Знает… и любит (гет)

— Твою ж мать, нет их здесь! — гаркнул по связи Бизон.

Судя по тону, Борька был недалек от того, чтобы обматерить с головы до пят не только поменявших дислокацию наемников-диверсантов и достававшего информацию агента, но и командование во главе с генералом КТЦ. И, скорее всего, его позицию разделяла вся группа, которая сейчас — в десятом часу тридцать первого декабря — находилась за тридевять земель от новогодних столов — в лесных сугробах Мурманской области!..

— А результаты теплового сканирования, Бизон?! — Батя, что стоял у Багиры за креслом, вперил недовольный взгляд в затылок съежившемуся Илье Петровичу. Хмурый Пригов, что расхаживал туда-сюда, остановился и тоже посмотрел на Дакара.

— Батя, им два часа уже! — попыталась заступиться за подопечного Рита. — Потом облачность накрыла регион. За два часа они убраться могли куда угодно!

Заступиться немного, но несильно — конфликт из-за последней вспышки ее нереализованных материнских инстинктов, взявших верх над холодным разумом, еще не забылся. Багира и сама признавала, что юный гений, которого она отстаивает как очередного «детеныша», мог из-за дурости своего поступка получить пулю в свою слишком умную голову, не прослужив в отделе и двух месяцев. Бизон оценивал ситуацию как положено командиру отряда. Детский сад встал ему поперек горла еще с девчонками и перспектива пополнить его Дакаром, едва пробудив трезвость в мышлении Умы, откровенно взбесила. Впрочем, что в ссоре слегка погорячился, Боря тоже понял — было заметно по его виноватому лицу после того, как оторопевший от их ругани Батя отдал приказ прогнать нарушителя по курсу молодого бойца. Конфликт исчерпался, однако Багиру до сих пор коробило. И напоминать о нем никому не хотелось. Но не оставлять же мальчишку на съедение обозленному командованию?!

— Они ушли гораздо раньше! — продолжил сквозь помехи Бизон, до того, как контр-адмирал успел ткнуть Риту носом в качество работы ее отдела. — Обманка! Человек пятнадцать!.. Двухсотых восемь… Нет, девять. И шестеро едва живых! Привязаны примерно по точкам постов. Кто-то тупо замерз, кто-то истек кровью… Вертолет сюда срочно! И пробивайте пропавших без вести, Багира! Народ очень… разнообразный. Бомжи, дальнобойщики, кое-кто из своих — видать, не нужны стали. Даже девицы весьма характерного вида в одной из избушек. Расставили «солдатиков», твою ж мать!

— Бизон, вы все осмотрели?! — рявкнул Батя прямо в ухо Рите. — Я бы на их месте все заминировал!

— Так и есть! На каждом шагу растяжки и самоделки. Что-то обезвредили, но наверняка не все. Нам живых нужно вытаскивать, Бать! Домики выхоложены, а состояние у всех тяжелое. Не выживут, если не начать отогревать!

— Бизон, погода! — выдохнула Багира. — Сильный встречный ветер. Спецтехника с подмогой подойдет быстрее, чем вертолет! Минут десять-пятнадцать!

— Понял, — отозвался Боря. — Физик, этот чист. Его тоже там на полу укладывайте. Ума, периметр?

— Вроде чисто, командир, — неуверенно отрапортовала та.

— Вроде?! — кажется, Бизон зарычал.

— Дрон еле держится на лету! — фыркнула в оправдание девушка. — Но пока ничего не засек.

— Э-э-э… Бизон… — от тихого и подавленного шепота Женьки, едва различимого сквозь помехи, у Риты внутри похолодело. — Подойди. Тебе взглянуть стоит…

— Чё там? Мур…

— Бизон? — позвала Рита.

— Кот, Физик, живо выносим этих! — рявкнул Боря вместо ответа. — Мурашова, кыш отсюдова!

