Полная Вальбурга (джен)

Через пару часов после того, как Кричер убыл в столовую на плечах гриффиндорцев, портрет Вальбурги неожиданно посетила Полная Дама, от чего Вальбурге сразу стало на портрете тесно. Когда-то давно, вскоре после своего появления на портрете с палочкой в руках Вальбурга выяснила, что ее магия теперь не действует вне пределов портрета. Проверить, действует ли ее магия в пределах портрета, у Вальбурги, замкнутой в тишине опустевшего дома Блэков, не было ни случая, ни желания. Поэтому Вальбурга даже немного удивилась тому, что от инстинктивно наложенного любимого проклятия Полная Дама вылетела из рамы шутихой и пролетела через несколько картин.

— Это мое место! — обиженно выкрикнула Полная Дама, прячась за нарисованное на одной из картин дерево.

— Было ваше, стало наше, — отрезала Вальбурга. — Отучайся входить к людям без стука, деревенщина!

— А и вправду, мадам, — почтительно произнес с соседнего портрета пожилой маг из позапрошлого века, у которого от такой шумной соседки как Вальбурга периодически раскалывалась голова, а теперь еще его чуть не убило Полной Дамой. — Место у вас беспокойное, какой смысл за него держаться? Взять хоть этих рыжих, которые несколько недель назад написали на раме вашего портрета такое, что и сказать стыдно.

— Быль молодцу не в укор, — коротко ответила Вальбурга, которая в обиду себя не давала: в тот день домовики почти сразу смыли хамскую надпись по приказу бывшего директора Пиния Нигеллия Блэка, а Гриффиндор стоял под своей дверью битый час, пока не догадался, что новым паролем является «Миссис Блэк, простите меня, дурака» и произносить его всегда должен только автор надписи.

— А представьте, в Хогвартсе снова появится этот беглый убийца? — всплеснула руками юная волшебница с портрета с другой стороны, чьи уши ежедневно вяли от изрыгаемой Вальбургой брани. Юная волшебница находила Полную Даму приятной соседкой и собеседницей и полностью разделяла желание пожилого мага уговорить Вальбургу пустить Полную Даму на прежнее место.

— Этот беглый убийца — мой сын, — заявила Вальбурга, и на ее внезапно застывшем лице не было ни гнева, ни жалости, но ее соседям почему-то сразу захотелось замолчать, а лучше куда-то спрятаться. — Полгода мыкается там, оборванный, голодный и без палочки, а его бывшие друзья, поверив его самооговору, дементорами его травят. Пусть поймет, кто ему ближний, бесстыжие его глаза.

Словно по настоящему волшебству, именно в эту минуту перед портретом Вальбурги из воздуха возник незнакомый домовик.

— Мадам, — тихо сказал домовик на неизвестном соседям Вальбурги языке. — Мой господин передает, что он выполнил вашу просьбу.

Спустя неделю после памятного появления Кричера Гарри получил самое необычное приглашение в своей жизни — Фред и Джордж пригласили его в библиотеку.

— Вы меня прикалываете, — усомнился Гарри.

— Ни в одном глазу, — уверил его Джордж. — Мы только смотаемся в свою комнату, возьмем одну вещь и сразу придем.

К удивлению Гарри, Фред и Джордж действительно появились в библиотеке, где, по его представлению, они не бывали отродясь.

— Ты знаешь, как зовут сына Вальбурги, да? — спросил Гарри Фред, оттащив его в дальний угол у окна.

— Нет, — ответил Гарри.

— Да ну? — запнулся Фред, который уже приготовил свой рассказ.

— Фред, — с легким упреком сказал Джордж, который за прошедшую неделю убедился, что чистокровные волшебники считают очевидным очень многое, что неизвестно выросшим среди магглов, и начал даже подозревать, что нелюбовь некоторых магов к грязнокровкам — не столько нетерпимость, сколько нетерпеливость.

— Сына Вальбурги зовут Сириус, — пояснил Джордж.

— Сириус Блэк? — воскликнул Гарри. — Но если Вальбурга его мать, она может пропустить его в нашу башню!

— Эх, — вздохнул Джордж, чувствуя, что даже известный всем чистокровным скандал в благородном семействе Блэков Гарри неизвестен, и начинать придется примерно от Мерлина. — Ты знаешь, что такое Орден Феникса?

— Нет, — честно ответил Гарри, и в свою очередь почувствовал, что ему неприятно постоянно не знать того, что собеседники считают очевидным, и, пожалуй, с Гермионой или Дином Томасом болтать намного проще.

