Изгоняя тьму (гет)

Сентябрь 2ХХ6

Сегодня был первый школьный день и, к своему облегчению, Рейчел обнаружила, что они с Эдди снова в одном классе. Как и с Адрианой Рейнольдс, с которой она надеялась подружиться.

А ещё Рейчел познакомилась с Еленой Валлетт, ученицей по обмену из Франции, попавшей к ним в класс. Елена была специфичной девочкой, но она сидела рядом с Рейчел, и между ними завязалась беседа — точнее, Елена кокетничала, а потом они уже разговаривали по-нормальному — и к ним присоединились Адриана и Эдди. Елена была хорошей, но довольно игривой и экстравагантной, и это сначала многих отталкивало. Она немного пугала, как и Адриана, но была общительной и дружелюбной, так что Рейчел она понравилась.

 — Я по дороге в школу видела котёнка, застрявшего на дереве, — сказала Елена на обеденном перерыве, и это привлекло внимание Рей (котёнок же!). — Я хотела его достать, но времени не было, я и так опаздывала. И мне после занятий надо уладить кое-какие формальности, так что даже вернуться не смогу…

 — Я могу пойти и проверить, если хочешь, — предложила Рейчел.

Она любила маленьких милых животных — даже если сейчас эта мысль отдавала горечью — и хорошо лазила по деревьям. Да и котят с деревьев ей снимать было не в новинку.

Елена просияла.

 — Спасибочки, Рейчел!

От возбуждения она схватила Рейчел за руки, и это её здорово удивило — настолько, что чуть не подпрыгнула на стуле. Потом девочки начали шутить о культурных различиях — Елена поведала, что французы более тактильны, чем американцы — и, когда Рейчел спросила у Адрианы и Эдди мнение по этому поводу, Эдди как-то слишком серьёзно на неё посмотрел, прежде чем отвести взгляд.

Рейчел не совсем поняла этот жест, но у неё была пара идей.

Они с Эдди были знакомы с начальной школы, но, в отличие от неё, он далеко не был так одинок. Он всегда был окружён друзьями, пока она оставалась одна. Она всегда за ним наблюдала, завидовала его лёгкости в общении и знала, как он дорожит друзьями — в конце концов, она была одной из них.

Но с недавних пор Рейчел чувствовала, что что-то в его отношении изменилось.

Он был её дорогим другом, поэтому она ничего не говорила, даже если Эдди вёл себя странно. Она бы ни за что не оттолкнула его.

Но он очень странно смотрел, когда Адриана тепло приветствовала её утром, и кажется, был раздражён из-за флирта Елены. Рейчел была почти уверена, что раньше за ним ничего такого не замечала.

Может, он боялся, что Рейчел предпочтёт ему девочек? Оно было понятно, она ведь раньше никогда не сближалась с одноклассниками. Но Эдди зря переживал — он же её друг детства, и она никогда его не бросит. Она слишком им дорожила, чтобы прекратить дружбу.

Наверное, нужно было ему об этом сказать. Она ведь не часто говорила ему такие вещи.

И, хотя её смущало поведение Эдди, она искренне радовалась новым знакомствам.

Она радовалась возможности немного подружиться с Адрианой и заинтересовать Елену. Было приятно наконец-то полагаться в школе не только на Эдди, не обременять его. Он ведь тоже заслужил перерыв. Рейчел была бы счастлива, если бы то время, что она не была рядом с ним, он потратил на общение с остальными своими друзьями.

Она боялась, что он чувствует, что обязан быть с ней — уж слишком он был добрым, а она одинокой. Она хотела показать, что теперь может справляться сама, и он не обязан составлять ей компанию, потому что больше некому.

По крайней мере, это была только одна из причин. На самом деле куда более важным поводом было другое.

Ей было страшно.

Рейчел боялась, что он слишком сблизится с ней, а она не сможет ему отказать из чувства долга. Может, она слишком далеко загадывала, но лучше быть настороже.

Она хотела уберечь его от себя. Это было первейшим из приоритетов, и она фальшиво улыбнётся тысячу раз, лишь бы он ничего не заподозрил. А если окажется слишком близко — она хоть миллион раз улыбнётся, даже если после этого в жизни не сможет растянуть губы.

Так что, да — она была рада не так сильно от него зависеть.

Но всё же — может она это всё надумала?

Это просто был запасной план. Во всяком случае, сейчас не хотелось об этом думать.

Сейчас стоило переживать не столько из-за Эдди, сколько из-за четырёх парней, отправившихся за ней в переулок.

Она пошла в переулок не ради встречи с Заком, лишь хотела сократить путь до парка. Кажется, это было очень, очень, очень плохой идеей.

Чёрт.

«Глупая была идея, Рейчел, очень глупая», мысленно повторяла она, как будто это её успокоило бы.

Скорее всего, это не Майкл Джонс, потому что в этом случае её давным-давно бы нагнали. Но почему-то эти парни казались далеко не лучшей альтернативой. Рейчел поправила рюкзак на плече и сглотнула комок в горле.

Так, главное — сохранять трезвость мыслей и спокойствие. Она осмотрелась в попытке увидеть хотя бы одну лестницу (которая вряд ли помогла бы, её поймают прежде, чем она сможет залезть на крышу). Рейчел была слишком низкой, чтобы дотянуться до большинства из них, но несколько всё же запомнила.

Может, однажды оно ей и пригодилось бы.

