Пепел (гет)

Ну и местечко же эти хогвартские подземелья! От одного методичного стука капель воды, отбивающихся о каменные полы коридоров, становилось холодно даже в самый жаркий летний день. Несмотря на все эти долгие годы пребывания в замке, Люциус никак не мог привыкнуть к его сырости. Будто все вокруг думали, что если эмблемой Слизерина является змея, то и студенты этого факультета обязаны жить как рептилии — в сырости и прохладе, по соседству с огромным кальмаром. Благо в гостиной есть камины, и хотя бы не приходится ежеминутно насылать на себя согревающие чары, чтобы не окоченеть в особо морозные зимние дни.

Хмурый Малфой шёл подземельями, направляясь на ненавистный урок доставучего декана, и клял всё на свете за необходимость тратить драгоценное время на такую дребедень, как зелья. Паршивее становилось от мыслей о предстоящем нагоняе за невыполненное домашнее задание, заданное неделю тому назад. Ну не было у него абсолютно никакого желания варить бесполезное зелье и писать доклад о целебных свойствах шкуры бумсланга и его применении в колдомедицине, когда он мог провести это время намного приятнее, к примеру, в компании Корин Забини или Бэзила Монтегю с бутылкой огневиски. Он был обыкновенным капризным подростком-пятикурсником, которому не было особой необходимости из кожи вон лезть во имя просвещения, вот он и предпочитал развлечения четырёхчасовому корпению над домашними заданиями. Зачем ему лишний раз тратить силы, если благодаря своей фамилии он может получить всё, что заблагорассудится? Тем не менее глупым он себя никоим образом не считал.

Дверь в кабинет зельеварения с негромким скрипом отворилась, давая возможность разглядеть хмурые лица студентов, время от времени освещаемые разноцветными вспышками из глубоких медных котлов. В центре помещения, прямо рядом с изрядно помятым котлом когтевранца, Дилана Корти, стоял сам профессор Слизнорт, выпятив вперёд большой живот и громким нервным голосом раздавая наставления ученикам. Услышав звук открывшейся двери, преподаватель широко улыбнулся, заметив на пороге Люциуса.

— А-а-а, мистер Малфой, — с энтузиазмом воскликнул зельевар, глядя на слизеринца. — Я уж собирался спросить у мистера Нотта, не приболели ли вы часом. Что ж… Проходите на своё место, не стойте на пороге.

Люциус послушно зашагал к своему месту, шутливо пихнув однокурсников и дёрнув за длинные локоны Нарциссу Блэк, которая не поскромничала в ту же секунду дать ему сдачи. То ли она слишком сильно пихнула его, то ли он сам передвигался чересчур резко и неаккуратно — он не мог вспомнить наверняка. Помнил лишь то, что в какой-момент за спиной раздался громкий звон разбитого стекла, заставив его инстинктивно обернуться и встретиться с растерянным взглядом смуглой когтевранки. Рука её была чуть приподнята — Люциус понял, что в этой самой руке она держала склянку с какой-то неизвестной ему гадостью, которая теперь отвратительной лужей разлилась прямо перед носами его туфель, намереваясь вот-вот задеть их.

— Мерлин! — целый ряд не имеющих особого смысла восклицаний Слизнорта наполнил помещение на несколько долгих секунд, заставив Люциуса раздражённо скривиться.

Марион стояла, несколько ничтожных мгновений вглядываясь в его лицо, и Малфою показалось, будто она ожидает от него чего-то. Думает, что он вот-вот заметается и начнёт убирать вылившуюся жижу обратно в баночку и просить у неё прощения? Неужели у него настолько правильный вид или это у когтевранской простачки мозги набекрень? Одно из двух, априори, но больше он склонялся ко второму варианту. Особенно догадки его подтверждались, стоило лишь воскресить в памяти недавние слова отца о бесполезных маглах. Как он там говорил?..

«Отсутствие магической крови в жилах негативно отразилось на их ментальных способностях»

Малфой смотрел на неё, и миллионы мыслей со скоростью света носились у него в голове. Отвратительное создание, по нелепой случайности попавшее в его мир, несомненно, чтобы испоганить его. Чистокровные семьи придерживались мнения, что грязнокровки похищают у истинных волшебников магию. Подтверждением тому служили сквибы. Эти бедолаги считались трагическим последствием связи магов и простаков, и самым страшным кошмаром любого аристократического рода. Со временем магия в жилах детей с несовершенной кровью изживала себя, и в результате появлялись обречённые на позорное существование создания, неспособные на использование волшебства.