Воцарилась напряженная неразбериха. В КТЦ нельзя было услышать взрыва — лишь хрипы, обрывки дыхания, фоновый шумы и треск личной связи. На карте вспыхнул ожидаемый красный кружок с расширяющимся радиусом, частично зацепивший зеленые маячки, а немая и очень блеклая съемка камеры дрона, что и без взрывной волны был почти бесполезен, завертелась в снежной мгле. Наверное, аппарат рухнул.

— Бизон?! — окликнула Рита. — Бизон, ответь!

Несколько неимоверно долгих минут воксы молчали — пока отгремело, осело и очухались. Затем чудом уцелевший и удержавшийся в воздухе дрон перестал выписывать кренделя — управляющая им Ума выкопалась из сугроба и отправила разведчика к деревянным избушкам заброшенного дома отдыха, от одной из которых остался лишь дымящий и полыхающий остов среди темных елей северного леса…

— Кхе-кхе! — наконец, закашлялся Бизон. — Новогодний фейерверк! Все целы?

— Все ОК, командир! — бодро отрапортовала Умка.

— Нормально, — подхватила перекличку Мура.

— В ушах звенит! — выдохнул отрывисто Серега. — Черт, кровь, что ли?..

— Мура, глянь, что с ним! — велел Боря глухо. — Васек?!

— Я цел, — отозвался Кот. — А вот моему… подопечному не повезло. Кажется, скорая ему уже никак не поможет! Осколок… под лопатку попал. Сквозное. Двухсотый, Багира!

— Твою ж мать! — Бизон замолчал — должно быть, осматривал своего. — Этот тоже! Один остался. Кот, тащи его к остальным! Что с Физиком?

— Контузия, — зашуршала Женька. — Кровь носом пошла. В остальном нормально, насколько можно в темноте оценить. Бизон, а ты почему в крови?!

Но испугаться вновь из-за ее вопроса Багира не успела — Боря изрядно всех повеселил.

— Царапина. Да не свети ты в лицо-то! Мурка, ты чего творишь?! Я за свою невинность уже переживаю! Ай-я!..

Ребята, которых, похоже, дружно отпустило, начали ржать — зал ИВЦ затопило хриплыми смешками в смеси с треском помех. Так, что в общем шуме затерялись и фыркание сотрудников, и усмешки Пригова с Булатовым.

— Тьфу! Да это же царапина! — по разочарованию в голосе складывалось впечатление, что девушка жалеет о сем прискорбном факте.

— А я тебе что сказал?! — возмутился Бизон. — Черт, Мурка, аккуратности тебе явно не достает! Взяла бы у Русалки пару уроков военно-полевой хирургии! Могу я застегнуться — мороз все-таки? Или детям глаза закрыть, а мы продолжим?

— Не будь ты командиром, дала бы по башке! — хихикнула Женька в ответ на казарменный юмор.

— Не судьба, — отозвался Бизон уже серьезнее. — Наши дальнейшие действия, Бать? Ведь ясно ж как день, что где-то утекло! Ждали здесь гостей!..

— Возвращайтесь в штаб операции с подкреплением, — велел Булатов, глянув на генерала и Багиру. — Похоже, план нужно срочно корректировать. До связи.

Естественно, Бизон был прав насчет утечки — диверсанты приблизительно знали, когда пожалует спецназ, раз прикинули, сколько примерно протянут пленники в остывающих избушках в такой мороз. База послужила отличным ложным направлением — отвлекла внимание и позволила выиграть время... А виноват во всем... конечно же, очередной «крот»! Прямо не высшие военные структуры, а дачный участок!..

— Багира, Батя, пойдемте-ка побеседуем, — Пригов решил провести экстренное тайное совещание у себя в кабинете. — Дакар, если что будет — тут же вызывай!

— Есть, товарищ генерал-майор, — отозвался парень.

