Моя Принцесса. Часть I (джен)

Трое братьев застыли, словно многовековые изваяния, ошарашенно глядя на Рафаэля с ребёнком на руках, который казался таким маленьким в контрасте с мутантом, что больше походил на говорящую куклу. Голубые глазки девочки больше не слезились, она крепко ухватилась за красную повязку черепашки, с любопытством глядя на три огромных фигуры напротив и замечая их сходство с её драконом.

— Это же та девочка, да? — нарушил тишину Майки, уже расплываясь в довольной улыбке. Он хотел помахать ей рукой, но сдержался, видя серьезное выражение лица лидера. Кажется, кому-то попадёт...

— Ты привёл ее сюда? — не веря своим глазам, спросил Лео, думая, что все происходящее просто немыслимо и что Раф при всей своей импульсивности не мог так поступить. И когда он потерял контроль?

Рафаэль двумя руками обхватил девочку, давая понять, что готов защищать ее место здесь. Он нахмурился, понимая, что придётся схлестнуться с лидером в споре, где нет ни правых, ни виноватых.

— Кто это? — шёпотом спросила девочка, будто так её никто кроме дракона не услышит. Она видела, как изменилось доброе лицо мутанта на хмурое, и тревога тоже поселилась в ее сердце.

— Не бойся, — не отрывая взгляда от Лео, сказал Раф. — Они не причинят вреда. Это мои братья.

— Дяди? — с резко вспыхнувшим восторгом воскликнула девочка, и Майки не сдержался, все ожидая своего звёздного часа, и подошёл к брату.

— Ути-пути, — залепетал он, шевеля двумя огромными пальцами перед девочкой. — Ты такая милашка! А как тебя зовут?

Веселая улыбка младшего заставила девочку тихонечко засмеяться. Ей нравился этот смешной дракон. И Майки довольно прищурил глаза.

— Я — Матильда, — пролепетала малышка, боясь все ещё говорить в полный голос. Её румяные щечки чуть сильнее покраснели, и она пыталась спрятаться от пристального взгляда других, тыкаясь лицом в зеленую кожу Рафа. Майки готов был умереть от умиления, сложив руки в замок и отведя одну ногу назад.

— Тоже на «м», — радостно сказал он. — И мое имя на «м». Майки.

Матильда обернулась обратно к черепашке и слегка махнула рукой, приветствуя его.

— Дядя Майки? — Девочка вопросительно взглянула на мутанта, и тот почти затопал на месте от нахлынувших эмоций.

— Дядя, — с нескрываемым восторгом пропищал он, принимая на себя новую роль. — Какой же ангелочек!

Майки с умилением разглядывал пушистые золотые кудри и глубокие синие глаза, слегка блестящие от слез, но уже не отражающие страха. Она потянулась рукой к младшему и коснулась его щеки. Такой же, как Рафаэль, только улыбается чаще и ростом пониже. Девочка довольно улыбнулась, четко для себя понимая, что этот дракон ей тоже нравится.

— Пойдёшь ко мне на ручки?— протягивая свои огромные ладони в сторону ребёнка, спросил Майки, открыто распахнув объятья. Рафаэль был не в восторге от этого, и он ревниво повернулся к брату боком, чуть закрывая девочку от него и прижимая к себе сильнее. Малышка поняла, что её дракону идея Майки не нравится, и она обхватила широкую шею мутанта насколько могла, кладя голову ему на плечо. Раф мысленно фыркнул, пряча от других довольный взгляд.

— А ты её покормил? — ставя руки в боки, спросил младший, слегка обидевшись, что ему не разрешили подержать девочку. Он-то знал, что самое главное для живого существа — это еда. И после неё люди (и мутанты) становятся намного добрее и веселее. Особенно после горячей свежей пиццы.

По растерянному взгляду здоровяка было понятно, что про это он забыл, и что наверняка ребёнок голодный; он почувствовал, как Матильда оживилась при упоминании о еде.

— Майки, — послышался строгий голос лидера, — отведи девочку на кухню и покорми.

Приказам Лео все обязаны подчинятся. Его беспрекословное лидерство было незыблемым, хотя Рафаэлю это было не по душе. Но в данной ситуации, видя, что Матильда не боится младшего, здоровяк опустил её на ноги.

Снизу все присутствующие казались огромными памятниками по сравнению с маленьким человечком. Она с любопытством разглядывала доброго дракона в оранжевой повязке, изучая его внешний вид и не спеша идти ему на руки, которые он снова для неё открыл. Матильду заинтересовали висевшие по бокам потертые палки на цепи, и выглядели они довольно устрашающе. Но девочка не пугалась, и хотя не желала идти к новому дяде на руки, ухватилась за краешек нунчака, полностью выпрямляя руку вверх.