А в Хогвартсе в последнее время понабралось довольно-таки внушительное количество маглорождённых, что не могло не злить большую часть слизеринцев.

И вот она, одна из грязнокровок, стоит прямо перед ним, выжидающе глядя ему в глаза, понятия не имея, насколько ему противно находиться в одном помещении с ней.

Ожидает чего-то от него. Как будто так оно и должно быть.

Дура.

«Только попробуй что-нибудь вякнуть» — озлобленно думал он, намереваясь обойти девчонку и занять своё место рядом с остальными слизеринцами.

Уже собирался сделать шаг, как резко остановился, впиваясь гневным взглядом в потускневшее лицо девчонки. Ему не надо было никаких возмущённых речей от неё, достаточно было одного…

— Моё зелье… — подавленным тоном еле слышно проговорила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

…чтобы лицо Малфоя мгновенно исказилось в злобном оскале, а глаза презрительно прищурились, вгрызаясь в удручённо смотрящую на разлившую жижу под ногами когтевранку.

— …не станет хуже от того, что смешается с доисторической пылью этой древней пещеры, Кеннет, — отрезал Люциус, встречаясь глазами с возмущённо взирающей на него Марион, — убери свою зловонную гадость, пока она не обляпала мою обувь.

Его презрительно-заносчивый тон острым лезвием прошёлся по сознанию Марион, хоть она и привыкла к такому отношению к себе со стороны всех слизеринцев, да и некоторых представителей остальных факультетов тоже. Быть маглорождённой или даже полукровкой в Хогвартсе означало необходимость преодолевать больше препятствий и терпеть предвзятое отношение преподавателей и однокурсников. Марион хотела доказать, что ничем не уступает чистокровным ребятам, и делала всё возможное, чтобы получать более высокие оценки и заслужить одобрение учителей. Не получалось только влиться в компанию.

Тем не менее волшебный мир давал намного больше возможностей. Марион до сих пор удивляло, как её родители решились отпустить её в непонятную школу, которая, к тому же, для них не существовала. Видимо, восхваляющая речь МакГонагалл, внезапно появившейся на пороге их дома в один из летних вечеров, подкупила их.

«Ваша дочь особенная. Вы когда-нибудь замечали в ней что-нибудь... сверхъестественное?»

Конечно же, они замечали. Например, ни с того, ни с сего загоревшаяся коробка с игрушками, которую семилетняя Марион не смогла поделить со своей сестрой. Или неожиданно взмывший в небо соседский щенок, пытавшийся укусить её за ногу. Таких случаев было много, и после каждого из них родители с опасением смотрели на свою дочь, не в состоянии дать объяснение происходящим с ней чудесам.

Именно поэтому новость о том, что её дочь не единственный ребёнок с такими способностями и во всём мире существуют миллионы таких людей, чуть успокоила их.

Марион отстранённо наблюдала за тем, как Люциус раздражённо зацепил полы мантии, обходя становившуюся с каждой секундой всё больше лужу. От её внимания не укрылось выражение отвращения на его бледном лице, когда он намеренно прошёл как можно дальше от неё, стараясь лишний раз не коснуться.

— Грязная.

Когтевранка предпочла пропустить грубость мимо ушей. Ей не привыкать. Казалось, не существовало такого количества чисел, чтобы сосчитать все оскорбления и грубости этого человека, посланные в её адрес. С каждым годом всё более жестокие и обидные. Он её за человека не считал, и любое пересечение с ним заканчивалось парой-тройкой едких фраз и противным гоготом его недалёких дружков.

— Мисс Кеннет, поторопитесь. С вашим зельем разберёмся чуть позже, — скрипучий голос Слизнорта сиреной пронёсся по классу, обращая всё внимание студентов на застывшую в безмолвии Марион. Друзья Малфоя, оторвавшись от собственных дел, теперь были заняты пародированием выражения лица когтевранки, параллельно рассыпаясь в лестных комплиментах занявшему своё место Люциусу.

Люциус сегодня был героем. За счёт неё. В который раз.

Кеннет восстановила склянку с помощью заклинания и теперь с грустью и неким ужасом наблюдала за тем, как остатки зелья безнадёжно впитываются в землю. Целых две недели напряжённой работы и куча потраченных впустую ингредиентов, сил и бессонных ночей.