Выходя вслед за Батей в коридор, Рита бросила сквозь стеклянную дверь сочувственный взгляд на своих офицеров. Большинство из них должно было сейчас насыпать в тарелки «Оливье» и разливать первые рюмки в семейном кругу. Не говоря уже про группу — замерзшую, уставшую, оглушенную и в компании замороженных трупов ожидающую транспорт в штаб операции в новогодний вечер. Пожалуй, даже ей самой было легче, чем ее сотрудникам или молодежи. Жалеть о порушенных планах не пришлось по причине отсутствия этих планов. Отмечать праздник было не с кем — дома никто не ждал, старые подруги нянчили первых внуков, а живых родственников не осталось. Да и не пошла бы Рита к матери — не те у них были отношения. Не случись задания, она в полночь выпила бы рюмку сама с собой и улеглась спать. Что-то изменить в ее новогоднем расписании могли только два человека, которые тоже сейчас были здесь. То есть Батя был здесь, а Боря ехал с группой в штаб по заснеженному лесу. Но мог ли в этом году прийти к ней вечером тридцать первого Боря, Багира не знала — слишком неустойчивыми стали их отношения в последнее время.

Никто никогда этого не говорил в лицо ни Рите, ни, тем более, Ивану, но сплетники с первой минуты ее появления на базе записали их в любовники. За спинами упрямо шептались о том, что пришедшая в «Тайфун» «баба» спит с командиром... Сначала это злило, особенно на фоне истории с Гришкой. Затем выработалось какое-то безразличие — по первости гордое, позже — по-настоящему безразличное. А под конец и вовсе стало смешно. Искоренить такие сплетни невозможно - остается или беситься, или смеяться. Смеялись вместе с Иваном. Иногда шутки ради даже поддразнивали воображение любопытных, а сами строили каждый свою жизнь… И ни один сплетник никогда бы не догадался, как реально обстоят дела в легендарном отряде. Кого действительно любит та «баба», что «спит с командиром»…

Когда они познакомились, Бизон не принадлежал к тому типу мужчин, что Риту обычно привлекали. Он был мальчишкой, пусть и не таким уж беззаботно простым, как пытался казаться, но все равно мальчишкой. А сама она сначала переживала развал их чудного во всех смыслах «квадрата» с Волковым, Батей и его Наташкой. Затем было введение запрета, этим «квадратом» спровоцированного, и ее естественный с позиции заместительной психологии интерес к Бате, продлившийся очень недолго. Ну, и, поняв, что Булатов — не Волков, Рита на какое-то время вообще ударилась исключительно в службу, ради которой в отряд пришла. И в дружбу, что эту службу сопровождала.

Другом Бизон был невероятным. С ним было приятно общаться, шутить, спорить, обниматься по-дружески. Было комфортно работать в паре. Постепенно, открывая для себя более личные моменты его прошлого, Багира задумывалась не только над тем, что Боцман «Тайфуна» не такой уж беззаботный, но и над тем, что ему уже пришлось повидать в жизни. И однажды осознала, что уважает служебный уровень «брата Бизона» ничуть не меньше Батиного… Так Боря из «мальчишки» вырос в «старшего товарища» и советчика в тех ситуациях, когда она сомневалась сама.

Поворотным моментом, наверное, стала история с дельфином — реакция Бизона на ее выходку. Сначала не сдал ее командиру, хотя, по сути, был обязан, а потом простил ей то, что она его перед начальством подставила. Нарушил устав ради нее… О потенциальном риске для жизни обоих, если что-то пойдет не так, и говорить нечего! В причинах поступка Рита была не уверена, но именно после того случая зародилось ее безграничное доверие к Боре. Такое, какого в последствие больше никто не сумел пробудить. Как и нагадала ей Лиза, скорее всего, тогда был «потерян» лучший друг — он начал постепенно превращаться… в любимого мужчину. Правда, понимание пришло позже — вместе с самоанализом.

Превращение было долгим, несмотря на то, что общались они много и рыжее солнце отряда, вторгшееся в ее личное пространство, Багира чисто по-человечески обожала едва ли не с момента знакомства. Полноценная переоценка началась с «четырех с плюсом», что повлекли за собой клаустрофобию и тесты на профпригодность. Рита, задумывавшаяся над перспективой оказаться за Полярным кругом в процессе кадровой ротации еще в тот период, когда поднимался вопрос о расформировании отряда по финансовым соображениям, вдруг прикинула, что будет, если Борьку комиссуют. Как она будет дальше служить, если из отряда уйдет он? Да, останутся остальные, что тоже были близкими друзьями. Но не такими, как Боря.

