Легенда одной мести (джен)

Мауи отодвинул свисающие с потолка волокнистые полотна и тихо вошёл в марае⁽¹⁾. Внутри было совсем не сумрачно, несмотря на то, что на улице уже стояла ночь. Маленькие лианы мерно сияли приглушенным зеленоватым свечением, и внутренности марае хорошо просматривались. Кроме того, горел очаг — и на стоящего у окна человека падали извилистые прыгучие тени.

Это был Вени⁽²⁾ — тохунга племени, в котором жил Мауи. Он был уже стар, и редкие седые волосы едва достигали его плеч. Вени стал тохунга так давно, что Мауи не застал церемонии его вступления в должность, как, впрочем, и все его старшие братья.

Мауи пришёл к нему, так как всё ещё не мог выкинуть из головы слова Мауи-таха. Прошло уже больше лунного цикла с того их разговора, а Мауи всё ещё помнил ленивую фразу брата, кинутую вскользь: "Я спрашивал у тохунга, но он отказался говорить об этом. Кажется, он испугался". Чтобы бояться, была нужна причина. Вот только на памяти Мауи Тинирау ещё ни разу до этого не показывал свои злодеяния. Возможно, что-то подобное было тогда, много лет назад, и Вени стал этому свидетелем. Мауи хотелось узнать больше о морском боге, чтобы знать, как его уничтожить, если будет нужно.

— Хаере мае, Вени, — тихо поприветствовал он тохунга, чуть склонив голову.

Вени обернулся. Его глаза всё ещё не растеряли живого блеска, хоть и были по-старчески выцветшими и влажными. Кажется, он не ожидал увидеть у себя Мауи — на его лице мгновенно промелькнула какая-то не оформившаяся мысль, которая, впрочем, вскоре исчезла без следа.

— Хаере мае, Мауи-тики, — произнёс он дрожащим старческим голосом. — Что привело тебя сюда?

— Думаю, ты знаешь.

А вот теперь на лице абсолютно точно было напряжение.

— Мы не будем говорить об этом, — решительно произнёс Вени.

Возможно, он хотел бы сбежать, да вот только Мауи, решившись наконец, не собирался давать ему лёгкий способ оказаться подальше от проблем. Полубог был сильным и мускулистым — выше и шире всех остальных смертных, он с лёгкостью загораживал проход, не позволяя тохунга раствориться в сумраке ночи.

— Нет, мы поговорим об этом, — тихо, с лёгкой тенью угрозы, не согласился Мауи. Он сделал шаг вперёд — и Вени, испуганно съёжившись, отступил в угол. — Одна из девушек племени в опасности. Тинирау зовёт её в океан. Как мне защитить её?

— Никак, — прошептал тохунга. Мауи приподнял брови, а он продолжал, с тихой болью в голосе: — Что Тинирау хочет, то он получает.

— Он забрал у тебя кого-то, да? — Мауи подумал, что это вполне могло быть правдой. Тохунга считались важной частью племени, оттого постоянно были уязвимы. Тинирау вполне мог утащить на дно дочь Вени, или жену, или сестру. Безутешный тохунга — слабое племя. А слабым племенем удобнее помыкать.

Вени не ответил. Он тихо вздохнул, пригладил волосы и неожиданно остро взглянул на Мауи.

— Тебе здесь не место, — резко заметил он.

— Отчего это? — удивился Мауи, сердце которого предательски застучало.

— Ты не принадлежишь этому миру, — сухо заметил тохунга. — Ты был мёртв и возвращён к жизни. Твоё место — среди тех, кто уже не ступает на живую землю. И как бы ты не обманывался, считая себя частью семьи, частью племени, это не так.

Мауи отшатнулся, и его тёмные глаза стали злыми-злыми. Он сам испугался этой злобы. Вообще, Вени был прав — Тама-Ранги предупреждал его об этом. "Твои корни растут из смертной семьи, но, по сути, ты уже не принадлежишь их роду, — тихо говорил он тогда, когда Мауи, только узнав о тайне своего рождения, упрямо грозился уплыть к матери, на смертный человеческий остров. — Ты был мёртв; твоя душа уже готовилась к путешествию по Махики⁽³⁾ в Луа-о-Милу⁽⁴⁾. Тебе место среди нас, бессмертных — твоя мать и её родня никогда не смогут принять тебя окончательно. Твоя связь с родом разорвана". Тогда Мауи сухо отвечал ему, что сам выберет, с кем и как жить. Не зная тайны его возрождения, нельзя было отличить Мауи от остальных смертных. И в чём-то Тама-Ранги ошибался — семья Таранги и она сама приняли полубога так, будто знали всю жизнь.