Микеланджело удивился, но затем захихикал над поведением малышки, идя неторопливыми шагами на кухню, чтобы ребёнок мог за ним поспевать. Маленькие ножки быстро перебирали, по холодному бетонному полу, и Майки с ужасом заметил, что на ней нет обуви. На дворе вовсю разошлась зима, и в логове тоже не очень тепло, ведь обогреть такое помещение не так легко и затратно, тем более черепашки не особо жаловались на низкую температуру, ввиду их необычного строения.

Микеланджело уже не спрашивал разрешения девочки и Рафа, а подхватил малышку на руки, о чем-то секретничая с ней, и звонкий детский смех наполнил угрюмое темное помещение.

Леонардо подошёл к Рафаэлю, сверля его взглядом, но будто специально выдерживая паузу, чтобы испытать нервы брата на прочность. Лидер не хотел предаваться эмоциям, и поэтому ему нужно было время, чтобы привести мысли в привычный спокойный поток. Донателло предпочёл остаться стоять на своём месте, интуитивно желая держаться подальше от эпицентра враждебности.

— И как это понимать? — холодно спросил Лео, скрестив руки на груди. Рафаэль качнул одним плечом, не зная, да и не желая отвечать на этот вопрос. — Мы же договорились, что ты принесёшь передатчик и все. А вместе с ним ещё и этого ребёнка захватил?

— Ты же сам видел, как та кикимора издевалась над ней, — рявкнул здоровяк, совершенно не ощущая чувства вины. Напротив, он был горд своим поступком.

— И что теперь нам с ней делать, а? Её все равно придётся вернуть в приют.

Рафаэлю эта мысль явно пришлась не по душе, и сделав шаг навстречу лидеру, он злобно оскалился, и Донателло даже пришла шальная мысль в голову, что братья сейчас схлестнутся в поединке.

— Даже не говори мне про это, — процедил Рафаэль. — Она туда больше не вернётся.

Леонардо смерил брата пристальным взглядом, будто мог просканировать его мозг на наличие на нем темных пятен. Потому что у Рафа явно шарики за ролики заехали.

— Ты решил возомнить себя папочкой? — с долей сарказма кинул Лео. — Девчонку станут искать. Это риск для нас, как ты не понимаешь? Из-за этого ребёнка ты всех нас подвергаешь опасности.

— Да кто будет искать её здесь? — закатывая глаза, ответил здоровяк. — И по-твоему, я должен был оставить её там? Позволить этой швабре с носом избивать её? Где же наши хваленые девизы? Все эти бесконечные: мы герои, мы боремся со злом.

Рафаэль стал театрально размахивать руками, словно с издевкой копируя Леонардо, внушающего все эти призывы братьям.

— Так а что ты не привёл тогда всех тех детей? — спокойно, но в тон брату кинул лидер. — Думаешь, их та нянька не бьет? Почему бы нам не устроить подземный детсад, а?

Рафаэль промолчал. Действительно, можно было всего лишь ликвидировать ту тетку, запугать её до смерти, чтобы она даже подойти к детям боялась. Но тогда, в ту секунду, ему казалось, что забрать Матильду из приюта и унести куда глаза глядят было самым верным решением. Хотя бы просто потому, что она его ждала каждую ночь, верила в него, и он уже не мог нарушить данного обещания.

— Завтра девочки здесь быть не должно, — заключил Лео и собрался уже пройти к своей комнате, не оставляя брату выбора, но тот отступать не хотел.

— И когда ты превратился в бесчувственного придурка? — с раздражением прошипел Раф. — И почему только ты все решаешь? Мне надоели твои вечные приказы, мы будто не твои братья, а слуги, которым ты постоянно щёлкаешь пальцами и отдаёшь поручения.

Леонардо остановился и сжал руки в кулаки, отчетливо ощущая желание заехать сейчас брату в рожу. Бесчувственный придурок? Да он душу готов продать дьяволу, лишь бы с его семьей все было хорошо. Он борется за безопасность и благополучие братьев, и в итоге что вместо благодарности? Отдаёшь приказы? А что делать, когда не успел он глазом моргнуть, как Раф уже учудил какую-то ерунду с временным удочерением? И что теперь с этим делать?

Слова Рафаэля задели лидера за живое, здоровяк и сам знал, что это перебор, но не мог контролировать свою злость. Лео повернул голову к брату, не разворачиваясь полностью, и в его голубых глазах сверкнула толика обиды.