 — Эй, девчуля! — неприятно засмеялся мужчина.

Чёрт!

Рейчел ускорилась. Кажется, эти парни решили, что сейчас как раз пора захлопывать ловушку. До парка было рукой подать, всего пара кварталов — а вдруг успеет? Она хотела просто побежать, но эта идея была на порядок хуже.

Если она побежит — они тоже побегут, и тогда её точно поймают. Так что, не оставалось другого выбора, как идти на полной скорости.

 — Да постой!

Парни чутка ускорились, чтобы догнать её, и теперь лениво шли наравне с ней, пока Рейчел изо всех сил старалась держать нейтральное и отстраненное лицо.

 — Куда ты так спешишь? — спросил один из них.

Она не ответила — только сжала кулаки и продолжила идти с высоко поднятой головой.

 — Эй, повторить, что ли? — засмеялся другой, хотя и так было ясно, что она их услышала.

 — Я иду в парк, — наконец ответила она. Если бы не ответила — они начали бы действовать. Общение с родителями хорошо научило её, когда можно говорить, а когда нужно молчать.

 — Так мы знаем, где срезать.

Один попытался приобнять её за плечи, но Рейчел уклонилась и пошла быстрее. Одна мысль о том, что её касался этот человек, вызывала тошноту.

Оставался один квартал. Она сможет.

Но один из парней встал прямо перед ней и, когда она едва в него не врезалась, стало ясно, что ничего она не сможет. Теперь уже ничего. Она постаралась подавить растущую панику, но атмосфера всё равно накалялась.

 — Думаю, мы можем найти тебе занятие поинтереснее, — заявил парень.

 — Пожалуйста, отойдите, — твёрдо попросила она.

Она могла мыслить трезво, но ничего лучше сейчас не придумала. Сейчас главным было не поддаваться внушению. Вспоминалась стычка с бандой Майкла Джонса: она тогда не паниковала, и это окупилось.

Один из них попытался схватить её за руку, и она резко отшатнулась, чем только всех развеселила. Это было унизительно, но они и так не воспринимали её всерьёз — а зачем? Она же всего лишь малявка, и мухи не обидит. Она — не угроза, не опасность. Не было ни единой причины оставить её в покое, раз уж она могла не больше, чем просто убегать.

Нужно было быстро найти выход.

Рейчел наскоро осмотрелась. Её окружили, и от этого она раздражённо стиснула зубы. Она даже не услышала, как четвёртый парень подошёл сзади, и путь назад был отрезан.

Капкан захлопнулся.

Её затошнило. Это было плохо, реально плохо, и если нельзя было убежать, то…

Нет.

Она рассмотрела что-то с другой стороны улицы, и сердце заколотилось. С глубоким вдохом она уклонилась от протянутой руки. Парни снова засмеялись, но на сей раз Рейчел не почувствовала унижения.

 — Детка, ну давай…

 — Нет, — громко, чётко и ясно сказала она. Она — не «детка», не их марионетка, и не игрушка, с которой можно было поиграть. И спокойно продолжила: — Пожалуйста, пропустите.

 — А то что? — передразнил парень, пока его друзья противно хихикали.

— А то я сейчас тебе башку вскрою, — прорычал Зак.

Рейчел в жизни не подумала бы, что обернётся и увидит визжащих от страха хулиганов.

 — Ты же тот, Переулочный… — начал было один из них.

 — Он самый, — ухмыльнулся Зак. — А теперь съёбывайте…

Улыбку исказила безумная гримаса, его глаза зловеще сверкнули, и даже Рейчел вздрогнула при виде такого Зака.

 — …Потому что у меня как раз настроение кого-нибудь прирезать.

Его лицо сейчас кардинально отличалось от того, что она привыкла видеть. Перед ней стоял Зак-серийный-убийца, а не Зак-её-друг.

Это и был тот самый Переулочный Убийца, которого она боялась встретить в свою первую ночь в подворотне. Тот самый, кто наводил ужас на весь город очередным преступлением. Городская легенда, призрак во плоти, самый желанный для полицейских кусочек. Непредсказуемая машина убийств, которую боялись даже самые отпетые преступники тёмного мира.

На секунду ей стало интересно, чувствовала ли она при его виде страх. Но хулиганы даже думать не стали — отступив на пару шагов, они тут же убежали, спасая собственную жизнь. А Зак разразился счастливым смехом, как обезумевший ребёнок.

 — Ты собираешься убить меня? — аккуратно поинтересовалась Рейчел, когда смех стих.

Она не собиралась сопротивляться. Он же пообещал, что убьёт её, если она станет проблемой. У него было право убить её. Конечно, это было бы неприятно, ведь они — друзья, и она многого о нём не знала, но она бы не обиделась.

Всё-таки, всем было плевать, жива она или мертва.

 — …Убить?

Он посмотрел на неё этими сияющими безумием глазами, и Рейчел снова вздрогнула. Как бы она не хотела признавать — да, сейчас она, наверное, его боялась.

И даже без «наверное».

Она была в ужасе, хоть это и было глупо. Худшее, что Зак мог ей сделать — убить её, и она была не против, да? Поэтому ведь она его никогда не боялась. Поэтому не стоило бояться прямо сейчас. Но факт оставался фактом — она чувствовала страх, и это только доказывало, каким ужасным человеком был Зак на самом деле.

Он резко поднял руку, и Рейчел едва не отшатнулась…

…Как его ладонь привычно встрепала ей волосы.

