Один день Гермионы Грейнджер (гет)

В «Дырявом котле» было людно и шумно. Гермиона оглядела зал в поисках своих подруг, но никого не увидела и потому обратилась к бармену за помощью.

— А, вы на праздник, — улыбнулся бармен. — Джинни Уизли предупредила, что ее будут искать. Она сняла комнату наверху, номер семь.

— Спасибо.

Пока она поднималась по ступенькам, она думала о том, что ей совершенно не хочется идти ни на мероприятие, которое затеяла Джинни, ни вообще на какой-либо праздник. Да и странное место выбрала Джинни. Что они будут делать в гостиничном номере?

Прошло уже две недели с того самого дня, а Гермиона чем дальше, тем сильнее, казалось, проваливалась в депрессию. Ничто ее не радовало.

Она прошлась по парфюмерным магазинам, но ничего из этого не вышло. Нереально было перенюхать все продаваемые ароматы, а делиться клиентурой хозяева не хотели даже после демонстрации удостоверения специалиста отдела магического правопорядка. Да и бессмысленно было требовать список сотен покупателей. Провал.

Работа — единственное, что заставляло ее отвлечься от неприятных мыслей, от постоянного прокручивания в голове «кто?», поисков зацепок. Рон теперь пропадал днями, а иногда и ночами во «Всевозможных волшебных вредилках», а Гермиона даже радовалась этому. К тому моменту, когда Рон возвращался и мог бы настаивать на близости, она уже крепко спала.

Ей не хотелось видеть своих друзей, родню Рона. Отчего-то хотелось поехать в Хогвартс, навестить МакГонагалл, Хагрида, окунуться в атмосферу тех школьных дней, наполненных чудесами, открытиями и приключениями. Походить по замку, погулять вокруг озера, побывать в Запретном Лесу.

Но не побывать на празднике Джинни она не могла.

Дверь номера семь распахнулась, едва Гермиона постучала.

— Заходи! — обрадовалась ей Джинни. — Уже почти все собрались!

Гермиона не знала, что она ожидала увидеть в номере, но явно не то, во что он превратился стараниями младшей сестры Рона.

Это был салон красоты в бело-розово-золотых тонах. Здесь были поистине королевские кресла с ванночками для ног, столики для маникюра, зеркала, пуфики и диванчики, на большом круглом столе в центре были раскрыты модные журналы, стояли чаши с фруктами и пирожными.

— Как тебе? — Джинни сияла.

— А… — Гермиона просто кивнула головой и улыбнулась ей, не найдя, что ответить.

Салон красоты — последнее место, в котором бы ей хотелось сейчас очутиться, но не обижать же подругу.

— Круто, правда? Ну, мне Гарри помог, если честно.

— В честь чего все это? — уточнила Гермиона.

— Скажем, это… Это пред-девичник! — Джинни рассмеялась. — Я просто хотела собрать нашу чисто женскую компанию и хорошо провести время. Мы стали так редко видеться, а если встречаемся, то или на маминых званых ужинах, или на бегу… Все так заняты. Я соскучилась!

До того, что случилось с Гермионой, та и сама задумывалась, что неплохо бы почаще видеться с Джинни, с Луной, другими девочками, так что мотивы Джинни были понятны. Но сейчас все существо Гермионы отторгало какие-либо встречи.

Но что теперь делать? Не убегать же.

«Наша чисто женская компания» оказалась Луной, Анджелиной, Кэти Белл, беременной Флер со своей сестрой Габриэль и даже Одри, женой Перси.

— Я пригласила еще Ханну Аббот и сестер Патил, — проговорила Джинни. — Скоро приедут мастера красоты, и мы будем пить вино и наслаждаться жизнью!

— Здорово, — пробормотала Гермиона, чувствуя, что будет лишней на этом празднике жизни.

— Так, — Джинни потянула ее за собой. — Вот здесь ты можешь оставить свои вещи и переодеться.

— Переодеться?

— Да! — улыбалась подруга.

Только сейчас Гермиона поняла, что Джинни в халате нежно-розового цвета.

О, Моргана!

— Послушай, Джинни, я тут кое-что вспомнила… по работе… Мне надо перекинуться парой слов с барменом, — проговорила Гермиона, пятясь к двери. — Я туда и назад.