— Но ты же понимаешь, что она не может остаться здесь? — внезапно решил поддержать решение брата Донни. — Ей нужно жить на поверхности, учиться, быть среди сверстников. В конце концов, ей нужны человеческие родители. А пока она жила в приюте, у неё был шанс на приемную семью.

Рафаэль огорчённо опустил голову, зная, что их гений, да и лидер тоже, правы. Его основной задачей было освобождение Матильды, а про остальное он и не думал.

— Возвращать в детский дом я её не буду, — уже более спокойно ответил здоровяк. — И вам не позволю. Вы не знаете, как она смотрела на меня. Будто я был её единственным шансом на спасение. И что я должен был сделать, посмеяться ей в лицо и тупо свалить? На такое у нас только Лео способен.

— Ну, конечно, — вдруг взорвался лидер, повышая тон голоса. — Я же бесчувственный придурок! А ты у нас добрая фея. И теперь мы все должны организовать частный детский сад, потому что наша волшебница решила притащить сюда ребёнка по доброте душевной.

Рафаэлю не нравился тон разговора брата, его сарказм и обращение к саеносцу в женском лице. Здоровяк грозно прорычал, явно готовясь к нападению, и Донни сделал шаг назад, боясь попасть под горячую руку. Сейчас он точно ударит Лео. Вот уже и костяшки на кулаках захрустели от сильного давления, и желваки пульсацией пробивались сквозь толстую кожу, и глаза сверкнули недобрым огоньком. Рафаэль уже приготовился нанести удар, как со стороны кухни послышался детский крик.

* * *

Девочка стояла босыми ногами на полу и ревела то ли от страха, то ли от неожиданности, обнаружив ещё одного обитателя этой пещеры, пока Майки доставал из духовки горячую пиццу.

Сплинтер с удивлением смотрел на маленькое дитя, понимая, что вид огромной уродливой крысы внушает страх. Но сэнсэй не хотел оставить ребёнка заикой на всю жизнь, видя, как надрывно плачет девочка. Его старое сердце сжалось от боли, когда крупные капли выкатились из глаз, делая щеки влажно-блестящими. Веки заметно припухли — девочка плачет не первый раз за сегодня. Сплинтер уже слышал её истошные крики, поэтому и выглянул, чтобы посмотреть. Он уже давно не контролировал жизнь сыновей, не вмешиваясь и позволяя им самим принимать свои собственные решения. Они уже взрослые мальчики.

Внезапно протянутая большая конфета в сверкающей розовой обертке волшебным образом остановила крик, и малышка несмело протянула руку к манящей вкусняшке, шмыгая носом. Майки в ужасе застыл, может, оттого, что сэнсэй появился так внезапно, и ему нечего было сказать старому крысу. А может, оттого, что он сам не ожидал такой реакции Матильды и даже не знал, что нужно делать в таких ситуациях. Растерялся.

Сплинтер по-доброму улыбнулся, щуря свои чёрные глаза, когда девочка с любопытством принялась вертеть в руках конфету. Таких больших она ещё никогда не видела, да и вообще такие вкусности очень редко попадались ей. Она прижала розовую вкусняшку к груди, как когда-то прижимала передатчик, подаренный Рафом, и с этого момента стала считать Сплинтера своим лучшим другом.

— Отец, — испуганно подскочил появившийся на кухне Рафаэль. Слово сэнсэя было решающим, и если уж он скажет то же самое, что и Лео, то даже Раф не посмеет противиться такому решению. Он не ожидал похвалы от Сплинтера, но свой поступок хотел хоть как-то объяснить.

Девочка посмотрела на своего дракона, потом на крысу, и с радостным визгом подбежала к последнему и крепко ухватилась за подол его одежды, обнимая за ноги.

— Дедушка! — прозвучало на все логово, и даже Сплинтер, всегда спокойный и стабильный, растерялся сперва. Но затем мягко улыбнулся и взял девочку на руки. Именно таким ей и представлялся настоящий дедушка. Добрый, дарящий вкусняшки, мягкий и тёплый. Ну и что, что у него ногти до неприличия длинные. Ну и что, что глаза чёрные как смоль, и в них страшно смотреть. Ну и что, что во рту четыре зуба, и редкая борода некрасиво свисает с острой морды. Родственников, как говорится, не выбирают. Да и дети любят далеко не за внешность.

— Я все слышал, сын мой, — обратился сэнсэй к Рафаэлю, поглаживая ребёнка по спине. Здоровяк застыл, ожидая слова отца на этот счёт. Но одобрительный взгляд Сплинтера дал понять, что не все так страшно, как описывает Лео. — Это был опрометчивый и необдуманный поступок.