 — Ты какого хуя здесь делаешь?

Он не собирался её убивать.

Рейчел даже в каком-то смысле почувствовала облегчение — она всё же успеет узнать его получше перед смертью. Она вздохнула, чувствуя, как атмосфера смягчается и страх исчезает. Это был тот самый вечно недовольный Зак, к которому она привыкла. Можно было не бояться.

 — Я срезать хотела.

 — Через ёбаную подворотню? Прикалываешься?

 — Нет, — покачала головой Рейчел. — И спасибо за помощь, — с мягкой улыбкой добавила она.

Со вздохом он встрепал собственные волосы.

 — Тебе повезло, что я мимо проходил и услышал тебя.

 — Мне повезло, что я тебя знаю, — бездумно выпалила она и, увидев его смутившийся вид, прикрыла растянувшиеся в улыбке губы рукой. — Упс.

 — Так, хватит базарить. Что ты хотела? — пробурчал он.

Она пошла к парку и, естественно, Зак пошёл вместе с ней, приспособившись под её медленный шаг.

 — Я в парк хотела пойти, — сказала она. — Мне одна девочка сказала, что видела на дереве застрявшего котёнка…

 — Блядь, серьёзно? — застонал он. — Из-за ёбаного котёнка? Да его там уже и нет, наверное!

 — Может быть, но проверить стоит.

Зак снова нарочито громко вздохнул, но решил не спорить.

 — Ты нарывалась из-за какого-то кошака.

Он звучал потрясённым, и Рейчел не понимала, почему.

 — …Я же не могу сказать, что всё было в порядке?

 — И не думай.

 — Но ты же был рядом. Всё в порядке.

И в груди Рейчел неприятно сдавило. Она поняла, что не стоило этого говорить.

Нельзя было ждать, что он вечно будет рядом. Он достаточно спасал её. Он достаточно сделал для неё, разве ей было мало? Ей было мало друга, с которым можно было поделиться проблемами, у которого можно было в случае чего переночевать? Она будет обузой, если напросится на большее, потому что просто не сможет принять это как должное. Зак не всегда будет рядом — он был не обязан. Она не хотела делать его обязанным, ведь она такая…

«…Убогая. Даже на ногах нормально не стоишь».

Папины слова вспомнились как нельзя чётко.

Она даже постоять за себя не могла. Не могла противостоять угрозам. Она подвергла себя опасности, вынудила себя спасать, а теперь снова тонула в самоунижениях.

Действительно убогая.

 — Опять у тебя эта рожа, — цыкнул Зак. — Начинается. Снова депрессуха?

Рейчел вздрогнула, поражённая его заявлением.

 — У меня… — и взгляд Зака тут же напомнил о дне, когда он с ножом под её горлом говорил, что ненавидит враньё. — Да, вроде того.

Она не могла соврать. Просто нет.

 — Бля, так и подумал.

Она отвела взгляд. Зак действительно слишком легко читал её.

 — Я… не то чтобы просила вечно меня защищать. Извини.

 — Да хватит извиняться на ровном месте, я просто мимо проходил, — пожал плечами он, и на минуту затянулась тишина. — Я каждый ёбаный раз просто мимо прохожу.

И правда.

Теперь, когда Рейчел задумалась — так и было. Они впервые встретились в том баке по чистой случайности, как и во второй раз. Она мысленно перечислила все их встречи до того, как он привёл её к себе и, за исключением её дня рождения (тогда она специально его искала, хоть и не была уверена, что найдёт) — они всегда сталкивались чисто случайно.

 — А ты… прав.

Ей как будто вечно везло, и это было странно.

 — Так что хватит париться, — заключил он. — Считай, тебе везёт, потому что вечно, когда у тебя пиздец, появляюсь я.

 — Ага… — она еле улыбнулась. — Спасибо, Зак.

 — Но всё равно нельзя было стоять столбом, сделала бы что-нибудь! — отругал он.

Она подняла бровь.

 — И что мне надо было делать?

 — Вдарила бы им по яйцам со всей дури, а потом с кулака в кадык, — с лёгкой ухмылкой ответил Зак. — Только не тормози. Мужики в такой ситуации обычно не ждут удара, здесь нужна скорость и точность.

Это был реально полезный совет и, хотя Рейчел была уверена, что она никогда никого не ударит, она запомнила. Может, когда-нибудь и пригодится.

 — Я… не думаю, что это сработало бы в случае с четырьмя людьми.

 — Тогда носи с собой оружие. Ты же стрелять умеешь?

Конечно, она умела, но было бы не так просто найти пистолет и днями носить его наготове. Оружие — это ответственность, и Рейчел не была уверена, что готова к ней.

 — Думаю, мне действительно повезло, что ты был рядом, — покачав головой, заключила она.

 — А ещё тебе повезло, что мне на тебя не пофиг. Так бы я порешил этих парней прямо на месте, — добавил он.

Она почувствовала, как её щёки слегка розовеют, и почувствовала какой-то странный отголосок счастья. Он снова сказал, что ему на неё не плевать и, наверное, сам этого не понял, иначе давно бы уже встрепал ей волосы, так что она решила ничего не говорить. Вместо этого она сохранила эти его слова в своём сердце и продолжила разговор, пока до Зака не дошло, что он сказал.

 — Ты бы их убил?

Что за тупой вопрос. Конечно, убил бы. Просто в голове не укладывалось, что Зак отпустил их благодаря ей.

