Другая земля, другие боги (джен)

Пеппер щелкнула выключателем, и спальню залил теплый оранжевый свет. Обычно с наступлением ночи комнаты погружались в кромешную темноту — до освещенных городских улиц было слишком далеко, и ни свет, ни звуки не добирались до девяностого этажа. Когда-то, проектируя небоскреб, Старк решил оборудовать жилые этажи на самом верху. Выше были только проектировочные и инженерные сектора, и пункт управления полетной зоной.

Когда твоя спальня расположена в паре сотен метров над землей, про городской шум быстро забываешь. По вечерам Нью-Йорк был похож на огромный разноцветный прожектор. Суета многомиллионного мегаполиса, несущиеся машины, фонари, неоновые вывески — все это оставалось далеко внизу. Иногда Пеппер смотрела на город с высоты, прижавшись лбом к холодному панорамному стеклу. Зрелище чем-то завораживало, словно перед глазами раскрывался не Нью-Йорк, а гигантский живой организм. Город жил, питался, дышал, иногда пожирал кого-то, а иногда рождал, словно многорукий и тысячеглазый хищник. Башня, впрочем, могла составить ему конкуренцию, возвышаясь в сердце Нью-Йорка подобно грандиозному сторожевому шпилю. Они жили в симбиозе — Нью-Йорк и башня. Два организма, питающие друг друга. Старк лучше других мог творить живое из неживого, наделять душой холодный металл, синтезировать новое и преобразовывать старое. Башню с уверенностью можно было назвать вершиной его творчества, особенно после того, как он подарил небоскребу сердце из дугового реактора.

— Тони, — негромко позвала Пеппер, приподнявшись на подушке. — Хватит работать. Иногда мне кажется, что ты начинаешь хандрить, если нет нужды изобретать очередную немыслимую чертовщину для спасения человечества.

Тони отложил в сторону бумаги, которые сосредоточенно листал последние полчаса, и присел на край кровати.

— Ты преувеличиваешь, милая. Я всего лишь пытаюсь усовершенствовать систему энергосбережения. Никаких спасательных операций, никаких сумасбродных идей и запредельных открытий. — Он упал спиной на подушки и закинул руки за голову. — Что до человечества… Я от этого смертельно устал. Хватит с меня героизма, навоевался. Чуть вас не потерял, а ценнее у меня ничего нет.

Он устало снял очки и склонился над Пеппер, прижавшись губами к щеке. Она ласково провела ладонью по его виску.

— Ты седеешь.

— Удивительно, что мы все не поседели за последние годы. Было из-за чего.

— Вечная молодость — не наш конек, — задумчиво произнесла Пеппер. — Мы не асгардцы. Наверное, это неплохо — не представляю, каково жить тысячелетиями. По крайней мере, Тор не выглядит счастливым.

— Этот сукин сын в свои полторы тысячи лет выглядит лучше меня, — возмутился Тони. — Я теряю форму.

— Не нарывайся на комплименты, — улыбнулась она. — Между прочим, в твоей седине есть особый шарм. По крайней мере, теперь ты совсем не похож на того самовлюбленного засранца, каким был до Афганистана.

— Я сделаю вид, что этого не слышал, — он обнял жену за талию. — Самовлюбленный засранец просто хочет побыть с тобой и перестать думать о делах. Совсем.

Пеппер прижалась к его плечу, укутавшись в длинный шелковый халат. Тони задумчиво перебирал длинные светлые волосы.

— Знаешь, Пеп, мне не из-за чего хандрить. У меня есть вы с Морган. Мы живы, как это ни странно — согласись, вероятность была мала. В башне столько людей в депрессии, что порой хочется напиться. Если бы здесь был Роджерс, он бы наверняка начал с серьезным лицом говорить об упадке морального духа, или вроде того… Миллионы вернувшихся до сих пор не понимают, кто они, и что происходит. Каждый второй — человек дождя. У Тора бессонница. У меня в башне живет волк. Животные бродят по городу. Беннер? Да, пожалуй Беннер единственный, кто в полном порядке. Профессор, что с него взять, — хмыкнул он. — Дай ему лабораторию, и он будет счастлив. Морган — единственный луч света в этом царстве абсурда.

— Больше лучей — больше света, — философски заметила Пеппер. — Ты так беспокоишься, словно мир вот-вот перевернется. Помнишь, как ты паниковал, когда мы ее ждали?