— Не задерживайся!

Гермиона выскочила за дверь и быстро спустилась по лестнице. Когда Джинни сказала «пить вино», Гермиона сразу вспомнила, что лже-Рон сказал, что купил вино в «Дырявом котле». Зачем ей уточнять у бармена, продает ли он такое вино, она и себе не могла объяснить.

За стойкой было битком набито уже подвыпивших магов и ведьм. Да и не слыл «Дырявый котел» никогда фешенебельным заведением. Грейнджер с трудом протиснулась к стойке, привлекая к себе внимание бармена.

— Что будете, мисс? — спросил бармен, подходя.

— Я не… я просто хочу у вас спросить. Вы продаете малфоевское вино?

Бармен широко улыбнулся ей, подмигивая.

— Что вы, мисс! Сливочное пиво и огневиски — основные наши напитки. Вина здесь отродясь не бывало.

Что и следовало доказать. Ложь. Вино было куплено не в «Дырявом котле», да и куплено ли? На бутылке, которую показал ей Перси, была наклейка производителя и акциза, а на той бутылке, которую она распивала с лже-Роном, ничего такого не было. И это значило, что если бутылка была без этикетки, значит, она была из личных погребов… Малфоя?

Что за бред? Этикетку можно снять. Ее наличие или отсутствие ничего не доказывает.

Внезапно Гермиона почувствовала, как на ее ягодицы легла чья-то горячая ладонь. Она дернулась и молниеносно приставила к горлу нахала кончик своей волшебной палочки.

— А ну-ка немедленно убери свою лапу! — прошипела она, вглядываясь в незнакомое лицо.

— Потише, красивая, я просто хотел тебя угостить, — заискивающе улыбнулся, видимо, местный завсегдатай, показывая почти беззубый рот.

От возмущения и кипевшей в ней злости Гермиона еще сильнее надавила палочкой на горло пьянчуги.

— Еще раз ты позволишь себе такое, на что разрешения не получал, и будешь иметь дело с отделом правопорядка Министерства магии!

— Да иди ты! — отмахнулся от нее неудавшийся ухажер. — Мне насрать на твой отдел, психичка. И убери свою палочку!

— Мисс, вы привлекаете к себе внимание, — предупредил ее бармен.

Действительно, в такой тесноте ее действия и слова не остались незамеченными, и Гермиона увидела вокруг себя настороженные лица. Наверное, это ее слова об отделе правопорядка вызвали такую напряженность.

Ей надо было срочно выйти отсюда! Быстро! И не потому, что она испугалась, все эти люди душили ее… Ей не хватало воздуха!

Она бросилась вон из «Дырявого котла», распахнула наружную дверь и со всего размаху налетела на кого-то.

От неожиданности она бы упала, если бы ее не подхватил за талию тот, с кем она столкнулась.

— Извините, — пробормотала Гермиона, укоряя себя за рассеянность и полнейшую несобранность.

— Грейнджер? — раздалось удивленное.

— Малфой? — удивилась Гермиона.

Вот так встреча! Этого Гермиона не ожидала, не была готова! Мерлиновы носки, она только что его вновь начала подозревать, и он тут как тут!

Ее аж в жар кинуло, щеки залила алая краска.

— Фестрал тебя раздери, ты потеряла зрение? — вдруг довольно грубо встряхнул ее Малфой, и Гермиона только сейчас поняла, что его рука до сих пор на ее талии, и она в какой-то степени прижимается к его груди. — Не видишь, куда летишь?

Гермиона тут же отскочила от него, да он и сам не горел желанием удерживать ее.

Она не знала, что и сказать. И было что-то еще, что очень ее взволновало, но никак не могло оформиться в голове. Что-то, что вызывало у нее тревогу…

Они стояли на улице за дверью «Дырявого котла», сверля друг друга глазами. Гермиона тяжело дышала, да и Малфой выглядел растрепанным.

Ее взгляд скользил по его лицу, фигуре. Она сто лет, кажется, не видела его — не считая того раза в лифте, да и разве разглядывала? Он тогда стоял к ней спиной.