 — Да, давненько я никого не резал, — он с зевком потянулся. — Так странно.

В голове Рейчел вертелось множество вопросов, которые она предпочла не задавать. Он, наверное, не удовлетворил бы её любопытства, да и ей не шибко хотелось вдаваться в его кровавую сторону жизни.

 — Есть причина?

 — М-м-м… — задумавшись, он сузил глаза. — Наверное, из-за знакомства с тобой…

Он пристально на неё посмотрел. Рейчел попыталась не вздрогнуть под его взглядом, но было трудно не впечатлиться, не засмотреться его разноцветными глазами, изучающими её.

 — Правда?

 — Правда.

А потом они вышли из подворотни обратно в мир света, тиши и покоя, и Зак посмотрел вперёд. Рейчел только тогда смогла вдохнуть, как будто с неё сняли какое-то заклинание.

Они прошли по улице до парка, и Рейчел нашла дерево, где, кажется, до сих пор сидел котёнок. Он вправду был маленьким и беззащитным, спрятавшимся в ветвях и листьях. Если бы не Елена — Рейчел сама бы не заметила.

 — Вот он! Видишь, всё было не зря, — с лёгкой гордостью заявила она.

Зак скрестил руки.

 — Ладно, кошак здесь. Что дальше?

 — Я поднимусь на дерево и… Ой.

Рейчел нахмурилась. У дерева не было веток достаточно низких, чтобы она достала. Тем более, что у неё всегда лучше получалось спускаться с деревьев, чем залезать на них. Она снова прокляла свой маленький рост.

 — Вот облом, — издевательски захохотал Зак. — Кажется, малявка ещё не доросла.

 — Тебе легко говорить, вон, какой высокий, — с лёгким недовольством ответила она, хотя прекрасно знала, что он прав.

Он всё ещё смеялся.

 — Помочь?

 — Ну, почему бы и нет? — вздохнула она. Ей действительно было интересно, чем Зак собирался помочь — например, она была бы благодарна, если бы он помог ей достать до тех нижних веток…

Ага, кажется, кто-то забыл, что Зак сначала делает, а потом думает. Он без предупреждения обхватил её талию и налегке поднял прямо на уровень той ветки, где сидел котёнок.

 — Эй!

 — Давай, доставай! — крикнул он с широкой улыбкой.

 — Я же упаду! — воскликнула Рейчел.

 — Хватит ныть, хрена с два я тебя кину!

Она колебалась, но его хватка на её теле была такой крепкой, и даже не думала ослабевать — даром, что Зак держал её на вытянутых руках. Рейчел заметила, что его ладони полностью обхватили её талию (она и вправду была очень маленькой в сравнении с ним) словно самая надёжная в мире страховка.

В конце концов, именно это чувство убедило её довериться ему, и она потянулась к котёнку.

 — Иди ко мне… — тихо позвала Рейчел.

Внезапно она испугалась, что котёнок укусит её точно так же, как и тот щенок. Страх ничем не был обоснован — сейчас Рейчел была в своём уме, но с того дня она не могла нормально воспринимать свою любовь к животным. Она любила их, потому что они милые или потому что она хотела их зашить? Они были милыми именно такими, как сейчас, или потом она решит, что они станут, когда она «исправит» их своей иглой?

Она не знала и боялась себя и того, что может сделать. Было страшно однажды снова утонуть в безумии и убить невинное животное.

Но котёнок просто облизнул её пальцы, и Рейчел с долей облегчения пришла в себя. Она сняла котёнка с дерева, и Зак опустил её на землю.

 — Ты бы хоть предупредил, — пробурчала она, не спуская котёнка с рук.

 — Ну, кота ты всё равно сняла, — невозмутимо пожал плечами он, и был прав.

Рейчел улыбнулась.

 — Спасибо.

Какую-то минуту она нежно поглаживала кошачью шёрстку, уставившись стеклянным взглядом в никуда, и Зак пристально на неё посмотрел.

 — …Что не так?

Она ответила не сразу.

 — Я боюсь.

 — Чего?

 — Просто… Я так люблю животных, но… — она избегала его взгляда, вместо этого наблюдая занимающийся закат. — Это потому, что мне хочется их зашить? Может, мне и этого котёнка захочется зашить? — она старалась говорить спокойно, но пробивались нотки истерики. — А может…

 — Ты прямо сейчас хочешь его зашить? — перебил Зак.

Ей не потребовалось и секунды на ответ.

 — Нет, — покачала головой она.

 — Значит, всё норм.

Она обеспокоенно посмотрела на котёнка в руках.

 — Думаешь?

 — Да уверен, — кивнул он, зарываясь пальцами в её волосы. — Ты же сейчас не поехавшая на голову, да?

 — …Да.

 — Ты, может, иногда слетаешь с катушек, но любить что-то не всегда означает желание убивать, — авторитетно заявил Зак. Он, может, говорил несерьёзно, но Рейчел понимала, что он знал, о чём говорил. — Мне же нравится твоя улыбка, но убивать тебя мне не хочется.

Моргнув, она осознала его слова. Ей не послышалось, не приснилось? Рейчел почувствовала, как краснеет, и не сразу смогла сформулировать ответ. Теперь пришла очередь Зака заставать её врасплох своей непринуждённостью и искренностью чувств. Подобные слова от него согревали её сердце.

 — Тебе… нравится моя улыбка? — тихо и неожиданно робко переспросила она.

