Семейная реликвия (гет)

Было уже поздно, когда Люциус Малфой повернулся и посмотрел в окно. Луна была высокой и наполненной слабым оранжевым кольцом вокруг себя. Он глубоко вздохнул, раскачиваясь взад-вперед в большом кожаном кресле, стоящем у письменного стола. На его глянцевой поверхности позади Люциуса лежали разбросанные письма, написанные рукой его бедного дяди. Это были письма совсем молодого человека, объявляющего о своей вечной любви к молодой ведьме, которая украла его сердце, обещая ей будущее, которого так никогда и не случится.

Поверх них лежал дневник молодой женщины, местами еще носивший потрепанную цветочную обложку. Страницы его рассказывали историю о бурном романе, о паре, пробующей первые сладкие плоды страсти и мучительную боль от разбившихся о действительность мечтаний. Он был странно тронут прочитанными словами. В общем-то, Люциус никогда не считал себя добросердечным человеком. Большинство людей сказали бы, что по его венам течет ледяная вода, а сердце так и вовсе является камнем.

Иногда он задавался вопросом, а были ли они правы. Он действительно любил свою жену, но не тосковал по ней, как та пара в письмах. Он оплакивал ее уход, но не ждал ее возвращения. Он понимал любовь, любил своего сына и своего внука, ему было бы очень больно, если б потерял их. То, что он не понимал, так это идею быть поглощенным этой любовью. Желать другого так сильно, что ему было больно находиться вдали от нее, чувствуя себя настолько подавленным своими чувствами, что бросил бы все и вся, только б быть с ней.

— На что это может быть похоже? — тихо пробормотал он самому себе.

— Сэр, уже перевалило за полночь… вы скоро ляжете отдыхать? — Люциус оглянулся через плечо на своего камердинера Артура, стоящего в дверях. Артур был высоким мужчиной, смехотворно стройным с шокирующей копной белоснежных волос. Ему стукнуло почти сто лет, и он уже служил семье Малфоев в течение нескольких поколений. Он был — во многих отношениях — голосом их совести.

— Артур… ты работал на моего прадеда, не так ли? — спросил Люциус, медленно поворачиваясь на стуле лицом к своему слуге.

— Да, я был совсем молодым пареньком в то время, помогая на конюшне, — сказал Артур с задумчивой улыбкой. — Почему вы спрашиваете, сэр?

— Ты знал его сына, самого младшего, Романа? — Люциус наблюдал, как выражение изменилось на лице Артура. Он коротко помрачнел, нахмурив брови и сжав рот, прежде чем вернуть собственное выражение лица в некой стоической профессиональной форме.

— Я вижу, что служил… скажи мне, что ты о нем знаешь.

— Честно говоря, я знаю мало что, — ответил Артур, проходя в комнату дальше. — Мастер Роман уже заканчивал школу, когда я пришел работать на семью Малфоев. Я видел его лишь в случайные выходные или дни школьных каникул, когда он приходил в конюшню за своей верховой лошадью, а кроме этого, у меня не было с ним никаких контактов.

— Я не дурак, Артур, и прекрасно знаю, что все слуги сплетничают, — сказал Люциус без упрека. — Что о нем говорили?

Артур вздохнул, его обычно жесткие плечи поникли, когда он начал вспоминать.

— Мастер Роман ухаживал за одной девушкой. Он всегда был так счастлив, когда приходил за своей лошадью, улыбаясь и насвистывая, — Артур мягко улыбнулся. — Он точно был влюблен.

— Что еще? — подталкивал Люциус.

— Лорд Орфей этого не одобрил, — Артур покачал головой. — Мы слышали, как он кричал на конюшне, так громко и пронзительно, как если бы мы были с ним в кабинете. "Мой сын никогда НЕ ЖЕНИТСЯ на маглорожденной!" А еще он сказал какие-то мерзкие и грязные вещи о той молодой леди, угрожал отречься от Романа, но тот ему не уступил.

— Я люблю ее, повторял он снова и снова, — а затем рассказал отцу о ребенке... Я клянусь, что земля дрожала от ярости вашего прадеда. Мастер Роман пришел на конюшню с сумкой, набитой своими вещами — он шел к той девушке, чтобы жениться на ней, так сказал он, — Артур взволнованно провел пальцами по волосам в непривычном жесте.

— Я оседлал его лошадь, и уже собирался помочь ему подняться в седло, когда на конюшню пришел лорд Орфей и потребовал, чтобы мастер Роман был задержан. Хозяин и лошадиный тренер схватили его, связали на конюшне, забрали его палочку и оставили там… Я мог только наблюдать, растерянный и испуганный. Он боролся, крича, что никогда не простит отца за то, что тот делал. Доктор, если можно так его назвать, пришел с двумя санитарами... они ошеломили молодого мастера и унесли его. С этого дня нам велели запечатать комнату и больше никогда не упоминать его имени. Он умер чуть больше года спустя... а мы никогда так и не узнали, что случилось с той девушкой и ее ребенком.

— Они умерли, — тихо признался Люциус, барабаня пальцами по дневнику. — Когда он не появился в ту ночь, девушка покончила с собой.

— Простите, сэр… но как вы узнали это? — с любопытством поинтересовался Артур.

— Ее внучатая племянница сообщила мне это, — сказал Люциус, указывая на дневник и буквы на нем. — И она же вернула это, — сказал он, показывая на кольцо.

— Кошмар... Такая большая трагедия, — тихо произнес Артур.

— Где была комната Романа? — спросил Люциус.

— В Северном Крыле, комната рядом с комнатой мастера Драко, — сообщил Артур.

— А что случилось с его вещами? Особенно с его личными вещами, — уточнил Люциус.

— Полагаю, что они были помещены в хранилище, на чердак в охотничий ящик, — ответил Артур.

— Завтра я хотел бы договориться, чтобы их доставили мне, — Люциус поднялся со стула.

— Сэр?

— Все, что мне сказали о Романе Малфое, было ложью. Внезапно молоденькая маглорожденная ведьма появляется у меня в доме, и она, кажется, знает больше о моей семейной истории, чем я сам, — заключил он, и голос у него был слегка расстроен. — Мне любопытно узнать о своем предке и о том, что заставило его зайти так далеко ради любви к маглорожденной ведьме.

— Любовь к чудесной женщине стоит любой цены, сэр, — тихо произнес Артур. Он хорошо относился к своему хозяину. Он служил Люциусу Малфою с тех пор, как хозяин был еще подростком. Никогда не соглашаясь с его политикой, он всегда старался понять его, его страхи и желания. Он также понимал желание хозяина понять любовь и одобрение или неодобрение своего деда и отца, словом все то, чего тот сам так и не смог понять.

— Я ничего не знал, — тихо сказал Люциус. — Я готов отправится в постель, Артур, извини, что так надолго задержал тебя.

— Не о чем беспокоиться, сэр, — сказал Артур, внезапно осознав, насколько одинока жизнь его хозяина. — Давайте-ка отведем вас в постель, утро вечера мудренее... — пробормотал он, поднимая Люциуса по лестнице и молясь, чтобы оказаться правым.