Барышня и Мародёры (гет)

В поместье Моул Форест целую неделю после приезда учеников из Хогвартса шло празднование. Вся семья была очень рада успехам Протеуса и Вероники, особенно, конечно, Вероники. И мать, и отец, и дед чрезвычайно гордились девушкой и принимались осыпать её похвалами, как только она попадалась им на глаза.

Первый день она была от этого счастлива. А затем смущение всё больше и больше стало охватывать её, ведь прежде она никогда не была центром внимания своей семьи. Отношениям в чистокровных аристократических семьях волшебников предписывалось быть уважительными, ровными и, можно даже сказать, несколько холодными, но уж никак не пылкими. К тому же все похвалы, сколь бы сдержанными они ни были, приходились обычно на долю братьев: во-первых, они были старшими, во-вторых, мальчиками, то есть, опорой и гордостью любой семьи волшебников, а тем более чистокровных. Но брат нисколько не завидовал ей, а тоже искренне радовался и хвалил сестру. Благодарственное письмо Дамблдора об успехе мисс Моул было даже помещено в рамочке на стене гостиной на всеобщее обозрение.

А когда вернулся из Дурмштранга старший сын Моулов, Миллидор, как всегда с табелем, полным отличных оценок, празднования развернулись с новой силой. Даже домовые эльфы радовались успехам юных господ, а самая младшая дочка в семье, Марсия, которая только собиралась поступать учиться, наотрез отказалась ехать куда бы то ни было ещё, кроме Хогвартса. Малышка бегала за сестрой хвостиком и упрашивала её ещё и ещё рассказывать об этой школе.

Мистер Моул, а особенно мистер Лонгботтом, были так горды Вероникой, что посовещавшись, решили преподнести ей особенный подарок.

…Как-то утром Вероника проснулась не только от солнечных лучей, пробивавшихся сквозь плотные кружевные занавески, и от щебета птиц в саду, но и от того, что в её комнате кто-то шуршал и покашливал. Сначала девушка даже испугалась, но потом решительно высунула голову из-под одеяла:

— Кто тут?

— Простите, молодая хозяйка, простите бедную Тибби, — пропищал голос домового эльфа, но… совсем не похожий на голоса семейных эльфов.

Вероника заинтересовалась, села в постели и принялась разглядывать крошечное ушастое существо, топтавшееся в смущении на пороге. Это действительно был домовый эльф, точнее, эльфичка, и совсем молоденькая, хотя возраст домовиков обычно было нелегко угадать. Маленького роста, гораздо миниатюрнее тех эльфов, которых Веронике приходилось видеть. Эльфичка испуганно моргала огромными тёмно-серыми глазами-шарами, а её большие, с человеческую ладонь, уши виновато трепетали, прижимаясь к голове с жиденькими зелёными волосёнками. На ней было намотано новенькое кухонное полотенце, завязанное на плече пышным узлом, а магазинная этикетка от него висела на тоненькой шее как медальон.

— О Мерлин, ты кто? — удивилась девушка, убедившись, что эльфичка ей не знакома. — Я тебя ни разу не видела. Ты чья?

— Тибби подарили мисс Веронике, — эльфичка присела в неловком, но ужасно почтительном реверансе, — Тибби будет служить молодой хозяйке. Тибби — послушный эльф, хозяйка. Тибби — хороший послушный эльф.

— Ух ты! — девушка радостно спрыгнула с кровати: у неё теперь есть собственный эльф! Даже у Миллидора ещё не было эльфа, обычно детям в чистокровных семьях дарили домовика, — если, конечно, могли себе это позволить, — на совершеннолетие или в честь окончания учёбы.

— Позвольте, хозяйка, — засуетилась эльфичка, — Тибби подаст халат и тапочки. Или хозяйка желает одеться к завтраку?

«Хозяйка! — с довольной улыбкой повторила про себя девушка. — Подумать только: я — хозяйка!»