И тут до Зака дошло, что он сказал.

 — А-а-ах, забей! — застонал он и отвернулся, чтобы Рейчел не увидела его лица.

 — Но это же, потому что мы друзья? — уточнила она в судорожном поиске повода не краснеть.

 — Да хрен знает, — проворчал он, не поворачиваясь. — Мне просто нравится, когда ты счастлива.

И это был нокаут. Рейчел, покраснев до ушей, закусила губу от странной радости. Она явно была дурочкой, если так легко приходила в восторг, но по-другому было никак.

 — Спасибо, — прошептала она.

Как будто с плеч упала тяжёлая ноша. Зак всегда мог привести её в чувство парой фраз, и она не знала, почему так. Он был не такой, как Денни, или Кэти — родителем, семьёй, которой у неё, по сути, не было. Он был не такой, как Эдди, Адриана или Елена — дорогим другом, которого она пыталась защитить от тьмы в своём сердце.

Он был просто Зак.

Котёнок мяукнул, разочарованный, что его больше не ласкали, и спрыгнул с её рук. Отвлёкшись от мыслей, Рейчел смотрела ему вслед, как заметила, что Зак до сих пор не повернулся.

 — Эй, Зак?

 — Чего? — буркнул он.

 — Ты ещё стесняешься? — подразнила она.

Он неохотно развернулся к ней лицом.

 — Завали.

 — Как тебе? — спросила она и нежно улыбнулась.

Зак на секунду задумался и протянул руку. Его пальцы дотронулись до её скулы, скользнули от виска к затылку, зарылись в волосы, и он, склонившись, мягко упёрся в её лоб своим.

 — Ты можешь гораздо лучше.

Этот жест вогнал её в ступор сильнее предыдущего. Она не знала, что это для него значит, но что-то определённо значило, поэтому её щёки снова покраснели, а грудь наполнилась странным теплом. Зак обычно не показывал свои чувства вот так напрямую — обычно он был куда грубее — и ей снова стало трудно собраться с мыслями.

Большую часть времени Зак был грубым и жёстким. Он легко смущался от собственных приступов доброты и, хоть не любил врать, у него возникали трудности с искренним проявлением чувств. Рейчел догадывалась, что он не специально, что это всё из-за отсутствия опыта в общении. Он не знал правильных слов или жестов, и в итоге почти все попытки проявить нежность смешивались с обычной грубостью.

Но он мог быть нежным.

Он со временем позволял себе проявлять к ней всё больше нежности и доброты. Словно медленно раскрывал перед ней душу, впускал в свою жизнь, больше доверял и дорожил ею. И Рейчел была по-настоящему счастливой, что он был рядом. Она была счастлива быть его другом.

Зак начал медленно отстраняться, и она встала на цыпочки, чтобы самой уткнуться в его лоб — ответить взаимным жестом.

 — Ты чего, подруга? — засмеялся он.

 — За тобой повторяю же.

Он по-детски показал ей язык, развернулся, чтобы уйти, и Рейчел со странной лёгкостью пошла за ним.

 — Ну что, впишемся ко мне? — предложил Зак.

В её голове тут же пронеслись несколько вариантов отказа — не хотела беспокоить, не хотела напрягать — но Рей вспомнила, что Зак не из тех, кто предлагает чисто из вежливости. Если он предлагал ей пойти в гости — он хотел видеть её в гостях.

«Я хорошо знаю, как трудно принимать помощь, когда ты привык полагаться только на себя».

Трудно принимать чужую доброту, когда тебя научили, что ты — всего лишь обуза.

Ей было трудно принимать подарки, не чувствуя долга перед друзьями. Она долго привыкала к бескорыстному вниманию Эдди, Кэти и Денни, но до сих пор чувствовала себя неблагодарной, так как не могла отплатить тем же. Она пыталась: помогала Эдди с уроками и домашкой, выслушивала монологи Кэти и Денни — словно таким образом пыталась оправдать потраченные на неё деньги.

Она знала, что Зак не будет пытаться взваливать на неё свои проблемы, они не будут рассказывать друг другу о своих призраках прошлого, и он был далеко не из тех людей, которые легко раскрывают свои чувства.

И, несмотря на то, что она чувствовала себя эгоисткой…

 — Конечно, — ответила она. — Я могу что-нибудь тебе приготовить.

Сейчас она была не против эгоизма.

* * *

Февраль 2ХХ7

 — Зак, скажи мне, что у тебя есть обогреватель, — первое, что сказала Рей, войдя в его квартиру.

В её волосах застряли снежинки, нос раскраснелся, лицо наполовину укутал шарф, а расстёгнутое пальто до сих пор было надето, хоть она уже и разулась. Зрелище было забавное.

Зевнув, Зак поднялся на диване, где прежде дремал.

 — Есть. Только не пашет, — и пожал плечами.

Она ошеломлённо на него посмотрела, и Зак просто пожал плечами во второй раз. Ему не было холодно. Обогреватель сломался несколько лет назад, и он не видел в этом проблему. Он всё равно редко замерзал, и у него было достаточно тёплой одежды. Если она не могла выдержать холода — он-то здесь при чём?

 — Не пашет, — скептически повторила она.

 — Ага, а я вечно забываю его починить, — кивнул он. — Как будто он мне нужен.

 — Здесь холодно.

 — Не-а, это тебе холодно. Мне нормально.

 — Здесь всё равно холодно.