На гражданку Бизону тоже не очень хотелось, потому к решению своей проблемы он подошел основательно. И Багира посильно помогала. А в августе… на ее дне рождения, что совпал с операцией «Конек-Горбунок», разум замкнуло. От вида друга в смокинге и с этим букетом — огромным букетом белых роз — для нее. Замкнуло так, что выводы пришлось делать уже в обязательном порядке.

Впрочем, вывод следовал один единственный. Рита прекрасно знала, как у нее начинается интерес к мужчинам, в большинстве своем ограниченный страстью. Страсть никогда не ждала по два года. Страсти не нужно было ни доверие, ни взаимоуважение, ни взаимопонимание без слов, ни хорошее знание человека — на то она и страсть. И то, что вызывал Боря, страстью не было. Основанное на доверии желание своего постоянного присутствия в жизни конкретного человека. Она просто влюбилась в того, в кого никак не ожидала влюбиться. В «брата Бизона».

Естественно, вывод напугал. Отряд, запрет на романы, покоряющая принципиальность «брата Бизона», особенно в вопросах службы, не говоря уж про их близкую дружбу!.. Выходов виделось два — либо молчать и пытаться отвлечься, либо уходить из «Тайфуна» и только после пытаться направить имеющиеся отношения в иное русло.

У каждого человека в жизни есть свои страхи. Багира не боялась ни боли, ни ответственности, ни препятствий в достижении поставленной цели, ни перемен. Это все было мелочами в сравнении с чувством беспомощности — неспособности повлиять на ситуацию — ее основным кошмаром. И еще… одиночеством. Одиночество шествовало рядом столько, сколько она себя помнила. В детстве с девчонками было банально неинтересно, а мальчишки по мере взросления слишком быстро перестали воспринимать ее на равных. В юности — еще веселее!.. Парни видели перед собой красивую и неприрученную стерву, за счет которой грех не самоутвердиться. А девчонки — потенциальную соперницу. Те, кто заглядывал глубже, являлись редкостью. И потому, несмотря на то, что Рита умела влиться в любую компанию, если того требовала ситуация, настоящих друзей у нее было в целом немного.

Возможно, из-за этого Бизон и стал особенным. Дорогим настолько, что она не решилась на второй вариант. Не решилась рискнуть ни отрядом, что изначально был мечтой, а не просто службой, ни, тем более, «братом Бизоном», без которого уже не могла себя представить. Выбрала молчание — молчание и возможность хотя бы в роли «сестренки» участвовать в его жизни. И эта ячейка долгие годы всецело принадлежала ей — не «сестра» в прямом смысле, а любимая подруга, которую вряд ли кто-то способен заменить.

Их совместная работа вызывала зависть своим взаимопониманием, дружба — удивление. Пусть она временами и давалась Рите непросто… Впрочем, ничуть не легче ей дался Борькин перевод на Тихий! О своих шансах тогда речи уже не шло - надеялась за время разлуки отвлечься. Но на настоящие чувства, как известно, не влияют ни расстояния, ни связи, а потому надежда обернулась лишь кучей ошибок в личном. Будто бы их раньше недоставало!..

За Игоря мучила совесть, от собственной боли — тошнило. А от того, что Бизон мелькнул и снова исчез — вообще хотелось выть. Кажется, в Бате именно тогда надломилась уверенность держать ее исключительно в штабе. Какое-то время контр-адмирал еще упорствовал в силу своего характера, но потом уступил — побоялся, что она с ума сойдет. Уже после звонка Шального… И после комы.