Малфой изменился, как и все они. Хотя он всегда был высок и аристократически худощав, сейчас его худощавость превратилась в стройную фигуру с крепкими мускулами, которые Гермиона ощутила, когда он подхватил ее. Лицо Драко тоже было другое, чем в Школе — его тонкие черты словно смягчились временем, даже нос не казался таким острым. Волевой подбородок… Платиновые волосы отросли, и Драко завязывал их в короткий хвост на затылке, а на глаза падали выбившиеся пряди.

Не только красивая внешность Драко привлекала внимание, но и породистость, холеность, которые сквозили в каждом его движении. И одет он был, как всегда, с иголочки. Что и сказать — завидный жених для кого-то.

Глаза — единственное, что не изменилось с годами — все такие же серые, холодные.

— Мерлиновы кальсоны, моя мантия, — Драко только сейчас заметил, что его мантия слетела с плеч и валяется на земле. — Она испорчена!

— Брось, — Гермиона отдышалась, наконец, и взяла себя в руки. — Очищающее заклинание, и мантия как новая.

— Без тебя разберусь, — резко ответил Драко, поднимая и встряхивая мантию.

Развернулся и пошел куда-то дальше по Косой Аллее.

Гермиона смотрела ему вслед. Разве он не собирался войти в «Дырявый котел», когда она в него врезалась?

* * *

Мастерами красоты оказались служащие недавно открывшегося Салона мадам Мюррей. Два парня и две девушки в воздушных белых мантиях, словно феи, скользнули в дверь седьмого номера.

Праздник начался.

Гермиона долго сопротивлялась переодеванию в халат и каким-либо процедурам со своей внешностью. Но Джинни сумела убедить ее:

— Моргана тебя побери, Гермиона, ты так напряжена! Расслабься. Именно для этого все мы и собрались — праздно провести время. Вот скажи мне, когда ты в последний раз красила ресницы, губы? Сидишь в своем кабинете — света белого не видишь.

Гермиона поддалась напору, тем более что к Джинни подключились близняшки Патил и Флер. Надо сказать, что и Падма, и Парвати выглядели и так потрясающе красивыми — не зря их считали самыми красивыми девочкам в Гриффиндоре. Ну, а Флер и так полувейла — уж ей-то зачем эти процедуры?..

— ’Ермиона, разве тебе не хочется быть красивой для Рона?

Гермиона никогда об этом не думала. Да, она не красила губы и ресницы на работу, не придавая значения таким мелочам, и одевалась просто, предпочитая удобную одежду и обувь. Во взгляде Рона Гермиона всегда читала восхищение и обожание, и не думала, что нужно что-то еще, чтобы привлечь его внимание.

— А я ни с кем не встречаюсь, но мне нравится этот пред-девичник, Джинни! — воскликнула как всегда непосредственная Луна.

Джинни благодарно ей улыбнулась.

— Вот именно. В конце концов, наведение марафета — это же просто повод всем собраться. Давайте выпьем! У нас тут пунш и сливочное пиво для Флер.

В руки Гермионы вплыл высокий бокал с пуншем, и она немного отпила. Слишком сладко для нее, пожалуй, вместо пунша она выпила бы хорошего французского… Моргана! О чем она думает!

Гермиона залпом допила пунш, чем вызвала смех у подруг, затем опустилась в одно из кресел. К ней тут же подошла девушка из мастеров красоты.

— Чего желаете, мисс Грейнджер? Прическу, маникюр, педикюр?..

— А можно… массаж? — алкоголь горячей волной разошелся по телу Гермионы, и она вдруг ощутила, как устала, как ноют ее плечи.

— Конечно!

Истома разлилась по всему телу, и Гермиона прикрыла веки, вполуха прислушиваясь к тому, что говорят девочки.

Парвати Патил и Луна наслаждалась педикюром и маникюром, Ханна внимала мальчику-стилисту, который рассказывал ей об уходе за лицом. Джинни, Габриэль и Падма пили пунш и весело болтали обо всем на свете, тем же занимались и Одри с Флер, обсуждая мужей.