 — Хилая малявка, — он показал язык.

Рейчел непонимающе выгнула бровь, и Зак рассмеялся, жестом приглашая на диван. Со вздохом она положила пальто и шарф на стул рядом с рюкзаком и пошла к дивану.

Она выглядела паршиво. На лице не было явных следов побоев, но Зак всё ещё был настороже. Её глаза не были такими уж дохлыми, бесящее сумасшествие тоже вроде бы не проявлялось, но что-то всё ещё было не так. По сравнению с летними каникулами она выглядела куда хуже. После начала учебного года она приходила несколько раз, и Зак с долей горечи видел, как постепенно угасали её улыбка и сияние в глазах. До состояния разбитого ребёнка из мусорного бака, конечно, было далеко, но месяц за месяцем та яркая счастливая девочка, что желала ему счастливого дня рождения, постепенно увядала. Её глаза потускнели, потому что всё не могло просто наладиться, потому что родители всё ещё не давали спокойной жизни, потому что нельзя вечно радоваться вопреки всему.

Но и вечно унывать нельзя, и Зак подсознательно решил любой ценой уберечь её от очередного срыва.

 — Ты в порядке? — спросил он.

Она поколебалась — всё ещё было непривычно говорить о себе начистоту — и покачала головой. Сев рядом, она даже не смотрела ему в глаза.

 — Если честно, не очень…

 — Что стряслось? — он неловко похлопал по плечу, не зная, чем ещё помочь.

 — Больно, — пробормотала она.

 — Что болит?

Рей, явно смутившись, отвернулась.

 — У меня, э-э-э… Критические дни.

Пауза.

 — Что это?

 — То, что происходит со всеми женщинами, — раздражённо пояснила она. — Это каждый месяц случается, идёт кровь и болит живот. Мой друг, наш школьный доктор, обычно давал мне обезболивающие, но вчера закончилась последняя упаковка, а у меня не было возможности сходить за новой…

Заку её объяснение было всё равно, что китайская грамота, поэтому он решил не уточнять, а потом просто спросить у Грея (стоит ли говорить, что он благополучно забьёт). Он уже понял в общих чертах, что это отстойно и, хотя было ясно, что ему ничего такого не светит, всё равно собственное непонимание напрягало.

 — Аэ-э-э, окей, — решительно заключил он и со всей вежливостью спросил: — Тебе… типа… чего-то хочется?

Со слабым смехом Рейчел опустила голову ему на колени. Зак едва не подпрыгнул от удивления, но тут она свернулась калачиком, обхватила руками живот, и стало ясно, что она дрожит.

В нём взыграл странный инстинкт, мешающий отодвинуть её подальше, и вместо этого он поднял упавшее с дивана одеяло, чтобы укрыть её.

 — Ты реально замёрзла.

Будь обычным парнем, Зак, обычным парнем. Не серийным убийцей, который до встречи с этой малявкой в жизни никому добра не сделал, кроме, наверное, Грея.

 — Спасибо, — прошептала она. — Можно, я так полежу?

 — Я же не могу отказать? — он закатил глаза, но всё же неуклюже положил руку ей на голову и начал медленно поглаживать.

 — Извини, от меня столько забот.

 — Я же говорил, что всё норм.

 — Ну, не знаю, — задумалась она. — Надеюсь, что так.

 — Ты всё равно нечасто приходишь, — проворчал он.

 — Стараюсь не навязываться, — объяснила она. — Мне и так плохо, что я ничего не делаю для тебя взамен.

Он вздохнул, но понимал, что так её воспитали. Ему ли не знать, как трудно отучиться от того дерьма, что навязывали с самого детства, будь то вина во всех смертных грехах или то, что ты — монстр.

От того, что, что вбили ей в голову, нельзя было так просто избавиться даже с чужой помощью. Не так просто было справиться с чужой проблемой, особенно если корень её находился в чужой голове. Зак знал, что нельзя просто сказать «сопротивляйся родителям», если её научили, что она недостойна чужой заботы.

Он прекрасно знал, потому что сам отчасти был под влиянием собственного прошлого. Несмотря на помощь Грея, даже он не мог полностью избавиться от демонов в голове. Точно так же Зак не мог исцелить Рей, но по примеру Грея мог просто быть рядом, если она в этом нуждалась.

Так что, сейчас он просто был рядом.

 — …Но сегодня я не могу пойти домой, — добавила она.

Он не ответил — позволил говорить ей. Когда Зак гладил её волосы — они оба расслаблялись, но ему реально оно нравилось. Её волосы были мягкими и шелковистыми и вечно пахли персиками (наверное, от шампуня). Он с удовольствием зарывался в её пряди, заправлял ей за ухо, гладил сквозь них её голову. С каждым движением он чувствовал, как она успокаивалась, поэтому даже если было тупо наслаждаться этим жестом — он продолжал это делать.

 — Мне всегда больно в эти дни, — пробормотала она. — Всегда. И папа… просто невыносим. Обзывается и всё такое. Однажды я ему ответила, и… пожалела, — с горечью рассказывала она. — Он меня не бил, но…

 — Но?

 — Я поняла, что в ловушке, — закончила она. — Всё так запутано. Это ненормально, и всё же…

И всё же это была её жизнь, к которой она привыкла. Её били и оскорбляли. Причиняли боль. Унижали. Даже он понимал, что это не норма, что такое могло происходить только в тёмном мире, в подворотнях, а не у нормальных людей.