С появлением у Вероники домовички восторги по поводу перехода мисс Моул на шестой курс стали постепенно затихать, чему скромная девушка была очень рада: жизнь входила в привычное русло. Но оставалось ещё одно немаловажное дело: нужно было подготовить семью к приезду подруги Вероники, маглорожденной волшебницы. И не просто подготовить, а убедить пригласить Лили в гости. Решившись, девушка направилась в гостиную, где после завтрака расположилась миссис Моул.

— Да, дорогая? — Пандора ласково улыбнулась дочери, которая почтительно замерла на пороге, ожидая разрешения войти.

— Мамочка, — девушка чинно уселась в кресло, — ещё раз большое спасибо за Тибби. Она ужасно милая.

— Немного неуклюжая. Но ничего, привыкнет, — Пандора безмятежно улыбнулась. — Что ты хотела мне сказать, дорогая?

— Да. У меня есть просьба, — и, увидев заинтересованное выражение на лице мамы, Вероника продолжила: — Я хочу пригласить в гости одну свою подругу.

— У тебя появилась такая хорошая подруга? О, это же очень хорошо! Дружба, установленная во время учёбы, может быть очень полезной в будущем.

С этой точки зрения девушка своих подруг ещё не рассматривала, поэтому такая прагматичность матери её немного покоробила, но внешне это не отразилось.

— Значит, я могу пригласить Лили погостить, да?

— Хм, — миссис Моул слегка нахмурилась в задумчивости, — значит, её зовут Лили. А как фамилия? Кто её родители?

Вероника глубоко вдохнула, готовясь к неизбежному, и сообщила:

— Мама. Лили Эванс — маглорожденная.

Даже чистокровной колдунье из рода Лонгботтомов-Блэков понадобилось всё её самообладание, чтобы достойно отреагировать — то есть, скрыть реакцию, — на подобные слова. Лишь очень внимательный взгляд мог бы заметить, как сбилось её дыхание, и поджались губы, но дочь не видела и этого: сделав столь «кощунственное» признание, она уставилась на узор ковра у себя под ногами.

— Вот как… — после долгой паузы негромко вымолвила мать. — Тебе не кажется, дочь моя, что ты испытываешь моё терпение? Сначала ты отвергла предложение достойнейшего брака, ради… какой-то мифической влюблённости, а теперь намереваешься… привести в мой дом… нечистокровную волшебницу.

…О, самообладанию миссис Моул позавидовала бы даже мраморная статуя! Вероника понимала, что мать рассержена и, тем не менее, очень тщательно выбирает слова. Девушка, беря с неё пример, так же старалась оставаться спокойной и тихо сказала, всё ещё не поднимая глаз:

— Мама. Лили Эванс — хорошая, воспитанная девушка. Она очень умная колдунья. Она очень мне помогла. Если бы не она, я бы не смогла сдать СОВУ. Я должна быть ей благодарна. И она просто мечтает побывать в гостях у настоящей чистокровной семьи колдунов. И вот я подумала, что это самое меньшее, чем я могу её отблагодарить.

Слушая дочь, Пандора молчала, внимательно и испытующе глядела на неё, словно пытаясь подвергнуть её легилименции. Никогда, и в этом она была полностью уверена, её дети не позволили бы себе беспричинно капризничать и просить что-либо лишь потому, что им это просто взбрело в голову. Даже сыновья. Хотя к ним всегда было чуть более снисходительное отношение, как к надёжной опоре в будущем. А тем более, дочери, чьим главным достоинством должно быть послушание. И скромность. Стало быть, у Вероники действительно есть серьёзные причины для подобной просьбы. И благодарность тут не главное. Значит, эта её подруга, хоть и маглорожденная, зачем-то ей необходима. Круглое и добродушное лицо миссис Моул слегка вытянулось и приобрело выражение глубокого сомнения. Но Вероника наконец вскинула глаза и так умоляюще воззрилась на мать…

— Ну, ладно, — нехотя промолвила та, — я надеюсь на твоё благоразумие, дочка. Я поговорю с твоим отцом. А уж со всеми остальными — будь любезна, объясняйся сама. И учти: я соглашаюсь терпеть эту девочку в моём доме одну неделю — и ни минутой больше.

