Abyss (гет)

Эва кутается в ни хера не греющую шаль плотнее, дрожит всем телом и мысленно поливает все матом. У нее сердце скачет как угорелое, не успокоишь его и не оглушишь, аж блевать охота, и непонятно, правда, от чего. То ли дело было в выпускном классе, который она вот-вот окончит, то ли в матери, которая все-таки умудрилась найти себе жениха в свои-то сорок с лишним. Но, действительно, кого пытается обмануть Квинг Мун? Все было дело в долбаном Шистаде, который по определению своему был проблемой. Да еще какой, на самом деле. Эта проблема, как морская пучина, лишает тебя кислорода.

Эва останавливается возле полупрозрачной двери одного из элитных кафе Осло и сжимает пальцы до хруста. Он вернулся. Просто взял и вновь ворвался в ее жизнь, как когда-то. Блядский Крис Шистад, внезапно уехавший учиться заграницу, с новой силой врывается в ее полуразрушенный мир, сносит остатки спокойствия и назначает встречу в этом чертовом месте. Мун на секунду замирает в смятении, мнется возле порога, понимая, что эта встреча не значит ровным счетом н-и-ч-е-г-о. Что уже завтра все будет, как и месяц назад, что Крис опят уедет черт знает куда, забудет о ее существовании. Да, Крис Шистад — ебаная проблема, и пора уже избавиться от нее окончательно.

Наверное, если бы не странные чувства в груди, все бы это ей напомнило дешевую мелодраму, так яро обожаемую малолетними девочками. Тогда бы Квинг Мун иронично усмехнулась своим мыслям, затушила бы пожар внутри себя и с уверенностью сказала бы, что это все уж точно не про нее. Но, когда с чертовым стремлением катишься вниз, на самое дно морской пучины, мысли как-то теряются в голове. Вскрывают череп, потрошат его до пыли и вылазят наружу. Поэтому, когда невидимой силой Эва поддается вперед и с уверенностью открывает дверь, она клянется, ее лицо не выражает ни одной существенной эмоции, способной выдать это убогое состояние хаоса внутри себя.

Эва уверенно направляется в сторону Криса, замечая, что рядом с ним расположился в расслабленном состояние Вильям Магнуссон, когда напротив него сидящая Нура готова выцарапать ему глаза. Мун истерично смеется где-то внутри, заламывает пальцы до переломов, мечтая развернуться и убежать обратно. И зачем только пришла? К чему весь этот спектакль?

— О, Эва! — радостно зовет Вильям, сексуально облизывая губы. Что ж, можно отдать должное, что-то не меняется и вовсе. Следом Квинг Мун бросает мимолетный взгляд на Сатре, у которой на лице было написано все мнение по поводу происходящего. Впрочем, ее не за что винить. Когда два с половинной года назад Магнуссон все-таки уехал в Лондон, их отношения оборвались до одной-единственной ниточки. Нура, долбаная перфекционистка и реалистка во всем, попросту не верила в любовь на расстоянии, доводила себя до такого состояния ревности, что даже прямолинейная Сана предпочитала молчать. Правда, долго это не продолжилось. Одна из однокурсница Вилльяма и по совместительству знакомая Нуры безапелляционно сбросила Сатре компрометирующие фотографии, после которых их отношения канули в лету.

Весело, блядь.

— Мун. — Эва вздрагивает на мгновение, останавливается и пресекает любые попытки побега. Потому что этот голос она не спутает ни с чем, а эти наглые нотки прожигают перепонки до крови.

— Крис, — формально махнув головой, уверенно отвечает Эва, смотря в его бездонные глаза. А он совсем не изменился, хотя кому ей врать? Она просто не может заметить изменения в его внешности, потому что, как ебаный сталкер, просматривала все его фотографии в социальных сетях. Эта любовь уже давно перешла порог «зависимости» и медленно перекатываясь к «болезни». И если бы можно было разом перечеркнуть все эти чувства, вырвать их с корнем, то ее жизнь, возможно, стала бы совсем иной. Может, Эва наконец-то перестала бы сравнивать всех парней с Крисом, перестала бы испытывать эту искрометную ревность. Только вот проклятое «может» никак не хотело перерастать в слово «уже».