Единственный член племени — тохунга Вени — всегда его сторонился. Мауи считал раньше, что дело в его характере — Вени любил спокойных и рассудительных людей, поэтому охотно общался с вождём (образцом меланхоличной неспешности!), стариками и редкими замкнутыми детьми, которые вместо игр и забав со сверстниками предпочитали прозябать в марае целыми днями, изучая древнюю мудрость предков-мореплавателей. А вот с резкими, шумными и энергичными людьми тохунга не ладил — его смущали их порывы к безумной и быстрой деятельности.

Однако, как оказалось, причина нелюбви Вени к нему, Мауи, скрывалась в другом.

Вени боялся его, как боятся неверующие люди богов, снизошедших до общения с ними. Мауи в представлении тохунга был таким же богом, как и Тинирау — а Тинирау уже оставил шрамы в его воспоминаниях.

— Я не он, — устало произнёс Мауи, из последних сил успокаивая себя. Вени наблюдал за ним из тёмного угла, его глаза матово переливались, отражая свет лиан и проникающего сквозь окно лунного света. — Я не Тинирау. И я хочу помочь.

— Ты не соперник богам, Мауи-тики⁽⁵⁾, — тихо заметил он, и Мауи почувствовал во фразе некую ироничность судьбы — лунный цикл назад он тоже самое говорил старшему брату. — Тинирау силён. В его услужении — киты и акулы. Ему помогают другие боги — могущественные и запредельно сильные.

Мауи криво усмехнулся.

— У всех есть слабости. И у богов тоже. Я чувствую, ты знаешь что-то, что может всё изменить. Прошу скажи мне, в чём слабость Тинирау!

Вени покачал головой.

— Всё должно идти так, как идёт. Я не могу сказать тебе этого. Ставки слишком высоки.

— Моя сестра в опасности!

— Боги накажут меня.

— Да ты и правда трус, — посмотрев на него разочарованно-презрительно, процедил Мауи.

Вени вскинулся, открыл рот, чтобы возмущённо осадить зарвавшегося юнца — и подавился воздухом, когда в марае заскочил возбуждённый Мауи-пае.

— Ури пропала! — крикнул он, и ветер тревожно зашелестел на улице, вселив в душу Мауи тревогу.

Оттолкнув Вени с дороги, он вылетел наружу. На улице было холодно и неприветливо. Племя не спало. Дети высовывали любопытные носы из хижин, пытаясь подслушать, чего это взрослые так разбегались, но внимательные куи⁽⁶⁾ тотчас возвращали их назад, посылая досыпать. Женщины частью сидели в совсем маленькими детьми, частью — помогали мужчинам.

Мауи отыскал взглядом самого старшего из семьи и направился к нему.

— Что произошло? Где Ури? — резче, чем требовалось, поинтересовался он, и Мауи-таха лишь устало помассировал переносицу.

— Наши нашли рыбную бухту и направились на рыбалку. Хина-Ури собиралась с женщинами, которые должны были носить корзины с рыбой. Но когда я зашёл за ней, ни её, ни Поаки не было.

Мауи сглотнул. Его сердце стучало так, как никогда раньше, да ещё и внизу живота появилось неприятное сосущее ощущение.

— Может, они решили уединиться на природе? — хрипло предположил он, и Мауи-таха лишь хмыкнул, позволяя ему самому сообразить, какая чушь была произнесена. — Я поищу их.

— Я иду с тобой.

— Нет, проверь, чтобы все были тут. Особенно Мокомоко. На Вахо⁽⁷⁾ надежды нет — он и тень свою проследит.

Мауи-таха нахмурился, но кивнул. Мауи ответил на это не менее резким кивком. Вынырнув из толпы рыбаков, переносящих корзины в продовольственные хижины, он направился к побережью — чувство тревоги само гнало его к воде.

Ночные джунгли были малоприятным зрелищем. Тёмные на фоне неба силуэты деревьев зловеще поскрипывали, шелестели кронами, изредка роняя листву. Крупных животных на острове отродясь не существовало — но в темноте могла напугать и мышь, внезапно проскочившая под ногами. Впрочем, Мауи сейчас было не до страха неизведанного, что инстинктом проявлялся у всех живых существ. Его гнал вперёд страх куда более мощный и яркий.