— Ну смотри, — немного нетерпеливо начал Фред, — во время последней войны Сам-Знаешь-с-Кем…

— С фашистской Германией? — неожиданно для себя съязвил Гарри, на которого портрет Вальбурги, а теперь еще и старик Розье, постепенно оказывали свое ободряющее действие.

— Тут ты нас уел, — беззлобно признал Джордж. — Мы оба не только про этих твоих фашистов, но и про Германию-то почти ни бельмеса не знаем. Короче, в последнюю войну Темный Лорд и Пожиратели Смерти воевали против Дамблдора и Ордена Феникса. Твой отец состоял в Ордене Феникса, наши родители тоже. А Сириус Блэк сначала попал в Гриффиндор, из-за чего в его семье был скандал…

— Он должен был попасть в Слизерин? — догадался Гарри.

— Волокешь, — похвалил его Фред. — Он единственный среди Блэков был в Гриффиндоре, а потом единственный из них вступил в Орден Феникса, тогда как большинство других либо поддерживали Пожирателей, либо воевали на их стороне. Из-за этого он, конечно, расплевался с Вальбургой, да так, что его в родной дом и на порог не пускали, да и сам он возвращаться не хотел. Жил он тогда, как мне кажется, у родителей твоего отца.

— А вот дальше начинается самое интересное, — продолжил Джордж, жестом останавливая потрясенного Гарри. — Тут уже нам пришлось пошуршать по знакомым, Биллу написать, Чарли, даже сунуться в камин и потерпеть немного тетушку Мюриэль. Помнишь, как Вальбурга взбеленилась, когда Снейп назвал ее сына предателем?

— Но ведь Сириус Блэк был соратником Вольдеморта! — наконец вставил Гарри, припоминая многократно слышанные им истории о том, каким верным слугой Вольдеморта был Сириус Блэк и как он стремится помочь своему исчезнувшему хозяину. — Вероятно, когда-то он ушел из Ордена Феникса и перешел на его сторону.

— И почему тогда Вальбурга так взбеленилась? — резонно спросил Джордж. — С ее точки зрения, это должно было выглядеть как возвращение блудного сына. Мальчик вернулся в семью и перешел на правильную сторону.

— Послушайте, а что, Вальбурга тоже была на стороне Вольдеморта? — спросил Гарри, который начал понимать, что многого последнее время не понимал.

— Насколько мы знаем, она сочувствовала, но не воевала, — ответил Фред. — Воевал ее младший сын, он погиб, ну и ее любимая племянница, но этой страшной фигней мы тебя грузить не будем. В общем, я так думаю, что никто из чистокровных просто еще не успел сказать родителям, что ее портрет висит на нашей двери. Мать была бы в ярости, например.

— Возвращаемся к Сириусу Блэку, — предложил Джордж. — Учитывая то, что он был тогда без денег и без крыши над головой, если не считать друзей из Ордена, думаю, будь он простым перебежчиком, он бы прежде всего помирился с семьей.

— Так мы и начали выяснять, кого предал Сириус Блэк, — подхватил Фред. — И мы изначально предполагали, что это должно было быть что-то такое бесчестное, что даже его соратники его стыдились бы. Говорят, что Сириус Блэк выдал твоих родителей Сам-Знаешь-Кому.

Вместо ответа Гарри вскочил, в гневе схватившись за палочку, и Джордж, ласково, но твердо обняв его за плечи, посадил его назад.

— Вальбурга считает, что это не так, — заметил Джордж. — Если ты слышал, что она кричала Снейпу, кроме матерщины, то вспомнишь, что она успела пару раз повторить, что ее сын не предатель. Когда Вальбургу несет, она не врет. А предатель ее сын или нет — ей лучше знать.

— Она может не знать, — упрямо повторил Гарри.

— Не может, — уверенно сказал Фред. — К Сам-Знаешь-Кому нельзя было прийти с улицы, никто вообще не знал, где его искать. Если бы Сириус Блэк был у него, об этом знал бы кто-то еще, а нужные вещи среди волшебников можно узнать быстро — особенно среди своего круга.

— Перед тем, как Сириуса Блэка взяли, — добавил Джордж, — он нашел своего школьного друга Питера Петтигрю и убил его. Если мы хоть что-то понимаем в ваших маггловских детективах, настоящий предатель — либо Сириус Блэк, либо этот Петтигрю. И черт нас обоих дери, если мы с Фредом не видели пару раз его имени вот на этой волшебной карте.

Фред, Джордж и Гарри просидели над Картой Мародеров битый час, следя за тем, как точки с подписанными именами преподавателей и учеников перемещаются по всему Хогвартсу, но Питер Петтигрю так на карте и не появился.