— У меня были все основания. Мы продули Таносу с треском, я чуть было не отошел в мир иной, пока мы висели в пустоте, запертые в том проклятом корабле. И отошел бы, если бы не Денверс, которая появилась как нельзя кстати. Естественно, я бегал по потолку. У меня, знаешь ли, нервы были ни к черту, — хмыкнул Тони, стараясь стряхнуть с себя воспоминания. Они могли нахлынуть в любую минуту, и сейчас меньше всего ему хотелось к этому возвращаться. Другие воспоминания были приятнее. — Помнишь, как мы сутками спорили, когда выбирали имя?

— Конечно. Невозможно забыть, сколько бургеров и литров содовой ты тогда уничтожил с особой жестокостью.

Пеппер пробежала пальцами по сияющим очертаниям реактора под рубашкой.

— Расслабься, Тони. От всего не защитить. Лучшее, что мы можем сделать — это просто жить. Остальное не так важно. Ты до сих пор иногда забываешь о том, что ты в первую очередь — Тони Старк, и только потом — железный человек.

— И о том, что длинные разговоры отнимают время, — он поцеловал Пеппер в висок, дотягиваясь до выключателя. — У меня есть сногсшибательное предложение — забыть о проблемах и просто лечь спать.

Тишину полутемной спальни нарушал только шорох простыней, но внезапно дверь приоткрылась. Узкая полоса света прорезала комнату, Тони приоткрыл один глаз и резко сел. В дверном проеме виднелись знакомые очертания звериной фигуры. Зеленоватые глаза слегка фосфоресцировали, уставившись в темноту. Пеппер подняла голову и вцепилась в одеяло, взвизгнув от неожиданности.

— Ну нет, это уже слишком, — разозлился Старк. С самого начала идея оставить волка в башне казалась неудачной, и он согласился на это только под давлением Брюса и Тора. — Я позволил тебе остаться не для того, чтобы ты шлялся по ночам и вламывался ко мне в спальню! Здесь что, сафари?! Все. Я пошел к Беннеру.

— Ты собрался будить его посреди ночи? — сонно поинтересовалась Пеппер.

— Мне наплевать, — рявкнул Тони, отбрасывая одеяло в сторону. — Если ему так нужен этот обитатель лесов, пусть запирает его в клетке в своей лаборатории, или я вышвырну отсюда обоих!

«О, да ты в гневе. Прямо как в старые добрые времена. Того и гляди, меня замучает ностальгия, — язвительно подумал Локи. — Самоуверенный идиот. Сколько мне еще ждать, чтобы ты заткнулся?»

Еще никогда с момента появления в башне его не злило так сильно собственное волчье обличье. «Посмотрел бы я на тебя, если бы ты видел здесь меня самого».

Он раздраженно подошел к постели и дернул зубами одеяло, стаскивая его окончательно. Терпеть дальше агрессивные монологи Старка Локи не собирался. Наслушался, хватит. Сейчас было не до них, и ждать, пока этот гений успокоится, было недосуг. «Далась мне твоя спальня. Если бы я хотел полюбоваться твоим нижним бельем, сделал бы это незаметно. Если бы не боялся, что меня стошнит на месте».

Пеппер села и прищурилась.

— Что он делает?

— Понятия не имею, — сквозь зубы проговорил Тони. — Зарабатывает себе на цепь и заодно на обратный билет в дикие прерии.

Волк сделал пару шагов к двери.

-Подожди, — нахмурилась Пеппер. — По-моему, он хочет что-то сказать.

«Да неужели! Нисколько не удивлен, что когда-то ты назначил эту женщину директором Старк Индастрис. Она куда более разумна».

— О, безусловно, моя спальня в час ночи — лучшее место для того, чтобы играть в доктора Дулитла и вести диалоги о животных.

Тони поднялся с кровати, кипя от злости и подошел к двери.

— Выметайся.

Волк не шелохнулся, и только надавил лапой на дверь, не давая ее закрыть.

— Да чего тебе надо?! Хорошо, я пойду с тобой, но учти — если ты просто ищешь компанию для вечерней прогулки, ты усядешься на цепь на паркинге, а завтра утром вылетишь отсюда совсем.

«Да пошел ты, — подумал Локи. — Двуногий. Двигай отсюда, а не болтай языком».

Убедившись, что взбешенный Старк все же следует за ним, он зашагал прочь, набирая скорость. Они и так потеряли кучу времени.

