием отстала от ложки и упала на стол.

Бэтти вздрогнула.

Она слегка дёрнулась, и Фред отметил, как шикарно вздрогнули с ней её сиськи.

Ли, заметив этот взгляд, тихо засмеялся себе в кубок, подавился соком, а потом ловил этот несчастный сок, вытекающий у него из носа.

— Вечно у тебя всё течёт.

— Не у меня, а от меня.

Парни заржали, а Бэтти как-то странно закинула голову, глаза у неё начали менять цвет: их словно заволакивала дымка. А потом она вдруг резко встала и заговорила. Монотонно, равномерно и безэмоционально.

— Имя себе он обретёт,

Сознанием и болью, весь мир обойдёт,

Отнимет всё то, что лелеют умы,

Насытится ими, и болью полны,

И болью полны станут эти умы,

Но тот, кто сумеет М.Т.О. разгадать,

Тот будет свободен, и сможет раздать,

Тот самый отрок, что спасёт много душ.

Но унесёт он за это одну, ну и пусть.

Она замерла, и тут её голос изменился, став грубым и резким, он гремел, словно гром, и было такое чувство, что других звуков, кроме её голоса, не существует.

— Когда в третьей четверти будет луна,

будет ещё одна жертва. Одна.

Бэтти упала на скамейку, тряхнула головой и спокойно принялась за пирог с вишней.

— Кажется, я обосрался.

— Мисс Мэклсн, — прогремело у них над головой, и парни вздрогнули, — вы решили зачитать нам свои стихи?

Над их головами возвышался Дамблдор, глаза у него слегка потемнели, и он внимательно рассматривал Бэтти, которая даже не подняла голову на обращение директора.

— Да, профессор, — она гордо вздёрнула подбородок и слегка потрясла копной волос, а внутри у Фреда что-то предательски ёкнуло, — это будет поэма про какого-нибудь спасителя. Ничего необычного, просто девчачьи глупости.

Она повела плечиком, обворожительно улыбнулась и снова принялась за пирог. Дамблдор хмыкнул, и прошёл мимо.

* * *

Под ногами скрипел снег, с неба сыпались снежинки, они исполняли какой-то тайный танец и оседали у ребят на куртках, прямо как девчонки — такие легкие и невесомые, но, стоит к ним прикоснуться, как они тут же таят.

— Мне действительно показалось, что я наложил в штаны, — сказал Джордж, когда они втроём вышли на улицу после занятий. Нос у него раскраснелся, а уши почти свернулись в трубочку, но он всё равно не хотел надевать шапку. Крутые ребята не носят шапок. Они завернули за небольшую арку и залезли в нишу, которую обнаружили на втором курсе.

Все стены в ней были обклеены плакатами с симпатичными ведьмами, некоторые из которых были обнажены; бумага немного выцвела, но ведьмы всё так же манили к себе, подзывали пальчиком и хихикали. Дулись, когда в каморке долго никто не появлялся и даже умудрились подружиться друг с дружкой, что было само по себе странно — с самого начала, когда стены стали заполняться плакатами, ведьмы ругались между собой, спорили о том, кто красивее, и вообще занимались всякой ерундой, но коллекция не пополнялась уже целый год, так что они как-то привыкли и теперь обсуждали политику, когда их никто не слышал.

В каморке спокойно хватало место на четверых взрослых людей, но в этом году парни обнаружили, что стало как-то тесновато. На втором курсе эта ниша казалась им целой комнатой, а теперь — просто небольшой каморкой.

Ли закурил, у него немного тряслись руки, и он довольно долго не мог раскурить сигарету.

— Идиот, — он выпустил облако дыма, и ему вроде как стало легче, — это не какие-то там дурацкие стихи. Я понимаю, что вы не попали ни на один урок Прорицания, но вы же помните, что моя мама облизывается с этой Трелони? — Фред и Джордж кивнули. — Так вот, я вырос на этой херне, и могу точно сказать, что это не стихи, а долбанное пророчество.

— Отчебучим нового избранного?

Фред затянулся переданной сигаретой. Вообще он много слышал о пророчествах, просто никогда не видел, как они появляются. Тут у него в голове словно открылась маленькая дверца, из которой вышла Гермиона. Её щёки пылали, но не от стыда, а от гнева; она сложила руки на груди и грозно смотрела на "внутреннего" Фреда, которому даже стало как-то неловко.

— Это всё ч-у-ш-ь, — раздельно произнесла Гермиона, гордо вскинув подбородок и тряхнув копной волос. Сердце у Фреда в груди забилось немного быстрее. — Прорицание — самая неточная наука, которая только может существовать. Ты можешь опираться на Руны, точно знаешь, как и что работает в Трансфигурации, ты уверен в составе зелья, которое варишь, но выуживать смысл из дурацких стихов? — она скорчила гримасу отвращения.