Она продолжила:

 — Всё же я не могу сбежать. Раньше я не осознавала. Я, конечно, понимала, но как бы издалека… Будь на моём месте кто-то другой, это было бы страшно, но я знаю, что это всё — наказание за все мои грехи, и всё равно… это же… неправильно…

Её голос в конце начал срываться, и она не договорила. Но конец и так был понятен, ведь Зак точно так же до определённого момента не мог дать отпор людям, унижавшим его.

 — Что изменилось? — мягко спросил он, сам не зная, откуда взялся этот тон, с чего он вообще был таким добрым. В его привычках была грубость, жёсткость, резкость и тупая прямота. Но с Рей он нашёл внутри себя похороненную под сотней слоёв хамства нежность, о которой даже не подозревал. Как оказалось, эта нежность имела свою привычку выскакивать аки чёрт из табакерки, и Зак не мог даже попытаться это подавить.

 — Он оскорбил моих друзей, — спустя какое-то время ответила она. — Я могу позволить оскорблять меня, но не моих друзей.

Он ничего не сказал. Это было непонятное для него чувство, ведь у него никогда не было друзей, которых хотелось защитить. Но, наверное, это было то же самое, как и он хотел защитить её от боли. То же самое, как и его бесило, что она позволяет обращаться с собой, как с мусором.

Не будь у него друга — той, кем он дорожил — он бы так и не понял её слов.

 — Эй, Зак?

 — Чего?

 — Расскажи мне историю, — попросила она. — Что угодно.

 — Я тебе что, на сказочника похож? — застонал он.

 — Да ты и на певца похож не был, — парировала она.

Он замолк. Блядь, она снова была права, и он снова не мог ничего сказать ей в ответ, потому что слишком, блядь, стыдно.

 — Ты же знаешь, я тебе мало хорошего расскажу, — проворчал он, играя с её волосами. — Я просто… — она не ответила, поэтому он вздохнул. — Ну ладно.

 — Спасибо, — слегка хихикнула она, и захотелось улыбнуться только от этого её едва радостного тона.

 — В детстве я никогда не видел снега, — начал он. Не смог придумать, о чём так хорошо рассказать, и решил вещать о первом попавшемся. — Когда он впервые выпал, я такой: «ух, ни хрена себе, эта белая хрень такая холодная», потому что снег для меня реально был чем-то новым. В штате, где я родился, никогда не падал снег, так что да, вот уж был сюрприз, — он закрыл глаза, позволяя пальцам играть с её волосами вслепую. — Не могу сказать, что был в полном восторге. Снег же, типа, холодный. От него дрожишь. Руки немеют.

О, а вот и неприятные воспоминания подъехали. Сейчас, после встречи с Рей, было гораздо проще не вспоминать, где он жил раньше, но сейчас он её не винил. Стоило догадаться, что прошлое рано или поздно настигнет. Может, если вспомнить достаточно много, он смог бы найти и хорошие моменты — не всегда же всё было из рук вон хуёво.

 — Ты не можешь ничего с ним сделать. Эта холодная хуйня просто везде, — вздрогнув, продолжил он. — Да, снег мне не нравился.

 — А сейчас?

 — Сейчас…

Он задумался. Напоминал ли до сих пор снег о холодных ужасных ночах, о ярко-алой крови, что он проливал на белые сугробы? Или о чём-нибудь другом, уже после встречи с Греем и обретённого какого-никакого баланса в жизни?

 — Не знаю, — признался он. — Тот чел, который меня в детстве спасал, до сих пор помогает мне во время сильных снегопадов. Снег всё ещё хуйня, но честно скажу, сейчас он бесит не так сильно.

 — А для меня, снег — это весело, — ответила Рей. — Когда я была младше, мы с Эдди, моим другом, играли в снегу. Сейчас — уже нет, но тогда это было весело, — мягко рассказала она. — У меня, в основном, снег связан с хорошими воспоминаниями. Пусть он и холодный — но я не против.

 — Хм, игры в снегу… — повторил он. Иногда он видел, как малышня резвилась в сугробах, поэтому примерно понимал, о чём она говорила.

 — Зак, ты что, в снежки никогда не играл? — непонимающе переспросила она.

 — Не-а, никогда.

Она думала ровно секунду.

 — Замётано, тогда сыграем. На следующей неделе в парке выпадет свежий снег. Я покажу тебе, как это весело.

 — Так, стоп, чего? — он почувствовал, как сердце ускоряется — так было всегда, когда на Рей нападало желание «потусить, как обычные друзья». Это было нечасто, но ему очень нравилось.

 — Ну да, снег холодный, — согласилась она. — От него дрожишь и руки немеют, да и заболеть можно. Но это же не всё, можно придумать много хорошего, и… О-о-о-ох… — остальная часть предложения утонула в боли, и Рей снова свернулась калачиком.

 — Рей? — обеспокоенно позвал он.

 — Порядок, — пискнула она и пробормотала под нос что-то невнятное, но Зак уловил «матушка-природа», «матка» и «бензопила» и решил, что переспрашивать не стоит. — Расскажешь чего-нибудь ещё?

 — Например? — вздохнул он, чувствуя недостаток фантазии.

 — М-м-м… Расскажи, что ты делаешь на Рождество.

 — А что нормальные люди делают?

 — Вообще-то, празднуют.

 — Да ладно?

Она слегка засмеялась.