Тони пытался угнаться за ночным гостем, бесшумно ступавшим по белоснежной плитке, и чувствовал, что сейчас взорвется от негодования. Завтра и Тора, и Беннера ждет серьезный разговор. Может быть, даже сегодня. Доктор, светило науки, стоял за четвероногого жильца горой и со всей страстью доказывал, что Тони не имеет права лишить его «невероятного, уникального и необъяснимого эксперимента». Несмотря на то, что и волк, и эти двое уже засели у него в печенках, Тони нехотя признавал, что зверь действительно был необычным. Его разумность и способность идти на контакт с людьми была ненормальной. Все это было крайне увлекательно, но держать зверя в башне он больше не собирался. Тор… Если этот любитель дикой природы так к нему привязался, пусть отправляется в лес вместе с ним.

Тем временем, волк остановился, и Тони едва не врезался в него, увлеченно прикидывая, какими словами он будет приветствовать Тора за завтраком. Они стояли перед дверью в комнату Морган. Когда-то дочь упросила его сделать детскую в дальнем конце коридора — ей очень нравилось большое круглое окно, и менять свое уютное логово она категорически отказывалась. Пеппер не слишком нравилось, что Морган занимает дальнюю комнату, но в конечном счете она смирилась. До детской было не больше тридцати метров, а шестилетней девочке не мешало поучиться самостоятельности.

Дверь была приоткрыта. Волк проскользнул внутрь, и Тони шагнул за ним. По спине пробежал неприятный озноб. С каждой секундой росло ощущение, что что-то не так. Нащупав на стене кнопку ночника, он замер. «Не так» было все. Одеяло валялось в стороне, дочь в забытьи лежала на кровати и тяжело дышала. Тони бросился к постели, потряс ее за плечо, пытаясь разбудить, и ошеломленно отдернул руку — на секунду ему показалось, что он схватился за раскаленное железо. Морган не реагировала и не открывала глаза, а обжигающе горячий лоб покрывали мелкие капли пота.

Тони подхватил дочь на руки, на ходу заворачивая в одеяло, и вылетел из комнаты, позабыв про волка, про Пеппер и про все вокруг. Свистящее дыхание обжигало шею.

— Джарвис! — заорал он, сворачивая за угол. — Нам нужен вертолет неотложки, сию секунду свяжись с… А, черт, мы только потеряем время. Отбой, Джарвис. Скажи Пеппер, что я увез Морган в госпиталь Маунт-Синай. Сам.

— Сэр, вы собираетесь…

— Да, я собираюсь доставить ее самостоятельно. Так будет быстрее.

— Вы уверены? Последние модификации костюма еще не прошли тестирование, это может быть небезопасно.

-А вот это, по-твоему, безопасно?! — Старк ударил по кнопке вызова лифта. В тот момент электронные мозги дворецкого, несмотря на его непревзойденный интеллект, вызывали только раздражение. Джарвис действовал разумно, но сейчас требовалось нечто большее.

Игнорируя предупредительные сигналы системы тестирования, он ворвался на взлетную площадку, на ходу облачаясь в костюм и прижимая Морган к груди.

— Приготовься, милая. Домчимся со скоростью света.

Совсем недавно он модернизировал новую модель, усовершенствовал систему распределения энергии и аэродинамику. Обновленный костюм обещал быть эргономичнее и быстрее, и Тони надеялся, что его расчеты верны. Проводить тесты было некогда. Удерживая дочь железной хваткой, он взмыл в небо. Для того, чтобы добраться до Манхэттена, потребовались считанные секунды. Тони приземлился на вертолетной площадке, стремительно избавляясь от костюма с легкими щелчками. Индикатор лифта мигал где-то на уровне третьего этажа, и он помчался вниз по лестнице. Ждать лифта было некогда.

Спустя минуту реанимационная бригада оплетала девочку проводами, трубками и датчиками. Медицинская сестра с пакетом физраствора решительно вытолкала Старка из палаты.

— Вы с ума сошли? Я никуда не пойду, это моя дочь, я Энтони Говард Ст…

— Мистер Старк, — резко прервала его сестра, — мне все равно, кто вы — хоть господь наш Иисус Христос. Это не санаторий, а отделение неотложной помощи. Вы будете сидеть в приемной, и беседовать с вами будет доктор Уэйн, когда освободится. А теперь не мешайте нам работать!

Она развернулась и крикнула:

— Сатурация какая? Интубируйте! Инфекционные пробы в лабораторию вне очереди, звоните в банк крови, может понадобиться гемотрансфузия. В темпе, в темпе, не тормозим!

Дверь захлопнулась у Старка перед носом. Он стоял парализованный и чувствовал себя хуже, чем год назад, когда камни бесконечности чуть не отправили его на тот свет.