Ей не часто приходилось испытывать гнев и злость, но в тот момент у неё в глазах потемнело от возмущения, и, казалось, всей ярости этого мира было недостаточно, чтобы выразить то, что она чувствовала по отношению к противному гадёнышу, возглавлявшему отвратительный террариум.

Подонок.

Ему ничего не стоило за считанные секунды облить её грязью с головы до ног на виду у всего курса, позабавить своих подпевал, а ей придётся терпеть новую порцию издевательств в течение долгого времени. Ещё больше её злила необходимость повторно выполнять задание Слизнорта, ибо профессора не интересовали какие бы то ни было оправдания. Даже тот факт, что зелье было, во-первых, испоганено прямо у него перед носом и, во-вторых — не по вине Марион.

Марион невольно начала думать о небезосновательности слухов о том, что на факультет Слизерина отбираются лишь самые отъявленные негодяи. Такие, как Бэйл Нотт, который как раз в тот момент демонстративно громким шёпотом похвалил Люциуса за «указание места отбросам», не менее шумно похлопав его по плечу.

Кеннет резко обернулась, намереваясь так же бескультурно ответить на оскорбление, но вместо довольной тощей физиономии Нотта наткнулась на угрюмое лицо ставшего вдруг таким жалким Малфоя.

Она ожидала ядовитой улыбки, самодовольной ухмылки, хищного оскала… чего угодно, кроме того выражения, которое сейчас было совершенным сюрпризом для неё. Его совершенно не волновали разговоры друзей. Он не смотрел ни на кого из присутствующих, лишь молча раскладывал колбы, параллельно пытаясь правильно установить котелок. Ни грамма удовлетворения победой.

Лишь мрачно поджатые губы и угрюмый взгляд.

Она знала этот взгляд.

И в ту же секунду в груди разгорелось острое желание подойти и влепить ему хорошую пощёчину. Потому что всё началось с этого. Он обманул её этим взглядом, заставил поверить в человека, которого на самом деле не существовало.

— Мисс Кеннет, пожалуйста, займите своё место, — зельевар медленно обогнул учительский стол и теперь стоял прямо перед передними партами, держа в руках пушистое перо и лист пергамента. — Продолжим, пожалуй, урок.

Марион последний раз взглянула на разноцветное пятно на земле и направилась в середину ряда, занять своё место.

— Перед тем, как к нам торжественно присоединился мистер Малфой, — профессор бросил шутливый взгляд за слизеринский стол, — я собирался проверить, насколько успешно справилась с выбранным ею зельем мисс Кеннет.

Марион опустила голову, услышав ещё одну порцию смешков со стороны слизеринского стола. Нотт выдал очередную уморительную шутку, от глупости которой губы невольно кривились.

— Но принимая во внимание недоразумение, произошедшее у нас на глазах, будет правильным отложить проверку и дать ей дополнительное время, — зельевар провёл взглядом по студентам, будто ища несогласных с его решением. — Если ни у кого не будет возражений, то продолжим. Люциус, хотелось бы увидеть ваше творение. Будьте так добры.

Шум за слизеринским столом вмиг стих, и вместо этого в кабинете было слышно лишь бульканье жидкостей в котлах да скрип пера о толстый пергамент. Однокурсники Малфоя, казалось, совершенно позабыли об инциденте, который так сильно их развеселил. Теперь они, как самые верные подданные своего негласного короля, молчали, будто бы боясь, что малейшее слово может усугубить его положение.

Люциус с плохо скрываемым презрением глядел на своего декана, думая, как бы послать старика так, чтобы это потом не отразилось на его оценках. Вариантов было мало, и он решил использовать тактику, которая никогда не подводила: оправдаться тренировками по квиддичу. Любой декан хотел, чтобы именно его факультет одержал победу на матче, поэтому игрокам частенько сходило с рук невыполнение домашних заданий.

— У меня в последнее время очень загруженный график, сэр. На носу матч против Гриффиндора, поэтому мне приходится всё своё время после уроков проводить на стадионе.

Либо ему показалось, либо он действительно услышал чей-то смешок. Резко обернулся к однокурсникам, но на их лицах не было и тени усмешки. Помотал головой на вопросительный взгляд Корин Забини. Чуть повернул голову влево и в то же мгновение почувствовал, как горло сдавливают длинные раскалённые пальцы ярости.