Слёзы, уже наполнившие глаза девушки, мгновенно высохли. Она вскочила, порывисто обняла и поцеловала мать. Затем она выбежала из гостиной, а Пандора возвела глаза к потолку и слегка покачала головой. Тем не менее, снисходительная улыбка всё-таки тронула её красивые губы.

…Что ж, самое трудное было позади, родители, можно считать, согласились принять Лили, пусть даже всего на неделю. Младшей сестре можно было вообще ничего не объяснять, ей достаточно было и того, что в гости приедет подруга сестры по Хогвартсу. Братьям Вероника объяснила необходимость пребывания Лили Эванс в их доме тем, что эта колдунья, хоть и маглорожденная, но будет полезна Веронике в учёбе и в общении с ребятами нового курса. Особого восторга юноши не выказали, но заинтересовались возможностью пообщаться с маглорожденной (к тому же — девушкой…). И только любящему и всепонимающему деду целеустремлённая Вероника доверила истинную причину.

Вероника долго думала, как составить письмо для Лили, несколько раз ей приходилось полностью стирать черновик и писать всё заново. Наконец, она осталась более-менее довольна, и солидный почтовый рыбный филин Моулов важно вылетел в окно с привязанным к лапе письмом.

… — Лили! — раздался рассерженный визг с заднего двора дома семьи Эвансов. — Если это чучело к тебе, то и разбирайся с ним сама!

Юная волшебница выскочила из дома в чём была на яростные крики сестры Петунии. От увиденного она расхохоталась так, что не смогла двигаться и присела на ступеньке, к тому же, у неё с ноги слетел тапочек. Петуния, похоже, собирала высушенное бельё, и в вечерних сумерках на дереве увидела крупную коричневую сову. К лапе большущей птицы был привязан конверт, так сестра волшебницы поняла, что сова прилетела к Лили. То ли сове надоело, что на неё не обращают внимания, то ли Петуния решила прогнать её, но сейчас одна махала широкими крыльями и громко ухала, а вторая визжала и тоже махала чем могла: простынями и полотенцами… Выглядели они при этом настолько одинаково возмущёнными, растрёпанными и круглоглазыми, что Лили не могла не расхохотаться.

— Хватит ржать, Лил! Убери от меня это чудище! — Петуния уже чуть не плакала.

— Да ты же сама её дразнишь, Тьюн, — попыталась урезонить её сестра, подбежав наконец к «полю битвы». Сова, точнее, рыбный филин семьи Моулов, почуяла волшебницу, смолкла и уселась на плечо Лили. Несмотря на большой размер, филин не был слишком тяжёлым, и он явно умел себя вести: в плечо девушки он вцепился крепко, но боль не причинял. Успокаивающе поглаживая мягкие перья птицы и всё ещё хихикая над сестрой, Лили Эванс ушла в дом. Письмо, которое принёс филин, гласило:

«Дорогая Лил!

Я очень рада сообщить тебе, что мои родители разрешили пригласить тебя в гости на целую неделю! Напиши мне свой адрес и отправь с Мистером Ломондом, чтобы я могла прислать тебе телепортер в воскресенье в 10.00. Обнимаю, Лес».

Лили обрадовалась, что новая подруга не забыла о своём обещании, быстро нацарапала ответ и выпустила Мистера Ломонда в окно, убедившись сперва, что сестры уже нет во дворе. Затем она побежала хвастаться родителям, что её приглашают к себе погостить настоящие маги. И ей было ужасно интересно, что путешествие начнётся тоже самым волшебным способом, с помощью телепортера.

Заранее собрав небольшую сумку с вещами и подарками, какие смогла придумать для семьи Лес, Лили с нетерпением ждала воскресенья.