По воздуху носились ножницы и расчески, пахло духами. Гермиона думала о Хогвартсе, о библиотеке мадам Пинс — вот там бы ей сейчас оказаться, среди книг, в атмосфере ученичества…

Они напились. Гермиона не сразу поняла, что пьяна, а только тогда, когда с трудом встала с кресла и комната закружилась перед глазами. Как она так набралась? Сколько бокалов с пуншем выпила?.. И зачем?.. Нервы, видимо, окончательно сдали.

Она, кажется, спрашивала Джинни об Отрезвляющем зелье, но Джинни ничего такого с собой не брала.

Аппарировать в таком состоянии было опасно, как и пользоваться каминной сетью. Близняшки Патил звали ее куда-то кутить и веселиться дальше, но Гермиона, сохраняя последние остатки разума, все же нашла силы отказаться. Она заверила Джинни, что без проблем доберется домой. Будь Джинни трезвая, она ни за что бы ее не отпустила, но Джинни тоже была навеселе, и ее увели домой Флер с Габриэль.

Выйдя из бара, Гермиона пыталась вспомнить заклинание, которое бы прояснило голову, но мысли путались. Было уже темно, может быть, уже была ночь? Гермиона никак не могла найти в сумочке часы.

Потом она брела по пустынной Косой Аллее в одиночестве и преисполненная жалости к себе.

Любимых девушек встречали их парни, а где ее парень? В магазине? Может, и ей пойти к нему в магазин? Гермиона представила, как в таком состоянии вваливается во «Всевозможные волшебные вредилки», реакцию Верити, Рона, Джорджа… Нет, не стоит так позориться.

Куда уж больше. Если бы они знали, что с ней случилось, что бы они сказали. Презирали бы так, как она себя сейчас презирала. Джинни бы никогда ее больше не позвала на праздник, Флер бы картавила в ее адрес французские ругательства, Одри, как Перси, поджимала бы брезгливо губы и отворачивалась при встрече… Да, все так бы и было.

Гермиона так живо представила себе это, что из глаз полились слезы. Прислонилась плечом к стене какого-то дома и отдалась во власть горьких рыданий.

— Ну что ты тут устроила, — сказал кто-то, обнимая ее и прижимая к себе. — О чем грустишь?

Неужели это насильник? Тот, кого она обидела в баре? Но от этого человека пахло очень приятно и знакомо, очень знакомо… И он сам был ей знаком. Кто-то из ее друзей-знакомых — она никак не могла вспомнить его имя.

Гермиона рыдала в его рубашку, обхватив его за талию:

— …Я совсем одна… мне не с кем поговорить… ну… по-настоящему… рассказать самое сокровенное… вроде вокруг меня постоянно толпы… а я одна… мне так плохо… я не могу его найти… думаю, думаю… что-то ускользает… он уничтожил меня… все сломал… зачем он это сделал… я не знаю… все так запуталось…

Она что-то еще говорила, а этот знакомый незнакомец гладил ее по голове, по спине, так бережно, так заботливо, утешая, поддерживая:

— …А, может, ты для него — мечта? Может, он всегда хотел быть рядом с тобой. Может быть, он рискнул и поступил безумно, но разве мог он не рискнуть?

— О-о-откуда... ты знаешь… — сквозь слезы Гермиона уловила в интонациях говорящего мечтательность и горечь.

— Знаю, — глубокий вздох. — Просто не всегда человеком движет только ненависть, как это кажется на первый взгляд.

Гермиона попыталась отстраниться и посмотреть на парня, которые ей задвигал такую философию, но он вдруг подхватил ее на руки.

— Ты хочешь спать, — сказал он. — Я отнесу тебя домой.

Едва он это сказал, как Гермиона ощутила сильную сонливость.

— Чары! — прошептала она. — Это... ТЫ!..

— Это я.

Она попыталась вырваться, но руки, ноги и голова сделались ватными, глаза закрылись сами собой.

— Отпусти, — прошептала Гермиона, с трудом двигая вялым языком. — Нечестно…

— Я знаю. Может быть, ты когда-нибудь простишь меня.

— Не надо… Обливэйт…

— Так будет лучше для тебя.

— Я… не хочу… — прошелестела Гермиона, почти заснув.

— Я не хотел тебя унизить. Я просто хотел узнать, каково это — быть твоим парнем, любить тебя.