Хина-Ури! Он должен найти её!

Побережье было пустым и неприветливым. Пальцы Мауи дрожали, когда боролись с завязками на поясе. Став голубем, он, практически не раздумывая, бросился в рваный, бреющий полёт над пляжами, нервно дёргая головой из стороны в сторону. Занималось утро, и смачиваемый волнами песок стал походить на развеянный в пыль розовато-жёлтый кварц. А море, накатывающее на него мощными ударами, — на разлитую кровь...

Внезапно в глаза Мауи ударил отблеск, не имеющий ничего общего с отблеском волн. Мауи резко дёрнул головой, вгляделся в дальнюю часть пляжа внимательней — и мгновенно спикировал. Солнце отражалось от остро наточенного лезвия тайахи — оружие сиротливо лежало в нескольких метрах от воды, наполовину занесённое песком. Мауи узнал эту золотистую собачью шерсть — то была тайаха Поаки.

"Где же ты, мальчишка?" — Мауи обратился в человека и принялся осматривать ближайший пляж.

Капли крови оказались неприятным, но не неожиданным сюрпризом. Впрочем, вскоре дорожка из алых капелек превратилась в целую лужу. Мауи поискал активнее — и его труды увенчались успехом.

Поака лежал в небольшой ложбине, занесённый песком почти полностью. Когда Мауи раскопал его и похлопал по щекам, он тихо, едва слышно, застонал.

— Поака! — Мауи ударил его чуть сильнее, но тщательно контролируя свою силу — ему нужно было привести охотника в чувство, а не убивать его. — Поака! Очнись!

— Ма... мау... и... — Поака произнёс это так тихо, что Мауи пришлось наклониться ниже, почти зависнуть над самым его ртом. — Хи... на...

— Молчи. — Как бы Мауи не было важно узнать, где была сестра, он не мог позволить Поаке и дальше говорить — рана на шее, незаметная до этого, закровила, окрашивая песок в буро-бордовый цвет. — Заткнись. Тебе нужна помощь.

— Хи... на...

— Я сказал: замолкни! — Мауи прикрыл его рот ладонью.

Веки Поаки дрогнули и поднялись — и Мауи вздрогнул: вместо блестящих тёмных глаз его встретило омерзительное кровавое месиво. Мауи не мог поверить, что кто-то мог быть настолько жестоким, чтобы ослепить человека. Но у Тинирау, похоже, были свои понятия жестокости.

Мауи расстелил тапу, захваченную им в надежде, что Ури просто захотела искупаться, и очень осторожно перетащил на неё Поаку. Тот дышал рвано и громко, но, слава богам, больше не пытался заговорить — Мауи вообще казалось, что он потерял сознание.

— Держись, парень, — пробормотал он, оттаскивая Поаку подальше от воды, под защиту высоких пальм.

Это был отдалённый пляж, и вряд ли братья доберутся сюда, даже если ситуация в деревне устаканится быстрее, чем ожидалось. Поаке срочно требовалась помощь, но Мауи всё же сбегал обратно на пряж, оставив его в густой траве. Он забрал тайаху молодого охотника и быстро осмотрел прилегающие к океану пески. Чисто. Когда надо, вода умела смывать улики.

* * *

Поака умер до захода Тама Нуи-Те-Ра ко сну. Вени, полностью игнорируя окружающих, боролся с подземными духами за каждое мгновение молодой жизни, но все его усилия были тщетны. Мауи не видел, как ушёл в Булоту⁽⁸⁾ один из лучших охотников племени — сразу после возвращения Поаки в деревню он вновь вернулся на пляж, где с воистину ослиным упрямством искал следы Хина-Ури. Поака просто не мог оказаться там случайно — он явно с кем-то сражался. Всего скорей он пытался защитить жену от Тинирау, за что и поплатился.

Мауи искал — и чувствовал, как в душе поднималась первобытная нереальная ярость. Она сметала с пути все другие чувства, яростно визжала диким зверем, готовым рвать и крушить, и сводила полубога с ума.

Хина-Ури исчезла, и пора было признать, что она стала жертвой морских пучин и их ужасного владыки.