Гермиона в реальности никогда не корчила гримасы, но это был маленький мир Фреда, в котором Гермиона была скорее модифицированной и приближенной к нему, чем к самой себе.

— Ерунда, — отозвался Фред, передавая сигарету Джорджу, — прорицание — слишком неточная наука. Это даже не наука, на самом-то деле, а чёрт знает что. Не парься, — он легонько ударил Ли по плечу, — на прошлой неделе Трелони предсказала тебе, что ты посеребришься, и хрен пойми, что она имела ввиду.

— В любом случае, ничего такого пока не произошло, — добавил Джордж, оперевшись о стену.

Он случайно задел ногой стопку всякого барахла, скопленного в нише за четыре года, и пока Ли с Фредом, чертыхаясь, пытались отлепить от себя прилипалки-палки, что-то странное ворвалось в каморку.

Это было что-то вроде облака, оно шуршало и шумело, даже немного подлязгивало и по форме выглядело как огромная конфета. Это нечто окружило Ли, оно вертелось вокруг него, как ураган, облепляя всё теснее и теснее. Никакие заклинания не срабатывали, Фред вскинул руку в самый центр урагана — кто-то ойкнул, кажется, он случайно дал Ли в глаз — и сумел словить что-то странное на ощупь.

Приглядевшись, он понял, что это всего-навсего обёртка от конфеты. Несколько секунд Фред не мог понять, что за херня творится, а потом вдруг резко заржал.

— Обёртка всегда вернётся к истинному хозяину! — прокричал Фред сквозь громкое шуршание фантиков, а когда всё закончилось, Ли выглядел как самый настоящий серебряный человек.

Его с ног до головы облепили фантики, оставив только прорези для глаз, носа и рта.

— Восхитительное волшебство! — улыбнулся Джордж, попытавшись отодрать хотя бы фантик от Ли; Фред тем временем разжал кулак и фантик, задребезжав, покрыл единственного чистое место на Джордже, дополняя картинку.

Джорджу удалось отлепить один фантик, и он с довольным видом складывал его в маленькую коробку, которую всегда носил с собой, как Ли со вздохом облокотился о стену, придавив несколько плакатов.

Ведьмочки возмущённо засопели.

— Ты чего?

— Я посеребрился, — прочмакал Ли, и Фред с Джорджем замерли.

— Охренеть, — в один голос сказали они, и несколько девушек с плакатов согласно покивали головой.

* * *

Фред крался по коридорам, надеясь, что он всё-таки никого не встретит. В голове было немного мутно, а в глазах слегка двоилось. Они до поздней ночи просидели в каморке, разрабатывая план мести слизеринцам. Никто не вспоминал про пророчество, которое выдала Бэтти, и Фреду на самом деле не очень-то хотелось видеть её.

Да, она была крутой девчонкой, но слишком повернулась на собственной смерти — вспомнить только, как она любила общество приведений, а Фреда от них всегда бросало в дрожь. Бэтти была в меру умна, что только её красило, она не задирала нос, не зубрила постоянно уроки, при ней было природное очарование и живой ум, который она, однако, не старалась просунуть в каждую щель. Всё было круто, но ему порядком поднадоело всё это. Зачем довольствоваться только лилией, когда вокруг такой цветник?

Живот заурчал, требуя еды. Какой странный орган, подумал Фред, ему что, мало сливочного пива?

Он толкнул дверь в гостиную факультета, даже не задумываясь, почему картина с Полной Дамой оказалась пуста, а дверь — открыта, и на него тут же налетела Гермиона.

Она обняла его своими тонкими руками, он почувствовал её холодные ладони у себя на шее, а потом она посмотрела ему в лицо, и он мигом протрезвел.

Её щеки были ярко алыми, глаза — красными и заплаканными, она тряслась и прижималась к нему так сильно, что ему захотелось подхватить её и унести к себе; закрыть дверь и сидеть, словно пес, оберегая её покой.

— Кто тебя обидел, Грейнджер? — грозно рыкнул он, сам удивляясь своему голосу.

В голове тут же пронеслись возможные события, начиная от приставаний каких-то идиотов — и где вообще Рон с Гарии?! — заканчивая издевательствами от змеиного факультета. Фред знал, он хорошо помнил, какая Гермиона ранимая и чуткая, — стоит только вспомнить первый курс, когда её никто не поздравил с каким-то праздником, а она потом проплакала целый день в туалете.

Но Гермиона молчала, а потом кто-то хлопнул его по плечу, и Джордж, кинув на него тяжёлый взгляд и отстранив Гермиону, усадил Фреда в кресло. В гостиной стояла странная тишина, Фред увидел, что не только у Гермионы заплаканные глаза. Не успел он ничего спросить, как Ли налил что-то алое в бокал, подал его Фреду, и, напрягшись, просто сказал:

— Бэтти мертва.