Забытые дневники (джен)

Название: Прощание

Персонажи: Драко Малфой/Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер/Северус Снейп

Рейтинг: R

События: ПостХогвартс

Предупреждение:AU, ООС, Слэш

— Все-таки уезжаешь?

Дрожащий голос, умоляющий взгляд... Что на это можно ответить, когда стоишь на подножке вагона, а проводник уже начинает нервно постукивать по поручню? Вопрос без ответа, ставящий точку, либо дающий надежду. Протягиваю руку и зарываюсь пальцами в темные непослушные волосы. Даже сейчас хочется сжать их покрепче и, оттянув голову назад, прижаться губами к пульсирующей на шее жилке. Да и что мне мешает схватить его за ремень и втащить в тамбур? В вагоне достаточно свободных купе, а пары галеонов хватит, чтобы проводник перестал видеть и слышать на нужное мне время. День, ночь, ещё день — тридцать восемь часов на возможность снова почувствовать прикосновения жадных рук, ощутить горячее дыхание и вновь познать вкус его поцелуев...

Разгорающийся жар внизу живота делает брюки слишком узкими. Черт, Поттер, что же ты со мной делаешь?! Я не должен об этом думать! Рывком притягиваю его к себе и целую взасос, жадно, сильно. За спиной слышится сдавленный кашлем возглас негодования и удивления — проводник из тех, кого называют «старой закалки», но это лишь ещё больше подстегивает меня. Второй рукой обнимаю Гарри за талию и прижимаю к себе. Да, возможно это жестоко так делать в минуту прощания, но мне хочется, чтобы он почувствовал, как сильно я хочу его прямо сейчас.

— Зачем? — слышится мне полувсхлип-полушепот. И я снова не отвечаю. Его рука на моей ягодице; сжимает, заставляя застонать прямо ему в рот. Да-а, он знает, чем пронять меня, выучил, стервец, мои слабости. Но и сам при этом дрожит, пытаясь губами достучаться до моего сердца и вырвать столь желанный ему ответ.

— Какой соленый поцелуй, — все-таки сдаюсь я, нарушая данное себе слово. Что это — минутная слабость или же мгновенье раскаяния? Неужели у Драко Малфоя проснулось сострадание? Не знаю, не хочу знать. Раздавшийся гудок паровоза напоминает, что через несколько мгновений составу следует уже отправляться в путь. А мне плевать. Пока Гарри стоит на подножке, проводник не может ни дать машинисту сигнал, что все в порядке, ни попросить нас перестать упиваться друг другом — всё-таки очень удобно быть сыном Люциуса Малфоя. И поэтому я задерживаю весь поезд, подчиняя жизни пассажиров своим личным желаниям. Ведь соленые дорожки на щеках Гарри имеют гораздо большую ценность, чем все их планы вместе взятые.

— Кстати, твой дневник у меня в кармане, — шепчу ему в губы, стараясь не смотреть в эти зеленые глаза, готовые сейчас на всё.

На секунду Гарри замирает, а потом, оттолкнув меня, спрыгивает с подножки вагона на платформу, и на его губах, наконец-то, проступает столь любимая мной улыбка. Да, он все понял правильно. Взяв с собой его ежедневник, я дал ему возможность аппарировать ко мне в любое время и через любое расстояние — этакий маячок, порт-ключ, созданный в порыве чувств. И получается, что наша с ним история еще не закончена.

Поезд постепенно набирает ход, и проводник уже откровенно нервничает, а я все смотрю в удаляющуюся спину и гадаю — обернется или нет. Всё же помахал...

— Мистер Малфой, позвольте, пожалуйста, закрыть дверь, — дребезжащий старческий голос доносит до меня настойчивую просьбу человека, дорожащего своей работой.

— Да, хорошо. Спасибо, что подождали.

Станция уже скрылась из глаз, и стоять на ветру смысла нет. Несколько сиклей, всунутых в морщинистую руку, да еще и подкрепленные вежливым обращением, вызывают удивление у старого проводника, но я не отец. Оставлять после себя хорошее впечатление намного выгодней, чем наполнять окружающих аурой страха. Кто знает, что будет дальше, но благодарные «маленькие» люди иногда оказываются крайне полезны.

В купе меня уже заждались. Точнее, как сказать, заждались, профессор читал свежий выпуск «Ежедневного пророка» и даже не обратил на меня внимания, а вот Гермиона обожгла взглядом так, словно я одним росчерком пера отправил на смерть не меньше миллиона. Хотя да, тот факт, что она полностью приняла составленный Северусом план, не отменял её дружеских чувств к Поттеру и уж тем более простого сочувствия. Ведь то, через что в ближайшее время придется пройти Гарри, должно будет полностью уничтожить его, сломить дух и волю.

— Чем лучше лекарство, миссис Снейп, тем оно горше, — пытаюсь защититься я, не имея никакого желания всю дорогу ловить на себе её уничтожающие взгляды. — Это для его же спасения.

— И все равно это слишком жестоко!

Поджала губы, отвернулась, плачет... Что ж, понимаю. Лично мне от щемящего чувства в груди хочется напиться до беспамятства. Вот только сомневаюсь, будет ли от этого хоть какой-нибудь толк. Ведь эти два летних месяца мне теперь никогда не забыть, да и не повторить. Слишком маловероятно, что Гарри когда-нибудь сможет простить меня. Достав из кармана, выкладываю на стол потрепанный кожаный ежедневник и, усевшись на мягкое сиденье, закрываю глаза. Дальнейшее теперь зависит от Северуса, ну а мне пока остается лишь довольствоваться ролью предателя и вспоминать те мгновения удивительного счастья, что подарил мне Гарри...