Мауи признал тщетность своих поисков лишь тогда, когда нашёл в мокром песке у самой воды любимое ожерелье сестры — нанизанные на верёвочку клыки животных. Поака подарил ей это ожерелье, когда она стала его женой — Мауи тогда ворчал ещё, что он мог бы подарить чего лучше, на что Хина-Ури, улыбнувшись, весело заметила: "Поа подарил мне себя. Что может быть лучше?".

Грустно усмехнувшись воспоминаниям, Мауи надел ожерелье себе на шею — оно пахло сестрой, несмотря на то, что долго пролежало в воде. Если прикрыть глаза, создавалось впечатление, что Хина-Ури рядом... Мауи знал, что ещё пожалеет об этом моменте сентиментальности, но ничего не мог с собой поделать.

Вени рассеянно смотрел в окно, водя пальцами по священным камням, когда почувствовал сзади резко появившуюся опасность. Моментально обернувшись, он захрипел — сильная рука схватила его за горло и придавила к стене.

— Теперь ты расскажешь мне всё, Вени. — В голосе Мауи звучали лёд и сталь, а колючие глаза напоминали маленьких сердитых жуков.

Вени глубоко задышал, стараясь унять безудержно заколотившееся сердце.

— Нам не о чём говорить, — пропыхтел он, но Мауи его не слушал.

— Нет, ты скажешь мне всё, — жёстко отрезал он и на мгновение сильнее сжал вздрогнувшего тохунга. — Иначе я убью тебя и поймаю Тинирау на твой труп.

Вени облизнул пересохшие губы.

— Ты не посмеешь! — воскликнул он. Мауи прищурился, и Вени вдруг понял совершенно ясно: посмеет.

— Поверь: ты не хочешь это проверять, — заметил он с возросшей угрозой.

— Ладно, — Вени глухо вздохнул. Боги будут явно недовольны им... С другой стороны — может, ему наконец-то удастся избавиться от сумасшедшего полубога, и племя вздохнёт спокойней? — Тинирау приходил в наше племя много лет назад.

— Приходил? — удивился Мауи. — Он может покидать океан?

— В том-то и дело, что теперь нет. Он ведь тоже не совсем бог. Такой, как ты — ни туда, ни сюда.

— Полубог?

— Да. Только его кровь божественнее будет — его отец, читай, реально богом был.

"Мой тоже", — подумал Мауи, но решил не уточнять⁽⁹⁾. У Таранги были годы, чтобы поведать об этом тохунга. Раз уж она это не сделала, значит, у неё были причины.

— Тогда Тинирау был живым человеком из костей и крови. Единственное, чего у него не было, так это души. И он решил заполучить её.

— Он убил кого-то, — Мауи напряжённо слушал. Он пока мало представлял, чем ему помогут новые факты, но буквально чувствовал: дальше будет интересней.

— Нет, не убил. Но думаю, это было его планом. И позарился Тинирау не на кого-нибудь, а на самого вождя. Тогда это был Меатапу⁽¹⁰⁾ — человек добродушный и доверчивый. С ним племя процветало, хотя и приходилось туго — любой проплывавший мимо разведывательный каноэ с людьми из чужих племён мог стать для нас фатальным, ведь посторонних завлекала война и возможность захватить новые земли, а Меатапу ненавидел насилие. У него была сильная, очень мощная душа, и её захотел Тинирау. Он прибыл в наш марае, представился вождём племени на соседнем острове и предложил заключить мир.

— И вы спокойно его впустили? — Мауи вспомнил, через что ему самому пришлось пройти, чтобы добиться разрешения войти в святая святых племени.

"Да уж, всё изменилось", — подумал он.

— Да. Мы жили обособленно, на нас никто не нападал. Как понимаешь, эти особенности размягчают людей. Тогда наши охотники были намного слабее. А воинов не было вовсе.

— А как же тохунга? Тебя разве не предупреждали боги? Вряд ли они хотели смерти Меатапу.

— Я тогда не был тохунга племени, — покачал головой Вени. — Ею была Тио⁽¹⁰⁾. Она, следует отдать ей должное, пыталась вразумить мягкотелого вождя, но Меатапу не желал ничего слушать. Он приказал Тио заниматься своими делами и не докучать гостю, а сам приказал устроить пир в честь великого союза. Как ты понимаешь, к ночи все были навеселе. Под шум и гам счастливых островитян Тинирау похитил Меатапу — предложил ему прогуляться по побережью, и Меатапу доверчиво согласился. Они дошли до самого неиспользуемого пляжа — и тут Тинирау начал действовать.