* * *

Стулья в приемнике были жесткие и неудобные, словно посетителям недоставало поводов для дискомфорта у дверей реанимации. Для людей, которые не могли найти себе места, сходя с ума от страха, эти стулья были форменным издевательством.

На одном из таких стульев в дальнем углу Тони слегка покачивался из стороны в сторону, прижав ладони к вискам. Он даже не заметил, как в отделении появилась Пеппер, и догадался об ее присутствии только после того, как она осторожно присела рядом и коснулась руки.

— Тони. Очнись. Эй… Спасибо тебе за то, что не стал ждать вертолет.

Тони оторвал руки от лица и непонимающе разглядывал собственные ладони. Они казались чужими. Голос Пеппер доносился словно откуда-то издалека, проникая через навязчивый гул в ушах. Тошнотворный ужас переполнял его с головой — так же, как много лет назад, когда после битвы с читаури Тони мучился от изматывающих панических атак. Они захватывали сознание, сжимали мир до крошечной точки, наполненной невыносимым страхом, и сейчас он не мог себе позволить вновь провалиться в это сумасшествие. Тогда — возможно, но не сейчас. Пора было собраться и взять себя в руки. Тони пошевелил пальцами, наполненными свинцовой тяжестью, и обнял жену за плечи.

— Я совсем расклеился, Пеп. Прости.

— Ты успел, и это главное, — вздохнула она. — Доктор говорит, что жизнь уже вне опасности, но прогнозов пока не дает. Говорит — «ждите». Легко ему говорить…

— Я не хочу даже думать о том, что мог не успеть. И Пеппер, — он посмотрел на нее в упор. — Я бы не успел. Никто бы не успел. Если бы не этот дьявол, который вытащил меня из спальни в середине ночи.

— Я думала об этом, — медленно произнесла Пеппер, задумчиво постукивая по металлической спинке стула. — Беннер прав. Этот зверь — не то, чем кажется. Не имею ни малейшего представления о том, что он такое, но он спас нашу дочь. Ты все еще хочешь вышвырнуть его из башни?

Тони обессиленно покачал головой.

-Я уже ничего не хочу… В любом случае, это было бы не так просто. Морган привязалась к нему. А теперь, после всего этого? Нет. Он останется, если только сам не решит уйти. Но я не знаю, что с ним делать.

-А надо ли? — пожала плечами Пеппер. — Может быть, это тот случай, когда ничего делать не нужно.

Время шло. Часы на стене размеренно отстукивали секунды с неестественно громкими металлическими щелчками. Ненавистная дверь отделения время от времени распахивалась, мимо сновал медицинский персонал с каталками, пробегали сосредоточенные доктора с пачками бумаг. Взрывающиеся звонками телефоны. Гудящая какофония голосов и тихий электрический гул озонаторов. Обычная больничная суета, наполненная стрекотом каталок и резковатым неприятным запахом, одинаковым для всех больниц в мире. Этот сладковато-приторный запах невозможно было спутать ни с чем иным — гремучая смесь дезинфекции, лекарств и едва уловимого привкуса застарелой крови, приправленная человеческим страхом.

Казалось, что прошло уже несколько часов, но к ним до сих пор никто не подходил. Пеппер начала чувствовать, что сходит с ума. Безумие, пахнущее антисептиком, подкрадывалось со всех сторон, и она изо всех сил пыталась сохранить самообладание, но его запасы были на исходе.

— Здесь отвратительный кофе и не менее отвратительная еда. Почти такая же отвратительная, как эти стулья. Может, это и к лучшему — такая гадость волей-неволей взбодрит. — Тони протянул ей пластиковый стаканчик со странно пахнущей коричневой жижей, смутно напоминающей американо, и пакет шоколадного драже. В ответ на удивленный взгляд Пеппер он кисло улыбнулся: — Если бы здесь были приличные сендвичи, поверь, я сам был бы не против, но приходится довольствоваться детскими конфетами за пять долларов. Съешь конфетку, иначе мы оба рехнемся.

— …Мистер Старк? Миссис Поттс? — высокий лысеющий мужчина в белом халате сел на соседний стул, устало протирая стекла очков. — Мое имя — Джозеф Уэйн. Я дежурный врач отделения.

Пеппер машинально опрокинула в себя кофе, не замечая вкуса. Напиток действительно был хуже некуда. Уэйн, тем временем, надел очки и ободряюще улыбнулся.

— Все будет хорошо. Вовремя вы… Давно не встречал такого резкого приступа тяжелой пневмонии. Вы ничего не замечали вчера вечером?