— Не надо…

Она уснула, а он доставил ее до дома, нашел в сумочке ключи, открыл дверь квартиры и занес в спальню. Движением волшебной палочки расстелил постель и бережно опустил Гермиону. Замер, разглядывая ее спящую. Затем навел палочку и прошептал:

— Забудь.

Складка, пролегшая на лбу Гермионы, разгладилась, словно бы ей приснился приятный сон.

Да, так будет лучше для нее. Надо было стереть и те воспоминания, но он… смалодушничал. Он хотел, чтобы она помнила о нем… Пусть и не как приятные воспоминания.

Подумал и наложил на спящую Грейнджер Отрезвляющие чары.

* * *

— Гермиона, завтрак на столе! Я ушел!

— Хорошо, Рон, я сейчас.

Проснувшись утром, Гермиона ощущала себя на удивление хорошо. Вроде бы вчера у Джинни они выпили порядочно, Гермиона даже не помнила, как дошла до дома, спать легла, не раздевшись, и когда вернулся Рон — не слышала. А вот сейчас она чувствует себя прекрасно.

Рон ушел, и можно было спокойно вылезти из постели. Он все еще не были близки, хотя Рон то и дело намекал. Гермиона не знала, сколько еще сможет сдерживать его напор.

Гермиона решила принять душ. Когда снимала одежду, уловила странный аромат, прижала к носу свою рубашку, вдохнула и едва не лишилась чувств.

ТОТ САМЫЙ ПАРФЮМ!

Как это?

Как это?!

Что вообще такое происходит? Кто-то вознамерился ее свести с ума?!

Только-только она стала приходить в себя, день с лже-Роном отходил в прошлое, Гермиона училась жить с этим, и тут вдруг такой удар под дых!

Это ненормально!

Гермиона с силой сжала голову. Что было вчера? Как она дошла домой? Почему не может вспомнить? Какой бы пьяной она не была, она бы помнила, как дошла домой. Хоть что-то. А последнее, что она помнила, это как вышла за дверь «Дырявого котла» — и дальше пустота.

«Это Обливэйт!» — внезапно озарило Гермиону. Все сходилось.

Если она сможет снять его, она узнает, кто с ней был.

В этом ей мог помочь только один человек.

Гермиона схватила халат, накинула на себя и выскочила из ванной в гостиную. Бросила в камин Летучий порох и уже через секунду входила в гостиную Поттера в доме на площади Гриммо, двенадцать.

В доме царила тишина. Едва только Гермиона вышла из камина, как показался Кикимер.

— Привет, Кикимер.

— Доброе утро Гермионе Грейнджер. Что делает она в доме Гарри Поттера? Лучшая подруга, конечно, оно и понятно. Можно врываться, когда хочешь. И все равно, что хозяин вчера только вернулся из Трансильвании еле живой…

Кикимер был в своем репертуаре. Гермиона знала, где находится спальня Гарри, и быстрым шагом покинула гостиную, поднялась по лестнице и стремительно вошла в нужную комнату.

Гарри спал в боксерах поперек кровати, его очки лежали на полу, там же лежала груда писем, которые ежедневно мешками таскали почтальоны на площадь Гриммо. Наверное, читал и уснул.

Выглядел Гарри таким умиротворенным и глубоко спящим, что Гермионе было совестно его будить. С другой стороны, она не могла сдержать нетерпения.

— Гарри… Гарри! — позвала она его, присев на кровать, и легонько потрясла за плечо. — Проснись!

Гарри открыл глаза и мутно посмотрел на нее, очевидно, не сразу поняв, кто это сидит рядом с ним. Потом его рука потянулась за очками, Гарри нацепил их себе на нос и тут же ошеломленно выдохнул:

— Гермиона! Что случилось? Сколько времени? Почему ты в халате?..

Его взгляд заметался по комнате, и Гермиона поняла, что Гарри готов вскочить и броситься в очередной раз спасать магический мир.

— Спокойно! Гарри, прости, что я так ворвалась, — Гермиона виновато улыбнулась. — Мне нужна твоя помощь.

— Какая? — он провел рукой по лицу, словно снимая остатки сна. — Гермиона, ты меня перепугала, если честно. Так сколько времени?