Почему у этой девчонки всегда такое выражение лица, от которого ему хочется вылить на неё целый галлон напитка живой смерти.

Грязнокровкины тонкие губы были изогнуты в презрительной ухмылке. Она низко опустила голову, делая вид, будто сосредоточенно делает пометки в своём исписанном вдоль и поперёк блокноте. Люциус отчётливо видел её лицо, несмотря на спавшую прядку тёмных волос. Но она не пыталась скрыть своего отношения к сказанной им лжи. Знала ведь, что всё враньё, и он не был ни на каких тренировках по квиддичу как минимум последние несколько дней. Сама лично слышала, как капитан Когтеврана жаловался Флитвику на Гриффиндорскую команду за то, что та заняла поле на всю неделю.

Люциус мысленно пообещал наслать на неё летучемышинный сглаз за эту усмешку.

— Кроме того, мне немного непонятен рецепт данного зелья: для чего нужно добавлять именно чешую русалки, если её легко можно заменить пыльцой пикси? Оба эти ингредиента обладают одинаковыми свойствами, но пыльцу раздобыть гораздо легче.

— Чушь какая! Род Малфоев всегда отличался способностями к зельеварению, — проигнорировав заданный вопрос, воскликнул Слизнорт. — Ваш отец, Люциус, всегда был первоклассным зельеваром, и ему никогда не приходилось находить оправдания за невыполненное домашнее задание.

А вот это было охренительно лишним. Его будто бы пихнули прямо в грудь, вышибая весь воздух вместе со словами. Никто и никогда не смел заикаться о его семье, об отце, сравнивая его с ним. Тем более в нелестном для него контексте. Он и без слов Слизнорта знал, что является разочарованием Абраксаса. Отец сам давал это понять. Самым жестоким образом. Ему не было дела до того, что это его собственный сын. Он, кажется, даже сомневался в этом, потому что сын Абраксаса Малфоя не может быть таким никудышным. И Люциус страдал от этого. Не спал порой ночами, размышляя, как бы заставить отца гордиться им. Хотя бы сделать так, чтобы его губы не сжимались в тонкую полоску, когда он с ним разговаривает.

Малфой застыл, ожидая, что сейчас в кабинете поднимется ужасающий гогот и все начнут смеяться, указывая на него пальцем. Но ничего такого не успело произойти, потому что зельевар, видимо, не закончил свою унизительную тираду.

— Вам должно быть совестно, мистер Малфой. Минус пять очков Слизерину, — Малфой смотрел на него так, будто надеялся, что земля под ним треснет и он провалится. — Задержитесь после урока.

Вот уж именно этого ему не хватало. Лучше бы он сварил это долбанное зелье и выплеснул его прямо в лицо этому индюку. Тогда бы хоть было за что отбывать наказание.

А это позор. Истинное унижение его достоинства. Отец и мать точно не обрадуются такой новости. Может, даже лишат его нескольких мешочков галлеонов и новенького «Чистомета». И взгляд отца станет чуть жёстче, чем обычно.

Люциуса передёрнуло при мысли о выражении лица Абраксаса, когда он узнает, что его сын при всех однокурсниках выслушивал унизительные замечания от собственного декана.

«Ниже тебе падать некуда, Люциус»

И урок потянулся так же уныло и медленно, как долгий зимний вечер в школьной библиотеке. Профессор принялся объяснять новую тему, заставляя студентов запоминать основные различия между Феликс Фелицис и Всевозможным зельем. Люциус мрачно молчал, Бейл Нотт зевал, а Корин Забини, тихо хихикая, перекидывалась записками с подружкой.

Когтевранцы, не изменяя себе, сидели, олицетворяя собой внимание и со скоростью света чиркая какие-то непонятные формулы в своих старых, но удивительно опрятных книжках. Малфой мысленно благодарил Мерлина за то, что не оказался за одной партой с конченным Лавгудом, силившимся выдрать клок волос из своей башки, уверяя, что частичка волшебника усиливает свойства любого зелья.

Господи…

Но звонок, наконец, прозвенел, и толпа студентов направилась к выходу, освобождая помещение. Люциус сердито закинул сумку на плечо, нехотя семеня к учительскому столу. Поскорее бы выслушать полоумные выговоры декана и благополучно забить на них.

Он шёл к Слизнорту в полной уверенности, что ничего страшнее угрозы “связаться непосредственно с Мэнором” не получит. Разве что, приказ выполнить домашнее задание в течение недели. Но с этим он мог кое-как совладать.