— У него получилось?

— Нет, — Вени снисходительно усмехнулся, — не получилось. Тио тогда только набила мне моко⁽¹²⁾ и напиваться запретила. Именно поэтому я увидел, что Тинирау и Меатапу куда-то пошли. Знаешь то чувство, когда кажется, будто в животе кто-то грызёт потроха? — Мауи понятливо кивнул, и Вени продолжил: — Вот я тогда и сообразил, что нечто странное творится. Позвал Тио, и она приказала мне оставаться с племенем и никуда не уходить. Ну, ты же знаешь молодых — сам такой. Удаль, отвага, бесстрашие, всё такое... Я отправился за ней. И видел всё своими глазами.

— Тинирау напал на тохунга?

— Да. Я же говорил, что вы очень похожи.

— Мы... — сердито начал Мауи, но тут же замолчал: крыть было нечем. Он ведь тоже напал на Вени — да, не с целью убить, ведь все те обещания убийства были лишь угрозами отчаявшегося человека, — но напал же.

— Тио боролась отчаянно, как самка рыбного филина, защищающая своих птенцов. Она оказалась отличным воином — потом поговаривали, что её во сне обучал сам Мару⁽¹³⁾. Она уворачивалась от ударов тайахи, которую Тинирау прятал на пляже, и пела заклинания. И они помогали — Тинирау двигался всё медленнее и труднее, словно вяз в липкой смоле. Тио оттеснила его к воде и там, парализовав полностью, закончила пение — и пронзила его сердце отобранной тайахой. Так Тинирау погиб, когда решил, что достаточно крут, чтобы решать, кто достоин жить.

— Но если Тио его убила, то почему же он не направился в мир мёртвых, а остался в море?

— За него заступились боги. Одна из них — Хина-Кеха, владычица звёзд, — вернула его к жизни, как кто-то из богов вернул когда-то тебя. Она сделала его богом акул и других морских созданий, подарила ему рыбу и всячески выгораживала перед другими богами. Так говорила Тио, — добавил Вени, поймав весьма красноречивый взгляд Мауи. — После того случая она долго общалась с богами. Тио сделала меня своим учеником — уж не знаю, почему, видно, что-то разглядела.

"Увидел то, что не должно выйти в массы", — предположил Мауи, но перебивать не стал.

— Однажды она сказала мне, что скоро придёт её время. Ты мог слышать разговоры стариков — те часто предупреждают, что чувствуют близкий конец. Но Тио была ещё не старой, и эти её слова напугали меня. "Я чувствую, что он зовёт меня и я могу ему противостоять, — сказала Тио. — Но я не стану этого делать. Я отправлюсь навстречу судьбе и не позволю ему вернуться на остров". Она ушла — и это был последний раз, когда я её видел. Наутро пришёл Меатапу и назначил меня новым тохунга племени. Так Тинирау забрал мою наставницу.

— И ты не пытался отомстить?

— Пытался, — с досадой признал Вени. — Тио была спокойна в свой последний день, она явно знала, на что шла. А вот мне её спокойствие тогда даже не снилось. Я взял тайаху и отправился на пляж. Но мне не дали дойти. Не спрашивай, ты не хочешь знать, — отзеркалил Мауи его слова Вени. — Мне сказали, чтобы я никуда не вмешивался — и до тебя этот приказ я выполнял беспрекословно.

— Тио удалось удержать Тинирау?

— И да, и нет. Она сковала его передвижения — теперь суша для него смертельна, как и для любой океанской рыбы. Однако он был не один — а другому богу земля оказалась не страшна, ведь он родился в небесах. Именно он и убил Тио. Тинирау же с тех пор похищает молодых девушек — невинных, какой была Тио, для своих непонятных целей. Мне жаль твою сестру, Мауи-тики, но ей уже не помочь.

"Не помочь, — признал Мауи, и сердце его заболело от тоски. — Но отомстить я ещё в силах".

* * *

Мауи смотрел на воду, посеребрённую пеной, и не чувствовал ничего, кроме отстранённости. Горечь, ярость, обида — всё словно покрылось лёгкой лунной пылью и укрылось глубоко внутри.

Он сидел в лодке далеко от острова — сразу после разговора с тохунга он покинул дом. Убив по дороге пару крыс, что нашли для него птицы, Мауи бросил их на дно лодки и отправился в путь.