«Интересно, как Вероника пришлёт мне телепортер? Опять с совой? И что это вообще за штука, телепортер?» — размышляла она, в полной готовности усевшись на качели во дворе в назначенное время, и внимательно смотрела вокруг в ожидании. Петуния, которая с самого утра старательно изображала, что ей совсем не интересно, как сестра отправится в гости к подруге-колдунье, то и дело высовывалась из двери, вытягивая шею, но сразу же исчезала, как только Лили взглядывала в её сторону. В очередной раз, когда девушка отвлеклась на Петунию, около качелей раздался негромкий хлопок. Лили вздрогнула, увидев маленькое большеухое существо с круглыми глазами. Существо было замотано в полотенце и держало в тоненьких ручках большую серебряную шкатулку.

— Т-ты кто? — прошептала в удивлении волшебница.

— Тибби, домовый эльф, — пискнуло оно в ответ, — А Вы — мисс Лили Эванс?

Девушка кивнула.

— Хозяйка прислала Тибби телепортировать мисс в дом хозяев.

Лили заулыбалась, спрыгнула с качелей и подхватила с земли сумку:

— Я готова! Что нужно делать?

— Приложите пальцы сюда, мисс, — эльфичка Тибби протянула ей шкатулку.

…Когда Петуния Эванс в очередной раз высунулась из дома, она увидела только тихо раскачивающиеся качели.

— Ух ты! — Лили в восхищении оглядывалась, оказавшись, словно в тот же миг, в комнате, где первым делом увидела подругу. — Вероника! Привет!

Девушки обнялись.

— Это твоя комната? Тут уютно… — Лили уронила сумку на пол и пошла по комнате, осторожно касаясь всего пальцами, словно не веря в реальность окружающего. Она то и дело вскрикивала и спрашивала, что это или то. Вероника тепло улыбалась и объясняла. Заметив, что домовичка укоризненно покачивая головой, потащила брошенную сумку к массивному гардеробу чёрного дерева, Лили поинтересовалась: 

— А чей это эльф?

— Мой! — гордо заявила Лес. — Родители мне подарили Тибби за то, что я сдала СОВУ! Так что, это мне тебя надо благодарить, Лил!

Девушки опять обнялись.

…Лили Эванс очень понравилось в Моул Форест. Вероника как смогла кратко и мягко объяснила подруге, как той следует себя держать, и поскольку правила поведения волшебников не сильно отличались от правил вежливости маглов, Лили смогла произвести достаточно благоприятное впечатление на семью Лес. Конечно, живой и весёлой девушке пришлось сдерживать свой характер, особенно при родителях Вероники, но нельзя сказать, что это было уж слишком тяжело для неё. А почти со всеми детьми Моулов она вообще быстро нашла общий язык. Хотя самый старший из них, восемнадцатилетний Миллидор, познакомившись с ней и немного поговорив, более не навязывал своё общество, Лили прекрасно проводила время с Протеусом, Вероникой и Марсией. Пару вечеров к молодёжи присоединялся даже мистер Лонгботтом. Пожалуй, из всей семьи — кроме Лес, конечно, — именно Арфанг Лонгботтом наиболее доброжелательно отнёсся к гостье и этим понравился ей.

Неделя пребывания Лили в гостях у Вероники пролетела совершенно незаметно, и вот Эванс со вздохами уложила сумку и спустилась в гостиную прощаться с хозяевами. Девушка вежливо и скромно присела перед мистером Лонгботтомом и мистером Моулом, удостоившись улыбки первого и сдержанного кивка второго, затем она поклонилась миссис Моул, а та ответила вполне доброй улыбкой. Миллидору был адресован самый церемонный реверанс, а когда он важно, копируя отца, кивнул, Лили не сдержалась и прыснула смешком. Остальных Моулов девушка, отбросив церемонии, просто обнимала, а Веронику и Марсию ещё и поцеловала. В какой-то краткий миг Лес показалось, что подруга хотела чмокнуть и Протеуса, более того, ей показалось, что от этого порыва чуть покраснели они оба. Вероника слегка нахмурилась и, поджав губы, совсем как мать, утащила подругу в свою комнату телепортироваться.