— Брысь отсюда, глупая простачка, — прошипел он, минуя передние парты, за которыми Марион складывала пергаменты и учебник в стопку.

Полный молчаливой неприязни и осуждения взгляд когтевранки бодрил и вселял уверенность. Казалось, он мог сохранить на своём лице выражение полного превосходства и безразличия перед нападками декана в любом случае. Ему хотелось в это верить.

— Мистер Малфой, ваша успеваемость по моему предмету меня очень разочаровывает, если не сказать, что пугает, — Слизнорт так скривил своё и без того сморщенное лицо, что Люциуса затошнило. — Я помню, как ваш отец выигрывал школьные соревнования по зельеварению, и меня поражает то, что вы не питаете абсолютно никакой тяги к зельям!

Люциус хотел сказать, что нет ничего удивительного в том, что дети не похожи на своих родителей на все сто процентов, но заметив, с какой горячностью декан отчитывал его, решил промолчать. В конце концов, есть надежда на то, что зельевар, как обычно, погрозит и забудет.

— Я даже не знаю, что с вами делать! — профессор замолчал, и Малфой был практически уверен, что он вот-вот махнёт на него рукой и отпустит восвояси. — Нет иного выхода, кроме как оставить вас на дополнительные занятия вплоть до завершения рождественских каникул.

— Но ведь семестр только начался! — возмущённо воскликнул Малфой, поздно осознавая, что тон его был гораздо выше дозволенного при общении с преподавателем. — Послушайте, сэр, — продолжил он примирительно, — неужели нет менее… времязатратного наказания? Уверен, перспектива тратить драгоценное часы на такого непутёвого студента, как я, не прельщает и вас.

Люциус подкрепил свои слова наименее ядовитой и наиболее доброжелательной улыбкой, на которую был способен.

— О, вам совершенно нет нужды беспокоиться о моём времени, Люциус, — в свойственной ему манере прокряхтел зельевар. — Я собирался назначить вам в наставники кого-нибудь из ваших сокурсников.

Первым желанием было заржать в лицо учителя. Но, представив, как он сидит после уроков в библиотеке в компании Молли Пруэтт, любительницы варить дерьмовые любовные напитки, которая, несомненно, будет думать, что он совершенно безнадёжен. Просто потому, что “нуждается” в её помощи. Господи, и Слизнорт считает её подающим надежды зельеваром!

Люциус резко закачал головой.

— Нет. Я вас понял, профессор. Нет нужды извещать родителей и предоставлять мне опекунов, я исправлюсь. Приготовлю самое сложное зелье, которое вы выберете и...

Слизнорт хохотнул, перебивая.

— Попридержите-ка коней, дорогой мой. Вашего нынешнего уровня крайне недостаточно даже для того, чтобы приготовить бодроперцовую настойку, а зелья, которые я от вас потребую, вы ни за что не приготовите без посторонней помощи.

— Кажется, вы чересчур низкого мнения о моих способностях, профессор, — сквозь зубы процедил Люциус, краем глаза замечая наклонившуюся за упавшим пером Марион.

Малфой отстранённо думал о том, что "грязнокровная дура сегодня крайне сильно выводит из себя своими действиями". Ему так и хотелось заорать на неё, чтобы пошевеливалась быстрей и валила из этого кабинета вместо того, чтобы слушать, как его отчитывает собственный декан.

— Вероятно, я мог бы решить две проблемы одним действием... — Малфой не был уверен, что сказанные слова были адресованы ему. — Мисс Кеннет, будьте добры, подойдите на минутку.

Что..?

Словно кто-то нажал на кнопку тревоги, и Люциус почувствовал, как начинают покалывать кончики пальцев и к горлу подступает ком.

А ещё он задержал дыхание, когда она стала рядом. Старался вдыхать как можно реже. Дать понять, насколько ему отвратно находиться рядом с ней, он считал важным даже сейчас. Марион поёжилась, стараясь не придавать действиям слизеринца ни малейшего значения.

Тебе, что, впервой?

Она проглотила неприятное чувство задетого самолюбия. В который раз.

— Мисс Кеннет, вы всё ещё возглавляете кружок по зельеварению?

— Да, если только вы ещё не назначили кого-то другого… — неприятный холодок пронёсся по позвонкам, стоило увидеть радостные искорки в глазах зельевара.

— Профессор..? — непонимающе произнёс настороженный Люциус.