Возможно, Тинирау и будет осторожен — он не может не предполагать, что братья убитой девушки придут отомстить. В конце концов, он был божеством, а те прекрасно знают, что людей нельзя недооценивать. Так что Мауи был уверен, что теперь Тинирау заляжет на дно — во всех смыслах.

"Какая жалость, что твои подданные куда более скупые на ум", — подумал Мауи и пустил кровь первой крысе.

Кровавые капли попали на воду и растеклись по ней неприглядной алой кляксой. В воздухе тотчас разлился неприятный металлический запах, который остро оседал во рту. Мауи поморщился, сплюнул: если уж он учуял, то акулы — стопроцентно. И он был прав. Спустя пару минут рядом с лодкой появились два характерных плавника. Что ж, начало положено.

— Выходи, трусливый Тинирау! — крикнул Мауи через какое-то время.

Лодка сильно качалась из стороны в сторону — противостояние акульим зубам и хвостам явно далось ей нелегко. Впрочем, акулы пострадали сильнее. Они неподвижно лежали на дне лодки, искромсанные и мёртвые. В обычное бы время Мауи остановился, задумался о том, что творит, но сейчас его толкала вперёд месть, что наполняла сердце отчаянным предвкушением.

— Выходи и отвечай за свои злодеяния! Или я уничтожу каждого твоего подданного, до которого смогу добраться! — воскликнул он и пустил в воду крючок.

Рыбы действительно были тупы — даже странно, что Тинирау, у которого было больше недоброжелателей, чем звёзд на небе, не одарил их большей осторожностью. Они слетались на кровь, как гнус на потное человеческое тело, пропаренное летним солнцем. Не успел Мауи опустить крюк в воду, как верёвка, за которую он был привязан, задёргалась. Через мгновение на дне лодки забарахталась маленькая серо-голубая рыбка.

— Ничего личного, крошка. Ты лишь необходимая жертва, — сказал ей Мауи и снова занёс крючок.

— Прекрати!!! — Тинирау выскочил из воды так резко, что брызги и волны разлетелись в разные стороны. Его неподвижные, налитые краснотой, глаза блестели от ярости.

— Прекратить? — Мауи быстро откинул крюк и схватился за тайаху. — Да запросто! Иди сюда, трусливый рак, и спаси своих подданных!

Тинирау зашипел пронзительно, заставив стайки рыб, собравшиеся пировать в крови, броситься в разные стороны. Его хвост дёрнулся из стороны в сторону — раз, два! — и он бросился в атаку.

Мауи редко сражался. В настоящие побоища он попадал дважды — и, что примечательно, оба этих раза были водными происшествиями. Первый раз он был атакован какаморами — кровожадными пиратами, что бороздили океан в надежде найти одинокого путника и поживиться его вещами и — нередко — мясом. Какаморы были антропоморфными кокосами, но будет глуп тот человек, что решит в таком случае, что они слабы и не представляют опасности — это было далеко не так. Тогда Мауи удалось частью разбить пиратов, частью — заманить в зону туманов и под переполох раствориться на быстром каноэ. Во второй раз он дрался — уже по собственной воле — с безумными богом Туной⁽¹⁴⁾, который преследовал одну из женщин племени. Туна тогда умудрился обхватить его хвостом, сбить с ног и чуть не утопить в воде. На память о той битве у Мауи остался шрам. Туна же был убит и обезглавлен — растущая над его закопанным трупом пальма стабильно давала самые вкусные кокосы.

Так что Мауи не был новичком в битвах. Впрочем, Тинирау тоже. Они нападали друг на друга — неистово и без продыха. На стороне Тинирау был океан, в котором он чувствовал себя дома, защищённым и дерзким хозяином, сильный гибкий хвост и злая раздражительность, перерастающая в ярость. На стороне же Мауи была всё та же ярость, острая тайаха, протыкающая даже такую на вид крепкую чешую Тинирау, и способность мгновенно менять свой облик. Пингвином он прыгал в воду, но стоило лишь морскому богу последовать за ним, как Мауи вдруг торпедой выныривал на поверхность, выхватывал из разума нужное обличье и — опа! — уже огромный коричневый сокол налетал на Тинирау сверху, стоило тому высунуть голову. Кровь в стороны — брызгами, а вопли и звуки битвы наверняка долетали до острова.