То лето отличалось… взрывом эмоций. Сначала восторг от Борькиного появления в ИВЦ, затем шоковое состояние - от страха его потери. Звенящие нервы, беспомощность, память - давняя «тайфуновская» и недавняя «смерчевская»… Параллели… Рита до трясучки боялась, что с Борей повторится история Игоря, умершего полугодом ранее там же, на такой же кушетке. Однако сорваться не успела - нахлынуло безумное облегчение. И счастье - на праздновании звания…

Но никто ничего не заподозрил - все ее косяки, совершенные на эмоциях, надежно скрывала старая легенда. Сестренка Багира, обожающая брата Бизона... И ничего больше. «Больше» по-прежнему утопало в сплетнях. Наблюдая за молодежью, Рита замечала неоднозначные улыбки в их с Батей сторону. Заинтересованные в Булатове сотрудницы опускали глаза, сталкиваясь с ней в коридорах - опасались связываться… Казалось, что даже Пригов на них косится. Об Игоре забыли так, будто его не было вовсе - он остался в памяти только у ее совести, и у самого Ивана. Впрочем, о чем можно говорить, если не подозревал ничего сам Борька!..

Только у Умки хватило проницательности - какой-то женской интуицией девочка поняла, что что-то в легенде нечисто. И однажды просто спросила. Пришлось рассказать как есть.

Разговор в кабинете Пригова продлился около получаса. Благо, хоть в этот раз ИВЦ оказался вне подозрения — Дакар после совместной работы с агентом Гилбертом продолжал вести всех коллег и передавать информацию лично командованию. Потому Батя больше слушал, как генерал-майор распинает за халатность смежников по линиям секретной связи. И одобрительно кивал на самых оригинальных словесных пассажах... А Рита... отвлеченно вспоминала, как прошлым летом, у Борьки на даче, наблюдала за его соседом дядей Мишей, развернувшим противокротовую кампанию на своем газоне. Кажется, бравый офицер — моряк в отставке — взрывал в кротовых норках маленькие петарды. Что там было с оглушенными животными, еще тот вопрос!.. И помогло ли в целом это от вредителей участок избавить. Но повеселился старик знатно. Может, стоит методику дяди Миши перенять и на собственных «кротах» попробовать?..

К ребятам за это время подошла помощь. Часть отряда осталась в ожидании прочих служб разбирать муляж пристанища диверсантов, а часть — вместе со «Смерчем» — повезла выживших «солдатиков» в штаб операции, где дожидались «скорые». При осмотре уцелевших домиков ничего полезного не нашли, что особенно грустно выглядело на фоне десяти вечера тридцать первого декабря.

— Маргарита Степановна, — нарушил рабочую тишину зала Дакар, — майор Стрельчатый прислал схему какого-то объекта. Что-то вроде бывшего аэродрома подскока.

— Как прокомментировал? — спросила Рита.

— Пока никак.

— Это настоящий лагерь, — припечатал Батя.

Однозначно. Четко. Точно. Как бывает только при озарении контр-адмирала Булатова.

— Уверен, Михалыч? — усомнился Пригов. — С чего ты вообще это взял? Слишком много привлекает внимания.

— Отнюдь! — Батю едва не колбасило от нетерпения. — Как раз наоборот! Наверняка уже давно каким-нибудь гражданским аэроклубом используется, который и служит прикрытием. Сейчас его даже не осмотрели, Пригов! В противоположной стороне и вне сектора, в котором проводились поиски. Как только майор на него вышел? Багира, что в базе есть? Ознакомимся, пока коллеги молчат. И связь с группой подключи — у меня для Бизона вводная.

Естественно, Иван Михалыч оказался прав. Во всем — с аэроклуба начиная и звонком майора заканчивая. Вводная же заключалась в том, что Физик остается в штабе и, корча из себя тяжелораненого, присматривает за смежниками. А остальным «смерчам» был дан зеленый свет на участие в штурме… на котором и пришлось сосредоточиться следующий час.

С заданием справились успешно. Сережка со своим совершенно не придуманным головокружением бегал по этажам военчасти — за запалившимся заместителем одного из руководителей операции. Мура с Умой старательно демонстрировали бойцам майора Стрельникова свое мастерство. Настолько старательно, что к концу штурма нашлось несколько восхищенных шовинистов, задолжавших им… свои жизни!.. Скорее всего, благодарить девчонок должники намеревались приглашениями в ресторан, что, само собой, не могло понравиться Ваське!.. Кстати, о Ваське… Он удивительно не пострадал, чем не мог не порадовать — ведь «Котенок» только-только вернулся в строй, залечив ребра, сломанные пойманными в бронник пулями! Ну, а Боря… это Боря. Он радовал по определению. Даже несмотря на какие-то непонятные изменения в их отношениях. Хотя, причин этих изменений Рита до сих пор не поняла.