 — Ну, моя семья не празднует с тех пор, как мне было восемь, но обычно люди собираются всей семьёй, дарят друг другу подарки и готовят праздничный обед.

 — Не страдаю таким, если честно, — Зак, так-то, и Рождество за праздник не считал до встречи с Греем. — Обычно я в церкви весь день сижу. Там тепло, вечно кто-то поёт и нормально кормят. Я в эту поеботу не верующий, но знаком с тамошним священником, и он мне разрешает спрятаться за алтарь.

 — Как на тебя похоже, — прокомментировала она, вежливо не уточняя его отношений со священником. Наверное, просто не в настроении для этого была.

 — Ну да, в Рождество вечно все такие радостные. Если бы я их увидел — всех бы перерезал.

 — …Что ж, тоже на тебя похоже.

 — А ты что делаешь?

 — Мои родители уезжают к своим семьям, — начала она. — Так что, пару дней я сама на себе. Однажды я праздновала у Эдди, и это было очень весело. У него хорошая семья. Его старший брат, правда, немного жуткий и импульсивный, но его родители такие… добрые.

В её голосе прозвучали отголоски не то сожаления, не то зависти, и Зак вполне понимал, почему.

 — В этом году Кэти пригласила меня в гости, и мы с ней и её невестой весь вечер смотрели сериалы и ели шоколад, — рассказала она куда более счастливым голосом. — Можно и так праздновать.

 — А ты веселишься, — улыбнулся он.

 — В моей жизни всё ещё есть достаточно хорошего, — ответила она. — Вот, ты, например.

Нет-нет-нет, она снова это сделала! Зак почувствовал, как краснеет, и смущённо почесал щеку. Грудь, наверное, скоро разорвётся — настолько сильно колотилось его сердце.

 — Завали, — прохрипел он. — Звучит пиздец как слащаво.

 — А это плохо? — на полном серьёзе спросила она, и Зак не смог ответить. — Мне не стоит такое говорить?

Зак не хотел говорить, насколько счастливым сделали его эти слова. Её забота, её доверие, её дружба согревали его душу, и он до сих пор к этому не привык. Но ещё не хотелось врать, что «нет, не стоит», поскольку ему нравилось, когда она это говорила.

 — …Да говори, — буркнул он. — Делай, как знаешь.

Он знал, что она сейчас улыбалась. Просто, блядь, чувствовал.

 — Расскажешь ещё чего-нибудь? — снова попросила она.

 — Ох, бля-я-ядь, — застонал он. — Сказал же, я не знаю, что тебе рассказывать.

 — Всё, что угодно.

Он вздохнул, но в итоге, всё же начал говорить.

Он рассказывал о подворотнях, о том, каково там в ночное время, об атмосфере, о людях, что можно там встретить. Он рассказывал о Майкле Джонсе, об их первой встрече и как Зак настроил против себя лидера банды просто потому, что не играл по их правилам. Он рассказывал о том, как его завораживает техника, домашняя еда или ещё что-то, что люди делали своими руками. Он рассказывал о своей косе и о том, как избавил город от ещё одного серийного убийцы, стырил его оружие и скинул тело на дно реки. Он рассказывал о том, сколько раз слушал «The Power of Love», когда был младше, и о собственной гордости, когда смог её выучить. Он рассказывал о вкусе хорошо заваренного чая, и сам поиздевался над своими неожиданно богатыми знаниями о чае — спасибо Грею за это. Он рассказывал о том, какое красивое небо на рассвете, и о том, как круто наблюдать закат с крыши. Он рассказывал о всяких неважных деталях, которые подмечал во время прогулок по городу, о людях и о мире в целом.

Он немного рассказал о себе, но настолько в общих чертах, насколько можно было. Между ними ещё была какая-то граница, и Зак не мог заставить себя пересечь её, равно как и Рей.

Их преследовали их собственные призраки, о которых они не могли рассказать.

Поэтому вместо рассказов о прошлом, он предпочёл поведать о незначительных мелочах своей жизни, об ощущениях, что он испытывал, когда пробовал что-то новое, о тайнах, которые открывал с каждым днём.

Рейчел поддерживала его рассказ негромкими хмыканьями и короткими комментариями, но в основном молчала, расслабленная его прикосновениями. Наверное, она уже давно не позволяла себе вот так сбросить маску перед кем-то и расслабиться. Зак перестал говорить, почувствовав её размеренное дыхание. Она спала.

Она выглядела очень спокойной, но уязвимой. Он снова не удержался от сравнения с куклой — бледной и хрупкой, как фарфор. И дело было даже не в том, что она обычно выглядела достаточно крепкой, скорее, показывала достаточно силы, чтобы одним своим видом не провоцировать вопрос «что случилось?». Рей хорошо держала маску отстранённости, но иногда всё же можно было заметить, насколько она от всего устала.

Если бы она сейчас не дышала — вполне сошла бы за дохлую.

Зак нахмурился, отгоняя настолько тупую мысль, но всё же проскользнула некоторая тревога, и он не удержался от того, чтобы проверить её пульс. Он осторожно коснулся нежной кожи на её шее, подержал несколько секунд, а затем с глубоким вздохом вскинул руки, раздражённый самим собой.

 — Подруга, ты сплошная боль в заднице… — проворчал он. — Развела на болтовню, и разлеглась на мне, как на ёбаной подушке…

А пока жаловался в пустоту — нёс её в кровать и укрывал всё с той же нежностью, которую не привык проявлять.