— Восемь утра.

— ...Едрит твою налево! — Гарри со стоном повалился назад в постель, заворачиваясь в одеяло с головой.

— Гарри, если бы все не было так серьезно, я бы не стала тебя будить, честно.

— Я знаю, — раздалось глухое из одеялового кокона. — Сейчас.

Какое-то время кокон не шевелился, потом из него выполз взъерошенный Гарри Поттер. Он был совершенно заспанный.

— Герм, дело терпит небольшой отсрочки? Я хочу принять душ, потому что в глазах как песка насыпано.

— Конечно.

— Кикимер, наверное, уже сварганил завтрак. Составишь компанию?

Гермиона с улыбкой встала.

— Да. Буду ждать тебя на кухне.

— Если он будет слишком доставать тебя…

— Ну, я терпеливая, ты знаешь.

Спускаясь в кухню, Гермиона ощущала душевный подъем. Так всегда было рядом с Гарри. Этот удивительный парень одним своим видом сводил на нет душевные терзания и переживания, и сложные проблемы в его присутствии становились решаемыми.

От Гарри исходила настоящая Сила, по-другому и не скажешь. При всем своем мальчишестве Гарри внушал людям спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Если кому-то и можно было довериться без страха на огласку, то это был Гарри Поттер. Сколько они с Гермионой пережили вместе и всегда поддерживали друг друга, и если и ссорились, то только из-за глупостей, на начальных курсах Хогвартса.

Для Гермионы Гарри всегда был особенным. Она очень сильно любила его, как брата, и не могла даже представить, что что-то может пробежать между ними, отдалить друг от друга. То же самое Гарри чувствовал к ней. Иногда Гермионе казалось, что Джинни завидует их дружбе, но тут она ничего не могла поделать — Джинни должна с этим справляться сама.

На кухне тлел камин, на столе стоял кофейник, свежеиспеченные пирожки был прикрыты чистой льняной салфеткой, на деревянной подставке стояла большая сковорода с яичницей с томатами и зеленью.

— Кикимер, ты сокровище, — восхищенная Гермиона не удержалась от комплимента эльфу, который замер возле камина, едва она появилась на пороге.

— Спасибо Гермионе Грейнджер. Она так добра. Может, ее не кормит Рон Уизли? Иначе, что за повод врываться в дом ни свет ни заря и сразу мчаться бегом на кухню.

Это привычное ворчание старого эльфа вызывало вдруг массу воспоминаний о прошлом, когда они — она, Гарри и Рон — скрывались здесь от ищеек Волдеморта, и еще раньше — когда здесь располагался штаб Ордена Феникса.

У Гермионы так потеплело внутри, что она чуть не расплакалась. Приятные и грустные воспоминания о событиях и людях, и о тех, кто ушел…

Так, вот это уже лишнее. Сейчас ну совершенно не время грустить о погибших.

Гермиона села за стол и налила себе кофе. Она успела съесть два пирожка, которые оказались с сыром, когда в кухню вошел Гарри.

Он был одет в домашние штаны и футболку, непослушная его шевелюра была влажной — Гарри не любил использовать бытовую магию, например, чтобы высушить волосы, не видел в ней какой-то крайней необходимости.

— Кикимер, ты молодец! — отсалютовал чашкой кофе довольному эльфу Гарри. — И оставь нас с Гермионой наедине, пожалуйста.

— Конечно, молодой хозяин Гарри Поттер, — с поклоном Кикимер скрылся в своей каморке.

Гарри на всякий случай наложил Оглушающие чары.

— Рассказывай.

— Подожди… пирожки просто чудо!

— Гермиона! Ты разбудила меня явно не для того, чтобы покушать пирожков.

— Да. Ну…

Начать было трудно. Гермиона не собиралась рассказывать про лже-Рона и то, что с ней приключилось. А как объяснить Гарри то, что ей, возможно, стерли память, Гермиона не подумала.

— Гарри, пообещай мне, что ты сделаешь то, что я тебя попрошу, но сам ничего предпринимать не станешь.

Гарри тут же напрягся и перестал есть яичницу со сковороды, которую придвинул себе.

— Хорошо, — согласно кивнул он головой.