Поведение Бизона изменилось после возвращения из Крыма. Он не избегал ее в прямом смысле, но будто бы намеренно сводил к минимуму общение - не заходил в ИВЦ лишний раз, напряженно реагировал на привычные дружеские поцелуи. Вместо довольной улыбки Рита чаще видела мелькающую неуверенность. Прекратились совместные выходные... Выходные, которых было очень много в последние месяцы. С середины лета Борька ощутимо к ней тянулся. В большей степени, конечно, от одиночества на фоне неудачи с Ксюшей - о романах ему тогда думать вряд хотелось, вот он и коротал время с подругой. А самой Рите этот неожиданный период занятых вечеров и вовсе стал подарком ко дню рождения. Даже если не брать в расчет августовский поход в театр.

И тем сильнее выделялась линия дистанции, прочерченная после странного разговора о ее прошлом, что повстречалось Бизону в командировке в Поморье. О курсанте Тимофееве из школы спецназа. Наверное, какой-то шок Багира все-таки испытала - иначе как объяснить ту откровенность, что последовала за рассказом? Впрочем, более вероятно даже, что повлиял на нее не столько Тим, сколько попытка Борьки… устроить ее личное счастье. С Батей. С одной стороны, это было смешно - хорошо представлялась реакция Булатова на такое заявление. С другой - больно. Больно так, что она, не задумываясь, поставила точку в данном вопросе. Только чтобы больше этого не слышать.

На первый пропущенный выходной после того разговора Рита внимания не обратила — мало ли какие у друга дела? Иришке чего обещал или просто проспал весь день — все-таки ему после Поморья даже отлежаться не дали по-человечески!.. Но второй и третий не заметить уже было сложнее. Юннаты — в особенности, Умка — стали жаловаться на то, что командир озверел на тренировках. А узнать, в чем дело, не получалось — то ли так складывалась ситуация с графиком, то ли Бизон сам мастерски уходил от потенциально возможных объяснений.

Конечно, перемены напугали. Отдающие паникой мысли вертелись вокруг вероятности прокола после стольких лет молчания. Ведь если бы Боря догадался, то он попросту не знал бы, как себя с нею вести!.. И избегал. Но… даже если бы тщательный анализ событий до отпуска позволил обнаружить двусмысленный момент, в котором привычное дружеское общение понималось иначе, версия все равно казалась… притянутой за уши. Реакция с избеганием была не характерной для него. Узнай Борька что-то, он бы примчался выяснять и успокаивать. Хотя… конечно, слишком сложно однозначно предугадать реакцию даже хорошо знакомого человека в настолько дикой ситуации.

Могло, конечно, сказаться откровение — правильно обрисованное отношение к Бате, которое наверняка привело Бизона в замешательство. Он всегда отлично «сестренку» чувствовал - начиная скрывать, Рита вообще не думала, что так долго протянет!.. И смогла только потому, что сплетни послужили прикрытием. Боря чувствовал, что она любит. Любит кого-то в его ближайшем окружении. Но думал на друга. Ему в голову не приходило, что любить Багира может не кого-то в его окружении… а его самого. Впрочем… после стольких лет дружбы сообразить, в чем именно заключается разница, вряд ли возможно. Ведь Рита его любит и он это знает, просто не знает - насколько сильно. Мелочи восприятия скорее могли бы всплыть, если бы изменился угол обзора - как подтверждение предположению. Но не как повод для выводов.