— Нет. Она просто закончила ужинать и пошла спать, — нахмурилась Пеппер. — Просто пошла спать.

— Бессимптомное течение. Большая редкость, — покачал головой врач. — Ладно, это уже неважно. Состояние было тяжелейшее, врать не буду. Нагрузка на сердце огромна, такая гипертермия… Сейчас девочка стабилизирована, мы вызвали бригаду из педиатрического отделения, и через полчаса ее переведут в палату интенсивной терапии.

Тони нервно постукивал ногой по полу.

— А если бы я остался ждать скорую помощь? Что тогда? А, доктор Уэйн?

— Тони… — Пеппер успокаивающе подняла ладонь. — Хватит, не надо.

Доктор встал и поправил халат.

— Тогда? Хорошо, что вы не остались ждать скорую помощь.

Тони молча провожал взглядом худощавую фигуру в белом халате, пока она не скрылась за хлопнувшей дверью реанимации. Его подташнивало.

* * *

Башня Stark Industries

10 часов назад

Я почувствовал что-то неладное, едва покинув комнаты Тора. Каждую ночь я тайком сбегал, дождавшись, пока брат отключится, и наслаждался вседозволенностью. Старк запрещал бродить по башне, но я плевать хотел на его запреты, и разгуливал по этажам с чувством садистского удовлетворения. Давай, Тони. Запрещай, да не перестарайся. Мы стоили друг друга — он был хозяином башни и устанавливал правила, а я был… собой. На его стороне была власть, на моей — бесшумность и моя истинная сущность. Если бы Старк знал, кто расхаживает по его владениям по ночам, он бы наверняка лопнул от негодования.

Той ночью все было иначе. Я изучил небоскреб от шпиля до подвала, без труда слышал тонкий аромат духов Пеппер, доносящийся из запертых апартаментов, и мог безошибочно определить, что сегодня на обед у обслуживающего персонала. По ночам воздух пустел и становился чище, и поэтому незамутненный новый запах мгновенно ударил мне в нос. Он был резким, неприятным, тревожным, и в башне появился впервые. Я был в этом уверен — мне удавалось безошибочно определять даже тончайшие оттенки сырости, просачивающейся сквозь бетон в местах протечек задолго до того, как ее замечали технические работники. Это было нечто незнакомое, источник явно был где-то рядом, и он мне не нравился.

Прогулки по живописным аллеям белоснежных коридоров вполне могли подождать. Подозрительно принюхиваясь я делал шаг за шагом, пока не оказался у двери Морган. Сомнений быть не могло — источник запаха был здесь и практически сбивал с ног. Только потом, гораздо позже, я понял, что учуял след тяжелой болезни, но в тот момент было не до размышлений. Я просто знал: происходит то, чего не должно происходить. Забавно, но в теле человека и бога я никогда не мог похвастаться таким чутьем. Волчье обличье я по-прежнему считал проклятием, но все же не мог не оценить старания собственной идиотской судьбы. Только благодаря волку, который был моей темницей, Морган осталась жива. То, что я спас девчонку, не подлежало никакому сомнению. Врачи, медбратья, сам Старк — они могли думать и предполагать все, что угодно, но в отличие от них, я знал и чувствовал, чем все кончится. Именно поэтому истерика Старка вызывала острое желание прокусить ему ногу насквозь вместо того, чтобы дергать за пижаму — он терял драгоценное время, а беспокоился за это почему-то я.

Чертов идиот. Я проникался все большим уважением к мадам Поттс — ей хватало рассудительности и хладнокровия за двоих. Чем больше Старк распалялся, тем больше я злился. Умница Пеппер вовремя натолкнула его на нужную мысль, пусть даже он и пошел за мной с отчетливым желанием придушить.

Что заставило меня метнуться спасать девчонку? Я не знал. Тор, знай он о моем происхождении, наверняка начал бы читать мораль о корыстных мотивах и выгоде. О, безусловно. Локи — главный нарушитель покоя во Вселенной, злостный враг всего человеческого рода, обманщик и иллюзионист, которому нельзя доверять. Ни в коем случае. Что вы, какое доверие? Я занимал почетное место в черном списке Стивена Стрэнджа, наряду с другими могущественными психопатами, мечтающими разнести мир в щепки. В этой славе было даже что-то притягательное. Конечно, я выдернул Старка из постели посреди ночи только для того, чтобы расположить к себе всех обитателей небоскреба и сохранить за собой место в покоях Тора. Выгода — единственное, что может интересовать бога обмана. А не пошли бы все к черту?..

