Ночь для оперы и всего остального (джен)

Слепящим светом привлечён,

Адепт теней в покровах ночи

Победу сам себе пророчит

Старое ситское стихотворение

С первыми нотами последнего акта Палпатин c восхитительной ясностью ощутил приближение Того, Кого Он Выбрал, и чёрная дыра внутри раскрыла свою голодную пасть. Но он быстро подавил чувство. Наконец-то настало время соблазнить Скайвокера лучшим, что было у него в запасе: обещанием, от которого тот просто не сможет отказаться. Палпатину вспомнилось, как один его коллега-политик частенько повторял: «Политика носит местный характер — люди эгоистичны». Ещё политика была игрой на публику, и Палпатин собирался дать лучшее представление за свою карьеру, обратив эгоизм молодого джедая против него самого.

Послышался отдалённый топот бегущих ног, потом неожиданно затих, — юноша наверняка остановился, чтобы привести себя в порядок. Палпатин позволил себе быструю улыбку, восхищаясь дикой энергией, которую сдерживали нормы поведения, установленные его аскетичными мастерами джедаями. Ну, это ненадолго. Шелест тёмного плаща, и вот, приблизившись, Сила склонилась у его ног. Итак, с чего начать?

— Вы звали меня, канцлер? — Скайвокер придвинулся ближе, посмотрев на него с нескрываемым любопытством. Избранный был потрёпан и измучен, худ и угрюм.

Палпатин поднял голову, его глаза заблестели. Раздразним его аппетит чем-нибудь хорошим, чем-то, что вызовет в нём предвкушение близкой мести… которую Совет, скорее всего, никогда не позволит ему осуществить.

— Да, Анакин. Подойди, у меня хорошие новости. Наши клоны-разведчики выяснили, где находится генерал Гривус. Он прячется в системе Утапау.

Скайвокер заметно расслабился. У него на устах появилась лёгкая усмешка, и он сказал:

— Наконец-то! Мы возьмём в плен этого монстра, и конец войне.

Не «мы», мой мальчик. Добавь немного самомнения, ну-ка? Республика тут ни при чём. Позволь вернуть твои мысли в нужное русло.

— Если члены Совета не поручат это задание тебе, их мудрость начнёт вызывать сомнения. Ты достойнее всех, намного.

Он не придал значения смущению юноши, но жадно впитал удовольствие на опущенном к долу лице. Вот и она, его самонадеянность, такая не свойственная джедаям гордость. Гордость, которую мудрый Совет джедаев разорвёт в клочки. Хм-м…

— Садись.

Палпатин мельком повернулся, чтобы указать на кресло слева, и увидел, что Слай Мур и остальные всё ещё здесь. Он с раздражением рыкнул:

— Оставьте нас.

Пока она и вице-канцлер Мас Амедда быстро выпроваживали сенатора Конкоркилла, Палпатин заметил победный взгляд, которым одарил Амедду Пестаж. Интересно. Движение в ложе привлекло некоторое внимание со стороны других зрителей, но ненадолго.

На пути к выходу вуркский сенатор, ошеломлённый такой нехарактерной грубостью, с любопытством оглянулся. Палпатин не удостоил его взглядом. Несколько репортёров вытянули шеи в попытке разглядеть, что случилось, но Скайвокер уже сел в кресло рядом с Палпатином и стал практически незаметен для посторонних взглядов. Он ждал, что скажет канцлер.

Палпатин сосредоточился и, набрав в грудь воздуха, тяжело вздохнул.

— Анакин, ты знаешь, я не могу полагаться на Совет джедаев. — Анакин посмотрел на него пустым взглядом, и на секунду у Палпатина мелькнула мысль, что нужно было найти в ученики кого-то поумнее. Требовалась ещё одна подсказка. — Видимо, они скоро посвятят тебя в свой заговор.

— Я не вполне понимаю… — Стало ясно, что Избранный тянет время, притворяясь тупым. Это была ожидаемая реакция, поэтому Палпатин не почувствовал раздражения.

Ты не поймёшь. Для этого тебе пришлось бы забыть то, чему тебя учили. Естественно, он не мог этого сказать, пока не мог. Поэтому он продолжил гнуть свою линию.

— Ты наверняка чувствуешь то, что о чём я подозреваю. Совет джедаев хочет управлять Республикой. Они решили предать меня.

Несвоевременно вспомнив о своей якобы преданности Ордену, Анакин тут же принялся их защищать.

— Не думаю, что…

— Анакин… — Довольно вялых протестов. Чёрная дыра снова разинула свою голодную пасть, и он накормил её, устремив на измученного Скайвокера один из своих самых острых испытующих взглядов. — Где твоё чутьё? Ты знаешь… Верно?

Время застыло, и будущее скрылось за дымкой неопределённости, пока Скайвокер прислушивался к собственным ощущениям.

Он явно решил тянуть до последнего.

— Я знаю, что они в вас не верят, — сказал он, посмотрев на свои сапоги.