В один момент Мауи обратился прямо на ходу. Менять сущность птичью на человеческую так резко было чревато — разум не успевал за превращениями, и Мауи здорово рисковал. Но ему уже было нечего терять. Тайаха оказалась в ладони быстрее, чем он успел подумать об этом — и следующий рывок Тинирау оказался печальным.

К сожалению, удар не убил бога — тайаха вошла в тело, минуя важные органы, и выскочила по другую сторону скользкого тела. Тинирау оглушительно взревел, забился в воде, пытаясь выдрать из себя оружие — что ему не позволил Мауи, сверзившись сверху.

— Тебе конец, — пообещал он срывающимся запыханным голосом.

Тинирау кинул на него взгляд — неподвижные глаза горели, как угли.

— Посмотрим, — прорычал он и дёрнулся.

Мауи извернулся, когда когтистые руки схватили его. Пингвин — птица удобная: из рук выскальзывает на "ура". Вот только летать не умеет, да это и не страшно: Мауи найдёт птицу с развитыми крыльями.

Распалившись в битве, он не сразу заметил, как ярко засияли звёзды — свет их был теперь вовсе не жёлтым и мигающим. Казалось, их напитала кровь, что в избытке пролилась в подлунном море. Мауи звонко крикнул — соколиный клич разнёсся над водой. Резкий рывок крыльями — ещё один, ещё. И тут — яркая вспышка, огнём опалившая глазные нервы.

Мауи заверещал, заметался из стороны в стороны, слепо мотая головой. Перед глазами померк свет, и птица внутри полубога поддалась панике, вырвавшись на волю. Яркие звёзды и ослепительная луна словно на миг решили дать воде весь свой свет — и их блики достигли своей цели, той самой, которую вкладывала в них их владычица. Хина-Кеха наблюдала за побоищем, до боли сжимая кулаки — сегодня Марама⁽¹⁵⁾ был дома, и она не могла покинуть небо, чтобы вмешаться в битву. Но когда ситуация стала слишком опасной для Тинирау, она не вытерпела. Схватила пучок лунного сияния и, стоило Мараме отвернуться, бросила его в воду. Яркий свет — и глупец Мауи стал слабее самой слабой из рыб в подводном дворце Тинирау.

Мауи упал в воду — птица внутри не успокаивалась, входя в панику всё сильнее и сильнее. Тем временем Тинирау вернулся, заметив, что с его соперником что-то не так. Хватило одного опытного взгляда, что понять, что именно произошло.

— Надо же, попалась птичка в ловушку, — прохрипел он, обхватывая сокола когтистой рукой. Когти вошли в тело, Мауи крикнул и клюнул наобум — и, разумеется, промахнулся. — Вот уж не думал, что такая мелкая мошка может принести столько проблем. Ну ничего, хотя бы кто-то из твоей семьи сгодился на дело. Из твоей мелкой сестрёнки вышла хорошая мана...

Мауи замер, вслушиваясь. Птица то ли подохла, то ли успокоилась и дала ему править. Тинирау же решил, что парализовал врага своими речами.

— Невинные девы всегда полезны, — тихо произнёс он и закашлялся: тайаха явно приносила ему страдания. Но разрушить Мауи полностью, заставить его сломаться морально после осознания тех ужасов, что случились с его сестрой, — это было для Тинирау бесценно. Поэтому он продолжил — тихо, тщательно цедя слова, чтобы сильно не утомить самого себя: — Из них выходит лучшая мана. Теперь я забит твоей сестрой под завязку.

Глупый, глупый Тинирау! Мауи глухо вздохнул. Его сестра погибла напрасно... Всего-лишь из-за того, что кто-то решил, будто важнее всех остальных живых существ.

— У тебя нет души, — произнёс он, зная, что больно попадёт в цель и заставит Тинирау корчится в бессильной злобе. — Ты — бездарная подделка, которую не заполнит никакая мана.

— Неправда! — Когти Тинирау конвульсивно сжались, а сам он задрожал от ярости. Гадкий полубог откуда-то знал, в чём он был несовершенен — эта мысль выводила морского бога из себя.

— Я лучше тебя! Я лучше вас всех, ублюдков⁽¹⁶⁾ смертных и чванливых богов! — прорычал он.

Мауи с улыбкой посмотрел туда, что он предположительно был.

— Моя сестра не была невинной, — просто произнёс он и резко дёрнулся вперёд.

* * *

— Видишь? — Мауи-таха тревожно всмотрелся в его лицо.