В моем решении помочь Морган не было ни расчета, ни выгоды, ни желания. Это чувство было предельно ясным — я просто должен был сделать то, что сделал. Иных вариантов быть не могло. Девчонка Старка имела загадочное свойство понимать меня без слов. В отличие от Беннера, ей не требовались цирковые трюки, чтобы видеть меня насквозь, и иногда казалось, что еще немного — и она каким-то невероятным способом услышит, что я хочу сказать. Вряд ли я когда-либо мог предположить, что наследница Тони Старка станет мне другом (если быть совсем честным, я не слишком верил в дружбу вообще), но это стало парадоксальным фактом. Она обладала феноменальной, почти животной интуицией, и я охотно верил, что однажды именно она сыграет роль в моем разоблачении. Впрочем, сейчас разоблачение волновало меня меньше всего.

После того, как Старк, позабыв о моем присутствии, пулей вылетел из детской, я остался в полном неведении. Можно было вернуться, плюнуть на все и уйти спать. Можно было остаться здесь и вынюхать, что произошло. В любом случае, толку от меня сейчас не было никакого, и все, что оставалось — ждать новостей. О том, что новости не заставят себя ждать, я не сомневался, как и в том, что Морган едва не закончила свою короткую жизнь прямо здесь, под лампой в виде глупого оранжевого жирафа. От этих мыслей начинало предательски мутить.

Оставаться в пустой детской, пропитанной угрожающим запахом беды, было невозможно, возвращаться и слушать храп старшего брата не хотелось, и я бесцельно бродил по башне. Сколько времени мне пришлось шататься без дела по коридорам, я понятия не имел, однако вернувшись в комнаты, понял, что провел так почти всю ночь. Тор сидел на кухонном столе и жевал бутерброд. «Жизнь в Мидгарде не пошла тебе на пользу, — подумал я с сарказмом. — Где твои манеры, громовержец? Еще немного — и станешь совсем похож на смертного простолюдина».

Тор, тем временем, меня заметил и возмущенно выругался.

— Мы, кажется, договаривались о сделке! Я спелся с Беннером и уломал Тони оставить тебя здесь, ты в ответ соблюдаешь правила и не шляешься невесть где, — он раздраженно откусил сразу половину бутерброда и добавил: — Мы уже выяснили, что ты прекрасно знаешь, чего от тебя хотят. Не прикидывайся. Что, так сложно меня не подводить?

С ума сойти. Кажется, он обиделся. Я попытался припомнить, когда Тор обижался на меня самого, и с удовольствием вспомнил наши детские игры. Фокус с превращением в змею был безупречным, а что до кинжала… Я ничуть не стремился его зарезать, как он утверждал спустя сотни лет. Всего лишь напугать. «Мама, — кричал Тор, — я не хочу спать с Локи в одной комнате!» Шалость вышла знатная, но повторить ее не удалось ни разу — к змеям Тор после того случая заметно охладел, а на меня поглядывал с подозрением. Похоже, шутку никто не оценил.

Из цепких лап ностальгии меня вырвал кусок бутерброда, который шлепнулся прямо перед носом. Я оскорбленно поднял голову. Он что, серьезно?..

— Только не говори, что ты не будешь это есть, — заявил Тор, помешивая утренний кофе.

Он пьет кофе по утрам. Нет, это было решительно невозможно выносить. Старший брат окончательно превращается в жителя Мидгарда и, не ровен час, потеряет силу своего прославленного молота. И да, черт побери, я не буду это есть. Что он себе позволяет? Если следовать логике Беннера, который теперь подозревал меня в инопланетном происхождении, перед богом грома сидел гость из иного мира, и уж точно заслуживал чего-то большего, чем подачка со стола. «Собаке своей бутерброды кидай». Я оскорбленно отвернулся, напоследок отпихнув в сторону недоразумение, которое Тор посчитал едой. Наконец тот сдался. Ругаясь себе под нос, он сделал пару свежих сендвичей и театрально положил их на тарелку.

— Завтрак подан, ваше величество!

«Еще пара таких эпизодов, и мне станет по-настоящему приятно».

Сендвичи были неплохие, но заглушить раздраженную тревогу, разумеется, не могли. Тор молча допил кофе, со стуком отставил в сторону кружку и уставился на меня.

— Дочь Старка в больнице. Говорят, что-то серьезное, еле жизнь спасли. Не самое приятное утро, да?