Рафаэль виновато опустил голову. Но испытывал вину он не перед семьёй, а перед Матильдой, с разочарованием понимая, что отец попросит её вернуть. Лидер согласно кивнул на замечание мастера.

— Однако ты сделал все правильно. И я горжусь тобой.

Он подошёл к сыну ближе и похлопал его по плечу. Рафаэль сам не ожидал такого от отца и растерялся, округляя глаза от удивления. Видимо, присутствие девочки и такая реакция на крыса подействовали на Сплинтера таким образом.

Леонардо закатил глаза, он был не согласен с отцом, но сказать уже ничего не мог.

— Ты сделал так, — продолжил сэнсэй, — как подсказало тебе сердце. И я рад, что оно побуждает тебя творить добро.

Только Сплинтер знал, что за диким темпераментом второго сына таится ранимая натура, и порой его злые выпады это всего лишь психологическая самооборона, чтобы ничто не могло задеть его сердце. Он способен на чувствительность даже больше, чем Майки, но боится это показывать даже самому себе. И ситуация с этой девочкой поставила все на свои места.

Сплинтер был согласен с Рафаэлем в одном моменте: Леонардо действительно прошёл бы мимо неё и даже не подумал украсть эту девочку из приюта. В первую очередь он думает о семье и о том, что ничем, по сути, помочь в этой ситуации он не может, и сердце его бы не дрогнуло, слаженно работая в паре с хладнокровным разумом. Именно поэтому он и является лидером, чтобы нести ответственность за всех четверых, просчитывая последствия наперёд. Но Раф был не такой.

— Э-э-э, пицца готова, — неловко отозвался Майки, приглашая всех сесть за накрытый стол.

Сплинтер указал рукой на стулья, побуждая всех сесть, и братья послушно уселись на свои места. Сэнсэй не выпускал девочку из рук, присаживаясь на стул вместе с ней и подставляя тарелку ей поближе. Она охотно прильнула к столу, беря одной рукой тоненький кусочек пиццы, который в её руках казался довольно приличным, а в другой держала конфету, ни на минуту не выпуская её из виду.

Майки все время хихикал, глядя, с каким энтузиазмом поглощает Матильда пиццу, размазывая красный соус по щекам. Она набивала рот так, что прожевать нормально не могла, потому что рот не открывался больше, и кусочки вылетали обратно в тарелку. Майки казалось это забавным, но Рафаэлю это не нравилось. Она ела будто в последний раз. Словно этот кусок у неё сейчас отберут, и поэтому надо впихнуть в себя как можно больше. Такая картина навеяла дурные мысли о том, что привычка быстро есть, пока не отобрали, появилась у неё из-за тяжелой жизни в приюте. Неужели их недокармливали? Или же ставили лимит времени на прием пищи? Кто не успеет опустошить тарелку, будет наказан ударами указкой по попе. Или придётся час сидеть в мрачном темном подвале. Или ещё что-нибудь, что могла придумать та злая тетка.

Уловив взгляд сына, Сплинтер чуть заметно улыбнулся. В светло-карих глазах читалась плохо скрытая тревога, и пристальное наблюдение за малышкой давало понять, что Рафаэль стал другим. Заботливым и переживающим, ответственным за благополучие другого. Нельзя сказать, что он был сверх безрассудным и не думал о братьях. Но теперь здоровяк приобрёл кое-кого другого: маленького ребёнка, который смотрит на него, как на чудо света, ждёт помощи и поддержки и верит всему, что он бы ни сказал. Так смотрели черепашки в детстве на своего отца. Его сыновья уже выросли.

На кухне воцарилась тишина, нарушаемая только громким чавканьем Майки, который хоть и смеялся над Матильдой, но был таким же неряхой и жадным до чужих кусков. Донателло интеллигентно откусывал маленькими кусочками, тщательно пережевывая пищу. Лео, казалось, только делал вид, что ест, постоянно бросая недовольные взгляды в сторону Рафа и хмурясь, мысленно его ругая. Ситуация крайне неординарная, но тем и лучше. Будут учиться выкручиваться.

Девочка откинулась спиной на грудь своего новоиспеченного дедушки и глубоко вдохнула, гладя округлившийся живот. Сплинтер взял салфетку со стола и вытер ей лицо, на что Матильда только весело улыбнулась. Она все ещё крепко сжимала конфету, приберегая её до лучших времён.

Когда Майки, будто копируя девочку, откинулся на спинку стула и приглушенно рыгнул, это означало окончание трапезы, так как все остальные дружно отложили свои недоеденные куски, и ожидающе замолкли.

— Майки, — обратился Сплинтер к сыну. — Отведи девочку в игровой зал. Думаю, ей будет там интересно.