Так что устойчивых вариантов объяснения неожиданной дистанции у Риты не было до октябрьской командировки группы в Южный КТЦ, из которой молодежь привезла слухи о романе Бизона со смежницей. Тогда напуганная размышлениями Багира вдруг поняла, что из-за постоянного совместного досуга в последнее время здорово позабыла, что Бизон ей лишь друг. Что он - вполне себе завидный мужчина. Мог, переболев историю с Ксюшей, обзавестись девицей. А перед подругой ему банально стыдно - ведь он из-за личной жизни оставляет ее одну!..

Пожалуй, эта причина казалась наиболее весомой, пока Бизон сам ее не разрушил. В тот день, когда Рита из-за взрыва нитроглицерина по причине криворукости продавца и покупателя оказалась у Виктора в медблоке. Они наконец-то немного поговорили - и о его странностях, и о «похождениях командира на юге». Над слухами о романе со следователем Борька только посмеялся, пусть и слегка тоскливо, а… о причинах своего странного поведения не стал лгать. Прямо попросил время. Это было приятно - подчеркивало его доверие. И вместе с тем… изводило. Неизвестностью.

Отношения почти вернулись в норму - снова обнимались при встрече, шутили, пили коньячок и разговаривали обо всем, кроме этой тайны. Но норма теперь была неустойчивой - будто бы хрупкой. Борька вроде был обычным, потом спотыкался обо что-то и терялся, потом снова приходил в себя. Рита приглядывалась к нему и никак не могла решить окончательно, узнал он что-то лишнее или нет. Ну, а если дело все же не в ней, то в чем еще? Мыслей не было. Хотя… возможно, та встреча с Тимом просто затронула в памяти Бизона что-то свое. Что-то, о чем она не знает, и что друг пока не хочет рассказывать?..

— Багира! — окликнул родной голос сквозь затихающее шипение. — Слышишь меня?

Зал ИВЦ порядком опустел. Едва генерал произнес заветные слова, как разбежались все, кроме дежурной смены — той не повезло. Сам Пригов тоже ушел к себе — на очередной сеанс связи. Лишь Рита с Батей еще оставались. Пили кофе и ждали от группы последние сообщения из серии «добрались до штаба, все в порядке». Да и… спешить обоим было не к кому. Они вдвоем и смотрели на рабочий монитор Багиры, что показывал чайную комнату очередной казармы. Взлохмаченный, только после душа, Бизон, отбегавший полдня по трехметровым сугробам под пулями, поправил экран ноутбука и придвинул поближе к клавиатуре кружку из нержавейки.

— Слышу, — улыбнулась Рита. — Приехали?

— Да, — он устало потер лоб. — «Крот» обил Сереге ребра, но несильно. В медчасти смотрели, на банкет отпустили, потом, правда, лежать велели. Но потом мы все лежать будем! Сил ни у кого нет. Остальные в норме. К девчонкам очередь выстроилась — боюсь, как бы у Васька инфаркт не случился!

— Где они? — Батя за ее спиной хмыкнул, чем-то зашуршал и... звякнул?..

— В столовой, — Боря улыбнулся. — Там ж самопальный банкет по случаю! Ну, и в честь праздника. Умка тебе позвонит чуть позже — когда восхищенных мужиков разгонит!..

— А ты чего тут? — не поняла она. — Голодный же останешься!

— Надеюсь, они все не сожрут за десять минут, — он бросил мельком взгляд на часы. — То, что нужно, Бать!

Позади что-то забулькало, распространяя карамельный аромат, и перед изумленной Ритой на стол — рядом с пустыми стаканчиками от кофе — опустился такой же стаканчик, только с коньяком.

— У меня, конечно, попроще, — довольный Боря поболтал жидкость в кружке. — Ностальгия по Коле — после такой прогулки, как сегодня, «шило», только что не тайком в казарме!.. Ну, что? С Новым годом, ребята!..

Снаружи наверняка гремели фейерверки, включенные телевизоры оглашали квартиры звонким боем Курантов… Здесь было слышно лишь нескончаемое гудение компьютеров и удары по клавишам офицеров смены, что улыбались поведению своего командования. А еще плеск дорогого коньяка, кем-то Бате подаренного, — в пластиковых стаканчиках… И возмущенное «А мне?!» генерала, что как раз зашел в стеклянные двери…

* * *