Похоже, ему остро не хватало собеседника, а вести диалоги с самим собой осточертело. Я был вполне солидарен — когда слишком долго говоришь с самим собой, твой двойник становится почти материальным. Протяни руку, и вот он — твой единственный собеседник. Впрочем, сколько я ни протягивал руку своему невидимому альтер-эго в асгардской темнице, он ни разу не появился. Тор продолжал говорить, а я навострил уши — возможно, удастся услышать что-то важное.

— Тони, конечно, с ума сходит. Не вылезает из больницы и только повторяет, что ты ему помог. Скажи на милость, как ты умудрился?! — он наконец перестал смотреть в окно и повернулся ко мне. — Говорит, ты пристал к нему ночью, чуть ногу не прокусил.

«А хотелось, поверь, — я мысленно хмыкнул. — Может, стал бы проворнее».

— Я уже столько раз спрашивал, что ты такое, что пожалуй не буду повторяться. Черт знает что… Налил бы тебе кофе, да ты не пьешь. Что ты пьешь вообще кроме воды?

«Столетнее вино, — съязвил я. — Из отцовских погребов. Только не пиво, ради всего святого». Тор, тем временем, уселся рядом со мной на пол. К счастью, свое земное пойло предлагать не стал.

— Я тебе даже завидую в чем-то. Водишь всех вокруг пальца со своим феноменальным интеллектом, даже наш гений не понимает, кто ты такой. Девчушке жизнь спас. Это многого стоит — кого-то вытащить из лап смерти. Хочешь честно? — он хрустнул пальцами и внимательно посмотрел на меня. — Я бы отмотал время на несколько лет назад, сделал бы то, чего не смог. Вытащил бы своего брата-идиота из этого пекла.

«Ах, теперь еще и брат-идиот. Ну давай, продолжай». Мне стало интересно. Незнакомому существу он был готов рассказать гораздо больше, чем мне самому.

— Ненавижу себя иногда за то, что ничего не сделал, — Тор со злостью ударил кулаком по ножке стола. Стол жалобно хрустнул. — И ведь мог, наверное. Бог грома, мать твою. Громовержец. Сильнейший мститель. Чего это стоит теперь?

Я флегматично улегся на пол. Тор расценил это как сигнал к продолжению разговора. Ответить, увы, я не мог, но похоже ответы ему не требовались. Брату хотелось выговориться. Кто я, чтобы ему мешать?

— Плохо мы с ним расстались. Из рук вон отвратительно, если честно. Назвал его напоследок худшим из братьев, пока на меня не надели намордник, как на позорного пса, — Тор выглядел практически взбешенным. — Я удивлен, что до сих пор способен пользоваться силой молота. Его может поднять лишь достойный, а я разве остался им? Локи попытался сделать хоть что-то, и поплатился за это. Бессмысленная жертва, кому она была нужна? Хотя надо отдать ему должное, в попытке солгать Таносу он почти заставил меня поверить в свое предательство.

«Конечно, брат. Как не поверить, когда ты считал меня предателем даже тогда, когда я им не был? Но за раскаяние спасибо, я признателен».

-…Ты бы видел это. «Клянусь тебе в вечной верности! Я принц Асгарда!» — передразнил он. — Я ведь правда почти поверил в тот момент. Правда уже потом, когда он назвал себя Одинсоном, понял, что к чему. Кинжалы эти… Неужели он правда думал провести этого психопата с манией величия таким глупым трюком? Особенно после того, как отдал ему тессеракт? Локи был подлецом и лгуном иногда, этого не отнять, но ума ему всегда хватало. Больше чем остальным. О чем он думал вообще?

Я был готов поспорить, что брат сдерживал слезы. Никогда бы не поверил. О чем я думал? Да ни о чем я не думал. Даже о том, чтобы зрелищно и красиво уйти, не думал. Красиво, впрочем, не вышло… Нет, Тор, я сам не знаю, зачем кинулся на Таноса с перочинным ножом против перчатки бесконечности. Не раз задавал себе этот вопрос, и ни разу не смог на него ответить.

— Это было глупо. Настолько глупо, что уверял себя, будто это очередной трюк. Он создавал себе двойников одним взмахом руки, мог ввести в заблуждение самого дьявола. И уйти вот так?

«Я польщен. С дьяволом правда не доводилось пересекаться, но звучит неплохо».

— Дьявола, ты понимаешь?! Он мог все, а вместо этого предпочел самоубийство. Что ты на меня смотришь? Не знаешь слова «суицид»? Да, мой брат покончил с собой. Безрассудный фокус с ножом против перчатки бесконечности, сам-то понимаешь, как это звучит? Что это, если не самоубийство? — Тор запрокинул голову назад и посмотрел в потолок. — Чертов идиот. Я ничего не успел ему сказать. Ничего. И сделать ничего не смог. Танос придушил его и выбросил, как надоедливое насекомое, а я бездействовал. Локи умер глупо, но он хотя бы попытался.