— Я хочу, чтобы Рон ничего об этом не знал.

Гарри уже молча и после некоторой паузы кивнул головой, соглашаясь.

— Пожалуйста, не осуждай меня и не делай никаких выводов. Я подозреваю… Что вчера кто-то стер из моей памяти воспоминания.

— Что? — Гарри удивленно смотрел на нее. — Вы же были на вечеринке у Джинни. Или это случилось раньше, днем?

— Гарри, я только подозреваю, что мне стерли воспоминания. Может, и не было ничего такого. Мы прилично надрались с девочками, и я не помню ничего с момента, когда вышла за дверь «Дырявого котла».

Гарри невольно улыбнулся.

— Бывает.

— Да. Но мне нужна твоя помощь, чтобы убедиться. Ты же сможешь восстановить память?

— Ну, Гермиона, я попробую, конечно, но кто, как не ты, знаешь, что восстановление памяти зависит от многих факторов, в том числе, и от магической силы заклявшего тебя. И я не могу не спросить, что происходит. Тебе угрожают? Ты в опасности? Тебе нужна помощь?

— Нет. Я сама разберусь.

— Ты хочешь прямо сейчас попробовать?

— Да.

Гарри отложил вилку и достал из кармана штанов волшебную палочку.

— Ой, подожди, Гарри, — Гермиона вспомнила одну вещь и захотела уточнить, так ли это, у него. — Слушай, а Рон в Аврорате, на сборах или в работе… Он как в трансфигурации? И в невербальных чарах?

— Нормально. С трансфигурацией у него гораздо лучше, чем в Школе, а вот с невербальными чарами, если честно, не очень.

Она это подозревала и сама, но хотелось убедиться в своей правоте.

— Хорошо, спасибо. Ну, давай начнем.

— Давай.

Гермиона не знала, что будет испытывать. Заклятие забвения она использовала, а вот то, как происходит восстановление памяти, предполагала, но не знала наверняка.

Это было больно, но терпимо. Гарри словно раздвинул ей черепную коробку и начал трогать пальцами извилины мозга. Словно вспышки, перед зажмуренными глазами Гермионы проносились картинки воспоминаний вчерашнего дня: утреннее Министерство магии... «Дырявый котел»… стычка у барной стойки… Гермиона столкнулась в дверях с Драко Малфоем… номер семь и мастера красоты… пунш-пунш-пунш… она встает и чуть не падает, потому что переборщила с алкоголем… выходит из «Дырявого котла»… останавливается и плачет… ее утешают… она помнит эту рубашку и парфюм, но не помнит имени… они говорят… его слова, что она — мечта… он берет ее на руки и несет… накладывает чары…

Когда Гарри прекратил, Гермиона опустила голову на сложенные на столе руки. По ее щекам текли слезы, которые удержать было невозможно. Она все вспомнила. Она боялась признаться себе, что знает, кто это. «А, может, ты для него — мечта? Может, он всегда хотел быть рядом с тобой. Может быть, он рискнул и поступил безумно, но разве мог он не рискнуть?», «Я не хотел тебя унизить. Я просто хотел узнать, каково это: быть твоим парнем, любить тебя». Эгоистичный ублюдок! Как он посмел!

«Ты для него — мечта».

Гарри обошел стол и обнял Гермиону.

— Я не буду спрашивать…

— Не надо.

— Знаешь, Герм, если ты не будешь справляться, — прошептал он ей в макушку, — я всегда готов поддержать тебя. И даже если захочется кого-то убить, я тоже буду рядом.

Гермиона не смогла сдержать улыбки сквозь слезы.

— Ты великий человек, Гарри.

— Ой, ну только не ты! — притворно закатил глаза друг. — Мне каждый день об этом пишут миллион поклонниц, и если еще и ты туда же…

— Все, молчу.

Она вытерла слезы, встала, и они крепко обнялись.

— Спасибо.

— Не за что.

— Не осуждай меня.

— О чем ты? Я ничего не знаю, ничего не видел, — Гарри сжал её в объятиях, давая понять, что их дружба для него важнее всего на свете. — Но если кому нужно будет накрутить хвост — только позови.

Гермиона хмыкнула.