Мауи заморгал, немного отодвинулся, боясь, что брат ткнёт его носом в и без того пострадавшие глаза.

Зрение вернулось к нему спустя несколько часов — когда он, продрогший и израненный, был вытащен на берег кем-то со смутно знакомым запахом.

"Глупый птенец!" — зашипел "кто-то" голосом Тама-Ранги, и Мауи расслабленно растёкся по песку. Сейчас его мало интересовало, как наставник узнал о битве и почему решил вмешаться. Одно лишь заставило его раскрыть обветренные губы.

— Тинирау... — начал он.

— Мёртв, — отрезал Тама-Ранги. — Люди на тебя плохо влияют.

Тама-Ранги всегда был против насилия, предпочитая решать всё словами и хитростью, но сейчас Мауи это волновало в меньшую очередь. Месть свершена — и его вновь окутала апатия, которая лишь усилилась, когда вернулась зрение. Всё вокруг напоминало о Хине-Ури. Всё пахло ею, везде были воспоминания. И это сводило Мауи с ума.

— Вени доложил вождю, что ты угрожал ему расправой, — помолчав, добавил Мауи-таха, и Мауи лишь махнул рукой.

— Так и есть.

— Вождь сказал, что изгоняет тебя — правила есть правила, тохунга неприкосновенен. Поэтому ты уходишь?

— Не только, — Мауи глянул на него, и тоска всё же прорвалась в его голосе. — Я должен... сделать так много. Хотя она больше не сможет оценить.

Мауи-таха понятливо кивнул — резко, будто боялся, что если сделает это плавно, то заставит слёзы вытечь из глаз.

Не только младший Мауи любил свою сестру.

— Я буду скучать по тебе, малыш Тики, — произнёс он, когда раскрыл перед братом свои мощные объятия. — Помни: где бы ты ни был, я всегда буду рад тебе.

— Я тоже, Таха, — Мауи не сдержался и по-детски ткнулся в его плечо. — Вы всегда будете со мной, в моей голове.

1) Важнейшее место в деревне; дом советов. В нём часто проводили светские, погребальные, свадебные и прочие ритуалы, а также принимали гостей из других племён и решали важные племенные задачи.

Вернуться к тексту

2) Оригинальный персонаж.

Вернуться к тексту

3) Путь, ведущий в землю духов, Луа-о-Милу.

Вернуться к тексту

4) Мир мёртвых. Мертвые знают, что происходит у живых, но не наоборот. Они могут обратить живых в камень, поглядев пристальным взглядом. Некоторые духи, которые имеют сильную волю, могут вернуться на землю, а живые также могут посещать подземный мир. Пока они находятся там, они не должны есть ничего, если они не хотят остаться там навсегда.

Вернуться к тексту

5) Ещё одна вариация имени главного героя.

Вернуться к тексту

6) Куи — старые женщины, бабушки.

Вернуться к тексту

7) Мауи-вахо.

Вернуться к тексту

8) Мир мёртвых.

Вернуться к тексту

9) По версии некоторых мифов, отец Мауи и его братьев — Макеа-Тутара, повелитель подземного мира.

Вернуться к тексту

10) Оригинальный персонаж!

Вернуться к тексту

11) Оригинальный персонаж!

Вернуться к тексту

12) Чрезвычайно болезненные татуировки маори, после которых нельзя было делать целый ряд вещей, в том числе — пить что-то, кроме воды.

Вернуться к тексту

13) Бог войны, участвовал в сотворении человека и командовал небесным войском. Он инициатор споров, зависти и взаимных обид. Он разжег огромное пламя, в котором сгорели злые, побежденные им, демоны. Мару научил Бога Тавхаки пользоваться оружием, а также искусству пения заклинаний, парализующих врагов. Если какой-либо великий военный лидер возносит Мару каракиа (гимн), бога можно убедить присоединиться во время битвы к своим войскам и таким образом решить её в свою пользу.

Вернуться к тексту

14) Бог-угорь. Однажды он напал на Сину и был за это приговорен к смерти. Он попросил её, чтобы его оторванная голова была похоронена в песке, и Сина согласилась. Через некоторое время там выросла кокосовая пальма.

Вернуться к тексту

15) Бог луны.

Вернуться к тексту

16) Полагаю, не лишним будет сказать, что это — не мат, а устаревшее слово, значение которого "нечистокровный выродок благородных родителей", смесок.

Вернуться к тексту