Квинг Мун щурится напоследок, плюхаясь на свободное местом рядом с Шистадом, и уверенно перемещает свою руку к бутылке с названием «водка», от души выливая прозрачную жидкость себе в стакан. Крис заливисто смеется, слегка присвистнув.

— А ты все такая же ненасытная, — интимным шепотом цедит он, пододвигаясь чуть ближе, опаляя ее знакомым одеколонам.

— Шистад, тебе ничего не светит, уймись, — закатив глаза, отвечает Нура, слегка покачав головой. Сатре время от времени глядит в телефон, закусывает задумчиво губу.

И вроде все идет более-менее гладко. Алкоголь размягчает чувства, делая их едва осязаемыми, и уже минут через тридцать Эва от души смеется над пошлой шуткой Шистада, прошептанной ей на ухо. Его рука по-привычному располагается на ее колене, иногда едва заметно поднимаясь вверх. И, кажется, что, когда его пальцы начинают пересекать черту дозволенного, Эве становится уже все равно. Кажется, что она почти готова броситься в пучину с головой, но блядское чувство в груди так ноет, так ранит ее изнутри, что Квинг Мунг ели заметно щурится, демонстративно поднимаясь со своего места и поправляя задравшуюся юбку.

— Ты куда? — тут же интересуется Нура, которая за весь вечер так и не проронила ни слова. Сатре настороженно хмурится, с заметным укором поглядывая на качающую из стороны в сторону подругу.

— Д-домой, — ее язык переплетается, когда перед глазами все плывет, а тело полностью теряет контроль. Квиг Мун задорно подмигивает Крису, соблазнительно качнув бедрами, и уверенно выходит из элитного заведения, испытывая острую тошноту.

Блядский Крис Шистад.

Б-л-я-д-с-к-и-й К-р-и-с Ш-и-с-т-а-д.

Он пролез в ее внутренности, выжег внутри огромную дыру и вновь прокрадывается в ее жизнь. Эва ощущает слезы на своих щеках, которые тут же размазывает вместе с тушью. Ноги сами собой несут в переулок между домами, а тело так ноет по ласке рук Шистада, что становится противней вдвойне. Когда дыхание окончательно сбилось, а идти стало совсем тяжело, Мун останавливается и прислоняется к стенке незнакомого дома и всматривается в темноту, слыша чьи-то шаги.

— Эва-Эва, как же это в твоем репертуаре, напиться и убежать. — Крис подходит к девушке совсем близко и наклоняется, едва касаясь своими губами ее лица. — А я уже и забыл, каково — это вылавливать тебя в темных переулках.

— Иди на хуй, Крис, — отстранено отвечает Мунг, переставая отдавать себя отчет в собственных мыслях и словах. — Катись уже в свой Лондон, или где ты там учился. Ты еще не понял? Тебе здесь не рады.

— Ой, да ты плакала? — А он как будто и не слышит ее, вжимая в стенку с остервенением. Эва ощущает, как лопатки с болью впечатываются в бетон, а его руки без промедления пролазят к ней под белье. — Неужели из-за меня?

Мун протяжно стонет под властью его рук, когда Крис с яростным нажимом проводит своим языком по проступающим венам на ее шее.

— Как думаешь, может, трахнуть тебя прямо здесь?

И Эва не выдерживает. Просто берет и с разбега пускаются в кипящую пропасть, сильнее прижимая его тело к себе.

И пускай это все на один только пятничный вечер, и пускай, что это не значит ровным счетом ничего. Потому что эта проблема, как морская пучина, лишает тебя кислорода и с ней определенно надо что-то делать.