«Попытался, это правда. Только что теперь с этих попыток?» На меня нахлынула привычная тоска. Теперь я хотя бы знал, что брат искренне сожалеет, и признаться, удивился, что после стольких лет он по-прежнему испытывает муки совести.

— Ты Морган спас, — повторил он, тупо вглядываясь в стену. — Она тебя любит. А кого я спас? Снес Таносу голову шесть лет назад? Отомстил, сделал то, о чем мечтал. Только легче от этого не стало. Ты видел его глаза, когда он лежал мертвый на полу рядом с Хеймдаллем и остальными? Я видел. Поверь, лучше бы тебе не видеть. Забыть вряд ли удастся.

«Нет, не видел. Но было бы любопытно посмотреть со стороны. Неужели действительно так страшно?»

— Страшно, — Тор словно прочитал мои мысли. — Мне кошмары снились каждую ночь. Когда Таноса прибил, отпустило. Но черт возьми, я бы много отдал за то, чтобы этот самоуверенный дурак оказался здесь. Сказал бы ему все то, чего не успел. Но что теперь об этом говорить?

В этот момент я был готов даже простить ему самоуверенного дурака. В сущности, Тор был не так уж неправ. В тот день я действительно был дураком.

* * *

Морган вернулась домой спустя две недели — бледная, исхудавшая, но живая и почти здоровая. Врачи неоднократно напоминали Старку о том, что девочке невероятно повезло, но он прекрасно знал, что дело было не в везении. Морган проводила почти все время у себя в детской, и когда она попросила пустить своего странного четвероногого друга в комнату, Тони не стал отказывать. До недавнего времени это существо неимоверно раздражало его, но сейчас что-то подсказывало не вмешиваться. Он не стал оспаривать право этого зверя на место рядом с дочерью. Откровенно говоря, теперь Тони чуствовал, что безопасность дочери в надежных руках (точнее, лапах), хоть и сам не хотел в этом себе признаваться.

Волк грациозно просачивался в приоткрытую дверь, садился на ковер рядом с кроватью, и разговор начинался. Со стороны эти беседы выглядели странно — девочка и волк просто смотрели друг на друга, Морган изредка произносила какие-то фразы, но чаще всего они просто молчали. Локи молчал, потому что не мог говорить, а Морган — потому что прекрасно осваивала язык молчания.

— У меня есть идея, — вкрадчиво зашептала она в один из вечеров. — Ты мне помог выздороветь, а я тебе все еще помочь не могу. Но ведь мы друзья? Давай сделаем секретный договор. Никто про него не будет знать, это будет наша тайна.

Морган проворно залезла в большой ящик в шкафу, вытащила альбом и краски, и вернулась на свое место.

— Смотри, — она вырвала из альбома лист, вымазала ладонь красной краской и припечатала ее к бумаге. — Я оставлю здесь свой след. Давай, теперь ты. Выбирай, каким цветом будет твой?

Локи без раздумий выбрал темно-зеленый. Это было банально, но ему откровенно не хватало банальностей из прошлой жизни.

— Отлично, — обрадовалась Морган. — Теперь окунай лапу в краску и тоже оставь след.

Ровно в центре отпечатка детской ладошки появились четкие очертания волчьей лапы. Морган подняла лист и довольно прищурилась.

— Вот. Это значит, что теперь мы будем друзьями всегда, потому что наши следы соединились насовсем, и пусть будет так, пока на Землю не упадет метеорит! По рукам?

Рук у Локи не было, но он интеллигентно поднял перепачканную краской лапу.

Девочка и волк сидели друг напротив друга и молча глядели на лист бумаги с подсыхающей краской.

==========================

Глава как-то сама собой получилась тревожной и даже мрачной, поэтому заранее прошу прощения у читателей, которые ждут исключительно позитивных сюжетных линий. Согласитесь, сияющие абсолютным позитивом рассказы выглядят неестественно, если только это не намеренный флафф. Но поскольку ангст — не для этой истории, все будет хорошо :) А то, что произойдет в этой главе, станет неожиданностью и для Старков, и для Локи, который даже не предполагал, как все обернется. Тони пересмотрит свое отношение, а Локи шаг за шагом он становится в башне своим, хоть и по-прежнему остается неузнанным. Все впереди.