В глазах Марион читалось такое же замешательство. Было несложно расставить кусочки пазла и догадаться, о чём её собирается попросить зельевар. Сожаление о решении задержаться и аккуратнее сложить свои вещи настигло мгновенно.

— В таком случае, думаю, вам понравится моя идея: вы поможете мистеру Малфою развить навыки зельеварения до необходимого для вашего курса уровня, а я, в свою очередь, прощу и даже более того поставлю высший балл за зелье, которое вы сегодня не смогли сдать.

Он говорил это с таким воодушевлением, что Марион захотелось закрыть уши руками или наложить на него Силенцио. Она повернула голову и взглянула на Малфоя. Тот вперился в неё своим колючим взглядом, и Марион не могла понять, хочет ли он засмеяться или задушить её.

Будто это она заставила его весь месяц прогуливать уроки, а затем слёзно умоляла Слизнорта назначить её ему в наставники!

Проклятый психопат.

— Но профессор!

Зельевар глядел на неё из-под стёкол своих тонких очков, ни на секунду не сомневаясь в блистательности собственной идеи. Посмеет ли староста Когтеврана отказать в услуге учителю?

— Уверен, такой блестящей студентке, как вы, будет совершенно не сложно помочь мистеру Малфою. В конце концов, кружок ведь для помощи отстающим студентам и создан?

«Для помощи обычным студентам, а не белобрысой гадюке в человеческом обличье»

Ей и так приходилось использовать всю свою выдержку и самообладание, чтобы каждый день терпеть паруминутный непосредственный контакт с ним. Она впала в панику, представив, как каждый вечер по несколько часов проводит за булькающим котлом с горячими зельями в компании злющего Люциуса Малфоя, готового в любой момент опрокинуть варево прямо на неё.

Как было бы приятно послать всё к чёрту и уйти к себе в башню, подальше от угнетающих тоннелей угрюмого подземелья. От их обитателей, главным образом.

Но...

Ведь это профессор… Было бы непозволительно отвергать его просьбу.

— Разумеется, профессор, — покорно согласилась она, молясь о том, чтобы разразился гром и её убило молнией.

Слизнорт так засиял от ответа Марион, будто только что получил галлон "Феликс Фелицис", а не сплавил студента под чужую ответственность.

— Прекрасно! — он громко хлопнул ладонями и широко заулыбался. — Думаю, вам следует составить отдельное расписание от самого кружка, чтобы не смешивать их программу. Я предоставлю малый кабинет зельеварения на цокольном этаже, полагаю, он будет в самый раз и…

Всё внутри Люциуса бушевало. Он возненавидел абсолютно всё, что было связано с этим местом. И придурка-зельевара с его идиотскими планами, и поганую грязнокровку, так легко согласившуюся на всю эту ерунду и теперь истуканом стоящую рядом и слушающую раздражающую болтовню Слизнорта.

Он был настолько поглощён злостью на них, что не понимал, что виновником всех своих бед является он сам.

— …до Рождественских каникул. Выбор контрольного зелья предоставляю вам самим.

Замечательно. Так бездарно влипнуть в дерьмо мог только он.

Попрощайся с уважением однокурсников. И с остатками отцовской благосклонности тоже.

Грязнокровка учит зельеварению наследника великого рода Малфоев. Это смешно настолько, что хочется проткнуть себе глотку палочкой. Себе и грязнокровке, настырно молчащей вот уже три вечности.

— Ну-с… Это всё. Если возникнут вопросы, смело обращайтесь ко мне.

— Конечно. Спасибо, профессор, — Марион на секунду смутилась, поняв, насколько глупо звучала благодарность за доверенную Слизнортом обузу.

Проклятье.

Люциус без слов повернулся и молниеносно зашагал прочь из кабинета зельеварения, позволив себе даже не прощаться с преподавателем. Ему нужно было минимум убить кого-то, чтобы успокоиться. Может, глупую простачку, а может, себя.

Спешно закинув тяжёлую сумку на плечо и пролепетав тихое “до свидания”, Марион вылетела из подземелий, ощущая бурю неприятных мыслей в собственной голове. Мысли хаотично летали, громко разбиваясь друг от друга. Ей казалось, она слышит их дребезг, шагая по мягкому ковру коридоров южного крыла.

Лишь поняв, что она находится в полном одиночестве в кабинете нумерологии, она вспомнила, что сейчас время обеда.

— Проклятье…