Младший сам загорелся от нетерпения показать своей «племяннице» эту святая святых из логова и, подхватив Матильду на руки, весело зашагал из кухни.

— Что нам теперь делать, сэнсэй? — сразу спросил Лео, как только двое ушли. — Мы же не можем оставить её здесь.

— Но и возвращать в приют не будем, — уточнил Рафаэль, давая понять, что это утверждение не будет меняться ни при каких условиях.

— А может, просто соберём доказательства против той надсмотрщицы и передадим это Кейси? — предложил Донни. — Он сможет дать делу ход. И Эйприл подключим, она осветит это в новостях.

Мысли была реально здравой и логичной. Это был идеальный вариант борьбы со всем беспределом, творящимся в стенах того приюта. Но Рафаэля эта идея все равно огорчила. Ведь тогда придётся отдать Матильду обратно. И надеяться, что с ней все будет хорошо. А если ей там все равно плохо? А если она так и проживет всю жизнь, глядя в окно и ожидая своего дракона? Нет-нет, так не пойдёт.

Сплинтер, внимательно следящий за реакцией Рафаэля, согласно кивнул в сторону Донни.

— Это очень хорошо, — сказал он. — Но девочку возвращать мы не будем.

Леонардо округлил от удивления глаза, что было редко для него, и подумал, а не начался ли у отца старческий маразм. Он его глубоко уважал и прислушивался к каждому слову, но такая идея была для него более, чем дикая. Оставить её здесь?

— Таково было условие Рафаэля, верно? — продолжил крыс, и здоровяк довольно кивнул, впервые находясь вместе с отцом против решения лидера. — У неё может быть сильный стресс из-за этого, ведь теперь девочка считает нас своей семьей.

— Не так уж и много времени прошло. Она нас забудет, — воскликнул Леонардо, разводя руками.

— Детская психика очень ранимая, и любые яркие события могут навсегда изменить стиль поведения и общения с окружающим миром впоследствии, — заговорил Донни. Теперь они втроём против одного.

— Но и оставить мы её не можем, — высказался Сплинтер, вызывая согласный кивок Лео и огорчённый вздох Рафа. — Поэтому давайте поможем ей найти любящую семью.

— Что? Но как? — озвучил общий вопрос лидер. Сэнсэй тихо усмехнулся.

Он многозначительно промолчал и встал изо стола, и сыновья поднялись вслед за ним. Кажется, что Сплинтер просто смеялся над ними, издевательски придумывая какие-то невероятные задания. Ну где им искать эту любящую семью? И сколько на это уйдёт времени?

— Надо быстрее начать, — сказал Лео, когда мастер ушёл. — Чем быстрее найдём, тем быстрее она отвыкнет от нас.

— Так не терпится избавиться от неё? — фыркнул Рафаэль, пренебрежительно глядя на брата, который решил проигнорировать этот вопрос. Впрочем, здоровяк и не ждал ответа.

Развеселившие Майки и Матильда ворвались на кухню, как ураган, и развеяли неприятную тишину. Младший вприпрыжку приблизился к холодильнику, доставая оттуда две банки апельсиновой газировки, и жалобно зашипев, одна из них досталась девочке, сидящей на руках мутанта. Вспотевшая и раскрасневшаяся от активных игр малышка большими глотками стала глотать холодную содовую, быстро опустошая банку.

— И как в такое маленькое тело помещается все это? — усмехнулся Майки, беря свободной рукой банку для себя.

— Не давай ей холодное, — сказал Донни. — А то заболеет.

— Да ладно, — отмахнутся весельчак. — Жарко ведь... Ну, так что там? Что вы решили?

Младший с какой-то яростной надеждой заглядывал в глаза Донни, будто от этого жалобного взгляда все могло изменится. Ему не хотелось, чтобы Матильда уходила, и хотя он даже не пытался представить их дальнейшую жизнь с ней, а просто существовал радостными и яркими моментами, Майки уже всем сердцем привязался к девочке, которая неплохо учится управляться с джойстиком, а значит, будет хорошим партнером для игр.

— Мастер сказал, что пока она остаётся, — ответил гений и чуть не оглох, когда весельчак завизжал от радости. Он обхватил тонкую фигуру девочки руками и поднял её над собой, кружа и пританцовывая. Матильда смеялась, расставив свои руки в стороны, словно крылья, и ей казалось, что она летит.

— Ура, она остаётся! — кричал Майки, словно девочка была его рождественским подарком. Он схватил ещё парочку банок с содовой из холодильника и помчался обратно в свой игровой мир, прячась вместе с «племянницей» за широким экраном телевизора.