Гарри в первый раз был по-настоящему доволен тем, что останется на каникулы в пустынном Хогвартсе, тем более что Рон и Гермиона, посвященные в тайну карты и поиска Питера Петтигрю, оставались с ним. В пустынном замке Петтигрю, если он был в Хогвартсе, было некуда скрыться — но первое утро каникул, которое Гарри и Рон провели, склонившись над картой, не окончилось ничем. Петтигрю не хотел показываться на карте, и Гарри со вздохом спрятал ее в карман, решив сначала отправиться к Хагриду, а потом на праздничный ужин. Рон выругал свою крысу, которая постоянно лезла ему за пазуху и даже укусила его при попытке ее вытащить, и посадил ее в клетку.

— Сейчас мы ее получше запечатаем, — сказал Гарри, поднимая палочку и вспоминая уроки старого Розье, и почувствовал, что что-то мешает ему произнести его имя.

На праздничный ужин в Большом Зале Гарри пришлось спешить, потому что по дороге в хижину Хагрида он умудрился как следует выгвоздаться и забежал в гриффиндорскую башню сменить брюки, оставив друзьям карту, чтобы они могли убедиться, что он в безопасности.

К великому облегчению Гарри, Вальбурга Блэк оказалась на портрете — и опять сообщила ему, что она только что сменила пароль.

— Мой сын не предатель, — без обиняков сказала Вальбурга. — Твоих родителей предал Питер Петтигрю. А теперь заходи, подарок перед камином, — и портрет отъехал в сторону, показывая, что разговор окончен.

Гарри не мог даже сказать, что больше его потрясло: известие о том, что неизвестный ему Сириус Блэк невиновен или метла для профессионального квиддича, лежавшая перед камином, потому что подумать об этом ему толком не пришлось. Дверь в гостиную немного приотворилась, и просунувшийся в щель Рон побледневшими губами прошептал Гарри, что Питер Петтигрю находится в их спальне.

— А ну кыш отсюда, малышня! — громко скомандовала Вальбурга. — С такими вещами разберутся без вас! И поберегите своих педагогов, если они сюда сунутся, вам придется поискать новых.

— Девочка, заклинание называется Тергео, его брюки уже высохли, — добавила вслед детям Вальбурга, когда все трое уже успели довольно далеко отойти по коридору и Гарри снова покосился на свои пострадавшие брюки.

Гарри, Рон и Гермиона весь праздничный ужин провели как на иголках, ожидая увидеть по возвращении в гриффиндорскую башню невесть что, но, вернувшись, увидели у ее двери двух старомодно одетых джентльменов. В старом джентльмене Гарри сразу узнал Розье. Молодой джентльмен, с длинными черными кудрями и аккуратной бородой, одетый в костюм-тройку с серебряной цепочкой на животе, держал за хвост окаменевшую крысу. С портрета на джентльменов смотрели Вальбурга и Пиний Нигеллий Блэк.

— Эх, раздавить бы тебя сапогом, паскуда, — с чувством говорил молодой джентльмен, поднимая крысу чуть выше головы и заглядывая ей в глаза.

— И что это даст, кроме минутного наслаждения? — возражал старик Розье. — Нам нужно его признание. Давайте я займусь.

— Вы же знаете, я против ваших методов, — отвечал молодой джентльмен.

— Расскажите это своим аврорам, — с сердцем отозвался Розье. — Помнится, в войну вас не так смущали их методы.

— Волки позорные, — огрызнулся молодой джентльмен, которого сильно изменила тюрьма, и наконец заметил детей, безуспешно пытавшихся прорваться через созданную Розье преграду, чтобы спасти крысу Рона.

— Гарри! — воскликнул молодой джентльмен, бросая крысу на пол и кидаясь Гарри навстречу. — Ты не узнаешь меня? Я сразу тебя узнал, ты вылитый отец.

— Вы знали моего отца? — пробормотал Гарри, подлетая вверх, потому что Сириус Блэк на радостях пару раз подбросил его как ребенка и начал свой долгий рассказ — о молодости, четверке Мародеров, анимагии и предателе Петтигрю.

Рассказ получился таким захватывающим и трогательным, что никто из слушателей не обратил внимание на старого Розье, оставшегося наедине с крысой, и когда Гермиона первой взглянула в сторону гриффиндорской башни, она вскрикнула от ужаса, увидев напротив двери распятого магией Розье Питера Петтигрю.

— Я не хотел прерывать столь красноречивое объяснение, — учтиво сказал Розье. — Тем более что общество вашего знакомого доставляло мне удовольствие. Ну так как, Петруччо, мне удалось склонить вас к явке с повинной? Или вы желаете прогуляться и посмотреть моих свиней?

Питер Петтигрю мелко закивал освобожденной головой, и в его глазах был такой ужас, который не в силах вселить и дементоры.