Это ещё мягко сказано. Палпатин сокрушённо покачал головой и сказал, добавив в голос обиды:

— Как и в Сенат. И в Республику. И в демократию, кстати, тоже. — В конце он повысил голос и почувствовал на себе взгляд Скайвокера. Палпатин решил не торопить его и поднял глаза на представление, наблюдая за тем, как пловцы Каламари винтом уходят вниз. Близилась развязка. Он хорошо знал эту оперу.

Голос Скайвокера вывел его из раздумий:

— Честно говоря, — нерешительно начал тот, словно боясь обжечься о собственные слова, — моё доверие к ним подорвано.

Вот это уже лучше. Избранный наконец-то признал правду. Палпатин легко и привычно подхватил нить беседы:

— Почему? Они, вероятно, попросили тебя сделать нечто нечестное? К примеру, шпионить за мной… Верно?

Скайвокер неловко поёрзал, снова избегая его взгляда.

— Я не… я не знаю, что сказать.

Пожалуй, сейчас тебе и правда нечего сказать. Давай-ка поможем тебе найти слова.

— Вспомни о начале обучения, Анакин. Все, кто приходят к власти, боятся её утратить. И даже джедаи.

— Но джедаи проповедуют добро, — быстро возразил Скайвокер. Слишком быстро. Он лишь повторил заученную фразу, а не озвучил собственное мнение. Он сам не верил в свои слова, но при этом не замечал, что уже переступил через край пропасти.

— Добро — вещь относительная. Ситы и джедаи очень схожи между собой. В том числе, и в желании приумножить власть.

Скайвокер выглядел немного удивлённым, он не ожидал услышать такое от канцлера. Но продолжил спорить, как марионетка, которая продолжает дёргаться по мере того, как одну за другой обрезают нити. Его ответ был всё таким же выхолощенным.

— Ситы черпают силы в собственных страстях. И заботятся только о себе.

С этой заученной фразой Палпатин был полностью согласен, в кои-то веки. Чёрная дыра настойчиво выкручивалась, стараясь пробить его безупречный самоконтроль. Спесивый джедай наконец-то начал сомневаться, и Палпатин ощущал его тоску, нерешительность, гнев и чувство вины. Они питали Палпатина, и он надавил ещё, помогая им расцвести.

— А джедаи нет?

Краешком сознания Палпатин ощутил лёгкую щекотку. Он решил, что это предвкушение. Скоро. Так скоро… Судьба трепетала на кончиках его пальцев, судьба сидела слева от него и дула губки, плакалась и ныла в надежде на помощь. И он поможет. Судьбе только нужно попросить.

— Джедаи самоотверженны. Они думают лишь о других. — Последний аргумент Скайвокера был ещё хуже, они оба чувствовали, как слабеет его воля.

Торжествуя, Палпатин откинулся в кресле; он наблюдал за представлением, впитывая мучительные сомнения Избранного. Приближалась кульминация: в отчаянии вскрикнула героиня, герой поддался тёмной стороне, злодей смеялся над болью своих жертв. Палпатин мягко улыбнулся актёру, зная, что никто не заметит. Поклонитесь за меня, любезный сударь. Я почти закончил выступление. Палпатин повернулся, приготовившись к долгожданному финалу…

И увидел, что Скайвокер выпрямился и, позабыв о сомнениях, осматривается вокруг с растущим подозрением. Так он выглядел во время спасательной операции на корабле генерала Гривуса: собранный и готовый ко всему солдат. Впервые за время их беседы Палпатин замешкался. На данном этапе ему не нужен был солдат.

— Анакин? — Нет ответа. — Анакин? Что случилось?

— Я что-то почувствовал. — Солдат — это всё, что у Палпатина теперь было. Яркие глаза Избранного обежали концертный зал. — Не знаю, что это, но я уверен, что здесь… здесь что-то не так.

Теперь Палпатин был по-настоящему раздосадован. Трудно представить менее удачный момент для приступа джедайской паранойи. То было затишье перед триумфом, минута, когда он должен был выполнить своё Предназначение.

— Анакин, — мягко пожурил Палпатин. — Наверное, дело в басовых флейтах которые использовались в момент падения героя. Меня они тоже каждый раз застают врасплох интенсивностью своего звучания…

В одном шаге!

— Нет! — резко перебил его Скайвокер. — Это не флейты! Я почувствовал это со стороны зрительного зала, там, наверху.

Он показал на верхние ярусы, где собиралась менее богатая публика. В его голосе звучала такая явственная озабоченность, что Палпатину захотелось пренебречь маскировкой и прощупать толпу самостоятельно, через Силу, но он не мог себе этого позволить — мальчишка ещё не попался в его сети окончательно. Поднявшись с кресла, Палпатин обшаривал верхние ярусы глазами; он чувствовал себя слепым и беспомощным.

— Я ничего не вижу, мой мальчик. — Ничего, кроме тьмы, что ждёт меня впереди, скоро она будет принадлежать мне... Моя судьба, моё предназначение.

Скайвокер вскочил на ноги.

— Думаю, вам лучше покинуть это место, канцлер. У меня нехорошее предчувствие.